Тесс Хаген
Другие. Саша
День X. Саша.
Взгляд Саши блуждал по фигуре Ады: как только она отошла на достаточное расстояние, спина её выпрямилась, плечи расправились, и он живо представил себе огненные крылья Феникса. И даже несмотря на сотрясающие тело рыдания, она чудилась ему сильной, смелой и отчаянной – именно такой, какой и должна быть пара сущности и истинного экзистенциалиста.
Что делать теперь, когда Льётольв мёртв, а Денеб лишился тела, – Саша мог только предполагать. Одно он знал точно, заболевший странной упрямой уверенностью: его долг – защищать Аду, беречь её и частичку, которую оставил Ден. Пожалуй, наступил тот момент, когда ему, теперь сильнейшему (ввиду смерти Льё) экзистенциалисту, нужно проявить смелость, мужество и приличную долю хитрости. Выйти из тени не буквально, но фигурально. Возможно, даже перестать быть безразличным к тому, что происходит. На самом деле он понимал, что ступил на этот рискованный путь давно, когда взялся негласно помогать Льё, тогда, когда предупредил об опасности, когда узнал слишком много и отказался участвовать в фактическом убийстве своих же товарищей, пусть и отступников.
Он всегда считал Льё и Дена самой лучшей рабочей парой, благородными в какой-то степени экзистенциалистами. Льё, вопреки всем своим недостаткам, был верным и честным другом,откровенным и прямолинейным, и – невероятным мастером своего дела, исследователем. Если бы Судьба оказалась чуть более благосклонна к нему, а он сам – менее упрямым, то не случилось бы договора между Марселем и Сёртуном, не произошло бы раскола в сообществах, а сам Льё, да и Денеб, наверняка, остались бы живы.
Саша ждал сообщения от своей сущности – о месте встречи в первую очередь. Состояние Ады его иногда пугало, а отчаяние Майи – злило. Ему требовалась любая посильная помощь. Саша доверял своему товарищу, но ещё больше привык верить собственному чутью, и оно говорило о том, что скорее всего рабочей пары у него больше нет. Чем это грозило обернуться, Саша старался не думать. Стратегия его была проста – решать проблемы по мере их поступления, понять, что происходит в сообществах и выжидать.
Марсель жив, Арма – тоже. Силы равны. И главный козырь – в руках Саши, замкнувшийся в себе, раздавленный обстоятельствами, но переполненный злобой. Впрочем, как и ненормальной любовью. Ада злилась, боялась, страдала, надеялась и снова злилась.
Дольше оставаться в деревеньке было нельзя, да и свою главную цель пребывание здесь исчерпало: Ада пришла в себя, немного восстановилась и готова двигаться дальше. Вот только куда, Саша ещё и сам не знал. Возвращаться в Москву рано,и вряд ли в ближайшее время возможно и необходимо. Поэтому, ближе к вечеру, Саша, Ада и Майя сели в машину и отправились дальше на Восток, туда, куда вела дорога.
Ада наотрез отказалась садиться на заднее сиденье, расположившись рядом с Сашей. Взгляд её был направлен строго вперед, и иногда казался стеклянным. За первые два часа пути она не проронила ни слова, и только когда солнце заметно склонилось к горизонту, Ада резко схватила Сашу за руку, и он затормозил. Выбежав на обочину, она упала в траву на колени, сотрясаясь то ли от судорожных рыданий, то ли от рвотных позывов.
Саша вышел из машины и остановился, облокотившись на пассажирскую дверь, наблюдая за Фениксом.
– Ей уже было так плохо, – тихо вымолвила Майя, тоже выбираясь на свежий воздух.
– Это потому, что она – Феникс, а я – экзистенциалист, и мои блоки слишком слабые. Льё справлялся лучше. У нас слишком разная природа, чтобы долго находиться рядом.
– А почему тебе не становится плохо?
– Экзистенциальная сущность такова, что многое отражает. А Фениксы, наоборот, лучше и больше поглощают. Они ведь – огонь.
– Но я видела, как Денеб помогал!
– Ден – уникум, как и Льё, впрочем… – Саша помолчал. – И ада. Они все – особенные. Я не такой. Ладно. Жди здесь.
