Татьяна Грац
С другой точки ощущения
Глава 19. В такт учащенного пульса
Я хотела сказать столько всего Тимуру на прощание! И то, что он хороший напарник, и то, что прекрасный мальчишка и практически мой маленький братик, по которому я буду скучать. И что мы обязательно еще увидимся, и что пусть с осторожностью применяет свои силы… Но как только мы доехали до его дома, Родион развернулся на водительском сиденье в сторону Тимура и вытолкнул его из Калуги-2. А я осталась на месте, разводя руками от потрясения.
– Какие-то проблемы? – спросил он.
– Никаких, – помотала головой я.
Я старалась вести себя тихо, образцово, чтобы лишний раз не испытывать терпение и без того раздраженного мужчины. Мы ехали в основном молча, Родион иногда косился в мою сторону, и тогда я чувствовала себя неловко.
«Чего он так смотрит? – вся исстрадалась я. – Вдруг хочет меня выкинуть по дороге?»
В эти мгновения я замирала, даже пыталась дышать как можно тише, но оттого только больше привлекала к себе внимание. Под конец я вообще раскашлялась. Приоткрыла форточку и впустила в автомобильный салон горячий воздух. Дело шло к вечеру, но солнце продолжало нагревать асфальт и гуляющий на сквозняке ветер, не давая продохнуть уставшим от жары улицам.
– Закрой, в машине кондиционер, – сказал Родион.
– А вы перестаньте так на меня смотреть! – насупилась я.
– Больно ты мне нужна. Я в правое зеркало смотрю, – вздохнул он.
И опять я невпопад. Даже голос и поведение Ирки мне как-то больше нравились. Под конец она стала совсем душкой: влюбила в себя Тимура и впустила меня в свое сознание. Я тоже могла стать милашкой. Но готова поспорить, что, если сейчас заправлю локон за ухо, Родион никак на это не отреагирует. Его серьезность и злость пробивались сквозь черную рубашку с воротником-стойкой. На глаза мужчина нацепил очки, видимо, зрение его подводило. И только джинсы с кроссовками хоть как-то выдавали в Родионе неформальность, отличая его от надоедливого педанта. Или нудного профессора на паре.
«Да, скоро учеба…»
– Коли ты со мной собралась, тебе нужно запомнить: сидишь в машине и не высовываешься! Ясно? – внезапно произнес Родион.
– Мы хотя бы куда едем? – я обрадовалась, что мы наконец-то заговорили о деле.
– В ночной клуб под Москвой-2, там ошивается сынок Светы, хочу его выкрасть оттуда.
– Шантаж?
– Да.
– А как так вышло, что Гошу схватили? И он мне звонил вчера. Что это могло значить? – поинтересовалась я.
– Звонил? Наверное, перепроверяли твое местонахождение. Надеюсь, ты не?..
– Конечно звонила!
– Боже…
Родион раздраженно приложил ладонь к лицу и глубоко вздохнул. Сконцентрировался на дороге и поехал быстрее. До Москвы в таком скоростном режиме – всего два часа езды. До темноты далеко, все ночные клубы еще закрыты. Куда Родион летел – было непонятно. Скорее всего, он страдал от моего присутствия и желал как можно быстрее от меня избавиться. Или хотя бы переключиться на дело, только бы не болтать с глупой девушкой сына о пустом.
– Мне удалось починить установку на заводе, мы с Гошей почти запустили ее, оставались мелкие штрихи. Но, конечно же, к нам нагрянула Света! Раскидала приборы, вырвала с корнем все провода, напала на меня. Гоша хотел помочь, но пока я очухался, Света взяла реактор и Гошу и ушла, – рассказал Родион.
– Она еще и людей перемещать может? – удивилась я.
– Из нее энергия бьет ключом, разумеется, может перемещать, – пожал плечами мужчина. – А теперь она знает, что ты здесь. Датчики иногда ломаются, но ты же еще и позвонила! Небось не один раз!
«Раз десять точно», – подумала про себя я.
Это что же получается? Мое сообщение, которое я отправляла еще из Калуги, улетело к Свете в руки? Теперь она многое знает. И что с Гошей? Жив ли он? Эта неизвестность сводила с ума, в то время как мой желудок сводило болезненными спазмами от голода. Ведь я так и не съела ничего, кроме утреннего яблока и парочки печений, предложенных Тимуром. Но сказать об этом Родиону – купить себе билет в один конец, поэтому я запаслась терпением, уставилась в окно и переключилась на природу.
