Павел Романчик
Миела: Проклятая душа. Книга 1
– Я недостойна такой чести.
– А я решил, что достойна – Серион тепло улыбнулся ей – Миела, я понимаю как силен монстр в тебе. Пламя вечной свечи подсказывает что оно по опасней падшего архангела. Но это не значит, что мы казним тебя как ведьму. Мы отдадим все силы, чтобы спасти твою жизнь и твою душу. Ты поможешь нам?! Поможешь мне?!
– Да – с благодарностью прошептала Миела.
Вскоре её рисунок был отдан церковному библиарию, чтобы тот подобрал благословений и молитвенных речей под этих трех существ. И пока другие работали и исследовали, Серион передал Миелу диаконисам и монахиням. Девушку омыли, осмотрели её тело, чтобы на коже не было колдовских знаков и темных меток, одели в церковную мантию и вывели назад к паладину. Тот успел расспросить священников и узнал, что у Раймил на самом деле воспитывал приемную девочку со светлыми волосами. Вместе с Серионом они сели в одном из боковых кабинетов церкви и неустанно общались до глубоких сумерек.
– Итак, ты говорила, что сражалась с падшим. Выходит ты клирик?!
– О нет, я, я никогда не использовала боевой маги. Раймил предлагал мне ей научиться, но я развивала только навыки целителя и хотела стать диаконисой. Если честно, я даже толком не знаю, чем отличаются паладины, священники и клирики друг от друга.
– Это не сложно, давай объясню. – неожиданно предложил он – С кого мне начать?
– Со священников – предложила Миела после паузы – когда Раймил сражался с падшим я и не думала, что он обладает такой сильной магией. Он создавал твердые предметы прямо из света.
– Да, и поверь это мала часть того, что они умеют. – начал Серион – Они борются с ересью и злом, внутри церкви, и используют для этого силу слова, знания и конечно же магию. Свой путь и борьбу они часто совмещает с должностью главы церкви, иерея, викария, диакона в большом приходе, так же становятся учителями и Голосами Пика-Ангела. В церковных правилах закреплено, что именно они обучают новых послушников и через это берегут империю от расколов и ересей. Они редко становится монахами или капелланами2. В бою накладывают лечебные и усиливающие чары на союзников и их оружие, используют дальние магические атаки. Обладают большим запасом мощной магии и могут использовать сразу несколько заклинаний. Самые великие из их числа способны не просто благословить оружие, но создать его прямо из света. Их боевые посохи метают белые молнии, вызывают образы ангелов и излучают яркое сияние. Мастерски использует святые реликвии, часто готовят поле битвы заранее. Но они куда слабее без посоха и уязвимы в ближнем бою. Думаю, именно это и не позволило Раймилу победить темного архангела.
– Он был великим человеком – прошептала Миела – бес посоха и с духовным оружием в руках, сражался на ровне со всеми, чтобы спасти жизни хотя бы некоторых прихожан.
Серион дал ей время ещё раз мысленно вернуться к человеку, который её воспитал, и почти смог защитить. Наконец девушка вернулась в настоящее и с любопытством посмотрела мужчине в глаза:
– А что насчёт паладинов? Расскажи про себя и про таких, как ты! – она с интересом захлопала ресницами.
