Николай Н. Плетнёв
Падший
Глава 2
Даллас открыл глаза и впервые за долгое время осознал, что происходящее вокруг ему не снится. Он упал на поверхность земли и выжил. А сейчас видел перед собой лицо человека, хотя знал, что планета отравлена, а люди живут только в городах, парящих над облаками.
На него смотрели широко открытые глаза девушки. Весьма милой, только очень худой, судя по очерченным скулам и впавшим щекам. Из-за этого её глаза казались невероятно большими. Она улыбнулась и произнесла тонким голосом:
– Ну чё, очухался, наконец? Ты эт, ничё, если я те неправильно грю? Я ж не зна – мож ты бох, иль полубох, иль кто? Как звать тя – кажи, я ж не дура.
Кажется, девушка хотела узнать, как обращаться к незваному гостю. Он произнёс неожиданно хриплым и слабым голосом:
– Дал… лас. Воды…
Девушка встрепенулась, схватила посудину, что стояла неподалёку, и приподняла его голову, чтобы напоить.
– Да-лас, знач. А я чё-то про такого боха не слышала, над просить у нашего Старого, он-то точ всех знат, – девушка разговаривала странно – будто съедала части слов, к тому же тараторила без умолку, постоянно повторяя странное слово «чё». – Мя-то звать Гулька, а ма Гулей зовёт.
Несмотря на сильную слабость Даллас улыбнулся. Девчушка оказалась забавной, можно легко простить ей грубую и малопонятную речь. Из-за худобы и вороха тряпья на ней сложно определить возраст. Она выглядела взрослой, но вела себя по-детски – очень непосредственно, чем вызывала симпатию.
– Спасибо… Гулёнка, – прочистив горло, начал Даллас. – Давно я здесь лежу?
Девушка прыснула:
– Ха! Гулёнка! Ну тож норм, мне нра, – она уселась рядом с кроватью. – Старый нашёл тя давно, но ждал, када мужики придут, сам-то бы не допёр, и от нас толку ма. Думал, дохлый ты, почти весь под снегом валялся, а потом он чё-то глядь, а ты живой. Ну как живой – вродь живой, а вродь и нет. Явно – бох, вы ещё и не так могёте, чё. Короч, пролежал ты три дня, а всё рно не сдох. И када мужики припёрли, у огня положили, ты отжил. Мы с ма за тобой ходили. Старый тож тут шарился, палки к те привязал, да всё глядел твою одёжку. Грит – тех-не-го-ли-я. Чё эт – не знам.
Гуля, пока рассказывала, вынула из растрепавшейся причёски палочку. Она с наслаждением почесала ей голову и снова закрутила в пучок похожие на сосульки волосы.
Даллас рисовал себе картину произошедшего: после падения он, вероятно, катился вниз по склону горы, пока не затормозил о деревья и не оказался в куче снега, наметённого ветром. Костюм переключился в режим обогрева, постепенно расходуя энергию, а микроботы, внедрённые в его тело в детстве, устраняли внутренние кровотечения. Это они повлияли на железы, заставили их выработать седативные вещества, введя организм в подобие комы, что помогло восстановиться после крушения. Повезло, что прочности шлема хватило, да и шею не свернул. Иначе ни микроботов, ни природной защиты организма не хватило бы.
Всё же, без сломанных костей не обошлось. Даллас ощупал себя – он лежал абсолютно голый, накрытый тряпьём. Это как, интересно, Гуля и её мать за ним ходили? К правой ноге привязаны две доски, фиксируя перелом. Нога отзывалась болью на прикосновения, значит, заживёт. Микроботы не допустят гангрены и заражения крови.
Когда голова перестала кружиться, Даллас осмотрелся. Он лежал в тёмном тесном помещении, стены и потолок которого сшили из кусков плотной ткани. Свет и тепло давал огонь в примитивном очаге из больших камней, куда Гуля подбрасывала дрова. Дым выходил через дыру в потолке, с ним же исчезала изрядная часть тепла. Кругом в полном беспорядке разбросаны и развешаны разномастные тряпки, предметы утвари и инструменты непонятного назначения.
