Николай Н. Плетнёв
Падший
Переживших наказание рабов тщательно лечили, ведь им предстояло трудиться, а для этого инвалиды не годились. Как и Старый, местные лекари использовали мази, травы, настойки и примочки. Иногда их методы работали хорошо, но порой не имели абсолютно никакого смысла. Например, когда в лагере невольников началось повальное расстройство кишечника, лекари сжигали крыс и мазали рабам животы золой, хотя эта мера никак не помогала.
В качестве лечения Даллас порекомендовал обычный древесный уголь. Он вспомнил познавательный рол – обезьяны ели токсичные листья, а потом воровали у людей уголь, который выводил из организма вредные вещества. Если уж обезьянам помогало, то поможет и этим беднягам.
Даллас предложил отделить больных от здоровых, заставить их пользоваться разными чашками и не оправляться в одном отхожем месте. Вместо той бурды, что здесь пили все, он разливал по мискам кипячёную воду.
Основным напитком у местных оказался особый вид гриба, вымоченный в течение нескольких недель в бочке с грязной водой из реки. Вероятно, бактерии или дрожжи, питаясь грибом, уничтожали вредоносные организмы и выделяли спирт. Поэтому после этого пойла иногда кружилась голова и клонило в сон, если выпить много. Хотя здесь могли участвовать и грибные токсины. В любом случае отфильтрованная через ткань и хорошо прокипячённая вода и по вкусу и по запаху нравилась Далласу куда больше, чем этот грибной квас.
Но не так всё просто оказалось со здешними жителями. Они боялись пробовать «варёну воду», называя Далласа колдуном. Лишь долгий разговор с Босом и его жёсткое приказание, усиленное воинами, возымело эффект. Несчастные больные рабы жевали уголь, запивая горячей водой, и рыдали, ожидая смерти ещё более мучительной, чем та, что уготовила им дизентерия.
К удивлению и рабов, и их господ, усилия Далласа оправдались. Из тех невольников, кого отселили от больных, почти никто не заболел, а из другой части умерло куда меньше людей, чем во время предыдущих вспышек.
Даллас рассказал, что надо соблюдать правила гигиены, чтобы избежать таких эпидемий в будущем, но, когда проблема ушла, слушать его никто не стал. Понятно, что ни один господин не организует рабам туалеты вместо отхожих ям, рукомойники и бани вместо луж и кухню с нормальной пищей вместо горстки сушёных грибов раз в день.
Когда получалось, Даллас ходил навещать племя Каспара. Гулёнка неизменно бросалась ему на шею и долго не отпускала. В первую же встречу она рассказала, что Каспар сделал ей одолжение и огородил от посягательств Дана. Он лёг рядом, но они «ни-ни, ток дрыхли». А потом Дан и вовсе отстал от неё, ведь запрещено ложиться с той, что «ждёт ляльку». Рассказывая об этом, Гуля нежно поглаживала округлившийся животик. Даллас при этом ощутил прилив радости и волнения. Он зацеловал лицо Гулёнки, выражая сильные чувства, а она хохотала и уворачивалась.
Обвал разобрали, тропу в горы открыли, но, обсудив всё на совете, решили остаться. С одной стороны, Даллас обеспечивал гарантию безопасности племени своей помощью Босу, а с другой – забор себя хорошо показал. Его укрепили, сделали ворота на верёвках, вырыли ров с небольшим мостиком через него – и троих не выдержит, а на дне рва острые камни. Если надо, горстка воинов отобьёт этот, с позволения сказать, замок, пока женщины и дети уходят в горы, где их потом ищи-свищи.
В свободное от строительства время жители ловили и сушили жуков, собирали коренья и жёсткие ягоды, изредка попадающиеся на этой, скупой на дары, земле.
