Станислава Вертинская
Одержимая
30. Бажена. Визуализация.
Наученная опытом встречи с кузнецом, решила не надеяться на собственную память и быстрый результат. Вспомнила, что письменность была придумана не для того, чтобы мучить школьников чистописанием, а для хранения и передачи информации. Ведь и мне гораздо проще будет записывать возникающие идеи, обрывки знаний, систематизировать их и использовать, когда найдется подходящая область применения. А если вдруг внезапно завтра появится возможность вернуться домой, на память обо мне в этом мире останется целая куча полезных идей.
Вот только стала появляться в моей голове одна назойливая мысль: а надо ли мне это возвращение? Тут Анчутка, прирученный домовой и почти прирученный ведьмак. Вряд ли я смогу забрать их с собой. Отмахнулась от этой мысли и вернулась к записям.
Сжимая измазанными в саже пальцами уголек, выводила на куске бересты пункт первый: сделать бумагу. На сколько помню, ничего хитрого в этом не было. Перемолоть древесину или солому, смешать с водой, сварить до однородной массы, добавить что-нибудь, что склеит волокна; раскатать тонкими пластами, просушить. Практических навыков в этом у меня не было. Но я была готова к экспериментам.
Вспомнила о людях своего мира, что любили делать всё крафтовое. Ту же бумагу, например. Раньше считала их людьми странными и предпочитала держаться подальше. Мало ли, что можно ожидать от тех, кто пытается трудным путём сделать то, что уже производится в промышленных масштабах? Сейчас понимала, что они люди умные, дальновидные. А я нет. И чтобы искоренить в себе это несовершенство, собралась заняться варкой бумаги, как только Велизар уйдет в дозор.
Пункт два: чернила для письма или карандаш, если когда-нибудь получится выпросить у кузнеца кусочек графита. Для чернил можно использовать тот же уголь или сажу из печи. Понятно, что и тут вряд ли всё так просто, как мне сейчас кажется. Но ничего не мешает мне хотя бы попробовать. В качестве поставщиков перьев подойдут живущие по соседству куры. Зря я их что ли каждый день кормлю? Или сделать кисточки, как у восточных народов. Связываться с их изобретениями становилось подозрительным, но опыт был полезен, так сразу отказываться не стану.
Пока больше ничего записывать не стала. Зачем мучиться с угольком, если проще будет писать на бумаге? Однако так сразу останавливаться на достигнутом – списке ближайших дел – не стала. Этот мир волшебный, и подход к нему должен быть соответствующий. Магии, как у ведьмаков, у меня нет. Но есть достижения психологии. Последователи теории «попроси желаемое у вселенной, и она всё тебе даст» особенно хвалили визуализацию. Их я тоже считала странными, но пренебрегать даже таким средствами было бы сейчас расточительством.
Поэтому, взяв новый кусок коры, стала рисовать шезлонг. Можно было, конечно, попросить у вселенной что-то более глобальное: дорогой автомобиль или многоразовый телепорт домой. Но автомобиль мне здесь пока ни к чему, его даже заправить нечем, а как сделать телепорт, я совсем не знаю. В визуализацию я может и верю, а в то, что берется всё запрошенное из ниоткуда – нет. Вот найти, кто сделает шезлонг я могу. С него и начнем переписку со вселенной.
Уголёк крошился, но я надеялась, что мои страдания мне зачтутся, и старательно выводила линии. Не так, как когда рисовала для Велизара швабру. Вселенная – не ведьмак, намёки понимает еще хуже. За этим и застал меня вернувшийся к вечеру Велизар.
На этот момент я еще не решила, показывать ли ему мои записи или пока обойдется. А то вдруг снова скажет, что мне мой будущий шезлонг во дворе поставить нельзя? Но он и спрашивать ничего не стал. Посмотрел на меня и ушёл в свою комнату. Я снова склонилась над своим художеством. Рисунок получался не так хорошо, как хотелось бы.
Велизар не стал долго прятаться в своей комнате. Он подошел к столу, где я вела односторонний диалог со вселенной, и протянул стопку листов бумаги – самой настоящей, желтоватой с ровными краями. Первый ответ от вселенной пришел через руки ведьмака.