Саша медленно двинулся вперед, сминая ногами молодую, чуть пыльную придорожную траву. Аде было гораздо хуже, чем он предполагал: вопреки ожиданиям, рана на боку не только не зарастала привычными темпами, но открылась и кровоточила, пропитав и без того грязную, порванную блузку, а вместе с ней и пиджак.
Феникс тяжело дышала, из последних сил упираясь дрожащими руками в землю, иногда выдыхая серый пепельный дым. Саша присел рядом с ней на корточки и слегка прикоснулся к спине.
– Ада?
– Оставь меня здесь, – прохрипела она. – Нет больше сил.
– Не могу, ты же знаешь.
– Тебя никто не просил!
– Неужели ты думаешь, что Льё и Ден хотели, чтобы ты умерла?
– Иди к чёрту! Ты – не они, ты ничего не сможешь сделать.
– Любить тебя – не смогу, а помочь выжить, зализать раны и отомстить… Ада, не опускай руки, ты не такая.
– Откуда тебе знать? – силы её оставили, и она навзничь повалилась в траву.
– Ты не можешь так поступить с Деном. Ада! Вспомни, что ты прячешь?
– Я не могу, Саш, мне слишком больно.
Тело Ады обжигало Сашины руки, но он всё же поднял её и уложил к себе на колени, одной ладонью зажимая кровоточащий бок, а другой стирая слёзы, больше напоминавшие капли кипятка.
– За что, Саш? За что? – причитала она, бессмысленно сжимая ладони в подобие кулаков.
– За гордость, самоуверенность. За любовь, в конце концов.
– Ты ведь понимаешь меня… Ты пережил что-то похожее…
– Вот и ещё одна причина, почему я с тобой сейчас. Ада, – он наклонился к самому её уху, чувствуя жар и отчаяние. – Я делаю всё, что могу, помоги мне немного. А потом мы что-нибудь придумаем.
Она ничего не ответила, только поймала и крепко сжала его руку. Саша снял рубашку, разорвал на куски, чтобы смастерить подобие повязки и крепко перетянул рану Алды, снова впавшей в забытье. С помощью Майи уложил её в машину и двинулся дальше. В голове его зрел план, нужно было только встретиться с Якшей – своей сущностью, тогда пазл или сложится, или понадобятся новые идеи.
Всю остальную дорогу Ада редко приходила в себя, либо просто притворялась, чтобы не разговаривать. Майя тоже притихла, пейзаж за окном оставался однообразным: зеленеющие поля, сменяющиеся пролесками, городками и посёлками, до боли обыденная жизнь. Пару раз делали остановки на заправке, чтобы долить бензин и что-нибудь съесть. Общий потрёпанный вид напрягал экзистенциалиста, ему хотелось помыться, переодеться, нормально поесть. Навигатор говорил, что до ближайшего крупного города – Кирова, ехать ещё как минимум час.
– Сколько мы уже едем? – спросила Майя, когда они снова тронулись.
– Часов семь, может, больше.
– Кошмар. Я ведь смогу вернуться, как только доберёмся до города?
– В Москву? Нет.
– Почему?
– Я тебе сто раз говорил.
– Да блин! Мне всё равно ничего неизвестно! Я хочу домой!
– Тебе известно местоположение Ады. И то, что она со мной. Этого достаточно. Остальное из тебя вытащат. Я, конечно, мог бы стереть всё из твоей головы, но увы, принципы не позволят. Мало ли, как дальше повернётся. Так что ты будешь с нами столько, сколько понадобится.
– Идиотизм.
– Вот ты странная! Я же знаю, что у тебя со Льё что-то было, и ты даже не переживаешь, не грустишь, думаешь только о себе – как бы поскорее вернуться домой. А то, что Ада чуть не умерла, что мы все в опасности? Как тебе такое? Что ты за человек вообще?
– Благодаря вам, сущностям, я такая теперь, – психанула Майя. – Ты видел, что эти трое творили? Да я не понимаю, как могла влюбиться в Льётольва! Он аморальный и беспринципный, как и ваша Ада! Мне противно.
