Тесс Хаген
Другие. Саша
Осталась только она – магия звуков, сложенных композитором в волшебные мелодии, уносящая моё измотанное и уже чуточку больное сознание в мир спокойствия, тишины и беззаботности. Я часами мог слушать старые записи, или каждый вечер посещать концерты, если случалась такая возможность. Какое-то время не засыпал без фоновой музыки и думал, что действительно схожу с ума. Иногда сквозь чарующие звуки проскакивали те мелодии и созвучия, которые я слышал или использовал во время работы, и тогда возникший диссонанс ввергал меня или в состояние бессильного отчаяния или в слепую агрессию против самого себя. Чем это кончалось? Ненормальной пьянкой, наркотическим угаром, извращёнными сексуальными утехами на грани насилия. Помогало ли? Отчасти. Сначала на несколько дней, позже – часов. Врачи сообщества готовы были диагностировать условную депрессию или психоз – что пожелаю, – и отстранить меня от работы. Но я не пошёл на этот мелкий, разрушительный по своей сути шаг. Ушёл в подполье, душил себя силой воли и вспомнила Льё. Старался равняться на него, его стальное спокойствие, рассудительность и истинную экзистенциальную суть.
Теперь же, заболев Адой, я не мог справляться с тем, что происходило внутри. Тело изнывало без её прикосновений, без её близости, в голове крутился заведённый Фениксом волчок, беспрестанно твердящий имя. С этим всем ещё как-то можно было справиться, учитывая ответное проявление эмоций. Но хуже того – я и сейчас ощущал с трепетом в своём сердце не любовь, не одержимость, но предвкушение. Я словно стоял в крошечном шаге от того, чтобы свалиться в пропасть настоящей влюблённости, навязанной мне проклятием экзистенциалистов и желанием исправить то, что исправить невозможно.
Если не смог стать счастливым ни я, ни Ден со Льё, если мы все потеряли любимых женщин, то… Возможно ли согреть сердце Ады, чтобы задушить чувство вины?
В дверь тихо постучали. Я выключил воду, обернулся полотенцем и подошёл ближе.
– Кто там?
– Это я, – послышался голос Феникса. – Тебя долго не было.
– Душ принимал.
– Пустишь?
Я молча приоткрыл дверь, пропуская Аду внутрь. В ванной висел горячий влажный туман, она держала в руках небольшой свёрток и слишком внимательно смотрела мне в глаза. Заперев нас, я обратился к ней с немым вопросом.
– Двойную дозу, – откликнулась она.
– Слишком рискованно.
– Времени нет. Я не могу больше ждать. Чем быстрее мы разберёмся с Якшей, тем лучше.
– Завтра вечером приём. Надеюсь, что Марсель и Арма пожалуют.
– Приём?
– Да. Приглашены сильнейшие представители сообществ, отступники тоже. Соберёмся в ресторанчике Льё, поговорим. Суд с присяжными. Посмотрим на обстановку. А дальше… – я чуть помолчал, забирая из её рук свёрток. – По обстоятельствам. Нужно будет сражаться, значит…
– Месть.
– Как ты и хотела, птичка…
– Тогда ты обязан разрешить двойную дозу. Это всего четыре в общей сложности. Мы не успеем до завтра. Саша! Нам нужно больше. Сколько максимально возможно?
– Не больше пяти. Но не забывай о Якше. После экваториального вливания он точно догадается. Это будет проблематично.
– Мы не дадим ему шанса прийти в себя.
– Тебе не кажется, что это слишком мерзко?
– Ты сам предложил убить его так изощрённо, я просто пытаюсь уменьшить страдания и ускорить процесс.
Ада была полна решимости, слепой жажды мести. Она не сострадала Якше и явно пошла бы не только на убийство, скорее всего – на что угодно, лишь бы увеличить силу, подобраться к Марселю и уничтожить его. Мне вдруг стало страшно за Феникса. Издевательства Сёртуна в юности, трагедия за трагедией во взрослом возрасте… Она могла быть светом, спасительным огнём, но становилась огнём карательным. Кажется, даже черты лица стали более острыми, решительными. Пропасть, над которой стояла сейчас Ада, в тысячу раз глубже и опаснее той, над которой завис я.
