Такаббир Эль Кебади
Трон Знания. Книга 2
Перед защитным участком волновалась толпа. Не понимая, зачем их собрали, горожане смотрели то на защитников, то на Эша и Урбиса. Слушая командира, староста мрачнел. Пару раз пытался возразить, Эш обрывал его нетерпеливым жестом и продолжал говорить.
Из-за угла дома показался автомобиль и бегущий перед ним зверь с красными глазами. Толпа раскололась, уступая дорогу.
Затормозив возле башни, Адэр выбрался из машины. Стражи взяли его в кольцо и, соприкасаясь плечами, сопроводили к лестнице, где, в стороне от многотысячного сборища, стояли Крикс, Малика и Вилар.
– Урбис и Эш отказались со мной говорить, – тихо сказал Крикс.
– Какого чёрта ты здесь делаешь? – прошептал Адэр Малике. – Забирай стражей и живо отсюда!
– Пока я рядом с вами…
– Крикс! Уведи её!
Малика выдернула локоть из руки главного стража:
– Они знают, что Великий за вас отомстит. Но с Великим можно воевать. С морунами воевать невозможно.
– Крикс, отвечаешь за неё головой! – приказал Адэр и, придерживая Парня за ошейник, поднялся на лестницу.
Внимание привлёк флаг над дверью. Что-то не так… Что не так? Как и прежде, он был прикреплён к флагштоку неправильно, широкой стороной. Чайка! Теперь она взмывала в небо.
Похлопав Парня по спине, Адэр повернулся лицом к людям. Защитники Лайдары стояли на площади ровными рядами и походили на серый монолит. Справа скучился ветонский Совет в полном составе. Всё остальное пространство занимали собравшиеся горожане. Такую толпу последний раз Адэр видел в Градмире, в день своего рождения. Но та толпа веселилась, шумела, а эта пронзала его насквозь острыми взглядами.
К лестнице промаршировал Эш. Кивнул Адэру и повернулся к ветонам:
– Я впервые ошибся. По Закону Лайдары командир, допустивший ошибку, не может стоять на защите города.
Народ зашумел: «Это самооговор! Тебя убирают! Эш! Мы с тобой!»
Командир вскинул руку:
– Среди защитников оказался человек более проницательный, чем я. Несколько дней назад при свидетелях я сказал ему, что если он окажется прав, то займёт моё место. Имя нового командира защитников Лайдары – Кангушар.
Герцог шагнул из строя, промаршировал вдоль шеренги, приблизился к Эшу и встал спиной к башне. Адэр едва не скорчил недовольную гримасу: не видеть выражения лиц герцога и командира в столь важную в их жизни минуту – большое упущение. Словно услышав его мысли, Эш в полной тишине обошёл Кангушара и обернулся. Для отставного командира происходящее было тяжёлым испытанием, и как бы он ни пытался держать себя в руках, тусклый взгляд и досада в уголках губ выдавали душевную боль.
Эш расстегнул ворот дымчатой, как склоны гор, рубашки, снял с шеи серебряную цепь с малахитовым ключом:
– Передаю тебе ключ от Ворот Славы. – Надел цепь на Кангушара. – Храни его, как я. – И преклонил колено перед новым командиром.
Вслед за ним опустились защитники. Над площадью пролетел многоголосый крик:
– Кангушар – хранитель ключа!
Защитники поднялись как по команде. Эш занял место в первом ряду. Новоиспечённый командир не двигался. Люди не сводили с него глаз.
Казалось, что сейчас прозвучит приказ расходиться, но Кангушар повернулся к Адэру лицом. Командир молчал, за него говорили подрагивающие пальцы. Чрезмерное волнение Кангушара было объяснимо: вряд ли когда-нибудь столь высокую должность занимали молодые люди.
Адэр рассматривал герцога, который увидел в немытом, нечёсаном бродяге человека, отнёсся к нему с уважением, когда остальные втаптывали честь и достоинство пленника в грязь. В голове застучало барабанной дробью: «Ритуал… ритуал…» Кангушар явно чего-то ждёт. Слóва? Взгляда? Жеста? Какой же у них ритуал? Вдруг перед внутренним взором возник фолиант в потёртой кожаной обложке. Какое откровение он читал, вдыхая аромат торжественной тишины? Такой тишины, как в гроте…
Адэр сошёл с лестницы. Кангушар сделал три шага назад.
