Николай Н. Плетнёв
Падший
Глава 7
Переход завершился на третий день пути. Тяжёлый туман рассеялся вскоре после того, как племя покинуло место битвы и продолжило спуск с горы. Даллас надеялся, что с исчезновением удушливой мглы дышать станет легче, но тошнотворная вонь ударила в нос ещё раньше, чем открылся вид на земли у подножия.
Мир, укутанный серым туманом, находился в постоянном сумраке. Далласу показалось, что наступила ночь, но судя по смартлету, до вечера было ещё далеко. Его соплеменники, привычные к темноте, ловко ступали по камням. Они воодушевились близким концом пути, вчерашней победой над грабителями и сытным обедом. Далласа не радовали эти события. Перед глазами стоял умирающий дикарь, добиваемый Каспаром. Есть человечину он, естественно, отказался, пожевал лишь сухие корешки. Перспектива застрять в этом мрачном и вонючем месте счастья не добавляла. Но выбора пока не было, и он ковылял дальше.
У подножия горы приютились убогие домики. Построенные из разномастных веток, кусков ткани и шкур, они отличались от шалашей лишь деревянными опорами. Похоже, что строили их не для защиты от ветра, как те хибары наверху. Холод тоже не мешал – Даллас снял накидку и остался в привычном комбинезоне. Крыши прикрывали от дождя, а большего и не требовалось. В некоторых домах не хватало одной-двух стен, не говоря уже о дверях.
Навстречу путникам вышли люди – они побросали дела около хижин и собрались там, где кончалась горная тропа. На вид они мало чем отличались от племени, куда попал Даллас, только лохмотьев на них болталось поменьше. По их щербатым улыбкам и поднятым ладоням стало понятно, что они рады появлению Каспара и компании. Да и те выкрикивали имена и бежали навстречу, чтобы поскорее заключить друзей в объятья.
Пока Даллас медленно спускался, оберегая больную ногу, мужчины делились рассказами о битве с грабителями, а их старые друзья хохотали и одобрительно хлопали победителей по спинам. Но вот один представитель племени увидел Далласа, и уставился на него, за ним и другие. Веселье сменилось напряжением и настороженностью. Разрядил обстановку Каспар. Он подошёл к Далласу, приобнял его за плечи и громко сказал:
– Ета друх нашенский, звать Да-лас. Жить тут с нами бу.
Незнакомые люди одобрительно загудели. Они пробовали на вкус необычное слово, затем по очереди назвали свои имена, которые Даллас, конечно же, не запомнил. Каждый прибавил фразу:
– Друх маво друха – то мой друх.
Даллас глупо улыбался и кивал, гадая, надо ли каждый раз повторять эти слова за ними.
Расшаркивания прервало появление ещё двоих человек. Они выглядели не как остальные – кожа бледнее, одеты иначе. Один повыше и покрепче, а второй полноват. Его голый живот торчал над повязкой, закрывающей бёдра до колен. Похожую одежду носил и его спутник. На головах обоих возвышались шапки, а точнее, повязки из ткани. В памяти Далласа всплыло слово «чалма».
Жители племени притихли при виде чужаков. В их поникших взглядах читалась ненависть, забитая страхом. Они молча расступились, освобождая путь прямо к Далласу и Каспару.
Тот, что полнее, шёл немного впереди. Заговорил тоже он:
– Долог путь Каспар. И как чудо, что мы тут идти. Рад поди, что мы рогуль сейчас забрать и ты их не корми? – чужак говорил противным высоким голосом, то и дело мелко хихикая. Его спутник угрюмо молчал.
– Ты есть кто? Где одёжа такой брать? – обратился чужак к Далласу.
– Я прийти из другой племя, – житель сверхсовременного мегаполиса попытался исковеркать язык, понимая, что не стоит всем подряд говорить откуда он. – Далеко идти, много гор. Пока тут жить, потом уйти вназад.
– Какой-такой другой племя? Свены иль Троды? Та мне хоть Врелы, раз тут жить, то вы больше дань давай, – сказал он, глядя на остальных.
Новые знакомые Далласа принесли козьи шкуры, сушёные грибы и другие припасы. Внимательно осмотрев дары и откинув что похуже, человек в чалме недовольно воскликнул:
– Мало. Рогули свои не прять. Ведь сюда!
– Напали на нас хады позатот год, вы не поможли, – хмуро сказал Каспар в ответ. – Мало мужик нас стало. И коз нет, на нам банды напади, козы убежи в гора. Тот год много коз наищу и те дай, я слово казал.