– Паладин – полная противоположность священника. Он борется со злом за пределами церкви, использует для этого оружие и реже магию. На своём пути обычно сражается один, в группе или вместе с монашескими орденами. Паладин в строю – лучшая гарантия тог что строй не дрогнет, а, исполнившись смелости и веры, победит. Священник может развеять сомнения, но паладины, просто своим примером и волей, зажигают сердца других верой. Мы можем вести за собой, и всё же мы очень редко занимаем церковные должности, не становимся ни диаконами ни иереям. Но я знаю тех, кто стали младшими настоятелями при монастырях. Чаще мы странствуем по далеким и диким местам, охотимся на нежить или культистов. Защищаем церковь Ирнара, стоя снаружи, вне её. Мы свет во тьме, сияем там, где надежда почти угасла. Что касается моей магии, её запас быстро иссякает, обычно к сложной битве нужно готовиться или устраивать засаду. Иногда повезет и можно просто надеяться на священника или клирика, который будет рядом и умножит мои силы. Без подготовки и напарников, я использую только одно заклятие: «божественную кару». Направляю силу в оружие делая его более опасным и быстрым. Иногда во время передышки в бою, могу наложить на себя ауру защиты. Я способен лечит раны, снимать болезни и яды, но только через наложение рук, а не как священник – на расстоянии. Зато хорошо держу сильные удары и быстро поднимаюсь после ран. Могу вызвать праведный огонь или лунную стрелу, но это меня изматывает, надежней полагаться на меч. Самая опасная способность, дарованная паладинам, проявляется перед нашей смертью, или в присутствии очень сильного зла. Тогда наша силы на короткое время возрастает, позволяя совершить подвиг веры.
Когда он закончил девушка поняла, что вся, превратившись в слух, сидела, не отрывая от его взгляда. Поморгав, она протянула:
– Быть паладином опасно…
– Да, это правда. Когда Священник Келин обучал меня, он советовал избегать одиночества, найти напарников, которые могли бы прикрыть.
– А что насчет клириков? Расскажи о них! – Миела и не заметила, как перешла на «ты» и уже наслаждалась общением с Серионом.
– Клирики – нечто среднее между священниками и паладинами. Не самые слабые телом, но и не сильнейшие духовно. Они равно используют магию и оружие, короткие жезлы, заговоренные стрелы, и мечи с кинжалами. Борются со злом и ересью, как внутри церкви, так и за её пределами. Редко становятся монахами, часто бывают диаконами или даже капелланом. Но главное их преимущество в команде. Они отлично усиливают способности других клириков, а ещё их делают сильнее великие святыни, благословенные артефакты, церковные здания и молитвы других. Магия у них быстро восстанавливается, а её сила и предел зависят от святых мест и тех, кто рядам с ними. Есть даже известная шутка, что самые великие клирики собраны в Пике-Ангела, а самые жалкие в землях Рокрита.
– Я поняла – искренне усмехнулась Миела – На самом деле, это Рокрит и Пик-Ангела делают их сильнее или ничтожней. А какими заклинаниями сражаются клирики?
– Оглушают врагов, ослепляют, обжигают их светом, лечат раны и укрепляют союзников, даже на расстоянии, создают круги силы и ауру исцеления. Благословляют стрелы и клинки. Вот почему Келин советовал мне выбрать в напарники именно клирика. Я рядом, а значит он сильнее. Он со мной, и потому питает меня и ослабляет врагов. Мне остаётся лишь добить их. Вместе мы бы дополняли друг друга.
– Раймил говорил мне, что я могу стать сильным клириком. – сказала девушка, а потом поняла, как это странно звучит и покраснела. – Я… ни в этом смысле…
– Эй! Всё хорошо. – успокоил её Серион, говорил он это нежно, почти шепотом, а потом спокойно продолжил наставления: – Расскажи, как ты пыталась пользоваться боевой магией. Если хочешь стать клириком, и твои дарования для этого подходят то никогда не поздно.
– А ведь они и в правду, подходят. – задумалась Миела – В церкви я всегда ощущала прилив сил. Когда ворвался падший, только пряталась за алтарем и дрожала, но когда к ногам упал святой меч Люм страх отступил, и когда нежить вошла в город, я боялась, а потом села у стены, где закопала жезл Раймила и страх опять отступил.
Паладин улыбнулся:
– Хочешь научу тебя одному приему из арсенала клириков?
– Да… – кивнула она с плохо скрываемым волнением – думаю это будет полезно – Миела не сразу поверила, что её, такую опасную и одержимую будут учить заклинаниям света.
