Тесс Хаген
Другие. Возрождение
Буферы хорошо защищены, прорваться сквозь стену непросто. Кроме того, до неё ещё надо добраться. Хватит ли нам времени? Да и что такое, в сущности, это время? Тоже какая-то нить, поток, а может нет? Может это песчинка, падающая в бесконечном пространстве. Время – это движение или покой? Я посмотрела на Денеба – он внимательно следил за дорогой, но заметив мой взгляд, чуть повернулся и сотворил на лице добрейшую улыбку. В глазах его сверкнул знакомый огонёк.
Частичка.
Я инстинктивно приложила ладони к животу, потом к груди, пытаясь почувствовать её где-нибудь.
– Денеб, как думаешь, а где она?
– Может это он?
– Нет, она – essentia, – улыбнулась я в ответ.
– Не знаю, лапушка. Где-то внутри. Может, в самой душе?
– Я люблю тебя, Ден, – произнесли мои губы сами собой. Голова не успела ничего сообразить, и я так и застыла с руками у груди.
– Знаю, птичка. Знаю, – мы как раз доехали до дома, и он остановил машину.
– А ты?
– И я.
– Правда? Почему раньше не сказал? – я потянулась к нему и получила в ответ лёгкое поглаживание по щеке.
– Ждал, когда ты сделаешь выбор.
Дома нас встретила испуганная Майя, похоже, она ничего не понимала, а спросить боялась. Льё чертыхался в гостиной, что совершенно не было на него похоже. Заметив изящную тень, я поддалась искушению, и под удивленный взгляд Майи подбежала к нему, крепко-крепко обняв со спины.
– Ада? – хрипло шепнул он, и повернулся ко мне.
– А кто же ещё?
– От тебя пахнет весной… – протянул Льё, внимательно рассматривая мои глаза. Его взгляд блуждал, останавливался, то вспыхивал, то туманился.
– Мы с Деном прогулялись немного.
– Тебе хорошо с ним, милая, – он таким до боли обыденным жестом поправил прядь моих волос, выбившихся из-за уха, что я почувствовала себя предательницей.
– И с тобой тоже, – шепнула ему и выбралась из объятий. – Ну что?! Когда выезжаем?!
– Стойте, – Майя выбралась из-за спины Дена, преградившего ей путь в комнату, и опустилась в кресло. – Пока вы мне не объясните, что происходит, я никуда не поеду.
– Выставка же, – развел руками Льё.
– И ехать нужно срочно, ночью?
– Почему нет? – вступился за друга Денеб. – Давай не будем тратить время впустую.
– Нет уж! Я давно подозреваю, что с вами что-то не чисто. Льётольв всё рассказывал мне какие-то сказки! А я хочу знать правду! И почему около этого дома сегодня был Глеб? Откуда он мог достать адрес? Вы знакомы?
– Слишком много вопросов, Майя, – примирительно произнес Льё, поправляя пиджак и методично задвигая тёмные шторы.
– А давайте потратим пару минут на откровенный разговор, – меня раздражала эта недосказанность, которая явно мешала всем нам. Я села на диван, пристально наблюдая за реакцией Майи и Льё. – Но сначала я задам пару вопросов. Скажи, дорогая Майя, давно ли ты знаешь Льётольва?
– Ну… С самого начала весны, – неуверенно начала она.
– Ада! – Льё задвинул последнюю штору, и комната утонула в темноте.
– Тише, Ужас… Тише. Отлично, Майя. Ну и что же за отношения вас связывают? Только честно.
– Я… Я не могу сказать, – кажется, она уже передумала разговаривать начистоту. Во всяком случае голос её звучал крайне неуверенно. Наверняка, эта серая мышь ещё и покраснела, как подросток.
– Ладно… Тогда так. Ты знаешь, кто такой Льё? – я приметила Денеба, который тенью метнулся к входной двери. Тревожно.
– Художник.
– Экзистенциалист, – с нотками безнадежности в голосе буркнул Льётольв.
– Кто? – тихо удивилась Майя. Интересно, о чём она подумала.
– Это сложно объяснить, – вздохнул он. В темноте мне было видно, как Льё подошёл к ней и опустил руки на плечи. – Я, Ден, Ада… Как бы сказать? Не совсем люди.
– Чего? – каким-то писклявым голосом выдала Майя, я не удержалась и усмехнулась.