Мы опустились на пол рядом со стеной, разложив на полотенце принесённые Адой шприцы. Как заправские наркоманы методично орудовали тонкими иглами и вонючими спиртовыми салфетками. Первые два вливания прошли без проблем. Перед третьим я вспомнил о Майе и Якше.
– Эти двое ничего не заподозрят?
– Им плевать. Якша, когда я выходила из спальни, накачивал себя чем-то из бара Дена, а Майя кажется дремала на диване. Думаю, они подумают вполне шаблонно. Что могут делать мужчина и женщина в ванной вместе?
– Точно не пить кровь друг друга, – попытался я улыбнуться, хоть ситуация и не располагала.
Внутри всё горело, как и в предыдущие разы, но теперь этот огонь никуда не собирался уходить, заставляя меня потеть так, будто я находился в бане. Ада же, наоборот, стремительно бледнела, даже губы сливались по цвету с лицом. Третье вливание заставило мои руки трястись, как у столетнего старика, а Феникса закутаться в попавшийся под руку банный халат. Но никто из нас не собирался останавливаться, об этом не нужно было даже говорить.
Набрав в рот последний глоток крови, Ада исказилась в лице, не готовая отправить часть меня внутрь. Она сжала губы и смертельно бледная посмотрела на меня с призывом о помощи. Быстро опустошив шприцы в наши вены, я ухватил слабое, неожиданно ледяное тело Феникса, и прижал к себе. Поцелуй. Это единственное, что спасло бы ситуацию. Птичка поняла всё без слов, несмело, всё ещё сжатыми губами, она приблизилась ко мне, напоминая подростка, впервые собирающегося прикоснуться к мужчине. Мгновение – и мы единое целое, кошмарный, страстно-соленый с металлическим привкусом поцелуй, призванный не доставить удовольствие, а приглушить сопротивление организма. Отвлекающий тошнотворный приём. Из глаз Ады полились слёзы, от тошноты и едкого пота, стекающего по лицу, я не мог нормально дышать. Мы держались друг за друга, как сносимые потоком воды.
Феникс оттолкнулась и поползла под душ, на ощупь пытаясь включить воду. С трудом поднявшись, я помог ей встать, вернее сесть, под спасительные струи воды, а сам без сил опустился на пол снаружи.
– Горячее, – шепнула она. Я послушно прибавил. – Ты был прав. Это слишком. Кровь. От одной только мысли выворачивает.
– Мы убийцы, Ада.
– Плевать. Они – тоже. И Якша предатель.
– Всё так быстро разрушилось…
– А было ли что-то?
– Если вспомнить, что я видел в твоей голове перед судом… Не было. Хотя… Надежда?
– Помню тот день, когда я встречалась с Гершей, чтобы передать документы и немного подразнить. Всё думала, что играю. Что это невинные забавы ради забав. Что смогу справиться с ситуацией, перехитрить Сёртуна, Дена и… И даже Льё, – она чуть повозилась, стаскивая с себя мокрую одежду. – Здесь. В этой самой ванной, Денеб раздевал меня так ласково, заботливо. Говорил такие верные слова… А я… Решила его проверить, а ведь никакой проверки и не требовалось. Я Феникс до мозга костей, искажённый, порченный. Что если сейчас именно я тащу тебя туда же, куда и… Саш!
– Ада, какая разница, кто кого и куда тащит? Если все мы катимся под уклон просто потому, что мир немного сошёл со своей оси? Знаешь, когда мне пришлось отказаться от той, кого я безмерно любил, это было сравнимо с её смертью. У меня будто почву из-под ног выбили. Я хотел мстить, хотел уничтожить к чертям всё и всех, в том числе и самого себя. Во мне было столько ненависти, что хватило бы на весь мир. А потом я понял, что проще винить сообщество или самого себя, чем понять и принять факт собственного бессилия. Очень многое не зависит от нас. Да, мы пытаемся что-то изменить, иногда получается, иногда – нет. И никто в этом не виноват. Я с тобой по своей воле. Не знаю – почему. Наверное, так правильно. О последствиях думать не собираюсь. Ни сейчас, ни через пару часов, ни через десять лет.
– Я могла бы полюбить тебя… Твои слова так понятны… – Ада обхватила меня мокрыми ладонями, с её волос лилась вода, а губы ласково касались шеи, вызывая лёгкий приступ удушья от моментально возникшего желания.