– Есть один боевой трюк, который я часто использую, – продолжал свой урок Серион, – этот прием был придуман Первозданной Сорэтией ещё до создания мира. Когда первозданный хаос Хаккари расколол почерневший ангельский доспех, оттуда вырвался яркий свет, который Старшая Дочь Ирнара копила всю битву. Ты можешь так же сжать кулак и незаметно для врага собирать в своей ладони весь свет. Когда пальцы раскроются, тьма ослепнет перед твоей вспышкой. Попробуй, ты в святом Соборе, обратись к молитвам и песнопениям, что звучали и звучат в этих стенах, почувствуй их и направь силу в кулак. Думая о Сорэтии и о том, как это сделала Она.
После небольшой тренировки девушка сумела производить свет прямо из своих ладоней.
– Раймил был прав, у тебя очень хорошо получается – порадовался за неё Серион – я бы даже сказал блестяще!
– Спасибо – девушка невольно усмехнулась, пытая осмыслить то, что с ней происходит. Прославленный и такой красивый паладин, легко и спокойно общается с ней, шутит и обучает. Такой уверенный, решительный, взрослый, знающий всё и обо всём, и видящий в ней человека, а не монстра.
– Хочешь расскажу секрет? Есть один удивительный хоть и не совсем честный способ усилить это заклинание. Положив в кулак небольшой драгоценный камень, тогда вспышка будет многократно ярче и приобретет радужный окрас, твой свет будет обжигать зло как прошедший сквозь церковный витраж. Именно с помощью этого секрета мне удалось в своё время разобраться с ведьминым шабашем.
– Удивительно! Откуда ты узнал обо всём этом?
– Я долго борюсь со злом – с улыбкой ответил Серион – приходится постоянно учиться чтобы не погибнуть…
Впервые после разрушения её церкви, девушка чувствовала себя защищенной. Вскоре Миела поняла, что ей хорошо, она улыбается и посмеивается, чувствует, что начинает доверять Сериону больше, чем тьме внутри неё. Обряд изгнания ещё не начался, а зло уже теряло свою власть, паладин наверняка именно этого и добивался. Сердце Миелы наполнялось решимостью бороться и победить монстра внутри.
Тайна проклятия
– Что ж я рассказал тебе то, что ты хотела узнать. – подметил Серион – А теперь давай поговорим о тебе и твоем странном проклятии. Расскажи о тех трех существах. Как давно ты их слышишь?
– Думаю, оно было внутри меня всю жизнь, – выдохнула Миела, и точно камень упал с её души, теперь она знала, что её не убьют за правду.
– Всю жизнь?! Это невозможно. Ты используешь магию света. Серебро в твоих руках не жжется и не чернеет. От тебя нет трупного запаха, нарывов, гноя и крови, нет искривленных конечностей, и мне точно сказали, что у тебя нет ни единой метки на теле. Ничего, что бы произошло, будь в тебе те рисунки…
– Всё не совсем так, – решила поправить Миела, – это не три существа, внутри меня они все – одно.
– Это странно – Серион потер подбородок – в тебе ни демоны и не духи, а что-то совершенно иное. Ты выглядишь чистой, невинной и внешне здоровой, у тебя нет ни одного признака одержимости, если только… – И Серион остановился, как будто что-то вспомнил или догадался: – Кто твои настоящие родители?
– Я не знаю, Раймил подобрал меня, привел в церковь, когда мне было шесть, и с тех пор воспитывал меня как свою дочь. Мне казалось, что он сам толком ничего не знает.
– А может он знал правду, но боялся говорить? – Миела промолчала – Расскажи, что было до того? Каждый помнит своё детство уже с двух или трех лет.
– Я не помню ничего, туман. Даже лица и образы стерты из памяти.
– Думаю, твой разум что-то повредило, магия или обычный страх. – Серион стал нервно постукивать пальцами – Я могу помочь тебе. Исцелить голову и вернуть прошлые воспоминания. Так мы узнаем была ли ты связана с этим темным существом до жизни в церкви. Но ты должна довериться мне. Сможешь?!