Козы и вправду разбежались, когда в горах началась заварушка. Одна из них вернулась, но женщины припрятали животное от сборщиков подати.
– Ты знай закон: не мочь плати – будь раб, – не унимался чужак. – Кто мы забирай, – глянул он на мускулистого спутника. – Муж ли баба?
Пока второй чесал затылок, решая сложную задачу, из одной хижины послышалось тонкое блеяние козы.
– О, рогуля найдись! – воскликнул наглый болтун. – А ты мне врать, Каспар? Ведь сюда! – приказал он напарнику, – Да всё бойди, всех рогуль искай!
Здоровяк прошёлся по хижинам, но нашёл лишь одну козу. Он грубо волок её за рога, а та упиралась всеми копытами, жалобно блея.
– Не иди сама рогуля? Ну мы мочь неси, – с этими словами пузатый поднял с земли булыжник, и с размаху ударил козу в лоб. Женщины вскрикнули, дети заплакали, а второй сборщик взвалил ещё дёргающее ногами животное на шею, мерзко улыбаясь.
На прощание противный гость напомнил Каспару, что данное им слово придётся сдержать и заплатить больше дани в следующем году. А за обман с козой, так и быть, зла не держит.
Когда чужаки ушли, помрачневшее племя занялось распаковкой поклажи и обустройством хижин. Даллас, как всегда, не знал, куда приткнуться, и всем мешался под ногами. К счастью, подошла Гулёнка, и повела его за пределы деревни, обещая показать некое тайное место.
Наступил вечер, и Даллас только сейчас понял, что такое по-настоящему темно. Он подсвечивал себе путь слабым фонариком смартлета, но Гуля бесстрашно шла вперёд по хорошо знакомой ей тропе. Она постоянно останавливалась, чтобы Даллас не отстал.
Вскоре они вышли на поляну, окружённую умершими деревьями. Некоторые стволы упали, но многие остались стоять, напоминая, что когда-то здесь рос многовековой лес.
Даллас заметил странные синие огоньки, которые переливались повсюду под ногами: по упавшим стволам, по земле, по его обуви.
– Что это?! – испугавшись, воскликнул он.
– Бубуки! – радостно воскликнула Гуля, наклонилась и подняла один из огоньков.
Смартлет осветил на её ладони жука размером с половину пальца. Даллас видел разных насекомых в тридэшках, но не ожидал, что они выглядят именно так – неуклюже копошащийся комочек. А Гулёнка взяла эту «бубуку» двумя пальцами, да и отправила в рот!
Она звонко рассмеялась, заметив, как скривился Даллас. Заявила: «кусна!» и принялась хрустеть насекомыми, обрывая им ножки. Что ж, по крайней мере, это не человечина.
Даллас поймал одного жука и рассматривал, как он мерцает синими переливами. Так увлёкся этим занятием, что слишком поздно услышал шорох за спиной. В следующее мгновение затылок взорвался болью, а вспыхнувшие перед глазами звёзды сменились полной темнотой.
* * *
Пыльный мешок мешал дышать, будто бы тяжёлый здешний воздух доставлял недостаточно неудобств. Руки за спиной онемели от впившейся грубой верёвки. Даллас переставлял ноги наугад по бугристой дороге, полной ямок с водой. Сначала его несли, перекинув через плечо. Но когда он очнулся и попытался вырваться, его поставили на ноги и парой пинков принудили шагать самого. Больше всего Далласа беспокоило, что он не слышал Гулёнки. Она не отзывалась на его крики. Зато отзывался провожатый, тыкая в рёбра палкой. Тем же способом он задавал направление. Удар по плечу – шагни в сторону, тычок в лопатку – повернись.
Чувство времени никуда не годится, когда на голове мешок, а вокруг постоянный сумрак. Иногда казалось, что прошло лишь несколько часов, иногда, что его ведут уже несколько дней. Путь проходил в молчании. На вопросы слышались только грубые угрозы, да порой прилетали удары. Судя по голосу и звукам шагов, Далласа вёл один человек. Хорошо бы сбежать, но мешок на голове полностью лишил ориентации, а руки связаны так, что не дотянуться до смартлета. Ни напугать дикаря вспышкой света, ни включить навигацию.