– Так полюби. Вдруг это станет спасением? – шепнул я.
– Сердцу не прикажешь… В нём и так живут двое.
– То, что происходит между нами – ненормально.
– Конечно. Говорят, ты хоть и пользуешься женщинами, но не особо их жалуешь.
– Сторонюсь излишней близости, так будет верно.
Она продолжала свои настойчивые, разгорячённые ласки, откровенно дразня меня, испытывая терпение, проверяя на прочность.
– А среди Фениксов ходят совсем другие слухи…
– Смешно. Я слышал об этом.
– И ты никогда не пробовал?
– Мужчин? – я невольно улыбнулся. Сотню раз доходили бредовые рассказы обо мне, достойные быть изданными в виде книги с пометкой 21+.
– И их тоже…
– Я похож на гея?
– Нет.
– Если тебе очень интересно, то вариант секса с участием ещё одного мужского персонажа пробовал. Так себе история.
– А мне понравилось.
– Ада-Ада, – покачал я головой, перехватывая её руки.
– Хочу тебя, – одними губами проговорила она, ускользая под душ.
– Я имею право не согласиться? – запрокинув голову, я пытался рассмотреть обнажённое тело Феникса, увидев только лишь татуированные крылья на спине.
Ада передёрнула плечами. Если бы я нашёл в себе силы сказать “нет”… Но так нельзя. Иначе проклятие сожрёт меня полностью, поглотит мозг, сотрёт все мысли, кроме одной, уничтожит образы, кроме одного, превратит в похотливого робота-преследователя. Идиотская фраза про “выпустить пар” вдруг приобрела вполне разумный оттенок, и я, сбросив полотенце, добрался до Феникса.
Медленно поднял её и провёл ладонями по мокрым бёдрам, остановившись на упругих ягодицах. Ада упиралась ладонями в стену, всем своим существом говоря об одном. И я не стал дожидаться чего-то большего, ибо боялся, что достаточно будет единственного прикосновения, чтобы всё закончить даже не начав. Внутри она оказалась безжизненно холодной, тогда как я непривычно полыхал. Нас обоих потревожила странная, нечеловеческая дрожь. Я не спешил, желая быть нежным. С каждым моим осторожным, а дальше – чуть более смелым – движением, она становилась теплее, мелодично постанывая на выдохе, призывно выгибаясь в пояснице, даря мне большую свободу. Под ладонями я чувствовал то её мягкую, возбужденную грудь, то напряжённый живот. Мои руки подчинялись невербальным указам Ады, а губы исследовали изящную шею, острые, худые плечи и великолепные рисунки на спине.
Несколько минут спустя она, уже не стесняясь, полностью отдалась мне и нашему маленькому акту баловства, иногда довольно откровенно и громко оповещая всех в квартире о своём наслаждении. Небольшая порция хулиганского адреналина едва кружила голову, и я забывал обо всём, кроме неистового желания продолжать до тех пор, пока Ада не стала бы молить остановиться.
Мы оба горели, неожиданно выровняв температурный баланс и уведя его в плюс настолько сильно, что мне пришлось украдкой выкрутить горячую воду почти до нуля. И в этот момент ладошки птички Дена начали мерцать золотистым блеском. Это было так нежно, так трогательно, что я прижал её к себе ещё больше, чувствуя предательски подступившие к горлу слёзы. Дикость. Ноги Адочки чуть подогнулись, и лёгкая, нарастающая волна приторно-сладкой дрожи поднялась, накрыла нас и растворилась, оставив терпкое винное послевкусие.
– Саша… – дрожащим голосом позвала она.
– Я тут, моя огненная, – откликнулся я с диким желанием никуда и никогда её не отпускать.
– Откликнулось… Частичка, – Ада повернулась ко мне. В глазах вспыхивали огоньки, а ладони ещё хранили золотистые отблески.
– Частичка?
– Да… Не понимаю…
– Просто она через тебя, или ты через неё теперь почти моя сущность…
– Essentia… Назови меня. Как он назови!
Я только покачал головой. Это слишком сложно, слишком опасно. Это последний шаг. Дальше – пропасть.
– Саша!
– Боюсь.
– Ты не должен!
– Обещай мне, что завтра уйдёшь с приёма, если я дам знак. Обещай, что не станешь вмешиваться, если завяжется бой. Так хотел бы Денеб.