– Не люди. Ага. Льё – экзистенциалист, Ден – сущность, а я – Феникс. Вот тебе вся правда. Нравится? – я встала и подошла к ней.
– Вы меня разыгрываете? Что это за дурацкие прозвища?
– Ада, зря ты это затеяла… Мы не сможем ничего объяснить, – тихо обратился ко мне Льё.
– Скажи, что у тебя с ней было? – этот вопрос не давал мне покоя, и я решила выяснить ответ прямо сейчас.
– Взрослые игры, конечно же… Я пытался понравиться.
– Зачем? Скажи ей зачем! – я положила свою ладонь сверху на руку Льё, Майя вжалась в кресло и задрожала.
– Она была нужна для моей цели. Да чёрт, Ада! Понравилась она мне, вот и всё. Что, я не имею на это права? – вдруг вспыхнул экзистенциалист.
– Ты исказил её, чтобы она подпустила тебя к себе? Да?
– Да! Да!
– Может, вы не будете обо мне в третьем лице? – промямлила Майя. – Хотя я всё равно ничего не понимаю, мне неприятно.
– Идиотизм. Льё, почему ты не мог сказать раньше? – во мне кипела злость, он мимоходом просто воспользовался благосклонностью Майи, планомерно, целенаправленно затягивал её в свою паутину, как беспечную и глупую мушку.
– Я знал, что ты будешь злиться, – спокойно ответил Ужас, осторожно убирая мою ладонь.
– Ещё бы! Это ведь…
– Мерзко, да?
– Я не знаю, Льё… Мерзко. Противно. Нечестно. Но я понимаю тебя. Ты ведь просто…
– Хотел, чтобы меня любили. Именно. Просто попробовать это чувство на вкус. Каково это, когда на тебя смотрят так, как ты на Денеба? Каково проснуться рядом с той, которая видит в тебе своё будущее, своё счастье и спокойствие? Я безнадежен, Ада…
– Льё использовал меня, да? – снова встряла Майя, она всё ещё пыталась обратить на себя внимание.
– Ты просто дурак! Нельзя так с людьми, нельзя! – я пихнула его в плечо, но тут же уцепилась и потянула к себе. – Вспомни грозу в Будапеште. Ну! Почувствуй разницу! Искаженная Майя и настоящая я! Чувства нельзя подделать.
В комнату вошёл Ден, прокрался чуть ближе и жестом показал в сторону двери. Похоже, нас там поджидали.
– Пока вы тут треплетесь, на лестнице наш давний друг Герша притаился, Феникс недоделанный. Пару раз из тени вышел, наверняка собирался дверь атаковать, но не решился.
– Да Герша всегда был трусом. Прорвемся, я его ещё в колледже уделать могла, а сейчас и подавно, – мне не терпелось уехать отсюда. Спрятаться, освободиться от всего. Я злилась на Льё, а в груди трепыхалась едва зародившаяся жалость к Майе и раздражала меня.
– Выходим. Майя, ты идёшь за мной. Ни шагу в сторону, если хочешь жить, – строго сказал Льё и вручил ей рюкзак.
– Я никуда не хочу идти! Объясните толком, – запротестовала она.
– Твой бывший, как его там… – начала я, схватив её за плечи.
– Глеб.
– Да, Глеб. Он не Глеб вовсе. Герша его зовут. Он тоже Феникс, как и я. Только слабый, вот и сидел в архиве, идиот. С моим учителем заодно. Он, кстати, старый извращенец. В общем, либо ты идëшь с нами, либо я тебя тут первую прикончу. И плевать на план Льё и всё остальное.
– Ада, спокойно… – попробовал утихомирить меня Ден, но внутри что-то словно сорвалось с цепи, и я готова была идти всё равно куда, главное – положить конец всему. Правда, неизвестно, чему.
Я отпихнула Денеба, и распахнула входную дверь, моментально выйдя из тени. Герша прятался в небольшой нише за поворотом к лестнице. Дурацкое, детское убежище. Я собрала огоньки на кончиках пальцев и швырнула ему под ноги, побуждая выйти.
– Герша! – крикнула я. – Выходи. Не будь трусом. Ты же знаешь, что я сильнее. Зачем пришёл?
– Остановить тебя, Ада, – показался он из-за угла. – Марсель будет в городе через час, вам некуда бежать.
