Николай Шмагин
Мечты иногда сбываются
Приезд матери с братом
Через недельку пришла телеграмма из Алатыря от матери, где она сообщала, что они едут в Москву. До встречи.
На Казанский вокзал Николай приехал заранее, подождал немного, вот и фирменный скорый поезд «Чебоксары-Москва» подошел. Раскрылись двери вагонов, проводницы протерли поручни, мать с Игорьком он увидел сразу же, как только они показались в тамбуре вагона № 7, а он уже тут как тут.
Подхватив их чемодан с сумкой, быстро повел к метро, чтобы не толкаться в толпе приехавших, по пути расспрашивая, как они доехали, и успокаивая, что скоро будут дома.
До улицы Кржижановского добрались быстро, благо от метро до дома всего минут пять-семь хода.
Квартира приглянулась матери, особенно комната сына с балконом. Раздевшись, она первым делом прошла к окну.
– Комната большая, потолки высокие, и даже балкончик есть, все как Вова сказал. Ты зря времени не теряешь, Коля, умница. Только вот лифта нет, как на Ленинском.
– Зато одни соседи, метро, рынок рядом.
Игорек удивленно оглядывался, сидя на диване:
– Как ты ловко обставил комнату, точь-в-точь как в той, бывшей, я бы так не смог, ни за какие коврижки.
– На то он и художник, – мать раскрыла свой чемодан, достала красивые гобеленовые занавеси на окна, простыни с наволочками. – Занавески менять будешь, когда загрязнятся. Пальтецо-то тебе маловато стало, лет десять поди носишь.
– Точно. Как приехал с командировки после съемок на Дону, получил хорошую премию, сразу заказал в ателье шить себе костюм и пальто новое, да ты знаешь это, время бежит быстро.
– Мы вот с Вовой скинулись по 100 рублей, тебе на новое.
– Спасибо мама, – Николай уложил занавески с простынями в шкаф, спрятал деньги в секретер, замкнув его ключиком.
– Сейчас чайник поставлю, – метнулся он на кухню.
После завтрака позвонил Ольге на работу, рассказал о приезде матери с братом: – Сегодня я с ними побуду, пока не обживутся, по магазинам пройдемся, и так далее.
«Завтра к обеду приезжайте, передавай им от нас привет. Жду. Целую. Ваша Ольга.»
– Коля, мы с Игорьком по магазинам прошвырнемся, а ты тут пока без нас учись, – потрепала мать сына по шевелюре, глядя на его заваленный книгами стол. – Игорек наш тоже отличник, с тебя пример берет. Вова только учиться не любит, балбес балбесом.
Игорек залился мелким бесом от восторга, слушая маму.
– Прогуляйтесь, здесь не заблудитесь, магазины рядом, рынок недалеко, за углом, а я пока с контрольными разберусь, – вздохнул он, сортируя по порядку бумаги на столе…
Увлекшись темами греческой вазописи, он забыл обо всем на свете, к тому же Оля раздобыла для него альбомчик с образцами древнегреческих ваз и амфор всех стилей, и он старательно вырезал и наклеивал в конце реферата картинки с амфорами из Микен, Афин, на которых изображены сюжеты с нимфами, пирующим Гераклом, которого угощает вином сама богиня Афина, сюжеты борющихся атлетов, воинственных амазонок с луками.
Строгие стили краснофигурной техники сменяются роскошным стилем, затем идут яркие и сложные сюжеты чернофигурного стиля.
В итоге у него вместо хороших контрольных, которые достала для него Оля, получились однозначно образцовые. Это радовало и вдохновляло студента, так что он даже не услышал, как вернулись мать с братом, тоже чрезвычайно довольные своим мини-вояжем.
– Передохни, Коля. Посмотри, сколько мы всего накупили: мясо, овощи, муку, апельсины, – перечисляла мать, выкладывая покупки. – Сейчас пельменей налепим, по-алатырски. Небось, давно их не ел. Глянь, какую мясорубку Игорек купил, и недорого.
– Да, у вас в Москве всего полно, – Игорек протянул ему новую мясорубку, Николаю она тоже понравилась: – Теперь старую можно выкинуть, она уже не молола, как следует.
– Ладно, вы тут пока хозяйствуйте, мне с полчасика надо еще поработать, и я к вам присоединюсь. Посуда на кухне, разберетесь.
