Надежда Храмушина
Клуб грустных и потерянных
– А почему только ваша семья в опону попадала? – спросила я.
– Нет, люди в этих местах и раньше пропадали. – ответила Марина. – Только бабушка мне говорила, что я видела не саму опону, а только вход в неё. Если бы я вошла в опону, никто бы оттуда меня не смог вернуть. И ещё мне сказала, чтобы я в лесу больше не плакала.
– Почему? – спросила я.
– Сказала только, что достаточно того, что она своими слезами пробила себе дорожку в омут.
– А Вы, Марина, почему отсюда не уезжаете? – Поинтересовался у Марины Сакатов. – У Вас и дом однажды сгорел, и Вы знаете, что вокруг дела такие странные, что Вас держит здесь?
– То и держит. – Марина помедлила и ответила. – Нельзя мне отсюда уезжать, иначе буду, как и мой отец, по свету неприкаянно метаться. И в опоне у меня бабушка. Она мне сказала, когда мы Прелагу поставили, что пообещала за место меня прийти в опону.
– Как это? – Сакатов подался вперёд. – Она что, жива? Сколько же ей сейчас лет?
– Сто. Но это не имеет значения. – Марина вздохнула. – Она и отца моего спасла, и меня. Вот и расплачивается за помощь.
– Вы с ней общаетесь? – спросила я.
– Нет. Я её не видела с тех пор, как она ушла туда.
– А почему тогда Вы так уверены, что она в опоне? – Недоумённо спросил Илья. – Вы её не видите, она Вас – тоже. Так может, её давно уже там нет?
– Там она. Не могу объяснить, но я знаю. И ещё. После того, как я побывала там, я вижу, когда опона двери открывает.
– А она что, периодически открывает двери? – спросил Сакатов. – То есть, Вы видите, когда туда люди попадают?
– Да. Только когда мы установили с бабушкой Прелагу, люди перестали пропадать. Много лет было всё спокойно здесь. И я думала, что так всегда будет. Опона появлялась на короткое время, но поморочит немного, и снова отступит. А несколько лет назад в неё снова попал человек. А этой весной снова.
– Значит, та сдерживающая сила, которая в кукле заключена, истощилась с годами? – уточнил Сакатов.
– Наверное, не знаю.
– Но когда я взяла её в руки, я почувствовала очень сильную энергию в ней. – Не согласилась я с Сакатовым. – Не похоже, что она истощилась.
– Значит, ещё что-то произошло. – Тихо сказала Марина.
– А зачем бабушка ваша нужна опоне? – спросил Дениска.
– Она плетет для неё паутину. – Марина сходила за сумкой и, поставив её на стол, открыла её и вытащила из неё мотки тонкой верёвки. – Я оставляю сумку возле дверей опоны, когда они появляются. И пока моя бабушка плетёт из них паутину, опона и не трогает её.
– Зачем? – Округлил глаза Дениска. – Для чего там нужны сетки из верёвки? Там что, ими людей ловят?
– Не знаю. – ответила Марина. – Но бабушка, когда уходила, с собой верёвок целый мешок приготовила. И мне наказала, чтобы я тоже приносила верёвки к опоне.
– Может пленников привязывают ими. – Илья пожал плечами. – Да, всё страннее и страннее. Какой-то театр абсурда.
– Марина, а Ваша бабушка, случайно, не умела колдовать? – поинтересовалась я.
– Да что Вы! – Марина укоризненно посмотрела на меня. – Нет, никогда. Так, на картах гадала иногда соседкам, нам с девчонками о женихах раскладывала.
– Гадание, оно тоже, знаете ли, не самое безобидное занятие! – заметил Сакатов. – Считается, что при гадании человек прибегает к услугам дьявола. А все услуги дьявола платные, и тариф очень высок. У нашего мудрого народа была такая присказка: «Гадаешь – счастье отгоняешь». Я думаю, не на пустом месте она родилась.
– А как часто эта опона на свою охоту выходит? – Спросила я Марину.
– В этом году два раза было. Первый раз никто не пропал. А второй раз, вот, поймала.
– Так что это за место такое? – Сакатов снова потёр лоб. – Зачем оно ловит людей?
– Потому что они нарушили его границы, мне так кажется. – предположил Дениска. – Просто хочет, чтобы они все ушли отсюда.