С пришедшим в поселение торговцем обменялись товаром. Он взял каменные фигурки Каспара, а за это отдал мешочек соли, несколько ножей, кусков ткани и другие необходимые в быту предметы. Безусловно, эти искусно вырезанные животные и человечки для многих детей представляли невероятную ценность, а значит, и для их родителей. Торговец получит за каждую из них столько добра, сколько сейчас отдал за все. Но племени выбирать не приходилось, а Каспар в следующем году вырежет больше фигурок из разноцветных камней, найденных в шахте.
По словам Каспара, добывать руду можно только летом, когда племя живёт на склоне горы. Сейчас путь наверх завалило снегом, до шахты не дойти. Да и тяжело работать круглый год, долго не проживёшь. Лучше за зиму набраться сил, а потом дать богам столько камней, сколько они примут.
Выходит, возвращение на Орион откладывается на несколько месяцев. Но с другой стороны, Даллас видел пользу, что он приносил, чувствовал себя нужным. Он с удовольствием проводил время в кузнице, создавал полезные предметы обихода. А в дни отдыха счастливая улыбка Гулёнки вызывала тёплый отклик в душе. Её растущий живот вселял предвкушение большой радости, но, вместе с тем, и ответственности.
Шок от здешних обычаев остался в прошлом. Жизнь шла своим чередом. И здесь люди бывали счастливы. Они с удовольствием общались без гаджетов и десятка медиаповодов в день. Живущие внизу казались более искренними и честными, чем горожане под куполом. Даллас уже не был так уверен, что нужно искать путь домой.
Глава 15
Три месяца спустя Даллас в очередной раз преодолевал путь от деревни Боса к поселению Каспара. Благодаря карте и построению маршрута в смартлете, он сократил время в пути до каких-то шести часов. Даже обходился без ночёвки, хватало небольшого привала. Не мешал и густой туман, что клубился над болотами с самого утра. Завеса не такая плотная, как тогда, при спуске с горы.
Уже около самой деревни Даллас наткнулся на встревоженную мать Гулёнки. Она знала, что он придёт сегодня, но почему-то вышла встречать за ворота.
– С Гулькой беда, дём скорей! – толком ничего не объясняя затараторила она и повела в хижину.
Гуля лежала в ворохе тряпья на полу. Её пылающее лицо блестело от пота. Лоб и щёки едва не обжигали губы и руки Далласа, но сама она стучала зубами от озноба. То, что начиналось как лёгкий насморк, когда они виделись в последний раз, переросло в тяжёлую болезнь.
Мать рассказала, что давала Гуле настой из целебных трав, а Каспар и Вурх отправились за Старым. Снег постепенно сходил с тропы, вот-вот «боги» позволят вернуться наверх, где светло и можно пасти коз. Но никто не знал, свободна ли тропа сейчас. Оставалось надеяться, что Каспар доберётся до Старого, и они успеют спуститься.
Даллас лихорадочно соображал, что предпринять. Нужно жаропонижающее. Нужны лекарства! Кажется, антибиотики делали из плесени. Но как и из какой, Даллас не представлял. Он видел на рынке пустые аптечки, но ни разу не встречал таблеток в продаже. Наверняка исчезли ещё в те дни, когда выжившие знали, как их применять. Цивилизованные люди почти не нуждались в лекарствах. У всех в крови циркулировали микроботы, управляющие печенью и железами. Они стимулировали выработку нужных органам химических элементов, быстрее иммунитета справлялись с бактериями и вирусами.
Как бы хотелось Далласу отдать свою кровь этой слабой девушке. Но даже если найти способ сделать переливание, как определить, совместимы ли их группы?
Он смочил тряпку холодной водой и положил Гулёнке на лоб. Теперь она не мёрзла, а наоборот, пыталась раскрыться. Даллас достал нож, резанул себя по ладони. Струйка крови полилась в рот Гули. В полубреду она пыталась выплюнуть тёплую жидкость, но всё же проглотила несколько капель. Есть шанс, что хоть так микроботы попадут в её организм.