– Ты же предан учителю, или боишься запачкаться теперь?
– Ты не понимаешь! Льётольв использует тебя! Сёртун хотел спасти свою лучшую ученицу!
– Странные у него методы спасения, – я медленно двигалась вперёд, собирая силу. Крылья за спиной дарили ощущения всемогущества, пьянящего, сладкого, невероятно желанного. Я и не догадывалась, что чувство собственного превосходства такое потрясающее!
– Не лучше, чем у экзистенциалистов, – буркнул Герша, тоже готовясь к бою. – Майю верните!
– Ты же сам её жёг.
– И что? Не искажал ведь в собственных целях, тем более таких примитивных.
– Скажи, почему Марсель не хочет, чтобы мы выбрались из буфера?
– Я тебе больше скажу! Дело не только в Марселе. И Мот, и Истиль – все против вас. Вы заперты в буфере, смиритесь.
– Герша, ты ослеп? Видишь мои крылья? Думаешь, кто-то способен меня остановить?
– Ада! Ты одержима! Тебя исказили и приворожили эти двое! Вам ни за что не справиться с комплексным влиянием! Никогда! Это передел власти, слышишь?!
– Пусти, – злобно шепнула я, устав слушать пустой примитивный трёп Герши, и метнула в него огромный огненный шар.
Он уклонился, но не так быстро, как мог бы, – даже я не ожидала от себя такого мощного потока. Гершу отбросило на лестницу, и он шумно покатился вниз. Из-за моей спины выскочил Денеб, бросившись следом за Фениксом, Льё тащил за руку перепуганную Майю: для неё всё выглядело так, будто я просто легко махнула. Волшебство, ага. Может и хорошо, что эта мышь не могла ничего видеть вне тени, с ума бы сошла от ужаса. Ден вывернул руки Герше за спину и поволок вниз по ступенькам.
Мы вышли на улицу, привлекая к себе излишнее внимание прохожих. С помощью Льё, Ден затолкал Гершу в машину и запер там. Его руки почернели, темнота переползала на стёкла автомобиля, и через пару минут внутренности скрылись. Никто не увидит, кто спрятан внутри. Я постучала по стеклу – оно отозвалось металлическим эхом.
– Ден, ты замуровал его? – схватила за руку Денеба. Она оказалась такой же холодной, гладкой и твёрдой, как металл.
– Немножко. Чтобы не выбрался раньше времени.
– Скорей, – Льё подтолкнул нас к такси, которое успел поймать, пока Ден разбирался с Гершей.
Кое-как разместившись в салоне, мы примолкли. Майя сидела бледная и крепко держалась за руку Льётольва, смотря перед собой как зачарованная мумия. Кажется, мы так толком ничего ей и не объяснили. Но как рассказать человеку о том, кто такие экзистенциалисты, откуда берутся сущности и чем занимаются Фениксы?
Я посмотрела на эту серую мышь: на самом деле она довольно милая, если бы держалась чуть смелее могла бы сойти за красивую девушку. Но ей никогда не стать такой, как я. Она слишком правильная, слишком… Цельная. Такие никогда не сомневаются в своём выборевыборе: не могу представить её лежащей между Деном и Льё, и решающей, с кем быть. Нет. Она скорее наступила бы себе на горло, осталась бы одна, только чтобы не рисковать, не совершать того, на что была готова я.
Руки. Невольно мой взгляд зафиксировался на руках Майи и Льё. Кроме того, что она крепко держала его, изящная ладонь экзистенциалиста прикрывала руку мыши сверху. Он тихонько поглаживал пальцами крошечные, до белых костяшек сжатые пальчики. Мило. И больно. В груди заныло ревностное желание отпихнуть Льё, забрать его в свои объятия.
Почему я раньше не подумала о том, каково было Денебу видеть, что происходит между мной и его другом? И каково было Льётольву? Но ни один из них до поры до времени так ни разу и не показал своей ревности или обиды, если не считать тот день, когда Ужас рисовал на стене. Да и если судить по тому, что произошло между нами, они не испытывали ничего подобного или победили разрушающие чувства, и действительно не собирались меня делить. Может ли быть так, что это потому, что я для них не более чем игрушка, инструмент, и меня просто нужно удержать рядом? Я помотала головой, отбрасывая безобразные мысли. Нет, не может такого быть. Они совершенно искренние в своих порывах. Я должна верить в это.