– Может не стоить судить так поверхностно? Ты не знаешь, что творилось у них в душе, чтобы говорить про аморальность и беспринципность. Льё самый честный и верный экзистенциалист изо всех, кого я знаю. А Денеб – невероятная сущность. Возьмём, к примеру, Марселя? А? Как тебе его образ: по силе он не сказать, чтобы очень крут, но при этом гонора столько, что хватило на убийство собственной сущности, часть которой теперь то ли в умерла вместе с Сёртуном, то ли где-то спрятана. Как Марс живёт сейчас, даже я не очень понимаю. Но сам факт! Сущность – это почти как брат, тот, кто всегда рядом, помогает во всём. С детства!
– Ну… – Майя замялась.
– Чего ну? Это по-твоему не аморально? Убить брата?
– Мы же не знаем всего…
– Ты себя слышишь?! То есть, женщине любить двоих мужчин – нельзя, а убивать брата – можно? – Саша от негодования даже хлопнул по рулю.
– Это всё слишком сложно, есть куча нюансов.
– Ты просто хочешь оправдать своё безразличие к смерти Льё. Потому что себя жалеешь. Я всегда знал, что люди – это гибель человечества.
– Ага! А вы, сущности, прямо-таки спасение!
– Да. Вообще-то, именно так. Вспомни, что я говорил про влияния… И нашу роль.
Майя притихла, то ли задумалась над словами Саши, то ли решила больше не спорить. Экзистенциалисту, в целом, было всё равно. Он спешил добраться до Кирова как можно скорее, в ожидании поглядывал на телефон – но Якша так и не объявлялся. Причин могло быть много, и ни одна из них не казалась существенной. Для сущности и экзистенциалиста нет никого важнее друг друга, крепкая связь – в первую очередь залог выживания.
Пейзаж снова начал меняться, похоже, пригород Кирова достигнут. На короткое мгновение Саше показалось, что у него дежавю: небольшие города иногда так похожи друг на друга в своей простоте, что отличить один от другого сложно. Он притормозил у первого попавшегося на пути магазина с одеждой.
– Жди здесь, я куплю нам всем что-нибудь переодеться. Пиджак на голое тело только для подиума хорош, – улыбнулся Саша сам себе в зеркало заднего вида. – Следи за Адой. Поняла?
– Поняла, – вздохнула Майя, поворачиваясь к спящему Фениксу.
Экзистенциалист влетел в двери магазина с изяществом, достойным Льётольва, несколько смутив девушку-консультанта своим странным видом.
– У вас тут нормальная одежда есть?! – вопросил он раздраженно, перебирая разноцветные футболки и шорты. – Брюки? Рубашки? Джинсы хотя бы и желательно без рисунков?
– Да, конечно, – испуганно забегали вокруг него продавцы, предлагая то одно, то другое.
Саша вздохнул, стараясь успокоиться. Поступиться собственными принципами, по которым его внешний вид всегда должен был быть идеальным, дорогим и ухоженным, крайне трудно. В итоге он остановил выбор на чёрной льняной рубашке – любимого цвета почти всех экзистенциалистов, и летних брюках. Хуже дело обстояло с женским гардеробом, но, немного поразмыслив, для Майи Саша взял простой набор “джинсы+футболка”, надеясь угадать с размером, а для Ады – лёгкий и удобный костюм из широких брюк и рубашки свободного кроя тёмно-коричневого цвета, чтобы скрыть повязку и израненное тело.
– Это, конечно, не шёлк, – угрюмо шептал он в поисках бумажника, стоя на кассе. – Девушки! А подскажите, где у вас тут самая лучшая гостиница? И какое-нибудь питейное заведение?
– Гостиница самая лучшая ближе к берегу Вятки, вы её узнаете по огромному зданию. И кальян-бар на улице Ленина, наверное, – кассирша испуганно глянула на коллегу.
– Да, место уютное, с хорошим баром…
– Спасибо, – одарил их лучезарной улыбкой Саша, забирая пакеты. – Если что, меня у вас не было. И вы мне никаких адресов не называли.
Закинув пакеты в багажник, он вернулся за руль. Майя действительно не сводила глаз с Ады, а та уже сидела, подобрав колени к груди.
– Я купил нам одежду. Как ты? – обернулся на неё экзистенциалист.
– Не знаю.
– Бок кровит?
– Вроде нет.
– Тогда едем в гостиницу, приведём себя в порядок, а потом приглашаю вас, девушки, на ужин.