Он быстро завершил работу, убрал со стола, и пришел к матери с братом, хозяйствующим на кухне: мать уже раскатала тесто на картоне, вырезала рюмкой кругляши, а Игорек лепил пельмени, миска с фаршем стояла рядом. Николай стал помогать.
Пришли соседи с работы, мать сразу же разговорилась с Мартой, разбирающей на своем столе покупки, на кухне стало уютно и весело. Вскоре в кастрюле с кипящей водой уже варились пельмени, распространяя вокруг особый, присущий им аромат.
После пельменей с бульоном, к которым мать выставила бутылку водки, в комнате студента стало по домашнему уютно. Даже Игорьку мать позволила выпить рюмочку, и он радостно сидел рядом со старшими, слушая ее воспоминания о поездке в Алатырь, и предчувствуя веселье.
– Побывали мы у тети Фроси на Стрелке, у тети Лиды на Бугре, Игорек ездил к своему дядьке, с родней по отцу общался.
Однажды мы зашли к Марь Дмитриевне в гости, а там сидели дядя Митя с отцом, выпивали, как всегда.
Ты же знаешь, Коля, какая она гостеприимная, стала угощать нас, Игорьку конфеток надавала.
Твой отец поманил к себе Игорька, тот подошел.
– Ну здравствуй, молодой человек, – и протянул ему мизинец.
Игорек растерялся, схватил его мизинец обеими руками и почтительно пожал. Все засмеялись, громче всех дядя Митя.
За столом в комнате тоже засмеялись, но Игорек не обижался, и смеялся над собой вместе с матерью и старшим братом.
Затем мать помыла посуду, поставила в угол картон, на котором раскатывала тесто для пельменей.
«Что за картон, знакомый вроде, неужто это то, о чем я подумал?» – мелькнуло у Николая в голове, и он повернул его «лицом» к себе. Так и есть. Это же его автопортрет, как он раньше не догадался об этом.
– Мама, ты раскатывала тесто на моем портрете, так его можно повредить, неужто не понятно?
– Да ничего с ним не случилось. Я же на обороте катала. Ты прямо как отец, тот тоже со своими мазюкалками носился, не знал, куда поставить, чтобы свет правильно падал, слева.
Николай промолчал, но настроение его было омрачено пренебрежением матери к его творчеству.
– Соседи у тебя хорошие. Марта такая культурная, уважительная женщина. Ладно, пора спать ложиться.
Разместились кое-как на ночлег: мать с Игорем на диване, валетом, хозяин на раскладушке. Подушек было всего две, и он положил под голову старый свитер, накрытый простынкой.
Ничего, он привычный, как-нибудь перебьется.
Гости заснули быстро, устали с дороги, а Николай лежал на своей раскладушке и улыбался, был рад их приезду.
А завтра они поедут на проспект Мира и мать увидит, какая у него красавица и умница Ольга, как они все будут рады познакомиться с его матерью и братом…
Знакомство
Дверь на звонок открыла сама Ольга, красивая, нарядная, улыбающаяся, улыбка красила ее еще больше, и Николай с гордостью глянул на мать, он был счастлив.
– Здравствуйте, раздевайтесь, проходите, – Ольга умела общаться с людьми, и Антонине Ивановне это импонировало.
Пока они раздевались, подошла Тамара Федоровна, вслед за ней семенила баба Варя с тапочками в руках.
Антонина Ивановна в это время снимала сапоги с ног.
– Доченька, на вот тапочки надень, ноженьки простудишь, – наклонилась баба Варя, подсовывая ей тапочки, и Антонина Ивановна была рада такому вниманию к себе.
– Спасибо бабуля, не беспокойтесь.
Наконец, все проследовали по просторному коридору с диваном и холодильником в большую комнату, к накрытому столу.
– Какая у вас квартира роскошная, потолки высокие с лепниной, коридор с арками, – удивлялась гостья, от зоркого глаза которой ничто не могло укрыться.
– Это сталинская высотка, только без шпиля, их мало в Москве, – пояснил Николай матери, пока все усаживались за стол.
– Ой, как нас встречают, весь стол заставлен, некуда руку положить, – оценила внимание к гостям мать, посматривая на Ольгу, придраться не к чему: видная из себя, что есть то есть.