А Льё… Он просто успокаивает Майю, он как и я, возможно, пытается сделать выбор. “Выбери меня”, – хотелось шепнуть ему на ухо, прижаться со всей силы и слушать, как бьётся спокойное экзистенциальное сердце. Стоило только подумать об этом, представить в мельчайших подробностях, как к горлу подступили слёзы. Да, я сделала выбор, но я не хотела его. Перед глазами всё поплыло, а в груди горело. Я с силой пихнула водителя в плечо и попыталась на ходу открыть дверь. Меня тошнило, мутило так, что страшно было дышать. Такси остановилось на остановке, и я почти выпала на асфальт.
Не слыша окриков, добралась до травы и рухнула на колени. В ушах шумело, руки дрожали, а земля под ними медленно тлела. Шум перешёл в дикий звон, меня душил кашель. Сквозь пелену слёз, я видела, что снова выдыхаю дым, серый, горячий и едкий.
– Что с ней? – послышались обрывки фраз, сказанные разными голосами. – Укачало… Дым? Это дым?.. Помоги ей!.. Земля! Там огонь!.. Поймай машину, быстро!.. Лучше в лес, переждём…
Я хотела крикнуть, чтобы они все заткнулись, прекратили галдеть, чтобы оставили меня в покое, но не могла. Горло жгло огнём, першило так, будто туда насыпали ведро пепла. Пытаясь успокоиться, выйти из тени и сделать что-то для себя, я полыхающими ладонями вывела на земле ESS.
– Тихо! – тут же крикнул Ден, опускаясь рядом. – Лапушка, сгоришь. Успокойся.
Он гладил меня по спине, окутывая своим теплом, заглушая и звон, и шум дороги, и разговоры Льё с Майей. Он просто был рядом. Его частичка внутри меня, а сам Ден, настоящий – снаружи. Всегда где-то недалеко, готовый сделать для меня что угодно. А я дико ревновала Льётольва, глупая, безнадёжно жадная и похотливая, одержимая и озабоченная. Ненормальная.
– Ада, пожалуйста, контролируй себя, птичка. Мы не справимся, если Льё придётся помогать тебе сдерживать силу. Выдохни её, выпусти всё в землю. Успокойся. Ну же…
Денеб с силой прижал меня к прохладной, влажной земле, кое-где горячей от моих прикосновений, и лёг рядом, поглаживая по волосам. Лёгкое покалывание в руках, такое привычное, избавляющее от страданий, – Льё вытолкнул нас из тени. Ден рассеивался, укрывал словно одеялом, я чувствовала, как крылья жгут спину, и как сущность, проникая внутрь через светящиеся ладони, заставляет сердце биться тише, вытягивает лишний огонь изнутри. Веточка, которую я теперь хорошо видела перед своим лицом, вдруг обуглилась и рассыпалась в пыль. Трава жухла на глазах и дымилась, а я остывала.
– Птичка моя… Лапушка… – ласково шептал Ден, медленно возвращая нас в тень. – Зачем ты так? Он же всей душой твой… Мы оба.
– Почему? – рыдала я, понимая теперь очень ясно, что лежу недалеко от тротуара под светом фонарей.
– Это не важно, Адочка… Поехали? Нужно успеть выбраться из буфера, пока есть возможность.
– Не отпускай меня, Ден, пожалуйста. Ни на секунду…
Он помог мне подняться, и передал в руки Льё. Майя стояла чуть в стороне и с испугом, даже с ужасом, оглядывала меня. Может, теперь не придётся ей ничего объяснять. Обернулась – вместо травы, на том месте, где я лежала, теперь чернела выжженная полянка. Мёртвая земля. Вот она – истинная сила Феникса. Убивать. Уничтожать. Разрушать. Ден говорил, что её нужно использовать во благо. Но разве это возможно?
– Что она такое? – заторможенно спросила Майя, подходя ближе.
– Феникс. Птичка, – сдержанно ответил Ден, ловя машину.
– Вы… Не люди, – констатировала она и побледнела. Дошло, кажется.
Ни одна машина не спешила тормозить, видя нашу странную компанию. Льё и Ден решили не рисковать и не использовать силу, поэтому, дав мне чуть времени отдохнуть на остановке, мы спустились в метро.
