Мэри Блэкуотер
Найтблюм: Признаки жизни
Такси здесь и не пахло, что было чрезвычайно забавно, так как совсем рядом в небольшом парке стоял оригинальный памятник кэбу, выкрашенный в бронзовый цвет. К частным же извозчикам и автостопу он относился с крайней настороженностью, поэтому предпочёл взять в аренду велосипед через дорогу. Придётся попотеть, но иного пути не было – он не мог позволить себе опоздать.
Заплатив практически не глядя, он вскочил на велосипед, закрепил свой чемоданчик позади сиденья и взглянул на дорогу, уходящую в лес на холме. Сверившись с картой, он уверенно рванулся вперёд – ехать было не так уж и далеко. Педали закрутились, хорошо смазанная цепь разогнала ведущее колесо, унося велосипед, а вместе с ним и его наездника в новую даль.
Уже некоторое время находясь в пути, Хэмминг не переставал любоваться природой. Едучи по добротной дороге он частенько встречал велосипедистов, машин почти не попадалось. Редкие деревья, растянувшиеся вдоль дороги, постепенно становились чаще. Было спокойно и очень тихо, не то, что в Бирмингеме, с непривычки даже шумело в ушах. Тишину временами нарушали лишь лёгкие порывы прохладного свежего ветра и редкое щебетание птиц.
В пути он думал о предстоящей встрече с Ричардом Гринхэлмом – владельцем поместья, которое и вызвало весь переполох.
Несколько более-менее компетентных агентств уже связывались с Гринхэлмом в попытках убедить его продать поместье. Предлагали самые выгодные условия, но тот был непреклонен. Найтблюм же думал наперёд, рассчитывая, с какой стороны будет удачнее подойти к разговору о продаже. У него, конечно же, было больше шансов на успех, особенно после личного знакомства с владельцем на приёме у его старого друга Джеймса Даутстока. Он давно закинул эту удочку.
Помнится, они тогда довольно быстро нашли общий язык – оба были большими ценителями старинной архитектуры. Однажды мистер Гринхэлм даже представил ему свою младшую дочь Кэтрин – бледную девушку с роскошными чёрными волосами, игривыми синими глазами и дурацкой улыбкой. Прошло не слишком много времени, прежде чем Хэмминг смог выманить у Ричарда обещание показать ему дом, и при том не стоило ему таких больших усилий, как он изначально предполагал. Главным подспорьем Найтблюма было то, как он позже выяснил, что его семья в далёком прошлом имела некие родственные связи с семьёй Гринхэлмов, а именно его прапрадед Джоффри. Информация, почерпнутая из городского архива во время его генеалогических изысканий, привела Хэмминга к данному открытию. И, как выяснилось, именно этот факт был важнейшим для Ричарда. Выше всего он ценил родственные связи и считал, что иметь дела предпочтительнее с родственниками, нежели с незнакомцами, если, конечно, у них, как он выразился, «кишка не тонка».
Всё складывалось как нельзя удачно! Вскоре Найтблюма и вовсе лично пригласили на семейное празднование в то самое поместье, в котором всего два раза в год собиралась вся семья. Этот, довольно скорый, жест доверия удивил его. Либо Ричард был очень простодушным и открытым человеком, в чём Найтблюм сильно сомневался, либо он преследовал свою выгоду, но какую, Хэмминг не мог даже предположить.
Спустя час езды, свесив язык набок, еле крутя педали и чертыхаясь, он докатил до скромненькой автозаправки.
Прислонив велосипед к заправочному автомату на улице, Найтблюм, переведя дыхание, зашёл внутрь, взять чего-нибудь попить.
Зазвенел колокольчик у двери и Хэмминг оказался в хорошо освещённом помещении. У стойки кассир и какой-то человек вели неспешную беседу, они оба лишь на мгновение бросили взгляд на единственного посетителя и продолжили свой разговор. Взяв из дрожащего от холода холодильника бутылку минеральной воды, Хэмминг направился к кассе. Подойдя к кассиру – скуластому лысому человеку средних лет с почти отсутствующей переносицей, заросшему двухнедельной щетиной, он расплатился. Тот глянул через окно на улицу, на стоящий у заправочного автомата велосипед.