Гуля хлопотала над горшком с ароматным варевом, что стоял на камне, накрывающем очаг. Кроме неё в помещении никого не было. Даллас заинтересовался, что за люди живут на этой горе, захотелось расспросить Гулю, чем они промышляют. Но прежде всего нужно решить проблемы с собственным организмом. Возможно, прямо сейчас Даллас вдыхает токсины, отравляя себя, а эти люди уже приспособились. Хотя, на яды уже давно бы среагировал смартлет.
Это единственное, что осталось при нём. Остальное сняли, пока он лежал без сознания. Возможно, сложная застёжка помешала, или небольшой браслетик не привлёк внимания. Вот и хорошо. Без этого устройства и в условиях привычного Ориона тяжело, что уж говорить о странном мире людей, которых по науке вообще не существует.
Даллас поднёс смартлет к глазам и перевёл взгляд на стену. К счастью, гаджет пережил падение не хуже, чем хозяин. Он спроецировал на неровную поверхность экран и, повинуясь микродвижениям зрачков, уловил какой апп открыть. Монитор здоровья отображал красные области в районе ноги и грудной клетки – ещё и два ребра сломано. Предупреждения призывали восстановить баланс воды и электролитов, принять пищу, богатую белком и кальцием и срочно обратиться за профессиональной медицинской помощью.
Обратиться сейчас можно только к Гуле, но она, заметив светящуюся проекцию на стене жилища, вскрикнула, выронила из рук кувшин, полный воды, и запричитала:
– Ой! Чё ет? Мамка! Колдунство? Или чё? Пожалей, бох… Да-лас. Не знала я, чё трогать тя низя… – она забилась в угол, пытаясь закрыться висящими там тряпками. Гулёнка так потешно махала руками и трясла ожерельями, что Даллас чуть не расхохотался:
– Не бойся, Гуля. Это всего лишь такая технология, не собираюсь я с тобой ничего делать. А за то, что ухаживала за мной, говорю – спасибо.
Гуля выглянула из-за тряпок и недоверчиво посмотрела на Далласа, услышав знакомое слово.
В этот момент полог жилища отодвинулся, и внутрь протиснулся тщедушный человек. Лицо его было разукрашено красными полосами, глаза густо обведены чёрным. С причудливой шапки и лохмотьев свисали нити с бусами и амулетами. Он взглянул на Гулю и засмеялся, раскрыв рот с редкими зубами. Даллас понял, что пришёл тот самый старый.
– Щё, дурёха, боишся? Прально, не по твой ум с бохами балакать, – старик шамкал и шепелявил, так что его «чё» больше походило на «щё». Теперь он с трудом опустился на колени, склонил голову перед Далласом и поднял ладони:
– Великий бох, житель неба, прошти нам нашу темень. Мы рады щё ты явился к нашим глазам в деревне. Гоштевай во вшех домах и будь друг мне и эта девка-дура. Ты уж её жвини, дремуча шовсем, учишь, учишь, а ей поисть, да чветочки наишкать.
Даллас смутился. Если этот старик нашёл его без сознания, накладывал шину, то он точно знает, что перед ним такой же человек, как и они – из мяса и костей, которые, кстати говоря, ломаются. Пока он решал, как лучше заставить пожилого человека встать с колен, в разговор включилась Гулька:
– Чё хоть ты, Старый! Эт бох Да-лас! Он тут делал тех.. тенхо… короч, колдунство ихнее. Вот я и струхнула чутка. Ты знашь сказки про Да-ласа? Не слышала чёт.
Старый, которого Гуля без тени почтения так и называла, казалось, не слушал щебетания девушки. Он с кряхтением поднялся, подошёл к Далласу, и стал осматривать его ногу. Размазывая по коже вонючую грязь, от которой щипало ссадины, он бормотал себе под нос что-то, похожее на монотонную молитву.
Даллас не решался прервать этот ритуал и заговорить со Старым. Он ещё чувствовал сильную слабость, да и неразборчивый речитатив клонил в сон. Веки закрылись сами собой.