Из буфера без разрешения можно попробовать прорваться только в тех местах, где есть массовые выходы для людей – воздушные границы над аэропортами и земные по направлениям железных дорог. Днём, когда мы с Денебом ездили на склад, то почти достигли границы, но по шоссе выбраться незамеченными невозможно. Зато вместе с большим потоком людей есть шанс прорваться. Правда, в такое время нам понадобится обычный пассажирский поезд, если повезёт, или электричка. В рабочее время всё было бы проще – электрички настолько переполнены, что шансы на прорыв возрастают в несколько раз.
Но у Льё и тут был план. Прорвавшись через купол в одном направлении, мы должны были сделать пересадку и отправиться в совершенно противоположном. Только он не учёл того, что выбираться придётся ночью. До вокзала добирались в полном молчании, на Майе лица не было, она сторонилась меня и каждый раз, когда невольно задевала рукой, шарахалась в сторону как ошпаренная. Ден помогал перемещаться по транспорту, ибо моё состояние не предвещало ничего хорошего. Что в автобусе, что в метро, одинаково сильно укачивало, и нам приходилось выходить чуть ли не через каждые три остановки.
Иногда Денеб шептал что-то Льётольву на ухо, тот мрачнел ещё больше, и я понимала, что пока ничем не может посодействовать. Он экономил силы, пытался сделать так, чтобы мы были незаметными. Только теперь мне стало ясно, как тяжело ему давалась та атмосфера спокойствия, в которой я существовала рядом с ним всё это время. Да, Фениксы и экзистенциалисты не могут быть долго настолько близко. Пожалуй, нас спасало только присутствие сущности.
Вместе с припозднившимися пассажирами мы зашли в последний вагон последней электрички на этом направлении – чистая удача. Я прислонилась к холодной металлической стене и закрыла глаза. Здесь, как в метро, выходить постоянно не получится, нужно набраться терпения и ждать, когда граница буфера будет пересечена.
– Ада, – подошёл ко мне Льё, прикрыв собой от ненужных взглядов. – Нам понадобится твоя помощь, чтобы разрушить барьер. Ты уже делала это.
– Не могу, мне плохо, – я схватилась за лацканы его пиджака и притянула ближе. – Может бросим эту затею?
– Милая, жизни вам с Деном всё равно спокойной не дадут. А так хотя бы будут бояться.
– Ты можешь помочь мне немного? Рядом с тобой я умираю.
– Будем чуть ближе к барьеру, помогу. И потом тоже буду, просто потерпи немного, хорошо? – он ласково погладил меня по щеке и спустился ладонью к шее. – Ты такая прекрасная… Огненная…
– Тяжело, – я уткнулась головой в его грудь, пытаясь справиться с удушающим приступом тошноты.
– Позову Дена и отойду пока подальше. Держись, Адочка.
Вдоль стены я переместилась к раздвижным дверям электрички и всмотрелась в бегущую мимо темноту. Сзади подошёл Денеб, придерживая меня за руки. Мне бы хотелось, чтобы он был чуть смелее и спрятал меня в объятиях, а ещё лучше, как в сказках, перенёс отсюда куда-нибудь подальше.
– Лапушка…
– Я боюсь, Ден.
– Понимаю. Смотри на это как на развлечение, – он спокойно дышал мне в шею, поглаживая татуировку на руке. – Как с твоим рисунком вышло. Весёлое приключение. А после, когда мы сделаем, что задумали, свободы станет больше, и тогда… Куда бы ты хотела отправиться?
– Свадебное путешествие? – странным образом мне действительно становилось лучше, тошнота больше не была такой яркой, и я даже стала видеть чётче.
– Ты предлагаешь пожениться? – усмехнулся Денеб, нежно касаясь моего уха губами.
– Ну я же твоя невеста…
– Точно, я и подзабыл уже.
– Ден!
– Ладно… Куда ты хочешь всё-таки?
– Не знаю. Вообще я сейчас должна бы была выполнять очередное задание, и кто знает, в какой части света. Со мной была бы моя команда и… Учитель.
– Мне кажется, вариант с электричкой гораздо лучше. С тобой не просто команда, а друзья. Это важнее. И нет никакого учителя, который бы стремился сделать из тебя или оружие или что похуже. Если каждый человек принадлежит сам себе, то почему бы и Фениксам тоже не быть своими собственными а solis ortu usque ad occasum7?