– Да, можно и так подумать. – согласился Сакатов. – Если не копать глубоко. Марина, а как на заводе дела? У них там всё нормально?
– Директор говорит, что года два ещё работать заводу. Вычерпали все залежи, а те, которые сейчас разрабатываются, давно уже с примесями, и глину долго отстаивать надо, и брак частенько выходит.
– Понятно. – Сакатов кивнул головой. – Значит, скоро успокоится опона, никто не будет рыть её землю.
– Успокоится ли? – засомневался Илья. – Её за столько лет так раздраконили, что она, скорее всего, теперь долго ещё будет засаду на людей устраивать.
– Марина, а Вы только один раз были в опоне? – спросила я.
– Я не была в опоне, я была рядом.
– Ну всё равно, какая она?
– Унылая, серая, тихая. Я же вам рассказала о своих ощущениях.
– Она движется? Отступает, наступает, опускается? – Пыталась я выяснить, как появляется опона.
– Она неожиданно проявляется, выходит на поверхность, сначала всё как будто в дымке, а потом всё сереет и затихает.
– Марина, Вы говорили, что пропавших ребят Вы видели в то утро. Раз Вы их видели, значит, они ещё не были в опоне, а раз не были в опоне, значит, их можно было ещё остановить?
– В то утро опона рано проявилась. Меня автобус рейсовый высадил на развилке, и я пошла пешком до деревни напрямую, через лес, опону ещё издалека увидела, поэтому свернула на дорогу, пошла осторожно по обочине, и ещё удивилась, что долго она не отступает. Да ещё и туман сильный опустился, даже страшновато как-то было. А потом они подъехали. Меня до деревни довезли. Я очень удивилась, когда они машину брошенную заметили, оба сразу.
– Оба? Их же там было трое. – уточнила я.
– Один спал на заднем сиденье.
– А почему Вы удивились, что они машину заметили? – спросил Сакатов. – Что в этом такого?
– Когда четыре года назад мужчина в опоне пропал, я увидела, что на её границе появилась брошенная машина с открытыми дверями. – Пояснила Марина. – Но её можно увидеть только тому, кто видит опону, как я, или тому, кого она ведёт. Вот. А потом мы с ними въехали в деревню, и я увидела ворота. И поняла, кого ждут.
– Какие ворота у неё? – поинтересовался Сакатов.
– Каменные столбы. Они, то близко друг от друга стоят, то так далеко, что от первого столба не увидишь другого. И каждый раз разные, будто второпях камни друг на дружку кто уложил.
– А нельзя ребятам было сказать, чтобы они развернулись, что их впереди ждёт опасность? – Снова спросила я.
– Опасность для них была кругом, в какую бы они не поехали сторону, они бы всё равно выехали к воротам, даже если бы развернулись. – Марина тяжело вздохнула. – Опона уже вела их. Я почувствовала это в машине, как только к ним села. Я словно оказалась высоко в горах, дышать стало трудно, и тоскливо так, словами не передать. Но я на всякий случай сказала им, чтобы они уезжали отсюда.
– А кто в опону затаскивает людей? – спросил Дениска.
– Сами заходят. А оттуда никогда никто не выходит.
– Чудеса! – Сакатов хлопнул себя по коленям, встал, прошёлся по комнате и снова сел. – Столько лет у людей под боком существует мощнейшая аномальная зона, а никто и в ус не дует! Марина, вы же современная и грамотная женщина, неужели у Вас никогда не возникала мысль, что об этом надо рассказать учёным!
– Каким? – Вяло спросила Марина. – Физикам? Химикам?
– Медикам. – прибавил Илья. – Ты что, Алексей, как первый день на земле! Кто будет слушать о кукле в синей тряпке, глазами которой за деревней наблюдает столетняя бабушка из-за каменных столбов, вяжущая сети. Полный набор симптомов для бесплатной путёвки в санаторий с решётками на окнах.
– И что, теперь руки опустить? – Не унимался Сакатов. – Стучите, и откроют вам!
– Откроют, запустят и надолго закроют в белой палате. – Тут же парировал Илья.