Никто не сопротивлялся решениям Саши. Как-никак, он здесь был единственным мужчиной и человеком с финансами. Так что спустя пятнадцать минут они уже заходили в просторный холл гостиницы и получали ключи от номеров: для вида два, один из которых на двоих, другой одноместный. Но экзистенциалист предупредил, что ночевать все будут вместе ради безопасности и спокойствия – Майе он вдруг перестал доверять.
– Так. Майя первая идёт в душ, пока я разберусь с раной Ады. И нет, дорогуша, выбора у тебя нет, – Саша бросил ей пакет с новыми вещами и проводил в ванную.
Номер оказался огромным, с полноценной гостиной и спальней. Ада улеглась на диван, молчаливо наблюдая, как осторожно экзистенциалист снимает импровизированную повязку. Саша старался не причинять ей боли и с удовлетворением отметил, что восстановление идёт полным ходом.
– Тебе действительно лучше.
– Наверное. Тело всего лишь тело.
– Зря ты так.
– Это что, комплимент?
– Констатация факта. Ты и сама знаешь, что идеальна. Не знаю, что там говорят в сообществе Фениксов, но среди экзистенциалистов про тебя рассказывают много всего. Мы же ценители красоты.
– Эстеты, да?
– Конечно. Иначе никак.
– Зачем ты таскаешь с нами эту серую мышь? – Ада мрачнела на глазах.
– Ты про Майю? Мышь, забавно.
– Так почему?
– А куда я её дену-то? Отпустить – найдёт Марсель и вытащит всё, что может. Исказить? На такое не пойду, не хватало потом ещё быть судимым за это.
– Если нас поймают, судить будут за вещи похуже, Саш.
– И что? Лишний пункт в обвинениях мне ни к чему.
– Ты говорил про месть. Есть план?
– Пока не могу ничего сказать…
Ада пристально посмотрела ему в глаза, и экзистенциалист не смог выдержать этот взгляд. Он ждал вопроса, знал, что Феникс задаст его, но ответа не находил и сам.
– Почему ты один?
– Я не думал, что всё повернется именно так. Мы решили, что одного меня будет достаточно.
– Где твоя сущность, Саш? – настаивала Ада.
– Я не знаю, он не отвечает на звонки.
– Где? Твоя? Сущность? Последний раз спрашиваю! – крикнула она в зверском отчаянии и злобно сверкнула глазами.
– Мне незачем тебе врать.
– Сдохнуть хочешь?
– В ближайшие несколько дней – нет, – улыбнулся Саша обезоруживающе.
– А если его убьют? А? – Ада схватила его за лацканы пиджака и притянула к себе, тяжело дыша прямо в лицо.
– Не станут.
– Но вдруг? Ты что? Оставишь меня одну? Ещё одна смерть?
– Ада… – он осторожно отцепил её руки и крепко обнял. – Не будет больше никаких смертей. Если только те, которые ты сама захочешь увидеть. Обещаю.
– Найди его, найди и скажи мне, что твоя сущность жива. Саша!
– Тише. Не паникуй. Экономь силы. Сейчас сходишь в душ, если нужна помощь, я готов… А потом будем отдыхать, пойдём в бар, закажем лучший кальян…
– И чего-нибудь крепкого.
– Что захочешь, Феникс…
– Лапушка.
– М?
– Ден сказал бы “лапушка”…
– Я не Денеб.
– Жаль…
В гостиную вышла Майя с полотенцем на голове и одетая в чистое. Взгляд её остановился на Саше, а лицо исказила гримаса непонимания и омерзения. Он чуть пригрозил ей пальцем и отпустил от себя Аду.
– Сама справишься?
– Должна. Но ты у двери постой, на всякий случай, – внезапно смягчилась она.
Майя пристально наблюдала за экзистенциалистом, устроившись в кресле. Он же в свою очередь изучал её мрачное лицо, пытаясь понять, что творится в голове “серой мыши”. Ещё тогда, в Ярославле, в ресторане, ему стало ясно, что она искажена, но не сильно и очень аккуратно. Видимо, на поведение повлиял стресс и странное соперничество с Адой, даже ревность. И этот факт сильно беспокоил. Женщины бывают не только коварными, но и отчаянно злыми, когда пытаются найти виновника своих несчастий. Майя выбрала целью своего ядовитого жала Феникса, Аду, но она и представить себе не могла в этот момент, настолько опрометчиво её желание.
