Сергей Рафильевич Минязов
Послезавтра героя
– Извините, Ваш сосед перед выездом оставил для Вас письмо. Он просил, передать его Вам в последний день, – сказала консьерж, протягивая мне аккуратно свернутый лист бумаги, заклеенный по краю.
– Большое спасибо! – ответил я, с интересом разглядывая импровизированный конверт, пытаясь понять, как его распаковывать. Когда стало ясно, что от линии склеивания до текста имеется значительное расстояние, ни секунды не раздумывая, я достал сопровождавший меня во всех походах и приключениях портативный мультитул. В нем, среди разных лезвий, отверток, открывашек и плоскогубчиков, были ножницы, которыми и был аккуратно по краю разрезан конверт. Так вышли на свободу скрытые в нем мысли замечательного человека.
«Уважаемый Сергей!
Если Вы читаете это письмо, значит, я уже улетел, даже не попрощавшись… Приношу свои извинения за это!
Я видел Вас в репортаже с места захвата заложников, и все сразу встало на свои места. Мне кажется, Вы знаете, что оказались не случайно именно в это время, именно в этом месте.
Уверен, что Вы героически справились со всеми преградами. Герои не могут иначе. Сегодня Ваш звездный час. Возьмите от него все, что сможете. Этот час очень скоротечен. Еще одна сторона истинного героя состоит в том, что его не берут ни огонь, ни вода, ни медные трубы. Мне кажется, что у Вас были прививки от звездной болезни. Это важно, потому что у героя нет завтра, за чередой подвигов идет забвение, более страшное для героя, чем самые тяжелые испытания.
Помните, вслед за завтра всегда приходит послезавтра. Новые подвиги сменят забвение, главное – сохранить героизм до послезавтра.
Дай мне Бог дожить до вашего Послезавтра. Ведь Вы вспомните о старом Ашоте?!
С уважением, баба Ашот!»
Глава 4. Завтра
Поезд прибыл в родной город поздно вечером, почти ночью. Из всех приличных цветов в киосках на пути к дому нашлись только горшечные варианты. Так с полураспустившейся орхидеей в горшке я тихонечко открыл дверной замок. И… сюрприза не получилось. Все мое семейство ждало меня в прихожей.
«В гостях хорошо, а дома лучше!» – говорит каждый командировочный, переступая порог дома, если там его ждет любящая половинка, тем более в окружении цветов вашей жизни. Я не был исключением.
Первым делом взобравшись ко мне на колени дочь потребовала:
– Где мой упыреныш?
– Вампиреныш?
– Не важно. Давай. – и она протянула свою маленькую ручонку.
Получив свою игрушку, она рассмотрела его со всех сторон, сунула в кармашек и весь вечер провела у меня на коленях, пока не уснула. Уложив это маленькое чудо в кроватку, мы с любимой почти до утра разговаривали обо всем, что произошло пока мы не видели друг друга.
Как хорошо, что следующий день был выходным, и мы могли проспать практически до обеда. Так бы и получилось, если бы маленький, прыгающий по папе и маме будильник не разбудил нас.
А после прекрасных выходных потекли обычные будни. С каким удовольствием погружаешься в их суету, заполняя каждое мгновение работой. Так загружаешься делами, что все вокруг сначала думают, что ты просто сумасшедший трудоголик, а вскоре сами «заражаются». И вот вскоре вокруг тебя команда единомышленников, способных совершать чудеса и трудовые подвиги. Одни говорят «харизма», другие – «двужильный», но никто даже не задумывается, что все это происходит из-за того, что их вождь не может спокойно спать. Каждую ночь он видит глаза тех людей, в которых гаснет надежда и смысл жизни.
Он уже не помнит их имен и фамилий, которые в первые дни перечитывал на газетной странице с опубликованными списками, погибших при освобождении заложников. За каждой фамилией были лица близких, которые в неведении благодарили его в тот последний день. Как он хотел попросить у них прощения за то, что вводил их в заблуждение, заблуждаясь сам. Очень странно раскаиваться в том, что считаешь правильным. Но бывает и так.
Когда жена в первый раз спросила: «А может сходить к психологу? Вам, психологам, ведь положен какой-то супервизор или как там его называют?» вспомнился старый фильм. Главный герой спросил у психолога: «А что мне делать со всеми этими ужасами?»
– и получил ответ: «Жить!» Любимая посмеялась: «Ну, что-ж. Будем жить.»
Именно благодаря ей ночи перестали пугать. А привычка жить на максимуме сохранилась. Так закаляются герои. То, что нас не убивает, делает сильнее.
Дни летели, время шло, помогая забыть все страшные события неизбежно отдаляя их. Только изредка в день памяти о страшных событиях или при очередной конференции, посвященной антитеррористической безопасности, все всколыхивается как всплеск воды от брошенного камушка. Круги разбегаются и гладь воды вновь становится ровной.
Так было и в этот раз. Вернувшись с конференции, застал на рабочем месте только одного подполковника Матушкина.
– Ты чего так долго на работе, опять какую-то психофизиологическую чудо-машину испытываешь.
– Типа того. Пытаюсь в приборе свето-звуковой стимуляции головного мозга настроить частоту на регенерацию организма.
– Ты, вроде, говорил, что регенерация на 10-ти герцах идет. Что майнд-машина не хочет работать.
– Да, нет. Работает, но как-то странно.
– И ты, как истинный ученый, испытываешь все на себе.