– Бензин кончился, приятель? – добродушно ухмыльнулся кассир, положив сдачу на чуть надтреснутое блюдце с синей каёмкой, которая полностью отражала суть названия «кассовой тарелки».
Не придав его остроте никакого значения, Найтблюм сгрёб монеты со звякнувшей тарелочки.
Забирая свою покупку, он бросил взгляд на человека, стоящего рядом.
Это был худой, высокий мужчина в коротком чёрном плаще. Его узкое, худощавое лицо имело чёрную прямую бородку, идущую от нижней губы и уходящую под подбородок. Полная гетерохромия глаз придавала лицу очень странное, двусмысленное выражение.
Не моргая, человек молча смотрел на него. На секунду на лице того будто бы мелькнула тень удивления. Найтблюм одарил его безразличным взглядом и вышел на улицу.
Хрустнув крышкой бутылки, Хэмминг посмотрел на уходящую за холм дорогу – лес редел и ветер становился прохладнее.
Он быстро отпил полбутылки газированной воды. Газ ударил в нос, и он прослезился. Детская привычка, но он любил так делать – это хорошо бодрило. Найтблюм взглянул на часы – времени было не так уж и много – взобрался на велосипед и двинулся дальше. Едва он отъехал, как из магазинчика выбежал человек с отвратительной бородкой и пустился за ним вдогонку. Но, видя, что не поспевает, вскоре остановился и молча проводил взглядом удаляющегося велосипедиста.
Спустя несколько минут дорога вышла на открытую местность, и путнику открылся ещё один красивый пейзаж – огромные вздымающиеся холмы с редко посаженными домами вдалеке.
Владения старинных домов были окружены невысокими каменными ограждениями того же возраста, что и сами постройки. На фоне просвечивающего сквозь облако солнечного диска, мягко устилающего своим светом поля густой травы, долину окружали тёмные горные холмы с зелёными позолоченными вершинами. Они добавляли этой местности уютной отчуждённости и некоей сокровенности.
Медленно вздымаясь и опускаясь, дорога уходила далеко в сторону и, огибая большой тёмно-зелёный лес, устремлялась дальше в горы.
Доехав до самой опушки леса, он свернул на гравийную дорогу, уходящую вглубь его.
Спустя некоторое время густой лес, окружавший дорогу, разошёлся в стороны, открыв взгляду огромную степь, со словно пронзающим её массивом серых стен зданием.
«Вот оно!» – с дрожью подумал велосипедист.
Действительно, это было заветное здание, которое так мечтал увидеть вживую наш риэлтор.
Одно дело было смотреть на фотографии поместья и совсем другое видеть его воочию. Высокое, массивное двухэтажное здание с раздвоенной усечённой крышей словно росло из земли.
Выложенное из тёмного серого камня с бежевым оттенком оно хорошо вписывалось в окружающую цветовую гамму. Русты на углах были тоном темнее и прекрасно очерчивали здание. Высокие ланцетные окна по бокам от центрального входа и на втором этаже были обрамлены причудливыми пилястрами и выглядели как обвитые лозами дорические колонны. К сожалению, от старых оконных рам на фасаде первого этажа ничего не осталось – они были заменены современными сплошными стеклами – это, конечно же, скажется на цене.
Центральный вход расположился на широких полукруглых ступенях меж двух массивных ионических колонн, упиравшихся в высокий архитрав с диковинным фризом.
Хэмминг остановился прямо напротив и, задрав голову вверх, приоткрыл рот, не то от восхищения, не то от натяжения кожи на жилистой шее.
Барельеф изображал подталкивающих друг друга людей в античных шлемах, идущих от краёв к центру. Люди в центре, в свою очередь, укрывались за массивным выступающим картушем в виде щита. От герба на нём почти ничего не осталось и опознать его было уже невозможно.
На самом архитраве, соединяющем балюстрады второго этажа, по сторонам расположились две каменные горгульи.
«Довольно чудное сочетание. Предположительно между четырнадцатым и шестнадцатым веками», – подумал Найтблюм.
