Наталья Орлова
Шут
Пророчество Высокого
Прошло несколько дней после смерти графини и возвращения Марты в деревню. Эти дни были полны горечи, страха и боли.
Вечер медленно опустился с небес, завершив еще один тяжелый день, и тени деревьев растаяли в полутьме. Ярко горел свет в доме Морганы, свечи потрескивали, и теплый прозрачный воск неторопливо стекал вниз, создавая причудливые наросты на медово-теплом теле свечей. Моргана в задумчивости смотрела на огонь, слушая рассказ Корнелия, вернувшегося из долгого путешествия. Она изучала осунувшееся, ставшее почти чужим лицо старого друга, которого обрела много лет назад. Когда-то давно они встретились в лесу, на первой охоте молодого графа Корнелия, эта встреча определила их судьбы.
Тогда был теплый осенний день, желтые листья сверкали золотом на фоне ярко-голубого неба, прядали гривами кони, трубил рожок, лаяли собаки, взявшие след. Юный Корнелий, поддавшись охотничьему азарту, скакал за резвыми гончими, мчавшимися по свежему следу. Собаки то исчезали в сухой осенней траве, громким лаем оглашая округу, то возникали вновь. Корнелий оторвался от остальных, воображение рисовало ему картины удачной охоты, как он с трофеем вернется к свите. Лай внезапно смолк, Корнелий пришпорил коня, почти уклонился от низкой ветки, больно хлестнувшей его по лицу, и оказался на небольшой поляне, в центре которой стояла девочка. Свесив розовые языки, тяжело дыша, собаки окружили ее, они переминались с лапы на лапу, тонко поскуливая.
– Ко мне, – прикрикнул он на собак. – Испугалась?
– Нет.
– Ты смелая. Что ты здесь делаешь?
– Собираю сон-траву. Я не боюсь собак, они меня никогда не тронут.
– Почему? Ты особенная?
– Угу.
– Как тебя зовут, особенная девочка?
– Моргана Мэриме, а ты – граф Корнелий, да?
– Да, ты угадала.
– Я не угадывала, я знаю тебя, ты будешь моим другом. – Она приблизилась к нему. – Ой, смотри, у тебя на щеке кровь.
– Видно, ветка хлестнула. – Корнелий дотронулся до правой щеки и, поморщившись, посмотрел на окровавленные пальцы. – Ерунда.
– Неправда, надо приложить лист подорожника, он остановит кровь.
Моргана нашла темно-зеленый лист, Корнелий спешился, привязал коня и послушно сел на поваленное дерево. Девочка приложила лист к царапине. Корнелий с интересом смотрел на нее, его забавляла серьезность, с которой Моргана возилась с подорожником. Его удивили ее яркие зеленые глаза и абсолютно белые, почти седые волосы.
– Никогда не видел таких белых волос!
– Это у всех в моей семье, говорят, что у мамы и бабушки были такие же, а вот брат у меня рыжий.
– У тебя есть брат?
– Да, старший, он такой умный!
– Чем это он умный?
– Не вертись, – Моргана строго посмотрела на него. – Он прочитал много книг, я так не могу, мне гулять интересней. В лесу очень красиво, правда?
– Правда.
– Вот и все, теперь быстро заживет!
– Спасибо, Моргана, ты меня спасла.
– Не за что! А спасла я не тебя, а зайку, он, бедный, так дрожал!
– А как же?..
– Собаки? А они забыли о нем…
– Забыли?!
– Я так захотела, понимаешь?
– Так вот оно что. – Корнелий в задумчивости уставился на Моргану, припоминая деревенские слухи. – Так ты… не может быть!..
– Ага, только не говори никому, пожалуйста, люди нас почему-то не любят…
С того дня прошло много лет. Корнелий обращался к Моргане за советом, и тогда ведьма доставала хрустальный шар, зажигала особые, витые свечи и заглядывала в будущее.