– Ладно, – чуть помявшись ответила Ада.
– Вот и умница… Лапушка.
От благодарного, болезненного и тёмного, как далёкий космос, взгляда, во мне что-то оборвалось, закружилось, раздирая внутренности в клочья и застряло в сердце. Я провёл пальцем по её губам, спускаясь к шее, чуть приоткрывая рот, и поцеловал. Так долго и так осторожно, как только мог, превращая мгновение в вечность, слушая мелодию одинокой скрипки, звучащей в моей голове.
Ухаживать за ней оказалось неожиданно приятно: вытереть волосы полотенцем, накинуть на плечи халат, аккуратно завязав пояс изящным узлом. Кажется, я начал понимать Льё и его желание быть рядом с этой женщиной, чувствуя её силу и слабость. Денебу нереально повезло оказаться настоящей парой для Ады. То, что она могла дать всем нам не шло ни в какое сравнение с тем, что давали ей мы.
Мы.
Похоже, я смирился. В этих отношениях нас теперь было четверо. И интуитивно я понимал, что никого больше не будет. Как четырёхтактные размеры, в которых можно писать лирические песни, бодрые марши или виртуозные этюды. Она, Ада, объединила нас, экзистенциалистов и сущность. Ради чего? Я чуть призадумался и тут же нашёл ответ. Ради частички. То есть, ради будущего сообществ. Другого будущего.
– Эй, – окликнула меня Феникс, прижимаясь всем телом со спины, пока я, оказывается, тупо пялился в зеркало, не видя перед собой ничего. – В каких облаках витаешь?
– Сам не знаю.
– Пора покидать наше временное убежище, поесть чего-нибудь и проверить, жив ли Якша.
Ада чуть рассмеялась, немного отрешённо и хладнокровно, будто бы речь шла не о живом существе. Я снова завернулся в полотенце, и мы вместе вышли в прохладу квартиры. Феникс сразу свернула в кухню, а мне пришлось пробираться в гостиную, готовясь принять на себя основной удар однозначно брезгливого взгляда Майи. Её я заметил сразу – бессмысленно перебирающей штору у окна. А вот Якша будто бы пропал, и только чуть присмотревшись, я с удивлением понял, что он лежит на полу между диваном и столиком.
– Что с ним? – спросил я больше у себя, чем у Майи, но она ответила глухим, злым голосом.
– Упал. Напился до умопомрачения и рухнул с дивана. Такого слона поднимать не собираюсь. Пока вы развлекались, мне пришлось наблюдать отвратительное падение человека. Во всех смыслах.
– Да уж, – я подошёл к своей сущности, проверил пульс. Слабый. Пусть спит. Так даже лучше.
– Я могла бы уйти отсюда пока вы там… Но я всё ещё здесь. Терплю ваши мерзости. Вопрос – зачем?
– Тебя никто не держит.
– Если бы вы мне дали гарантии безопасности…
– Что, прости? – обе руки пронзила случайная острая боль, погаснувшая через секунду, но я всё равно дернулся в сторону от Якши, задыхаясь.
– Гарантии!
– Завтра будут тебе гарантии. Может даже безопасность, – почувствовав невыносимое бессилие, я опустился в кресло. Холодно. С волос стекала вода, грудь ощутила слабое дуновение ветра, невесть откуда взявшегося в квартире, или мне только показалось. Ледяная Ада, обретающая физические признаки сущности, огненный я, экзистенциалист, напитанный кровью Феникса, – всё смешивалось, варилось, выжимало организм до последней капли. Сейчас я немного завидовал невменяемому сну Якши, пьяный угар которого позволял ничего не чувствовать и не понимать. Когда он придёт в себя, нас точно ждёт совсем непростой разговор. Или того хуже…
– Эй! – крикнула Майя почти мне в ухо. – Оглох что ли?!
– Не ори, дура! – я еле сдержался, чтобы… Не ударить? Да уж, я уже не тот… – Чего надо?
– Говорю, почему завтра?
– А… У нас встреча важная намечается. Ты, кстати, тоже приглашена. Так что очень советую найти что-нибудь приличное в местном гардеробе.
– Как меня это достало, – буркнула она, возвращаясь к окну. – Не собираюсь надевать ничего из того, что здесь есть.