Девушка кивнула, и Серион приложил пальцы к её вискам, попросил сосредоточиться и закрыть глаза, не отвлекаться и в деталях рассказывать всё что она видит. В темноте что-то замерцало и задрожало, а затем снегом осыпалось вниз и с памяти спала завеса. Свет медленно растекался по её давно забытому прошлому. Миела начала вспоминать…
* * *
Меня ведут по коридору темного замка. Мне четыре. Я держу руку моей матери. На стенах горят магические факелы – это ясно, потому что на рукоятках мерцают рунические письмена, а от огня не поднимается дым. Стены покрыты черной лепниной причудливых форм, а в рельефных рамках висят портреты неизвестных мне людей. Нет. Там изображены не только люди, не совсем они. Некоторые существа на портретах имеют неестественные оскалы или подобие чешуи вместо кожи, уши других заостренные, как у эльфов, а глаза, глаза тоже другие. Фиолетовый, красный, зеленый или желтые окрасы, а у нескольких даже кошачьи зрачки и ушки, неправильный цвет кожи или форма рта. Это странное место.
Меня дальше ведут за руку. Мы несколько раз поворачиваем, и вот входим в залитый дневным светом зал. Пол из мрамора, крыша провалилась и обожжена, каменные стены в черных разводах. Остановились у изогнутой лестницы ведущей наверх. Вдруг стены затряслись и задрожали. С пугающим скрежетом ступени приходят в движение, и вот уже лестница ведет не к верхнему балкону, а устремляется в темный мрачный подвал.
Я крепко держу маму за руку, а другой рукой прижимаю к себе куклу. Игрушка искусно выполнена, в платьице, расшитом золотом и мелкими кружевами, волосы из овечьего руна – дорогая игрушка. «Аккуратнее, не споткнись», – сказала мне мать. У неё сильный и добрый голос. Вместе мы спустились в подвал.
Подземные коридоры кажутся даже больше верхнего замка. Повсюду горят зловещие голубые огоньки свечей на кованых подсвечниках. Хозяева замка явно богаты, но используют свои деньги не для роскоши и излишеств, но чего-то темного и страшного. Вот меня приводят в комнату, обставленную для какого-то ритуала, повсюду страшные предметы, но маленькая я не боюсь. С детской наивностью и любопытством разглядываю мерцающие на полу руны, и мне не страшно заглядывать в древние, как мир, резные шкатулки. Там разложены открытые книги, – темные трактаты с демоническими начертаниями и рисунками…
Ко мне обратился нежный голос матери: «Ничего не бойся, Миела. Сейчас комарик укусит». Укол в палец сделан каким-то ритуальным кинжалом. Сейчас меня ужасает его рукоятка в форме летучей мыши, но тогда фигурка животного казалась мне даже забавной. Бордовые капельки моей крови стекают на желтый искрящийся кристалл. Тот же добрый голос продолжает: «Вот видишь, совсем не больно. Зато теперь тебя никто не тронет, и ты будешь жить». Я смотрю на ту, кто меня родила. Лицо женщины скрыто гладкой, как зеркало, серебряной маской, глаза зеленые, с почти округлившимися щелочками вместо зрачков, как это бывает у змей, а на висках и под челкой угадывались похожие на змеиные, чешуйки телесного цвета.
* * *
Новое воспоминание. Мне шесть. Двое человек, мужчина и женщина, обнимают меня. Я их тоже очень люблю и крепко обнимаю. Лица размазаны, а может скрыты мраком, отец – человек, высокий и мрачный, а в матери есть и ещё что-то не от людей, страшный отпечаток магии или чего другого. Потом родители, быстро надевают одинаковые серебряные маски, явно отчеканенные по одному образцу. Мне дают новое ожерелье из зачарованного жемчуга. Это сейчас я понимаю, что жемчуг был волшебным, но тогда я просто видела необычное яркое мерцание и по-детски радовалась своему подарку. Подбегаю к зеркалу. Смеюсь и кривляюсь. В отражении мелькает образ мужчины в маске и кожаном обмундировании. Дорожный плащ перекинут через шею и покрывает правое плечо. На пояс он вешает зловещий черный меч.