– Вы же Колина мама, иначе и быть не может, – улыбнулась ей Ольга, подвигая закуски, Николай налил коньяка в рюмки, себе с Олей и матери, Тамаре Федоровне вина, бабе Варе и Кириллу с Игорем виноградный сок.
Выпили в честь приезда и знакомства, закуски пошли в ход, после жаркое на горячее, чай с тортом, и мальчишки переместились к Кириллу за стол, им было о чем поговорить: Игорь рассказывал об училище, Кирилл жадно внимал, показывая гостю альбомы и книги по близкой им морской тематике.
– Кирюша тоже мечтает поступить в мореходку, – посмотрела в их сторону Ольга, Антонина Ивановна скептически поджала губы, и она добавила: – после школы, конечно.
Николай видел, матери нравится радушная обстановка в доме.
– Антонина Ивановна, вы своего внука Славу поедете навестить? – переменила тему молодая хозяйка.
Мать кивнула, глянув с недоумением на сына, тот тоже смешался, озадаченный, что дальше будет. Ольга заметила это, но промолчала, не стала продолжать разговор.
– Позвоню на днях, а там видно будет, – мать пила чай, посматривая на бабу Варю, приникшую к экрану телевизора, и Тамара Федоровна пояснила: – Год назад у мамы инсульт был, а до этого она была такая деятельная, все хозяйство на ней держалось. Мы с Олей работаем, сами понимаете.
Антонина Ивановна одобрительно кивнула:
– Хорошая она у вас, это сразу видно, тапочки мне принесла. Ладно, будем собираться, пора и честь знать. Ехать надо. В Алатыре побывали, теперь у вас в Москве погостим.
Когда гости одевались, Ольга принесла хорошую еще коричневую дубленку и вручила Игорю:
– Игорек, это тебе. Примерь-ка, Кириллу она мала стала, а тебе в самый раз будет. Теплее, чем в куртенке.
И действительно, Игорю она пришлась впору, и мать благосклонно кивнула: – Спасибо, Оля.
– Кирюша, одевайся, пошли с Тишкой прогуляемся, – Ольга с сыном быстро оделись, гости распрощались с хозяевами, Тамара Федоровна вручила Николаю два пакета; один с небольшой подушкой, он попросил у Оли временно, без подушки да на раскладушке совсем стремно спать, в другом закуски, конфеты:
– Чайку вечером попьете, перекусите.
– Спасибо, Тамара Федоровна.
Ольга с Кирюшей и Тишкой проводили их до станции метро, и вот уже Николай с матерью и братом едут домой. Народу в вагоне немного, время вечернее, и они едут с удобствами, сидя рядком.
– В гостях хорошо, а дома лучше, – Антонина Ивановна взглянула на сына: – Коля, я что-то не поняла, почему Ольга только про одного Славку спросила?
– Я ей сказал, что у меня один сын, как у нее. Так получилось.
– Испугался, что с двумя не подойдешь ей?
– Может и так, скажу как-нибудь. При случае.
– Расскажи, все как есть, нехорошо с вранья жизнь начинать…
Пельмени по-алатырски
Теперь Николаю спалось на раскладушке вполне сносно, но вот подготовиться к сессии как следует, не удастся, это он понял. Мать с Игорем ходили по магазинам, гуляли по Москве, а Николай сиднем сидел за столом, и подчищал контрольные, чтобы непременно сдать их вовремя.
– Совсем заучился наш студент, – смеялись мать с Игорем, возвращаясь домой. – Давай заканчивай, ужинать будем, телевизор посмотрим, – тут уж не до занятий.
Игорь постоянно щелкал своим новым фотоаппаратом «Смена», подаренным матерью на его день рождения, и обещал прислать фото из Мурманска. Когда Николай показал ему свой «Зенит-С», подаренный дядей Юрой еще пять лет назад, он с завистью осмотрел его и, вздохнув, вернул брату.
– Коля, позови Олю к нам, пельменей налепим алатырских, пусть отдохнет немного от семейных дел, – мать была женщиной мудрой, хотя и авторитарной, жизнь знала не понаслышке.
– Как раз собирался позвонить ей, кстати, она здесь еще не была, так получилось. Ей все некогда.