– Анчутка! Ты почему не сказал, что у вас бумага есть? – не смогла скрыть возмущения. Я ведь его когда об этом спрашивала? А он вид сделал, будто не понял меня.
– Так зачем оно девке сельской? – проворчал Анчутка. – Бумага дорогая, ни к чему на глупости изводить.
– Мне ж для дела! Где это ты видел, чтоб я глупостями занималась?
Бес многозначительно покосился на красный угол. Но я была с ним не согласна. Угол получился хорошим, удобным. А еще видела вчера, когда от кузнеца вернулись, как Велизар сидел на застеленной матрасиком лавке. Судя по всему, он остался доволен. А если подскажу, что под спину подушку можно подложить – ещё и поблагодарит, наверное. Он и сейчас улыбнулся. Видеть его улыбку оказалось приятным.
Перерисовывать шезлонг не стала. Прицепила его на стену за печью – цель и так ясна, а путь к ней всё так же туманен. Но мы прорвемся. Спрятала от Анчутки бумагу до лучших идей.
Через день Велизар снова уехал в дозор. Я снова вышла его проводить и вручила сверток с обедом, ради будущей помощи и в благодарность за бумагу и визит к кузнецу. Казалось милым, когда он вновь на меня оглянулся, и забавным, как смутился от моего встречного взгляда. Это ж так Велизар всю серьезность растеряет. Кто в будущем поверит, что он страшный и ужасный? Я точно нет.
Одновременно с этим я испытывала легкое беспокойство. Сколько ж тут гулей по округе ходит, что у ведьмаков работа не убавляется?
– Так ведь он не только на гулей охотится, – пояснил Анчутка. – Проверить надо все места затаённые, где Бездна в наш мир прорваться может. В села заглянуть: а вдруг где беда приключилась да нечисть бесчинствует? Велика сила ведьмака-охотника. Где простым ведунам не справиться, там ведьмак на помощь придёт.
Успокоившись от слов Анчутки, взялась за домашние дела. А после приступила к пометкам и зарисовкам. Нарисовала садовую лейку и душ. Записала, что первое мыло делали из смеси жира и соды. Как из графитового стержня и деревянной оболочки сделать карандаш и об устройстве шариковой ручки. Записывала всё, что могла вспомнить. На одном из листов даже пометила, что любого встреченного Ньютона вдохновляют на открытия упавшие яблоки, а Менделееву нужно побольше спать.*
Иногда сидела специально и вспоминала. А иногда бросала работу, чтобы записать внезапно пришедшее в голову воспоминание. Идею всё записывать признала одной из моих самых гениальных мыслей.
Домовому нравилось наблюдать, как движется по бумаге кончик пера. Не знаю, понимал ли он то, что я записываю, но смотрел внимательно, с умным видом.
Анчутке сначала ничего не показывала. Да, из простой вредности. Он для меня бумаги пожалел. И про гребень тоже ему припомнила. Однако его виноватый вид меня быстро разжалобил. Думаю, виноватого беса тут никто до этого момента ни разу и не видел. Если я была единственным зрителем подобного чуда, то ради этого показать зарисовки было не жалко.
– А для меня что-то придумать можешь? – спросил вдруг Анчутка.
Вот тут-то я и задумалась: ничего для бесов в моём мире никогда не придумывали.
––
* Упоминаются байки о том, что И.Ньютон открыл закон всемирного тяготения благодаря упавшему ему на голову яблоку, а Д.Менделеев увидел периодическую таблицу химических элементов во сне. На самом деле оба ученых шли к своим открытиям долгие годы.
31. Бажена. Первый в мире чугунок.
От Тихослава вестей не было. Велизар вернулся с дозора, потом снова ушел, а чугунка у меня в руках всё ещё не появилось. Я понимала, что переделать кузнечную печь и подобрать соотношение компонентов в сплаве – дело не одного дня. Но, как и с выращиванием зелени, надеялась на быстрый результат. Подумывала о том, чтобы намекнуть Велизару о пользе его волшебства для нужных мне дел. Я сразу не придала значения словам Тихослава в первую нашу встречу, но кажется успех со шваброй случился именно благодаря магии ведьмака.