С окнами на втором этаже был полный порядок – аутентичная работа.
По обеим сторонам фасада находились два очень высоких сдвоенных стрельчатых окна напоминающих угловатую букву «U». По центру этажа, прямо за горгульями, в стене находилось углубление с аркой, но было ли в нём что-то – он не смог разглядеть.
Прямо над аркой, соединяя два внутренних ската крыши, тоже висел щит – больший по размеру, чем виденный им до этого.
Что же касается сада, то, по крайней мере здесь, его не было. Две аккуратные клумбы с пёстрыми цветами по бокам от ступеней, вот и всё. Ступени в свою очередь были частью большой полукруглой площадки, составляющей крыльцо. Справа, в шестидесяти ярдах от него, в поле, уходящем к реке, риэлтор заметил небольшое озерце, окружённое длинной, стелющейся словно шерстяной ковер, травой.
Закончив на этом свой первый осмотр, Найтблюм поставил велосипед у крыльца.
Неспешно взмыв по ступеням, он прошёл между двух массивных колонн и подошёл ко входной двери.
Дверь одностворчатая, из древесины красно-коричневого цвета с едва заметными тёмными прожилками. Полотно держали три увесистые петли в форме изогнутых зубчатых листьев. Они же, в свою очередь, удерживали дверь посредством металлических полос, скреплённых с массивом. По каждой из петель шла жила в виде лозы. Колотушка тоже была выполнена в виде пузатого зубчатого листа. Он постучал по дереву и прислушался. Костяшка пальца заныла, словно он постучал о камень, а звук почти утоп в толще двери. Это было не что иное, как железное дерево! «Очень интересно!» – удивился риэлтор.
Использовав по назначению колотушку, он поправил ворот плаща и прислушался в ожидании. Спустя двадцать секунд дверь тяжело отворилась. «Точно, оно самое».
Глава 3 Внутренности
В дверях стоял невысокий человек на вид около пятидесяти лет, одетый в безукоризненно выглаженный фрак. Круглое, излишне задранное вверх лицо, с поджатым выпяченным вперёд острым подбородком создавало ощущение того, что он пытался скорее остановить кровотечение в остром, но мясистом носу, нежели подчеркнуть свою в остальном блестящую выправку. Серые волосы с отчётливой белизной на висках, спокойный взгляд и, как уже было упомянуто, отличная осанка – всё это, а не только лишь фрак, указывало на то, что отворившим дверь был дворецкий. Возникла пауза.
Найтблюм только открыл рот, как тот заговорил:
– Добрый день, сэр. Мистер Хэмминг Найтблюм, если не ошибаюсь? – сдержанно осведомился дворецкий.
– Совершенно верно, – ответил гость.
– Прошу, вас уже ждут, – сказал тот и жестом пригласил его войти.
Когда Хэмминг вошёл внутрь у него перед глазами предстал просторный холл. Отполированный каменный пол, в центре которого красовался выгравированный древнегреческий шлем. Некоторые черты его были совсем не свойственны таковым: зауженные прорези для глаз, вытянутая нижняя часть, а так же невесть откуда взявшиеся рога, больше всего походившие на обломанные рога антилопы Гну. «Причуды последнего владельца», – отметил про себя Найтблюм.
Дальняя стена была разделена на два яруса. К верхнему вели две заворачивающие к центру лестницы по сторонам, каскадным водопадом выливающие ступени к ногам. Практически вся стена второго яруса была завешана картинами разных сортов. По центру холла висела огромная факельная люстра – старая рухлядь. К счастью, находилась она практически под самым потолком и не портила общий вид холла. Спокойные бежевые и зелёные тона в помещении, принимая во внимание минимальное количество золота в его декоре, придавали всей обстановке довольно изысканный вид.
Дворецкий принял плащ новоприбывшего и удалился оповестить хозяина. Тем временем риэлтор был предоставлен самому себе и принялся с любопытством осматривать помещение.
