Тесс Хаген
Другие. Возрождение
Мы почти дошли до конца улицы, как Льё свернул к одному из домов, в единственном окне на первом этаже которого горел свет. Я слышала, как осторожные шаги экзистенциалиста удалялись от ворот, как он тихо постучал в дверь, и ему открыли.
– Как думаешь, искажение? – шепнула я Дену.
– Вряд ли. Скорее план. Это ж Льё, – пожал он плечами в ответ.
– Неужели продумал и такой вариант? – я не могла поверить в нереальную проницательность.
– Лапушка, он полжизни может готовился к этому… Ну ладно, не половину, но очень много лет.
Через минуту показался Льё, позвякивая ключами. Он махнул нам, указывая на широкие подъездные ворота. Ден поймал брошенную ему звенящую связку и распахнул створки. Из старенького гаража, больше похожего на сарай, выехал небольшой джип с экзистенциалистом за рулём.
– Неплохо, – обрадовался Денеб.
Мы погрузились в машину, и Льётольв повез нас сквозь ночь, зеленеющие весенние поля и березовые посадки туда, куда считал нужным.
Вне буфера.
Я проснулась от того, что мы больше никуда не ехали. Машина стояла в стороне от дороги, и иногда мимо проносились легковушки. На переднем сиденье дремала Майя, за рулём и рядом со мной никого не было. Небо чуть подернулось розоватой дымкой, готовясь встречать рассвет. Я была укрыта тонким шерстяным пледом забавной клетчатой расцветки типа шотландки. Льё позаботился и об этом тоже. Выходить на улицу совершенно не хотелось, но любопытство взяло верх.
Завернувшись в плед, я выбралась из машины, ежась от едкого утреннего холода. Сразу за парковочным карманом начинался небольшой обрыв, вдоль которого, в самом низу, текла скромная речушка. На её-то берегу я и заметила Льё с Деном, сидевших на поваленном дереве. Кажется, они ни о чём не говорили, просто устроились рядом друг с другом, касаясь плечами, и смотрели на воду.
Наверняка они слышали, как я спускалась, но не подавали виду. Дойдя до них, я как можно тише подобралась сзади и обняла обоих. Ден тут же схватил мою руку и поцеловал, Льё же просто скромно погладил.
– Проснулась, лапушка? – уточнил Денеб, будто бы я была ненастоящей.
– Ага. Почему стоим? – они подвинулись, и я уместилась ровно между ними.
– Решили немножко отдохнуть. Спешить некуда, – прошептал Льё. – А тут хорошо. Дорога объездная, машин очень мало.
– Я бы чего-нибудь поела. Или выпила тёплого.
– Придётся потерпеть до ближайшего кафе. Уж прости, – немного грустно улыбнулся Льё.
– Убегать не так уж и весело, да? – буркнул Ден.
– Выбора не было, ты и сам знаешь. Нас теперь повсюду ищут.
– Я всё чаще думаю, – Ден поднял камушек и бросил в воду, – что нас специально выпустили. Не могли они так просто допустить этого. Не могли.
– Да даже если специально… – Льё положил руку на моё колено и тихонько погладил.
– Ловушка же. Думаешь никто не знает, где обитает это наше влияние? – продолжал тревожиться Денеб.
– Знают, конечно. И это хорошо. Просто покажем им на что способны. Пусть боятся. А уж после будем договариваться, если такая необходимость ещё останется.
– Сомневаюсь я в рациональности твоей затеи, – Ден бегло глянул на Льё, на его руку и на меня, опустив взгляд в землю.
– Раньше никогда не сомневался. Что изменилось?
– Раньше я мог только тебя потерять. Но это как-то привычно. И в целом не так страшно, уж прости. А теперь…
– Это из-за меня всё, – встряла я в разговор, хоть и не собиралась этого делать.
– Не совсем. Обстановка вообще изменилась, я не вижу смысла в том, что мы собираемся сделать. Сообщества экзистенциалистов и Фениксов прекрасно существуют без нас. А мы, кстати, без них. И никакая сила и чей-то страх не стоит наших жизней. Сколько бы в нас не было рвения и умений, если соберутся сильнейшие, всё равно проиграем.