Смартлет осветил полутёмную хижину, спроецировав экран на стену. Диагностика показывала только состояние здоровья Далласа. Небольшое утомление («восстановите баланс электролитов!»), открытая рана на руке («рекомендован антисептик и перевязка»). Покинут ли боты тело вместе с кровью, и будут ли работать отдельно от остального роя, Даллас не знал. Он никогда не задумывался о многих вещах, которые сейчас оказались жизненно необходимы. То, что считалось само собой разумеющимся на небесных городах – недостижимое чудо в этом мире.
Даллас провёл всю ночь у постели Гулёнки. Менял компрессы, заставлял пить воду и не переставал думать, как доставить её на Орион. Там Гулю быстро вылечат, и тогда ни ей, ни ребёнку ничего не будет угрожать. Но он за полгода не придумал, как переправить здорового себя, а сейчас задача куда сложнее.
Утром пришёл Каспар вместе со Старым. Они шли и день, и ночь. На пожилого человека было жалко смотреть. Ноги и руки обмотаны кровавыми тряпками, видно, не единожды он падал, торопясь спуститься. Тем не менее ведун сразу начал осмотр Гулёнки.
Старый обтёр её зловонным эликсиром, влил в рот отвар из трав, зажёг и оставил тлеть в чашках пучок веток. Между делом он напевал молитву и шёпотом перечислял имена богов, призывая их помочь.
Спустя полчаса Гуля успокоилась и уснула. Жар начал спадать. Похоже, ведун хорошо знал своё дело. Даллас горячо благодарил его, но тот лишь отмахивался. Сидя у постели спящей девушки, они вполголоса обсуждали события последних месяцев.
Старый рассказал, как неожиданно к его жилищу пришли козы. Он оставил их в загоне, а сам пошёл проверить, всё ли в порядке с племенем. Наткнулся на следы битвы, по останкам понял, кто одержал верх, и вернулся восвояси. Не считая коз, он проводил зиму так же, как и предыдущие. Жёг в хижине горькие травы, жевал сушёные грибы и встречался с богами в видениях. В попытках понять их желания, он проводил месяц за месяцем, редко выходя из дома.
Даллас тоже пытался общаться с «богами», но не достучался до них при помощи терминала. Куда уж грибам и травам. Он рассказал о битве с людьми Боса, что к этому привело и что затем последовало. Старый восторженно хмыкал и облизывал дёсны без передних зубов, когда слушал рассказ о паровой турбине и о рабах, евших уголь. Жаль только, что знаний цивилизованного человека не хватило, чтобы элементарно сбить жар у больной девушки.
Ведун снова протёр Гулёнку эликсиром. Он указал на её большой живот и с ухмылкой спросил: «Твоя работа?» Смущённый Даллас кивнул. Он не представлял, как воспитывать ребёнка в таких условиях. Хотя, глядя на активных и шумных детей в племени, думал, что раз их родители справляются, то получится и у него с Гулёнкой. Когда он мечтал о ребёнке на Орионе, всё казалось простым: инкубатор, посещения интерната, а затем переезд в более просторные апартаменты с детской комнатой, где они вместе собирали бы конструкторы и играли. А здесь мало того, что женщины вынашивали плод сами, так ещё и круглые сутки заботились о младенцах, пока те, несмышлёные, орали, пищали, визжали, гадили и срыгивали. Неудивительно, что дети часто рождались больными или ущербными. Но… появлялись и здоровые малыши, которые, вырастая, становились хорошими людьми. К тому же процесс у Гулёнки нельзя отменить или поставить на паузу. Раз уж она носит в себе частичку Далласа, он позаботится и о ней, и о ребёнке. Пусть это означает тяжёлую работу, добычу еды, жизнь среди мусора в хижине Жона или в холодных горах. Он готов на всё.
Гуля открыла глаза. Увидев Далласа и Старого, она улыбнулась. Слабым голосом посетовала, что ведун из-за неё проделал такой путь. Вздыхала, глядя на Далласа, будто в том, что она заболела, есть её вина. Ей явно стало лучше. День-два, и она пойдёт на поправку.