Проснулся уже вечером, когда за хлопающим на ветру пологом жилища темнела ночь. В доме помимо Гули обитало ещё несколько женщин разного возраста, одна из них следила по-матерински за тем, как Даллас пьёт горячий бульон из чаши. Затем Гуля принесла белую, разрезанную на крошащиеся кусочки, массу. Её вкус оказался солоноватым, но ни на что не похожим. Гуля объяснила, что это сыр козы. Сложно понять смысл – сыр кушанье не напоминало, а козой именовалось животное, вымершее после экологической катастрофы, что поставила на грань существования всё живое. Выжили лишь немногие виды мелких птиц и зверей не крупнее кошки. Неужели здесь остались не только люди?
В какой удивительный мир он попал! Эта мысль снова заставила вспомнить полёт и жуткое падение сквозь облака. Даже голова закружилась. Провал в памяти наводил на размышления о загробном мире. Но он не верил в эти сказки. Людей всегда терзал вопрос – что будет после смерти. Религии часто спекулировали на этой теме, давая на него свои ответы и требования к тому, как жить. Но сейчас с вершины знаний это кажется не более, чем глупыми выдумками, рассчитанными на недалёких людей. После смерти мозга нейроны перестают обмениваться сигналами, а это значит, что прекращается и мыслительная деятельность. То есть, для данного индивида всё закончено, и нет никакого смысла думать, что станет потом.
Реальность ли это? Происходящее вокруг так отличается от того, к чему привык Даллас. Сейчас ему действительность казалась столь же сказочной, сколь и настоящей. Женщины вполголоса разговаривали друг с другом. Гуля возилась с тряпками и котелками. Обычные люди из мира живых. Да и прикосновения её грубоватых, но тёплых рук, когда помогала напиться, осязаемы и реальны. Но в то же время этого не могло быть.
Подумав, Даллас решил, что неважно, насколько этот мир настоящий. В любом случае он безумно интересен. Поэтому, когда пройдут приступы головокружения, а кости срастутся, он узнает больше об этом месте. Разгадает, откуда здесь взялись люди.
Глава 3
Даллас быстро шёл на поправку. Уже на следующий день с трудом, но сел и воспользовался посудиной рядом с лежаком. Этим он избавил заботливых женщин от самых неприятных процедур.
Ещё два дня, и Даллас встал на ноги, пробуя себя на прочность. Он решился подняться, когда остался в жилище один, как это часто случалось. Женщины занимались сбором растений, пригодных в пищу, пасли коз, носили воду – хозяйствовали, обеспечивая быт. В городах над облаками таким трудом занимались автоматические помощники, а здесь несколько женщин выбивались из сил, добывая пропитание. А после тяжёлого дня, они продолжали работать внутри жилища: варили, шили, сушили траву и грибы, полоскали тряпки.
Об этом рассказывала Гуля, объясняя, куда и зачем постоянно отправляет её мать. Они с ним часто болтали, оставаясь наедине. Даллас пытался выяснить, как живут эти люди, но Гулёнке такие вопросы казались настолько очевидными, что она не считала нужным подробно объяснять вещи, которые «знат всяк дурак». Например, Даллас так и не понял, чем заняты мужчины. Они приходили в жилища раз в несколько дней и сейчас отсутствовали.
Даллас, кряхтя и охая, встал на здоровую ногу. Ухватился за жердь, которая подпирала потолок. Сильно закружилась голова, и он стоял, закрыв глаза, и глубоко дыша. Вроде бы всё не так уж плохо. Трещина в рёбрах не слишком мешала, если не считать боль при вдохе. Голове становилось легче с каждым днём. Нога, конечно, должна ещё срастись, но если найти пару прочных палок, упереть их в подмышки, то можно передвигаться и на одной ноге. Только вот под повязкой над коленом очень болело. Вероятно, последствия открытого перелома.
Обследование прервалось громким «Ой!» от неожиданно вошедшей Гулёнки. Увидев голого Далласа, стоящего рядом с постелью, она вскрикнула, но даже не подумала отвернуться. Он бросился было за покрывалом, но не удержал равновесия и ступил на сломанную ногу. Яркой вспышкой боль прошла через тело, и Даллас повалился набок. Гуля подоспела как раз вовремя, чтобы подхватить его и аккуратно усадить на лежак. Она села рядом и не спешила отпускать Далласа. Смущаясь, он пытался натянуть на себя кусок тряпки, а она прыснула:
– Ай, чё я там не видала? – и помогла Далласу укрыться, укладывая его в постель. – Ты ща пока лежи, сил мал-мало. Исть буш?