Родиону это тоже было удобно. Пока я рассматривала в окне голубые ели, отряд из черно-белых берез с зелеными кудрями, он наверняка наслаждался тишиной и отсутствием моих навязчивых вопросов. Деревья на горизонте пролетали только так, спустя полтора часа солнце перестало настойчиво жарить и окрасилось розоватым оттенком, как и облака, плывущие рядом с ним. Включенный кондиционер поддерживал комфортную температуру в салоне, отчего голова перестала больно сжиматься и колоть в висках, и я задремала. Прямо на ремне, устроив голову на черной ленте. Находясь в забытьи, через несколько секунд приоткрыла глаза и обнаружила себя почти в лежачем положении. Родион опустил мое кресло. «Тот еще кактус, но все-таки заботливый», – улыбнулась я сквозь сон.
Так вышло, что моя дремота переросла в продолжительный трехчасовой, а то и четырехчасовой сон. Я опомнилась и резко вскочила лишь тогда, когда уже стемнело, а машина Родиона стояла в причудливом месте. Стянув с себя свою же кофту, которой была накрыта, как одеялком, стала вглядываться в темноту. Как назло, уличного освещения на месте нашей остановки не было. Зато можно было затаиться. Я смогла рассмотреть многоэтажки далеко впереди, а наш внедорожник находился под высоким деревом с объемными ветвями, раскидистыми, почти как у ивы. Вокруг стояли такие же кусты и создавали хорошее место для маскировки. Правда, огромную машину Родиона не так уж и легко было спрятать! Внедорожник выделялся своим серебристым цветом и внушительными размерами; при включенных фарах вообще казалось, что на тебя едет трамвай.
Но сейчас все стихло. Я сидела в салоне одна и крутила головой, высматривая Родиона. Не мог же он меня оставить одну? Наверняка пошел в магазин за едой или на разведку. А если на разведку, значит, где-то неподалеку должен был стоять ночной клуб. Из-за немногословности и скрытности отца Гоши я понятия не имела, как клуб называется, как выглядит сын Светы и каким образом Родион хочет его поймать. Поэтому по-идиотски продолжала сидеть в машине и трястись от страха. Все-таки темнота и одиночество навевали мрачность и непредсказуемость ситуации.
«А если схватили Родиона?» – внутренний голос начал подливать масло в огонь.
Со всей силы я стукнула кулаком по кожаной обивке и шепотом заругала себя за такие мысли. Я была слишком слаба для подобных операций, мои нервы не выдерживали длительного напряжения. Затуманенное сознание подкидывало не менее живописные картины, прямо как маме в голову приходили сомнительные исходы моей болезни…
– Никакой паники! Ты же внутренний порталист, чего тебе бояться? – успокаивала себя я.
«Конечно. А если сынок Светы тоже какой-нибудь порталист? Ты чего у Родиона-то не спросила?!» – пришло из подсознания в ответ.
– А-а! Черт! – ругнулась я и выскочила из машины.
Укрываясь кофтой, руками стягивала ее на груди, воображая, что эта вещица придаст мне уверенности. Сумка на плече болталась сама по себе, иногда ударяя меня по ногам, но к этому я уже была привычна. Я кралась в темноте, озираясь по сторонам. Мне хотелось наткнуться хоть на какой-нибудь ларек с хлебом или сигаретами, пусть, там бы все равно продавалась всякая съедобная мелочь.
«Купить поесть и вернуться», – наконец мозг начал отвечать на мои запросы. Мы сроднились мыслями и идеями и продолжили путешествие по темной улице.
Вильнув вправо по тропе, я вышла из импровизированного кустового леса, и мои ноги уловили легкую вибрацию, уши – приглушенную музыку. Перед моим взглядом появилось одинокое заведеньице с высокой крышей. Луна ярким отблеском отражалась на капоте дорогущих машин, припаркованных в ряд слева от здания. Огромные «динозавры» на больших колесах с выходящими наверх выхлопными трубами нагоняли на меня ужас. Машина Родиона на их фоне казалась малышкой. Я всегда боялась таких громадин. Что примечательно, все машины имели едкий яркий цвет – от салатового до вырви-глаз-розового. Контингентом ночного клуба были никак иначе детишки богатеньких родителей. Вряд ли бы серьезные бизнесмены разъезжали на оранжевом джипе, это как минимум непрестижно. Они бы, как и Родион, предпочли классику – автомобили черного, серого и белого цветов.
