Павел Романчик
Миела: Проклятая душа. Книга 1
Девочка Миела
Белые, как песок на морском берегу, волосы, всегда спадали на её плечи тонкими искрящимися струйками. Но сегодня они были собраны скромным желтым гребнем и скрыты под лазурным, сложенным втрое, платком. Голубые глаза, как и прежде, излучали внутреннее неподдельное счастье и душевный мир. А сейчас она прикрыла их для молитвы. Сухие губы, которые в это утро ещё не успели притронуться к еде и воде, зашевелились. Тихим шепотом оттуда стали литься хвалебные слова. Семнадцатилетняя Миела стояла в передней части храма, давно ставшего для неё домом. Праздничные белые одеяния с поясом и мантией цвета васильков были такими же, как и у диаконис, стоящих рядом с ней. Служба уже начиналась.
Небольшая, но образцовая церквушка была возведена два поколения назад. Тогда группа вольных крестьян обжилась на перекрестке трех лесных дорог и решили, что десятку семей пора возвести себе молитвенное здание. Те, кто тогда платили зодчим, кормили работников и вырубали окрестные леса, сегодня уже были почтенными стариками и старицами, сидевшими на задних лавках. Деревушка, что в их молодость теснилась вдоль одной дороги быстро разрасталась. Увеличилось как количество домов, так и число жителей. Четыре проселочные дороги соединились прямоугольником вокруг трех главных построек: общего амбара, куда по осени относились излишки урожая, глубокого родникового колодца, и здания церкви. По обеим сторонам четырех сельских улиц стояли разные по достатку и хозяйству избушки, сложенные из толстого сруба, с узкими вытянутыми двориками. Деревню назвали Февиль – доброе место.
Сегодня был большой праздник. Население деревушки, а это около сорока семей, собрались вместе в одном здании. Три сотни человек. Многие пришли с детьми, зятьями и невестками. Было и несколько приезжих гостей.
Церковь начиналась с притвора. Сегодня двери были широко распахнуты. Прошедшие через них прихожане попадали в среднюю часть церкви, где высокий купольный свод поддерживался четырьмя кирпичными оштукатуренными и расписанными колоннами. Между ними стояли ряды скамеек из темного дерева. Повсюду горели волшебные светильники. Шесть прекрасных витражей, по три на каждой стене, изображали могущественных Ангелов света. Стены так же были полны изображений.
К алтарной части храма вели широкие, от стены до стены, ступени, засланные махровым тёмно-синим ковром. Площадка, или солея1, которой заканчивалась невысокая лестница, напоминала сцену. Там стоял алтарь, курился ладан, а ещё дальше возвышалась золоченая ширма, украшенная священными полотнами. На них изображались прекрасные крылатые небожители. В праздничных одеяниях или боевых доспехах, золотых венцах или защитных шлемах, окруженные светом или охваченные очищающим пламенем. Только нижний ярус изображений предназначался людям: праведникам прошлого, мученикам, слугам небес, героям веры – тем, кого сами Ангелы ещё при жизни забрали в свои небесные обители.
А над центральным входом во внутреннее горнее место висел Ангельский меч Люм. Реликвия, выкованная из света и незаслуженно подаренная этому миру, была заботливо закреплена на лазурной ткани в золоченой рамке.
Подчиняясь ходу праздничной литургии, стоящие при алтаре служители, запели торжественный гимн, его быстро подхватили прихожане и к небу вознеслась хвалебная песнь. Миела тоже пела, исполненная благоговения и счастья, впервые ей доверили стоять у солеи на богослужении и, вместе с ещё пятью диаконами и четырьмя диаконисами, направлять общее поклонение. У входа в горнее место, позади алтаря, стоял глава церкви, священник Раймил Айивис приемный отец Миелы.