От предложения перекусить Даллас не отказался. Ему нравилось, когда Гуля его кормила. От этой заботы он чувствовал тепло, и казалось, что выздоровление происходит куда быстрее. Это подтверждалось и смартлетом. Жаль, что порции всегда оказывались крохотными.
Гуля больше не пугалась светящегося на стене экрана, странных жестов и взглядов управления, когда Даллас безуспешно ловил сеть. Она зачарованно смотрела на проекцию, держась подальше и не задавая вопросов. Попытки объяснить, что бояться нечего, натыкались на стену суеверия со стороны недалёкой девушки – она только говорила «колдунство» и перебирала ожерелья. Мол, не её ума дело.
Возможности смартлета куда больше интересовали Старого. Он приходил каждый день – менял повязку, приносил сушёные корни для отвара, бросал в очаг сладковато пахнущую траву. Это немного унимало шум в голове. Даллас объяснял этому ведуну, как его здесь называли, какая связь между изображением из аппа «Монитор здоровья» и его состоянием. Поняв, что сломаны рёбра, знахарь перемотал его грудь полотном, вложив несколько пучков трав.
Старый интересовался, откуда прилетел Даллас, как он жил и вместе с кем. Причём по большей части его интересовали имена обитателей Ориона, и он недоумевал, почему они не кажутся ему знакомыми по сказкам о богах. Подолгу беседовать им не удавалось – Даллас быстро утомлялся, и Старый оставлял его отдыхать.
Спустя время, постоянно лежать стало невмоготу, и Даллас попросил у Гулёнки одежду. Он не мог надеть свой рабочий комбинезон из-за палок, ещё привязанных к его сломанной ноге, так что девушка предложила ему пончо, сшитое из лоскутков разномастной ткани и с дыркой для головы посередине. Оно оказалось длинным – ниже колен – прикрывало всё, что надо.
Даллас, опираясь на плечи худенькой девушки, совершил небольшую прогулку внутри жилища, но понял, что без более существенной поддержки ему пока не обойтись. Он уговорил Гулю принести пару жердей, наподобие тех, что поддерживали крышу обиталища. Взяв большой и грубый нож, он выточил палки себе до подмышек, примотал полосками ткани к одному из концов кусочек дерева для опоры. Спустя несколько часов и несколько попыток, он всё же вышел из жилища, поддерживаемый самодельными костылями и восхищённой Гулёнкой.
Перед ним открылась площадка с местом для костра в центре. К ней примыкали хижины наподобие той, где он обитал. Собранные и сшитые из разномастных обрезков и обрывков материалов, они образовывали круг с очагом посередине. Таких домиков оказалось меньше десятка. Увидев Далласа, несколько ребятишек бросили игры, спрятались в жилища, и теперь удивлённые, испуганные, но очень любопытные глаза следили за незнакомцем через щели.
Прохладный ветер трепал волосы Далласа, холодил ноги и колыхал полы накидки. Но всё же воздух казался таким чистым и свежим после чадящего очага в хижине, что Даллас закрыл глаза и глубоко задышал, наслаждаясь ощущениями.
Из состояния нирваны его вывел крик Гулёнки:
– Вурх, низя! Свои! – она бросилась наперерез огромному мохнатому зверю, который, оскалив пасть, нёсся на Далласа во весь опор, явно собираясь разорвать его на куски.
Даллас оцепенел от чувства неотвратимости ужасного события. Он лишь бессильно смотрел, как сближаются тоненькая девушка и дикое животное. Сейчас оно собьёт её с ног и перекусит горло. Через мгновение, спасая его, погибнет эта милая и заботливая болтушка. Воли хватило лишь на то, чтобы вытянуть руку, пытаясь отвратить беду, но… зверь замедлил бег, приближаясь к девушке, а когда они встретились, лизнул ей руки, встал рядом и позволил почесать косматую шею, высунув огромный розовый язык. Хвост ужасной твари мотался в воздухе.