– Вот и отметим все сразу. Иди звони…
Ольгу он встретил у метро. Она приехала с Кирюшей, была в черном австрийском пальто с пушистым воротником, на ногах новые зимние сапожки, на голове песцовая шапка-ушанка, в руках яркая сумка. Глаз не отвести.
– Ты у нас писаная красавица, Олечка, лучше всех, так ведь, Кирилл, – засмотрелся на нее Николай, подхватив под руку, взял сумку. – Ого, тяжелая какая.
– Там колбаска, шпроты, ну и так далее. Не могу же я к твоей маме с пустыми руками прийти.
С небес сыпался пушистый снежок, поскрипывая под сапогами, легкий морозец пощипывал уши, щеки, Ольга глянула сбоку на своего Колю и впервые испытала к нему щемящие материнские чувства: в потертой кроличьей шапке, черном пальто, из которого вырос на пару размеров, на ногах летние ботинки.
А ведь он художник, без пяти минут сценарист. Да и просто холодно ему, бедняжке, в старой одежде.
– Коля, у меня есть почти новая шапка из меха белька, не хуже пыжиковой, и теплая.
– Про белька не слышал, что это такое?
– Это детеныш нерпы, приедем домой, померишь. Мама подгонит под твой размер, будешь носить.
– Да у меня и эта почти новая, – пошутил Николай и нахлобучил шапку на голову по брови. Они засмеялись и прибавили шагу, свернули на улицу Кржижановского.
– Кирилл, догоняй, – оглянулась она на отставшего сына.
– А вон справа и мой дом, третий от угла, внизу сберкасса, так что считай, уже пришли…
Ольге комната тоже пришлась по душе.
– Если бы не балкон, можно подумать, что находишься в комнате на Ленинском проспекте. Не отличить.
– Я тоже так подумал, – вскинулся Игорек, и стал рьяно фотографировать: снял Колю с Олей на диване, потом брата на фоне книг, рисунков на стене, Кирилла перед телевизором.
Николай был в новых фирменных очках, поверх темной водолазки синяя куртка от спортивного костюма, будто новая, так тщательно ее подшила и обработала Тамара Федоровна, на левой руке новые часы «Полет» в браслете. Красавец!
Об Ольге и говорить нечего: прическа с красивыми завитками волос, в бежевой вязаной кофте с большим воротником, коричневой шерстяной юбке в крупную клетку, на ручке изящные женские часики, писаная красавица!
Как справедливо заметил Николай у метро.
Так что парочка хоть куда, это отметила про себя даже Антонина Ивановна, скрепя сердце.
Кирилл скромно сидел рядом с ними, уважительно поглядывая на штабеля книг по всей комнате, пейзажи, портреты на стенах.
– Игорек, хватит щелкать свои фотки, пельмени уже готовы, садитесь обедать, – мать принесла кастрюлю с пельменями из кухни и стала раскладывать их по тарелкам, не забывая и про бульон. По комнате разнесся аромат пельменей, приправленный душистым лавровым листом, так что уговаривать никого не надо было. Все уже сидят у своих тарелок.
Николай с грустью глянул на стол, с которого были убраны все книги, его труды, и вместо академического он стал обеденным.
– Какие же алатырские пельмени без водки? За всех нас! – возгласил он на правах хозяина дома, разлив водку по стаканам, мальчишкам лимонаду. Все выпили, и принялись за пельмени.
Мать не забывала и про шпроты, копченую колбаску, Ольга улыбнулась ей и сделала неожиданное предложение:
– Антонина Ивановна, мне обещали шарф мохеровый принести, для Коли, давайте сложимся по 25 рублей.
Николай увидел, что у матери сразу испортилось настроение, и возразил: – Да ладно, Оля, не надо мне никакого шарфа, у меня же есть вполне приличный, сойдет.
– Знаешь Ольга, я деньги не печатаю. Мы в Алатыре были, теперь в Москве, надо еще и до дома доехать, прожить до зарплаты.
– Поняла, мы как-нибудь сами справимся.
– Вот и хорошо. Кстати, Коля, пальто ты когда купишь?
– Скоро. В следующий раз приедете, я вас в новом пальто встречу, – все засмеялись, а мать добавила, уточняя:
– Еле уговорила Вову на пальто новое нашему Коле скинуться, хотя он хорошую зарплату получает. Говорит, пусть сам купит, нам же никто ничего не покупает.