– Опусти глаза и посмотри на звёзды, – произнёс Адэр на языке ветонов. – Преклони колено и дотянись до звезды.
Кангушар преклонил колено, прижал одну руку к груди, другую опустил на гранитную площадь. Вскинув голову, Адэр наблюдал, как друг за другом на колени встают защитники, члены ветонского Совета и рядовые горожане.
– Повинуюсь слову и взгляду! – проорал Кангушар.
Над площадью пронёсся крик из тысяч глоток:
– Повинуюсь слову и взгляду!
Не успело утихнуть эхо, как вновь раздался голос Кангушара:
– Опусти глаза и посмотри на звёзды. Преклони колено и дотянись до звезды.
Адэр встал на колено, приложил одну ладонь к сердцу, другую прижал к гранитной плите и ощутил, как из площади в сердце перетекает прохлада камней, а вместе с ней перетекает вера в себя. Волшебство…
– Плечо к плечу, спина к спине. Да будет так всегда! – крикнул Кангушар и, глядя Адэру в глаза, прошептал: – Когда появится законный король, наша клятва утратит силу.
Адэр встал в полный рост. Вслед за ним поднялись все остальные. Хмурые взгляды людей были прикованы к Кангушару. Неужели ветоны не знали, что он принесёт клятву верности чужеземному правителю? Не знали… Ещё одно подтверждение тому, что командир защитников обладает безграничной и непререкаемой властью.
Адэр обменялся с Кангушаром рукопожатием. Подойдя к Эшу, стиснул широкую ладонь. Кивком ответил на поклоны членов Совета и взошёл на лестницу.
– Мой народ! – произнёс он на языке ветонов. – И не убоюсь повторить снова: мой народ! Ибо с этой минуты вы – мои братья и сёстры. Годы распада остались позади, мёртвый сезон закончился. Мы с вами стоим у начала великой дороги, которая приведёт нас к единству страны. Запомните этот день. Пройдёт время, и вы дадите ему имя. Этот день будет самым светлым праздником всех поколений. Стоя перед вами, клянусь вести страну к процветанию и благополучию и не сворачивать с намеченного пути.
***
Он сидел на лестнице особняка и, жмурясь от солнца, наблюдал, как стражи грузят в багажники сумки, корзины с провизией и рюкзаки. Стоя в стороне, новый командир защитников и староста ветонского Совета давали последние наставления Эшу – Адэр в последнюю минуту пригласил его с собой в замок.
Вскоре явился Крикс:
– Насчёт машины для стражей я договорился. Сейчас подъедет. Уверены, что не хотите взять моих ребят?
– Не хочу.
– Драго, карту! – крикнул Крикс. Через пару секунд разложил карту на ступенях. Провёл пальцем по серому пятну резервации, пересёк границу и заскользил по тонкой линии. – Вот хорошая дорога. Проходит через земли общины тезов. Остановитесь на ночлег в Зурбуне. Этот город чем-то напоминает тезарские города. Потом всё время вдоль побережья. Дорога хуже, зато до замка рукой подать.
– Ты был в Зурбуне?
– Проезжал мимо. Я решил начать проверку с резервации. К тезам съезжу позже.
– Через пять дней я созываю Совет. Успеешь?
– Приложу все силы, – кивнул Крикс и направился к стражам.
Из дома напротив вышла Малика. Адэр подозвал её.
Она села на прогретые солнцем ступени и, пряча улыбку, низко опустила голову.
– Довольна?
– Да, мой правитель. Теперь вы не сможете отказаться от народа, который присягнул вам в верности.
– Неужели?
– Вы потеряете лицо, мой правитель.
– И ты решила, что теперь свободна от своих обещаний?
– А разве нет?
– Я тебя ещё не простил.
Малика посмотрела исподлобья:
– Мне уже не нужно ваше прощение. Мы квиты.
– Скажи, неужели этот народ – народ, который тебя ненавидит, – тебе дороже твоей чести?
– Вы рисковали своей честью. О моей чести не стоит беспокоиться, – сказала она и поспешила к вышедшему из дома Вилару.
Часть шестая
~ 1 ~
Небо – все предыдущие дни яркое и чистое – на прощание затянулось тучами. На обочинах гладкой как шёлк дороги пестрил лес, и даже пасмурная погода не могла притушить его разноцветье. Вилару хотелось вдавить педаль газа в пол и понестись на максимальной скорости, но он сдерживал себя, поглядывая в зеркало заднего вида на машину непонятно какого года выпуска и непонятно какой модели. Где Крикс её откопал? И как в ней поместились пятеро стражей?