– Ты слишком узко мыслишь, – перебил его Льё. – Мы можем показать перспективы. Возможно, это сделает работу наших сотоварищей проще, а жизни – легче.
– Давно ли ты стал таким добродушным и заботливым, а? – с неожиданной злостью проговорил Ден. – Мозги бы лучше Майе своей поправил. Раздражает она ужасно.
– Не моя она! – взвился Льё.
– Да ладно? Ну-ну… Меня-то не надо обманывать, я и так всё знаю.
– Ты это из-за дурацкой своей ревности говоришь, – продолжал огрызаться в ответ экзистенциалист.
– Я? Из-за ревности? Да плевать я хотел на то, с кем ты спал и зачем. Но ты ответственен теперь за неё, мог бы объяснить всё нормально. Мог бы не тащить без подготовки в самое пекло.
– Между прочим, пока мы ехали, я немного с ней поработал. Будет спокойнее. Ну трудно человеку уложить в голове то, что не укладывается.
– И часто вы так? – шепнула я.
– Что? – резко повернулся ко мне Льё.
– Ругаетесь.
– Уже невпервые, – ответил Денеб.
– С вами что-то не так. Я чувствую.
– Это усталость. Тяжесть вины. Дурость Льётольва, – Ден шумно выдохнул, поднялся и подошёл к самой кромке воды.
– Да кто бы говорил! Это не я затащил Феникса в постель, да ещё и гордился этим! – запротестовал Льё, он резко убрал свою руку с моего колена и тоже встал, намереваясь уйти.
– Ага! Я хотя бы просто с ней спал, а вот ты решил использовать!
– Ребята… Вообще-то я тут. И всё слышу. Неприятная правда, – в горле вдруг запершило, и мне срочно потребовался глоток воды, которой не было.
– Прости, лапушка… – Денеб метнулся в мою сторону, но я остановила его жестом.
– Просто спал. Просто использовал. Слушайте, – я закашлялась до слёз, – вы отвратительны оба. После всего, что между нами было могли бы не озвучивать правду.
– Адочка, – теперь и Льё потянулся ко мне.
– Отвалите оба! – хрипло крикнула я, вскакивая. – Что вы там болтали про выбор? А из кого выбирать, позвольте спросить? Из того, кто кичится сексом с Фениксом, или того, кто готов использовать девушку так, как того захочется? Ты, значит, Денеб, знал, кто я такая. Знал и о возможных последствиях, и всё равно не отступил? Я могла из-за тебя лишиться руки! Ру-ки! Хотя да, о чем я? – меня несло со скоростью света в бездны ненависти и обид. – Фениксы! У них же всё отрастает, действительно. Год мучений и корявая рука, будто чужая, прилепленная к красивому телу. Знаешь, как малолетние дети лепят уродцев из пластилина? А ты, Льётольв. Ужас! – я хрипло хохотнула. – Строишь из себя чёртова интеллигентного художника, изящный, манерный… Но подло лезешь в голову, чтобы чуть-чуть подправить, чуть-чуть направить. Куда, спрашивается? Эту серую мышь в постель, а меня? Меня в лапы влиянию? Очень весело, наверное, смотреть, как я становлюсь преступницей. Да? Как я вообще могла с вами спать в одной постели?! Ненавижу! Не искажал! Понравилась! Ага!
Психанув окончательно, я развернулась, и наткнулась на ошарашенную Майю. Кажется, она слышала мой монолог от начала до конца и пребывала в состоянии очередного экзистенциального ужаса. Так и надо! Не стоит быть доверчивой дурой. О чём, собственно, я ей и сказала, и стала подниматься к машине.
Денеб было ринулся за мной, я слышала его тяжёлые шаги, но Льё остановил друга.
– Пусть остынет немного, оставь её.