Однажды в недрах хрусталя увидела Моргана этот вечер: бледного, похудевшего Корнелия и себя, задумчиво смотрящую на огонь. Тогда сердце Морганы болезненно сжалось, а сейчас, слушая его и глядя на пламя, она понимала, что жизнь изменилась и время отныне будет течь иначе.
Корнелий рассказывал о встрече с тем, кто назвал себя Высоким, о смертельных ранах. Закончив рассказ, он в задумчивости замолчал, ожидая, что скажет Моргана. Ведьма встала и подложила дров в камин, закуталась в шаль и села напротив Корнелия.
– Помнишь, когда-то я рассказывала тебе о брате?
– О брате? Да, кажется, только то, что он был рыжим, его звали Кевин и однажды он исчез. Ты избегала разговоров о нем.
– Да. И на это была причина… – Она помолчала – Дар в моей семье всегда передавался женщинам, и поэтому в роду всегда рождались девочки. Но моя мать родила мальчика – это было плохим знаком, – значит, над семьей нависла угроза, но когда родилась я, все успокоились. Меня начали обучать еще с пеленок, магия была вокруг, вся семья жила ею, вся семья, кроме Кевина – он был лишен дара. Но магия привлекала его, он добывал редкие книги, для этого даже тайно проникал в библиотеку замка, где-то раздобыв чертежи подземных ходов, те самые, которыми пользовался потом ты. Его интересовал только путь в библиотеку… Знания стали его страстью. Он учился вместе со мной, хотя не мог взглядом зажечь огня и заставить деревянного человечка плясать на столе…
К нему в руки как-то попала необычная книга, будто бы написанная кровью, он замкнулся в себе и стал избегать нас, а потом исчез, оставив записку, показавшуюся нам странной. В ней говорилось о том, что Кевин уходит, чтобы обрести верховную силу знаний, поскольку он уверен теперь, что есть человек, способный эту силу дать ему.
Мама делала обряд возвращения домой, но впервые у нее ничего не получилось, потом я много раз пыталась найти брата и помочь ему, но все, что связано с Кевином, было словно окутано густым, клубящимся туманом… До недавнего времени. Кевин пришел ко мне в сновидении. Он стал великим магом, он изменил свою судьбу, но заплатил за это свободой. Мой брат давно не принадлежит себе, он служит знаниям.
Тогда же он рассказал мне о том, кого ты называешь Высоким. Будь осторожен, Корнелий, будь осторожен даже в мыслях, потому что все, что ты думаешь о нем, не секрет для него.
– Кто он на самом деле?
– Вряд ли я смогу ответить на твой вопрос, сама не знаю. Он не подвластен ни Свету, ни Тьме, возможно, он между ними…
В моей душе поселилась пустота. А потом… потом Высокий посетил меня. Как и ты, Корнелий, я знаю свою судьбу и тоже больше не принадлежу себе…
– Посетил? Он был здесь?!
– В некотором роде, здесь был его дух, это трудно объяснить…
– О чем просила ты?
– Я не просила, я должна следовать истории своего рода…
– О чем она?
– О любви и прощении, о настоящей любви, понимаешь, о той любви, что проходит сквозь века, над ней не властна смерть.
– Наверное, это счастье – встретить такую любовь?..
– И счастье, и проклятье одновременно…
– Ты знаешь, как умрешь?
– Да, я знаю, кто будет моим палачом и когда. Но у меня, как и у тебя, еще есть время…
– Есть время, – эхом отозвался Корнелий.
Они долго еще говорили о предстоящих делах и о наследнике, Дарии. Ведьма обещала помогать Марте и оберегать младенца. Высокий предсказал Дарию великое будущее. В окнах забрезжил рассвет, и Моргана поставила на огонь котелок с водой.
Несколько дней прожил Корнелий у нее, она помогла долечить раны. Но все чаще Корнелий думал о Высоком, который и пугал, и притягивал его одновременно. Назначив день отъезда, Корнелий начал собираться, Моргана лишь кивнула ему.