Пройдя мимо «радужной» парковки, я заглянула за угол, прижавшись к кирпичной стене здания. Народ бесновался у входа. Кто-то курил, кто-то ржал во весь голос, а кто-то просто стоял в окружении полуголых дам и пытался объять необъятное, потому что в две руки помещалось не больше двух девушек. Молодые люди выглядели вполне соответствующе своим машинам: золотые цепи на шеях, притягивающие своим весом к земле, отчего один особенно захмелевший гуляка уже привалился к порожку и покуривал там сигарету; лаковые ботинки на ногах и жилетки на голое тело; некоторые мужчины были в строгих брюках, пытаясь показать свой статус, но их выдавали волосы, стоящие на голове дыбом, заплетенные в дреды или выкрашенные ярким цветом. Женщины смотрелись на их фоне не лучше – это короткие кожаные юбки, рваные колготки в сетку, топики, шпильки, вид которых напоминал больше холодное орудие убийства, нежели предмет обуви.
«И куда меня понесло?» – осуждающе помотала головой я, так и не сумев сдвинуться с точки наблюдения.
Внезапно позади себя я услышала странные звуки. Какое-то шелестение и причмокивание. Обернулась. Это далеко не трезвый парень вжал девушку собой в стену клуба и присосался к ее губам, при этом активно изучая руками ее тело. Шелестела ее кожанка и звякали браслеты на руках. Он будто бы хотел ее съесть, а судя по звукам – ему это удавалось. Ее голос от стона переходил на крик, а его руки все сильнее сжимались на ее груди. Я не знала, куда мне спрятаться. Пройти ко входу в клуб – все равно что подписать себе смертный приговор; остаться здесь – наблюдать за мерзкой парочкой.
– Слава, что ты сделал? – взвизгнула девица, слегка оттолкнув от себя парня. – Ты мне губу прокусил!
– ***, извини, не хотел. Так на чем мы остановились? – игриво проговорил тот самый Слава. А потом он все-таки увидел меня. – Эй, че это? Детский садик давно закрыт. Чеши отсюда, мелюзга!
– Простите, уже ухожу, – попыталась ретироваться я, но спиной наткнулась на кого-то еще, стоявшего сзади. – Простите.
– Ха! – произнес он.
Я повернулась на это «ха!» и отшатнулась от него к приостановившейся в своих ласках парочке.
– Никитос, какого хрена ты тут забыл? – злился Слава, которому не дали вдоволь насладиться прелестями женского тела.
– Слава, иди ты на ***!
С каждой секундой, проведенной с завсегдатаями ночного клуба, мои уши сворачивались все активнее в трубочку и прижимались к лицу, если таковое было возможно. Никитос, как его назвал Слава, стоял в черной потертой кожанке с толстенной цепью на шее и с не менее крупным медальоном в виде монетки на ней. Все открытые участки его тела, а это – кисти рук, та же самая шея, даже лицо – были покрыты татуировками. На голове виднелись афрокосички, собранные в пучок на затылке. Но меня не пугал его внешний вид, я переживала за его животный взгляд, которым он изучил меня.
– Развлечемся, детка? – ухмыльнулся он.
– Я не та, кто тебе нужен, – процедила сквозь зубы я, готовясь убежать.
– Как раз таки та. Ты же Кристина? Я запомнил эти милые щечки.
Никита сделал шаг в мою сторону и коснулся ладонью щеки. Я дернулась, засандалила ему коленкой между ног и побежала прочь. Но похоже, что промахнулась и попала больше в бедро, нежели в причинное место, так как Никита почти сразу ринулся за мной.
– Да оставь ты эту соску! – крикнул ему вслед Слава.
Но Никита не остановился и догонял. Я бежала в сторону кустов, к внедорожнику Родиона, надеясь, что мужчина уже вернулся и поможет разобраться с плохим парнем. Совсем не хотелось представлять, что меня ждет, если Никита догонит и поймает. Что входило в его «развлечемся»? Но судя по Славе и его пассии… я ускорилась. Легкие начало сдавливать, кашель уже рвался из груди. Хватая ртом проклятый кислород, которого было катастрофически мало, я ругала себя за слабость. С последнего сильного приступа и суток не прошло, а мы тут устроили кросс.
