Мэри Блэкуотер
Найтблюм: Признаки жизни
– Понял вас, – ответил Дэкстер. – Но, вы ведь не опасаетесь что вибрации повалят столбы?
– Ради бога, Джеймс. Я занимаюсь строительством тридцать пять лет. Если я сказал что колонны выдержат, значит они выдержат.
– Просто беспокоюсь, сэр. Ведь они старее матушки Англии.
– Поверь, Джеймс, они гораздо, гораздо старше. По подсчёту моего специалиста им не менее двадцати пяти…. Что это?! Кто за дверью? – рявкнул Ричард, вскочив из-за стола.
Глаз Хэмминга расширился от удивления, когда он (слишком поздно) осознал, что Гринхэлм смотрит прямо на него.
Дэкстер среагировал молниеносно, бросившись к двери, он тут же распахнул её.
Но Хэмминга уже и след простыл.
Дэкстер прошёлся по коридору вокруг двери, выискивая следы присутствия.
Расхаживая словно легавая, он заглядывал за каждый закоулок в коридоре, практически вынюхивая чужой дух. Не удовлетворившись итогами своих поисков, он, шёпотом выругавшись, прошёл обратно сквозь дверной проём. Взявшись за ручку двери, Дэкстер напоследок обернулся и окинул пустой коридор внимательным взглядом.
– Чёрт подери! – врезал кулаком по столу Гринхэлм, позади стоявшего в дверях адвоката. – Готов поклясться, что кто-то подсматривал в эту замочную скважину!
Хмыкнув, Дэкстер громко захлопнул дверь.
Напоследок, оставшийся незамеченным риэлтор возымел наглость снова вернуться к двери и на этот раз намного осторожнее продолжить свои шпионские дела.
– Это опять он? – сказал Гринхэлм сев за стол.
Адвокат вернулся к окну, натянул в ненависти злобную ухмылку. Подняв руки и напрягши ухоженные пальцы так, будто приготовился кого-то разорвать на мелкие части.
– Как же я ненавижу этих поганых репортёришек, – процедил он сквозь идеальные белые зубы.
– Сомневаюсь, что этот проходимец набрался наглости сунуться в дом, – предположил Ричард. – Он знает, что это уже подсудное дело.
– Будь моя воля, – продолжил пышущий ненавистью Дэкстер, растопырив пальцы и поджав плечи так, словно готов был рвать и метать, – я бы скрутил и разорвал каждого из этих чёртовых пройдох! Дотянулся бы до каждого своими руками, а у меня их очень много. Достал бы до всех разом, скрутил в комок и бросил бы гнить на дне морском!
Он свёл кисти, сжал из в кулаки и вывернул так, будто сворачивает невидимую шею.
– На всех разом у тебя щупалец не хватит, мой дорогой. Не забывай о нашем деле, Джеймс, – напомнил ему Ричард.
Спустя буквально секунду адвокат принял невозмутимый вид. Распрямившись, он одёрнул лацканы своего пиджака.
– Мне разобраться с ним? – холодно спросил Дэкстер, деловито глянув на Гринхэлма.
В этот момент Хэмминг услышал чьи-то шаги по коридору и был вынужден ретироваться пока его не заметили.
Вечер того же дня прошёл прекрасно, не считая игры в крокенол. Редкость, конечно, но кто вообще додумался для развлечения в приличном обществе предложить игру, предназначенную для увеселения пьяных канадцев? Хеммингу даже показалось, что он начал различать какие-то особые канадские черты в лице Лейна. Ну, а после изысканного ужина вся семья расположилась в соседней зале для того, чтобы послушать прекрасную игру Виктории на фортепиано.
Когда все затихли в ожидании первой ноты, девушка, выпрямившись, набрала в грудь воздуха и расслабленно выдохнула, закрыв на момент глаза. Никто не смел нарушить тишину. Как только аккуратный пальчик девушки мягко, но уверенно нажал на клавишу, прекрасные вибрации наполнили изысканно обставленное помещение и оросили жаждущий умиротворения слух, породив в сердцах приятные эмоции.
В момент, когда журчащие ноты лились по воздуху, Хэмминг наслаждался и размышлял. Размышлял о том, что же именно уважаемый владелец поместья рассчитывал найти в собственном подвале. Ведь исходя из умело подслушанного им диалога с адвокатом, Ричард был настроен серьёзно. Это вызывало у риэлтора приятное щекочущее чувство. Он жаждал узнать, что за ценность может храниться в довольно просторном подвале поместья, возраст которого он, Хэмминг, так и не смог определить даже примерно!