Улыбка на лице Гулёнки вдруг сменилась гримасой боли. Она прижала руки к животу и застонала. Старый сокрушённо запричитал. Он знал, что это значит. Приказал женщинам принести нагретой воды и чистых тряпок.
Роды продолжались больше пяти часов. Даллас стремился помочь, но так нервничал, что только мешал. Старый выгнал его на улицу, но из-за полога хижины доносились стоны Гули. От этого в груди разрывалось сердце, он ощущал эту боль физически. Он расхаживал туда-сюда, принимался то пинать камешки под ногами, то неосознанно кусал себе губы. Но этим нельзя помочь Гуле. Оставалось надеяться, что у ведуна огромный опыт пусть зачаточной, но медицины.
Всё когда-нибудь заканчивается. Прошли и невыносимые часы нервного ожидания. Старый откинул полог перемазанной в крови рукой и вышел к Далласу. Он сказал:
– Шильна болезь Гульки. Шлаба штала. И крови шток ушло, не жнам, как жива. Тя жовёт, ийди. Я делал щё мог. Терь она в руках бохов.
В хижине сильно пахло кровью. Тряпьё, в котором лежала Гуля, пропиталось красным насквозь. Сама Гулёнка была настолько бледна, что становилось жутко. Даллас взял её невесомую холодную руку в ладони. Она заговорила слабым, неузнаваемым голосом:
– Да-лас, чую пора мне ийти к дедам. Я зна, мы там друг-друга надём. Я тя бу ждать. И снов бу такж рада с тобой, как тута. Ток сынка расти, пусь он бу такой ж вумный, как ты. Сынка расти…
Она повторяла последние слова как мантру, погружаясь в забытье. Её голос звучал всё тише, синие губы двигались всё медленнее. Наконец, она смолкла, и как бы Даллас не тормошил её, не покрывал поцелуями лицо и не тёр руки, она не очнулась.
Подошёл Старый. Он положил на грудь Гулёнки свёрток окровавленной ткани. Даллас не сразу разглядел в этом красном комке миниатюрную ручку с пальчиками. Сложно представить, что люди бывают такими крохотными. Этот маленький человек лежал молча и не шевелился.
– Шибко мал ищо. Рано вышел, не штал дыхать, – сокрушённо проговорил ведун. – Терь они вместе у дедов.
На ватных ногах Даллас вышел из хижины. Он не замечал, куда бредёт. Отчаяние сменилось полным опустошением. Казалось, мир, наполненный раньше красками и событиями, теперь сжался в одну точку. Но эта точка перестала существовать, и вселенная лишилась смысла.
Даллас не заметил, как на дороге его перехватил Каспар, завёл в хижину, засунул в рот кусочек горького гриба, заставил разжевать и проглотить. А затем не заметил, как провалился в сон там же, где сидел.
Следующий день принёс головную боль, но она ничего не значила по сравнению с тем, что происходило внутри. Микроботы не способны лечить душевные раны, какими бы совершенными ни были технологии. Даллас смотрел на Гулю, неподвижно лежащую в той же позе, что и вчера. Только её рука прижимала к груди младенца с редкими чёрными волосами, который не прожил и дня.
Даллас боялся, что Гулю и ребёнка съедят, как тут это принято, но на этот раз охотников поживиться мясом не нашлось. Каспар взял помощников и выкопал яму в отдалении от хижин. Гулёнку и малыша запеленали чистой тканью и опустили в землю. Прежде чем засыпать могилу, соплеменники постояли вокруг. Среди них был и Даллас. Он винил себя в том, что не обратил внимания на насморк Гули. В день, когда он покидал деревню, Гулёнка весело шмыгала носом, уверяя, что заварит чай и всё сразу же пройдёт. Укорял себя Даллас и за то, что зачал ребёнка. Здесь тебе не Орион со стерильными девушками. Будь он чуть ответственнее, его любимая сейчас не лежала бы в этой яме.