Малика сидела сзади, вжимаясь в дверцу. Бледная, осунувшаяся. Перед отъездом из города Вилару не удалось поговорить с ней. Где она была ночью? Однозначно не с Адэром, иначе на площадь они пришли бы вместе. Боится, что Адэр не простит её? Уже простил, раз спит, уложив голову ей на колени. Или она до сих пор переживает о ветонах? Зря! Правитель уехал из Лайдары победителем. Гражданская война теперь не в его интересах.
Автомобиль качнуло: на полу между креслами заворочался Парень. За последние дни он сильно вырос и уже не походил на щенка: холка до середины бедра взрослого человека, голова размером с тыкву, глаза то ярко-красные, то рубиновые, как кровь. Одним словом – зверь.
Вилар покосился на Эша. Поигрывая желваками, отставной командир неотрывно смотрел на дорогу. Его тревога понятна – правитель не сказал ему, зачем он едет в замок.
После полудня автомобили полетели в гору и, миновав пик подъёма, начали спуск. Эш посерел. Ещё бы! Ветонский лес остался позади, впереди дымилась жёлтой пылью бескрайняя пустошь.
– Ты никогда не покидал резервацию? – спросил Адэр, закрывая лицо согнутой в локте рукой.
Удивительный человек! Вилар только недавно подметил способность друга определять настроение людей, даже не глядя на них.
– Никогда, – ответил Эш тихо.
Вечером путники остановились в постоялом дворе. Приняли душ на заднем дворике, ночь проворочались на узких кроватях, позавтракали тем, что взяли с собой, и вновь засобирались в дорогу.
Адэр разложил на капоте автомобиля карту:
– Поедем через Зурбун.
– Мне в другую сторону, – сказал Вилар. – Надо уладить кое-какие дела.
– Через четыре дня Совет.
– Успею. Возьмёшь двух стражей?
– Одного, – покачал головой Адэр. – Малике сзади будет тесно.
Сложив карту, посмотрел на Ютала. Страж подпирал спиной забор, прижимая к груди руку в фиксирующей повязке.
– Болит рука?
Ютал выпрямился:
– Совсем не болит, мой правитель.
Адэр обратился к Вилару:
– Завезёшь его в клинику маркиза Ларе. – Посмотрел на стражей, играющих с Парнем. – Лайс!
От компании отделился бывший цирковой гимнаст.
– Едешь со мной.
Лайс переложил рюкзак в багажник автомобиля охраны и юркнул на заднее сиденье. Вилар попрощался с Адэром и направился к старенькой машине, подаренной ветонами.
– Маркиз Бархат!
Он обернулся.
Малика торопливо приблизилась:
– Можно мне с вами?
– Даже не знаю…
– Возьмите меня. Пожалуйста!
– Что случилось?
– Ничего, – произнесла она с непонятным волнением. – Ничего не случилось. Хочу посмотреть, как делают дорогу.
Вилар взглянул на сидящего за рулём Адэра:
– Он тебя обидел?
– Нет. Нет!
– Я закончил проверку участков, – сказал Вилар, понизив голос. – Сейчас я еду к детям.
– К каким детям?
– Я тебе говорил: два мальчика и девочка. Ты думала, что я шутил? Я не шутил. И буду очень рад, если мы поедем к ним вместе.
– Нет, без меня…
– Мы ничего им не скажем, Малика. Пока не скажем.
Она попятилась:
– И не надо. Не надо…
– Познакомимся с детьми поближе. Они должны к нам привыкнуть.
– Не сейчас. Потом. – Шагнув вперёд, Малика сжала Вилару руку. – Возвращайтесь быстрей.
Он долго стоял, глядя, как оседает пыль, поднятая колёсами автомобиля охраны. Зря Малика волнуется. Адэр уже простил, раз усадил её рядом.
***
Эш походил на утёс: такой же мрачный и надменный. За несколько часов он не сказал ни слова. За него говорили желваки, не прекращающие перекатываться на скулах, и побелевшие, плотно сомкнутые губы. Его мысли выдавал запах досады и злости. Эта смесь билась Адэру в спину и заставляла то и дело прокручивать в голове события последних дней.