Николай нахмурился, но промолчал. За время учебы он постоянно в простое, всем нужен работник, а не студент. Еще пару лет надо потерпеть. Он и так столько книг, альбомов по искусству, наборов открыток в букинист отнес, почти ничего не осталось.
Еще с них 25 % высчитают, вот и сиди зубри, зубы на полку.
Теперь хорошо, у него Оля есть, помогает даже в учебе.
Мать в это время снова рассказывала, теперь уже Ольге, как они пришли в гости к Марь Дмитриевне, там сидели дядя Митя и отец, выпивали. Как Колин отец протянул Игорьку мизинец при встрече, тот растерялся, и обеими руками почтительно пожал его.
Ольга встала и подошла к женскому портрету на стене:
– Это кто, не подскажешь? – спросила, сама догадываясь.
– Отец рисовал, не могу же я его выбросить.
– Вот как? – Ольга быстро оделась и ушла, не прощаясь.
Кирилл сидел, не зная что делать. Мать молча пожала плечами, мол, было бы из-за чего ревновать.
– Ладно мама, вы тут отдыхайте, хозяйничайте, а мы с Кириллом домой поедем. У меня контрольные горят, к сессии надо готовиться. Я вам мешаю, вы мне, а на проспекте Мира удобно заниматься, тихо. Как нагуляетесь, к нам приезжайте. Игорек, ты помнишь адрес, не заблудитесь?
– Конечно помню. Я вас сфотографирую, вместе с Тишей, потом из Мурманска фото пришлю, – вдохновился Игорек.
Соломоново решение найдено, и не без Олиной помощи.
Николай снова положил в пакет Олину подушку, они с Кириллом распрощались, и поспешили к метро, дома на проспекте Мира, их давно уже ждали…
Снова контрольные. Посылка
Николай за письменным столом заканчивал печатать рефераты, с трудом, но осилил и последнюю контрольную по английскому, скоро отвезет их во ВГИК, и тогда можно передохнуть. Оля на работе, ему никто не мешает. Лепота.
Он вздохнул. С английским у него особые взаимоотношения.
«Еще с первого курса, когда ему вновь пришлось начинать с алфавита, тогда он подумал, зря так плохо изучал язык в школе, считал, это ему никогда не пригодится. И напрасно.
Пришлось искать педагога, и ему снова повезло: соседка с третьего этажа, сама преподаватель русского языка и литературы, которая его готовила к вступительным экзаменам в институт, порекомендовала двух молодых учителей, молодоженов, и они с энтузиазмом принялись помогать ему, конечно, не за бесплатно.
С трудом он осилил основные правила, много трудов приложил, чтобы освоить произношение, главное, это словарный запас, и он зубрил слова, записывая их в общую тетрадь, с транскрипцией и переводом.
Переводы текстов делали его учителя: Татьяна с Павлом.
Они гордились, что помогают студенту ВГИКА, и прямо говорили: мы еще никогда не общались со сценаристом, пусть и будущим. Штудировали с ним чтение и перевод без словаря текстов, чтение и перевод со словарем незнакомого текста.
Устные сообщения и беседы в вопросно-ответной форме по темам: моя семья и я; мой институт; я работаю и учусь.
Занимался он по вечерам у них дома, расплачивался вовремя, что было немаловажно для молодой семьи.
До зачетов он проходил собеседования во ВГИКЕ с педагогом по контрольным заданиям, показывал тетради с письменными упражнениями «Моя работа над темами», получал «Задания для самопроверки», работал над грамматическими материалами и лексикой. С ума сойти.
Англичанка, так звали педагога И.А. Либерман студенты, обладала всеми нужными качествами: невысокая, миловидная, проницательная, зрелого возраста женщина, она с пониманием относилась к студентам, помогала и поощряла тех, кому трудно давался язык по тем или иным причинам.
Она видела, как он старался, по тетрадям с выполненными заданиями, и вот уже на четвертом курсе вполне сносно вел с ней беседу, разбирался в правилах, дотошно переводил тексты с листа.
– Ну что ж, вы многого достигли за годы обучения, надеюсь, на экзамене будете на высоте.