С громким стуком упала одна из опор Далласа. Пришлось отвлечься от пережитого ужаса, удерживая равновесие. Ещё раз взглянул на животное. Немного похоже на медведя или волка из проекций в тридэшках и голограмм в парке. Сейчас оно недоверчиво смотрело на Далласа, но слушалось девчонку, которая как минимум в два раза легче и едва ли выше этой твари, не опирайся та на четыре ноги.
Гулёнка стояла спиной к Далласу. Она кого-то звала и махала руками. Вскоре стало видно, что приближается небольшая группа людей. Пятеро мужчин брели к поселению по тропе, затерянной среди огромных камней. Они опирались на палки и угрюмо приближались, не отвечая на крики Гулёнки. Их грязная, сшитая из лоскутов ткани и меха одежда мало отличалась от того, что носили женщины. Разве что те чаще ходили с покрытыми головами, а мужчины сверкали лысинами или клочьями редких волос, что развевались на ветру.
Они прошли мимо Гули и в приветствии показывали ладони. А один весьма вульгарно приобнял её ниже талии и повёл с собой. Гулёнка вздрогнула, но скромно опустила глаза и не сопротивлялась. Направлялась процессия как раз в сторону Далласа. Зверь пошёл следом, по пути обнюхивая камни и задирая на них лохматую лапу.
– Ну чё, ожил, бох? – спросил один из подошедших мужчин, произнеся последнее слово с явным скепсисом. Даллас смешался, не зная, как лучше ответить. Мужчина переложил что-то во рту из-за одной щеки в другую и продолжил: – А я мож не верю в бохов? – он сплюнул на землю через промежуток в зубах и исподлобья уставился на чужака. Другие мужчины посмеивались, выказывая одобрение.
– Меня зовут Даллас, я… издалека, – голос предательски дрогнул, раскрыв страх. Мужчины хоть и выглядели измождёнными и ниже него ростом, но всё же их несколько, да и Даллас не в том состоянии, чтобы дать отпор. Их грязные лица, покрытые клочьями щетины, с запавшими глазами и скулами не светились добром.
– Хошь жнать бох он ли нет, Кашпар? – откуда ни возьмись появился Старый. Подойдя к мужчинам, он встал перед ними. – А щё ешлив да? Готов уйти к дедам?
Каспар смутился и отвёл глаза. Видно, Старый пользовался уважением в этом племени. Обращаясь к ведуну, зачинщик произнёс:
– Все мы туда удём. Вот и Боба ушёл. Засыпало маво братца позатем днём. А ведь он для каво камни копал? Вон для его? – острый подбородок Каспара двинулся, указывая на Далласа, после чего он в сердцах махнул рукой и направился к одной из хижин, откуда ему навстречу вышли дети и женщины.
– Боюсь, я не очень понял, – обратился Даллас к Старому. – Он говорил, что кто-то копал камни для нас? Вы обслуживаете роботов, которые добывают минералы и переправляют наверх? – видя непонимание в глазах, Даллас стал объяснять. – Ну, роботы – такие железные машины, сами двигаются, работают…
В разговор включился молодой мужчина, проявлявший к Гуле сальный интерес при встрече. Он громко цыкнул зубом и произнёс:
– Не знам, чё ты толкушь, тока робят вот енти самые руки, – показал он испачканные, все в мозолях и ссадинах ладони. – А руда дёт кверху, бохам, как ты.
Шахтёр потрепал грязными пальцами Гулёнку за шею, отчего та сжалась в комок.
– Исть дай, Гулька. Долгий путь.
Ошарашенный Даллас даже не испугался лохматого зверя по кличке Вурх, который подошёл обнюхать чужака. После этого животное потеряло к нему интерес и важно отправилось к хижине Каспара. Выходит, не роботы добывают металлы, минералы и другие ископаемые, как Далласу рассказывали ещё в школе, а эти люди, живущие в убогих хижинах без удобств и достижений цивилизации. А что случилось с роботами? И что заставляет это племя работать в шахтах? Слишком много вопросов.
