Сергей Рафильевич Минязов
Послезавтра героя
– Товарищ полковник, имея такую точную информацию о злодеях, может, есть другие установочные данные? Пол, возраст, приметы…
– Если бы они были, я сразу же все сказал бы. Это вся информация, которую мы смогли вытянуть из ваших горе-журналистов. Больше они просто ничего не знали. – было видно, с каким нежеланием Николай Александрович раскрывает информацию об источнике. Очевидно, для него было важно сохранить отношение сотрудничества с нами, потому что все начинало походить на какой-то экзамен или проверку на сообразительность.
– Николай Александрович! Если рассмотреть общую динамику протекания стресса у «подопечных», то все уже адаптировались и находятся в состоянии устойчивого сопротивления стрессогенным факторам. Неадекватных реакций не зафиксировано. Повышенную активность проявляют семь человек. Из них только пять способны вовлечь окружающих, двое аутонаправлены: одна ищет ошибки в своей прошлой жизни, за которые мир ее наказывает, другая пересматривает свое отношение к Богу. – выговорил я четко с расстановками, исподлобья разглядывая реакцию сотрудников ФСБ.
Казалось, что все трое питаются информацией, настолько жадно они ее поглощали. Причем по нескольким непроизвольным реакциям, стало ясно, что Андрей был специалистом по детекции недостоверности информации, а Анатолий – аналитик. Во время моей паузы они дружно переглянулись. Было видно, как каждый из них дал немую оценку полученной информации Николаю Александровичу, после чего тот повернулся ко мне и начал втягивать через нос воздух, формулируя вопрос, которого я не стал дожидаться…
– Активными техниками привлечения и удержания внимания пользуются только три из этих пяти. Двое просто активно взаимодействуют со всеми, кто попадает в их поле влияния. Стараются ободрить добрым словом всех кто к ним подходит. Вероятнее всего один из них либо действующий, либо отошедший от дел духовных батюшка православной церкви… Направленность трех оставшихся в настоящий момент определить сложно. Они без векторов просто удерживают людей около себя. Возможно, ждут команды.
– Вы полагаете, что эти трое и есть наши целевые объекты? – с большим сомнением проговорил Николай Александрович.
Александр Иванович решил дать мне немного времени на передышку, взяв инициативу на себя:
«Конечно, нет…» Все внимание переключилось на него.
– Как минимум один из пособников террористов выполняет функцию коммуникатора-организатора. Он не будет светиться. В лучшем случае среди трех только двое – полевые агенты влияния, а может и один… а может и ни одного, если они избрали выжидательную тактику Главное среди них точно нет шахида. Если есть смертник, он будет как невидимка. В любом случае для нас важнее определить скрытых агентов.
Все понимали, к чему он клонит. Первым не выдержал Серега.
– Но во время регистрации всех досматривали и собаки обнюхивали на наличие взрывчатых веществ… Вероятность проникнуть с «адской машиной» внутрь практически нулевая.
– Ошибаетесь, коллега, – с расстановкой сказал Анатолий, – если шахид вместе с поясом ополоснется каким-нибудь димексидом или нашатырным спиртом, а то еще масляной кислотой, тогда собаки ничего не унюхают.
– Но все эти вещества вызывают расстройства у собак!? – не унимался Серега.
– Да. И что?
– Нужно пообщаться с кинологами, были ли у собак неадекватные реакции.
– Дальше…– С нескрываемым интересом засверлил глазами Серегу Николай Александрович.
– Если были, то нужно искать, если нет, то не знаю…
– Можно и не спрашивать, мы с Сергеем видели как собаки пару раз «терялись». Что молчишь? – толкнул меня в плечо Кувалдин.
– Можно и не искать. Есть 7 наиболее вероятных кандидатов. Нет шесть…
– Поподробнее, товарищ старший лейтенант? – вывел меня из размышлений полковник Власов.
– Извините, товарищ полковник, товарищи офицеры. Семь человек в зале выдают диссонансные реакции. Одну мы уже передали медикам. Осталось шесть. У троих реакции вполне адекватные – перегрузка нервной системы с запредельным торможением. Через полтора часа в зал заступит новая смена. Мы коллег проинструктируем где-то через два часа этих троих выведем в комнаты отдыха, а по дороге девушки смогут определить есть ли на них пояса шахидов. Правда вряд ли на них что-нибудь найдут.
– Почему?
– Одна в облегающем супер мини. Вторая в джинсиках и водолазке. А третья в полупрозрачном платье. При всем желании никто из них на себе взрывчатку не спрячет.
– А в себе?
– В себе… наверное, смогут. Правда, звучит как-то странно. Вы встречались с такими конструкциями?
– Пока нет. Но все когда-то происходит в первый раз, – изрек Анатолий, глядя мимо нас с неизбывной грустью. – В любом случае наши специалисты-химики окажут вам техническую поддержку. Если кто-то из них взаимодействовал со взрывчаткой они это определят экспесс-анализами.
– А в зале эти анализы собрать можно? Особенно у двоих. Один в третьем секторе, а второй в четвертом.
– Попробуем. А почему именно эти? Что-то еще?
– Да. У обоих телефоны Филипсы, которые неделю заряд в режиме разговора держат, а на СМС-ках месяц могут протянуть. У одного мне удалось разглядеть экран. Батарея полностью заряжена. Оба держат телефоны в руках на беззвучном режиме. Суммируя с остальными переменными, у меня получается больше 56% вероятность, что это – они.
– Неплохо. Химики прибудут через два часа. Мы пока на базу. Обо всех существенных изменениях ситуации незамедлительно докладывать. Ничего без команды не предпринимать.