Рукоять с перекладиной, эх, не знаю, как это называется, они выполнены в виде когтистых крыльев летучей мыши, между которыми сияет алый, как закат, кристалл формы правильной слезы. На конце рукояти чернеет зубастый полумесяц с демоническим оскалом. Лезвие пронизывают тонкие черные жилки, похожие на пораженные болезнью сосуды. Но будучи ребенком я не ужасаюсь всего этого. «А почему твой меч говорит шепотом?» – спрашиваю я. От клинка со зловещими символами, явна слышны далекие призрачные звуки. «Потому что внутри его живёт душа нашей помощницы. Её не нужно бояться», – отвечает мне отец. Стоит ему отправить клинок в ножны, как гипнотический шепот прекратился.
В кожаной дорожной сумке, висящей на плече матери, звенят склянки с зельями. В суете, нервозности и подобии предвкушения родители готовят какое-то таинство. В глазах нет страха, только трепет или настороженность, такую проявляет змеелов к дикой ползучей твари.
Будучи ребенком, я не предаю значения и другим наполняющим комнату вещам – все они противны церкви. На столе раскрыты оккультные книги, на полу начертана руническая пентаграмма. В углу комнаты лежат многочисленные смятые изображения какого-то древнего демона. Страшное мускулистое существо с красной кожей, четырьмя крыльями, косматой головой, с семью рогами, когтистыми медвежьими лапами и чересчур длинным мечом в руке.
Родители заводят меня в центр магического круга и раскладывают по углам разноцветные камни. Вдруг тишину разрывает их крик. Я не понимает, о чем они кричат. Злость ли это? Страх или удивление? Но маленькая я и сама поднимаю детский плач. Стены начинают дрожать, свечи гаснут одна за другой, а мрак со скрежетом ползет ко мне по потолку множеством темных ниточек. Отец произносит какое-то темное заклинание, и печать подо мной активируется. Изогнутые рунические линии пронизывают меня! Мать взмахнула рукой, от чего моё тело покрылось обездвиживающей кристаллической коркой. Обжигающие лучи чужой магии сильно колются. Мне больно! Мне страшно! Слёзы льются, но я не могу пошевелиться. Странная сила пропитывает меня, а жемчужное ожерелье будто наполняет вены кипящим маслом.
Все прочие источники света гаснут. Залитыми от слез глазами я вижу, как всё вокруг поглощает пучина осязаемой тьмы. Отец начинает размахивать демоническим мечом, а мать, прищурив свои зеленые змеиные глаза, начинает настороженно оглядываться, высматривая невидимую сущность. В руках женщины возникли кристаллические сосульки. Затем их двоих поглощает тьма, крики отчаяния становятся тише, как если бы они падали с обрыва в бездонную пропасть. Воздух наполняется запахом гнили, крови и гари, будто мертвецы совершают страшное жертвоприношение. Я закрываю глаза. Льются слезы, пузырятся сопли, я рыдаю и не понимаю, что происходит, а сердце наполняет неистовый необъятный ужас. Мои молочные зубы так и скрипят от боли. Скрежет, рык, скрип чешуйчатой кожи на массивных мышцах, свист клинков, эхо человеческих воплей, крики, треск углей, хруст костей, клокотание какой-то вонючей жижи. Неясно что означают все эти звуки, в круговороте которых я оказалась. Мой мир разрушен, и детский разум не может вместить или понять всего того, что с ним происходит. Я думала, что умру, начала представлять маленький гробик из черного метала. Но вот звуки замедлились, мой взгляд затянуло туманом, запахи исчезли, уступив место тошноте. Бешено стучащее сердце почти остановилось.
* * *
Когда я в следующий раз открыла глаза, то уже не помнила ничего. Только увидела лицо священника Раймила. Я лежу на полу. В комнате страшный бардак, как после урагана. «Ох! Так ты жива, Миела! – воскликнул служитель церкви. – Слава Ирнару! Как же я рад, что Он уберег тебя от этого зла! Поднимайся, я отведу тебя в новый дом. Больше тебе ничего не будет угрожать».