– Так, хватит разборок! – Остановила я их. – Благодаря Марине мы теперь знаем, где находится Андрей Вавилов с товарищами. Если на самом деле бабушка Марины жива, есть надежда и на то, что они тоже живы. И поэтому перед нами сейчас встал важный вопрос: как их оттуда вернуть?
Глава 3. Карьер
– Пока мы сами туда не заглянем, ничего не узнаем. – Сделал вывод Сакатов, когда мы вышли из Марининого дома на улицу. – Надо разглядеть её, почувствовать её атмосферу, как сейчас её чувствует Марина, иначе ничего не поймём. Марина, – обратился он к ней, – а можно Вас попросить, чтобы Вы позвонили мне, когда опона снова проявится? – Он протянул ей свою визитку.
– Я могу позвонить, да только пока вы из города доберётесь до нас, она снова уползёт.
– А что Вы с куклой сейчас будете делать, если не получится её на место установить? – спросила я.
– Пусть дома лежит, я не знаю, как её на место поставить. Может, бабушка какие-то слова говорила, когда её устанавливала, я не помню.
– Вы сказали, что мы косточку какую-то сломали, какая там была косточка? – вспомнил Сакатов.
– Бабушка куклу на куриную косточку ставила, а теперь она сломана.
– Домой едем? – Илья пошёл к машине.
– Я предлагаю всё-таки пройтись по лесу. На ловца и зверь бежит. – Я посмотрела на Сакатова. – Как ты думаешь?
– Тогда лучше на карьер съездить, где глину добывают. – ответил он. – А вдруг окажется, что именно там зарыто яблоко раздора между людьми и разбуженной природой!
– Началось! – Илья недовольно сморщился. – Вы просто настойчиво напрашиваетесь испытать на себе, крепкие ли сети бабушка плетёт.
– А как к карьеру проехать? – Спросил Сакатов Марину.
– По дороге поезжайте, там указатель. Тогда сначала к Степану Андреевичу зайдите. – Марина показала на дом на другой стороне улицы. – Несколько лет назад он видел ворота, только не понял, что это такое, говорит, мне за огородом камни навалили, а потом разобрали. Думал, что кто подшутил над ним. Он единственный, кто видел это, больше в деревне никто такого не говорил. Может, он увидел что-то, чего я не замечаю.
Мы попрощались с Мариной, и перешли улицу. К дому Степана Андреевича нам пришлось перебираться через завалы колотых дров, которые были раскиданы по всей площадке перед распахнутыми воротами. Сам хозяин сидел во дворе, и пил чай из большой алюминиевой кружки.
– Степан Андреевич, здравствуйте! – Заглянула я во двор и постучала по калитке. – Помощники Вам не нужны? Мы все вместе быстро дрова скидаем!
– Не откажусь, – улыбнулся он, и, кряхтя, встал с крылечка, – спину пересекло, половину машины уже перетаскал. Эх, старость – не в радость!
Мы стали в цепочку и через пятнадцать минут все дрова лежали уже в поленнице. Степан Андреевич положил последнее полено в поленницу и спросил:
– А вы откуда такие юные тимуровцы взялись? – Он хитро улыбнулся и подмигнул мне. – Из газеты что ли?
– Да. – Обрадовалась я поводу, чтобы расспросить его.
– Газета «Напрасный труд». – Илья зачерпнул ковшиком из ведра с водой, стоявшего на табуретке возле крыльца. – Вода питьевая?
– А какая ещё? – удивился Степан Андреевич. – Самая питьевая. Так пошли в дом, я вас хоть чаем напою. Старуха моя в магазин пошла, так я и сам вас угощу.
– Нет, спасибо. Мы хотели Вам задать один вопрос, Степан Андреевич, – начала я, – чтобы Вы нам рассказали о каменных столбах, которые у Вас появились за огородами.
– Каких таких столбах? – насторожился он. – У меня нет никаких столбов.
– Вы тогда ещё Марине, соседке Вашей, говорили, что за огородом кто-то вам камней навалил, а потом их убрал. Это было много лет назад. – напомнила я.
– А, это! – Он подозрительно посмотрел на меня. – Так у меня их нет. Я пока почтальонку с пенсией ждал, вышел потом, а их уже растащили.
– Так скажите, как они выглядели. – попросила я.