«Столбы?», – размышлял Хэмминг. – «Дэкстер имел ввиду те массивные укреплённые металлом колонны! А что же ещё?»
Очевидно, что речь шла именно о них. А оборудование, о котором упомянул Гринхэлм по всей видимости и скорее всего будет буровым. Под основанием дома что-то есть и хозяин уверен в этом настолько, что готов разрушить его фундамент лишь бы достать это. Что же это? Древняя реликвия, археологическая находка, сокровище предков?
Глаза Хэмминга заблестели.
Ричард Гринхэлм был далеко не беден. И логично предположить, что то, что он хочет там добыть, как минимум, стоит очень неплохих денег. Но риэлтора привлекало не это. Не то, каких денег может сулить то, что Ричард вознамеривался откопать в своём владении, но другое. Хэммингу стала необходима сама возможность увидеть и оценить находку, которой тот придавал такое значение. Даже просто прикоснуться к ещё неизвестной миру драгоценности, оценить её, почувствовать дух той древности – вероятно, очень древней – значило для риэлтора всё.
Он был тем старателем, который ищет золото не для того, чтобы подсчитать сколько денег он сможет за него выручить, а тем, кто страждет именно держать его в руках, созерцать его и согревать свою душу заветным блеском.
Но, похоже, в пустом с виду подвале имелись стражники. И если так, то почему о его вылазке ещё не доложили Ричарду? Почему он ещё не вышвырнул его из дома? Ведь кто-то там преследовал его по пятам, пытался схватить за полы плаща. Или, быть может, ему показалось? Странно всё это. Совсем недавно Гринхэлм сам пригласил его остаться погостить до конца недели. Похоже Хэмминг всё-таки смог расположить к себе большую часть семейства.
Тут он ощутил на себе взгляд. Марта Гринхэлм сидела неподалёку рядом с Чарльзом, который всей душой наслаждался прекрасной игрой сестры, и оценивающим взглядом смотрела в сторону пианистки.
Марта сидела в полоборота, спокойно сложив руки на поясе. Риэлтор всё никак не мог понять, как эта женщина умудряется так внезапно появляться. Он готов был поклясться что ещё минуту назад её тут не было. Может быть она сидела где-нибудь позади него, а потом решила пересесть поближе?
Хэмминг на момент подумал, что ночное пришествие этой женщины было сном, однако он прекрасно помнил, что это было не так. Он ещё не достиг того возраста, в котором можно сомневаться в своих органах чувств, потому начал думать, как поступить далее.
Тогда, чуть повернув голову, словно пытаясь получше уловить каждую ноту, Марта неожиданно обратила свой взгляд на Хэмминга. Её спокойные карие, однако холодные глаза изучали его словно какую-нибудь игрушку.
Выдержав лёгкую паузу, риэлтор любезно улыбнулся ей в ответ. Тут взгляд Марты стал невероятно выразительным: глаза чуть расширились и блеснули, грудь её чуть поднялась. Она посмотрела на него как бы исподволь словно самка каракала, которая ищет не то добычи, не то игры.
Эти глаза заставили риэлтора испытать лёгкое волнение на сердце. Оно чуть вздрогнуло, будто на миг оказалось в руках дамы.
Но вот Марта безучастно опустила глаза в пол и через мгновение снова перевела их на пианистку.
«Это может быть опасно», – подумал риэлтор, взяв с двухэтажного подноса для сладостей макарони.
Возможно, что ночная гостья навестит его не единожды.
Ещё испытывая лёгкое опьянение от блестящего исполнения Викторией La Campanella Листа – его любимого классика, он прошёлся по холлу и вновь поднялся по выливающимся к ногам ступеням-порогам изумительного водопада.
Вновь полюбовавшись на весьма разносортные картины, он почувствовал несказанно лёгкую усталость. Похоже было самое время прекратить культурный досуг и готовиться ко сну. Так Хэмминг и поступил.
Поднимаясь на второй этаж риэлтор вдруг столкнулся с увесистой фигурой человека в безвкусном галстуке. Обладателем данных особенностей был ни кто иной, как Хью Лэйн.