– Разве ж ты не видишь, что после дозора Велизар спит дольше обычного? – покачал головой Анчутка. – Не от дальней дороги и не от сражений устаёт он. Магия сил много отнимает. Не каждому, кто с даром рожден, охотником стать под силу. Огонь породить или камни крошить не то же, что хвори заговаривать. Ни к чему силу его попусту растрачивать.
Вообще-то об этой стороне магии я как-то не особо задумывалась. Обычно всё выглядело так, как будто Велизар едва пальцами шевельнул, а уже что-то происходит. В фильмах супер-герои и волшебники, казалось, вообще особо не напрягались. Да и стена вокруг двора без вмешательства Велизара стоит. Но вклад в производство швабры и выращивание зелени я оценила.
Даже снова захотелось поблагодарить Велизара, но он сейчас был в дозоре. Поэтому к его приезду приготовила лапшу – единственное блюдо, к готовке которого допустил меня Анчутка. Велизар лапшу оценил.
Сама я не торопилась опять покинуть надежное, защищенное и стенами, и магией, жилище и навестить кузнеца. Ну, во-первых, зачем человеку мешать работать? Конечно, если он исчезнет на совсем, тогда и спрошу у Велизара позволения дойти до кузни и поскандалить. Но пока была готова ждать. А во-вторых: уж очень хорошо я помнила недружелюбное лицо ведьмака Ярополка, и как он, не стесняясь присутствия Велизара, хотел меня отправить на тот свет. Чтоб я не забывала о том, что в городе меня не ждут, разные ведьмаки каждый день появлялись возле наших ворот. Будто вселенная, услышав мой безмолвный крик о недостаточном количестве знакомых мужчин, решила дать мне возможность выбрать самой, кем из них мне быть сожженной.
– Это что ж, они думают, что я и правда злой дух? – возмутилась я, когда Велизар вернулся. Анчутка ответа на этот вопрос мне не дал. Бес и сам был не рад такому вниманию со стороны ведьмаков к нашему двору.
– Я их о том попросил, – ответил Велизар. – Колдун злой рядом прячется. Приглядывают, как бы беды не случилось.
Об этом воображаемом колдуне, предположительно азиатской внешности, я уже слышала. Кажется, история о восточном купце начинает заходить слишком далеко. Но успокоилась и старалась не обращать внимание на коллег Велизара. Пусть ходят, если им так нравится.
Сам Велизар держать меня взаперти будто больше не собирался. То снова спросит, не надо ли чего в городе. То в лес позовет за ягодами. Правда с прогулкой в лес не сложилось – у Велизара оказалось слишком много дел в городе. Но во время последнего дозора набрал немного лесной клубники сам.
С этих ягод Анчутка лепил пироги. Я, естественно, в процессе не участвовала. Потому, оставив бесу в помощь домового, ушла на задний двор готовить место под шезлонг.
Выданный Анчуткой серп – единственный подходящий для рубки сорняков инструмент в этом доме – оказался тупым. Пока рубила им разросшиеся лопухи, поминала добрым словом всех: от бывших соседей из моего мира до воображаемого колдуна. Зато вспомнила, как один парень, когда-то добивавшийся моего внимания, рассказывал об изготовлении японских катан. Чтоб этот Восток с их изобретениями! Но сейчас именно они должны были сделать мою жизнь лучше.
Метод был прост. Полоска металла складывалась пополам, спрессовывалась кузнечным молотом, потом снова складывалась, образуя новые и новые слои. Чем больше слоёв, тем качественнее лезвие. Кузнецу этот метод изготовления тоже пригодится. Как придет ко мне с чугуном, расскажу. А взамен попрошу набор новых кухонных ножей для Анчутки и что-нибудь рубящее для избавления от сорняков. Наверное, девушка в славянском платье с катаной наперевес против лопухов и крапивы будет смотреться очень необычно. Интересно, что скажет про это Велизар? И есть ли в этом мире ведьмы-охотницы?