Он дошёл до лежака обессилевший, будто вместе с этими мужчинами, после нескольких дней тяжёлой работы преодолел трудный путь по крутой горной тропе среди камней. Даже от еды отказывался, но Гуля очень настаивала.
Пришли женщины, и до Далласа донеслись рыдания одной из них, оплакивающей погибшего в шахте Бобу. Остальные утешали её, хотя никакие слова не помогут в такой ситуации.
Ночью Даллас обдумывал услышанное и не спал. Он сильно пожалел об этом, когда из угла, где лежала Гуля, донёсся шум возни, сопение и приглушённые стоны. Тусклый свет тлеющих углей позволял разглядеть нагромождение шевелящихся покрывал на лежаке Гулёнки. Под этими тряпками явно возилась не только хрупкая девушка.
Испытывая глубокое чувство досады, Даллас отвернулся к стене и укрылся одеялом с головой. Он впервые пожалел, что сконструировал и испытал свои крылья.
Глава -2
В конце дня смартлет завибрировал, сообщая о поступившей заявке на ремонт тренажёра. Аппарат не подключался к сети, и Даллас выехал на место, вложив набор инструментов в карман комбинезона. Его встретила невысокая и очень симпатичная девушка в обтягивающем спортивном костюме. Кажется, поломка аппарата не помешала ей упражняться. Хотя по её изящной фигуре не скажешь, что тренировки ей необходимы.
Девушка представилась Лизой и провела Далласа в комнату с неисправным устройством. Почти сразу он понял, что дело в элементарной настройке, о которой многие забывают. Но на этот раз не хотелось поскорее уйти. К тому же возвращаться на работу смысла нет – уже зажглось вечернее освещение.
Лиза оказалась приветливой, предложила стакан сока, так что Даллас открыл на тренажёре программу профилактики, хотя этого не требовалось. Работая, он пустился в глупые и бесполезные россказни, какие бывают проблемы с этими аппаратами. Он надеялся, что уши не горят огнём под взглядом красивой клиентки.
Точёные губки, гнутые брови. Из собранных в хвост волос выбивались пряди, как бы протестуя против тугой резинки. Та же черта прослеживалась и в её поведении. Лиза держалась свободно и расслабленно, живо реагируя даже на бестолковые и неинтересные истории. С ней оказалось легко общаться и не появлялось ощущение, что она ставит ремонтника ниже себя, как, к сожалению, делали многие клиенты.
Перед уходом Даллас принялся рыскать глазами по комнате, надеясь найти другой гаджет для починки, чтобы перекинуться ещё парой фраз с такой милой девушкой. Он заметил на экране одного из устройств изображение популярной группы из соседней Кассиопеи. Кажется, они как раз приедут с концертом в конце недели. Даллас не очень любил такую музыку, но, победив в короткой внутренней борьбе, сказал, ввернув модное словечко:
– О, вы тоже идёте на концерт «Моди Бик»? Надеюсь, там будет фаер!
Девушка просияла:
– А то! Они всегда рвут зал! Вы тоже их фанат?
– В некотором роде. Если встречу вас там, угощу виктелем, – как же много смелости потребовалось, чтобы предложить девушке всего лишь выпить фруктово-овощную смесь. Но Даллас справился.
– А если не встретите – то вот мой акк, – Лиза протянула тонкую руку со смартлетом.
Окрылённый маленькой победой, Даллас пожал руку девушки выше запястья, на что она улыбнулась и сжала его предплечье в ответ. Они стояли так с десяток секунд – явно больше, чем требовалось, чтобы смартлеты скопировали айди друг друга. Наконец Даллас смутился и суетливо засобирался домой. Ему сегодня ещё предстояло купить билет на эту чудаковатую группу.
На концерте Лиза познакомила Далласа с компанией друзей, и он с неудовольствием пополнил список акков, считывая айди со смартлетов незнакомых людей. Но к счастью, эта весёлая и подвижная девушка при звуках первой же песни схватила робеющего Далласа и потащила на танцпол. Затем они долго сидели за барной стойкой, забыв о кассиопейцах, которые устроили на сцене неоновое шоу под свист и грохот однообразных звуков.
