Татьяна Белова
Последний тигр. Обитель Святого Ястина
Глава 15
Кастора лихорадило, зуб на зуб не попадал. Тупая боль пульсировала в животе. Он попытался поднять голову, но в глазах потемнело, а в ушах раздался звон.
– Ты бы не дёргался, милсдарь писарь, – сказал знакомый голос, и впервые Кастор обрадовался шершавым ироничным ноткам. – Циклоп тебя с того берега еле достал, еще бы щепотка свечи и встретился бы с Создателем.
– Да я как с тобой познакомился, милсдарь грамард, так на том берегу одной ногой и стою, – сказал Кастор и опустил голову обратно.
Выглядел грамард ужасно – синяк на скуле, губы разбиты, лицо осунувшееся, зеленовато-бледное, но главное, что живой был, сидел рядом и улыбался этой своей дурной улыбочкой.
– Что случилось? – спросил Кастор. Грамард не ответил, улыбка стойко держалась на губах, а вот карие глаза потухли. Кастор занервничал, нечасто Орис лез в карман за словом, и еще реже не находил его там.
Последнее, что помнил Кастор – то, как они спустились в подземелье, и он увидел небесный камень. Как завороженный всё ходил и ходил по залу, глядя себе под ноги. Нельзя было вообразить что-то более прекрасное, чем столько небесного камня в одном месте. А потом Кастор поднял глаза и увидел кусок стены, выложенный мозаикой. Она была намного больше найденной в горах Эндо и прекрасно сохранилась. Художник выбрал один из самых популярных сюжетов апостольского завета – рождение Звезды.
"Мастер Гильдебрандт всё бы отдал ради того, чтобы побывать здесь", -думал Кастор, он был так возбужден, что совсем забыл о сыщике, а когда оглянулся, того нигде не было…
Грамард придержал ему голову и поднёс чашку с водой к губам.
Кастор выпил, поблагодарил и огляделся. Напротив него сидел Мистат Лайер, подтянув колени к груди. Рядом с ним трое, которых Кастор не знал или не помнил. Окружающие их стены закруглялись, напоминая формой неглубокую чашу. Кастор приподнялся и заглянул за край. Их убежище окружали люди, кто-то размахивал копьями, кто-то бросал камни, но таких смельчаков было мало. Большая часть людей скрывалась за дверями, лишь изредка заглядывая в щель. Открыто напасть на них мешало какое-то препятствие, похожее на паутину; попавшие в неё камни разлетались на мелкие кусочки. Кастор протёр глаза и вдруг понял что видит. Это был тот самый Рой из ущелья, только теперь он превратился в плотную сеть и накрыл их, словно купол. Кастор пошарил руками по груди в поисках Звезды и похолодел – её не было.
– Не пугайся, – сказал грамард. – Звезда твоя здесь, в моём кармане. – Грамард похлопал по карману куртки. – Её время еще не пришло.
–А когда оно придёт? – спросил чей-то незнакомый голос. – Мы тут уже больше трех склянок сидим!
Время в склянках отмеряли только моряки, и Кастор посмотрел на говорящего. Череп лысый, лицо узкое, обветренное, морщинистое – для морских путешествий незнакомец был староват. Хотя вполне мог сойти за владельца небольшого каботажника или ладьи.
– Дождёмся, когда Циклоп вернётся, – ответил Орис.
–А если не вернётся?
– Вернётся, – заверил другой незнакомец, маленький человек с молотом в руках.
Кастор узнал килийского ворона, он читал про это оружие, когда вместе с монсеньором сочинял историю своей жизни.
– Если ты прав, мальчик, то он найдет способ открыть ту дверь. А нам остаётся терпеливо ждать.
Лысый фыркнул.
– Будто тут у кого выбор есть, дрянь-то только под его дудку пляшет.
– Орис, что происходит? – спросил Кастор.
– Что последнее ты помнишь?
– Рассказывай, давай, – начал терять терпение Кастор. – И звезду мне верни!
– Не могу, – покачал головой Орис. – Надо убедиться, что ты в своём уме, а не оно в твоём!
– Какое еще оно?! – закричал Кастор, дернулся и охнул от боли.
– Не кричи, милсдарь писарь, – понизил голос Орис. – Будет лучше если ты меня послушаешься, а позже я всё тебе объясню.
– Милсдарь, – наклонился вперёд сыщик. – Потерпите немного, мы скоро выберемся!