– Тогда закажи что-нибудь, не тупи! И не беси меня.
Внезапно нашу перепалку прервал звонок моего телефона. Номер неизвестный. Я поднял трубку и тут же узнал звонившего. Начальник Московского архива. Чудесно.
– День добрый.
– Саша, здравствуй.
– Чем обязан?
– Получил приглашение.
– Отлично.
– Я приду. Но хотел предупредить, что Марсель уже в Москве. Заходил к нам за документами и Кодексом. Не помню, когда последний раз его извлекали из хранилища. Мы наслышаны о случившемся в Ярославле…
– И? – он темнил, и меня это жутко раздражало.
– Ты же знаешь, что до буферов информация доходит очень медленно и искаженно, но… Скажи, это передел сфер влияния?
– Нет. Это больше. Изменение концепции существования сообществ.
– То есть ты не хочешь занять место Марселя?
– Нет.
– А что тогда?
– Хочу правды. И другой системы. Хочу, чтобы Марсель и Арма ответили за себя и сообщества. Ответили за то, что случилось.
– Саша, ходят слухи, что ты предал их.
– Да. Это так. Но я не предал себя и лучшего экзистенциалиста.
– Кхм… Мне бы хотелось понимать, чем грозит завтрашняя встреча, – он глухо кашлянул и голос его дрогнул. Трус. Все они трусы, страшатся потерять насиженные места и принять даже минимальные изменения.
– Надеюсь, что ничем. Если у Марса хватит ума не затевать разборки в буфере. Если что, мой дорогой, я не рассчитываю ни на чью поддержку.
– Ты же знаешь, Саша… Я всегда готов встать с тобой рядом, но пока не понимаю, что происходит.
– Если бы Льё был жив, он бы без раздумий встал со мной плечом к плечу, точно так же, как сделал я для него. До завтра.
Не дожидаясь бессмысленного скользкого ответа, я повесил трубку. Значит, Марс здесь. Отлично. Завтрашний вечер обещал стать настоящим представлением. Но я был более чем уверен, что у моего теперь уже соперника, наверняка есть козыри, гаденькие сюрпризы и чёткая цель. И сила. Но вряд ли он догадывался о моих сумасшедших поступках и будет действовать исходя из понятия предательства. А если учитывать, что Якша с ним в сговоре, то ситуацию они будут выворачивать именно против меня. Давить на профессиональную несостоятельность, достанут из пыльных сундуков свидетельства моего прошлого депрессивного состояния, укажут на возможные ошибки, помешательства и приплетут проклятие экзистенциалистов. Не страшно. Я смогу с этим разобраться. И даже если нет, то запасные планы всегда спасают.
– Май, а тебя что, никто не ищет?
– Откуда мне знать. Телефон где-то потеряла.
– И молчала?
– Как будто тебя это волновало.
– Могла бы сказать, купили бы новый. Завтра, если что-то пойдёт не так, и я не смогу защитить вас, тебе придётся бежать. Скорее всего одной, Ада вероятнее прибьет тебя, чем станет помогать.
– Чего? – протянула она с нотками ужаса в голосе.
– Что слышала. Поэтому накидай мне список того, что тебе может понадобиться. Телефон там, что ещё? Одежда? Деньги и так будут.
– Господи… За что мне это всё. Ну за что? – шёпотом взмолилась она за моей спиной.
Да уж, повезло так повезло. У Льё были свои слабости и чаяния, жертвой которых эта когда-то милая девушка и пала. Надо будет завтра договориться с присутствующими о том, чтобы просто выжечь из её памяти всё лишнее и отпустить. Хватит жертв. Хватит смертей. Майя – просто человек, пусть им и остаётся. Дела сущностей, экзистенциалистов и Фениксов всегда касались только их, обходя людей стороной. Мы призваны своими силами помогать им, а не вредить. Этот принцип стоит использовать и для “серой мыши”.
Бросив взгляд на экран телефона, я вдруг понял, что совершенно потерялся во времени, а день, тем не менее, клонился к вечеру. Майя продолжала что-то бурчать себе под нос, Якша усиленно сопел в ковëр, а Ада… Ада. Пойти к ней хотелось нестерпимо, но тогда можно было бы забыть о ясном уме, который сейчас требовался всем нам.