Расхаживая по холлу, вдоволь насмотревшемуся на элементы интерьера Найтблюму попалась на глаза одна занимательная картина, спрятавшаяся в укромном месте в стене справа. На ней был изображен ночной пир людей со странностями. У кого-то был рыбий хвост; у кого-то тело лошади; кто-то синюшный летал по небу. У автора был довольно забавный почерк: у всех лиц, неважно в каком они были положении, оба глаза располагались всегда на одной стороне лица. Некоторые люди танцевали на клетчатом «танцполе», кто в пиджаках, а кто нагишом. Все это перерастало в настоящую вакханалию: попойки, сношения, азартные игры. За всем этим, чуть поодаль, находился человек в оранжевых одеждах, больше напоминавших пижаму. Он сидел на небольшом холмике, на золотом троне. Вальяжно расположившись в нём и опираясь на подлокотник, подпирал кулаком подбородок. Повернув голову, он, очевидно, слушает подлетевшего к нему слугу, но его бесстрастные глаза со спокойным умиротворением смотрят на творящуюся вокруг грязную оргию. Несмотря на всё перечисленное картина очень понравилась Найтблюму. Подпись под полотном гласила «Бал сатаны. Игорь Чужиков».
Переведя взгляд на стоящую рядом с картиной греческую вазу, Найтблюм наткнулся на ещё одну довольно маленькую картину за углом. На ней был изображен пухлый ребенок, одетый в одежду моряка. В одной руке он держал воздушный шар, а другую в кармане, насупившееся выражение его лица было в один и тот же момент и строгим, и глупым. Хэмминг присмотрелся и его передернуло. Колени его были кривые, широкий таз, угловатая мясистая челюсть, кулак сильно обвит жилами и венами, тяжелые веки, усталые глаза, одно плечо выше другого. Это был не ребенок – это был карлик! Кто-то боится пауков, кто-то змей, кто-то мышей, Найтблюма же пугали странные «низкорослые» люди. Карлики вызывали в нём паническую настороженность, как у некоторых людей пауки – было ощущение, что он замер и ждёт, притворяясь чем-то безобидным, в любой момент готовый совершить своё злодеяние. Для Хэмминга разница, по большей части, была только в том, что от паука можно было быстро избавиться, а от карлика нет.
Тут центральная дверь в холле распахнулась, и появился сам Ричард Гринхэлм.
Это был высокий жилистый человек лет пятидесяти, с тёмно-серыми зачёсанными наверх волосами, седыми висками и небольшими усами щёткой. Овальное загорелое лицо, тёмные ровные брови, синие прищуренные глаза и прямой римский нос выдавали в нём волевого уверенного в себе человека.
– Рад видеть вас, Хэм, – громким голосом поприветствовал гостя Гринхэлм и взглянул на свои старомодные часы. – А вы как всегда вовремя.
– Рад встрече, мистер Гринхэлм, – с выражением произнес Найтблюм и обменялся с хозяином рукопожатием.
– Вижу, вам пришлась по нраву картина, – отметил Ричард, указав на картину с вакханалией.
– Довольно своеобразная.
– Из числа моих особо любимых, – сказал Ричард и, подойдя к картине, стал разглядывать её. – Вы обратили внимание на главу праздника. Сидит себе, даёт всем волю делать, что они хотят, а сам смотрит на то, что происходит после, я почти вижу улыбку на его лице – его это забавляет.
– Каждый сходит с ума по-своему, – отметил Найтблюм, взглянув на толстяка с раздувшимся брюхом, сидящим возле деревянных бочек с вином.
Гринхэлм на мгновение сделался серьезным и посмотрел на него, а потом рассмеялся.
– Хорошо подмечено.
Он ещё какое-то время рассматривал картину.
– Как ваша поездка, надеюсь, вы добрались сюда без особых сложностей? – осведомился Ричард.
– За исключением того, что мой велосипед стоит у входа, никаких, – отметил Хэмминг.
– Вы ехали в такую даль на велосипеде? – удивленно спросил Ричард.
– Не от самого Бирмингема, но ощущения схожие.
Гринхэлм рассмеялся.