– Да вы оба сдурели, что ли? – Кастор тяжело дышал от боли. – Думаете, я буду спокойно лежать и ждать пока тьма нас сожрёт?
Орис наклонился над ним и тихо сказал:
– Тьма – это всего лишь инструмент, как и магия Создателя. Есть вторая истинная Речь, способная её подчинить; тот, кто сможет овладеть ею, получит власть более страшную, чем есть у церкви. Будет раскол, случится новая война, а после мир канет в смуту. И потому мы должны были умереть здесь. Так тебе сказал Святой Ястин. Я понимаю, что мы обязаны сделать всё, чтобы тьма не вырвалась на свободу, но не думаю, что наша смерть есть верный путь!
И пока Орис говорил, туман в голове Кастора рассеялся, будто ветер унёс. Он задержал дыхание, боясь спугнуть воспоминания.
Они явились ему из черноты коридора, того, что был справа от зала с мозаикой. Кастор увидел тени, проходящие сквозь стены, а потом фигуры людей замерцали в ореоле неземного света. Они закружили вокруг, отрезая пути к бегству. Кастор потянулся к звезде и в очередной раз взмолился, прося Создателя уберечь его слабое тщедушное тело и усмирить ужас, поселившийся в душе, но в этот раз Создатель не откликнулся. Свет звезды не мог тягаться со светом, исходящим от потусторонних гостей, те сияли всё ярче и ярче, пока из глаз Кастора не брызнули слезы, он ослеп и был вынужден закрыть глаза. От страха сердце в груди стучало быстрее, ладони взмокли, он стоял там, ощущая под ногами лишь одну опору – небесный камень и ждал, что вот-вот умрёт, в этот раз навсегда. И вдруг они разом заговорили, гулким эхом звонкие голоса ударяли в своды высокого потолка.
– Да не наступит тьма
– Да не наступит конец всему
– Да не познает мир забвение среди звезд
– Тьму во имя моё отринь
– Плоть во имя моё схорони
– Свет во имя моё вознеси
– Ты, сошедший с небес,
– Ты, родившийся здесь
– Твоя кровь, моя весть
Голоса возносились и падали, голоса разрывали Кастора изнутри. Он обхватил голову руками и упал на колени. А когда всё стихло, долго тряс головой, ему казалось, что он оглох. А когда открыл глаза и огляделся, фигуры исчезли, а слепящий свет погас. Страх ушёл, рассеялся ужас, смятение больше не мешало ему. Кастор преисполнился сил и веры. Он помнил это бесконечное чувство лёгкости, он стал свободен от страха, счастье переполняло его. Ничто больше не могло его остановить, никакая мысль не упиралась в стену, он мог всё, и знал это. Как никогда ясно видел цель и понимал, что должен сделать. Уверенный в себе, он шёл через тьму коридоров к единственно верной цели – смерти.
По спине пробежал холодок, Кастор вспомнил переполненный зал и людей, опускающихся перед ним на колени. Вспомнил подлый удар в живот и как зазвучала Речь, как по её зову в зал ворвался Рой и кинулся на людей. Как песнь остановила его, подчинила себе и заставила служить. Это был тот самый кошмар, о котором его предупреждали, именно этого он и не должен был допустить.
Кастор зажмурился и снова открыл глаза. Все это произошло с ним и одновременно с кем-то другим.
– Они пришли ко мне и сказали, что я должен сделать, и я поверил, поверил и стал свободен от страха. Никогда я не чувствовал себя лучше, чем в тот момент! Я был счастлив, что могу отдать жизнь во имя великой цели – ради спасения людей! – сказал Кастор, теряя голос и мужество.
– Не ты принял это решение, тебе его навязали, – ответил Орис.
– А что если умереть – это все, что в наших силах? Если другого пути нет?
– Должен быть!
– Ты не знаешь, ты просто хочешь верить.
– Знаю, – уверенно сказал Орис, и в этот раз Кастор не почувствовал раздражения, только зависть. Он хотел бы уметь так говорить. Воодушевляюще, и без толики сомнения.
– Это место хорошо хранило свои секреты много сотен лет, и его магия продолжает действовать, – говорил Орис, и Кастор цеплялся за его слова, как за соломинку. – Цель её – оградить тьму от мира, ведь как только мир узнает о её существовании, души людей сдадутся первыми. Именно изнутри мы более всего уязвимы.
Кастор вспомнил кровавый переполох, царивший в ущелье – как рвалась плоть и люди кричали от ужаса, но были не в силах убежать. Страх снова переполнял его, ворочался внутри, стекал меж лопаток, парализовал волю, делая его слабым и нерешительным.