Да, самый лучший выход – исказить Майю, отпустить её восвояси, логично объяснить неминуемую гибель Якши, и добиться от Марселя согласия на битву для разрешения спора и… И? Если он выйдет победителем, то в сообществах ничего не изменится. А если повезëт мне, то что тогда? Каков мой план? Доказать возможность благополучного взаимодействия сущностей с Фениксами? Экзистенциалистов с ними же? Рассказать о существовании частички? Чего я хочу? Что буду делать? Разве мне дадут спокойно уйти, бросить всё, разрушив? Арма – хитрая старуха. В случае поражения Марселя неизвестно, как она себя поведёт. И союзников у меня, пожалуй, слишком мало на данный момент. Но об этом никто не должен знать. Играть, так по-крупному.
– Саш! – крикнула с кухни Ада.
– Иду! – отозвался я. Хотел уже было выйти, как вспомнил о Майе и вывел её из глубокой задумчивости, протянув телефон. – Заказывай, что тебе надо. Карта привязана. Не стесняйся, иначе сам сделаю. Тогда точно будет и стыдно и страшно.
– Да пошёл ты, – огрызнулась она, и я мельком заглянув в её голову понял, что по неизвестной причине искажение разрасталось, подобно тлеющей бумаге, пожирая и очерняя личность Майи. Странно. Но подумать об этом стоит чуть позже. Сначала Ада.
На кухне расплескался уютный кофейный аромат, стол был занят большой миской салата, но Феникс стояла над плитой, подняв руки ладонями вверх, будто в молитве. Когда я зашёл, она оглянулась на меня с испугом в глазах.
– Что случилось? – её тревога передалась и мне, я быстро оказался рядом, взяв хрупкие руки Ады в свои.
– Смотри, – она кивнула вниз. – Я прихватила горячую сковороду, обожглась. Пять минут уже жду, когда пятно начнёт исчезать, но ничего не происходит!
– А должно? Насколько быстро раньше заживали раны?
– Такие мелкие почти моментально. И это ведь огонь, Саш! Это моя стихия.
– Сущности тоже довольно быстро заживляют свои мелкие раны, если помнить о том, что внутри тебя. Может… – я крепко задумался, пугать Аду не хотелось, но и оставить без внимания ситуацию тоже нельзя. – Может повлияло наше слияние? Организм перегружен и не справляется с регенерацией?
– Да уж. Я со всех сторон теперь уникальный случай. Так что ли? – она спрятала руки в карманы халата и уселась за стол.
– Выходит, что так. Ты, кстати, что из Денеба, что изо Льё – сделала уникальные случаи.
– И из тебя?
– Вроде как.
– Будешь есть? Я редко готовлю, считай этот день почти праздничным.
– Что отмечаем?
– Мою несостоявшуюся свадьбу, – мрачно изрекла Феникс.
– Ты собиралась замуж? Неужто за Дена?
– Не знаю. Это уже не важно, наверное. Ничего не важно, – она отпила кофе, осторожно положила салат в тарелку и придвинула ко мне. – Как-то Ден пошутил, что я его невеста, а потом всё так закрутилось… Я правда думала, что мы сможем быть вместе.
– Боль притупится, и потом ты будешь вспоминать всё, как сон. Это неизбежно. Слишком долго страдать наш мозг не позволяет.
– Я не хочу этого “потом”. Без Денеба… Безо Льё… Какой смысл, Саш?
Эти её слова острым лезвием задели моё сердце. Она оставляла место для тех, кого по-настоящему любила. И какими бы красивыми не показывались мне иллюзии, они оставались лишь иллюзиями. Быть подделкой, дешёвой репликой, играть роль замены. Для женщины. Как я вообще мог до такого дойти?
– Тогда и в мести нет смысла, – пожалуй, слишком резко ответил я. – За стеной валяется полуживой Якша, зудит искажённая Майя, Льё не вернуть. Ден ещё долго не сможет выбраться в тень и восстановить тело. Наша жизнь и будущее уже разрушены. Месть ничего не изменит, никого не вернёт и не сделает счастливым. Да и в наших с тобой маленьких радостях тоже нет смысла. Как и в моём присутствии здесь, – я не собирался говорить ничего такого, но слова сами собой срывались с губ. Лицо Ады мрачнело с каждой новой фразой. Я встал и, бросив на ходу, – увидимся завтра, – поспешил выйти из кухни.