* * *
Утром выпал первый, ослепительно белый снег. Крупные пушистые снежинки неторопливо летели вниз, Моргана проводила Корнелия и долго смотрела ему вслед, она знала, что он вернется, но вернется совершенно другим.
– О, тот, кто называет себя Высоким, надеюсь, ты ведаешь, что творишь!
– Ведаю, ведьма, и как не тебе об этом знать! – пришел ответ из глубины роняющего снег неба.
* * *
Моргана вернулась в дом, подложила поленьев в огонь и зажгла душистые травы. Она думала о разговоре с Корнелием и вспоминала пророчество Высокого, данное ей.
Род Морганы берет свое начало от одной из богинь, если верить легенде. Богиня эта была могущественна и прекрасна, но полюбила простого человека и родила от него девочку. Ее возлюбленный вскоре погиб, она знала о скорой его смерти и не стала противиться судьбе, поскольку была мудрой и сильной. После его смерти богиню звали вечность и другие миры. Богиня вырастила дочь и благословила на светлое колдовство, после этого покинула наскучивший ей мир.
Так возник род Мэриме. Все женщины этого рода обладали магическим даром и белыми волосами как знаком этого дара. Они редко выходили замуж, живя искусством. Дела любовные не сильно интересовали их, скорее, мужчины нужны были для продолжения рода. И только одна из дочерей богини познала истинную любовь.
Он был воином и магом, сильным и смелым. Но войско его было разбито, сам он, тяжело раненный, вышел к дому, где жила ведьма. Так началась история воина и ведьмы. Три дня и три ночи боролась она со смертью, призывая его дух из страны теней. Утром четвертого дня он очнулся. Взгляды их встретились, и высшая магия окутала обоих, высшая магия судьбы и любви. Он поправлялся, совместное колдовство окрыляло и придавало силы, они были счастливы, но ничто не может продолжаться вечно. Воина звали битвы, ведьму держало место. Со времен прародительницы род Мэриме жил в этих местах, и покинуть их означало отречься.
Однажды он просто ушел, он бежал от нее, борясь за свободу. Она пыталась смириться с этим, пыталась понять его. Ведьма родила дочь. А потом, ночью, во время бури прокляла его, потому что боль утраты была сильнее разума. Она из камня, страсти и ненависти сотворила темного всадника, что поныне стоит на опушке леса. Она обрекла его на вечные поиски преданной им любви, она связала себя и его нерушимыми узами. Так, рождаясь вновь и вновь, воин должен был искать свою ведьму, чтобы принести ей любовь и смерть. И только обвенчанные смертью, найдут они покой там, где богиня-прародительница обрела новую жизнь. Так должен стоять каменный воин-всадник до тех пор, пока не придет воин к ведьме, пока не свершится колдовство, пока не разорвется замкнутый круг.
Высокий предсказал Моргане приход воина: когда рассыплется в прах каменный всадник на опушке леса, тогда найдет воин Моргану.
Наследник Драконьего замка
Со дня своего десятилетия Дарий стал часто появляться в замке, он изучил все потайные ходы и лестницы, он научился быть невидимым для всех и вездесущим. Дарий в совершенстве подражал волчьему вою и в самые темные часы ночи, отрываясь от пожелтевших страниц старой книги, издавал протяжный вой, от которого в страхе просыпался весь замок. На волка устраивали облавы, прочесывали среди ночи проклятое крыло замка слуги с факелами. После таких облав челядь долго боялась приближаться к лестнице, ведущей в башню, чего Дарий и добивался.
Дядя многое рассказал и показал ему. По ночам они сидели за книгами в заброшенном крыле замка. Днем, будучи нерадивым сыном кузнеца, сказавшись больным, Дарий спал, забравшись на чердак или зарывшись в стог свежего сена. Дни складывались в недели, недели в месяцы – время словно ускорило свой бег.