– Бажена! – от ворот раздался знакомый громогласный окрик. Вот так: о кузнеце вспомнишь, он и придет.
– Бажена! – повторил он. И я поспешила встретить Тихослава. Как есть: растрепанная, заляпанная зеленым соком растений. Ведьмаки после сражений с гулями точно выглядят лучше. Но гостей мой вид совсем не испугал.
Тихослав пришел не один. С ним был какой-то неизвестный мне мужчина. Руки обоих были заняты металлической посудой разных форм и размеров. Это значит, что идея с выплавкой чугуна удалась. А еще поняла, что зря потребовала себе первый пробный экземпляр. Все чугунные горшочки оказались не такими ровными и красивыми, как блестящие литые кастрюльки на полке в магазине.
– Здравствуй, Бажена, – расплылся кузнец в добродушной улыбке, как увидел меня. И указал на своего спутника. – Ты уж не серчай. Чтоб с заданием твоим справиться, пришлось гончара позвать. Где ж кузнецу-то с посудой справиться?
Мужчина, представленный как гончар, кивнул головой, приветствуя меня. Я ответила ему тем же. И с тоской посмотрела на шедевры их совместного творчества.
– Знаю, что обещал первый чугунок снести тебе. Да не так скоро они получились, – продолжал кузнец. – Принесли, всё, что вышло. Но всё ж прими тот, что мы сочли для готовки годным.
Гончар протянул мне увесистый мешок. В нём и правда оказался вполне приличный чугунок. Пусть и не хромовая кастрюлька, но и не то унылое подобие посуды, которое сжимал в руках Тихослав. По краю неизменный отпугивающий злых духов узор. Это для того, чтоб бес из него кашей полакомиться не смог? Так ведь он её сам и будет готовить.
– Отлично! – похвалила я обоих мастеров. – Это то, что нужно. Вы быстро с задачей справились! – добавила каплю лести. Похвалу все любят.
– Опробовать бы, – неуверенно вставил гончар.
– Так пойдём, опробуем, – согласилась я и повернулась к избе.
– Так там же бес, – испуганно сказал Тихослав.
Я, иномирянка, никогда бесов прежде не видевшая, Анчутку не испугалась. А тут зайти в избу не смеют, если там нечисть обитает? Тихослав, как приличный кузнец, был мужчиной крупным. И тоже Анчутку боится? Да он же одной левой такую мелочь, как наш бес, отправит в нокаут! Вот я даже не знаю теперь: не врал ли Анчутка о вреде бесов, или просто люди тут такие несмелые?
– Ну и что? Не съест же он вас, – и зашла в избу, некультурно оставив гостей во дворе. Пусть ждут на улице, если хотят.
Однако ждать во дворе они не стали, вошли внутрь и теперь с любопытством оглядывались. С опаской покосились на беса. С интересом осматривали нетипичный красный угол.
Анчутка снова попытался исчезнуть, завидев нежданных гостей.
– А ну стой! – прикрикнула на него. – Если сейчас исчезнешь, я готовить стану, а ты посуду мыть.
Не знаю, какая из этих двух угроз подействовала больше, но исчезать Анчутка не стал. Что об этом подумали наши гости, можно было только догадываться.
– Как чудно́ у вас тут, – пробормотал Тихослав.
Я не ответила. Потому что Анчутку я остановила не просто так. Он у нас за главного повара, ему чугунок и испытывать.
– Вот. Новый чудо-горшочек, что жара огня не боится, – и в воде не тонет, хотелось добавить по инерции. Но удалось смолчать.
Анчутка чугунок принял. Под разочарованный вздох кузнеца и гончара, бес не испугался защитных рисунков, а залил в чугунок воду и сунул его в печь. Как уже было известно, кипячение воды для глиняной посуды было самой сложной задачей, а для нас – самым быстрым способом проверить пригодность посуды.
Вскоре мужчины стали заглядывать в печь. Любопытство оказалось сильнее страха перед бесом, и они не обращали внимание на то, что Анчутка стоит всего в шаге от них и тоже смотрит в печь. Я же села на одну из застеленных лавок в красном углу. Отсюда смотреть в печь было удобнее. Рядом из-за подушки выглядывал домовой.