Спустя полчаса Хэмминг уже сидел за одним большим столом с семьёй Гринхэлмов в просторном зале, на праздновании пятьдесят первого дня рождения главы семейства. Зал, в котором они находились, ничем не выделялся, за исключением нескольких пар грациозных тонких колонн, восходящих к высокому потолку и переходящих в блестящий веерный свод, столь характерный для ранней готики. Точь в точь как в часовне Кэмбриджского Королевского колледжа.
Стены имели тот же приятный бежевый цвет. А над столом висела большая хрустальная люстра. В дальнем конце зала находились две пары тройных окон с двойной широкой сводчатой дверью посередине. Все это было оформлено орехом махагон и прекрасно сочеталось с мягкой палитрой зала, создавая довольно уютную, и одновременно изысканную атмосферу. За окнами был настоящий сад с большим и малым фонтанами посередине, насколько было видно с его места. Большой тяжёлый стол сверкал серебряными колпаками накрытых блюд. Расставленные на столе изящные позолоченные подсвечники согревали изысканную атмосферу огнем высоких свечей.
Приведя в идеальную параллель с ножом хрустальную вилку рядом со своей тарелкой, Хэмминг поправил лацканы своего пиджака, и между прочим обратил внимание на то, что два смежных места за столом всё ещё пустуют.
Найтблюм взглянул на часы.
Вскоре пустующие места были заняты, практически ворвавшимися в помещение мужчиной и женщиной.
Походивший на хорошо подстриженного неандертальца мужчина в отличном чёрно-синем костюме, казалось, едва успел натянуть подобие улыбки, после некой другой очень выразительной эмоции. Поправив морковного цвета галстук и отрешённо оглянув как бы сквозь всех присутствовавших, он пропустил почти что оттолкнувшую его женщину вперёд.
– Это моя старшая дочь, – произнёс Гринхэлм, наклонившись к Хэммингу.
– Наверное она профессионально играет в регби, – задумчиво отметил Найтблюм.
Невольно услышавшая такой вывод сидящая рядом девушка прикрыла улыбнувшееся лицо ладошкой в шёлковой перчатке.
– Нет, – сурово усмехнулся Ричард. – Вы сейчас смотрите на Хью. Хью Лэйна. Но вы правы, он действительно играет в регби… А моя Виктория, сейчас смотрит на вас.
С этими словами Гринхэлм улыбнулся дочери.
Виктория одарила отца быстрым взглядом и как только тот отвернулся для того, чтобы о чём-то пошептаться с женой и подошедшим лощёным мужчиной, снова взглянула на Хэмминга.
Едва заметный на её скулах румянец недавнего возмущения быстро простыл. Она смотрела спокойно, внимательно, однако не пристально, изучая его словно некую форму, внезапно обретшуюся перед ней.
Хэмминг сдержанно улыбнулся. Взгляд девушки показался ему, тем не менее, очень приятным.
Вскоре рядом приземлился Лэйн, что несколько возмутило Викторию, и она отрешённо посмотрела в сторону. Сидевшая рядом девушка коснулась её локтя и когда та чуть наклонилась к ней, с некоей озабоченностью на лице, что-то шепнула ей на ухо. Виктория кивнула, сказав, как прочитал по губам Хэмминг: "Да, да, дорогая, всё в порядке".
Тем временем наш герой изучил Хьюго – темноволосого, спортивного сложения человека с бычьей шеей. Тот сначала резко улыбнулся ему, практически оскалившись, после чего посмотрел как сквозь стекло. Он не преминул ответить ему безразличным холодным взглядом.
Сидящий через одного по левую руку от Хэмминга человек собирался было встать и уже начал подниматься с места, как был вынужден сесть обратно, поскольку Ричард встал и обратился к присутствующим:
– Прошу всех внимания, – произнёс Ричард, предварительно постучав ножом по бокалу. – Перед тем как начать, хотел бы сообщить, у нас сегодня два гостя. Хочу вам представить их. Это мистер Джэймс Дэкстер, мой новый адвокат, – сказал он и указал на лощёного джентльмена, сидящего справа от него.