– Просто случилось так, что я оказалась сильнее остальных. А когда ты во всём “слишком”, то перестаёшь принадлежать себе. И если уж выбирать, чьей птичкой быть, то лучше ты. Пусть и сущность, – я повернулась к Дену, заглядывая в глаза в поисках знакомого огонька. Его внимательный взгляд, твёрдый и всегда решительный, даже в такое время пробуждал во мне желание целовать Денеба, желание наброситься и утащить в укромный уголок, чтобы просто любить, всем своим существом любить. Сумасшествие.
– Лапушка… – его руки, повинуясь моему неприкрытому желанию, забрались под кофту. И как же было приятно чувствовать то тепло, то холод его прикосновений.
Не пытаясь сопротивляться себе, я впилась в губы Дена. Дикая, безрассудная волна страсти заполняла меня, переливаясь через край. Я не слышала ни испуганного вскрика Майи, ни объявления о пропуске следующей станции, а просто теснила Денеба к стене, готовая на всё.
– Я хочу тебя, Ден. Прямо здесь. Сейчас же! – не помня себя, зашептала я ему.
– Ты же эту девочку напугаешь, птичка, – ухмыльнулся он, не испытывая ни капли стыда.
– Да плевать. Может, это наш последний раз. Денеб! – я задыхалась от подступающих эмоций, и дрожащими руками добралась до застёжки его джинс.
– Ненормальная, – улыбнулся он, утаскивая меня в противоположный от Майи угол.
– Ты ничуть не лучше, – быстро шепнула я, стремясь поскорее снова коснуться его губ.
Очередное сумасшествие, точно. Дикое, нетерпеливое и бесстыдное. Я сама себе вдруг напомнила голодного пса, заглатывающего корм не жуя. Внутри меня словно находился магнит, рвущийся присоединиться к другому своему полюсу, спрятанному внутри Денеба. Трясущимися руками я ухватила его за шею и, кажется, немного мешала.
Ден резким движением оторвал меня от себя и повернул спиной, руками пришлось упереться в стену. Вагон шатало, за окном всё ещё бежала темнота, а внутри у меня всё сжималось и переворачивалось от близости сущности. Я шумно выдохнула, опустив голову, когда поняла, что Денеб в таком же состоянии – горячий до невозможности, порывистый и сильный. Где-то рядом с нами шумно хлопнула дверь, ведущая в вагон.
– Сбежала подружка Льё, – тихо рассмеялся Ден с характерным придыханием. Каждое его движение вызывало улыбку, наполняло кровь адреналином и разгоняло его по организму. Сердце было готово выскочить из груди.
– И чёрт бы с ней, главное ты не сбеги, – простонала я.
– Ада… Я так долго не смогу, всё как-то слишком… – прохрипел Ден, обхватывая меня с удвоенной силой так, что становилось трудно дышать.
– Ага… Ещё чуть-чуть хотя бы… Мне очень надо.
– Обмен, да? – он чуть дёрнулся, опустив голову мне на плечо и обжигая дыханием.
– Да… – вторила я каждому его лёгкому подрагиванию, а у самой ноги подгибались и руки вдруг потеряли всю силу. Будто бы что-то тягуче-тёплое, сладкое переливалось из Дена в меня и наоборот. То самое ни с чем несравнимое удовольствие от обмена энергией, огнём.
Краем глаза я заметила движение рядом, от Денеба тоже не укрылось, что мы в тамбуре больше не одни. Я медленно повернула голову, догадываясь, кто пришёл и протянула к нему руку.
– Льё… Скорей.
– Вы что?
– Обмен же… – прошептал Ден, я всё ещё чувствовала его мокрый лоб на своём плече.
– Денеб! Ну можно было бы найти другой способ! – возмущался Льётольв, но всё же подошёл к нам и взялся за мою ладонь. Уголки рта его дрогнули в привычной полуулыбке.
Он кротким жестом провел ладонью по моей шее с меланхолическим взглядом, будто бы вспоминая, как целовал её недавно. Меня тут же обдало жаром и по коже поползли совершенно некстати мурашки. Льё склонился надо мной и прикоснулся губами ко лбу, к щекам, и дотянулся до губ, погружая нас в долгий, медлительно-мечтательный поцелуй.