– Спасибо вам, он постарается, – пошутил Николай, как и полагается сценаристу, педагог оценила шутку улыбкой.»
Воспоминания студента прервал стук в дверь.
Вошла Тамара Федоровна с подносом, на котором рядом с чаем соседствовали бутерброды с колбасой, сыром, еще что-то.
– Коля, попей чайку, перекуси, отдохни от учебы малость, – она поставила поднос на журнальный столик.
Николай смутился было, он не привык, что о нем заботятся не только Оля, но и ее мама, поэтому улыбнулся благодарно:
– Спасибо, Тамара Федоровна, не откажусь.
После полдника настроение у него улучшилось.
Не сразу он распознал в Олиной матери такие редкие человеческие качества, как доброта, преданность своей семье, ради которой она пахала, не покладая рук.
Вначале она показалась ему грубой, резкой в выражениях, даже деспотичной, но со временем он понял, что за этой оболочкой скрывается чуткая, любящая своих близких женщина, готовая ради них на все. Уже имея достаточно большой жизненный опыт, он знал, что человек познается не по речам, а по поступкам.
Она уже подогнала Олину шапку под его размер, и теперь Николай щеголял в шикарной шапке не хуже пыжиковой, в фирменных очках, вместо старенького шарфика его шею грел новый мохеровый шарф, а потертое черное пальтецо модник заменил на драповое с плечами и прямыми карманами, которое он приобрел все в том же «Руслане», памятуя о первом реглане с косыми карманами, его он давно уже износил до дыр в карманах.
Нагулявшись по городу и находившись по магазинам, мать с Игорем приезжали к ним в гости, предварительно позвонив из телефонной будки, Игорька уговаривать не надо, он звонил с упоением. Николай встречал их у метро.
Увидев новый облик сына, мать обрадовалась:
– Коля, теперь ты настоящий москвич, солидный такой.
А Игорь выхватил свой фотоаппарат «Смена», и сделал несколько памятных снимков старшего брата-москвича.
Открывая им входную дверь, Ольга была довольна больше всех, наконец-то ее Коля выглядит так, как достоин этого. Еще ее радовал тот факт, что Игорек носил дубленку Кирюши.
После чего все обедали за столом в большой комнате, пили чай с тортом, Игорь фотографировал Ольгу с Николаем, Кириллом, и Тишкой у нее на руках, сидящих на диване, Ольгу со своей мамой, с Антониной Ивановной, в общем, нащелкал много.
А баба Варя в это время с интересом смотрела телевизор, и была тоже счастлива по своему в кругу дорогих ей, родных людей.
– Хорошо у вас, уютно, спасибо за гостеприимство, Тамара Федоровна, нам пора ехать, уже поздно, – заключила Антонина Ивановна, вставая из-за стола.
– Приезжайте еще, у нас веселее.
Коля с Олей проводили гостей до метро, и медленно возвращались домой по морозцу, умиротворенные и подуставшие.
– Как думаешь, они не в обиде на меня?
– Да нет, наоборот. Они гуляют по Москве, сами себе хозяева, к нам приезжают на ужин, потом к себе едут на отдых.
– Это верно. Умница ты моя разумница, как говорила бабуля Маресьева в таких случаях.
– Давай твоему папе посылку соберем и пошлем, согласен?
– Еще бы. Я ведь пока не посылал ему ничего. Все некогда, учеба заела. Ему летом 60 лет исполнилось, послал открытку. Николай помолчал, и добавил: – Я не сказал тебе тогда, что у меня два сына, Слава и Митя, побоялся, вдруг подумаешь, зачем мне этот многодетный папаша, разочаруешься.
– Я это сразу поняла, когда твоя мама растерялась, не знала, что ответить, и ты тоже глазками забегал.
– Ты обижена на меня?
– Теперь нет, где один, там и два, у них своя мама есть.
– Я очень рад, ведь я так люблю тебя…
Мать с Игорем были довольны проведенными каникулами.
Ольга работала, когда Николай провожал их на Ленинградский вокзал, посадил в вагон, попрощался, долго стоял на перроне и смотрел, как поезд «Москва – Мурманск» уходил вдаль.
Наконец, настало время, когда он сдал все контрольные на кафедру, на душе сразу полегчало.