Корнелий оказался строгим учителем, он многого требовал от Дария, заставляя его штудировать трактаты, изучать труды древних философов, полузабытые языки, математику и медицину. Иногда, готовясь к очередному занятию, Корнелий становился очень серьезным, голос его менялся, во взгляде появлялась отстраненность – Дарий понимал, что этот урок будет особенным. Корнелий рассказывал о тайнах человеческой души, о том, где коренится страх и прячутся желания, о том, как заставить человека забыть о чем-то важном для него. Он учил Дария искусству понимания людей и управления их мыслями. Затаив дыхание, слушал Дарий своего учителя, предчувствуя, что эти знания не раз спасут ему жизнь.
Однажды после одной из долгих ночей, когда дядя словно экзаменовал Дария, заваливая его вопросами из разных областей, по окончании опроса Корнелий удовлетворенно кивнул, захлопнув толстый фолиант и пристально посмотрел на Дария.
– Ты хорошо справлялся до сих пор. Но теперь пора возвращаться в кузницу и заново постигать науку огня и железа. Отныне по утрам твое место в кузнице, молот укрепит твои руки. Книги слишком долго окружали тебя…
* * *
Солнечный свет терялся на пороге кузницы. В огромной печи шумел огонь, раскаленный воздух, впитавший дым, запах угля и жар, стал густым и тягучим. С детства, к неудовольствию Марты, Дарий часами просиживал здесь, поэтому без труда справлялся с простыми заданиями. Молчаливый Том большую часть своей жизни провел у наковальни и не привык к общению. Много лет назад, когда Марта вернулась из замка, между ней и мужем состоялся тихий разговор, после которого Том стал еще более молчаливым и замкнутым. Дарий для него словно и не существовал, до тех пор, пока не переступал порога кузницы.
Дни летели стремительно, боль в руках, мозоли, усталость стали для Дария привычными. Звенел молот, шипело железо, опускаемое в бочку с холодной ключевой водой, сыпались искры. Кузнец делал короткие замечания, иногда неодобрительно качал головой, реже молча кивал. Дария зачаровывал яркий, живой цвет раскаленного металла, ему нравилось ударами молота придавать форму, он постигал кузнечную магию огня.
* * *
После полудня, когда утомленный работой кузнеца Дарий спал, улегшись на небольшой стог сена, Марта нашла его. Она нежно провела рукой по его волосам.
– Вставай, мой мальчик!
– У…
– Соня, я принесла тебе молока и свежего хлеба, посыпанного солью, как ты любишь. Вставай! Корнелий будет ждать тебя на опушке леса, там, где огромный валун, похожий на всадника.
Дарий потянулся и открыл глаза, тело его привычно болело.
– Сначала он заставляет меня постигать искусство владения молотом, потом зовет к всаднику… Что он задумал?
– Твой дядя очень умный человек и мудрый… Не стоит ему перечить.
– Знаю, но иногда так хочется сбежать куда-нибудь… Ну или просто быть сыном кузнеца…
– Поверь мне, многие мечтают оказаться на твоем месте. Разве тебе плохо сейчас?
– Нет, ты права, прости. Просто тебе я могу рассказать о том, что томит меня, а дядя… Для него я граф и должен во всем быть графом…
– Мальчик мой, бедный мой мальчик… – Марта поцеловала его в макушку, как когда-то давно, когда маленький Дарий начинал капризничать.
* * *
Мягкие лучи предвечернего солнца заливали опушку. Огромный камень, очертаниями напоминающий всадника в шлеме, увенчанном кривыми выступами-рогами, стоял на краю ровной круглой поляны. Деревенские жители обходили это место стороной, они верили древней легенде. Дарий однажды спросил Моргану о правдивости этой легенды. Она задумалась, взгляд ее стал отстраненным, словно она смотрела сквозь время и пространство.
– В прошлом есть ключи к будущему. Встретившись и полюбив или возненавидев однажды, мы связываем друг друга невидимыми нитями и обречены увидеться вновь. Не задавай слишком много вопросов, ты рискуешь получить ответы, на которые у судьбы свои планы.
– Ты говоришь загадками.