– В столь поздний час посреди дороги, мистер Хэмминг, – больше осклабившись, чем улыбнувшись процедил Лэйн.
– Странные у вас изречения, – ответил Хэмминг, прекрасное настроение которого было подпорчено одной только физиономией неандертальца в костюме человека. – Дайте пройти.
Риэлтор попытался обойти его на лестнице, на которой вполне могли разойтись два слона, но Лэйн нарочито преградил ему дорогу своей массивной фигурой.
– Вы чего-то хотели, мистер Лэйн? – устало, но раздражённо произнёс риэлтор, одарив здоровяка пронзительным взглядом.
– О да, я чего-то хотел. Твоя наглость просто не знает границ, – сказал Лэйн, неприятно скрипнув зубами. – Думаешь что тебе сойдёт с рук любая выходка? Ты думаешь я не знаю зачем ты здесь, проходимец? Я…
– Послушайте, Лэйн, – устало сказал Хэмминг, – я очень устал. Если у вас ко мне имеются какие-либо претензии, то мы безусловно разрешим их завтра…
– До завтра тебе ещё нужно…
– В боксёрском ринге…
– Ты меня перебива…
– Или на шпагах…
– Послушай сю…
– Или на пистолетах…
От злости у Хью покраснело и без того красное от загара лицо.
– Но, пожалуйста, завтра. Я очень устал и хотел бы выспаться, – завершил свою фразу риэлтор, так и не дав договорить, пытавшемуся его перебить, абсолютно бестактному здоровяку, – Потому прошу меня простить на сегодня и позвольте мне наконец пройти, мистер Лэйн.
Но Хью не двинулся с места, а встал на ступень выше.
Загородив подъём по лестнице грудью, словно раздувшийся павиан, Хью буравил Хэмминга взглядом.
Риэлтор оставался недвижим. Хэмминг не хотел встречать этот глупый взгляд, ему было сейчас лень это делать, потому он лишь устало потёр глаза.
– Мы с тобой закончим, когда я скажу, – процедил Лэйн грозным баритоном, – чёртов сноб!
Хэмминг снова глянул в глупые глаза оппонента, преграждающего ему дорогу. Такой глупой злобы он давно не созерцал.
– Дайте пройти, – вновь повторил устало риэлтор.
Глаза Хьюго блеснули.
– Я помогу тебе заснуть, – ехидно процедил здоровяк, – Спущу тебя с этой лестницы, если ты… сейчас…
Хрустнув мясистым кулаком, Лэйн схватил риэлтора за шиворот и тут же сдавленно вскрикнул. Его лицо потемнело ещё сильнее, на нём появилось мученическое выражение, а глаза обратились вверх к господу. Неандерталец ослабил обмякшую руку и теперь осторожно придерживался её за шею Хэмминга, при этом осторожно присаживаясь на колени.
Как только мохнатая голова подсевшего Лэйна оказалась на уровне головы уставшего риэлтора, тот шепнул ему на ухо:
– На какой фразе твой мозг перестал воспринимать то, что я говорю? – злобно процедил Хэмминг, крепко удерживая Хьюго за мошонку, – Что же, я перефразирую конкретно для тебя…
С этими словами риэлтор сильнее стиснул гениталии Лэйна, от чего тот злобно пискнул, но тут же заткнулся, пытаясь нежно постукивать Хэмминга кулаком по плечу.
– Ещё раз ты оскорбишь меня или поведёшь себя как чёртов свинопас, – продолжил риэлтор, – Я оторву твои поганые яйца, сварю их в кипятке с солью и уксусом, приправлю перцем, затолкаю их в твою поганую глотку и заставлю сожрать.
Губы Хэмминга превратились в тонкую нить.
– Ты меня понял? – продолжил разгневанный риэлтор, сильнее сжав кулак.
– Понял, – поспешил тихо пропищать так внезапно посаженый на колени неандерталец во спасение своих семейных драгоценностей.
Хэмминг ничего не сказал и резко разжал кулак.
Издав облегчённый вздох, Лэйн скорчился на лестнице.
– Господа! – вдруг послышался мужской голос снизу из холла, – Что у вас происходит там на лестнице?
Внизу проходили Альберт и его жена.
– Всё хорошо, – обратился к ним риэлтор, – Мистер Лэйн чуть не упал с лестницы.
