Сергей Николаевич Прокопьев
Вперёд на мамонтов
Скорее всего, преследователи боялись, как бы мы не открыли огонь первыми. Знали про наше ружьё. Поэтому брали на понт. В лодке сидели два якута, на румпеле – в гражданской одежде, второй милиционер, лейтенант с укороченным «Калашниковым». Как потом выяснилось – участковый из улуса Коли-якута. «Казанка» с заглушенным двигателем ткнулась в плот. Лицо лейтенанта сияло от счастья:
– Попались! – произнёс тоном, которым мы говорили в детстве: попался, который кусался!
– Вы от нас прятались, – сказал победно, – а мы вас поймали!
Автомат лейтенант держал наготове. Всем своим видом показывая, если что, откроет стрельбу без предупреждения.
– Ты чё с дуба рухнул? – возмутился Денис.
Его привёл в негодование факт применения оружия, пусть даже в устрашающих целях. И сама постановки вопроса возмутила до глубины души: салага лейтенант обличает в том, чего и близко не могло быть.
– Чё бы мы с тобой в пряталки играли! Нашёл игрунов! И стрелялки ты зря затеял!
– Предъявите документы! – потребовал лейтенант тоном, за которым читалось, в случае неповиновения, открываю стрельбу на поражение.
И направил дуло Денису в грудь.
Чем окончательно разочаровал того. Коротким и резким движением Денис схватил автомат за дуло, вырвал и следующим движением опустил в реку. Осадка у плота была низкой, брёвна намокли за время сплава, Денис находился с краю. Он выхватил автомат и сунул в Яну, из воды торчал короткий ствол, останую часть грозного оружия скрывала Яна.
С лейтенанта мигом слетело самодовольство, узкие глаза от ужаса округлились до невероятных размеров. Он живо представил, как булькнет табельное оружие и навсегда исчезнет в глубинах реки. И прощай тогда погоны, хлебное место участкового.
Денис подтвердил опасения:
– Сейчас утоплю, и что запоёшь тогда? Стрелять он вздумал!
Лейтенант запричитал бабьим голосом:
– Ой-ой не надо вода!..
– Да чё не надо! – нравоучительным тоном произнёс Денис. – Чё не надо, когда ой как надо! Как тебя зовут?
– Гена.
– Так вот послушай, Гена…
И Денис сел на своего конька…
Если сделать паузу в описание сцены с обезоруженным лейтенантом и заглянуть в характеристику Дениса, найдём в ней следующее: лысеть Денис начал рано. В армии получил устойчивую кличку Ильич в честь обладателя самой знаменитой лысины XX века – Владимира Ильича Ленина. И не только за лысину звали Дениса Ильичом, он страшно любил учить и поучать.
Невежливый лейтенант вперил взгляд в дуло автомата, торчащее из воды, пытаясь загипнотизировать его, не дать уйти в глубину, а Денис начал свой назидательный монолог:
– Нельзя так себя вести! Мы, двое взрослых мужчин, среди бела дня, ни от кого не скрываясь, сплавляемся на плоту, ты вдруг выскакиваешь, как бес из табакерки, и начинаешь грозить автоматом. Ладно бы грозить, ещё и стрелять вздумал. У нас что – война? Боевые действия? Мы что – бандиты из Чечни? Вовсе нет. Мирные люди. Никого не обидели, ни на кого не нападали. Повода не давали для «стой, руки вверх!» Значит, надо вести себя с нами по-человечески. Ты не поздоровался, не представился, сразу автоматом в грудь начинаешь тыкать!
Якут, что сидел на руле, побледнел. Он тоже поначалу горел глазами – шпионов поймали, может, премию или медаль дадут. Но когда увидел, с какой лёгкостью Денис разоружил лейтенанта, перепугался. Посчитал, перед ним настоящие диверсанты. Подготовленные, обученные головорезы. Такие прикончат, труп утопят, привязав предварительно груз к ногам, и не поморщатся. Таким, что зайца прикончить, что человека – без разницы.
– Гена, а тебе вообще автомат нужен? – спросил Денис. – Вести себя ни чуть-чуть не умеешь! Разве можно такому доверять оружие?
Лейтенант, заикаясь, ответил:
– Шибко н-н-нужен!
– Да ничего не нужен! Семья есть?
– Жена, два дети!
Якут так перетрусил, что начал путаться в русском языке. Поначалу говорил чисто, с автоматом в Яне куда что подевалось.
– Я так и думал, – укоризненно покачал головой Денис. – Жена у него, дети, а он с автоматом. Прикинь, ты в меня выстрелил, и что? А то – тюрьма тебе и свидания раз в год. С твоим неуравновешенным характером можешь ни за что ни про что убить человека. Тебе не автомат, тебе разрешения на покупку охотничьего ружья нельзя давать!
С полчаса мозги участковому полоскал, уверяя, что тот абсолютно неправ, так обращаясь с гостями района.
– Какие мы бандиты? С чего ты взял. Просто отдыхаем. Кости мамонта пособирали, поохотились, полюбовались таёжной красотой. Были наслышаны о гостеприимстве ваших мест, а ты автомат в грудь – предъявите документы! Разве так среди людей делается. Прикинь, ты приезжаешь в Якутск, я тебе приставляю нож под рёбра: паспорт давай! Тебе понравится?
Денис достал из воды автомат.
– Ладно, Гена, топить не буду, – сказал, – дело казённое, тем более у тебя двое детей. Попрут из милиции, что будешь делать?