– Ну, – он наморщился, – большие такие камни. Ростом вот так. – Он поднял руку вверх. – Да я близко не подходил, говорю, почтальонку ждал. Я тогда в уборную вышел, смотрю, столб какой-то за огородом. А никого нет рядом. А утром его ещё не было, это я точно помню, мы с бабкой грядку под капусту копали с утра, ничего такого не было.
– А туман тогда был? – спросил Сакатов.
– Да какой туман, если я от уборной разглядел камни за огородом!
– Два столба было? – спросил Дениска.
– Нет, один.
– А камни какого цвета были?
– Да обычного, каменного.
– И всё? Ничего больше рядом не было? – допытывался Дениска. – Может, что-то изменилось, потемнело, или серо стало всё вокруг?
– Жерди с забора упали. – вспомнил Степан Андреевич. – Я их потом поправлял.
– А можно на то место взглянуть? – попросила я.
– Взгляните, мне не жалко. Пошли, покажу.
Степан Андреевич заковылял к небольшой дверке, которая вела в огород, а мы за ним.
– Я вас жду в машине. – Сказал Илья и вышел со двора.
Мы прошли узенькой тропкой по краю картофельных рядков, прошли по скошенной траве в конце огорода, и подошли к деревянным вкопанным столбам, к которым были прибиты по две горизонтальные палки. Степан Андреевич откинул с одного столба палки, и вывел нас за границы своего участка. Он прошёл к следующему столбу, и показал рукой рядом с ним:
– Вот, аккурат здесь он и стоял, или подожди, вон возле того. – Он прошёл до следующего столба. – Да что вы тут увидеть-то хотели? Всё травой заросло. Смотрите, если времени вам не жаль.
Мы с Сакатовым склонились над местом, на которое показал нам Степан Андреевич, всё прощупали руками, каждую травинку отогнули.
– Оля, ты что-нибудь почувствовала? – С надеждой в голосе спросил меня Сакатов.
– Нет, – покачала я головой, – ничего.
– Понятно. Много времени прошло. – Он поднялся. – Ладно, едем на карьер.
– Перо тут было. – Вдруг сказал Степан Андреевич. – Да, перо было, пёстрое, с крупной птицы. Я подобрал его и бабке отнёс. Она когда стряпню маслом мажет, перья в пучок связывает для кисточки.
– А саму птицу Вы не видели? – спросил Дениска. – Может она тут рядом со столбом летала?
– Нет, говорю, только камни видел. И всё.
– Значит, живое там что-то есть. – Радостно сказал Сакатов.
– Птица могла и раньше тут пролетать, ещё до появления ворот. – засомневалась я. – Не радуйся раньше времени.
– А у каких птиц пёстрые перья? – спросил Дениска.
– У филина. У совы. – Ответил Степан Андреевич. – Больше на перо филина похоже. Да, мы с бабкой тогда решили, что это перо филина. Только больно крупное. Старый, наверное, филин был. И что его привело в деревню? Они ж не летают к людям.
– И филины ночные охотники, прошу заметить. – добавил Сакатов. – Днём они редко вылетают со своих гнёзд.
– Степан Андреевич, а как нам лучше проехать до карьера? – спросила я.
– Мимо кирпичной проходной как проедите, там дорога щебёночная вправо поворачивает, она вас к выработкам выведет. Только там никого нет сегодня, выходной.
Илья нас ждал в машине, закрыв все окна и двери. Мы посмеялись над ним, но он серьёзно ответил, что не собирается рисковать, тем более, что куклу мы с боевого поста сняли, и теперь неизвестно, поможет ли бабка своим вязанием.
Карьер был совсем рядом, километрах в трёх от посёлка, но дорога была разбитая, и мы ехали со скоростью идущего пешком человека. На неширокой площадке перед съездом в котлован, среди разбросанных куч земли и глины с камнями, стоял деревянный допотопный вагончик на высоких деревянных сваях, как избушка на курьих ножках. Краска на стенках вагончика облупилась, но над дверями висела новая блестящая табличка с аббревиатурой « ВПС и КОП». Дениска назвал вагончик царским наследием. Разработки на карьере шли хаотично, всё вокруг было разрыто. С того места, где мы стояли, конца карьера не было видно. Кое-где по краю раскопок зеленели молодые деревца, некоторые были ростом с человека, больше всего было молодых сосен и ёлочек. Внизу, на дне котловане, стояла вода, и были разбросаны деревянные бруски, деревянные щиты, просто камни, видимо для продвижения техники. Чтобы спуститься в котлован, нужны были сапоги, поэтому мы пошли по краю карьера и остановились на возвышенности, ещё не раскопанной экскаватором, который одиноко стоял посреди луж и плавающих по ним досок. Илья остался сидеть в машине, и Дениску предупредил, чтобы не отходил от нас.