Похитителя не смущала хромота Далласа. Если он падал, в ход шла палка. В какой-то момент он запнулся и повалился лицом в грязь. Не нашёл сил подняться, даже не сразу почувствовал яростные пинки. Тогда провожатый пробурчал несколько ругательств и устроил привал. Он приподнял мешок и влил в рот Далласу пару глотков кислого пойла с противным привкусом. Возникли мысли про отраву, но жидкость он всё же не выплюнул – давно мучили голод и жажда. Да и нет смысла травить, когда можно просто зарезать. Едой негодяй не поделился, хотя сам громко чавкал и булькал бурдюком. Голодному Далласу оставалось лишь провалиться в сон.
Ещё через несколько часов мучительного пути его бросили в грязь и оставили в покое. Теперь вокруг переговаривалось множество мужчин, но таким исковерканным языком, что получалось различать только отдельные слова. Даллас хотел отползти в сторонку и спрятаться в надежде, что о нём забудут, но не находил сил двинуть хоть одним мускулом.
Кто-то усадил Далласа, снял мешок. Свет факела болью резанул глаза. Цепкой рукой неприятно схватили за подбородок, заставили открыть рот, надавив на щёки.
– Зубья целы, но сам хиляк, – заговорил тот, кто осматривал. – Смари, еле жив.
Далласа пихнули ногой, и он повалился навзничь. В губы ткнулось горлышко бурдюка, и он чуть не захлебнулся от жидкости с резким вкусом.
– Плохой раб ты вести. Одну курку дам.
– То не раб, то людь неба, – угрюмым голосом ответил провожатый Далласа. – Глянь одёвку.
Комбинезон Далласа видал и лучшие времена. Он пропитался грязью, пах соответствующе, но приземистый толстячок с сальными волосами и нелепыми висящими усами осматривал одежду внимательно, проверяя каждую складку. Сперва он недовольно бормотал, что такое легко найти у торгашей, но, когда нащупал смартлет, изменился в лице.
– Жидай здеся, – сказал он и скрылся в доме.
От выпитой гадости усталость и боль немного отступили. Даллас сел и осмотрелся. Вокруг горели костры, между разбросанных тут и там шалашей сновали люди в лохмотьях. Но некоторые носили накидки, повязки и плащи из ярких тканей. Такие люди жили в хижинах посерьёзнее – построенных из дерева. Возле одного из таких домов и сидел Даллас.
Дверь отворилась, из неё вывалился толстяк и попятился задом. За ним, изрыгая ругательства, вышел мускулистый мужчина. Он был одет в пёструю набедренную повязку. На груди висели не то украшения, не то амулеты. Они звякнули, когда он наподдал ногой коротышке, попав в мягкую часть. Тот взвизгнул и бросился развязывать Далласа. Провожатый при виде этой сцены счёл за лучшее бесшумно исчезнуть.
– Простить молю тех болван, – мужчина замахнулся на усатого толстячка мощной рукой с широким браслетом, отчего тот вздрогнул и униженно забормотал извинения. – Те есть не знай, кто ведут. Но Бос поняй всё. Он хотеть ты говорить. Быть гость его дом, едь его еда.
Мускулистый освободитель немного склонился и указал двумя руками на дверь. Но Даллас, потирая опухшие запястья, не спешил войти в дом:
– Когда приглашают в гости, не надевают мешок на голову, и не тычут палками. Со мной была девушка, где она? Пока я её не увижу, не буду ни с кем говорить.
– Те два ведь сюда, ну! – прорычал силач коротышке. Тот поспешно убежал, пригибая голову. – Дев брать в дом жён, там она. Босу жена быть. Не моги я у Бос её отнять. Но Бос свой гость подари жена.
– Ну что ж, пойдём, спросим твоего босса, – невероятно уставший, но нашедший силы на злость, Даллас зашёл в хижину, сжимая кулаки.
В помещении плясали тени от множества свечей. Два воина с кинжалами в руках застыли у стен. В центре стоял невысокий стол, заставленный разной снедью. От запаха рот Далласа сразу наполнился слюной. У стола сидел молодой черноволосый парень. Он улыбнулся и помахал рукой в знак приветствия.
Даллас оглядел вождя. Совсем юнец – лет на десять моложе него. Тем не менее, провожатый с большим почтением указал на главаря и сказал:
– Бос рад видать люди с город неба. Много зим и лет мы не говорить и не видать вы. Тогда быть над нам Титор Злой, тьфу на имя то! – он в самом деле сплюнул на пол, утёр рот и продолжил, – Он бить дети чужих жён, но мам Боса его скрыть, а чтоб Бос не выть, лить в рот ему вода ядных ям. Нет голос у Бос, но есть вум. Он поднять люд наш убить Титор и стражей его. Бос не хотеть быть место Титор, но люд молить о том.