Тот в свою очередь встал из-за стола и сдержано поклонился. Человек средних лет с овальным лицом, раздвоенным подбородком, тонким носом, он явно щепетильно относился к своей внешности – аккуратная стрижка, чисто выбрит, с прекрасным загаром. Могло даже показаться, что он выщипывает себе брови.
– А также, – продолжил Ричард, указав на Найтблюма, – мистер Хэмминг Найтблюм, эксперт по старинным особнякам.
Хэмминг встал и проделал тот же обряд.
На секунду ему показалось, что кто-то скривил лицо. После того, как он и Джеймс поклонились и сели, Гринхэлм не выпуская бокал белого вина, продолжил:
– Моя дорогая семья, я очень рад, что вы все, в который уже раз собрались здесь, чтобы поздравить старика, – сказал он, и его дети за столом засмеялись. – Очень рад, что мой сын, Альберт, наконец, решил жениться на его без преувеличения достойной подруге, Мария, да я о тебе дорогая, – обратился он к молодой особе, – Вильгельму уже семь, давно пора.
– Уж извини пап, так вышло, – сказал веселый, рыжеволосый молодой человек, приобняв сидящую рядом женщину с короткими чёрными волосами.
– В любом случае уж лучше поздно, чем никогда, – отметил Ричард и обратился к сидящей паре рядом с Хэммингом. – Искренне рад, что мой старший сын Чарльз, наконец, одержал ещё одну победу на своём поприще. Это начало сынок, ещё большие победы впереди. Успехов вам! – придав последней фразе особое значение, он поднял бокал и отпил. Остальные последовали его примеру.
Музыка заиграла чуть громче, чему поспособствовал стоящий рядом дворецкий. При этом выражение его лица было таким, что казалось, на него была возложена не миссия ди-джея низшего разряда, а судьба целого Королевства. А стоял он с таким величием и с такой выправкой, что на нём не хватало разве что красного камзола, винтовки через плечо и высокой медвежьей шапки.
Как только Ричард сел, Чарльз неспешно встал.
– Едва мы начали, а я уже готов поспорить с виновником торжества, – сказал Чарльз, запоздало стукнув вилкой по своему бокалу с таким звоном, что казалось бокал сейчас лопнет.
Ричард удивлённо поднял брови. А его жена, Марта, сидевшая рядом, не повела даже одной.
Марта Гринхелм была, как не сразу заметил Хэмминг, женщиной совершенно непримечательной внешности. Именно благодаря этому, а также практически полному отсутствию косметики и скромному, однако дорогому платью цвета графита, она неким практически невообразимым образом смогла оставаться для Найтблюма незамеченной. Хэмминг хорошо мог, если можно так выразиться, чувствовать людей. От каждого веяло чем-то своим: темперамент, манера себя вести, это всегда влияет на окружающих, как и присутствие каждого из людей в компании влияет на них в целом. Это напоминает гравитацию небесных тел в системе – в той или иной степени каждый компонент системы воздействует на другого, как бы он ни был мал. Это тем более ощутимо в таком узком кругу. И Хэмминг прекрасно мог уловить настрой каждого. Однако, не жену Гринхэлма.
Она источала… абсолютно ничего. Никаких эмоций, чрезвычайная сдержанность, превосходная осанка. Такие люди как эта женщина могут раствориться в толпе из двух человек. Где-то глубоко в подсознании это настораживало его.
– Отец опередил меня, как всегда, – продолжил с деловой улыбкой Чарльз. – И я бы не давал ему спуску, даже в таком возрасте. Потому что молодому точно не тягаться с его опытом, а старому не хватит прыти…
По залу прошёлся одобрительный весёлый хохот. Ричард серьезно хмыкнул, гордо подбоченившись.
– Отец, сегодня твой день и это мы должны поздравлять тебя, – сказал он гордым голосом и поднял свой бокал. – Могу сказать без преувеличения, что благодаря исключительно своим силам и своей настырности отец, несмотря ни на что, всё-таки добился того, к чему стремился. Посмотрите вокруг, взгляните на нас, на этот прекрасный стол, на окружающие нас стены. Это все благодаря моему отцу, – сказал он и обратился к Ричарду. – Отец, от всей души, поздравляю тебя!