Начали с обсуждения довольно редко совпадающих музыкальных вкусов, затем прошлись по тридэшкам, трендам и всему, чем интересуются их сверстники. Даллас не разделял многих веяний моды и не стремился к популярности. Это привлекло Лизу или нет, но она предпочла продолжить вечер в компании нового знакомого, наскоро попрощавшись со старыми.
Даллас удивлялся себе. Он никогда не отличался разговорчивостью, но в компании с Лизой слова лились потоком. Хотелось обговорить столько всего, поделиться взглядами на всевозможные вещи, шутить, рассказывать уже на самом деле смешные истории, а не те, что он мямлил, пока чинил тренажёр. Но вместе с тем ему стало безумно интересно узнать эту девушку, понять, чем она живёт. К счастью, она тоже говорила и шутила без умолку.
Они шли пешком по ночному городу. Мимо проносились гирокары со спешащими за клубными развлечениями жителями. Над ними сияло созвездие Ориона и серп луны. Даллас порывался петь, кричать, обнимать эту чудесную девушку, которая появилась в его жизни и вызвала столько эмоций и интереса.
Добрались до дома Лизы и проговорили ещё битый час, стоя у подъезда. Но потом ей захотелось ещё пройтись, и они дошли пешком к жилищу Далласа. Далековато, но никто не торопился. Они уже обсудили новейшие достижения в сфере науки и техники, как вдруг начался дождь. Значит, уже четыре часа ночи, как быстро пролетело время! Даллас обнял девушку, вроде бы защищая от дождя, но при этом трепетал, чувствуя её так близко.
Почти бегом добрались до апартаментов Далласа. Сначала планировалось, что он вызовет ей кэб, но как можно не предложить промокшей девушке остаться и обсохнуть, налив кружку горячего чая?
Даллас закутал Лизу в самое большое полотенце, что нашлось дома и запустил раритетный магнитофонный проигрыватель с двумя огромными бобинами коричневой ленты. Он приобрёл его давным-давно в магазинчике сувениров и антиквариата. Сложно сказать, действительно ли это старинная вещь или современная реплика, но, несмотря на внушительные габариты, Далласу нравился этот магнитофон. Он редко включал его, потому что единственная катушка вмещала лишь девять песен, и они давно приелись. Но сейчас настал подходящий случай.
Удивлённая Лиза, услышав слова песни «Girl, you’ll be a woman soon», долго и зачарованно рассматривала крутящиеся бобины. Она недоумевала, почему проигрыватель такой огромный, и для чего он нужен, если можно прослушать любую композицию с помощью смартлета и невидимого микробудса за ухом. Но песня произвела нужный эффект, и когда Даллас заключил её в объятия, приглашая потанцевать, она не возражала. Избавиться от мокрой одежды ей тоже показалось хорошей идеей.
Первые несколько месяцев Даллас и Лиза не отрывались друг от друга. Они виделись почти каждый день, часто вместе ночевали. Правда, у Далласа в апартаментах имелся лишь старенький неудобный диванчик, а у Лизы стояла новейшая модель релакс-капсулы, но, увы, одноместная. Это вызывало определённые неудобства, так что, потратив накопления, и добив недостающее кредитом, он приобрёл двухместное чудо техники.
Секс в репсуле впечатлил Далласа. Нежная подсветка и музыка меняли ритм, реагируя на процесс. Эта модель распыляла феромоны, усиливая возбуждение. А вибрационно-массажные зоны позволяли заниматься этим почти без телодвижений.
Правда, эту опцию Даллас невзлюбил. Всё из-за одного неприятного клиента – лысоватого толстячка. Он купил дешёвую модель капсулы, в которой нет такого модуля, а он, похоже, ради этого её и приобрёл. Вызвав Далласа, обещал приплатить сверху, если только тот установит ему «кое-какое дополнение» – с этими словами мужичок заговорщицки подмигивал.
Конечно, Даллас не помог сальному клиенту, а его подмигивание каждый раз всплывало в памяти, когда Лиза предлагала включить «жужжалку». Хотя и без этого всё получалось прекрасно. Далласу очень нравилось, что она часто оставалась у него ночевать – три-четыре раза в неделю.