– Скоро время разрешит и эту загадку…
* * *
Подходя к условленному месту, Дарий всматривался в очертания камня, залитого солнечным светом, вспоминая этот разговор. На миг ему показалось, что всадник смотрит на него. Корнелий ждал Дария, облокотившись о камень, в руках у него были две свежесрубленные и очищенные от коры палки.
– Держи. – Он передал племяннику одну из палок. – И защищайся!
Несколько стремительных движений Корнелия, и Дарий получил ощутимые удары.
– Эй, больно!
– Знание всегда приходит с болью. Запоминай. Удар должен быть быстрым и сильным. Всегда смотри в глаза противнику, поединки выигрываются задолго до начала реального боя. Дыхание твое должно быть ровным, плечи расслаблены…
Это был первый урок фехтования. За ним последовали другие. Постепенно Дарий привыкал, он научился отбивать удары и наносить их, он ощущал особое упоение схватки, когда кровь оглушительно стучит в висках, а тело плетет узор точных и верных движений поединка. Танец боя овладевал его мыслями, телом и душой. Иногда Дарию казалось, что ноги его отрываются от земли, и он, подобно ветру, кружит над опушкой с сияющей молнией меча в руках…
* * *
Приближалась осень. Все чаще небо, затянутое тучами, обрушивало на лес холодные струи воды. Дарий с дядей продолжали каждый день приходить на опушку.
– Ничто не должно отвлекать воина. Ни холод, ни дождь, ни горе, ни страх. Сила покровительствует тому, кто способен очистить разум и принять условия поединка.
Их ноги путались в мокрой траве, мелкий дождь белой дымкой окутывал деревья и всадника, влажная одежда сковывала движения, но, стиснув зубы, Дарий продолжал этот странный поединок на палках. Он падал, но поднимался снова, он привык к каменной глыбе всадника, привык к ощущению направленного на него взгляда. Туман по-особенному клубился у подножия камня, и Дарий не удивился бы, если бы тот начал двигаться. Деревья стали ронять порыжевшие листья, все тише становилось на опушке – птичьи стаи тянулись на юг.
В этой осени было свое очарование, какое бывает в тишине, предвещающей бурю. Дарий старался прийти раньше дяди, чтобы послушать тишину, насладиться свежестью утреннего воздуха, горьковато пахнущего опавшей листвой. Он стоял, закутавшись в теплый плащ, глядя, как тонкие полосы тумана стелятся над землей, он не думал ни о чем, позволив мыслям покинуть его. И только когда в осенней мгле раздавались шаги Корнелия, он вместе с наваждением тишины сбрасывал плащ, готовясь к очередному уроку.
С наступлением первых холодов Корнелий привел племянника в большую и пыльную залу заброшенного крыла и заставил убрать разломанную мебель и до блеска натереть пол. Несколько ночей, напевая, Дарий чистил, протирал, выметал. Обитатели замка слышали пение и шум, они полагали, что привидения теперь обосновались в большом зале проклятого крыла, покинув старую библиотеку. Когда работа была закончена, Корнелий обошел зал, удовлетворенно кивнул и принес нечто, завернутое в мягкую узорчатую ткань. Развернув сверток, он достал меч.
– Этот клинок может быть твоим. – Большой темный сапфир украшал гарду. – Здесь камень властителей и магов, тебе придется доказать свое право на владение им.
– Доказать кому?
– Для начала мне…
– Как?
– Очень просто. Теперь этот зал будет местом постижения искусства поединка. Разум подобен острому клинку, но тело обладает особой мудростью, которой нельзя пренебрегать. Здесь ты будешь учиться общению с настоящим оружием. Палкам место в лесу, не правда ли?..
С тех пор каждую ночь Дарий приходил сюда. Он брал клинок в руки, учился чувствовать его. Он чертил в воздухе старинные письмена древнейшей магии боя, которые постигал с помощью дяди. Каждое полнолуние, когда серебристый свет заливал ровным сиянием начищенный пол, Корнелий устраивал поединки с Дарием. Звонко звенели клинки, и звуки эти отражались от сводчатого потолка, сталь высекала голубые искры. Две фигуры в лунном свете, два клинка, учитель и ученик – два призрака в проклятом крыле замка. И ночь казалась бесконечной, а лунный свет вездесущим…
Белый Призрак
Время летело стремительно. Прочие обитатели замка панически боялись проклятого крыла, во многом благодаря странным звукам и проделкам Дария, с неистощимой изобретательностью и большим удовольствием выдумывавшего трюки для поддержания страха.