– Это надо же так природу изгадить! – Расстроенным тоном проговорил Сакатов. – Ещё бы те, кто является её исконными хозяевами, нас любили! То, что не выкопали, то раздавили под гусеницами.
– Природа уже опять забирает своё. – Я показала на заросли по краям карьера. – Вот, новый лес отрастает. Как только последнюю машину глины заберут отсюда, сразу начнётся усиленная регенерация. Всё зарастёт. И травой, и деревьями.
– Ну да. Природе не привыкать! А мы, как всегда, безучастно рассуждаем о том, что она всё равно восстановится, забывая, что каждый такой разорённый участок покинули коренные его обитатели – птицы и звери.
– Если бы я сейчас решал куда поступать, – сказал Дениска, – я бы выбрал лесотехнический институт. И всю свою жизнь защищал бы природу.
– Ну, и что мы тут видим? – Сакатов осторожно спустился по склону на небольшую сухую площадку и сам себе ответил: – А ничего мы тут не видим. Если и было что здесь заповедное, теперь даже воспоминания никакого о том не осталось.
Солнце отражалось в мутной глиняной воде, придавая окружающему нас пейзажу футуристический шарм, и даже старый экскаватор не портил его. Синева в рамке блестящей коричневой оправы была словно пририсована свежими красками на давно поблекшем ржавом холсте.
– Слышите? – Прислушался Дениска и повернулся ко мне. – Машина работает.
Я тоже прислушалась. Порывистый ветер, приносивший лёгкую рябь на водяную гладь, доносил и чуть слышный свистящий звук.
– Нет, это природный. – возразил Сакатов. – Какое-нибудь дерево сломанное ветер поймало, не обращайте внимания.
Он отколупнул со стенки оврага кусочек глины и помял её в руках:
– Теперь буду знать, из чего кирпичи делают. Дискомфорта я здесь никакого не чувствую, место я бы не назвал каким проклятым. Оля, ты тоже ничего не чувствуешь?
– Абсолютно ничего.
– Ну, тогда не будем терять времени, едем домой. Литературу полистаю, с товарищами своими посоветуюсь, тогда и будем знать, что дальше делать.
Он вскарабкался обратно к нам и пошёл к машине. Дениска повернулся ко мне:
– Тётя Оля, пошли, пройдёмся по окрестностям, посмотрим, вдруг там что интересное. И вообще, я хочу филина огромного увидеть. Я посмотрел в интернете, красивая птичка.
Сакатов с нами отказался идти, а мы с Дениской не спеша пошли вокруг карьера, стараясь не очень далеко углубляться в редкий лес, окружающий его. Вокруг вековых сосен было полно молодой поросли, природа словно торопилась заполнить всю пустоту между стволами, чтобы люди не разворошили её. Местность была неровная, и мы, то поднимались на небольшие возвышенности, то спускались с них. Как только я попадаю в лес, на меня сразу находит такое умиротворение, такое отрешение от далёкой городской жизни! Вот и сейчас, я брела между деревьев, как полусонная муха, Дениска мне что-то говорил, но я даже не прислушивалась к его словам. И тут я неожиданно для себя выделила из всех звуков, окружающих меня, тонкую и нежную трель, которая уже давненько звучала рядом со мной, и на которую я вначале даже не обратила внимания. Сколько времени я уже протопала за этой птичкой, я не знала. Природный инстинкт самосохранения сработал во мне раньше, чем я поняла, почему он сработал.
– Дениска, стой! – Вполголоса сказала я и остановилась.