– О боже! – воскликнула Мария, посильнее сжав руку Альберта, – Мистер Лэйн, у вас всё в порядке?
– Как ваше колено, мистер Лэйн? – осведомился Хэмминг, – Давайте я вам помогу.
– Убери от меня руки! – огрызнулся Хью, резко вырываясь.
Он встал на ноги и злобно глянул на Хэмминга, оскалившись, как раненая горилла.
– Да! – махнул своей лапой Лэйн, давая молодой паре понять, что у него всё в порядке. – Всё хорошо! Не беспокойтесь.
– Осторожно, – сказал Альберт, – Так можно и шею сломать, не приведи господь!
– Да, – процедил Лэйн, не сводя взгляда с Хэмминга – Запросто можно.
– Ну чтож, – сказал Альберт. – Доброй ночи, господа!
С этими словами, Мария и Альберт покинули холл.
– Когда решишься, – ледяным тоном произнёс риэлтор в лицо Хьюго, – не забудь прихватить с собой запасные зубы.
Мелкие глаза Хью при этих словах налились кровью.
– Потому что твои я заберу себе в коллекцию, – завершил Хэмминг.
– Пошёл ты, – прорычал Лэйн.
Хэмминг наконец добрался до своей комнаты.
Если бы сейчас Хэмминг защёлкнул дверь в свою комнату на замок, то неандерталец, остававшийся на лестнице услышал бы это и, возможно, сделал бы ошибочные выводы о риэлторе. Однако зная непредсказуемую и мстительную натуру человека, Хэмминг на всякий случай приложил к двери монетку. Она бы оповестила его в случае опасности.
Итак, Хэмминг благополучно уснул.
Эту ночь он спал как младенец. Никто не посмел его беспокоить.
***
На следующее утро в комнату осторожно постучали, но риэлтор уже не спал. Он привык вставать спозаранку.
– Войдите, – сказал Хэмминг, застёгивая манжету своей сорочки.
Ручка повернулась и в отворившейся двери появился дворецкий.
– Утро доброе, сэр, – произнёс Карсвелл, – Завтрак подан.
С этими словам, дворецкий вернулся в коридор и вкатил в комнату сервировочный столик с парой подносов, в свою очередь накрытых серебряными клошами: большим и маленьким.
– Кофе, сэр? – спросил Карсвелл.
– Можете оставить, – ответил Хэмминг, не глядя, – Я разберусь с этим сам.
– Как скажете.
Дворецкий поставил столик поудобнее и вновь обратился к риэлтору, созерцающему свою сорочку в ростовое зеркало:
– Господин Гринхэлм попросил сообщить вам, что до обеда он вместе с сыновьями будет срочно отсутствовать. А так же он просил передать вам, чтобы вы в его отсутствие не отказывали себе ни в чём и чувствовали себя как дома.
– Что же, – ответил Хэмминг, глянув на будто проглотившего шпагу дворецкого, – Видимо дела неотложные, раз мистер Ричард решил так внезапно отлучится в свой заслуженный отпуск.
– Так и есть, сэр. Приятного аппетита.
С этими словами дворецкий удалился, бесшумно закрыв за собой дверь.
«Интересно», – подумал риэлтор, – «Куда же отправился Ричард вместе с сыновьями?»
Во время завтрака, Хэмминг к собственному удивлению обнаружил под чашечкой со свежими ягодами конверт.
Допивая ароматный чёрный кофе он сломал старомодную печать с изображением кельтского узора, похожего на диковинно сплетённые лозы. Развернув конверт, который и представлял из себя письмо, риэлтор прочёл его.
Прекрасный каллиграфический почерк письма весьма лаконично гласил:
«Жду вас у себя -..-.»
Ниже располагалась подпись:
«Ночной Гость»
Уничтожив письмо, Хэмминг накинул пиджак и вышел из комнаты.
Используя дедуктивный метод, он обнаружил комнату Марты и, ещё раз убедившись через замочную скважину, что искомая особа находится у себя, осторожно постучал условным сигналом, как было указано в послании.
– Войдите, – послышался из-за двери холодный голос Марты.
Готовый к любым сюрпризам, Хэмминг прошёл в комнату.