Прихожане знали, что Айивиса, не была родной фамилией Миелы. Церковь приютила девочку, когда ей было шесть лет, и прозвище закрепилось за ней. Она не помнила, почему её настоящих родителей не стало. Приемная семья священника, и сама знала немного. Рассказывали, что её нашли в не очень хорошем месте, у не совсем хороших людей, с которыми произошло что-то очень нехорошее. Пробовала расспрашивать жителей Февиля, но узнала только что она родом ни из этих мест. По рассказам нескольких стариц однажды Раймил оседлал лошадь и просто ускакал на несколько дней, а вернулся с маленькой девочкой, которую стал воспитывать как дочь. Никто не подумал ничего плохого, и все заключили что глава церквушки подобрал беспризорное дитя возвращаясь в деревню. В семье священника было еще четверо человек: супруга Раймила Лисея, двое старших дочерей Авила и Катань, и младший сын Келин.
Миеле всегда казалось, что настоящие родители любили её, а однажды просто исчезли, и вот, она попала под опеку Раймила. Но жизнь до Февиля была будто стерта, а потому она и не сильно думала о прошлом. Конечно, было странно что в отличие от своих сверстников, она не помнила своего детства до шести лет, но потерянную память юная девочка быстро замещала новыми друзьями и интересами.
В первый же месяц она освоилась в новой деревне и хорошо прижилась в церкви. С ранних лет она интересовалась верой в Того, кого в церкви называли Богом света Ирнаром, а также хотела побольше узнать о Его Трех Детях – Первозданных Ангелах: Сорэтии, Рафаэле и Силаре. Миела быстро научилась читать. С детским восхищением она зачитывалась историями о святых деяниях. Поначалу они казались ей просто сказками и детскими рассказами, но, когда девочке исполнилось тринадцать лет, она уверовала в Ирнара. Уверовала искренне, сама, всей душой.
По правилам церкви священник должен заботиться о благе прихожан и взращивать послушников – тех, кто решил посвятить жизнь вере и ожидают от Ирнара его святых даров. Тот, кто взрастил большое число послушников мог быть возведен до звания мастер Ирнара. Если послушников весьма много, и некоторые из них с годами заняли важные посты или сверх меры послужили церкви, то такого человека, по личному приказу Священной Цитадели поднимали до звания магистр Ирнара. Раймил никогда не гнался за этими званиями, он просто любил людей и уделял всё время учению и наставлениям. Иногда зажиточные князья, купцы и землевладельцы, приезжали в Февиль чтобы именно от него получить благословение или урок. Некоторые отдавали ему детей на воспитание, и всегда исправно платили за духовное обучение.
Дети Раймила всегда охотно дружили с детьми окрестной знати. В грамоте и манерах, семья священника мало чем уступала богатеям своей земли. Миелу, такую воспитанную и умную, всегда хорошо принимали и не обделяли вниманием. В церкви и за её пределами у девочки было много друзей и подруг, но мало кто из ровесников мог сравниться с ней в знании святых текстов и божественных законов.
Накануне её четырнадцатилетия священник Раймил отправился в столицу их большой и пространной людской Империи, живущей по законам, подаренным небесами. Город, заложенный две тысячи лет назад на вершине белой горы самими небожителями из книг, назывался Пиком-Ангела.
Когда три года назад Миела и Раймил прибыли в Священную Цитадель Пика-Ангела, их тепло встретили братья и сестры по вере. Там, под сводами Храма Вечности – главной святыни во всех семи провинциях, юную девушку благословили на обучение и сделали послушницей, а священника возвели до звания магистра Ирнара.
Величие Храма Вечности с его лазурными и золотыми росписями, мраморными стенами и искрящимися гобеленами поражало любого, кто входил туда. Каждый верующий мечтал хоть раз в жизни побывать в этом, священном и самом прекрасном здании на земле, затмевающем своим блеском даже расположенный в столице дворец императора.