Каспар вынул изо рта фигурку из зелёного в прожилках камня. Он обтёр её краем одежды и аккуратно поместил отшлифованную до блеска вещицу на саван. Такая игрушка дорого ценилась в этом мире, но Каспар сделал последний подарок малышу. Он постоял ещё немного и взялся за лопату.
Соплеменники Гули довольно спокойно относились к смерти. Слишком часто она посещала их хижины, стала привычной. Только мать Гулёнки всхлипывала, когда её единственную дочь засыпали землёй. Закончив, все вернулись к своим делам. Лишь оказавшись в одиночестве, Даллас дал волю нахлынувшим слезам.
Когда горе вылилось, в душе появилась злость. Это жители небесных городов бросили людей здесь. Они обрекли их на животное существование. Окажись поблизости медкар, и Гуля, и ребёнок остались бы живы. Но они умерли. А сколько ещё людей погибает от болезней и войн… Отсутствие цивилизации отнимает жизни. И он – единственный, кто в силах это остановить. Даллас уцепился за эту мысль, и она вытянула его из бездны отчаяния, подарила цель. И есть лишь один путь её достигнуть – вернуться на Орион.
Глава -7
Солнце заливало ярким светом зелёный луг с фиолетовыми вкраплениями полевых цветов. Маленькие пчёлки перелетали от бутона к бутону и собирали нектар. Если проследить за ними взглядом, видно, что они несут его в лес, где обустроили улей в дупле старой осины.
Каждая мелочь становилась близкой и подробной, если заострить на ней внимание. Дерево обросло мхом, а земля под ним укрылась прошлогодними листьями. Кое-где пробивались грибы.
Ветер шумел в плотной листве позднего лета. Верхушки деревьев колыхались волнами на зелёном океане. Казалось, этот шумный, но молчаливый лес всегда был здесь. И всегда будет. Одни деревья сменялись другими, упавшие ветви и стволы давали пищу молодой поросли. Не знал этот лес и человека с его топорами и кострами.
Звери рыскали меж деревьев, добывали еду. Вот неуклюжий медведь нашёл кусты дикой ягоды и обирает их с веток подвижными губами. На опушку прискакал светло-коричневый заяц. То и дело поднимая голову с торчащими ушами, он кормился свежей травой, не замечая, что в тени бурелома его выслеживает пара хищных глаз на рыжей морде.
– Даллас! Где ты застрял? – так хотелось посмотреть, чем закончится эта сцена, но Джефф позвал друга: – Летим к горе!
Лес отдалялся, оставаясь внизу, а горы, едва различимые в дымке, становились всё ближе. Вершины раскинулись огромной грядой, а облака царапали мягкие животы об их острые пики.
На склонах гор уже наступила осень, и деревья украсили их красными и золотыми листьями. Тёмно-зелёными пятнами выделялась хвоя, но это лишь вносило в палитру пейзажа приятное глазу разнообразие.
Даллас летел к вершине горы, укутанной белым покрывалом. Мельчайшими бриллиантами снег искрился на солнце. На одно мгновение эти драгоценные камни загорались яркой вспышкой на белом фоне и тут же исчезали, уступая место бесконечному множеству новых искорок.
Джефф молча парил впереди, позволяя другу любоваться облаками. Солнце уже клонилось к закату, подсвечивая оранжевыми сполохами маленькие барашки, плывущие по всему небу. От этого они казались тёмными на синем фоне. Пожалуй, слишком красиво, чтобы быть правдой.
Птица, на шее которой устроился Даллас, издала пронзительный клич. Её перья колыхались от потоков ветра. Редкие взмахи мощных крыльев шумно рассекали воздух. Диковинное существо вместе с ездоком парило над горными вершинами. Цель уже виднелась вдали. Пещера, будто огромная чёрная пасть, зияла на склоне самой высокой из гор, что величественно возвышалась над остальными.