Он вздохнул и опустил взгляд. За дверью шумела вода и слышались тихие всхлипы. Израненное тело Феникса боялось воды, но нуждалось в ней, а может Ада дала волю эмоциям, пока никто не видит. Саша постучал, поддавшись секундой панике.
– Ада?
– Да.
– Ты в порядке?
Она чуть помолчала, выключила воду и только тогда ответила.
– Да. Сейчас выйду.
С длинных волос еë стекала вода, тоскливо капая на пол, она завернулась в гостиничный халат и босиком брела к дивану. И всё равно была прекрасна. Где-то в глубине души Саша понимал Льётольва и его странную любовь и преданность этой женщине: она буквально искрила от силы, скрытой внутри, была недоступна и в то же время вполне открыта и располагала к себе. Таких, как Ада, можно или любить, или ненавидеть. Никаких промежуточных вариантов. Но он надеялся, что сумеет удержать баланс.
– Оставлять вас одних – не самый лучший выбор, но я тоже хотел бы привести себя в порядок. Так что держите дистанцию, дверь будет открыта, если что.
Никто ничего не ответил, поэтому Саша, пожав плечами, удалился в ванную. Здесь было душно и влажно, на полу в углу валялась окровавленная одежды Ады, остро напоминавшая о том, что случилось. Потерять единственного экзистенциалиста из сообщества, которому можно было доверять, кого он, Саша, считал другом, оказалось страшнее, чем признать его отступником. По-хорошему, при расколе, можно было бы рассчитывать получить на свою сторону энное количество союзников, но без поддержки не стоило и думать об этом. Сейчас он – один против всех. Что с Фениксами – неизвестно, внутренняя кухня огненного сообщества всегда была для экзистенциалистов тайной. Сущности не захотят предавать свои рабочие пары, что очевидно и вполне благоразумно.
– Чёртов Якша, – шептал Саша, остервенело намыливаясь. – И где его носит, зараза? Жив ведь, знаю. Только бы хватило ума не лезть на рожон.
Якша, или как он себя называл в человеческом обществе – Ярослав – на пару лет моложе Саши и не настолько силён, как ему хотелось бы. А ещё довольно влюбчивый и безбашенный, так что иногда казался самым настоящим юнцом, только вчера окончившим школу. Он носил длинные волнистые волосы, достающие чуть ли не до ягодиц, обязательно белого цвета, частенько заплетал их в косу, особенно перед сражением с влияниями и вставлял в звенья маленькие двухсторонние шипы. Определенно – позёр, как и большинство сущностей, но достаточно хитрый при этом и прямолинейный, чего не хватало самому Саше, во всяком случае, так ему думалось. В периоды романтических загулов, Якша мог пропадать на пару дней, но настойчивые звонки или сообщения никогда не игнорировал.
Облачившись во второй халат, Саша вернулся в гостиную, где всё так же стояла гнетущая тишина.
– Телефон не звонил? – поинтересовался он.
– Нет, – откликнулась Майя.
– И всё же… Он ведь жив, Саш? – Ада небрежно поднялась, направляясь к пакетам с одеждой.
– Ну если я тут, то да.
– Я б убила его за такое…
– С этим надо полегче, или ты и меня хочешь угробить? За компанию, так сказать.
– Тебя? – она подняла на него заинтересованный взгляд. – Нет. Но ведь мы из-за него здесь, да?
– Не только.
– О ком вы? – встряла Майя-волонтёрша.
– О моей сущности, Якше. Без него будет сложновато.
– Что мы вообще будем делать дальше?
– Давайте потом об этом? – Саша устало опустился на диван, наблюдая, как Ада рассматривает костюм, который он ей купил. – Извини, но это не шёлк, увы и ах.
– Сойдёт, если гореть не буду, – вполне серьёзно ответила она.
– Я тебе не дам.
Спустя полчаса они уже сидели за столиком недалеко от барной стойки и ждали заказ. Саша настоял на кальяне и предвкушал вкусный ужин. Майя, всё такая же мрачная, старалась не смотреть на спутников. Ада же бросала неоднозначные взгляды на бар.