Но здания были не самым потрясающим, что увидела Миела. Спустя неделю после их приезда, в праздник Вечности – один из трех главных праздников Империи – с небес на главную площадь города спустился Серафим в окружении ещё двух Офанимов. Настоящий живой Ангел с шестью белоснежными крыльями, в золотом венце и с большим мечом на поясе. Он беседовал с собравшимися на площади людьми. С тех самых пор девочка, которая сначала просто уверовала сердцем в то, чего не видела, получила видимое подтверждение, что её Бог реален и Ангелы существуют. Храм Вечности хоть и был прекрасен, но даже он был лишь жалким отражением небесного, Вечного Города, куда Ирнар призывает верующих в Него.
Вскоре после поездки она обнаружила в себе способности к духовной магии. Во время ночной молитвы её сложенные ладони начали испускать робкий молочный свет, и она поняла, что получила дарование свыше. Силы света нельзя было просить или требовать в молитвах, равно как и не использовать если тебя ими наделили. Но обычно Первозданная дочерь Ирнара Силара, давала Свой дар вскоре после обряда посвящения, когда верующий в Бога человек решался отдать свою жизнь вере и духовному росту, тогда он становился послушником при церкви и начинал своё обучение.
Потребовалось время, чтобы понять в чем её дар и как она может послужить им Ирнару. Обычно, благословенные небом люди служили либо своей общине, церкви или крепости-монастырю. Служители обычно были дьяконами, иереями, последователями учителей, либо уходили в монахи, и в каждом служении было много направлений и званий, которые к тому же можно было совмещать и умножать. Занимая места в церковной иерархии, они направляли силу света на собственное благочестие и умножение веры у прихожан, ораторское искусство или врачевания болезней, помощь в таинствах или заботу о слабых. С годами их звания становились длиннее, а дар Силары уже был незрим для других.
Но кроме созидающей магии была и боевая. Некоторые послушники становились воителями света, чтобы сражаться со злом и ересью. Воители, почти не имели разницы в названиях и титулах: делились на клириков, паладинов и священников – вот и все виды. Они защищали церковь с оружием в руках, а их сила, наводила ужас на врагов света. Отец Миелы Раймил, был из тех, кто направлял свои силы сразу на два пути, это было сложно, хотя и не являлось редкостью. Как священник, он боролся с ересями и злом внутри церкви используя мудрость и ограждающую боевую магию, владел волшебным посохом. Это мастерство он совмещал с должностью главы церкви. Вот и получалось что могущественный и опытный священник, так же был иереем Февиля и магистром Ирнара.
В Пятнадцать лет Миела решила стать дьяконисой, то есть, служительницей, а не воителем, и помогать прихожанам Февиля. Раймил сказал, что с её дарами Миела могла бы стать клириком, но девушке меньше всего хотелось связываться с оружием и обжигающим светом. «Магия Ирнара должна созидать, а не причинять боль» – возразила она тогда, и приемный отец больше не настаивал. Один и тот же дар и в правду можно использовать по-разному… Вскоре её духовная сила уже позволяла ей зажигать волшебные светильники в церкви и врачевать небольшие раны. Миела стала помогать пожилым, и рассказывала о Боге младшим детям в приходской школе, пока её приемная мать Лисея и другие диаконисы учили их вежливости и чистоте, чтению и пению, счёту и письму. Грамотность была не обязательно и даже почти бесполезной для сельских детей чьи семьи работали руками на земле. Но Раймил Айивис хотел, чтобы в Февиле каждый мог самостоятельно читать и изучать церковные книги, так он оберегал жителей деревни от заблуждений, бродячих лжепророков или просто от глупых суеверий.