Идеального размера комната, судя по убранству представляющая собой будуар, была наполнена лёгким ароматом абрикоса. Великолепный сводчатый потолок с белоснежной лепниной, обрамляющей небольшие картины порхающих в эдеме ангелочков с флейтами, несказанно радовали глаз. Но вместе с тем красные элементы в деталях потолка, довольно резко контрастирующие с расслабляющими пастельными тонами комнате, вызвали неопределённую настороженность.
Марта сидела на деревянном стуле изящной работы и курила папиросу через длинный тонкий золотой мундштук. Словно и не замечая гостя, чуть отвернувшись к рабочей конторке, она отрешённо смотрела куда-то сквозь стену и потягивала ядовитый дым.
Коричневые кожаные туфли, бежевая юбка чуть выше колен, лёгкий кардиган с невысоким поднятым воротником, синяя блузка. Кружевной чокер цвета крем-брюле с лёгкой синей полосой по центру, украшенный тройкой бирюзовых жемчужин. Строго заколотые волосы цвета корицы и неброские жемчужные серьги в золотой оправе. Всё это невероятно оживляло строгий образ жены Гринхэлма и заставляло взглянуть на неё в совершенно другом свете.
– Миссис Гринхэлм, – сообщил о своём присутствии Хэмминг, закрыв за собой дверь.
– На замок, пожалуйста, – произнесла Марта, всё так же глядя в сторону.
Риэлтор повиновался.
– Прошу, присаживайтесь, мистер Найтблюм, – предложила Марта, в задумчивости вальяжно выдохнув заклубившийся едкий дым.
Отодвинув менее изящный стул от стены, риэлтор сел.
Воцарилась тишина. Но не надолго.
– Вы хотели меня видеть? – спросил Хэмминг, позволив себе первым нарушить застоявшуюся, по его мнению, тишину.
Отвернувшись от словно застывшего в пространстве курительного приспособления, Марта, наконец, одарила его своим оценивающим взглядом. Лицо женщины теперь не было таким обычным – идеальное количество косметики делало его невероятно обольстительным. Её выразительные карие глаза отливали холодным металлом.
– Мистер Хэмминг, – сказала Марта, деловито стряхнув пепел в стеклянную пепельницу, – Давайте на чистоту. Вы знаете зачем мой муж пригласил вас сюда?
– Насколько я понял, вашему мужу понадобились мои навыки, – начал издалека риэлтор.
– Если бы Ричарду понадобились лишь ваши навыки, то он бы устроил встречу с вами по месту работы, – резко ответила Марта, – Официально.
– Возможно мистеру Гринхэлму нужен человек, которому можно доверять, а для этого нужно состоять в более дружеских отношениях?
– О, я умоляю вас, – утомлённо закатив глаза, женщина выдохнула в потолок струю дыма.
– Люблю, когда женщина так говорит, – со всей серьёзностью сказал Хэмминг.
– Неужели вы думаете, что я вам поверю?
– Почему бы и нет? Знаете ли, у меня есть некоторый опыт в сделках с элитной недвижимостью.
– Это-то меня и беспокоит.
– Весьма интересно узнать, миссис Гринхэлм, – подался вперёд риэлтор, хитро прищурившись, – чем именно я вас беспокою? Надеюсь, только хорошим.
Марта замерла, остановив свой взгляд на собеседнике.
Взгляд её сделался жёстким. Со всей серьёзностью она рассматривала Хэмминга, словно тяжёлую свинцовую статую.
– Мистер Хэмминг, – строго отчеканила Марта, выдохнув табачный дым носом, словно внутри она была раскалена от гнева, – Я знаю о ваших, мягко говоря, серых делишках.
– Неужели? – нарочито удивился риэлтор, спокойно откинувшись на спинку. – Позвольте узнать, какие именно, не устраивающие вас делишки мне решили приписать мои конкуренты?
– Отнюдь не ваши и вовсе не конкуренты?
– Тогда вопрос закрывает сам себя ввиду отсутствия объективности.
– Если суд весьма часто остаётся на вашей стороне…
– Всегда, – позволил себе уточнить Хэмминг,
– То это не значит, что вы остаётесь правы по совести.
– Извольте, миссис Гринхэлм, – учтиво заметил риэлтор, – но зачем упоминать подобные, к тому же столь устаревшие понятия в наше время? Вы ведь не хуже моего понимаете, что понятия правды и неправды всегда относительны. Судебная система в нашей великой стране развита достаточно, чтобы изъять понятие совести из обихода, как таковое. В этом плане я, как и любой уважающий себя бизнесмен, считаю себя вправе пользоваться ей и с её помощью отстаивать свои интересы. А злые языки и сплетни. Хм. Они будут всегда.