Ольга тоже была человеком слова. Сказано-сделано.
Собрала посылку. Накупила копченой колбасы, тушенку в банках, консервы разные, сыр, мясо, Николай подготовил холсты, масляные краски в тюбиках, кисти, включая колонковые.
В выходной они пошли на почту, благо она находилась в соседнем здании, упаковали все в ящик, надписали адрес, и отправили в Алатырь.
Николай был рад, он отправил отцу посылку впервые. Понимая, что без активного участия Ольги этого бы не случилось, и был благодарен ей.
– Оля, пошли в кино сходим, я думаю, мы с тобой заслужили отдых. Столько важных контрольных я сдал, мать с Игорем проводил, посылку отправили под твоим чутким руководством.
– А что, давай подъедем в «Форум», это недалеко.
Ольга была легка на подъем, в кассе кинотеатра народу было немного, они купили билеты и прошли в фойе.
– Как сказал Шмага Незнамову: «Наше место в буфете!» – хитро прищурился Николай, – помнишь, откуда это?
– Еще бы не помнить, из пьесы Островского «Без вины виноватые», я очень люблю ее. Еще когда работала в пятом магазине, все пьесы перечитала, которые были в продаже. В основном, это «Библиотека драматурга», ее мало кто покупает.
– Пьесы трудно читать, прозу легче.
Спустившись в буфет, они купили два кофе, бутерброды с колбасой. Народу прибавилось, очередь разрослась, и вскоре раздался первый звонок. – Пошли на свои места?
Взяв шапки с шарфами, поднялись снова в фойе.
На эстраде пожилой и лысый певец в сопровождении небольшого оркестра, пел что-то из репертуара Льва Лещенко.
Они присели на стулья, послушали немного, и после второго звонка вслед за другими пошли в просмотровый зал.
На экране шел необыкновенно красивый фильм «Искатели приключений», Франция. Актеры Ален Делон и Лино Вентура играли мужественных охотников за морскими сокровищами.
– Ален Делон, это эталон актера, – шепнул Николай Ольге, она в ответ пожала плечами: – Красавчик, нечего сказать, но мне больше наш Олег Янковский нравится.
Выйдя после просмотра из кинотеатра, они решили пройтись пешком до дома, под ручку. Снежно. Тихо.
Ближе к дому прибавили шагу, все же зима на дворе. Озябли.
Дома тепло, светло, бабушки суетятся, Тишка радуется.
– Кирюша, с собачкой уже гуляли?
– Да, мама. Недавно пришли.
– Уроки все выучил, или как?
– Все. Иди проверяй, если не веришь.
Раздевшись, Ольга прошла в большую комнату, Николай к себе. За письменным столом удобно работать, свет от настольной лампы создавал уют и настроение, проверив свой рабочий график, вздохнул. Пора готовить второй вариант сценария к сдаче.
Ольга внесла поднос с вечерним чаем, едой.
– Коля, пора ужинать, чай пить.
– Чай пить, не сценарий писать, – оживился студент.
После ужина они подошли к окну, у которого любили постоять перед сном. Обнявшись, стали смотреть на ярко светившиеся окна в домах напротив, на улицу с трамваями взад-вперед, во дворе кто-то гулял с собаками.
Уже под утро Оля оторвала голову от подушки, глянула в окно: – Смотри, сумасшедшее окно все горит, одно-единственное.
Он поглядел в темноту, ничего не увидел и лишь еще крепче прижал любимую к груди: – Пусть горит, нам оно не мешает…
Письма из Алатыря
И вот однажды пришло редкое письмо от отца, из Алатыря. Он не любил писать писем.
«А что писать, живу, ем, пью, знаю, что ты в Москве, бывали у тебя не раз, и ты в Алатырь приезжаешь. Помним друг о друге», – написал он как-то сыну в ответ на его письмо.
Все равно Николай испытал радостное чувство, читая его короткое письмецо, обнаруженное им в почтовом ящике при очередной инспекции своей комнаты в коммуналке.
«Здравствуй дорогой сынок. Посылку получил, за нее очень благодарен, я очень рад. Краски, кисти, и питание. Самое главное просуществовать апрель, работа будет в Алатыре, в Атрати, в общем как бог даст, было бы здоровье. Поживем увидим.
Митя тоже пишет тебе письмо.