Вслед мне не раздалось ни звука. Только гнетущая тишина. Оттолкнуть Аду сейчас значило или спасти её или потерять. Очередной выход моей трусости на сцену. Может быть Феникс передумает, со злости бросит идею мстить, и тогда я тоже смогу обо всём забыть, спрятаться ото всех, стать наконец-то самим собой. Признать нежелание бороться с Марселем оказалось труднее, чем я думал и больнее, чем ожидал. Корить себя за возвращение в Москву – логично, но встроенное мерило эгоизма говорило о том, что все мои действия оправданы, хотя бы эмоциями.
Бросить Аду. Оставить её разбираться с проблемами самостоятельно. Спасти себя. Не делать то, что заранее обречено на провал и действительно бессмысленно. Мерзко? Гадливо? Особенно после того, как мы почти завершили слияние. Да. Но если это единственный способ спасти нас? Птичка Дена не остановится ни перед чем, пойдет до конца. И, скорее всего, найдёт свою погибель. Чёткого плана мы не имеем, надеемся исключительно на разум присутствующих, на их гипотетическую поддержку. Но что, если вместо поддержки и небольшой битвы с Марселем, получим окончательный раскол в сообществах и полномасштабную войну? Стоит ли спускать такой снежный ком с горы? Я даже был не уверен, что стоило думать о сражении.
– Ну что? – спросил я у Майи, лишь бы не слышать тишину. – Заказала?
– Да.
– Вот и славно.
– Этот ваш… Якша, проснулся. Но невменяемый, – она кивнула к окну. На подоконнике восседала моя сущность. Он был настолько незаметным, что я бы никогда не обратил на него внимания, если бы не прямое указание.
– Перепил, – голос мой странно дрогнул, чувствуя бессилие Ярослава, как своё собственное.
Он сидел, ссутулившись, растрепав косу, и медленно перекладывал из одной руки в другую тяжёлый металлический шип, который вытащил из волос. Пустой, потерянный взгляд бегал со стекла на откос и обратно. Одна нога безвольно свешивалась с подоконника и чуть подрагивала в такт движениям рук. Якша дышал тяжело, с едва различимым присвистом, и отчаянно напоминал тень.
– Саш, – одними губами проговорил он, хрипло, по-стариковски. – Зачем?
Осторожно повернув голову, Ярослав впился в меня взглядом, полным горечи. Таким смотрят суицидники и люди, отчаявшиеся быть спасёнными. Сколько раз я видел такие лица, когда боролся с влияниями. Отравленные душевными и телесными муками, почти лишившиеся разума и надежды, обезумевшие, но уже погасшие. С потушенной ненавистью, с догорающей злобой и обязательно – мольбой. Я не хотел смотреть в его глаза, но не мог даже моргнуть. Якша всё понял. Почувствовал. И заставил меня погрузиться с головой в вину. В горячее сожаление о непростительном предательстве. О грядущем убийстве.
– Ты предал меня. Прости, – всё же выговорил я.
– Эй! Что опять?! – Майя подскочила с кресла и зачем-то отошла за диван.
– Он убивает меня, – криво улыбнулся Якша, указывая шипом в мою сторону.
– Как? – упавшим голосом, как привидение, откликнулась “мышь”.
– Кого ты выбрал вместо меня? – игнорируя вопрос, обратился ко мне он.
– Главное – выбрал, а кто это, не так важно. Лучше скажи, зачем ты предал?
– А я всегда был трусом, как и ты. Вот и снова испугался. Быть сущностью очередного отступника. Не весело. Опасно. Бесперспективно. Тебя не оставили бы в живых. А я умирать настроен не был, – Якша отвернулся к окну и бросил шип на пол. Тот с глухим металлическим стуком отскочил от половицы и покатился прямиком к моим ногам, но застрял в пушистом ковре Денеба.
– Теперь уже всё равно.
– На что ты надеешься, Саш? На свою силу? На Аду?
– На разум.
– Идиот.