Жители замка рассказывали друг другу то об оборотне с горящими во мраке глазами, то о Белом Призраке, каждое полнолуние гуляющем по замку и проходящем сквозь стены.
В одной из заброшенных потайных комнат Дарий нашел сундук с посудой и парадными белыми, расшитыми серебряными нитями покрывалами. Он заметил, что когда свет луны падает на ткань, ткань начинает светиться волшебным призрачным светом.
Несколько ночей он разгуливал по замку, закутанный в одно из покрывал, показываясь прислуге и исчезая затем в потайных ходах. Женщины кричали, били посуду, падали в обмороки, мужчины замирали в оцепенении. Некоторое время Дария это веселило. Дядя с лукавой усмешкой покачивал головой – забавы племянника отгоняли любопытных от их тайного убежища, предоставляя большую свободу.
Иногда служанка приводила из деревни в замок свою любимую единственную дочь – Фрейю, ослепительно рыжеволосую непоседливую девочку. Фрейю не пугали мрачные коридоры замка, она с удовольствием бегала из покоев в покои, благо нынешний хозяин замка находился в походе и не мог разгневаться из-за такой вольности. Был поздний час, но Фрейе совсем не хотелось спать, она помогала матери и очень гордилась тем, что ей доверили отнести на кухню красивую большую, но очень легкую вазу, украшенную причудливыми узорами. Фрейя бережно несла ее, рассматривая и боясь уронить, потому что пообещала, что не разобьет ее.
Неслышно ступая, Дарий, завернутый в скатерть, Белым Призраком возник перед ней, выйдя из потайного хода, он только что сильно испугал стражника и был очень доволен собой. Девочка увидела белую фигуру, показавшуюся огромной, вскрикнула и выронила тонкую вазу. Дарий замер от неожиданности. Ваза разбилась. Вместо того чтобы убежать, Фрейя наклонилась над осколками.
– Это все ты виноват! Противный призрак! Что я теперь скажу маме?! – она горько заплакала.
– Фрейя, ты где? – Миловидная женщина показалась в коридоре. Она увидела призрака и громко закричала: – Фрейя, беги! Скорее, беги ко мне!
– Мамочка! Это не я разбила вазу! – Девочка подбежала к маме, размазывая слезы по щекам. Женщина схватила ее на руки и скрылась за поворотом.
Отличное настроение Дария мигом испарилось, он совершенно растерялся, да еще напугал ни в чем не повинную девочку, заставил ее плакать. Он подошел к осколкам, прикоснулся к ним, рисунок на них показался знакомым. Дарий вспомнил, что очень похожая ваза была в том сундуке, откуда он достал скатерть.
– Ну конечно! И пусть потом говорят, что чудес не бывает… – Он быстрым движением смел осколки на ступени потайной лестницы и побежал к сундуку.
Ваза лежала сверху, на второй скатерти, Дарий взял ее и отнес туда, где раньше лежали осколки.
Через некоторое время бледные от страха стражники, войдя в коридор, увидели невредимую вазу, стоявшую на проходе. Все решили, что испуганной Фрейе только показалось, будто она ее разбила.
С тех пор Фрейя стала очень внимательной, ей удалось еще раз увидеть, как Белый Призрак исчезает в стене. Она подбежала к тому месту и громко крикнула:
– Я не боюсь тебя! И ты совсем не злой! Это глупые взрослые тебя боятся.
– Ты очень смелая девочка! – Дарий улыбался, наблюдая за ней сквозь небольшую щель. – И за это ты можешь попросить, что захочешь.
– Поиграй со мной.