Миела очень любила читать духовные книги. Больше сборников молитв, или книги церковных правил, она наслаждалась священной ангельской книгой, называемой «Истинный Свет» – большой сборник святых песен, данных Первозданной Сорэтией. Не забывала она изучать и поздние предания церкви, хотя и не с таким удовольствием. Но в текстах Сорэтии было что-то особенное. Каждый раз, открывая божественную книгу, Миела будто открывала сами небеса, Писание будто говорила с ней, обращаясь к её сердцу. Когда текст на последней странице подходил к концу, она закрывала книгу, но только для того, чтобы перевернуть её и начать чтение заново. Ещё бы, у любой прочей книги был известный смертный автор. Да, всегда это мудрый, и праведный человек, но, только человек. А Истинный Свет написан Божьей Дочерью, и ниспослан с небес человечеству, как избранному народу Ирнара.
Миелу невероятно впечатляла и будоражила истина о том, что самых верных Ирнар при жизни забрал к Себе в Город Света – вечную обитель, чтобы там поставить людей выше многих Ангелов. Такое даже вообразить трудно. Она, скромная служительница без семьи и прошлого, однажды могла стать повелительницей Ангельских легионов, а главное всегда находиться у Золотого Престола своего Бога, Которого она всё больше и больше любила.
К шестнадцати годам она уже не раз прочла весь Истинный Свет от обложки до обложки. Книга была собранием из ста пятидесяти песен Первозданной Сорэтии, которые она либо Сама спела для человечества, либо вторила гимнам Своих посланников. Сотни страниц, большая книга, но девушка, порой могла прочесть её залпом. И хотя она по памяти знала имена многих святых и заучивала наизусть целые отрывки, молитвы и песни, у неё всё же оставались вопросы, терзающие сердце.
Так в одной из песен Сорэтии, Миела нашла упоминания о «падших ангелах». Песнь, говорившая о прошлых, настоящих и будущих деяния Ирнара содержала странные слова:
И падших ангелов бес славы,
Кто не хранил своих даров,
Ожесточивших свои нравы,
И Первозданных как врагов
Оставив, и предав Ирнара,
Хранимых в тяжести оков,
В тиши, на время заключая,
Он призовет на суд судов.
Ужасные строки не могли уместиться у неё в голове. Как творение может предать собственного Творца?! Как Сыны света могут отвернуться от Отца света?! И ради чего?! Гордыня, страх или разочарование в своём Боге? А может, собственные ошибки или греховные амбиции? Ни одна из теорий не казалась ей убедительной.
Раймил тоже не знал ответа на её вопрос. Священник только поведал что Ангелы впервые пали почти пятьсот лет назад во время, первой войны с демонами, тогда небесное воинство сражалась с повелителем ада Ривербором и победило его, но уже во время битвы и после неё с небес стали срываться Ангелы с почерневшими крыльями. Этого не было в Истинном Свете, но люди сохранили тайну в хрониках. Дети света становились врагами Первозданных и в ярости уничтожали людские города, разрушали церкви и убивали верующих. Воители Ирнара могли с ними сражаться и побеждать, но каждое появление падших, всегда уносило много жизней, десятки клириков и Паладинов жертвовали собой чтобы поразить падших.
Этот рассказ напугал юную девушку, и наставник поспешил заверить: «За последние двадцать лет во все огромной провинции Денуй появился всего один падший серафим, да и того быстро одолел магистр-священник Келин и его клирики из Делия. Сорэтия не зря пишет, что падших ангелов Ирнар заключает во тьме, и большая их часть никогда не угрожала людям. Падшие теряют почти всю силу, которой обладали во славе, а главное они больше не бессмертны. В мир людей они не спускаются с оружием и планами, но израненные сбегают, еле вырвавшись из оков своих небесных братьев. Людям всего то и остается что добить этих униженных, небопротивников в которых от прежнего величия почти ничего не осталось». Услышав те слова, послушница Раймила успокоилась, и больше не боялась.