– Уж слишком по-христиански, – сказал тот, скривив улыбку.
Волна смеха прокатилась среди присутствующих.
Ричард одобрительно кивнул сыну.
После этого последовали громкие овации и праздник продолжился.
Закончив рассматривать потолок зала, Найтблюм завёл неспешный разговор с Чарльзом – старшим сыном виновника торжества. Молодой человек создавал впечатление серьезного и очень смышлёного бизнесмена, но, как выяснилось из непродолжительного диалога, оказался попросту надменным болваном, о чём Хэмминг не стал ему напоминать.
Тактично уклонившись от дальнейшего общения, он снова обратил внимание на дочь Ричарда – Викторию – её тёмно-рыжего цвета волосы ниспадали до плеч, а удивительно синие, чуть стального оттенка глаза были мрачны. Сидящий по правую руку от неё Лейн стал что-то шептать ей на ухо. Она возмущённо отстранила его локтем, по-видимому, не желая слушать. Однако тот медленно сжал своей лапой её запястье и попытался подтянуть к себе. Это заметил Джеймс, бросив свой пренебрежительный взгляд на неандертальца в костюме. Виктория со злостью вырвала свою руку из его лапы и опрокинула бокал на пол. Звон разбившегося хрусталя перебил шум празднества. Голоса стихли, сидящие за столом обратили внимание в сторону Виктории и её неотёсанного кавалера. Здоровяк успокоился, а Виктория приняла безразличный вид. Через мгновение всё снова оживилось.
Тут Найтблюм почувствовал неприятное ощущение – лёгкое, словно маленький жучок ползает по лбу. Такое чувство возникало у него только тогда, когда на него пристально смотрят или когда по лбу действительно ползает маленький жучок. Природа этого чувства его всегда удивляла, в юности он считал это своей особой способностью, как в его любимых историях про супергероев, что это есть его вариант шестого чувства. Так, собственно, и было, кое-кто действительно буквально сверлил его взглядом. Он отыскал этого человека. Им оказалась Кэтрин, младшая дочь Ричарда, с коей он собственно и познакомил Хэмминга на одном из своих благотворительных вечеров. Она неловко теребила пальцами свои черные кудряшки, но господи, снова эта идиотическая улыбка, его передернуло.
– А что вы думаете по этому поводу?, – наконец обратился к нему Ричард, – если затеют драку лев и белый медведь, кто победит?
– Трудно сказать, – ответил Найтблюм, – лев быстрее, белый медведь сильнее.
– Победит белый медведь. Он очень силен, его шкуру очень трудно прокусить, один его удар пошлет льва в нокдаун.
– Любопытный факт. Неужели вам довелось это видеть своими глазами?
– Научный факт, мой друг, – иронично ответил Ричард.
– Интересно. А знаете ли вы, что в лесах Индии водится чёрный лев? – продолжил тему Хэмминг.
– Чёрный? – удивленно спросил Ричард.
– Говорят, он почти в два раза больше обычного, и водится в особо темных лесистых местах, близ гор и пещер. Он также прекрасно взбирается по горам и деревьям, что говорит о его огромной силе и ловкости.
– Ну, если это действительно так, то я думаю, вопрос про льва и медведя стал бы философским, – сказал он и засмеялся.
Хэмминг решил аккуратно перейти к цели своего визита. Отвесив пару отборных шуток по поводу модельной внешности его личного адвоката, он заставил невольно улыбнуться и самого Дэкстера. Но после, его ждала неожиданность.
– Я знаю истинную цель вашего визита, мистер Найтблюм, – монотонно заявил Гринхэлм старший.
– Неужели?! – сделал удивленное лицо Хэмминг.
Надо сказать, что Найтблюма очень трудно было застать врасплох или искренне удивить. Поэтому практически все эмоции, которые можно было заметить его на лице, всего лишь маска, но маска отменного качества.
– Я знаю, что вы собираетесь предложить мне то же, что и ваши «коллеги», если можно так выразиться, – спокойно продолжил Ричард.
– Любопытно, – прервал его Хэмминг
– Что именно?
– Кто же вам сообщил столь неактуальную новость?