Вскоре вода в чугунке закипела. Бес подтащил его ухватом к самому краю, но вытаскивать пока не стал, чтоб сберечь горячую воду. Первое испытание чугунок прошёл.
– А не будет ли пригорать пища в такой посуде? – неуверенно спросил гончар.
– К любой посуде приспособиться надо, – сказала я с важным видом. И в моем мире к некоторым кастрюлям и сковородам нужен был отдельный подход. Что уж говорить о местных ограниченных возможностях.
– Ты и к печи-то приспособиться никак не можешь, – тихо проворчал Анчутка. Но его все услышали и обернулись ко мне.
Вот же бес! Всё подставить меня пытается! Но я уже давно поняла, что на беса обижаться смысла нет. Он может и не со зла болтает, а по врожденной черте характера. И вообще! Я уже два раза суп варила. Вполне успешно, бес оба раза его с аппетитом уплетал. Ради сохранения собственной репутации не могла не возразить:
– Мне этого и не нужно, – я создана для любви, хотелось процитировать одну мою старую знакомую. Но сказала: – Мне и других дел хватает. А я тут ещё кое-что об изделиях из стали вспомнила, – переключила внимание мужчин на гораздо более интересное и полезное дело, чем спор с бесом.
– Так мы ж хотели чугунков в торжкам наделать, – возразил Тихослав, выслушав мой рассказ о японском методе изготовления оружия и мои пожелания к набору ножей.
– Так после торжков, – согласилась я. Денежки с продажи чугунков мне тоже нужны. Хотя ножи я тоже хотела и желательно побыстрее, но Тихослав был прав – всего сразу не успеть. Или мне надо нанимать целую бригаду кузнецов. Однако опыт с чугунком показал, что эффективнее иметь команду разных специалистов, а не водить дружбу с единственным мастером.
Тихослав и гончар засобирались уходить. Собрали в мешок все неудачные образцы на переплавку. Но я вдруг вспомнила, что кроме передачи мне образца, был у нас еще один договор с кузнецом – о части прибыли с продаж. К тому же он сам сказал, что скоро торжки.
– А что о части прибыли за идею? – напомнила я. Потому как Тихослав точно собирался о ней забыть.
– И так столько материала перевел. Столько сил и времени потратил, чтоб чугунок для тебя сделать, – стал оправдываться Тихослав. Гончар кивнул, соглашаясь с доводами подельника.
– А сколько получишь, когда продавать чугунки станешь? – я уперла руки в бока и приготовилась к скандалу. Я же простодушно рассказала ему секрет японских катан, надеясь на долговременное сотрудничество. А меня кинуть хотят уже после первого же чугунка?
– Это если их кто брать захочет, – не сдавался кузнец. – Они ж дороже глиняных горшочков выйдут.
Однако к торжкам Тихослав уже готовился. Значит в продаже чугуна сомнений у него нет.
Доказывать свою правоту и взывать к совести ушлого кузнеца я не хотела. Поэтому зашла с козырей. Даже двух.
– Обманешь, всё Велизару расскажу! И беса к тебе в кузню отправлю!
Анчутка тут же отступил в угол, выпучил глаза и замахал руками, мол, он тут ни при чем. Из-за подушки с воинственным видом вышел домовой. Моя прелесть: такой малыш, а готов встать на защиту правды.
Угроза подействовала. Тихослав сердито засопел. Гончар переводил взгляд с меня на него, но не вмешивался – в договоре о сотрудничестве принимал участие впервые.
– Ладно. Сколько ты хочешь?
– Одну десятую от стоимости, – заявила я.
– Да это ж грабёж! – пришла очередь Тихослава возмущаться несправедливости. Ну а что я сделаю? Жизнь такая, и мы такие.
Тихослав принялся торговаться. Гончар его в том поддерживал, рассказывая о том, с какими сложностями им пришлось столкнуться. В принципе, я была с ними согласна. Не задумай Тихослав обмануть меня, не стала бы так нагло требовать десятину. Всё-таки идея была не моя. Если бы об авторском праве тут кто-то знал, меня бы и слушать никто не стал, а обогатился бы воображаемый восточный колдун.