Дверь тамбура снова хлопнула, Льё отстранился, оставив нас с Денебом на попечение друг друга. Пока я приводила себя в порядок, смотрясь в дверное стекло, а Ден с улыбкой наблюдал за мной, успела заметить, с каким шоком переводила взгляд с одного на другого Майя. Да уж, бедняжке пришлось нелегко – столько потрясений сразу. Чаще всех нас она смотрела на Льётольва с немым вопросом, а он отмалчивался. Наконец, терпение у неё лопнуло.
– Я не понимаю, что происходит? Что у вас за отношения?
– Ненормальные, – хохотнул Денеб.
– Ада ведь ваша… твоя… – она пыталась подобрать верные слова, но, похоже, голова не подчинялась.
– Невеста? – подсказал Ден. Майя кивнула. – Ну да. Моя птичка.
– Тогда почему?… – она глянула на Льё.
– Потому что это Ада, – спокойно ответил он.
– Вы больные! Вы чёртовы сумасшедшие! Я никуда с вами не поеду! Мне нужно выйти, – она бросилась к дверям, совершенно забыв, что электричка даже не думала останавливаться только из-за желания серой мыши покинуть её.
– Не психуй, – грубо поймал её Ден и пихнул в руки Льё. – Будешь устраивать истерики, тебе же будет хуже. Твой ухажёр, Глеб, ты же видела, что он собирался сделать? И с тобой он обошёлся более чем отвратительно. У Фениксов, равно как и у экзистенциалистов, есть негласное правило: не вмешиваться в сознание обычных людей без острой необходимости. И если Льё ничего ужасного с тобой не сделал, то Герша, то есть Глеб, поковырялся в твоей голове бездарно и основательно.
– Что? – она как-то обмякла, даже не пытаясь вырваться из рук Льётольва.
– Что, что… – передразнил Ден. – Теперь понимаю, почему ты так не нравишься птичке. Я вроде конкретно сказал? Пора бы уяснить, Майя, что мир не такой, каким ты его привыкла видеть! Мы, экзистенциалисты, сущности и Фениксы занимаемся тем, что искажаем влияния, уничтожаем их. Что такое влияния? Это ваши любимые мистические и психические проявления – сумасшествие, шизофрения, маниакальные наклонности, проклятия, одержимости… Ну? Понимаешь? Мы – не люди. Льё рисует, а после этого меняет не только привычный мир, но и кое-что в головах, я могу изменять своё тело, а Адочка – выжигать кусочки сознания и памяти. Мы все работаем с глубокими и не очень уровнями личности. Мы можем переходить на другие уровни существования и видеть то, чего не видите вы, обычные люди. Ясно?
– Монстры… – шепнула Майя. Я не выдержала и засмеялась.
– Вот дура-то… Но её можно понять, всё это звучит как бред, если никогда не сталкиваться с нами. Зашоренность сознания.
– Граница приближается! Готовимся! – крикнул Льё, отпуская Майю. – Скорее! Если столкнёмся, будет катастрофа!
Мы втроём встали рядом, по кивку Льётольва частично вышли из тени. Я ощущала приближение границы, воздуха становилось меньше. Электричка мчалась навстречу невидимой стене, которая могла бы на безумной скорости вжать нас в металл вагона, выдавить через него на железнодорожные пути. Ден встал между мной и Льё, окутывая туманом и выдвигаясь вперёд, первым он и принял на себя удар, я успела заметить тонкие трещинки на куполе.
Льётольв почерневшими руками обрисовал в воздухе круг и будто бы закрашивал его. Секунду спустя, следом за туманом сущности, круг прошёл почти сквозь купол, усилив трещины, но не раскрошив стекло. Ден метнулся за мою спину, увлекая за собой Льё, я выставила руки вперёд, собирая на них всю свою силу и полностью выходя из тени.
Крылья взметнулись ввысь, обдавая горячим воздухом, по ладоням бежали искры, и вся я светилась, чувствуя вокруг себя плотное кольцо из сущности, а за спиной – крепкие руки Льё. Удар, ещё один. На нас сыпались осколки, что-то отчаянно заскрежетало. Купол оказался многослойным. Меня потащило назад, последний слой никак не поддавался.
Экзистенциалист вцепился в мои плечи со страшной силой, а мгновение спустя я вдруг увидела перед глазами странные знаки, проплывающие пылающей рекой.
– Ада! Вспомни Дунай! – крикнул он мне на ухо.