– Мы должны бороться, – услышал Кастор свой голос, но Орис не ответил, он прислонился к стене и закрыл глаза.
– Поспи лучше, надо беречь силы для последнего рывка.
Кастора разбудил гонг, он вздрогнул и открыл глаза. С потолка на него сыпался песок и мелкие камни. Чаша вокруг него и под ним вибрировала.
Сыщик уже был рядом, вместе с Орисом он пытался поднять Кастора на ноги.
– Давайте же, милсдарь, надо бежать, – пыхтел ему в ухо сыщик.
– Как думаешь? – сыщик обратился к Орису. – Это значит, что у него получилось?
– Не знаю, – ответил грамард.
– Вот же, тьма хаттова, – пробормотал сыщик. – Не хотелось бы тут помирать!
Им, наконец, удалось поставить Кастора на ноги, но его тут же вырвало.
– Давайте, давайте, шевелитесь!– кричал им маленький человек с молотом, свешиваясь с края чаши, в которой они укрывались. Лысый оказался проворнее и уже спрыгнул вниз.
Голова у Кастора разваливалась на кусочки, его тошнило, и он еле переставлял ноги, он уже готов был остаться здесь, только бы не двигаться больше с места, но тут у края чаши вырос гигант, чьё лицо густо поросло шерстью, он улыбнулся грамарду, и тот с облегчением воскликнул:
– Попрыгунчик!
– Я понесу твоего друга, – сказал гигант и легко поднял Кастора на плечо. – Надо бежать, скорее!
– К озеру, озеру!– кричал кто-то. Кастор висел вниз головой и не мог видеть,что происходит, а еще вынужден был закрыть глаза, чтобы мир вокруг не крутился волчком и не усиливал его тошноту. Где-то далеко грохотало, почти как тогда, когда вернулась вода в озеро.
Они остановились, Кастор на мгновение осмелился приоткрыть глаза и увидел впереди маленький огонёк света. В темноте все фигуры расплывались, но Кастор узнал голос Ориса.
– Милсдарь писарь, держись, я вытащу нас отсюда, – шептал грамард ему на ухо. Что-то снова загрохотало, и больше Кастор ничего не услышал.
Очнулся он в темноте. Голоса звучали совсем рядом, и Кастор прислушался.
– Нет, милсдарь, я вам не позволю, вы не можете. Скажите, что надо делать и я сам всё сделаю, – шептал сыщик.
– Ты останешься, кто-то же должен договориться с твердолобыми северянами, а в этом тебе нет равных, – отвечал Орис. – А еще ты должен помочь Кастору добраться до Решани. Дальше он сам решит, что и кому говорить.
– Ох, не доедем мы никуда, милсдарь грамард, бежать надо и как можно дальше! И лучше всего бежать к королю!
– Думаешь, он своей выгоды не увидит?
– За ним сила стоит!
– За белыми тоже, и что?
– Этим верить нельзя.
– Никому сейчас, Мистат Лайер, верить нельзя, – печально вздохнул Орис. – Но церкви-то невыгодно берегонт из-под земли доставать, а враг моего врага, как известно… Ты попытайся убедить Кастора прикинуться увечным после того, через что вы прошли, он может сослаться на потерю памяти. Это будет лучше всего!
– Я уже думал об этом, попробую, но, все же, предпочел бы поменяться с вами местами, милсдарь грамард!
– Нет, это моя работа, а твоя – позаботиться о нашем друге!
Кастор пошевелился и застонал от боли.
Сесть получилось не сразу, но Кастор был упорен.
– Милсдарь!– воскликнул сыщик и кинулся к нему. – Как хорошо, что вы очнулись!
Привычным движением Кастор коснулся груди, в этот раз звезда была на месте, она отозвалась на прикосновение и вспыхнула, разгоняя мрак. Значит этот осёл упрямый таки решил его бросить!
Кастор поднял голову и на миг забыл о грамарде. Перед ним лежало огромное озеро, высокие своды пещеры светились, усеянные мелкими каплями воды. Часть потолка обрушилась, но все еще можно было рассмотреть Лики Святых. А на берегу озера расположились люди, много людей. Кастор поискал взглядом рой, но не нашёл его.
– Думаю, ты будешь рад услышать, что мы нашли выход, – сказал Орис. – Циклоп нашёл!