Сторговавшись до одного процента, разошлись. Вернее, кузне и гончар ушли, а мне никуда уходить не надо. Кажется, все остались довольны встречей. Я уж точно.
32. Бажена. Прогулка до реки
Сидеть и спокойно ждать торжков я конечно же не собиралась. Первым делом взялась чертить набор ножей, раз уж о них зашла речь. Запоздало вспомнила, что не спросила у кузнеца графит для карандашей. Но в случае с ножами обойдусь и пером. В конце концов, как их делать, тут прекрасно знают. Моё же дело запросить дизайнерскую форму, эргономичную ручку и размеры под разные задачи. Как говорится: без проекта нет объекта. Значит задание для кузнеца я должна обрисовать четко и во всех подробностях во избежание разногласий.
Трудности начались с первого же рисунка. Привычных мне мер длины тут не знали. Анчутка подсказал, что измеряют тут все в локтях и ладонях. Вещи покрупнее – в саженях. Я представила свою ладонь и ладонь кузнеца. С таким обозначением размеров мы точно к общему знаменателю не придем. Если нож для чистки овощей длиной в пол ладони кузнеца или моей значения не имеет, то в будущем для более сложных измерений такая система не пройдет. Решила рисовать ножи в натуральную величину. А на краю листа начертила линейку – так сказать, для будущих свершений. Ну и пусть, нет никаких гарантий, что она совпадает с линейками моего мира. Главное же, чтоб мы – я и люди, что будут воплощать в жизнь мои идеи – понимали, чего я хочу.
Пока рисовала следующее задание для кузнеца, думала о Велизаре. Даже так, отсутствуя, он мне очень помог. Одно то, что я могу использовать его имя для устрашения неверных, было очень кстати. Снова задумалась о том, чем бы могла его отблагодарить.
Суп-лапша уже был. У нас в мире для задабривания мужчин особенно рекомендовали котлеты и борщ. Для котлет у меня не было мясорубки – сделала пометку, что надо начертить этот во всех смыслах полезный агрегат. Благо, что её устройство знакомо мне еще с детства. Для борща не было картошки. Картошка была в Америке у индейцев. Хотела было накидать примерную карту расположения этих далеких мест, но остановила себя – ничего о географии этого мира я еще не знала. Где гарантия, что он не отличается от нашего? Куда быстрее сварить суп без этого заморского овоща.
Вернулась к ножам, заодно рядом нарисовала вилку. Ну а вдруг их тоже еще нет? Так хоть Тихослав знать будет, что мне надо. Едва закончила свой шедевр, вернулся Велизар. Он снова весь день пропадал в городе. Сказала бы, что от меня прятался, но мы вроде в последние дни ладили.
Вот и сейчас он подошёл ко мне и вдруг сказал:
– Пойдем. Свожу тебя к реке или в лес по грибы.
С его хмурым видом «в лес по грибы» звучало устрашающе. К тому же время шло к вечеру. Но я-то уже знала, что внутри Велизар очень даже мягкий и пушистый. А хмурый вид, наверное, держал для устрашения нечисти.
Смена обстановки была очень даже кстати. Если повезет, увижу наконец, как правильно в реке стирать одежду. Да и просто осмотреться не помешает. Не вечно же мне взаперти сидеть!
Ехать до леса Велизар предлагал на коне. В голову закралась мысль, что он решил меня вернуть в Березняки, откуда Бажена родом. А вдруг Тихослав ему на меня наябедничал? От кузнеца такого ожидать я могла. А от Велизара – нет. Поэтому смело протянула ему руку и позволила усадить себя в седло. Велизар сел, как и в прошлый раз, позади меня. И мы отправились в путь.
В прошлый и единственный раз я полдня просидела в седле с Велизаром. Но сейчас было всё по-другому. Нет, было так же неудобно, и казалось, что я вот-вот свалюсь вниз. Но появились и другие детали, которых тогда я совсем не замечала.