– Ага. С кроликами и морскими свинками пока не получается.
– Ясно. Слушай, Александр Вадимович, написал две статьи в местные газеты, выступил на нескольких научных и научно-практических конференциях, опубликовался с тезисами, есть предложение развивать тему в СМИ.
– В каком направлении?
– Редактор предлагает, серию программ с рабочим названием «Возможны ли теракты на нашей земле».
– И что ты думаешь?
– Не знаю. Что-то меня напрягает, а что– времени не было осмыслить, проработать.
– Хочешь, скажу что?
– Ты хочешь сказать, что это то, что обыватели называют: «Мысли материализуются»! – догадался я. – В смысле, мы запускаем в массы соответствующую мыслеформу. Ее обсуждают и переваривают значительное количество людей, среди которых есть потенциальные террористы. Мы их провоцируем и…
– Вот-вот «Не буди лихо, пока оно – тихо».
– Жаль. Могло получиться интересное продолжение. Но, думаю, ты – прав. Пора перелистывать эту страницу жизни.
ЗДРАВСТВУЙ, ЗАВТРА!
Эпилог. Послезавтра
Следующая встреча с Кувалдиным состоялась через три года на повышении квалификации руководителей психологических служб. Передо мной стоял седой майор в темных очках, которые, как и раньше, не могли скрыть его глаз, в которых светился пытливый и острый ум. Крепкие мужские объятия длились целую вечность. Перед глазами встали как
«живые» воспоминания о минувшем. Дошли до номера, где был накрыт стол, обмениваясь дежурными новостями по службе и кто, где, с кем встречался.
– Ты что такой белый?
– А, ты про это, – указал он на голову, – после тех событий я уже три раза в длительных командировках на Северном Кавказе побывал. Через полгода снова поеду.
– Я, конечно, помню, что ты хотел получить капитана, но вряд ли из-за этого и денег тебе всегда хватало. Зачем?
– Знаешь, брат, я очень часто вспоминаю о тех днях. А когда все закончилось, так и не смог прийти в себя. Сначала постоянно думал о тех людях. Потом тебе хотел позвонить, но как-то не получалось. В результате со сводным отрядом поехал в первую командировку. Там все снова встало на свои места. В жизни появился смысл. Здесь, на гражданке, все как-то пусто, уныло. Нет ощущения полноты жизни. Доходило до того, что набухивался до умопомрачения. Ты меня понимаешь?
– Понимаю, брат, но не совсем согласен.
И я начал рассказывать, как много можно сделать и здесь. Место подвигу есть везде. Не обязательно ходить на волосок от смерти, чтобы наполнить свои вены адреналином. Он молча кивал, а потом выдал:
– После второй командировки от меня жена ушла. Сейчас хочет развестись, а я не могу ее отпустить.
– А дочь?
– Уже в институте, в Питере. Чем могу, помогаю.
– Ситуация…
– Нет, я понимаю, что сам во всем виноват, но ничего с собой не могу поделать. Может она права, у меня адреналиновая зависимость?
– Нет, адреналиновая зависимость формируется в подростковом возрасте. Староваты мы для нее.
– Тогда что это?
– Сложно сказать. Что-то комплексное. Психологические защиты по типу избегания и замещения. По итогу регрессии. Трудно так с ходу. Обследоваться тебе нужно.
– Ладно, жив пока, и слава Богу. Боюсь, что в текущем раскладе это – неизлечимо. Ты мне про другое расскажи. У меня до сих пор в голове не укладывается один момент из тех событий.
– Какой?
– Как ты вырубил второго террориста?
– Тебе это показалось.
– Что показалось?
– Все показалось.
– Что все? Говори уже. Для меня это очень важно. Там, «за речкой», несколько раз мне казалось, что я тоже так могу. Один раз, когда видел, что в меня пуля летит. Медленно так летит, а я ничего сделать не могу. Любуюсь, как она ко мне приближается. Потом как долбанет… Очнулся уже в медсанчасти… тогда ты в воздухе размазался и был одновременно в двух местах.
– Не одновременно. Просто очень быстро переместился.
– Как это возможно? Магия, сверхспособности или это можно натренировать?
– Я – потомственный берсерк или их еще называли боевые ани-маги. В ситуациях смертельной опасности скорость нервных процессов у нас вырастает в сотни, а иногда и тысячи раз. При достаточной подготовке мышечного корсета и опорно-двигательного аппарата мы способны совершать вот такие вещи. Наставники рассказывали про более чудесные вещи, но я пока этого не умею.
– И много вас таких?
– Наставники говорят, что гены есть почти во всех, но у кого-то проявляются быстрее и в полной мере, а в ком-то спят, некоторые даже пытаются заглушить их алкоголем или чем покрепче. Даже в тебе вон проявились.
– Тогда почему ты – потомственный, а я – нет?
– Ты, наверное, тоже, только более глубоко потомственный. Мой дед мне про все это рассказывал, как он во время войны в штурмовике на бреющем полете от снарядов уходил. Много всяких разных вещей рассказывал и объяснял. Ему про все это его отец, казацкий есаул рассказывал, а тому его отец…
– Слушай, а кто такие эти Наставники?
– Это я так своих учителей называю. Когда приходит время, появляются люди, которые меня чему-то учат. А потом пропадают, словно и не было. Когда я освою науку, преподанную мне одним, появляется другой. Но до тех пор, пока я полностью не проработаю все, что мне первый хотел донести, второй не появляется.