Ещё немного, и друзья прибыли на место. Отпустив прекрасных птиц, Даллас и Джефф достали мечи. Тьма грозила опасностью: кто знает, какое древнее зло обитает в этой пещере, где так удобно прятаться от беспокойных смертных, норовящих залезть куда угодно в поисках сокровищ.
Джефф сотворил заклинание света, и яркий огонёк, сорвавшись с его пальцев, улетел под своды пещеры. Глубокие тени залегли в нишах и ответвлениях. Летучие мыши разлетелись по щелям, а больше в этом зале опасаться некого. Звонко капала вода с кончиков сталактитов, похожих на клыки исполинского древнего хищника. Нагромождение камней образовало лестницу, ведущую к расщелине. По отшлифованным булыжникам ясно, что этим путём часто пользовались. Значит, надо идти туда.
Даллас бесстрашно пробежал по широкому коридору, тысячелетия назад вымытому талой водой. Джефф уткнулся в спину друга, когда тот резко остановился. В зале пещеры спал гигантский дракон. Его шкура переливалась огненными сполохами, а вместе с дыханием вырывались языки пламени, освещая грот.
Такого огромного чудовища давно уже не видели в этом мире. Наверняка, по своему обыкновению, дракон охраняет несметные богатства. Правда, лежал он на груде костей, но это не смутило воина и боевого мага. Они пришли за древним артефактом. О нём поведал друид Чёрной Луны. В одном из видений открылось ему, что Посох лесного короля остановит полчища злобных мертвоглотов и сохранит его племя. За это он обещал рассказать, где найти легендарный доспех Сияющей долины, в котором так нуждался Даллас.
Наскоро обсудили план действий и бросились в бой. Джефф укрыл друга ледяным панцирем, так что сначала огненное дыхание дракона ему не повредит. Но есть ещё зубы, когти, гибкий хвост. Даже застигнув ящера врасплох, замедлив его мощными заклинаниями, ослабив чешуйчатую шкуру силой амулетов, друзья очень рисковали.
Змей отчаянно сражался за жизнь, поливая огнём всё вокруг. Кости разлетались из-под него во все стороны. На Далласа обрушился град мощных ударов. Ему удавалось избегать их, попутно раня дракона, пока Джефф подбирался с другой стороны, собираясь нанести решающий удар. Он уже замахнулся, чтобы вонзить меч в слабое место на шее ящера, но зверь свалил Далласа с ног, а затем откусил ему голову вместе со шлемом.
– Я добил! Добил его, – радостно завопил Джефф так громко, что звук ненадолго прервался. – Давай, воскрешайся и лети сюда, поищем посох.
– Ищи без меня, – ответил Даллас, оказавшийся на локации кладбища. – Надо кое-куда сходить с Микой.
– Это кто, твоя мамочка на сегодня? И куда же она тебя поведёт?
– В зоопарк. От неё не отвяжешься…
– Да уж, брат. Полный крыш. Ладно, давай, тут ещё летучие мыши… – Джефф отключился, как всегда, не дожидаясь, пока друг попрощается.
Мика привычно источала густой аромат косметики и духов. От резкого запаха Даллас задержал дыхание, пока она обнимала его. Ещё и слюнявые поцелуи в щёку. Он брезгливо поморщился – восьмилетнему парню претят такие нежности.
– Готов? Пойдём, сыночка, я куплю тебе мороженое, – что хорошо в Мике – она баловала и закармливала сладостями, пока не затошнит. Но за всё нужно платить. Это «сыночка» порой выводило Далласа из себя, к тому же Мика настаивала, чтобы он звал её мамой. Как это глупо, ведь оба понимали, что она лишь временный опекун.