Ещё Миела не понимала, почему в последние четыреста лет Истинный Свет не пополнился ни одной новой песней. Ни один праведник не был взят от земли в сретение вот уже четыре с лишним века. И даже великих пророчеств всё это время не было слышно. Почему Ирнар не говорит с людьми, которые в Него верят?! Будто Сама Сорэтия отвернулась от мира. Впрочем, даже Серафимы теперь спускались на Пик-Ангела далеко не каждый год, а если и так, то спускались поодиночке. Последний Херувим бывал над столицей пятьдесят лет назад, а Великий Архангел – более трех столетий, да и то среди церковных иерархов велись споры о подлинности того события. Небеса будто умолкали, а вместо них начинали всё громче звучать людские ссоры и ереси, побежденные демоны Ривербора тоже осмелели и стали проникать в церкви. Уже не с огнем и мечом, но с хитростью и лукавством. Всё это пугало молодую Миелу.
Она не понимала, как Ангелы и Сам Ирнар допустили раскол церкви три сотни лет назад. Бессмысленный раскол создал две ветви верующих: Церковь Бога света Ирнара и серую церковь Сорэтии Первозданной. Серафимы, являясь людям на площади Пика-Ангела, всегда направляют верующих, не давая им впасть в заблуждение. Но, когда люди спрашивают их о Сорэтии, о молчании Ирнара, о падших сынах, о спорах двух конфессий, Ангелы отвечают туманно и уклончиво, после чего сразу спешат назад к Золотому Престолу.
«Да, это слишком странно и непонятно, но кто мы такие, чтобы полностью понять нашего Бога?! – наставлял Миелу Раймил – Разве мы можем описать или выразить Его свойства? И разве мы бы верили в Того, Кого полностью поняли и осознали? Нет. Мы всю жизнь можем постигать далекое прошлое и тайны вечности, изложенные в священных писаниях Сорэтии, но узнать не больше, чем о капле воды, взятой из бурного потока. И разве это так плохо?! Понять, что мы «ничто». Ведь это настолько же умаляет нас, насколько и прославляет Ирнара, и пусть будет так. А всякий кто любит Бога не должен бояться демонов, или падших ангелов. Тот, Кто за нас, сильнее тех, кто против нас. Любой враг церкви был однажды сотворен, а Бог света – вечен».
Иногда, темными бессонными ночами, Миелу всё же волновали вопросы. Кто же её настоящие родители? Как она их лишилась? Кем они были и почему она не помнит даже их лиц и имен? Единственное разумное объяснение, которое приходило ей на ум, – произошло нечто страшное, так что сознание само сожгло в памяти все мгновения из детства. А может быть, ей помогли забыть? Такую мысль нельзя было просто отбросить. В мире наверняка есть магия которой под силу вершить такие вещи. Но как бы там ни было, девочка всегда напоминала себе о том, что у неё есть сейчас и как в служении Ирнару она нашла и покой, и радость, и смысл жизни.
До семнадцати лет её вера только крепчала. Она видела Ангелов, и магия света в ней всё росла, а песни Истинного Света становились всё более и более понятными. Прихожане знали её как добрую, непорочную и целомудренную дочь священника Раймила, Айивису не по крови, но по вере, очень чуткую, верную служительницу, не по годам мудрую, но по-детски доверяющую все свои проблемы Богу света.
Ставшая послушницей два года назад, и с тех пор доказавшая свою любовь ко всем жителям деревни, она, накануне большого праздника получила благословение церкви, и сделалась диаконисой всего неделю назад. И вот сегодня была её первая литургия в новом звании, наступала новая глава её духовного пути.
Радостный день омрачало всего одно событие, произошедшее накануне, из Февиля сбежали почти все собаки, лошади сильно брыкались, козы и свиньи не находили себе места, птицы стаями покидали окрестные леса, а на опушке всего один раз проголосила кукушка – странное поведение, быть может, намечается сильная гроза?!
И всё же следующий день настал, солнечный и прекрасный. Этим теплым весенним воскресным утром Миела стояла у алтаря, являясь частью большой торжественной службы, исполненная радости и благоговения.