Не выдержав, Адэр остановил машину:
– Малика, Лайс! Погуляйте с Парнем. – Дождался, когда хлопнут дверцы, и развернулся к Эшу. – Если бы не Кангушар, ты бы не принёс мне клятву верности.
– Я принёс вам клятву верности, – сказал Эш, наблюдая, как Парень носится вокруг Малики.
– Ты ждёшь законного короля? – спросил Адэр.
Эш криво усмехнулся:
– Да, жду.
– Ты сидел в скорлупе и даже не интересовался, какой страной твой король будет править. Я решил тебе показать. Я хочу, чтобы ты понял: если не изменить страну сейчас, твой законный король будет править всего лишь княжеством Лайдара.
Адэр опустил стекло и позвал Малику и стража.
Ближе к вечеру машина выехала на дорогу, выложенную гранитной брусчаткой. Потянулись селения общины тезов: более-менее чистые улицы; ухоженные палисадники; дома из песчаника; на крышах флаги Порубежья, прикреплённые к древку по всем правилам. Завидев автомобиль, селяне кланялись, будто догадывались, кто в нём сидит.
На закате вдали появились огни большого города. Через час машина покатила по улицам Зурбуна. Уличные фонари на кованых столбах давали достаточно света, чтобы рассмотреть старинные каменные дома, овальные площади с фонтанами. За окнами проплыло солидное двухэтажное здание; возле входа два флага: Тезара и Порубежья. Вероятнее всего, ратуша. Рядом с ней возвышалась гостиница «Тез».
Приоткрыв окно, Адэр с жадностью ловил обрывки фраз на родном языке. В душе появилась гордость за свою нацию. Даже в этом забытом Богом мире есть люди, которые смогли сохранить частичку далёкой родины – светлой, доброй, тёплой. И в то же время Адэр не хотел, чтобы его узнали. Боялся в фойе престижной гостиницы встретить соотечественника. Неподобающий для правителя костюм и внешний вид попутчиков заставляли Адэра кружить по городу в поисках неприметного постоялого двора.
Проплывающие за окном картины уныло сообщили, что центр Зурбуна и элитные кварталы остались позади – улочки сжались, дома сплющились, фонари горели через один, редкие прохожие шли семимильными шагами, словно их кто-то преследовал.
Автомобиль миновал тёмную площадь, проехал через перекрёсток и затормозил перед ветхим двухэтажным зданием с вывеской: «Приют желаний». Лайс скрылся за облезлой дверью. Прошла минута, две… Адэр уже хотел выйти из машины, как внимание привлекла парочка в длинных плащах. На головах капюшоны. Верхнюю часть лиц скрывали маски. Парочка торопливо перешла дорогу и юркнула в «Приют».
Адэр поймал на себе озадаченный взгляд Малики. Боковым зрением заметил ещё одного человека в плаще. Он вынырнул из тёмного переулка и вбежал в гостиницу.
К дому подошла шумная компания молодых людей – плащи перекинуты через плечи, маски сдвинуты на затылки. Юноши постояли на лестнице, посмеялись, надели плащи, закрыли масками лица и вошли внутрь.
– Я заночую в машине, – подал голос Эш.
– С чего вдруг? – спросил Адэр.
– Здесь ещё не знают, что вы отменили Указ Могана. Не хочу рисковать.
Адэр усмехнулся. Рисковать? Чем? Где? На этом островке доброжелательности и спокойствия?
Посмотрел на отражение отставного командира в зеркале заднего вида:
– Думаешь, в тебе признают ветона?
– Уверен. И буду честен: от отмены Указа нам ни холодно, ни жарко. Не знаю, что должно произойти, чтобы ветоны решились выйти из резервации.
– Людей много погибло?
– Достаточно. Особенно в первые годы. Мы ведь, дураки, не сразу сообразили, что значит «вне закона».
Наконец вернулся Лайс. Усевшись сзади, произнёс:
– Надо искать другую гостиницу. Там везде ваши портреты. И хозяин сказал, что сегодня у них будет шумно.
– Осенний бал-маскарад, – хмыкнул Адэр.
– Торги.
– Торги?
– А ещё хозяин сказал, что места в обеденном зале проданы, и вам придётся ужинать в своей комнате.
Адэр побарабанил пальцами по рулю. Горожане, все без исключения, знают его в лицо, если даже в обшмыганной забегаловке висят его портреты. От Зурбуна и до замка селений больше нет, и нет желания ехать по пустоши ночью.