Сгорбившись, я продолжала бежать. Виднелась машина Родиона, она мелькала серым отсветом, как спасительный маячок. Но Никита был быстрее. Он больно дернул меня за плечо, и мы повалились на землю. Пыльную, песчано-травяную землю, с сухими ветками и впивающимися в спину камнями. Никита упал прямо на меня, и я чувствовала его сбивчивое дыхание, тогда как мое свистом проходилось по грудной клетке и выдавало лающий кашель, нечастый пока, но все равно неприятный.
– Хорошо размялись, мне понравилось.
– Отпусти меня, – задыхаясь, произнесла я.
– Не, мы только начали… – прошептал мне на ухо он.
И меня выдернули из реальности. Я оказалась на маленькой сцене благородного бордового цвета с велюровым покрытием, прикованная наручниками к вращающемуся металлическому столбу. Скорее всего, я находилась в сознании Никиты, хотя совершенно не собиралась в него погружаться. Но такой исход меня вполне устраивал. «Поговорим спокойно и разойдемся», – вторила себе я.
Меня не пугали декорации, так как человек был волен выбирать любое место для встречи с внутренним порталистом. Однако соглашусь, стоять прикованной к шесту – момент не из приятных. Да еще в черном боди и с ощущением помады на губах! Мои ноги тут же подкосились, стоять на высоких каблуках было тяжело.
Щелк! И спину защипало. Кожа в том месте, начиная от поясницы и вверх до лопаток, зажглась невыносимой болью, меня окатило волной ужаса.
– Встань! – приказал Никита.
Он вразвалочку сидел в мягком кресле, грубо выставив ноги в ботинках на край сцены, будто бы положив ноги на стол. В левой руке у него тлела сигарета, а в правой – нетерпеливо вращался кнут. Никита с особым удовольствием наблюдал за моей гримасой страха и хотел еще.
– Что происходит?..
– Молчать! – щелкнул кнутом Никита, в этот раз задев мое бедро. – Танцуй!
Как разгоряченная лава, боль прошлась по левой ноге и оставила за собой кровавую полоску свежеиспеченной раны. Новый удар прокатился по моему телу, и я поднялась, встала, крепко вцепилась руками в стоящий передо мной шест.
«Если это его сознание, то почему так? Разве такое возможно? Как он это делает? Почему он здесь главный?» – терзала себя вопросами я.
Заиграла клубная музыка, видимо, под нее я должна была танцевать, укрощая столб. Но пока тот укрощал меня. Наручники впивались заостренными дугами мне в запястья, какое бы положения рук я ни приняла. Внутри все ныло и дергалось от ожидания нового замаха кнутом. Я размышляла, куда бы встать, чтобы была возможность защититься и избежать сильного удара.
– А ты точно порталистка? Че-то не похоже, – посмеялся Никита.
– Да ты знаешь, скольким людям я помогла?! В скольких головах побывала?! Но, признаю, твоя самая больная! Тебе лечиться надо! – заорала я.
– А кто сказал, что мы в моем сознании? – властно произнес Никита и приподнял бровь. – Я тоже внутренний порталист.
Я замерла и шокировано уставилась в его бессовестные глаза. Пыталась понять, как это работает. О взаимодействии внешних порталистов я знала: один выталкивает – другой перемещается; или в битве побеждает сильнейший, как утверждал Гоша. Но контакт двух внутренних порталистов я видела впервые, испытывая феномен на себе в полной мере.
Никита нисколько не жадничал на ухмылки и противные смешки. Он замахнулся кнутом и попал снова по спине. Я взвыла, намертво прижавшись всем телом к столбу, если бы не он – давно бы потеряла равновесие и свалилась на пол. Рассеченная кожа пульсировала, обозначая отрезок, на который пришелся удар. Зато затронутые участки прошлых отметин онемели, передав болезненную эстафету новому месту повреждения. Дрожащей ногой я кое-как схватилась за шест, лишь бы не стоять на каблуках и дать ступням передохнуть.
– Скучно, ты же вообще танцевать не умеешь, – наигранно расстроился мой мучитель.
Картинка в сознании изменилась. В темноте завыла сирена, мелькая красным сигналом на потолке. Я теперь сидела в своей обычной одежде в углу какой-то декорации, раскрашенной странными символами и граффити. Повсюду – впереди меня и по бокам – тоже стояли стены, изогнутые в причудливые формы с небольшими отверстиями. Я бы назвала это гипсокартонным лесом для запугивания жертвы, то есть меня.