Падение ангела
После хвалебного гимна, начало торжественного собрания огласили звонкие удары золоченого колокола на вершине церковной башни. Музыка дивным эхом пронеслась по окрестностям и отразилась в сводах храма, заставляя трепетать не только людей, но даже стекла витражей и волшебные огоньки сотни светильников. Когда звонкое эхо почти утихло, священник Раймил, подняв руки к небу, стал произносить молитву. Его глубокий бархатный голос успокаивал мысли и сердца собравшихся, помогая позабыть домашние заботы, оставить все дела у порога церкви и направить мысли к Ирнару.
Но в последних отзвуках колокола родились новые звуки. Сначала отдаленная, но всё быстрее приближающаяся какофония откуда-то с улицы. Слова молитвы магистра церкви чудесными напевами отражались от стен и, казалось, эхом возносились к самим небесам. Они не давали возможности прислушаться к странному шуму, родившемуся за пределами церкви. Шуршание и жужжание, хлопанье и лязг – звуки повторялись с какой-то необязательной закономерностью, но не как музыка, а, может быть, как шаги неровной походки, но это были точно не шаги. Что-то большое и могучее, а, возможно, даже опасное, быстро приближалось, так что и прихожане стали невольно открывать глаза и тревожно оборачиваться к дверям храма.
Миела также с настороженностью подняла свой взгляд к притвору. Что за зловещее явление приближается к ним? Наконец священник, окончил молитву – последнее, что мешало ощущению скорой беды. Умолкли его слова, а вместе с ними будто бы иссякла сила в незримом барьере, защищающем церковь от внешнего бедствия. Конечно, такого барьера просто не существовало. В тот же миг в храм ворвалось ужасное зло.
Сквозь широко распахнутые двери притвора, цепляясь за углы каменных стен и снося подсвечники, широко размахивая черными крыльями и сверкая темными глазами, перед испуганными людьми в центре зала предстал падший архангел. Истинный Свет повествовал, что эти существа целиком состоят из света и не принадлежат смертному миру, но тот, кто против воли Отца покидает пределы рая, обязан облечься во плоть. Так мускулистое и полуобнаженное существо высотой почти в три человеческих роста предстало перед собранием. Враг расправил неестественно огромные, подобные грозовым тучам, крылья, с которых тут же упало несколько черных, с маслянистым отблеском, перьев, точно измазанных в грязной смоле.
Происходящее было подобно кошмару. Сердце девушки упало, когда она поняла, что вот-вот случится. Могучий враг, чьё появление случалось раз в несколько десятилетий, явился, и притом ни где-то у больших городов и оживленных дорог, но здесь в маленькой деревушке Февиле. Падший сын света, должно быть, услышал звон колоколов и ворвался в место, где собрались поклонники Ирнара.
Его некогда идеальное тело было покрыто бледной, почти белесой, кожей и изъязвлено сетью шрамов разной глубины и в разных направлениях, будто их оставили десятки плетей. Из них сочилась дымящаяся черная жижа, заменявшая существу кровь. Густые, в прошлом золотые, волосы были опалены и спутаны, в пепельных космах застряли осколки некогда золотого венца. На мускулистых запястьях не хватало одного золотого наручья, а другое было сильно помято и покорежено. Одеяния ангела, не считая серой набедренной повязки, были сорваны. Могучие ноги напоминали два столпа, на которых можно было без труда удержать гору. Лицо было в страшных ожогах и волдырях, будто не так давно к нему приложили раскаленную маску. Изо рта вырывалось тяжелое и громкое дыхание, и всего от одной одышки храм наполнился мерзкой вонью. Он окидывал собравшихся взглядом, полным ярости, это был самый дикий взгляд, который когда-либо видела Миела.
В одно мгновение полуангел-полусмертный напряг свою левую руку – и в ней материализовался огромный, больше человеческого роста, обоюдоострый меч. Лезвие равномерно сужалось к острию, отчего напоминало плоскую иглу. На лицах, собравшихся в храме, застыли удивление и ужас. Но не от того, что сын света пал во тьму, был схвачен своими святыми братьями, чудом выбрался из плена и низвергнулся на землю воплоти. Каждый знал, что это возможно. Но все удивились тому, что подобный ужас, каким бы редким по меркам человеческой жизни он ни был, происходит не в книгах, не в историях бродячих рассказчиков, но здесь и сейчас. Шансов на спасение уже не было.