– Странно, будто только вчера вечером мы сидели почти в такой же обстановке, и всё было хорошо. Было весело. И они… – Феникс запнулась, заметив официанта с подносом, внимательно следила за каждой тарелкой и бокалом, опускающимися на стол, а после продолжила. – Они оба…
– Давай просто выпьем. За них, – предложил Саша, протягивая ей вино. – Тебе станет чуть легче.
– На пару минут?
– Хотя бы на пару. А с другой стороны, никто нам не мешает пить сегодня столько, сколько мы хотим. Правда? – он сдержанно улыбнулся и приподнял бокал.
Все молча выпили, Майя принялась за еду, но Ада не притронулась ни к чему. Саша тревожно поглядывал на неё, пока не принесли кальян. Тогда он чуть расслабился, да и Феникс тоже, но курить отказалась.
– Саш, ты за всё платишь сегодня? – только и спросила она.
– Абсолютно. Для тебя никаких ограничений, Феникс.
– Я к бару.
– Если что, я рядом.
Ада вальяжно, чуть придерживая больной бок, добралась до барной стойки и с грацией змеи опустилась на высокий стул, попутно делая заказ. Саша невольно поймал себя на мысли, что ему нравится её манера подавать себя, как не всем доступный, нерационально дорогой десерт, внутри которого спрятан сюрприз. Вот из-за этой слабости экзистенциалистов перед Фениксами, заключающейся в притягательной, магнитной силе огненных птиц, они и не работают вместе слишком плотно.
Защитные, сдерживающие блоки можно было немного отпустить, и Саша вздохнул с некоторым облегчением. Сейчас не время подвергать Аду очередным физическим мучениям. Он выпускал густой сладкий дым из кальяна, с удовольствием посматривая на публику.
– Дурацкое чувство, что история повторяется. Вот просто один в один. У вас что, какие-то сценарии прописаны? – влезла с бессмысленными вопросами в размышления Майя, почти повторив мысли Ады.
– Если ты ещё не поняла, мы так живем. Это – образ жизни. Заводские работяги по вечерам смотрят телек или бухают, чтобы снять стресс. Мы фактически делаем тоже самое, только обёртка другая. Вот ты чего такая нудная и зашоренная, не понимаю? – отбил выпад Саша.
– Я не нудная! Просто… Моя жизнь другая, и она мне нравится. Я хочу её вернуть. А этот вечер ужасно напоминает тот, перед тем как…
– Думаешь, что всё может повториться один в один? Дураков среди экзистенциалистов нет, в отличие от Фениксов. Но ни те, ни другие не полезут в новую драку, не вылечив раны.
– А будет новая драка?
– Скорее всего.
– И ты так спокойно об этом говоришь?
– Чему быть, тому быть. Не так ли? Льё был сдерживающей силой, гарантом равновесия в системе, во всяком случае пока Сёртун стоял с другой стороны. А теперь всё полетело в тартарары. Нас затянет в любом случае. Так что… – он наполнил бокал. – Твоё здоровье! – и залпом выпил, снова потянувшись к бутылке.
Краем глаза Саша видел, как Ада пьёт рюмку за рюмкой, как отшивает тех, кто подсаживается к ней, и решил подойти. Просто так с одной стороны, а с другой, чтобы показать настойчивым посетителям, что дама не одна. По-хозяйски положив руку ей на талию, он чуть склонился и прошептал:
– Посижу тут с тобой, на всякий случай…
– Играем в пару?
– Чтобы идиоты всякие не лезли.
– Я и сама в состоянии с ними справиться.
– Знаю, но пусть даже не подходят. Они тебе не нужны сегодня.
– И вообще не нужны.
– Оформите-ка нам шотов наборов пять, – с улыбкой попросил Саша у бармена.
– А ты знаешь толк в лечении душевных страданий, – впервые за всё время улыбнулась Ада.
– Обижаешь, Феникс…
– Саш?.. – она пробежала пальцами по его ладони и задержала взгляд на запястье.
– М?
– Я хочу отомстить Марселю. И не просто отомстить. Причинить ему такую же боль, отобрать у него всё. И только потом позволить умереть…
– Жестоко, – он поймал её ладонь и крепко сжал, поднеся к своим губам. Лёгкое прикосновение. – Но мне нравится. Как и огонь в твоих глазах.
– Побудем подобием рабочей пары?
– Однозначно.