– Во что?
– В прятки. Я тебя нашла, теперь твоя очередь искать меня. Ты только не подглядывай, а то будет нечестно!
– Хорошо.
– Знаешь песенку о глупом короле?
– Наверное…
– Когда споешь ее, иди меня искать:
Глупый король любил помечтать.
Глупый король любил поспать.
Глупый король любил лениться.
Глупый король хотел жениться.
Глупый король невесту нашел,
Свататься к ней во сне пришел.
Глупый король женился во сне,
Счастье свое он нашел при луне.
– Дальше я не знаю слов, поэтому иду тебя искать. – Дарий сбросил скатерть, превращавшую его в Белого Призрака.
Фрейя пряталась за гобеленом, из-под него торчали ее маленькие башмаки, поэтому Дарий нашел ее без труда.
– Я так и знала, что ты хороший, у тебя красивые глаза и добрые. – Улыбаясь, девочка смотрела на него.
– Пожалуйста, не рассказывай никому обо мне, ладно?
– Не расскажу, только приходи ко мне поиграть.
– Приду, когда смогу.
– Хорошо!
Каждый раз, приходя к Фрейе, Дарий приносил что-нибудь в подарок, то сахарного петушка, купленного на деревенской ярмарке, то свежую розу из замкового сада, то лошадку, которую вырезал специально для нее из дерева.
* * *
Поздним вечером, когда за окном медленно падал снег большими крупными хлопьями, Дарий по узкому коридору шел на кухню. Приближался праздник, и кухарка напекла мясных и сладких пирогов, их аромат преследовал Дария, и он решил совершить небольшой налет на кухню. К его великому неудовольствию, неугомонная кухарка еще не собиралась уходить и в компании матери Фрейи пила ароматный травяной отвар. На столе горели две полуоплывшие свечи. Дарий уже стал продумывать, какие и где двери надо открыть, чтобы устроить достаточно сильный сквозняк, который потушит свечи и заставит женщин уйти, но тема разговора неожиданно заинтересовала его.
– Я не хочу уезжать отсюда.
– И напрасно, была бы у меня такая возможность, только меня бы и видели. Один Белый Призрак, не к ночи помянут, чего стоит. – Грузная кухарка суеверно постучала по столу и оглянулась.
– Да, он напугал меня, но, если не приближаться к проклятому крылу, можно не беспокоиться. Работы тут немного, да и хозяин всегда далеко…
– Это верно… Если бы не призрак, было бы совсем спокойно.
– Но ты знаешь, мой муж погиб, и если я не выйду за Мартина, так и останусь одна, да и к Фрейе он хорошо относится, живет небедно. Буду помогать ему в харчевне…
– Будешь хозяйкой харчевни, на зависть всем… Чего сейчас-то ехать, холод вон какой, весны бы дождались!
– Мартин хочет все побыстрее уладить… Ничего, оденемся теплее. Фрейя ехать не хочет, стоит заговорить об этом, плачет. Будто держит ее здесь что-то…
– Не мудрено, ей нравится здесь бегать, плохо, что ли? Свободы много, вещи красивые… Когда едете?
– Через несколько дней. Мартин обещал повозку прислать…
Дарию стало очень грустно. По темным коридорам он быстро зашагал к комнатам прислуги. Фрейя не спала, она, закутавшись в одеяло, сидела на подоконнике, глядя, как белый вихрь снежинок клубится за окном.
– Ты не спишь?
– Я все жду тебя, жду, а ты все не приходишь… Я… мама сказала…
– Я слышал, вы уезжаете.
– И я больше не увижу тебя? – Она заплакала.
– Увидишь, я всегда буду с тобой, хотя и не смогу поехать за вами. – Дарий взял ее на руки, получше закутал в одеяло, сел на широкий подоконник и стал потихоньку укачивать. – Видишь, снежинки летают, кружатся, танцуют. Как посмотришь на них, увидишь меня.
– Это потому что ты волшебник? – засыпая, спросила Фрейя.