Бос махнул рукой, прерывая рассказ, и указал Далласу на подстилку возле стола. Но, прежде чем он сел, дверь открылась, и толстяк затащил за руки двоих в чалмах. Мелко кланяясь, он объявил:
– Вот те два, кто украсть и бить человек неба. Я найти их для великий Бос!
Толстяк дождался одобрительного кивка и вышел, пятясь задом. Как он удачно забыл, что несколько минут тому сам бросил небожителя в грязь и осматривал его, как козу перед покупкой. В приведённых Даллас сразу узнал сборщиков дани. Так вот кто его похитил! Они упали на колени перед повелителем, слёзно умоляя о пощаде. В визгливой речи болтуна повторялись слова «чужак» и «дар», из чего стало ясно, почему они решили выследить и напасть.
Выслушав провинившихся, Бос отрицательно помотал головой, затем сделал знак охранникам. Безучастные до того воины, схватили причитающих и жалких сборщиков (где те два надменных наглеца, убивающих последнюю козу?) и поволокли наружу. Они взвыли ещё отчаяннее, цепляясь за проём двери, но повелитель не изменил своего решения.
Глава -4
Солнце ласкало кожу, испаряя капельки воды. Друзья отдыхали в шезлонгах у бассейна после очередного заплыва. На этот раз быстрее оказался Даллас, но Джефф никогда так просто не сдавался. Он не соглашался уйти, пока не приплывёт к дальнему бортику первым. Даллас даже иногда незаметно поддавался. Порой хотелось завершить соревнование сильнее, чем остаться в статусе победителя.
Продолжая разговор, прерванный заплывом, Джефф сказал:
– Не знаю, что ты нашёл в этих престарелых тётках. Они выглядели как хулиганки, а вели себя как мужики. Постоянно дрались, стреляли, раскидывали толпы врагов. Разве такой должна быть девушка? Это хрупкое создание, нежный цветок, который надо лелеять. Вот как Карла…
– Такова была эпоха, – ответил Даллас. – Тридэшки того времени пропагандировали феминизм, показывали, что женщины ничем не хуже мужчин. До этого актрисы служили лишь декорацией. Они попадали в беду, мускулистый герой их спасал, победив злодея, а хрупкая леди награждала его любовью. Потом эта схема приелась, а общество поменялось. Посчитали, что ущемлены права чернокожих, толстух и геев, что отразилось на кино. Тогда же их не называли тридэшками, да и не были они трёхмерными, если только псевдо.
– Знаю-знаю, – отмахнулся Джефф. – Но это же глупо – приравнивать женщину к мужчине по физическим показателям. Природа определила, что самцы крупнее, сильнее, храбрее. Это помогало выживать в пещерах и охотиться на мамонтов.
– Да, но согласись, что иногда сильные женщины оказывались весьма сексуальными: Лара Крофт, Сара Коннор, Чудо-женщина, Чёрная вдова… Хотя, если эти образы создавали с целью возбудить мужчин, то это и есть сексизм. Кстати, тогда эти актрисы не были престарелыми!
– Да ладно уж, – засмеялся Джефф, – Просто признайся, что ты – геронтофил!
Остатки «Копси» со льдом выплеснулись на шутника, отчего тот взвизгнул и скинул Далласа с шезлонга прямо в бассейн.
Уже в сумерках они шли домой, поедая ледяной кофе. Помимо кинематографа прежних веков, разговор шёл и о явлениях эпохи новой. Тренды сменялись с ошеломительной скоростью. Вчера весь город обсуждал скандальный рол певички Синтаны, сегодня забыл его напрочь, судача о тизере концерта с голограммами суперзвёзд XX века. Завтра выйдет новая тридэшка с Джеки Чаном в главной роли (точнее, его компьютерной модели), все примутся смаковать это событие.
– Помнишь Стэна Буковски? – спросил Даллас.
– Буковски, Буковски… А! Тот толстяк, которого уничтожил Большеголов? Он так смешно лепетал о каких-то бредовых теориях, а потом убежал из зала, – Джефф хихикнул, вспоминая. – А чего это ты его вспомнил?
– Я смотрел его ролы ещё до того, как он пошёл на «Шоу Большой Головы». Его теории не такой уж и бред. Помнишь, о чём они?
– Что-то там про… не помню. Да и какая разница? Просто смешной толстяк.