– Не знаю, – промямлил лейтенант.
– Автомат разряжу, учитывая твой неуравновешенный характер.
Денис выбросил в реку рожок, достал патрон из патронника, тоже отправил в воду.
Лейтенант, тоскливо глядя, как размундиривается табельное оружие, заныл:
– А у вас ружье есть, я знаю.
– Нет, – твёрдо ответил я.
– Как нет? – вякнул якут на румпеле. – Боря дал за бутылку «Рояля».
Всё-то они знали. Даже размер и вид гонорара.
– Утопили, – соврал я, не моргнув глазом.
Они тоже не с одним автоматом примчались. В лодке на дне под мешковиной лежало ружьё. Это я сразу заметил. Но и у меня левая рука сжимал приклад. Наше ружьё скрывали рюкзаки.
– Рожок давай, – строго потребовал Денис запасной рожок.
Лейтенант нехотя протянул.
Денис бросил рожок в воду и только после этого отдал автомат, коим теперь воробья не напугаешь.
– Спасибо, – буркнул лейтенант, отодвинувшись на другой борт. Опасался, как бы снова не лишиться оружия.
Вежливости хватило на пару минут. Чуть отплыли, из лейтенанта полилось:
– Да я вам покажу зима раков! Я вам покажу, шпионы проклятые. Приедете к нам в улус…
Лейтенант знал, мимо его улуса нам не пройти на обратной дороге!
– Ехай-ехай, Гена, контрразведчик хренов! – махнул рукой вослед лодке Денис.
– Ты прямо детективный поэт, – прокомментировал я ситуацию.
В космос посылать – только деньги тратить
За два дня до этого у нас междусобойный конфликт случился. Один из выводов экспедиции: дружба дружбой, но в космос меня с Денисом в длительную командировку вдвоём отправлять, только деньги тратить – не выдержим на орбите в ограниченном пространстве, перессоримся, завалим программу полёта. Денису если в голову что втемяшится – не выбьешь. На утиной охоте едва не утоп в болоте, нет бы – позвать на помощь, он бессловесно барахтался в трясине, чуть упрямством не поставил крест на себе и затее с костями. Опять же, когда обед перевернул в костёр. Тут, конечно, я тоже хорош. Видел, что конструкция хлипкая, ну и укрепил бы. Нет, раз не я дежурный… Опять же – ну, перевернул, с каждым может случиться… Я нет бы в шутку перевести, разнылся, как дитё капризное… То есть – оба цвай… Один другого стоит…
Был случай, Денис кроссовки мои спалил… Из обуви каждый взял в экспедицию резиновые сапоги и кроссовки. Утром, пока роса, в сапогах, потом – любо-дорого в кроссовках. В сапогах с утра до вечера тяжело ногам, не дышат… В тот день я в болотину провалился, набрал полные кроссовки. Вечером пару палок воткнул у костра, повесил обутку на просушку. Денис кашеварил, я предупредил его, чтобы не кидал много дров, пламя большое не делал.
– Не беспохлёбся, всё будет окейно! – заверил.
Сам один раз подбросил веток да другой. Мне некогда было дрова перепихивать, жар уменьшая, других дел хватало… Пока ими занимался, Денис спалил кроссовки… Один ещё ничего, можно носить, второй загнулся китайской крышей – только выкинуть. Что я и сделал, разозлившись на Дениса, зашвырнул кроссовки в Яну. Остаток экспедиции в сапогах пришлось маяться круглые дни.
Правда, потом сам Денису кроссовки сжёг. По той же схеме, подбросил в костёр дров, а не посмотрел, что жар распространился на опасную дистанцию, не передвинул обувь подальше, в результате лизнуло пламя кроссовки раз да другой, они скукожились. Денис до конца похода ворчал – ноги преют в сапогах, будто моим отраднее. Тут мы квиты.
Когда сплавлялись от Сани, Денис от нечего делать принялся нож в плот метать. У меня был отличный нож из напильника. Рукоятка простенькая, лезвие – исключительное. Тот случай, когда можно проволоку резать, сучки рубить, дерево, как долотом, долбить. Лезвие отточишь, листок бумаги берёшь, и лёгким движением на полоски режешь.
Денис взял нож и давай в бревно плота бросать, будто не вода кругом… Я попросил прекратить дурацкое занятие. Денис как Денис, будто не слышит.
– Денис, – говорю, – брёвна намокли, спружинит нож и улетит в воду. Чё ты, в самом деле, как дитё малое?!
– Не беспохлёбся!
– Да чё «не беспохлёбся»! – не сдержался я, голос повысил. – Нет у нас больше нормального ножа. Если этот…
Не успел договорить, нож спружинил о бревно и булькнул за борт.
Измучились потом без него. Складничок у Дениса имелся, да разве это нож для тайги. Лезвие никакущее, сразу разболталось в рукоятке… Маета, а не нож…
Денису сказал, когда вернулись в Якутск:
– Экспедиция показала, доведись нам проходить проверку на совместимость при полёте на Марс, завалим. Нельзя тебя и меня на красную планету дуэтом отправлять – переругаемся в дороге.
– На Марс я и сам не хочу: ни охоты, ни кладбищ мамонта. Скукота вселенская! А на Луну, поди, на пару по-быстрому разрешили бы сгонять. Полетел бы со мной?
– А ты как думаешь? Как я могу тебя бросить, ты непременно из-за своего непроходимого упрямства куда-нибудь вляпаешься, и кто тебя, кроме меня из лунного болота тащить будет?