– Узнай, где можно купить плащи и маски, – велел Адэр стражу.
– Этим добром весь диван завален. Хозяин продаёт или сдаёт их – не знаю.
Адэр протянул ему деньги:
– Эшу и мне.
Немного погодя автомобиль поехал в обратном направлении, вновь миновал перекрёсток и свернул на тёмную площадь. Свет фар упёрся в заброшенное строение. Дверь с медной ручкой-крендельком и окна заколочены досками. Гребень крыши исполнен в виде какой-то птицы. Адэр выключил фары, машину обступил полумрак.
Стоя возле открытого багажника, Эш сменил форму защитника на одежду рядового горожанина и спрятал кинжал в сапог. Застёгивая плащ, Адэр настороженно наблюдал за Маликой. Она стояла на коленях перед постройкой и шарила ладонями по брусчатке. Парень обнюхивал ручку-кренделёк.
– Что потеряла? – спросил Адэр и, не дожидаясь ответа, приказал: – Лайс! Помоги ей найти.
Страж направил луч фонаря на гранит. Малика не искала – она гладила камни.
Адэр накинул на голову капюшон и подошёл к ней:
– Что делаешь?
– Больно…
– Малика, посмотри на меня.
Она подняла влажные глаза.
– Что у тебя болит?
– Чья-то боль, как осколки в сердце.
– Ты устала. – Адэр протянул руку. – Вставай, Малика.
Она поползла на четвереньках вдоль стены, поглаживая камни:
– Много боли, много боли. – Поднялась и свернула за угол; Парень метнулся за ней.
Адэр забрал у Лайса фонарь:
– Стойте здесь.
Задний дворик был обнесён глухим забором. В дальнем углу темнел сарай: крыши нет, дверь висела на одной петле. Парень лежал сбоку от чёрного проёма. Адэр вошёл внутрь. Сердце зашлось от знакомого приторно-сладкого запаха – запаха смерти. Луч заелозил по земляному полу и дощатым стенам. Малика стояла посреди сарая, запрокинув голову. На пушистых ресницах блестели бисеринки слёз.
– Что с тобой происходит, Эйра?
– Жизнь – это двери.
Адэр убрал с её лба прядь волос:
– Знаю, Эйра. Знаю. Идём.
– Открытые, запертые, заколоченные… – Малика положила холодную как лёд ладонь поверх руки Адэра. Нажав на его палец, погасила фонарь. – Эта дверь всегда открыта.
Адэр поднял глаза. Низкое, затянутое тучами небо обрамлял пустой проём крыши – вытянутый в длину, как крышка гроба.
– Это не наша дверь, – сказал Адэр, взял Малику за руку и повёл за собой.
***
Пока Лайс улаживал все вопросы с хозяином постоялого двора, Адэр сквозь прорези маски рассматривал фойе. То, что он видел снаружи, не соответствовало тому, что находилось внутри. Казалось, что уборку после капитального ремонта закончили за пять минут до их прихода. В воздухе витал запах паркетной доски и лака. Стены обиты светлой тканью с вытканными пейзажами. Лестницу на второй этаж устилала новая тёмно-зелёная дорожка. Высокий ворс не сохранил ни единого следа, словно дорожку только что постелили. В углах фойе стояли кожаные диваны; на одном лежали чёрные плащи и одинаковые маски. На центральной стене висел портрет Адэра в полный рост.
Деньги воистину творили чудеса. Хозяин выделил единственную, по его словам, свободную комнату, дал ключ от душевой, велел половому установить в обеденном зале ещё один столик и накрыть на две персоны. Покосившись на красные глаза моранды, хозяин заартачился: больного пса привяжите к столбу на задворках. Но, спрятав очередную купюру в карман, попросил не выпускать собаку в коридор и напомнил, что торги начнутся в полночь.
Адэр поднялся на второй этаж и очутился в заурядном постоялом дворе: слабо освещённый коридор, множество захватанных дверей, грязно-серые половицы. Комната разочаровала убогой обстановкой: две узкие кровати, под потолком лампочка на проводе, на столе замызганная скатёрка. Надо было оставить Эша в машине…
Отказавшись от ужина, Малика взяла сумку и ушла в душевую. Адэр принялся втолковывать Парню, что тот должен остаться в комнате. Моранда морщил нос, закатывал глаза, пару раз цапнул хозяина за руку и, в конце концов, сдался – залез на кровать. Адэр спрятал кинжал в сапог, дал указания Лайсу и вместе с Эшем спустился на первый этаж.