Взгляд Миелы скользнул по лицам собравшихся. Впереди стояли две её старшие, сводные сестры Авила и Катань, а ещё младший братец Келин которому только исполнилось четырнадцать. Мать неосознанно прижала его к себе и отвернулась, точно прикрывая сына собой. Здесь были дети, которых она учила, девочки и мальчики по шесть восемь лет, такие же как она в день, когда только оказалась в Февиле. Рядом были дети местного князя, что уже полгода обучались у Раймила. Мейсон и Сильвена, брат и сестра, что так хорошо сдружились с Миелой и даже стали предполагать, что приемная дочь священника могла происходить из знатного рода. Пару раз они шутливо назвали её: Леди Айивиса – звучало странно, но ей нравилось. А сейчас, они больше не выйдут за стены церкви, и не увидят своё поместье.
Рядом с семьёй и гостями Раймила стояли странствующие паладины – два брата проезжавшие по округе и остановившиеся в деревушке на праздник. Переживут ли они этот бой?!
Дальше от алтаря стояла сельская молодежь, те с кем она дружила уже одиннадцать лет, вместе росла, играла, пела, праздновала великие праздники света. Там был и широкоплечий парень Миха, который неделю назад, подарил ей цветы, сразу после рукоположения на должность дьяконисы. Это было самое неловкое из всего что с ней происходило, и Миела тогда краснея ушла. Рядом стояли два его брата лесоруба, одному из которых она исцелила отрубленный палец всего месяц назад, а другому как-то вылечила волчьи укусы. Миела видела свою первую и лучшую подругу Элику, зеленоглазая смуглая дочка пахаря, которая учила её верховой езде пока мужчины уходили в поля во время посева.
Больше она не даст своим ровесникам повода смеяться или ревновать, шутить или сплетничать. С ними умрет и всё её детство, всё взросление до настоящего момента. Это были не просто друзья – всё её поколение, часть её самой. Все они были такими красивыми, такими взрослыми.
Дальше стояли многие мужчины и женщины, сорок семейств, сотни глаз. Столько судеб, историй и душ, столько не прожитых дней и несказанных слов. Люди, которых она знала по именам, которым служила и которые всегда были рады принять её в гости. Она видела, как женятся чужие дети и стареют чужие родители. Здесь был дядюшка Рабим со своим полным семейством из девяти детей. Дед Логуха у которых было семь дочек от чего он уже породнились с половиной деревни. Простые и трудолюбивые люди, те, кто только недавно засевали поля, обрезали вишню, вычищали по весне свои избушки. Они не увидят результат труда, не соберут урожай, не вернутся в жилища.
В самом конце зала на сколоченных скамейках сидели пожилые, согбенные старушки, ещё помнившие как строилось здание церкви, видевшие как расцветала деревушка Февиль. Сейчас они видели, как проклятие пало на этот край. «Они же все пока ещё живы!» – подумала девушка и её глаза заблестели. Разум Миелы отказывался принять что всех этих людей вот-вот не станет.