Не знаю, что они делали дальше, я заставила себя не оборачиваться. Вышла на дорогу, забросила плед в машину и перешла на другую сторону. Спустившись к кромке поля, пролегающего вдоль трассы, пошла в противоположную нашему движению сторону, насколько могла судить о направлениях вообще. Я ждала, пока попадется какая-нибудь попутка, которая сможет увезти меня отсюда. Что делать дальше, когда окажусь в незнакомом месте без денег и документов, даже не пыталась представить. Просто надеялась, что Фениксы отыщут и простят заблудшую Аду.
Под ложечкой ныло, а желудок грустно урчал, требуя хотя бы воды. И чем дальше я шла, тем хуже становилось. Снова вернулась тошнота, и я почувствовала себя как какая-нибудь обычная беременная женщина в период токсикоза.
Занимался рассвет. Я поднялась к обочине и тут же услышала сигнал в спину. Рядом затормозила старенькая иномарка с седым дедулей за рулём.
– Подвезти? – так просто спросил он, что я не нашла слов для ответа, а только кивнула. – Забирайся. Чего приключилось-то?
– Да как сказать, – я села рядом с ним, и мы поехали неизвестно куда. – С женихом поругалась.
– О… Бывает, дело молодое. Я со своей по молодости ох как ругался! Только щепки летели, она у меня женщина огненная, – рассмеялся дед. А я криво улыбнулась. Знал бы он, что рядом с ним вообще Феникс сидит.
– И теперь ругаетесь?
– Да нет уж, привыкли, притёрлись. Ежели только на недостатки смотреть, так и вовсе можно одному остаться. А так и детей нарожали, подняли всех. Теперь вот с внуками помогаем. У вас-то что, серьёзное что вышло?
– Ага. Обидел он меня.
– Это что же, другую нашёл?
– Не-а. Несерьёзный он. Когда познакомились, просто поразвлечься хотел. Другу хвалился. А в лицо мне врал.
– Вот глупости какие! Поначалу может и врал, а потом понравилась ведь? Раз жених, – упорно философствовал дед, и в его словах мне почудилось разумное зерно.
– Понравилась.
– Не обижал?
– Нет.
– Ну а чего ж ты тогда? Вон какая видная, красавица просто!
– А вдруг и сейчас он врёт? Вот как по-вашему отличить правду от лжи? – я опасливо поглядывала в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что за нами никто не гонится.
– По глазам хотя бы. По мелочам всяким. Чувства настоящие никак не подделать. Если ты ему не нравишься, он для тебя всё через не могу делать будет. Вот я, когда со своей по молодости ругался, все обязанности всё равно выполнял, и с детьми помогал. Сами-то могли по пять дней молчать, а жить всё равно жили, как и всегда. И еду она мне готовила, и рубашки гладила. А если врёт, то бегать будет и от тебя, и от всего, что с тобой связано. Мужики народ простой, – дед усмехнулся. – Да и того, в постели не соврёшь.
– Всё равно обидно мне, – я сглотнула комок горечи, застрявший в горле.
– Ну ничего, подумаешь, отдохнёшь, тогда и сообразишь, что к чему.
Он высадил меня на крайней улице неизвестного городка, а сам свернул на просёлочную дорогу. Милый дед, простой и понятный. Не то, что некоторые. Так легко у него всё выходило, так просто: и жизнь, и отношения. Я так не умею. Может, дед и прав, и Денеб действительно не врёт. Но как простить ему… Что простить? Первый случайный секс, на который я сама же его и подбила? Мог ли он знать, чем всё это обернётся? Да никто не мог ничего знать.
Мы все хороши. Я ведь тоже согласилась помогать Сёртуну, по сути – шпионить.
– Дура ты, Ада. Психанула, как девочка-подросток. Или беременная в порыве гормонального шторма, – шепнула я себе, бредя по пустой улице, и улыбнулась. – А ведь тебя и правда можно считать беременной. Смешно. И глупо.
Я невольно приложила руки к животу и чуть не рассмеялась в голос. Нервы.
Городок оказался крайне захолустным: парочка административных зданий в центре, подобие сквера со старыми, ещё советскими детскими качелями, чуть в стороне деревянная церквушка новой постройки, сетевой магазин и пустота. Маленькие частные дома, расхлябанные калитки, заросшие травой асфальтированные дорожки, – мне вдруг стало жутко. Что я здесь делаю? Куда мне дальше идти? Документы и даже телефон остались у ребят в том рюкзаке, который поручили Майе.