Обеденный зал был набит до отказа. Посетители скрывались под одинаковыми плащами и масками, но были и такие, кто не боялся разоблачения, как, например, сидящая в окружении детей дородная дама с густой копной рыжих волос. В центре зала возвышалась круглая сцена. Пианист виртуозно извлекал из старинного рояля звуки, от которых сворачивалась и разворачивалась душа. А скрипач так наяривал смычком, что был весь в поту.
Адэр упивался каждой нотой, каждым ломаным аккордом, каждым пиццикато. Поглядывал на сидящих за соседним столиком детишек и одаривал улыбками их рыжеволосую мамашу. Пусть вовсе не детское время, пусть вокруг сомнительные личности, но если только здесь и только сейчас дети могут услышать настоящую музыку, то можно пожертвовать режимом.
Откуда-то появились девушки в прозрачных платьях, а под платьями – ничего. Адэр потёр подбородок. Покосился на детей, а те как ни в чём не бывало уплетали лакомства. Их мамаша указывала девицам на тот или иной столик. Она явно была здесь хозяйкой… хозяйкой «Приюта желаний».
К Адэру подошла девушка в белом газовом платье. Провела наманикюренным пальчиком по его руке. Нагло уселась к нему на колени и дыхнула в ухо:
– Я могу всё.
Заметив краем глаза ухмылку на губах Эша, Адэр прошептал:
– Пошла вон.
Девица встала:
– Фи, какой грубый!
Мамаша хлопнула в ладони, и девица, виляя бёдрами, поплыла дальше.
Адэр смотрел на свои портреты на стенах, на шлюх, уводящих клиентов за шёлковую занавеску на дверном проёме, на детей, жующих конфеты. К голове приливала кровь. Захлопнуть крышку рояля, разбить скрипку, сорвать со стен холсты, вытащить из штанов ремень и отхлестать мамашу!
Эш словно догадался, какие страсти клокочут в груди Адэра. Бросил салфетку на стол:
– В таком тухлом заведении правителю не место. Нам лучше уйти.
Адэр бы так и поступил, если бы не раздался бой часов. Полночь. Музыканты покинули сцену. Шлюхи исчезли. Из-за шёлковой занавески один за другим выныривали клиенты: некоторые в масках, некоторые с довольными лоснящимися лицами.
Когда мужчины расселись, поднялась мамаша. Чмокнув детей в макушки, с достоинством пронесла свои телеса через зал и водрузила их на сцену. Публика встретила её бурными рукоплесканиями.
Хозяйка ответила лучезарной улыбкой:
– Рада видеть вас на островке исполнения желаний.
Официант вытащил на сцену журнальный столик, установил гонг и подал хозяйке молоточек.
Она игриво цокнула по гонгу:
– Желание номер один.
Шлюха вывела на сцену девочку в полупрозрачном кружевном платьице. Тонкие губки накрашены ярко-красной помадой, приподнятые бровки наведены карандашом, на скуле нарисована родинка, в распущенных волосах алая роза.
– Десять лет, – выкрикнула хозяйка. – Стартовая цена один мор.
Адэр потерял дар речи.
По залу полетели голоса: «Мор и десять грасселей… Мор и двадцать пять грасселей… Полтора мора…»
– Добавьте десять грасселей, и я сниму с неё платье, – произнесла хозяйка.
Слева от Адэра взметнулась рука; на мизинце сверкнул перстень, усыпанный сапфирами.
– Добавляю!
Хозяйка сдёрнула с девочки платье. Схватив за худенькую руку, вынудила девочку покрутиться. Дети за соседним столом захихикали.
Адэр сжал кулаки. В висках стучало: это не тезы, это не тезы…
– Мне и в голову не приходило, что мать может так поступить с детьми другой матери, – прошептал Эш.
Цена за невинность ребёнка подскочила до двух моров.
– Добавьте полмора, и я сниму с неё трусики, – крикнула хозяйка.
– Три мора, и я её забираю, – раздался звонкий голос.
Адэр оглянулся:
– Какого чёрта?..
Возле двери стояла Малика, придерживая Парня за ошейник. Рядом с ней топтался Лайс, взглядом выискивая в зале правителя.
– Мы не торгуем рабами, – возразила хозяйка.
– Четыре мора, и она моя! – произнесла Малика.