– Да. А летом, когда пойдет дождь, в шуме воды, услышишь мой голос. Осенью, когда разноцветные листья будут падать с деревьев, они напомнят обо мне, и маленькие птицы весной принесут тебе мою песню…
Девочка уснула. Дарий бережно отнес ее на кровать, провел ладонью по огненно-рыжим волосам.
– Я желаю тебе счастья! Да услышат меня духи земли, воды, огня и воздуха, да сбудется мое желание, да осенит свет твой новый дом…
Дарий поспешил в проклятое крыло замка. Он давно решил изготовить амулет для Фрейи, но не думал, что амулет понадобится так скоро. Несколько дней в прошлом месяце провел Дарий в кузнице, он сделал изящный кулон и тонкую витую цепочку. Теперь пришло время напоить их силой, дающей защиту их владельцу. За окном кружились белоснежные хлопья, Дарий, войдя в свою комнату, плотно прикрыл дверь, зажег белые и золотые свечи, в серебряную чашу налил воды, взял черное перо и большой прозрачный кристалл, он зажег веточку полыни, и горьковатый запах отметил начало его светлого колдовства…
* * *
Как всегда, далеко за полночь Дарий тренировался в большом зале, клинок со свистом рассекал воздух, неровно горели свечи. Дарий услышал тихие легкие шаги, они медленно приближались, временами затихали – кто-то в нерешительности замирал, потом шел дальше. Давно никто из обитателей замка не отваживался ступить сюда. Шаги были очень легкими, едва слышными, детскими.
– Призрак!..
– Фрейя! – Дарий пошел к ней навстречу. – Что ты здесь делаешь?
– Ты не приходил, на рассвете мы уезжаем…
– Иди ко мне. Ты не замерзла?..
– Нет, я боялась, вдруг здесь, кроме тебя, есть призраки, злые…
– Нет, я самый сильный призрак.
– Ты их всех испугал?
– Да! – он рассмеялся – Фрейя, пойдем, у меня есть для тебя небольшой подарок.
Дарий взял ее за руку и повел в свою любимую комнату, там, усадив в большое кресло, он достал амулет.
– Это не простое украшение, это то, что будет беречь тебя. Никому не показывай его, даже маме. – Фрейя с восторгом рассматривала кулон и цепочку.
– Красиво! Я никому не покажу.
– Пусть это будет нашей тайной… Теперь уже поздно, тебе пора спать, пойдем, я отведу тебя.
Дарий проводил девочку в ее комнату.
– Я увижу тебя снова?
– Да, завтра, в окне большой башни, помаши мне рукой и не плачь! Ты очень смелая и совсем не плакса, правда?
– Да!
– До завтра?
– До завтра.
* * *
Утро было солнечным, белый снег покрыл черную землю. Челядь собралась во дворе. На повозку, в которую была впряжена лошадь, укладывали узлы и корзины. Фрейя изо всех сил старалась не плакать. Кухарка, утирая слезы, протянула ее матери корзину со снедью.
Телега тронулась, копыта лошади мягко погружались в пушистый снег, Фрейя не отрываясь смотрела на окно большой башни, туда, где стоял Дарий. Он благословлял их путь, он отпускал свою маленькую подругу и думал, что отпускает ее навсегда. Фрейя долго махала ему рукой. Ей было очень грустно, но почему-то она знала, что увидит своего призрака снова, не скоро, но увидит. Повозка все удалялась, оставляя на снегу ровные полосы следов, дорога петляла по равнине, фигурка девочки стала крохотной, едва различимой, а потом скрылась в заснеженном лесу. А Дарий все смотрел на белую долину и на следы, оставленные на снегу. Потом снова повалил снег. Белые хлопья кружились, очаровывая зимним танцем, и Дарию, стоявшему у стрельчатого окна башни, стало казаться, будто он летит, приближаясь к белоснежному небу. Снег засыпал следы, и равнина поражала чистотой белого листа, ждущего, когда к нему прикоснется перо или кисть живописца, нанося новые узоры судьбы.