Меня опять ведут за руку. На этот раз Раймил. Мы навсегда покидаем страшный темный замок, лишивший меня родителей, детства и памяти. Вместе многие дни мы скачем по одинаковым унылым редколесным равнинам, пока не достигаем церкви в Февиле.
Монстр в обличии девочки
Придя в себя Миела долго, не могла отдышаться. Ошарашенная, сбитая с толку и будто страдающая от боли что прошла одиннадцать лет назад, она пыталась унять дрожь в своих руках. Серион молчал, уставившись на девушку, его лицо выдавало смесь сочувствия, и замешательства. Мудрый и опытный паладин пытался разгадать тайну её проклятия.
– Ты всё слышал. – наконец выдавила она – Что это было?
– Трудно судить по воспоминаниям шестилетнего ребенка, – медленно протянул Серион. – Но это больше всего похоже… На обряд инициации. Твои родители либо были слугами демонов, либо их повелителями. Скорее второе – душу демона клинка они назвали «помощницей».
– А что они сделали со мной? – увиденное воспоминание не укладывалось в голове девушки. – И что там стало с ними?
– Сама не поняла?! – спросил мужчина, плохо скрывая своё волнение. – Тебя использовали как сосуд. Существам из ада не так-то легко попасть из своего мира в наш, иногда они используют живое вместилище, чтобы действовать среди людей. Зло поглотило твоих родителей, но не поглотило тебя. Может вселилось?! Может, забрало душу?! Портреты на стенах, которые ты видела, – это явно колдуны. Члены культа или их предки. Судя по твоим словам, на лицах каждого угадывался отпечаток темной ворожбы. Твоя мать, если это и вправду мать, судя по её глазам, – полукровка, получеловек-полунага. Отец, видимо, отобрал клинок у одного из демонов и заключил старого хозяина внутри предмета, потому меч шептал. Это всё темная магия, черные книги, руны на мертвом языке. А то существо с их рисунков, думаю, именно его они и хотели вселить в тебя, но их перехитрили и души вместе с телами забрали в другой мир. Проще говоря, в ад.
– Значит, они мертвы?
– Нет. Они в местах, что похуже любой смерти. И ты рискуешь повторить их судьбу.
– Я хочу служить Богу света и вечно обитать у небесного престола! Помоги мне, прошу! – Взмолилась Миела перед Серионом.
Паладин так же не сдержал эмоций. Приблизившись, он взял девушку за маленькие, хрупкие плечи и, посмотрев ей в глаза, прошептал.
– Буду честен с тобой Миела, я не знаю, что за тварь они в тебя поместили. Но будь это демон, дьявол, или темный божок – не важно, я спасу тебя! Порой у меня нет плана, что именно я должен делать, и в такие моменты я принимаю единственно верное решение – не сдаваться. Твой мучитель перехитрил чернокнижников, значит он очень силен. Но с нами Тот, Кто больше нечисти и сильнее ада. Мы изгоним то существо властью Ирнара и магией света! Завтра, на рассвете, в час, когда добро особенно торжествует над злом.
С глаз Миелы потекли благодарные слезы. Честность этого молодого человека не просто подкупала, но даже завоёвывала её. Он не скрывал своей слабости и невежества, и всё равно оставался таким смелым и мудрым. Глядя в его чистые голубые глаза, девушка не сомневалась, что Серион сделает всё для её спасения.
Вскоре молодому паладину пришлось уйти, чтобы подготовиться к вечернему дозору. Вот уже вторую ночь к Ресену подбирались ходящие мертвецы, зомби, призраки, дикие животные, скелеты, темные духи. Вторую ночь Серион не мог спать и был обязан защищать покой города. Священники из храма Кайландана попросили о помощи Собор рыцарей света. Отряды клириков стали обходить леса ещё до заката, а паладины, были последним рубежом обороны города.