Падший ангел сорвался с места и стал размахивать своим оружием и неистово кричать. Его крик сотряс воздух и напомнил рев дикого зверя. Он убивал по десять человек за одно движение. Полетели головы и рассеченные тела. Брызги крови залили стены, лавки, пол, оштукатуренные колонны. Воздух наполнился запахом смерти. Хлопанье крыл валило людей на землю внезапными порывами. Алые струи обагряли меч и окрашивали бледные ноги падшего монстра. Крики ужаса, агония скорой смерти, отчаяние и давка, вот и всё чем могли ответить жители деревни. Ужасная бойня была подобна кошмару. Десятки лиц застывали в ужасных гримасах: с открытыми ртами и остекленевшими глазами. Никто не мог уследить за скоростью его движений. Вестник смерти пустился в полет, чтобы рассечь каждого, кто пытался сбежать. Огромные крылья громко хлопали и часто бились о стены. Заслонив собой выход и оскалив свои обожженные зубы, он будто пустился в смертоносный танец, превращая тела людей в бесформенное красное месиво. Визг детей мгновенно утихал, а люди валились как трава под взмахом косы. Упавших замертво он давил своими ногами, точно виноград в точиле.
Всё это действие, начиная от его появления в церкви и до смерти нескольких сотен прихожан, заняло всего несколько сердцебиений.
Оправившись от первого шока и ужаса, четверо одаренных магией клириков, стоящих у алтаря церкви, сорвав с себя праздничные мантии, разом устремились на падшего. Пятый дьякон подобно Миеле никогда не изучал боевой магии только в страхе пал на колени, и стал корчиться от боли. Два приезжих паладина обнажили свои мечи и сбросили нарядные рубахи. Лучи света и волны магических заклинаний полетели в сторону падшего. Жестокая тварь увернулась и, сократив дистанцию, стала сражаться с воителями Ирнара. В бой вступил и сам священник Раймил.
Дьяконисы бросились врассыпную, а Миела почувствовала, что её ноги подкашиваются, она пала на четвереньки и неуклюже, как будто во сне, спряталась за алтарем, стоящим в центре солея. Живот скрутило от боли, в сознании застряла картина рассеченных тел, и поднимающаяся в верх кроваво-красная дымка, девушка прикрыла рот дрожащими руками. Её магии было слишком мало: проявлялась она только после усердной молитвы и только, когда в душе царил мир. Даже если бы сейчас она могла показать всё, на что только способна, ей ещё никогда не приходилось использовать свои духовные силы для битвы.
Падший ангел двигался быстрее молнии, а его меч будто не замечал духовных щитов, которыми окружали себя воины света. Он пронзил одного из диаконов, и кроме крови из него потек черный маслянистый дым – убивая, монстр осквернял их души. Сильный взмах крыла, и приблизившиеся паладины повалились с ног. Тогда два сильнейших клирика высоко подпрыгнули, материализуя вокруг себя сияющие стрелы. Заклинание могло бы разом пригвоздить черные крылья к полу, но не вышло. Могучий хлопок грязных перьев, и волна вонючего воздуха отбросила назад, к солее храма, и воинов, и их оружие. Они пролетели над Миелой, и по церкви эхом разнеслись звуки хруста их позвоночников. Врезавшись в алтарные полотна и разбив своими телами великолепную ширму, мужчины упали наземь, а золоченые рамки и перегородки сложились как карточный домик, погребая под собой могучих клириков.
С глаз девочки градом катились слезы, вся её жизнь рушилась, ужас разрывал её душу, и она дрожала, обхватив голову руками. Перед глазами всё поплыло, разум застелила пелена. В нос ударил тошнотворный запах крови и человеческих внутренностей. От самого падшего будто разносились волны парализующего страха, и несчастная понимала, что её сил и близко не хватит на то, чтобы исцелить хотя бы одну из ран своих друзей.
Был верный способ различать Ангелов «чем больше крыл, тем меньше власти» все это знали. Так Офанимы были исполненными глаз огненными сферами, с двенадцатью крыльями, у Серафимов их был по шесть, а у Херувимов – по четыре, но самыми могущественными считались двукрылые Архангелы, выше их только Трое Первозданных которым не нужна была защита, чтобы предстать перед Ирнраром. Падший что по словам Раймила явился в Денуй двадцать лет назад был о шести крыл, его было бы даже смешно сравнивать с врагом что решил покарать жителей Февиля, к тому же падшие почти всегда являлись в мир людей без оружия, а у этого оказался меч.