Грамард присел рядом с Кастором на корточки и указал рукой на другой берег, туда, где на скале был нарисован символ. Кастор уже видел его раньше и узнал.
– За этой скалой проход, – уверенно сказал грамард, – он выведет наружу, окажетесь по ту сторону Высокого края, но люди боятся чужой магии и без звезды не пойдут, поэтому тебе придётся вывести их.
Кастор посмотрел на Ориса.
– А ты что собираешься делать?
– Остаться здесь, – грамард был совершенно серьёзен, и Кастор выругался. – Остаться здесь и защищать тайну этого места, пока смогу.
Кастор покачал головой.
– Какой в этом смысл? Рой уже перестал быть тайной, там, снаружи, есть те, кто не просто знает о существовании второй Речи, но и научились её использовать. Милсдарь сыщик, ты рассказал грамарду что случилось в ущелье?
Мистат Лайер кивнул.
– Во всех подробностях, которые и на смертном одре останутся со мной.
– Про Деврана я уже знаю, – сказал Орис. – Как и Барахольщик, он вышел со дна Кхамира. Легенды гласят, что за верность богиня дарует своим детям силу использовать вторую Речь, она же – предвестник её пришествия. Урдаль Аин Рах породила тьму, против которой и восстал Создатель. Рой же, как и магия – всего лишь орудие в их войне. Без него вторая Речь бессильна!
– Умерь своё всезнайство, – возразил Кастор. – Нам доподлинно не известно, на что способна вторая Речь, мы можем лишь строить теории и по капле собирать информацию.
– Именно потому я принял решение остаться, – кивнул Орис. – Циклоп каким-то чудом владеет ею, хотя нигде не учился. Я должен попробовать разгадать его секрет. И не допустить к рою новых служителей богини. А они, я думаю, придут.
– А следом еще и последователи Святого Ястина подтянутся, – сказал сыщик. – Не справиться вам вдвоём, кому-то ведь еще еду добывать придётся. Нет, милсдарь грамард, идея ваша сомнительна, предлагаю подумать еще раз.
– Поддерживаю, – сказал Кастор. – Самое разумное – завалить входы в тоннели.
– Это уже было, – покачал головой Орис. – Раскопают.
– Тогда заберём рой с собой? – предложил сыщик. – Девран же смог, может, и нам удастся.
– А как же берегонт? Он тоже оружие, и еще неизвестно, что страшнее -фанатики-еретики или король, мечтающий низложить Церковь.
– Интересно, почему берегонт так пагубно влияет на речь Создателя, но не реагирует на вторую Речь? – задался вопросом Кастор. – Если бы мы сумели направить его силу в нужное нам русло, то смогли бы изменить расстановку сил. Что думаешь?
– Пока не знаю, – ответил Орис. – Но думаю, берегонт создаёт некое поле. Это же поле ограничивает использование Речи Создателя. Похоже, они изначально были созданы противодействовать друг другу.
– Я думал, та гора из берегонта сдерживает рой, – удивился Кастор. – А ты говоришь, что все наоборот?
– Скажем так, они зависят друг от друга, берегонт создает… как бы поточнее объяснить? Он нужен рою, как вода нужна рыбе, но свойства его могут проявлять себя и отдельно. Понимаешь? Вспомни лекцию мэтра Капринуса о свойствах некоторых горных пород. Магнитимусы Эрхорна, например, те даже способны левитировать.
– И снова я забыл, что ты образованный, – засмеялся Кастор. – Помогите-ка, милсдари, встать, хочу осмотреться и подумать.
Пока Кастор вновь осваивал прямохождение, под своды пещеры прибывали все новые и новые люди. Их вёл за собой маленький человек с молотом и гигант с волосатым лицом.
– Гван и Попрыгунчик вернулись, – сказал Орис и ушёл, оставил Кастора на попечение сыщика.
– Людей собирают, – объяснил Мистат Лайер. – Те роя боятся, сидят, забившись по углам, а нам-то уходить надо. Как думаешь, сможешь их уговорить?
В памяти Кастора всплывали обрывки его уверенной речи, и по спине побежали мурашки. Древняя магия показала ему безграничное могущество человеческого существа, лишенного страха. Стоило только захотеть и …
Кастор тряхнул головой. Соблазн был очень велик, но он привык преодолевать соблазны. Он сможет найти другой путь. Страх – часть его природы, он научится контролировать его. Монсеньор научил его, что чистота разума превыше всего. Он больше никогда не позволит чужой силе ослепить и подчинить себе его разум.