Миела оставалась в здании церкви. Вскоре её вызвал к себе главный библиарий и по совместительству священник и викарий Крискен Тарон. Лысый мужчина лет сорока пяти был слегка упитан и потому носил просторную мантию с вышивкой. Голос его был на удивление высоким для почтенного возраста. Он, согнувшись сидел за столом обложенный старыми книгами. Сборники легенд и страшилок, были перемешаны с геральдическими каталогами и бестиариями. В центре стола лежал её рисунок, и лист бумаги, исписанный несколькими версиями четверостиший.
– Вы составили молитвенное заклинание для меня?! – Крискен кивнул и Миела с любопытством подалась вперед. – Значит вы что-нибудь узнали о существе с рисунка?
Священник выпрямился и принял важный вид будто ему предстоит длинная и монотонная проповедь, которая утомит любого слушателя. В ровном и даже монотонном темпе, он стал пояснять для девушки её рисунки.
– Да, рисунки мне кое-что, рассказали, я конечно, считал их неточными и неумелыми, но Серион просил отнестись к ним так будто всё в них идеально, как если бы нечисть сама направляла твою руку. Я получил небольшие подсказки и намеки, и составил молитву,
– И кто же это? – Миела указала на образы.
Крискен немного поворчал себе под нос и принялся объяснять. Девушка решила, что старый библиарий очень не любит, когда его перебивают, и умолкла:
– Эльфийский принц – первая из трех личностей, нарисован в очень древней, нетипичной манере. Его венец, одежда, ни одно из эльфийских колен не используют такое. Видимо ответы скрыты от нас в утерянных семьях древности. Сейчас, наверное, не осталось ни одного живого представителя этих оборвавшихся родословий. Ума не приложу как вообще можно было нарисовать представителя эпохи о которой нет ни свидетельств не описаний. Но я подобрал слова молитв против эльфийской магии, селестийских чар и элементаллей стихии. Думаю, это поможет. – он уставился на Миелу и та утвердительным кивком показала, что всё поняла, Крискен чуть заметно улыбнулся и продолжил.
– Скелет в колдовской мантии – это скорее всего король-лич…
– Лич? – девушка повторила незнакомое слово и тут же встретилась с раздражённым взглядом библиария. Ему и в правду не нравилось, когда его перебивают…
– Да, лич. Название берется от слов личина, то есть, маска. В самых старых редакциях бестиария есть чудище с таким прозвищем. Чтобы такое существо возникло, колдун некромант должен в страшном ритуале убить себя, а затем повторно вселить проклятую душу в мертвое тело. Библиарии жившие двести лет назад и составлявшие первый бестиарий, утверждают, что дабы скрыть своё разлагающееся тело личи часто использовали личины чтобы не быть похожими на живые скелеты. Но вот уже многие сотни лет в Империи Света не появлялись столь темные существа. Со времен проклятия Рокрита некроманты не беспокоили нас, и только старые слухи говорят, что в северных землях, за Мерединскими горами и на Костовых островах, могли сохраниться темные культы. Чтобы помочь тебе, мы будем изгонять духов нежити, некромантии и трупную порчу. Надеюсь, это подействует. – он снова сделал паузу дождавшись пока девушка молча кивнет.
– Рогатый и когтистый монстр не похож ни на одного известного демона, но имеет много общего со всеми ужасами ада. Я предполагал, что он полукровка – помесь человека и дьявола, хотя это и невозможно. Тогда мне стало думаться, что он что-то вроде смертного принявшего демоничество, но церковь и это считает невозможным. Тогда я предположил самое худшее, что он, может быть, прародителем всех дьяволов. Но известно, что Рафаэль уничтожил его. И тогда я совсем запутался… Хотя я и не смог найти все ответы, но изгонять его мы будем как существ, с которыми в старину сражались Ангелы света и Херувим Кайландан, хранитель Ресена. Надеюсь, Его покровительство поможет нам и сейчас. Серион будет взывать к мечу Рафаэля и свету небес, думаю, это сработает, – Миела в третий раз молча кивнула показав, что всё поняла.