– А ваши химики, разве Вам не доложат в любом случае? – вырвалось у меня.
Николай Александрович замер, смерил меня взглядом, кивнул и очень тихо, но пронзительно сказал:
«После операции поговорим».
Когда сотрудники ФСБ вышли из кабинета, плотно притворив дверь. Серега постучал указательным пальцем по виску.
– Ты что творишь? Совсем свихнулся? Там такие перспективы рисовались…
– На счет перспектив прогнозировать сложно, а Александр Сергеевич в свое время хорошо сказал по этому поводу: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев и барская любовь!»
– Что-то я не помню у Пушкина таких стихов. – съязвил Серега мне в ответ.
– Естественно, это – Грибоедов, – раздался глухой голос Александра Ивановича. – Кувалдин в зал. Правдоруб в поля. Обойти посты периметра «Б» доклад через час… максимум через час 10 минут.
– Есть!
– Так точно!
Схему обхода мы с Серегой уже отработали, точнее обкатали. Наш неприступный страж – майор Воинов вез нас до начала промзоны, где заканчивался периметр «Б». А оттуда мы пешком шли три километра, общаясь на каждом посту с командирами и бойцами по мере необходимости. Также поступали и с периметром
«А». Общаться было просто. Все командиры и члены отрядов были вписаны в карточки обхода. Опросы в большинстве случаев были короткие, остались только самые надежные, проверенные бойцы. Всех, кого нужно было отпустить, были уже отпущены. Командиры быстро и по существу рассказывали, сколько человек отдыхает, кто в наряде, какие проблемы. Так через час мы обычно уже возвращались в здание центра.
В этот раз все было почти как обычно, но что-то изменилось. Что именно было не понятно, а чутье подсказывало, что это что-то важное. Подходя к предпоследнему посту, где стояли ребята из СОБР, напряг все чувства и смог разглядеть, как усиление из десяти человек, перебрасываясь шутками, довольные вразвалку идут к своему бронированному КУНГу, оставив на улице только трех дозорных. Обрывки долетевших фраз дополнили картинку, но ничего не прояснили: «Наконец– то мозгоправ идет… Хорошо… Можно отдохнуть… Этих трех хватит…» Затем пошла череда шуток, разобрать которые было просто невозможно, их разметало порывами ветра и накрыло дружным хохотом бойцов.
– Привет, Лёш, – поприветствовал я Алексея, командира третьего поста.
– И тебе не хворать, Серый!
– Как дела?
– Теперь, вроде все налаживается.
– В каком смысле?
– Ты идешь, значит, все будет тихо.
– Не понял… что за приколы?
– Не приколы, а примета. Ты у нас как добрая примета. Вестник тишины.
– Слышь, то мозгоправ, то вестник… давай уже нормально говори, а то начну думать, что ты «косить» начинаешь.
– Серег, не кипиши. Все нормально. Ты периметр «А» два раза обходил и здесь тоже третий раз идешь. После тебя полное затишье до следующего обхода. А мозгоправ, потому что ты на четвертом посту периметра «А» так бошки тем двум молодым поправил в прошлый раз, что они до сих пор отдыхать не идут. Их Петрович уже матом скоро загонять начнет. Ни в какую. Ты им там какие волшебные слова сказал?
– Тебе лучше не знать, а то твои орлы падут смертью храбрых от истощения при такой мотивации. Да, и очень сомнительная статистика из двух периодов затишья делать примету. Береженого Бог бережет.
Не из двух, а из четырех… и не говори ничего, чтобы не сглазить.
Смотрю весело Вам, значит, я здесь не нужен. Пошел дальше.
Счастливо!
На последнем перед КПП посту меня встретил Дмитрий, как две капли воды похожий на Алексея, только носовая перегородка у него была немного смещена и щетина погуще и потемнее. А так – братья-близнецы, хоть и не родственники даже. Он протянул мне руку, а на его усталом лице нарисовалась довольная улыбка.
Мы обменялись рукопожатиями. Осмотрев трех дозорных, расположившихся на периметре, спросил:
– Ну как?
– Примета-то работает.
– И ты туда же? Хоть еще пару человек выведи.
– Зачем? Ты уже час на периметре и тишина. А люди в машине в боевой готовности.
– Да ну Вас! – махнул я рукой, перелез через заграждения и пошел по внутренней стороне периметра, ощущая всей спиной четыре одобрительных взгляда.
До смены фронт-зоны оставалось 20 минут, и Александр Иванович послал меня в зал проверить, как себя чувствуют потенциальные шахиды. Входя в зал, я застал Серегу за непривычным для него делом. Он сидел, черкаясь на листе, прикрепленном к планшетке. На левой стороне был столбец с увеличивающимся временем, а на свободном поле разнообразные вычисления.
– Ты гаданиями занялся? Что хочешь предсказать?
– Когда в следующий раз начнет вздрагивать вон тот человек.
– Какой человек? Их тут почти пять сотен.
– А, четвертый сектор, второй ряд седьмое кресло…
– Быстро рассказывай, когда он начал вздрагивать и с какой периодичностью? Это один из шести подозреваемых…Кадр с телефоном.
Серега встрепенулся. Насупился. Напрягся. Потом выдохнул расслаблено.
– Я не знаю, когда это началось. Но при входе в зал я случайно запнулся на собственном шнурке, ну, и ругнулся. Он резко на меня глянул и вздрогнул. Вот я и начал за ним наблюдать. Потом он обмяк минут на 20-30. Потом я начал записывать. Обведенные кружком числа – начинал вздрагивать, обведенные квадратом – расслаблялся.