– Что вы имеете в виду? – Ричард удивленно поднял брови.
Найтблюм снисходительно улыбнулся.
– Дело в том, что я передумал предлагать вам продажу.
– Как же так? – в голосе Ричарда прозвучала нотка разочарования.
– Дело в том, что взглянув воочию на ваш без преувеличения прекрасный особняк, я пришел к выводу, что большую цену вам за него я все же предложить бы не смог, – отметил Найтблюм и встретил вопросительный взгляд Ричарда.
– Каковы же причины вашего решения. Вы считаете, что он не стоит своих денег?
– К сожалению, это так, – заявил Хэмминг.
Видимо Ричарда этот факт очень заинтересовал.
– Продолжайте.
– Судя по всему, предыдущие владельцы были довольно эксцентричны и влезли в чужое дело, через-чур нагрузив своими прихотями фасад здания – знаете ли, каменные горгульи и греческий фриз плохо сочетаются друг с другом.
Ричард внимательно слушал.
– А прекрасный пол в вашем замечательном холле подпортили, вырезав на нем совершенно невообразимый рисунок, – продолжил Найтблюм, – стены дома тоже в блестящем состоянии, что говорит о его реставрации. Все это, безусловно, скажется на цене. Я не могу предположить, сколько элементов еще было заменено. В идеале дом должен находиться в первозданном виде, без вмешательства в его внешний вид владельцев, хотя бы этого столетия.
Выслушав его до конца, Ричард улыбнулся и переглянулся с Дэкстером, после чего ответил.
– Мистер Найтблюм, спешу вас обрадовать, – весело сказал Ричард, – заявляю вам, что к экстерьеру здания ни притрагивалась ничья рука, ни владельцев, ни даже реставраторов. Специалисты поработали внутри, но и только. Никто здесь не занимался самодеятельностью, было восстановлено лишь то, что и так было. Моя семья является владельцем этого поместья уже пять поколений. И этот факт я могу подтвердить документально.
– Но как же сплошь застекленные окна на первом этаже, – отметил Хэмминг, – надеюсь, вы не хотите сказать мне, что они там так и стояли с самого начала?
– Их пришлось застеклить, так как раньше там стояли безвозвратно уничтоженные витражи. В таком состоянии, как рассказал мне еще тогда мой дед, они и достались нашей семье. Могу только представлять какими прекрасными они могли быть.
Где-то в глубине Хэмминг, казалось, впервые искренне удивился. «Витражи на первом этаже, стрельчатые окна. Неужто это строение раньше было подобием церкви?» – спросил себя Найтблюм.
– То есть и рисунок на полу в холле имелся с самого начала? – уточнил Хэмминг.
– Абсолютно верно, – сказал Ричард и улыбнулся.
В голову сразу же забралась мысль о том, для чего раньше могло служить поместье – до того, как оно перешло к Гринхэлмам. Его чутье подсказывало ему, что дом еще старее, чем он предполагал, а возраст поместья, как и у вина, очень благоприятно сказывается на цене. Ну и что же, что Ричард, вероятно, не согласится продать этот дом, у Найтблюма всегда есть второй вариант, не очень обходительный, но очень действенный.
– В таком случае, – обратился он к Ричарду, – исходя исключительно из профессионального интереса, я бы хотел осмотреть фундамент здания.
– Боюсь, что это не возможно, – отметил Гринхэлм.
– Но…
– Никаких «но» мистер Найтблюм, – оборвал его Ричард, – это мой дом, и я решаю, что в нем можно, а чего нельзя. И не в обиду вам, но я не потерплю, что бы кто-то шнырял в моем подвале. Надеюсь, вы меня понимаете.
– Я вас прекрасно понимаю, – произнес Хэмминг и решил, что этот вопрос больше поднимать не стоит.
Но кое-что ещё веё-таки беспокоило его. Зачем же Ричард пригласил его сюда, зная заранее, что он отправится к нему с целью убедить продать поместье. «Думаю, это мало кому понравится. Значит, у Ричарда имеется определенный интерес в отношении моего прибытия сюда. Но какой именно?»