Лиза жила очень активно. Она знала обо всех мероприятиях, проходивших не только в Орионе, но и в других городах, особенно в столице – Большой Медведице. С ней Даллас впервые побывал в этом огромном и самом населённом городе.
Если верить официальным данным, в столице постоянно обитало почти два миллиона человек. Но едва ли не больше людей мечтало жить в этом мегаполисе, поэтому нередко встречались ночующие на улицах приезжие. Их влекла столичная жизнь – «как мотыльки на огонь», гласила старинная пословица. Мотылёк – это, кажется, такая бабочка, насекомое с красивыми крыльями, а почему они летели на огонь – так же непонятно, как и то зачем люди покидают родные города и спят в подворотнях.
Но Лиза восторгалась столичным шумом, безумными пробками на все три уровня десятиполосных автострад, тысячами мерцающих триекций, рекламирующих всё подряд. В огромных клубах под завязку набитыми людьми она чувствовала себя в своей стихии. Она ловко совала смартлет под нос бармену, заказывая несладкую колу без газа прежде, чем того отвлекут другие люди. Ловко пробивалась сквозь толпу, таская за собой ошеломлённого Далласа, выбирая самые лучшие места, откуда видно всё, а звук пробирает до внутренних органов. А попав в центр событий, отрывалась каждый раз как в последний.
Помимо шумных клубов, Лиза, как и многие, увлекалась йогой. Правда, в отличие от других, она занималась этим не то спортом, не то медитацией гораздо серьёзнее. Почти каждое утро она ездила в йога-студию, но этого оказалось недостаточно, так что дома она занималась фитнесом на тренажёрах, а затем посещала занятия вечерней йоги. Даллас иногда не видел возлюбленную целыми днями, особенно если задерживался с ремонтом на другом конце города. А когда он предлагал ей сходить на тридэшку или мероприятие, интересное ему, Лиза часто предпочитала вечерние занятия. Не посещать йогу можно только ради тусовок в клубах или встреч с друзьями.
А друзей у Лизы было много. И все они время от времени требовали общения. Она таскала с собой и Далласа, но он чувствовал, что совершенно лишний в чужой компании. Не понимал, как можно так долго обсуждать еду, модную одежду или новые модели смартлетов (уж он-то знал, что они отличались от старых только внешним видом). В итоге Лиза встречалась с друзьями без его участия, что принесло даже некоторое облегчение.
Сначала это не казалось важным. Даллас покорно ждал, когда Лиза освободится, и они снова будут вдвоём. Но потом он заметил, что у неё остаётся для него всё меньше и меньше времени. Он просыпался один в огромной репсуле, потому что ей стало неудобно ездить на утреннюю йогу из его апартаментов – лишние пятнадцать минут на гироцикле. Лиза продолжала звать его на вечеринки или дружеские посиделки, но Даллас не видел в этом смысла и почти всегда отказывался.
Спустя восемь месяцев с момента встречи, Даллас решил, что недостаток общих интересов мешает им наслаждаться счастьем. Он назначил Лизе встречу в кафе, для чего отказался от выезда к клиенту, подстраиваясь под её график. Сидя напротив неё, но глядя в тарелку, он старался высказать все опасения, что не давали ему покоя.
– Лиза, я очень ценю твою лёгкость, но ты задумывалась, что будет дальше?
– А что дальше? – Лиза не понимала в чём проблема, ей хотелось поскорее закончить тяжёлый разговор, который заставлял нервничать. – Я пойду на вечернюю йогу…
– Ты же знаешь, я не об этом. В глобальном плане. Ведь ты живёшь каждый день только для получения удовольствий. За этим же должно что-то следовать. Для чего тебе столько времени тратить на фигуру? Даже если ты растолстеешь, я всё равно не перестану тебя любить.
– Так ты хочешь переспать с толстухой? – попыталась уйти в юмор Лиза, но глядя на каменное лицо Далласа, посерьёзнела. – Мне нравится этим заниматься. Я чувствую себя живой. Мало кто превосходит мои достижения.