– И вы посчитали, что я, – сказала она отрешённо стряхнув пепел с папиросы, – буду верить сплетням?
– Отнюдь. Я всего лишь хочу показать, что мне, на самом деле, нечего скрывать. Я привык вести дела честно даже с бесчестными людьми, которым иногда, к моему удивлению, оказываются с виду люди весьма приличные. Я всего лишь знаю как парировать и контратаковать, но никогда не берусь атаковать и судить других. Ведь проблему нужно увидеть всегда с обеих сторон, чтобы это сделать, но, как это бывает, одну из сторон не всегда можно рассмотреть в деталях. Потому пусть судят судьи, а я не стану. И позвольте заметить, что если вы или ваша семья в будущем окажете мне честь обеспечить чистоту сделки с недвижимостью, я буду только рад доказать вам свою открытость. Однако, если вы считаете, что я каким-то образом вношу беспорядок в ваш семейный отдых, то вам стоит об этом только сказать и я немедленно уеду.
Марта помедлила, оценивая Хэмминга с ног до головы.
Очевидно, она думала как стоит поступить со скромным риэлтором далее.
– Вы ведь понимаете, что времена рыцарей давно прошли, мистер Хэмминг? – всё так же деловито заметила Марта, приподняв бровь.
– И иногда я об этом сожалею.
– Признаюсь, что хоть вы ещё тот льстец, мистер Хэмминг, но на миг я почувствовала себя королевой.
– Ведь так и есть, – скромно опустил глаза Хэмминг.
В тот момент, когда собеседник поднял глаза, Марта встретилась с ними своим чуть менее холодным взглядом. Не сводя с него глаз, она сделала томную затяжку через мундштук.
– Позвольте поинтересоваться, миссис Гринхэлм, – начал Найтблюм.
– Спрашивайте, – моментально ответила женщина.
– Это поместье, – начал риэлтор, показательно обведя глазами высокий белоснежный потолок.
– Что с ним?
– Оно великолепно. Не могли бы вы мне немного рассказать о нём?
– Я не историк и тем более не специалист по недвижимости, – фыркнула Марта, моментально потеряв интерес к разговору.
– Вы ведь понимаете, что этот дом очень необычен…
Марта бросила на Хэмминга подозрительный взгляд:
– Что вы имеете ввиду?
– То, что само это здание невероятно старо. Хоть оно и старается выглядеть моложе.
– Вы относитесь к нагромождению камня как к какому-нибудь живому существу, – усмехнулась женщина, забросив ногу на ногу, и чуть отвернулась к столу.
Разговор грозил закончиться быстрее, чем планировал Хэмминг.
– Вы позволите вопрос? Марта? Могу я вас так называть?
Женщин взглянула на риэлтора.
– Нет. Пока я вам этого не позволю, – прохладно, но с тенью заинтересованности сказала Марта, чуть повернувшись к собеседнику.
– Это может показаться вам вульгарным и возможно не совсем к месту…
– Попробуйте
– Вы счастливы, миссис Гринхэлм?
Глаза Марты на момент округлились, вспыхнув от возмущения. Однако только на миг. Она быстро взяла себя в руки.
– Всё ясно, – произнёс Хэмминг, – прошу у вас прощения за мою бестактность.
Прохладно улыбнувшись, Марта на миг задумалась, отведя глаза в сторону.
– Знаете, – осторожно начал риэлтор, – меня всегда занимали женщины вроде вас. Каждая из таких уникальна как жемчужина. У них есть всё: богатство, семья, они всегда окружены подобающей им роскошью, но они порой бывают так опечалены. Словно в какой-то момент всё, что у них есть вдруг становится для них великой ношей.
– И много вы повстречали таких жемчужин на своём веку?
– По профессии, много, – сказал не тая Хэмминг, – но далеко не ко всем я испытывал такую симпатию как к вам.
– Вы меня совсем не знаете, – сказала Марта. – Вы здесь всего три дня.
– Порой нужно именно столько, чтобы почувствовать человека.
– О, вы слишком сентиментальны, мистер Хэмминг, – сказала Марта, чуть отвернув голову, однако, судя по всему, ей нравилось куда идёт диалог.