Пальцы сжали звезду, и та засветилась ярче.
– Страх – мой верный спутник, – ответил Кастор сыщику. – Так что у меня с этими людьми много общего, надеюсь, это поможет их убедить.
Глава 16
Барахольщик явился ночью, когда почти все спали, прополз будто уж меж камней к теплому очагу. Агний, уронив голову на грудь, дремал, и он попытался украсть огонь из чаши. Его выдал рой – почуяв бывшего хозяина, он заворочался и загудел. Циклоп проснулся и забил тревогу. Гван схватился за молот, а Орис за кочергу, но первым успел Сырой. Подбежал и боднул Барахольщика лысой головой в лицо. Обессиленный от голода, тот не сопротивлялся. Огарок предложил забить его камнями, но Орис не позволил. Гван поморщился, но поддержал. Убивать безоружных – бесчестье и позор на любой земле. Северяне так и вовсе, приговаривая человека к смерти, давали ему палку. Не на этом берегу, так на том пригодится. Без головы-то с палкой сподручнее идти, а Долина теней в холодные дали тянется, поговаривают, что и конца-края-то ей нет. Прогневил ты мать Землю и отца Дракона – будешь вечность идти, но так и не придёшь никуда.
Орис оттащил Барахольщика подальше, связал ему руки и плеснул водой в лицо. Очень уж хотелось поговорить по душам. Орис был уверен, что еретик многое знает и может рассказать, но и обмануть может. А еще наверняка попытается зачаровать. В отличие от магии Создателя, вторая Речь своей власти в этих подземельях не теряла.
– Ничему то тебя жизнь не учит, – плюнул в сердцах Гван и попросил Сырого присмотреть. Тот не отказал, ему было все равно, где досыпать, присел у камушка, руки на груди сложил и ушел сонными тропами. Орис же в эту ночь больше спать не планировал. Он растормошил Барахольщика и протянул ему чашу с водой.
– Пей, – сказал грамард.
Барахольщик улыбнулся, приложился к чаше и осушил её в два глотка.
– Признай, мой звездоголовый друг, я тебе нужен, потому ты так добр ко мне. Ты хочешь узнать, что будет дальше. Что будет, когда явится моя богиня.
– Ну для тебя-то ничего хорошего, мастер Кауль Еремин из Дагоста. Твоя богиня ошибок не прощает, а ты много их уже совершил.
Барахольщик изо всех сил пытался улыбнуться невозмутимо, но его выдали глаза. Он боялся.
– Что ты там говорил о великом зле? – спросил Орис.
– Суть его внутри нас, – ответил Барахольщик. – Мы и есть то самое зло.
– Так вот, я собираюсь любой ценой дать злу отпор. Тебе-то, конечно, этого не понять, ты уже поддался, но раз ты до сих пор дышишь, то можешь и изменить своё решение.
– И что мне это даст? Твое уважение, милсдарь? Прощение Создателя? Наш выбор – следствие наших желаний, а я желаю силы и власти.
– Этот нерест прошёл, и весь улов смыло прибоем, а оставшееся сожрали крабы. Что будешь делать? Каяться? Вот только покаяние плохо сочетается с силой, не правда ли?
– Не пытайся, грамард, – покачал головой Барахольщик. – Не искушай меня соврать тебе. Я знаю свои дороги на этом жизненном пути, я их видел. Мойры показали мне каждый узелок. Каждую ниточку. Лучше скажи, чего тебе надо? Глядишь, моей скудной власти еще хватит помочь.
– Берегонт создаёт поле для второй Речи, а что создает его для магии Создателя? – спросил грамард.
– Я впечатлен, – ответил Барахольщик. – Такой вопрос достоин ответа. И он очень прост – человек есть физическое тело, как и любое другое материальное тело, он обладает полем. Но в сравнении с эманациями берегонта, это поле ничто.
– Что может укротить или разрушить силу берегонта?
– Лишь воля богини.
– Лжёшь, – покачал головой Орис. – Твоя богиня так же подвластна его чарам, я знаю.
– Ничего ты не знаешь, – вдруг разозлился Барахольщик, веревки на его руках скрипнули. – Ты глуп и невежественен, как и все остальные тупые твари Создателя! Вы все – ошибка! А ваш мир … она сотрёт его с лица земли, обернув в огненный кокон! Никто и не узнает, что вы когда-то существовали!
– Ну наконец-то, – улыбнулся Орис. – Мы начали говорить искренне. А её огненный кокон похож на тот, что породил Килийские острова? Страшное было время, когда земля из воды выходила!