– Вот именно поэтому мы с тобой всегда были позади Денеба и Льётольва. Вместо того, чтобы быть впереди. Если бы ты не держал меня за дурака, если бы не искал лёгких путей…
– И родился бы кем-нибудь другим? Да ты вечно страдал, что тебе достался я, а не Ден или ещё кто! Потому что тебе хотелось силы! Лидерства! Но не из-за гордыни и тщеславия, а из-за страха! Ты всегда боялся быть побеждëнным, убитым, забытым и брошенным. Но все страхи осуществились! Потому что ты поддался проклятию! Ты продался Фениксу, повелся на тело, на секс! Тьфу… – Якшу затрясло, как в припадке, и он глухо закашлялся.
– Даже если всё так, как ты говоришь… Это не повод отталкивать своего экзистенциалиста. Мы ведь друг без друга не выжили бы. Или ты надеялся, что Марс сделает тебя своей сущностью?
– Он и сделал бы.
– С чего? Он уничтожил своего напарника, слившись частично с Сёртуном, а частично – с влиянием! А ещё одну крошечную часть собственной сущности запер в себе же. Ты ему вообще не нужен. Ему никто не нужен! А тебя просто тупо использовали, как дешëвую шлюху.
– А Кодекс? – побледнел Якша. Стоило раскрыть то, что мне удалось узнать, чтобы припугнуть его. Напоследок.
– К чëрту слал Кодекс Марсель. Да и я теперь – тоже…
– Почему ты раньше не сказал?! Зачем убиваешь меня?
– Потому что ты – это ты, уж прости.
– А ещё экзистенциалист…
– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?! – снова включилась Майя, безумным взглядом перебегая от меня к Якше.
– Отвянь, – бросил я ей, неожиданно вспомнив, что всё ещё брожу по квартире в полотенце. Но стоило мне сделать шаг в сторону, как я наткнулся на Аду. Резким движением с совершенно неженской силой, она развернула меня к себе и с размаха влепила звонкую пощечину, что я едва удержался на ногах. Щеку обожгло болью и горячим прикосновением.
– Ты! – крикнула она мне в лицо. – Ты – грëбаный трус! Оказывается! Где твоё достоинство, а? Истинный экзистенциалист! Чуть ли не сильнее Льё! Наркоман! Алкоголик! Музыкант недоделанный! Решил пойти на попятную?!
– Ада…
– Заткнись! – она снова замахнулась на меня и обожгла уже другую щеку. – Хочешь свалить? Бросить на меня эту идиотку-мышь и полудохлую сущность? Думаешь не сможешь уболтать Марселя? Правильно думаешь! Потому что среди экзистенциалистов таких дураков как ты – нет! И среди Фениксов тоже, Гершу-то я своими руками прикончила. И с тобой сделаю тоже самое! Ненавижу! – прорычала Ада, моментально выходя из тени.
Меня обдало жаром невидимых крыльев Феникса. Я не собирался выходить за ней, не собирался и сопротивляться. Хочет убивать – пусть. Ненавидит – тоже пусть. В конце концов, я заслужил. Потому что без сотой доли ста процентов готов сдаться. То ли от усталости – нужно держать блоки, нужно следить за Майей, думать о плане; то ли от тяготящей необходимости чувствовать рядом Аду. Любить её. Господи… Я должен признаться хотя бы себе, что безумно хочу её любить, я снова хочу чувствовать в своём сердце и душе то, что старательно убивал изо дня в день. Любовь.
В огненном дыхании, окружающем меня, перед глазами проносились сцены давно потерянного прошлого, от которого я отказался, и которое сломало жизнь не только мне, но и Льё с Деном, которое обострило ненависть между ними и Сёртуном. Лицо той, которую я любил. Она никогда бы не смогла понять и принять меня настоящего, правила сообществ и сторону жизни, скрытую от людей. Как и Майя она бы мучилась, страдала и в конце концов либо сошла бы с ума, либо обозлилась на меня. Или того хуже – пала жертвой какого-нибудь гада из сообществ. Да и я своим присутствием отравлял бы её сознание, как Ада сейчас отравляет моё.
Я склонил голову и упал на колени, не в силах выдерживать жар. Кажется, в воспоминаниях Феникса был очень похожий момент, когда Сёртун пришёл к ней с угрозами. Тогда птичка Дена валялась у него в ногах, моля о пощаде. Теперь и она делала со мной то же, что всю жизнь испытывала на себе. Ада мстила через меня тем, кто причинил ей боль. Жестоко мстила. Не стесняясь устраивала мне Ад на Земле. Кипящий котел.