Мои документы Республиканский ВТЭК отослал в Ленинград для определения группы инвалидности? Надеюсь.
Желаю тебе успехов в учебе, и здоровья. Сам я дряхлею, пока креплюсь. Хотелось бы еще поработать в храмах.
Ну пока. До свидания, привет от нас твоей семье. Отец.»
Одинокий, пьет каждый день, как все фронтовики, хорошо еще, брат есть, поддерживает. Дядя Митя тоже инвалид войны, на протезе, но он не такой разгульный, как отец, куркуль тот еще, как говорят о нем соседи, но не им судить, у самих рыльце в пушку.
У отца широкая натура, он художник. Заработает денег в какой-нибудь церкви, где пишет иконы, делает росписи на стенах, и пьет потом напропалую с друзьями-приятелями, пока не спустит все до последней копейки.
В Алатыре пьяниц много, они солидарны, кучкуются, ведут душещипательные беседы, выпивают, и отцу всегда нальют стакан, другой. Помнят его щедрую натуру, знают, заработает он, снова все будут гулять, как в последний раз.
Так размышлял Николай, пока ехал от Профсоюзной до проспекта Мира. После ужина он дал Оле прочитать послание отца.
– Вот видишь, неужели трудно отцу родному посылку послать? Порадовать его.
– Как – будто ты не знаешь. Эта учеба меня так подкосила, ни времени, ни денег. Ты мой ангел-спаситель. Спасибо тебе.
Это было второго апреля, а через два дня пришло письмо уже от дяди Мити. Николай как знал, снова приехал за учебниками, а тут на тебе, родные завалили письмами. Как приятно.
Дядино письмо оказалось пространным, писал он с юмором и сарказмом, как и говорил, но так, что племянник ясно представлял все, что у них там происходит и хотелось повидаться с ними как можно скорее. Лучше летом.
И он с удовольствием перечитал его еще раз:
«Здравствуй Коля! Ко мне можно сказать не пришел, а прилетел отец. На его лице была выражена большая радость и хорошее расположение духа. Эмоции были улыбка и с довольно приятным смехом. Я ему говорю, выкладывай что у тебя?
Он не торопится с ответом, а продолжает широко улыбаться. Затем говорит: Вот догадайся, почему я в таком настроении и у меня такая радость?
Я говорю ему: У тебя такое настроение бывает как редкое явление. Дай бог, чтобы оно было почаще.
Ты знаешь, мне сын Коля прислал посылку.
Ах вот в чем дело и почему у тебя такая радость. И он стал с великим достоинством перечислять, что было положено в посылке. Обещал и нам кое-что принести.
На другой день пришел и принес московские картофельные оладьи. Я стал их выпекать, и мы с Марией Дмитриевной попробовали, они нам очень понравились.
Мы правда добавили немного муки для прочности при жарении. Отец посмотрел, попробовал, вкусно. А когда пошел к себе домой, сказал: Буду готовить только так.
Я ему в ответ: Ну вот понемногу хозяйствуй вокруг да около плиты, так будет лучше, чем бродить по городу.
Признаться по правде Коля, отец стал пить одеколон, а еще хуже это «синие глазки», так называют любовно ярые алкаши стеклоочистительную жидкость.
Ему пришлось высказать немало слов по поводу вреда для здоровья. Однако мои слова оказались для него пустыми.
Он пришел ко мне дня через два. Я дал ему поесть, а сам стал заниматься домашними делами. А когда он ушел, то я принялся мыть посуду. Когда стал мыть стакан, то от него несло запахом одеколона. Тут я подумал, он принял ответное решение на мои разговоры с ним по борьбе с алкоголизмом. Я понял, что он стал неисправимым. Почему он стал пить эту дрянь?
У нас в Алатыре закрыли винный завод. Запретили торговать спиртными напитками во всех магазинах. Запретили на разлив во всех буфетах. Оставили всего два магазина. Продажа проходит с 16 часов и два раза в неделю. Перед открытием там создавалась громадная очередь и давка. Появились несчастные случаи.
В ответ на это появились сотрудники милиции для наведения порядка. Дают по две бутылки каждой личности. Милиция наблюдает за людьми. И тот кто появляется часто, его выводят из очереди и принимают необходимые меры.