Дениска был уже опытным нашим компаньоном, поэтому без лишних вопросов просто остановился, замер, и вопросительно посмотрел на меня. Я подняла указательный палец вверх, призывая его прислушаться. Он сразу меня понял и понимающе кивнул. Птичка не прекращала своего сладкоголосого заманивания, и настойчиво звала нас за собой. Я огляделась. Тумана вокруг нас не было. Пока не было. Теперь главное, не паниковать, а правильно себя повести.
– В этой опоне в авральном режиме идёт усиленный набор сотрудников. Срочно требуются аптекари и программисты. Даже резюме не требуется. – Попыталась пошутить я, чтобы успокоить себя и Дениску.
– На уши давит. – Тихо сказал Дениска. – А там, – он медленно поднял руку и показал в ту сторону, к которой я стояла спиной, – темнее. Идём обратно?
– Я поняла из Марининого рассказа, что менять направление бесполезно. – Так же тихо ответила я. – Так, усиленно соображаем.
– Главное, в ворота не входить.
– Да. А если мы не увидим столбы? Здесь же лес, за любым деревом поставь столб, и пройдёшь мимо него, даже не заметив. А если шум поднять?
Он с сомнением посмотрел на меня:
– Зачем?
– Чтобы Сакатов с Ильёй нас услышали.
– Так мы далеко от них отошли, и они, скорее всего, в машине оба сидят. Если только позвонить.
Я обернулась, но темноты позади себя не увидела. Это немного меня утешило. Но мне показалось, что за спиной Дениски как-то сумрачно, и лёгкая дымка. Это подстегнуло меня, я достала телефон и посмотрела на экран. Ни одной палочки уровня сигнала сети. А ведь здесь рядом должна быть вышка. Я показала телефон Дениске. Он моментально понял, достал свой телефон, но разочарованно покачал головой.
– Раскудахталась! – Дениска недовольно бросил взгляд в сторону, откуда доносилась трель птички, спрятавшейся за ветками. – Ну как мы с тобой сразу не сообразили?
– Дениска, костёр! – Я не знаю, откуда эта мысль пришла мне в голову, но она мне сразу понравилась. – Чего больше всего боится лес? Огня! Я думаю, что эта, – я не стала вслух называть имя «опона», чтобы, не дай бог, не спровоцировать её, – не является исключением. Давай костёр разожжём!
– Давай! – обрадовался Дениска. – Ты права, это должно её отпугнуть.
Мы стали сгребать в кучу сосновые иголки, мелкие веточки, сухие прошлогодние травинки и листочки, получилась довольная приличная куча, если учесть, что мы всё это собирали, так сказать, в шаговой доступности. Дениска вдруг присел и расстроено сказал:
– Спичек-то у нас нет! Чем мы его зажжём?
– Это у тебя нет! А у меня есть! Помнишь, наш с тобой общий друг лесничий говорил нам, чтобы без всего необходимого мы не выходили в лес. Считай, что этот случай был тебе экзаменом, и ты его провалил.
Костёр у нас не сразу загорелся, пришлось мне ещё и несколько бумажных салфеток поджечь, зато дыма от него пошло, словно от хорошей резиновой покрышки. Вспомнив о резиновых покрышках, я бросила в костёр две резинки для волос, с большим клочком своих волос, так как резинки я срывала очень быстро. Дениска бросил в огонь полиэтиленовый пакет с крошками от булочки, и ещё отцепил резинового негра от брелка. Мне показалось, что вокруг нас недовольно зашумели деревья, зато сладкоголосая птичка сразу замолчала. У нас слезились глаза, но мы радостно смотрели на дым, вытирали слёзы и улыбались. Костёр быстро начал прогорать, но мы уже смелее отходили от него, кидая и кидая новые ветки и листву, не давая потухнуть весёлым язычкам пламени. Вдруг невдалеке послышался треск от тяжёлых шагов, и мы замерли, повернувшись в сторону приближающегося шума. К нам выскочил Илья, а за ним Сакатов.
– Вы что, сдурели? – Набросился на нас Илья. – Пикник устроили, веселятся тут сидят! Мы чуть с ума не сошли, орём, бегаем, Алексей вон, до крови коленку разбил! Оля, у тебя что, крыша сдвинулась?
– Папа! Не кричи на тётю Олю! – Дениска привстал, сердито глядя на него. – Она нас спасла! Если бы мы не разожгли здесь костёр, мы бы уже по опоне гуляли.