Перед ними оказалась первая партия шотов, которая была выпита на скорость, без закуски и перерывов между рюмками. Ада с диким восторгом смотрела Саше в глаза, бросая вызов, а он с удовольствием принимал его. Наблюдать за Фениксом, за рвущимися наружу эмоциями было невероятно любопытно и интересно, почти наркотически опьяняюще: взгляд тёмных глаз с огненными всполохами, взмахи густых ресниц и многообещающая улыбка, пусть и навязанная предельным уровнем алкоголя в крови. Фениксы быстро пьянеют, но так же быстро и приходят в себя. Аду не перепить, но Саша упорно пытался. Оба становились всё более откровенными в своих прикосновениях и движениях, что могло стать проблемой.
– Я сейчас, без меня не пей, – экзистенциалист поднялся и, чуть пошатываясь, добрался до столика, чтобы сделать несколько затяжек и забрать кальян с собой.
– Саш, прекратите! – прошептала Майя ему на ухо, когда он вернулся на место.
– Зачем? – посмотрел Саша на неё совершенно трезвым взглядом. – Дай ей переболеть! Ада только что потеряла самых важных людей в своей жизни… Она должна прожить эту боль.
– Она спала с ними. С каждым из них.
– И что? Это как-то отменяет или подтверждает любовь? Или освобождает от страданий?
– Нет, но…
– Никаких но, дорогуша. Просто не мешай мне. Я знаю, что делаю, – улыбнулся экзистенциалист, и взгляд его затуманился алкогольной поволокой.
Он сделал ещё одну затяжку, схватил кальян и потащил его к бару, где уже подготовили место, явно понимая, что таким клиентам не стоит отказывать в небольшой слабости. Ада радостно выхватила мундштук из его рук и тут же выпустила облако сизого дыма.
– Может, ты и прав, боль чуть притупляется, когда думаешь медленнее.
– Ты сомневалась? – придвинулся он ближе, подав бармену знак налить.
– Сложно доверять тому, кого совсем не знаешь.
– Давай расскажу что-нибудь. Что ты хочешь знать?
– Почему ты оставил попытки, Саш? С той девушкой. Льё рассказывал…
– Ах, это… – он опустил взгляд, стараясь собраться с мыслями. Воспоминания о прошлом всё ещё больно резали сердце и терзали душу, стоило только выпустить их наружу. – Так лучше для неё. Я бы не хотел, чтобы она жила как я, мотаясь по свету, без постоянного пристанища… Ну и… Она – человек. Вполне могла стать разменной монетой. Ада. Не тебе объяснять, что экзистенциалист и человек – не пара.
– Да… Как сущность и Феникс. Саша?
– М?
Она чуть привстала, набрав в грудь побольше дыма, и прислонилась лбом ко лбу экзистенциалиста, медленно выдыхая ему в лицо. Её рука мягко скользила по чёрным волосам, спускаясь к шее и ложась на плечо.
– Обещай мне…
– Что?
– Что не оставишь меня. Ни под каким предлогом. Что пойдёшь до самого конца. Либо убьёшь меня, если я не справлюсь.
– Не могу.
– Почему?
Саша схватил её за талию и резко притянул к себе, оказавшись слишком близко, чувствуя как бьётся горячее сердце Феникса, как тяжело вздымается грудь и как горит тело.
– Потому что частичка должна жить, – шепнул он, касаясь губами уха Ады, рукой прижав голову к себе.
Она тяжело выдохнула ему в шею и обмякла, требуя быть обнятой. Что, собственно, Саша и сделал: крепко обнял её, усадив к себе на колени и позволил улечься на плечо. Они курили кальян, подавая друг другу красивый, тёмного дерева, мундштук, и запивая сладкий дым терпкими шотами до тех пор, пока администратор не сообщил, что заведение скоро закрывается. Тогда, расплатившись и оставив щедрые чаевые, все трое вышли на пустую ночную улицу.
Ада отказалась садиться в машину или вызывать такси, да и Саша был не против прогуляться. И только Майя осталась недовольна. Весь вечер экзистенциалист ловил её косые взгляды, теряясь в догадках. Он всё больше утверждался в том, что волонтёрша – слабое звено в их компании, но никак не мог придумать способ, как склонить эту упрямую “серую мышь” на сторону Ады. Трудно будет строить планы мести или сражаться с Марселем и его сподвижниками, если за спиной будет стоять мрачная Майя.