Но Барахольщик на уловку не попался. Он закрыл глаза и тяжело дышал, ему явно было больно, но он ни за что бы не признался в этом. Орис осмотрел его, но ран не нашёл, возможно, когда его первый раз связывали, то сломали что-то. Пока они в банном зале бодались меж собой, он сумел освободиться и сбежать, но вернулся. Зачем? Власть Речи он не утратил, её нельзя утратить, но можно лишиться контроля над роем, если чья-то песнь перебьёт твою. Циклоп его одолел, неужели он вернулся в надежде снова бросить ему вызов? Для драки он выглядел слишком изможденным. Хотел что-то выведать? Отвлечь? Его появление всех переполошило, но ему-то от того какая выгода?
Орис повернул голову, увидел спящего Сырого и по традиции караула дважды свистнул, но дед даже не шелохнулся; грудь его мерно вздымалась, видимо, сонные тропы далеко его увели.
Барахольщик рассмеялся, и Орис все понял, вскочил, принялся кричать и голосить во все лёгкие:
– Караул! Подъём! К оружию!
Никто не ответил. Все в пещере спали мертвым сном.
Кастор во сне махал руками, стонал, но глаза его оставались закрыты, а Звезда мерно горела на груди. Циклоп сучил во сне ногами, будто бежал куда-то, рой, укрывший его одеялом, мерно гудел. Гван сидел чуть в стороне, свесив голову на грудь, рука его крепко держала молот, так крепко, что костяшки побелели. Как и сам металлический клюв килийского ворона.
– Ты снова их подвёл, малыш-ш-ш, – прошептал за спиной голос Барахольщика. Орис резко обернулся, но мастера и след простыл. Огонь в чашах яростно вспыхнул, будто в них подлили масла. По стенам поползли голодные тени. В надежде на чудо Орис принялся молиться, но Речь Создателя была бессильна. Камень под ногами дрогнул, по стенам побежали трещины. С потолка посыпался песок. Орис обернулся и увидел рой. Тот больше не охранял спящего Циклопа, а, замкнувшись в круг, сверлил камень на том самом месте, где был изображён древний символ. Барахольщик прыгнул в воду и теперь грёб на ту сторону озера. В попытке его перехватить Орис тоже прыгнул в озеро, вода была жутко холодная, удар вышиб весь воздух, горло схватил спазм. Орису казалось, что он чувствует чью-то руку на затылке, рука давила, погружая его под воду. В панике он задёргался и глотнул воды. Закашлялся, попытался выплыть, но теперь кто-то хватал его за ноги и тянул вниз. Он бился с невидимым противником и не мог одолеть, боль в груди стала невыносима, лёгкие горели. Но тут невидимая рука отпустила. Он рванулся к поверхности и сделал спасительный глоток воздуха.
В пещере царил хаос. Все разом проснулись и забегали. Гван, размахивая молотом, кричал людям не подходить к воде, но Попрыгунчик и Сырой не послушались и уже плыли к Орису. Грамард огляделся и понял, в чем опасность – на том берегу не было ни одной змеи. Все ядовитые твари притаились в воде. Он начал усиленно грести к берегу, но руки не слушались, да и ног он уже не чувствовал. Попрыгунчик успел первым, подхватил его и, развернувшись, поплыл обратно. Сырой же, плывя следом, громко шлёпал по воде и кричал, отпугивая змей.
Из воды выбрались живыми.
Кто-то принёс одеяла, рядом поставили три чаши с маслом. В резко наступившей тишине Орис услышал печальные колокольчики – Циклоп плакал.
В камне на том берегу зияла дыра. Ни Барахольщика, ни роя в пещере не было.
Попрыгунчик утёр воду с волосатого лица и хмыкнул.
– Ну теперь мы точно знаем, что выход есть, – сказал Мистат Лайер, он же бездарь по прозвищу Камыш.
– Хорошо, когда проблемы сами тебя покидают, – сказал Сырой, нервно хихикнул и принялся бегать вокруг огненной чаши, чтобы согреться.
– А я бы так не сказал, – пробормотал Кастор, не отводя взгляда от дыры в стене. – Как он это сделал?
– С моей помощью, – процедил Орис, он крепко стискивал зубы, чтобы не стучали. Его била крупная дрожь, а внутри полыхала ярость. – Он использовал меня как источник. Он что-то знает такое о магии Создателя, чего не знаем мы.