– Я так и подумал! – Воскликнул Сакатов, тяжело дыша, и усаживаясь на землю рядом со мной. – Когда пошёл третий час, как вы ушли, я очень забеспокоился. Мы сначала вас кричали. Вы не слышали, да? Потом уж начали бегать кругами. А буквально десять минут назад, почуяли запах дыма, а потом и увидели его. Так вас и нашли.
– Мы далеко отошли от карьера? – спросила я.
– Не больше километра, если по прямой. – ответил Илья. – Только от другой его стороны, не там, где машину мы оставили. А как вы почувствовали, что опона выползла?
– Птичка, которая так чудесно поёт, что заслушаешься, повела нас за собой. Мы даже сначала и не поняли.
– Как и рассказывала Марина! – Воскликнул Сакатов. – Повезло нам, что мы Марину раньше встретили, и она нам про эту птичку рассказала. Предупреждён – значит вооружён. Золотые слова. И что вы там видели? Напугались?
Мы ответили с Дениской хором:
– Напугались. – ответила я.
– Нет. – Ответил Дениска, и мы с ним засмеялись.
– Раз смеётесь, значит, не до мокрых штанов испугались. – Проговорил Илья, взъерошив волосы Дениске. – Эх, вы, экстрималы!
– Так как там всё выглядит? – переспросил Сакатов. – И как вы не заметили, что опона рядом?
– Мы бы этого и не поняли, если внутри меня просто не сработала какая-то сигнализация, – ответила я, – а когда поняли это, то мрак с нами уже где-то рядом находился, окружал, сначала Дениска его увидел, потом я. Она будто подкрадывалась к нам, не зная, с какой стороны лучше сунуться. Приноравливалась к нам. Но каменных столбов не было, места для них она ещё не выбрала. Знаешь, получается, что можно её избежать, только надо знать, что она рядом.
– А как вы догадались костёр разжечь?
– Так мы ведь уже поговорили, что это не какая-то адская сущность, а вроде духа природы, только озлобленного. Вот я и решила, что пожар её спугнёт.
– Хорошо, что ты так решила. Плохо, что ты благополучно забыла, что такой вот дух природы сам может пожар вызвать, как уже бывало в деревне.
– Не может такого быть! Лес больше всего боится пожара.
– Лес – да. Но не лес людей ловит. А может твой оберег вам помог? Оля, у тебя он с собой?
– Да, в рюкзаке. Но вы же нас нашли только тогда, когда мы костёр разожгли, так что я больше думаю на костёр.
– Оля, ты не находишь странным, что много лет опона не заманивала людей, а тут её как будто прорвало? – задумался Сакатов. – В том месяце троих забрала, сейчас чуть вас с Дениской обоих не увела. Что могло случиться там?
– Может бабушка того, больше не вяжет? – предположил Илья. – Всё-таки сто лет старушке!
– Так ведь Марина говорит, что она её чувствует, – засомневалась я, – значит, дело не в Инне Андреевне.
– А может и в Инне Андреевне, только не из-за того, что вы думаете. Знаете, как-то странно она пришла к соглашению с опоной. – пояснил Сакатов. – Помогла всей своей родне, за какие такие заслуги? Даже если она пообещала себя вместо Марины, по моему опыту, на тёмной стороне нашего света плевали на такие замены. Нитки же опять ей внучка передаёт. Скажи на милость, как Инна Андреевна могла знать, что там ей нитки понадобятся? Нет, Оля, не простая была бабушка. И опять же, это её гадание мне покоя не даёт.
– Согласен, мутная старушка. – Поддержал его Илья. – И внучка её, похоже, чего-то нам не договаривает. Или не знает, или знает, но не хочет бабку выдавать. Ладно, давайте по дороге поговорим, надо к машине возвращаться, она и так уже давно одна там стоит. – заволновался Илья. – Чёртово место! С птичками-монстрами.
Мы заторопились обратно, и когда вышли к карьеру, увидели, что нам навстречу Марина спешит. Похоже, что она всю дорогу очень быстро шла, а может, даже и бежала, потому как долго не могла отдышаться.