– Он спрашивал, почему среди нас нет азиатов. И как вышло, что из четырнадцати миллиардов, живущих на земле, только пара десятков миллионов людей оказались на воздушных городах. Они, к слову, строились китайскими рабочими. Как и заводы, штампующие всё нужное для жизни. Вот почему на всех этикетках иероглифы.
– Четырнадцать миллиардов? – Джефф полез в смартлет проверить информацию. – Наверняка речь о миллионах, ты путаешь… А, нет, действительно. Четырнадцать миллиардов перед началом извержений. Значит, остальные не выжили. Китайцы не догадались сделать город и для себя.
– А тебе не кажется странным, что часть людей заранее создали воздушные города, переселились на них? И после этого весьма кстати случились извержения, похоронившие всех остальных?
– Даллас, ты-то хоть не выдумывай. Ты же не хочешь сказать, что первые жители городов устроили катастрофу?
– Не обязательно, – сказал Даллас. – Стэн Буковски предположил, что катастрофа не была столь уж внезапной, как нам втолковывают. Возможно, какие-то предпосылки заставили наших предков сконструировать летающие города. Наверное, не все страны работали над такими проектами.
Джефф согласился, а Даллас продолжил:
– Но насколько я понимаю, супервулкан не взрывается настолько постепенно, чтобы люди спроектировали, построили и испытали целые города, висящие в стратосфере. На это ушло несколько лет! Ты представляешь, сколько инженерных решений понадобилось для такого? Газовая подушка, купол с защитой и от холода, и от солнечной радиации, да и ресурсы с поверхности нам всё ещё нужны, как бы не призывали нас перерабатывать отходы.
Джефф задумался, что с ним случалось нечасто:
– Если не вулканы беспокоили предков, то что?
– Сложно сказать. Война? Но сбить небесный город несложно. Их не строили бы для защиты от ракет или чем они там воевали. Если только после войны. Возможно, часть земли оказалась загрязнена ядерными взрывами, на других территориях не хватало ресурсов…
– Тогда бы и нам сейчас не хватало ресурсов, – перебил Джефф.
– Ты прав, это ничего не объясняет, – сказал Даллас. – Случись в мире столько взрывов, радиоактивные облака из сажи и пыли перекрыли бы доступ солнечному свету, и люди погибли от голода куда быстрее, чем построили эти города.
– Одно ясно: что-то нам недоговаривают, – заключил Джефф.
– Или мы параноики, да к тому же плохо слушали курс истории. Может, извержение супервулкана предсказали, как и его последствия? Единственным безопасным местом оказались верхние слои атмосферы. Но ты представь, множество людей погибло. Разве они не знали, что надвигается? Огромные города строили тайно, да ещё с привлечением иностранных рабочих и техники…
– О, я знаю! – воскликнул Джефф, – Они наняли китайцев строить города на поверхности, пока под землёй тайно готовилась газовая подушка. В последний момент баллоны раздувались, платформы поднимались вместе с теми, у кого оказался счастливый билет. В самом деле, нельзя же поднять абсолютно всех жителей планеты! Ресурсов и времени не хватило бы.
– Это да, но мне интересно, как определялось, кто будет жить, а кто обречён. «Смартик» не выдаёт ничего толкового. Да и спросить некого. Наш ментор по истории наверняка уже на Южном Кресте.
Беспечный Джефф не терял духа:
– Но разве теперь это имеет значение? Именно наши предки оказались спасены, а это главное. Пусть лучше мы, а не другие люди. Я так думаю. Эй! А не глянуть ли нам новую тридэшку? Что-то там про инопланетных захватчиков со Шварцем в главной роли. Закажем хрустяшек.
Они отправились к Джеффу – его триектор выдавал картинку побольше. Казалось, что вместо стен и потолка комнаты теперь интерьеры космического корабля, межзвёздные пространства и джунгли неизвестной планеты.
Сюжет, правда, хромал на обе ноги: Инопланетяне захватили исследовательский корабль, на котором находилась симпатичная девушка-исследователь (почему-то одна). Перед похищением она успела отправить сигнал на землю, и мускулистый учёный, по совместительству её любовник, отправился на выручку. В конце почти осязаемый и совершенно натуральный Арнольд, победив всех, поцеловал девушку и произнёс с фирменным акцентом: «I’ll be back!»
Но Даллас не следил за набором штампов и забыл о хрустящих закусках, позволив Джеффу доесть всё подчистую. Он всё думал о людях, которые построили города и улетели в небо, оставляя землю погибать. Землю и почти четырнадцать миллиардов человек вместе с ней.