В зоопарке «Пояс Ориона» Даллас бывал часто. Этот город не мог похвастаться обилием мест для прогулок – несколько скверов, аквапарк «Туманность» с большим бассейном, с десяток торговых центров. Лучше уж снова пойти в один из них, чем в зоопарк. Нечего там делать, лишь смотреть на голограммы животных, а это так скучно. Скучнее только настоящие птицы – сидят себе в клетках и ничего не делают.
Как жаль, что на этой неделе над ним материнствует не Соня. Однажды она свозила его в Телец, знаменитый огромным луна-парком «Плеяды», где развлечений хватило бы на год. Вот где весело! Даллас провёл там много часов, но и тогда не успел прокатиться на всех аттракционах. Правда, в основном из-за Сони. Она постоянно запрещала делать то, что хочется. То нельзя сидеть в кресле с ногами, то ковырять в носу. Иногда она принималась учить Далласа рисовать и разговаривать на старом языке давно уже всеми забытом. У каждой матери свои чудачества.
– Ой, посмотри какая прелесть! – воскликнула Мика и указала пальцем на обезьян, лазающих по деревьям.
От скуки Даллас глазел на посетителей зоопарка. Даже малыши не обращали на животных никакого внимания. А взрослых забавляли звери, которые даже в игре «Легенды природы» выглядели куда живее. Со львом или тигром там можно при желании сразиться, а не только посмотреть, как он лакает воду или ходит по клетке из угла в угол. Там и существ куда больше: оборотни, тролли, пегасы, драконы…
Даллас вспомнил, как чудовище откусило ему голову. Ах, как хотелось сейчас войти в игру и поучить парочку ящеров правильному поведению с героями! Но делать нечего – таскайся за Микой от вольера к вольеру и слушай её «кыс-кыс-кыс», обращённое к леопардам. Будто бы эти изображения животных на неё реагировали.
Они вошли в своеобразный аттракцион – лесок из искусственных деревьев, в котором появлялись разные животные в неожиданных местах. Предлагалось их сосчитать, а на выходе сверить, сколько зверушек появлялось на самом деле. Скукотища!
Пропустив Мику вперёд, Даллас подумал, что лучше бы он сам стал диким зверем. Прятался бы в лесу, выслеживал добычу. Он шагнул с тропинки и обошёл несколько деревьев. Животные здесь не появлялись – никому не приходило в голову покинуть маршрут. Зато он нашёл робота-уборщика и с интересом рассматривал его, пока не услышал истошный призыв о помощи.
– Помогите! Ребёнок пропал! Я на секунду отвернулась, а его уже нет! Все эти звери… – верещала Мика, собирая толпу зевак.
Даллас вздохнул и направился в сторону шума. Он подошёл к Мике, но она сбивчиво описывала одежду мальчика сотрудникам зоопарка, и даже не заметила, что тот уже стоит рядом.
– Зелёная футболка, говорю вам, на нём была зелёная футболка с какими-то монстрами! – Мика хватала пухлыми пальцами сотрудника за рукав и, чуть не плача, вспоминала, какой именно монстр изображён на футболке, будто бы это сейчас самое важное. – Демон или медведь.... Нет, крокодил!
– Красный дракон, плюющийся огнём? – невозмутимо спросил сотрудник, высвобождая рукав.
– Да-да, именно! – затрясла кудрями Мика, всё ещё ничего не понимая, пока сотрудник не указал на Далласа, стоящего рядом, у которого действительно на футболке дракон изрыгал поток пламени.
– Сыночка! Миленький! – она бросилась обнимать мальчика, причитая ещё громче. – Я так испугалась! Я думала, ты потерялся! И мне бы запретили материнствовать над тобой, это так ужасно!
Даллас посмотрел на взлохмаченную Мику с размазанной от слёз косметикой на лице. Ему стало жаль её – человека, который всегда хорошо к нему относился, кто по-настоящему любил. Пожалуй, если ей запретят с ним видеться, это будет и вправду плохо. Он обнял её и сказал:
– Я больше не буду убегать. Прости… мама.