– Это что за светопреставление опять было! – Заговорила она, и голос её впервые не был безучастным. – Не помню, чтобы она так часто вылазила! Опять по самой деревне прошлась! В тот день, когда трое ребят исчезло, она тоже наползла на деревню. А ведь раньше только к огородам подходила. Я сначала попыталась Вам позвонить, – она посмотрела на Сакатова, – да у Вас телефон недоступен был. Тогда я сразу побежала сюда к вам, думаю, предупрежу, что выползла опона.
– Мы не только её видели, но и успели побывать совсем рядом с ней! – Сообщил Сакатов. – Оля с Дениской там оказались.
– Как вышли обратно? – Невообразимое удивление было написано на лице Марины. – Она отступила от вас?
– Да, мы дымом её вспугнули. – Гордо ответил Дениска. – Хоть я и не почувствовал особой разницы, когда там очутился.
– Марина, а как Вы прошли сюда? – спросила я. – Если опона в деревне была?
– Я же её вижу. По краешку и шла. Она ведь не так наступает, как, например, ночь, что сразу всё в темноту погружает, а участками. Один участок может быть длинный и тонкий, другой круглый, третий кривой, или ещё какой. Я не подхожу к её границе.
– И птичка вас больше не манит? – снова спросил я её.
– Нет, не манит. – Вздохнула она и добавила: – Вы как будто мне не верите! Я вам всё как есть рассказала.
– Да, Марина, именно ваш рассказ сегодня и не дал нам очутиться в опоне. Спасибо вам за это. – Поторопилась я сгладить неловкость из-за своих вопросов. – Просто мы в растерянности. Мы до сих пор не можем догадаться о природе опоны, и как ваша бабушка смогла с ней договориться.
– Но мы обязательно докопаемся до всего этого. – Пообещал Сакатов. – Не может того быть, что никто и никогда не сталкивался с таким явлением. А если найдётся хоть какая-нибудь зацепка, мы уж, не извольте беспокоиться, обязательно вытянем её на свет божий.
Высадив Марину возле её дома, мы выехали из деревни и остановились возле кучи, где ещё утром сидела кукла.
– Я специально решил тут ещё поразмышлять. – объяснил Сакатов. – Один вопрос мне не даёт покоя. Зачем кукла именно здесь была посажена? Ведь логичнее всего, что она должна была находиться рядом с домами, или даже рядом с глиняным карьером. Значит, что-то здесь есть такое, что и оказалось решающим в выборе места. Просто давайте посмотрим ещё раз внимательно.
– А если это что-то такое осталось под кучей щебня? – Пришло вдруг мне в голову. – И Инна Андреевна специально это засыпала щебнем, и куклу сверху посадила.
– Ты ещё предложи раскопать кучу! – откликнулся Илья.
– Да, надо обратить внимание на место! – Сакатов внимательно разглядывая кучу, прошёл вокруг неё. – И ещё Марина говорила, что поле это рукотворное, его для подсобного хозяйства возделали, и для этого весь лес вырубили. Так может не в глиняных залежах дело, а в этом вырубленном лесе?
– Это всё только предположения! – ответила я. – Если хочешь, пойдём, пройдёмся.
Я окинула взглядом огромное поле, и подумала, что вряд ли мы случайно сможем наткнуться на что-то интересное. Но Сакатов показал рукой на маячивший деревянный шест, стоявший почти на середине поля:
– Там что-то обозначили, давай хотя бы до той палки пройдёмся.
– Пройдитесь, только с дровами и спичками. Если что, опять костёр разжигайте. – прибавил Илья. – А ты, – он повернулся к Дениске, – в машине посиди, хватит на сегодня тебе прогулок.
– Я и сам хотел полазить в интернете, почитать о филине. – ответил Дениска. – Я чувствую, что он непросто так появляется рядом с опоной.
Мы с Сакатовым пошли по высокой нехоженой траве, он шёл первым, отгибая рукой колючки репейника, а я за ним, по пути сорвав несколько крупных ромашек. Я достала телефон и посмотрела на экран, телефон был в зоне доступа, значит, можно было не беспокоиться, что опона приползла за нами из леса.
Сакатов резко остановился. До торчащего столба ещё оставалось метров пятьсот. Только я хотела его спросить, что он встал, как увидела, что впереди него была ровная площадка, на которой не росло ни единой травинки, только одна серая безжизненная земля.