– Где ты, сладкая? Я тебя найду, – послышался противный голос Никиты в двух или трех метрах от моего укрытия.
Сердце забилось в истерике, тело задрожало в конвульсиях. Я не знала, что задумал Никита, но игра мне определенно была не по душе. «Где мы находимся? Почему я никак не могу вырваться отсюда? Почему он так странно себя ведет?» – чуть ли не рыдала я.
Выглянув из-за стены, я увидела его еще издалека, но от этого он не казался мне менее ужасным. Никита медленно прохаживался по злосчастному периметру с оружием. Куда поворачивалась его голова, туда же направлялся его пистолет. Если говорить коротко, то Никита решил поиграть со мной в войнушку, только забыл выдать оружие мне! Спустя секунду в моих руках тут же появилась «пушка». Я осмотрела оружие и нервно поморщилась. «Очень похоже на автомат. Как на ОБЖ, мы наподобие собирали», – вспомнила я. Дело оставалось за малым – разобраться: Никита материализовал это оружие или я?
– Бу! – напугал меня Никита и выстрелил. В плечо.
Я не смогла даже толком крикнуть, меня сковало и пронзило дурманящим чувством боли и крови. Еще никогда в своей жизни я не получала огнестрельного ранения! У меня отняло руку, отшибло память, и я ошеломленно уставилась на Никиту.
– Даже не выстрелишь в ответ? – присев на корточки, обхватил мой подбородок гаденыш. – Слабачка.
Снова полет. От пугающей темноты и раздирающих голову громких сирен мы переместились во что-то мягкое и теплое. Но я-то знала, что от этого ничего хорошего не жди. И хотя уже не ощущала тех жгучих исполосованных ран от кнута на спине и продирающейся изнутри боли от огнестрельного ранения, моя адекватность трещала по швам. Я медленно, но верно сходила с ума. Никита специально менял локации, чтобы я не успевала привыкнуть к любой из них и не могла использовать свою силу против него.
Именно поэтому мы оказались в постели, и его губы впились мне в шею. Я тихо пищала, пытаясь оттолкнуть его руками, но от моих попыток не было никакого толку. Никита раздирал зубами мою кожу, крепко сжимал волосы в руке, отдергивая их и заставляя меня отклонить голову. Не так я представляла себе прелюдию. Это было похоже на мучительную смерть. Никита рвал мою одежду, а я задыхалась под весом его тела.
– Хватит! – слезно проговорила я.
– Думаешь, мне самому это нравится? У тебя задница такая тощая, ухватиться не за что! – Никита продолжал потешаться надо мной. – И что в тебе этот Гоша нашел?!
Моя уверенность в себе с каждым его словом падала все ниже. Я понимала, что он провоцирует меня, но его фразочки жалили все сильнее и сильнее, доводя меня до состояния беспамятства. Я лежала и уже не пыталась возразить Никите, что его конкретно бесило. Он был охотником, желающим поиграть с жертвой перед тем, как совсем ее убить. А кому могла быть интересна жертва, не проявляющая никакого участия в игре на жизнь? Никита терял накал, ту страсть, которая ранее отражалась ярким огнем азарта в его зрачках. Она постепенно угасала, как и боль от его укусов.
Я растворилась. Представила, что лечу в свободном падении с крыши высотного дома. Там легкость и пустота, прохладный ветерок и развевающиеся волосы, которые приятно касаются лица.
– ***! Я высоты боюсь! Прекрати это сейчас же! – заорал Никита.
Я открыла глаза. Оказалось, все, что я представила себе, тут же осуществилось. Мы летели вниз. Только во мне отчетливо обозначилось умиротворение, а в Никите – паника. Он отбивался от меня руками, пытался ударить, а я цепко удерживала его за куртку, притягивая все ближе. Словно бы говорила: «Упадем вместе». Он закрывал глаза, наверняка пытаясь изменить локацию, умолял меня перестать, просил пощадить его. Только я не слушала и тянула его к точке приземления, четко представляя себе этот момент, как Никита врезается в асфальт и ломает все свои кости. Его больной мозг размозжило бы по дороге, а наглые ручонки раскрошило бы по частям, как конструктор. Человеческий конструктор…
«Случилось ли падение? Кому удалось одержать победу и над чьим сознанием?» – это всего лишь немые вопросы, оставшиеся без ответа в моей измученной голове.