Необходимость поддерживать блоки, чрезмерное количество алкоголя и общая усталость давили на Сашу, поэтому, когда он оказался в гостиничном номере, то с размаху рухнул на диван и почти тут же крепко заснул, оставив женщин одних. В густой темноте сна ему виделся сгорающий Льётольв и рассеивающийся в утренней дымке Денеб, а сквозь весь этот экзистенциальный ужас – перепуганное лицо Марселя. Таким он никогда его не видел, да и больше не хотел видеть. То, что случилось, – беспрецедентно, вопиюще жутко, и кошмар, происходящий во сне, перестал Саше казаться сном, вынуждая его метаться по дивану в поисках спасения.
Открыв глаза, он стёр с лица пот и сел. В номере было темно и душно, а ещё – тихо. Майя спала здесь же, свернувшись калачиком в кресле, дверь в спальню – заперта. Расстегивая рубашку, совершенно мокрую от пота, Саша, не издав ни одного лишнего звука, подобрался к соседней комнате, медленно нажал на дверную ручку и вошёл.
Дым. Всё пространство занимал серый пепельный дым, тягучий, медленный, заворачивающийся причудливыми узорами, плывущий сквозь время, поднимающийся и опускающийся. Он скрывал всё: и выкрашенные в бежевый цвет стены номера, и большой пейзаж, украшавший пролет между окном и дверью, даже слабый лунный свет терялся в нём, рассеиваясь на широкие дымные полосы. Ада лежала на кровати в нижнем белье и распахнутой рубашке. В руках её, как изящная кисть, лежал мундштук с сигаретой, от которой тянулась тонкая смурая струйка.
Саша прикрыл дверь, опёрся на стену, продолжая расстегивать пуговицы и в этот момент понял, что не так.
– Где ты взяла его?
– Мундштук? – уточнила Ада, хотя это было очевидно. – Нашла в твоих вещах.
– Что ты искала?
– Сигареты.
– И сколько ты уже?
– Почти все запасы.
– Плохо не станет?
– Хуже чем есть – нет.
– И зачем…
Ада не ответила, только глубоко затянулась, чуть задержала дым внутри лёгких и медленно выпустила его через рот. Просто открыла его и ждала, пока всё не произойдет само собой. Саша понимал её состояние, сам переживший не одну тяжёлую потерю. Но лишения этой женщины казались ему во сто крат больнее, чем собственные. И сейчас, всё ещё израненная, лежащая на постели в полнейшем изнеможении, истерзанная горестными мыслями, она виделась ему трогательной,беззащитной и возмутительно красивой, а вместе с тем – бессовестно вульгарной и жестокой. В первую очередь по отношению к себе. Он подошёл к ней и лёг рядом. Ада протянула ему пачку сигарет и зажигалку. Саша прикурил.
– Т-с-с, – она приложила ладонь к его губам. – Не выдыхай резко.
Послушно выпустив дым как можно более осторожно, он поднял взгляд к потолку.
– Смотри, – продолжала Ада. – Видишь? Какие изящные линии, как змеи в водовороте. Когда Фениксы поджигают что-то, дым не такой красивый. Как-то Льё искажал реальность с этим мундштуком в руках. И это было невероятно… Он был невероятным. Когда я прикасалась к нему, у меня дрожали руки… – произносила она фразы, перескакивая с одного на другое.
– Дым больше похож на сущностей, когда они выходят из тени, – шепнул Саша, с интересом слушая Аду. Он и представить не мог, насколько глубокими были чувства между его товарищем и Фениксом.
– Не хватает сверкающих огоньков…
– Это не обязательно. Просто Ден был огнем, поэтому…
– Он всё ещё есть.
– Чем дольше ты будешь обманывать себя, тем хуже.
– Ты же видел!
– Без тела, Ада… Может пройти лет десять, а может – все пятьдесят. И без экзистенциалиста… Ты просто не доживёшь.
– Нужно достать частичку.
– Что? – Саша в удивлении перестал курить и повернулся к Аде. Она лежала всё с тем же выражением лица, что и пятью минутами раньше.
– Если я собираюсь мстить, а я собираюсь, то она может погибнуть со мной. Этого нельзя допустить.
– А вне тебя разве она сможет жить?