У Крискена и в правду было мало ответов. Темная сила, обитавшая внутри неё, исчезла из мира по меньшей мере четыреста, пятьсот и тысячу лет назад. Десятки и десятки человеческих поколений, не удивительно что памяти о злодее не осталось. Главный библиарий ещё расспросил не может ли она дополнить эти рисунки какими-то деталями, но всё что вспоминала Миела только ещё больше запутывало. Девушка поделилась и двумя своими главными открытиями относительно существа: оно точно не бог, и оно точно не демон, первое доказывают его эмоции и потребность в слугах, а второе ясно потому, что церковное серебро в её руках не чернеет. В конце разговора она спросила:
– Почему изгнание будет делать молодой паладин, а не вы? Разве это не задача магистров-священников?
– В изгнании ты предстаёшь пред духовным миром… – пояснил библиарий – не остаётся больше санов, званий или уважения, твоя нагая душа против порочной темной силы, и каждый будет искать уязвимости в другом… Моя совесть говорит мне что я не достоин изгонять этого демона, а Серион сможет, его сердце горячо и наполнено верой, а священники Ресена успели запятнать себя перед Ирнаром.
– Вы говорите о взятках? – догадалась девушка благодаря темному чутью – торговые пути, идущие с севера на юг, озолотили церковь Кайландана.
– Сама догадалась или оно подсказало?! – с печальной улыбкой переспросил Крискен.
– Думаю вы уже знаете ответ. – кивнула Миела.
Крискен внес последние изменения в стихотворную молитву и передал её Сериону тем же вечером. Сумерки сменились клубящимся ночным мраком, когда священник и паладин стояли вне церкви и беседовали. Миела не удержалась и подслушала их слова:
– Если завтра у нас не получится изгнать зло – переживал Серион – то от Рокритской нежити, близь города, не будет покоя, нам придется разбиваться на смены и стражи и поочерёдно дежурить в лесу. Клирики сейчас работают с первыми двумя ранеными.
– Я всё ещё думаю, что мы не знаем с чем столкнулись.
– Вы же составили молитву, а Сефан предпринимает все приготовления, чтобы наполнить зал магией света.
– Знаю, но ты Серион, сейчас похож на случайного прохожего, что завидел в чужом окне огонь, и без разбору схватил ведро воды и вылил его в дом. Если горели дерево или ткань, то конечно вода поможет, но что, если горит вскипевшее масло?! И мы не знаем какую силу задумали окотить святой водой завтра по утру.
– Вы хотите что-то предложить Крискен? Или пришли посеять зерно сомнения в мою душу? – тон Сериона сделался напряженным и даже грозным.
– Я предлагаю тебе использовать ночь, чтобы совершить ещё одно приготовление Серион. Ни для кого не секрет, что ты в своих странствиях научился уникальному заклинанию лунных стрел. Сейчас, когда восходит луна, создай оружие света, столько сколько сможешь, если завтра не справишься, и её придется убить, у тебя будут наготове запасной план.
– Магистр-священник Келин учил меня что мы не можем готовиться и к победе над злом и к поражению от него. Подумайте Крискен, что это будет говорить о нашей вере? Я должен быть верным проводником Божественной воли, никакое зло не должно прочесть во мне ни тени страха!
– Я взываю не к твоей вере Серион, меня волнует недостаток твоей мудрости. Может твоя совесть и почище моей, но я повидал больше чудес и проклятий чем ты. Рассудительность – вот что я хочу посеять в твою душу. Подумай над моими словами пока светит луна. Если эта, Миела, окажется сильнее завтрашней магии рассвета – тебе не удастся убить её благословенным мечом. Подготовь стрелы. А мы – священники – благословим их на ещё большую мощь.
– Я подумаю над вашими словами пока буду защищать жителей Ресена. А вы лучше потратьте ночь на очищающие обряды для себя.
Миеле вдруг стало противно от того, что она подслушивает секреты тех, кто старается ей помочь, поддавшись уколу совести она прошла к дверям церкви и дала себя заметить.
– Простите меня – прошептала она – темная сила обостряет мой слух, но Дух Силары обличает.
– Всё хорошо – спокойно кивнул Серион и снова обернувшись к священнику-библиарию предложил: – Поговорим об этом перед рассветом.