Например, ощущала спиной тепло его тела. Слышала над ухом тихое дыхание. Руки, которыми он обхватил меня с обеих сторон и держал поводья, казались теперь слишком близкими. А от голоса, которым он время от времени давал команды коню, по спине пробегали мурашки. Внезапно поняла, зачем он в тот раз просил сидеть смирно.
Чтобы отвлечься от этих мыслей, старательно осматривалась вокруг. Увидела и реку, огибающую город. Она петляла среди полей и терялась за густым лесом. Пожалуй, ходить со стиркой до неё было далековато. Мне бы не понравилось. В полях паслись коровы и овцы. Дорожка, по которой резво бежал конь Велизара, вела к далёкому лесу. А я всё не могла не думать, о прижимавшемся ко мне ведьмаке.
Когда Велизар остановился у лесочка, с облегчением выдохнула. Конечно, с ведьмаком мы уже почти сроднились – как никак столько живем вместе. Но к резким переменам в наших с ним отношениях я была не готова. Вернее, не была готова к тому, что его близость так скоро начнет меня волновать.
На моё счастье, Велизар об этом совсем не думал. Он помог мне спуститься на землю и первым пошел вглубь леса. Я поспешила за ним – оставаться рядом с огромным богатырским конём казалось опасным. Хотя самого коня гораздо больше, чем я, интересовала свежая травка под ногами.
Как приличный житель мегаполиса, о грибах я знала крайне мало. Но внезапно попавшийся под ногами белый гриб узнала сразу. Лес был нехоженый – жители города, видимо, редко бывали здесь. Грибов было много. Попадались и подберезовики, и благородные белые. Большие и совсем маленькие, еще даже как следует не расправившие по сторонам шляпки. Я срывала их и бросала в корзинку, которую нёс в руках Велизар. Вскоре так поддалась древнему азарту грибника, что не замечала ничего вокруг. И конечно вляпалась лицом в паутину.
Паутина… А значит на ней мог быть паук, который сидит сейчас где-то на мне.
Я взвизгнула и стала руками смахивать с себя и паутину, и её хозяина. Отскочила назад, повернулась и увидела перед собой еще одну тонкую липкую сеть.
– Ты чего? – тут же подошёл ко мне Велизар.
– Пауков боюсь, – призналась я.
– Сельская девка, а сама будто боярыня, – проворчал Велизар.
Но дальше шёл рядом и каждый раз, когда перед нами оказывалась новая растянутая между деревьями паутина, смахивал её. Конечно, Велизар уже защищал меня и от страшного воображаемого колдуна, и от невзлюбившего с первой же встречи Ярополка, даже от нежеланной свадьбы уберег, но такая мелочь, казалось, была намного значительнее всех этих дел. Я смущенно улыбнулась и опустила взгляд к земле. Правы были и Анчутка, и тётка Агафья – за такого человека, как Велизар, стоит держаться.
Вскоре грибов набралась полная корзинка. Велизар закрепил на ней плетеную крышку и прицепил к седлу. И, кажется, засобирался домой. День еще не закончился, хотя солнце склонилось к западу. Потому я напомнила:
– Ты еще реку обещал показать.
Велизар посмотрел на меня и, как обычно, ничего не ответил, но пошёл вдоль леса в сторону, где должен быть обещанный водоём.
– Далеко ли река? – спросила я. Молчание становилось некомфортным. Я уже привыкла, что Велизар немногословен, но сама молчать не могла.
– В двух верстах, – как обычного коротко ответил мой спутник и снова замолчал.
Попыталась перевести местную меру длины в метры, но чему точно равна верста так и не вспомнила. Ладно, если Велизар предложил идти пешком, значит не так уж далеко. Вскоре и правда показался край излучины реки. Берег здесь оказался высоким и обрывистым. Мы подошли к спускавшейся к самой реке лощине. Велизар снова оставил коня ждать нас на самом краю заросшей тонкими березками низины и стал спускаться вниз.
– Не убежит конь твой? – спросила я и оглянулась. Конь снова послушно жевал травку и никуда уходить не собирался.
– Приучен он ждать, пока я с работой своей управлюсь, – ответил Велизар.