– У вас есть четыре мора?
Малика подняла над головой пачку купюр.
– Четыре мора, и дама с собачкой… – пробормотала хозяйка.
Сверкнув перстнем на мизинце, взметнулась рука.
– Пять моров.
– Пять моров раз, – озадаченно проговорила хозяйка.
– Семь моров, – прозвучал голос Малики, и повисла гробовая тишина.
– Сумасшедшая, – прошептал Эш.
– Семь моров раз…
Сверкнул перстень.
– Десять моров.
Заметив, что Лайс посмотрел в их сторону, Адэр дал ему знак. Тот подбежал, пригнувшись, и проговорил с досадой:
– Я ничего не мог сделать.
– Пятнадцать, и она моя, – крикнула Малика.
– Пятнадцать моров, – повторила хозяйка и ударила в гонг. – Продано.
Шлюха подняла с пола кружевное платьице и подвела перепуганную девочку к Малике.
– Убери её отсюда! – приказал Адэр Лайсу.
Страж подбежал к Малике. Парень оскалился, на холке вздыбилась шерсть. Лайс обернулся и развёл руками.
– Чёрт, чёрт, чёрт, – шептал Адэр, судорожно соображая, что делать.
Силком вытащить Малику из зала – значит привлечь к себе внимание сотен горожан. Он, правитель, присутствует на торгах в доме терпимости… Это скандал! Разрешить Малике остаться – а если она купит всех детей? Сколько их? И куда их потом девать?
Забегали официанты, заменяя на столиках пустые бутылки полными. Зазвенели бокалы, забряцали о тарелки ножи и вилки.
– Желание номер два. Шесть лет, – прозвучал голос хозяйки. – Три мора.
Адэр повернулся к сцене и стиснул зубы. Маленький мальчик в костюмчике моряка испуганно хлопал ресницами.
– Пять моров, и он мой, – крикнула Малика.
Публика оживилась, зашушукалась.
Кто-то прошамкал:
– Шесть моров.
С другого конца зала донеслось:
– Семь.
Сверкнул перстень.
– Десять моров.
– Двадцать моров, – выкрикнула Малика.
Заскрипели сиденья стульев, по полу заскрежетали ножки. Участники торгов поднимались, чтобы лучше рассмотреть «даму с собачкой». Адэр облокотился на стол, уткнулся лбом в кулаки.
– Добавьте мор, и я раздену его догола, – произнесла хозяйка.
– Добавляю, – раздался женский визгливый голос.
– Двадцать пять моров, и он мой, – крикнула Малика.
– Двадцать пять моров, и дама с собачкой… – Прозвучал гонг. – И даму с собачкой поздравляем с покупкой.
– Я могу увидеть все «желания»? – спросила Малика.
– Я влип, – пробормотал Эш. – Вам нельзя раскрываться, а я не могу её бросить.
– Нашими правилами это не предусмотрено, – отозвалась хозяйка.
– Правила устанавливает тот, у кого есть деньги, – сказала Малика и, придерживая Парня за ошейник, направилась к проёму, из которого полчаса назад выходили похотливые клиенты.
Публика перед ней расступалась. Дети за соседним столиком верещали, указывая пальцами на диковинную собаку. Хозяйка захлопала в ладоши. В зал хлынули шлюхи.
Расталкивая людей, натыкаясь на столы и опрокидывая стулья, Адэр пробирался через разгорячённую толпу.
Дорогу преградил неизвестно откуда взявшийся детина в форме стража:
– А вы куда?
Из-за плеча вынырнул Лайс:
– Это муж дамы с собачкой.
Детина глянул Адэру за спину:
– А этот?
Воспользовавшись интересом местного стража порядка к Эшу, Адэр побежал к проёму, завешенному занавеской.
Малика шла по длинному коридору, открывая все двери подряд:
– Его тоже.
Покачивая телесами, хозяйка едва за ней поспевала:
– Этот пользованный.
– Я сказала – тоже. – Малика заглянула в соседнюю комнату. – Её тоже.
– Она здесь полгода.
– Плевать.
Выбежав на задний двор притона, Адэр поймал хозяйку за локоть:
– Оставьте нас на минуту. – Оттащил Малику в сторону. – Ты что делаешь?
Она окатила его ледяным взглядом:
– Кто вы? Я вас не знаю.