Точно. Я сильная, самый сильный Феникс из всех, которые существуют. Даже если это не правда – крылья требуют веры. Кольцо сущности сжималось, мои ладони почти превратились в светящиеся сферы. Я зажмурилась, выставляя их вперёд. Движение замедлялось, из-под рук расходились трещины, электричка рвано задергалась, стуча колесами. Со стороны раздался лязг, а сквозь него приглушённый крик Майи. Последний слой взорвался невидимыми осколками, меня бросило вперёд со страшной силой, и если бы не Денеб, я бы точно влетела в вагон вместе с раздвижными дверьми.
– Удалось… – прохрипел Льё, помогая мне подняться. В последний момент он успел вытолкнуть нас троих из тени.
Всего-то несколько секунд длилось сражение, а казалось, что прошло несколько часов. Я с трудом держалась на ногах, руки покрылись страшными красными пятнами ожогов, и снова пропала способность говорить.
– Что вы сделали? – подала голос Майя. – Я видела, как от её рук шёл дым. И он! – она указала пальцем на Дена, – я не поняла, что с ним случилось.
– Теперь ты видела, как мы ещё можем работать. Прошли сквозь купол. Теперь мы вне буфера.
– Буфер?
– Да… – монотонно начал Льё, помогая Денебу поддерживать меня. Мы медленно двигались к дверям, чтобы выйти на первой же станции. Хорошо, что людей в вагоне почти не было, буквально пара человек, и те сидели далеко от тамбура. – Буфер – это город, который максимально защищен от влияний, эдакая серая зона, перевалочный пункт, где пересекаются все и вся. В том смысле, что отдыхают экзистенциалисты и Фениксы, тут хранятся документы. И здесь же обитают отступники и преступники содержатся в тюрьмах. Милые, спокойные места. Москва – буфер.
– Зачем тогда вырываться из неё? – чуть осознаннее заговорила Майя.
– Ну… Мы отступники, – мило улыбнулся Льётольв. – Нас просто так никто не выпустит. Буферы для безопасности обнесены специальным защитным куполом. Вот наша Адочка умеет такие барьеры разрушать.
– Отступники? Преступники в смысле?
– Да, – гаркнул на неё Ден, отчего Майя даже чуть присела.
Электричка затормозила, и мы быстро вышли на пустующую открытую платформу в почти ночную темноту. Кое-где горели фонари, из первых вагонов выползали редкие люди и торопливо спускались с платформы. Мы последовали их примеру, одолев старую лестницу, выбрались на грунтовую дорогу, уводящую в дряхлый дачный поселок, и побрели по ней.
– Нам нужно постараться уйти как можно дальше от станции, слишком близко от дыры в барьере нельзя находиться. Марсель уже в Москве, моментально найдёт, – думал вслух Льё, бодро шагая вдоль тёмных домов, подтаскивая за собой Майю, крепко держа руку. – Так что никто никуда не расходится. Ты, Майя, идёшь с нами до самого конца, потому что являешься важным элементом. И либо смиряешься, либо я тебе помогу это сделать. Мне, как отступнику, в общем-то уже всё равно – одним преступлением больше, одним меньше. А если ты не будешь сопротивляться, то я даже поправлю то, что успел разрушить Герша своим бездарным вторжением в твою милую головку.
– Пешком мы далеко не уйдем, – буркнул Денеб, помогая мне догонять Льётольва.
– Знаю. Попробуем найти какой-нибудь транспорт.
– В этой глуши? – хохотнул Ден. – Знаешь, в такие моменты я очень жалею, что Фениксы не умеют летать.
– Очень смешно, – пихнула я его в бок. – Почему сущности не умеют превращаться в машины?
– Вот за это я вас и люблю, – пропел игриво Льё, – за несусветную глупость и потрясающую гармонию. Сказочники.
– Кто бы говорил, – рассмеялась я. – Может ты нам нарисуешь самолетик?
Не знаю, что нас так веселило, но мы продолжали перебрасываться дурацкими фразочками, скабрезными шуточками, и, кажется, разбудили пол посёлка своим хохотом. Только Майя не разделяла нашего веселья, понуро плелась за Льётольвом и даже не поднимала головы. Я могла представить снова, что творилось у неё в голове, но мир жесток. Иногда с этим нужно просто смириться, и чем быстрее она это сделает, тем лучше.