Она была намного умнее, она поддавалась только когда хотела этого и Хэмминг это понимал.
– Как вам спалось сегодня, мистер Хэмминг? – спросила Марта, внимательно выискивая что-то в его глазах. – Я слышала что вы немного повздорили с Хью.
– С мистером Лэйном у нас претензий друг к другу нет, – спокойно отметил риэлтор, – Однако спалось мне невероятно тяжело.
– Отчего же, – поинтересовалась Марта, отрешённо приподняв брови.
– Призрак.
– Призрак? – она удивлённо взглянула на риэлтора.
– Именно.
– Вы хотите сказать, что видели призрака?
– Не то во сне, не то наяву, – внимательно посмотрев на не сводящую с него глаз женщину, произнёс риэлтор.
– И как же выглядел ваш призрак? – лукаво спросила Марта.
– Он явился ко мне в образе прекрасной женщины.
– Значит, сегодня к вам явился призрак, и оттого вы так тяжело спали?
– Нет, сегодня его не было, но был вчера.
– Тогда почему же вы мучились во сне сегодня?
– Потому что сегодня ночью призрак не явился. И меня это несказанно опечалило. Я мечтаю вновь увидеть призрака.
Довольные глаза Марты едва блеснули.
– Но, наверное, всё это сказки, – вдруг отстранился Хэмминг. – Если позволите, то я, пожалуй, пойду, миссис Гринхэлм.
– Можете идти, – вновь оледеневшим тоном сказала Марта, покручивая в руках золотой мундштук.
Хэмминг молча встал и направился к двери.
– Хэмминг, – послышался голос Марты позади.
– Да, миссис Гринхэлм, – обернулся риэлтор.
– Можете звать меня Марта, – сказала она, чуть улыбнувшись.
Хэмминг учтиво откланялся и вышел из кабинета.
Выудить хоть какую-нибудь информацию из Марты было чрезвычайно сложно. Она была неприступна, как крепость, она осознавала свою власть в этом доме. Однако в данный момент она желала внести немного интриги в свою жизнь. Как такое случается довольно часто – муж, возможно, уже успел её разочаровать и она хотела отплатить ему тем же. Да, это было всего лишь предположением, но кто знает истину?
Риэлтор был уверен в том, что ей есть что рассказать о поместье. Хэмминг ещё успеет поднять реестр, ознакомиться с архивом, узнать, кем именно были предыдущие владельцы. Как сказал Ричард, поместье принадлежит его семье уже несколько поколений. И если это так, то, как помнил Хэмминг, у него с Гринхэлмами имелись общие предки. Под этим предлогом Ричард пригласил его на празднование в своё загородное имение.
Но Марта интересовалась почему риэлтора пустили на семейный праздник? Это означало, что Ричард рассказывает ей не всё и не всегда она принимает решения в этом доме.
Вероятно миссис Гринхэлм была насторожена визитом риэлтора. Должно быть она опасалась, что её муж задумал продать поместье. А её беспокойство могло означать, что она совсем не хочет этого, но не сможет этому помешать, если Ричард примет такое решение. Может ли это означать, что Марта знает, что находится под поместьем? Если так, то она могла бы обронить об этом пару слов, но вряд ли такое произойдёт в присутствии риэлтора. Нужно было придумать способ выяснить это наверняка.
Хэммингу было не привыкать к опасным шахматным ходам в жизни. Однако, как играть в шахматы, когда не видишь большую часть фигур? Это скорее уже походило на игру в покер.
Риэлтор взглянул на часы: время близилось к обеду.
Погрузившись в думы, он рассуждал о тех двух картах в его воображаемом рукаве, которые помогут ему заполучить эту великолепную недвижимость в будущем. Но, не смотря на это, ему всё равно не хватало ещё хотя бы одного козыря в распоряжении. И здесь он рассчитывал на Марту.
Погружать руки в документы в поисках брешей было ещё рано. Да и вряд ли Дэкстер об этом не позаботился. Ему нужен туз. Что-нибудь весомое, от чего можно оттолкнуться.
Обменявшись любезностями с проходящими мимо, как ни в чём не бывало, Лэйном и Викторией, которые выглядели серее серого, риэлтор посетил библиотеку. Здесь, среди книг и пары столиков, которые были украшены увесистыми малахитовыми лампами Хэмминг почувствовал себя лучше.