Адэр оглянулся. Из дома терпимости высыпали люди в плащах. Эш отвлекал разговорами местного стража и хозяйку. Лайс, собрав несчастных детей в кучку, навис над ними, как наседка над цыплятами.
Следя за растущей толпой, Адэр обнял Малику за плечи:
– Ты ставишь нас всех под удар.
Моранда втиснулся между ними.
– Снимите маску и отведите удар, – прошептала Малика.
– Поздно снимать. Послушай…
Малика попыталась вырваться.
Оттолкнув Парня коленом, Адэр прижал Малику к себе:
– Послушай! Обо мне… Меня считают… Никто не поверит, что я оказался здесь случайно.
Она скривила губы:
– Уезжайте.
– Куда ты с ними пойдёшь? Куда?!
– Не ваша забота.
– Этот город заодно… стражи с ними заодно!
Малика высвободилась из рук Адэра и махнула хозяйке:
– Идём.
***
Рыжеволосая толстуха сопроводила Малику, Адэра и детей в дощатое строение, указала на скамью в пустом помещении и вместе с детьми скрылась за дверью смежной комнаты. Эш, Лайс и местный страж топтались у порога. Малика сидела, вытянувшись струной. Вцепившись в колени, Адэр лихорадочно искал выход из ужасной ситуации.
Хозяйка вернулась с обрюзгшим человеком. Указала на Малику:
– Она. Я к клиентам. – И удалилась.
Человек – то ли держатель притона, то ли поставщик девственности – провёл ладонью по плеши на неестественно большой голове:
– Покажите деньги.
Малика помахала перед ним похудевшей пачкой купюр.
– Хорошо, – кивнул продавец невинности и крикнул: – Сирма! Давай их сюда!
Миловидная девушка завела детей в комнату, выстроила вдоль стены. Заламывая руки, замерла сбоку.
– Как вас зовут? – обратилась Малика к продавцу.
– Какая разница?
– Я хочу обращаться к вам по имени.
– Никак. Подойдёт?
Малика вцепилась в юбку:
– Сколько я вам должна?
Пока продавец, покачиваясь с носка на пятку, проводил в уме расчёты, Адэр разглядывал детей. Девочка в кружевном платье и мальчик в костюмчике моряка стояли, низко опустив головы. Ещё два мальчугана и две девчушки – их невинность пока не успели продать – перешёптываясь, с любопытством рассматривали Парня. Они не понимали, что происходит, и не могли в полной мере осознать тот кошмар, в шаге от которого находились. Дети, которых Малика забрала из комнат притона, были в одних трусиках. У пятилетнего мальца разорваны уголки губ, на щеках синяки от пальцев. Второй – чуть постарше – стоял, согнув колени. Не выдержав, опустился на пол и завалился на бок – не смог сесть на попу. Тела двух малышек были покрыты укусами и засосами.
Адэр запустил ладонь за голенище сапога, нащупал рукоятку кинжала.
– Их невинность имеет для вас значение? – прищурился продавец.
– Нет, – ответила Малика. – Я заберу всех.
– Пятьсот моров.
– Сколько? – Голос Малики сломался.
– Из-за вас сейчас разойдётся половина клиентов. Должен же кто-то возместить мне ущерб.
– У меня нет столько денег.
– А сколько есть?
Малика положила на скамью купюры и с мольбой в глазах посмотрела на Адэра. Он вытащил из карманов все деньги. Лайс высыпал горку монет. Эш прикрыл их несколькими банкнотами. Малика принялась считать; её руки тряслись, монеты падали на пол.
– Сирма, я хочу к маме, – раздался тоненький голосок.
Девушка присела перед мальчиком:
– Скоро, милый. Скоро ты увидишь маму. – Погладила его по щеке. – Губки сильно болят?
Малыш обхватил её за шею и захныкал:
– Отведи меня к маме.
Девочки в трусиках обняли Сирму сзади и заплакали. Укусы и синяки на их тельцах ожили.
– Триста пятьдесят моров и семьдесят грасселей, – сказала Малика.
Продавец развёл руками:
– Сделка не состоялась. – Кивнул местному стражу. – Покажи им, где выход.
Малика вскочила:
– Подождите! – Повернулась к Адэру. – Сделайте что-нибудь! – Подскочила к Эшу. – Ты же можешь! – Схватила Лайса за рукав. – А ты? – Посмотрела на Парня и прошептала: – Помоги мне.
– Остальные деньги мы привезём завтра, – произнёс Адэр.