– А как зовут его? – уточнила на всякий случай. А то я всё конь да конь.
– Буран.
– Можно я буду звать его Бурушкой? – я улыбнулась, вспомнила известный мультик*.
Велизар только посмотрел на меня, но ничего не сказал. Решила, что можно.
Возле самой реки воздух был свежим и влажным. Захотелось окунуться в прохладной воде. Останавливало меня, естественно, отсутствие хоть каких-то купальных принадлежностей. И берег здесь был илистым и заросшим высокой жесткой травой. Пробираться к воде по такому не очень приятно.
– Если хочешь, наберу тебе воды умыться, – предложил Велизар. Я отказалась. Его забота была приятна, но пара горстей воды не стоила возможных жертв.
Мы потоптались немного и пошли назад.
Как выбрались из лощины, Велизар снова засобирался домой.
– А на закат посмотреть? – я снова его остановила. Место было красивым – высокий берег, вода внизу, медленно опускающееся к горизонту солнце. Раз уж удалось выбраться на природу, надо пройти положенную культурную программу до конца.
– Чего на него смотреть? – буркнул Велизар. Но от коня отошёл.
– Красиво же, – и села на землю у края берега. Похлопала рукой возле себя и добавила: – А когда смотришь на закат с кем-то вместе, он становится еще красивее. Садись.
Велизар послушно сел и стал смотреть вместе со мной на солнце. Закат и правда был красивым. Он окрашивал воды реки алым, а темнеющий лес на другом берегу добавлял контраста ярким краскам. Я часто смотрела на закат из нашего двора. Потому что других зрелищ у меня не было. А там, в прежней жизни в городе и вовсе его не замечала. Казалось, его и не было в моём мире. Только начинало темнеть, зажигались фонари и яркие витрины магазинов. Красота природы оставалась где-то там, за пределами жизни города. Мы обращали внимание на восход и заход солнца лишь во время редких выездов к морю или на природу в пригород.
Хотелось многозначительно сказать Велизару, как важно иногда остановиться и посмотреть на красоту вокруг себя. Мысль была прочитана в интернете, мне не принадлежала, но точно отражала потребность любого жителя мегаполиса в единении с природой. Я промолчала, потому что здесь эта мысль не казалась такой актуальной. А добавить к ней что-нибудь вроде «там, где я жила раньше, говорят…» не выйдет. Потому что в маленьком селе о таком не то, что не говорят, а даже и не задумываются.
– Скоро темно станет. Пойдем, – Велизар первым поднялся с земли, когда диск солнца только начал скрываться за верхушками деревьев.
– Подожди, еще немного, – я схватила его за руку и не дала уйти. Это был самый красивый момент в закате. Нельзя его упустить.
Велизар не стал стряхивать мою руку. Но едва солнце скрылось, поднял с земли и повел к коню. И правда, быстро темнело. А нам еще до города столько ехать. К несчастью, у Бурушки, как и у любого другого приличного коня, глаза подобно фарам не зажигались. Я даже немного почувствовала себя виноватой, что мы так задержались.
– Спасибо, – тихо сказала я, когда мы с Велизаром снова оказались в одном седле и направились к дому. Он не ответил, поэтому я добавила: – И за прогулку, и за закат.
Тусклые огни древнего города едва показались вдали, а было уже темно. Я уже привыкла ложиться спать с закатом и вставать с петухами. Ровный шаг богатырского коня убаюкивал. Чувствовала, что засыпаю. И хотя старалась держаться, глаза слипались.
Велизар тоже заметил это и обхватил меня за талию одной рукой, плотнее прижимая к себе. Хотела было возмутиться, что ничего я не сплю и спать до самого дома не собираюсь. Но передумала. Его объятие было надежным – я точно знала, что не вывалюсь из седла что бы ни случилось. Сквозь дрёму улыбнулась и положила голову ему на плечо.
Утром меня разбудил крик петуха. Я резко открыла глаза и посмотрела в потолок. Потолок был мне незнаком. И подо мной не ставшая родной печь или лавка горницы, а вполне широкая, хоть и жёсткая кровать. Что это за место и как я тут оказалась, совсем не помнила.