Прохаживаясь по незатейливому коридору, образованному большими книжными шкафами, к которым были приставлены деревянные лесенки, риэлтор не заметил как набрёл на простенок между ними. Именно здесь между шкафами, на пастельных зелёных обоях, с повторяющимся узором из золотых лилий, висела загадочная картина. На ней был изображён высокий человек в цилиндре.
Он стоял прямо, вытянувшись по струнке. Его руки были сложены на золотом набалдашнике прямой трости. Странная бородка, прямо тянущаяся от нижней губы. Узкое, вытянутое лицо, прямой нос и таящиеся под полями чёрного цилиндра глаза. Мерзкая, сардоническая ухмылка на бледном лице.
Хэмминг присмотрелся к неприятному лицу. Глаза всё же было видно – совсем немного.
Правый карий, едва красный. Левый словно бельмо.
Что-то привлекло его в этой простой картине. Не мелкие, точные мазки автора, не разные глаза, но нечто другое.
Да! Эта шляпа!
Цилиндр-шляпа, скорее Д’Орсей нежели Режент. Почему-то именно она вызывала у риэлтора странные чувства. Она была как-то странно изображена. Мазки масляной краски были весьма необычны. Они словно вваливались друг в друга, создавая странную структуру. Под определённым углом могло показаться что тулья шляпы кипит. Это было явно нечто…
– Поздравляю, Хэмминг, – вдруг раздался чёткий голос рядом.
Хэмминг озадаченно обернулся.
Рядом с ним стоял Ричард Гринхэлм.
– Ещё одна диковинка, – спокойно сказал Ричард, захлопнув в руке зелёную тонкую книгу, – не так ли?
– Пожалуй, соглашусь, – немного помедлив, отметил риэлтор.
Хэмминг снова взглянул на картину. После некоторого молчания, он поёжился.
– Вам не кажется, – начал риэлтор с сомнением, – что что-то не так с этой шляпой?
– Кажется, что она бурлит, как набегающая на ночной пляж морская вода? Не так ли?
Риэлтор удивлённо глянул на Ричарда.
– Именно так, – отметил Хэмминг, – но здесь есть ещё нечто, чего я не могу понять. Я вижу это, но не могу пока зацепить эту деталь. Глаза видят подсознанием, но ум отказывается понять.
В этот момент Гринхэлм лукаво взглянул на риэлтора.
– Это действительно занятно, – отметил Ричард. – Не забудьте со мной поделиться, как только сможете это уцепить. Я редко смотрю на эту картину, но всегда подолгу. В ней есть что-то чрезвычайно необычное.
– Безусловно, – подметил риэлтор и снова взглянул на эти подглядывающие из под полей разноцветные глаза.
Немного нахмурившись, Хэмминг припомнил начало подкравшегося разговора.
– Прошу прощения, но с чем вы меня поздравили, мистер Гринхэлм? – осведомился Хэмминг.
– Бросьте, Хэм, – по доброму усмехнулся Гринхэлм, – Можете называть меня Ричард.
– Как изволите. Так с чем же вы меня поздравили, когда так внезапно объявились как…
– Как призрак? – бросил Ричард, отрешённо глянув на картину.
– Да, можно сказать и так.
– Ну, что же, – сказал Гринхэлм, указав раскрытой ладонью на картину с неприятным типом во фраке и цилиндре. – Знакомьтесь, Хэмминг, с настоящим привидением. Ваш прапрадед Джоффри.
Найтблюм удивлённо посмотрел на картину перед собой.
– Очень странный малый, – произнёс в задумчивости риэлтор.
Ричард хмыкнул, скрестив руки на гуди.
– Вы что-нибудь знаете о своём предке, Хэмминг?
– Немного, – ответил риэлтор.
– Так не тяните же, рассказывайте.
– Не думаю, что вам это будет настолько интересно.
– Тут вы ошибаетесь, Хэм, – заметил Гринхэлм. – К примеру, вам, насколько я понял, интересно когда у старинных усадеб и замков есть занимательные истории. Мне же невероятно интересны истории картин и их создателей. Ведь прежде, чем написать картину, автор должен пройти путь философа. Жизненный опыт и собственное видение мира приводят художника к созданию, как у писателя – книги, так и у него – картины.