Можно было бы пойти в полицию, прикинуться потерявшейся. Но тогда прямой путь – в Москву, одной, без защиты и помощи. А в буфере – Марсель, возможно уже и Мот, и даже Истиль. Мне не хотелось видеть ни знакомых Фениксов, ни ужасающих экзистенциалистов. Если бы удалось раздобыть немного денег, то я могла бы уехать куда-нибудь подальше, а потом уже разобралась, что делать.
– Глупо, – снова шепнула я себе.
Как можно достать деньги? Обратиться в банк, но нет паспорта. Украсть? У кого тут можно отобрать пару тысяч? Да и каким образом? Если только силу использовать. Но это тупиковый и опасный путь, тем более я не привыкла так действовать. Желудок возвестил о том, что пора бы уже не только позавтракать, но ещё и второй завтрак раздобыть. К тому же ужасно хотелось пить.
Городок просыпался, мне стали попадаться прохожие, из-за заборов доносились голоса, лай собак, иногда кудахтанье кур и голоса петухов. А я всё шла и шла, куда глаза глядят, волоча ноги по протоптанным тропинкам вдоль домов. Улица неожиданно оборвалась поворотом, и в самом её конце я заприметила старую колонку. Вода! Пока мне удалось приспособиться нажимать на рычаг и одновременно пить, я облилась с ног до головы ледяной водой, зато утолила жажду. Но это не помогло никаким решениям образоваться в моей голове.
Безнадёжно. Всё совершенно безнадёжно. Странно, что меня никто не искал. Неужели Льё и Ден решили бросить такого важного для них Феникса? Я усмехнулась, горько и обиженно. Да и пусть! Пусть. Что-нибудь обязательно придумается. Всегда можно пойти на попятную, трусливо и мерзко отступить, попросить Марселя оправдать меня, вернуться в строй и просто выполнять привычную работу. Справлюсь. Столько лет справлялась, почему бы не продолжить и теперь?
Я помотала головой, чтобы выбросить эти мысли из неё. Гадкие, противно-липкие, напоминающие о Сёртуне и моей собственной слабости. Размышления прервал шум подъезжающего автомобиля, я отошла чуть в сторону, встав за деревом. Машина выглядела слишком дорого и презентабельно для этого городка, хотя некоторые дома и выглядели так, будто в них жили принцы, не меньше. То ли от усталости, то ли от общей подозрительности, я старалась казаться как можно менее заметной. Автомобиль ехал медленно, плавно заворачивая. В какое-то мгновение мне почудилось, будто рядом с водителем сидит Марсель: его точеный профиль и надменное выражение лица я бы ни с кем не перепутала.
И только теперь мне стало по-настоящему страшно. Я вдруг поняла, что вовсе не хочу возвращаться к работе в отделе, не хочу видеть всех этих тревожных лиц Фениксов, не хочу отвечать на вопросы, где я была и что делала. Не хочу знать и о том, что сталось с учителем. В тот момент всё моё существо со страшной силой потянулось к Денебу, это ощущение оказалось и сильнее голода, сильнее страха, сильнее всего, что я когда-то испытывала. Я думала, что разорвусь на части от дикого желания бежать сломя голову туда, где находится моя сущность.
Дождавшись, когда машина скрылась за поворотом, я рванула в обратную сторону. В голове стучал вопрос “что делать”, желудок сводило болью, кололо сразу в обоих боках и мне хотелось лечь и больше не вставать. Пробежав половину улицы, я свернула в незаметный проулок между домами и побрела дальше.
Несколько часов к ряду слонялась по городку, обошла его по периметру и, выбившись из сил, привалилась к прохладной боковой стене старого каменного дома, усевшись на лавку. В нём был устроен магазин, который уже вовсю принимал посетителей. Дверь частенько со скрипом открывалась и закрывалась, я слышала, как подъезжают машины, как переговариваются люди, и, кажется, дремала. Дремала ровно до тех пор, пока не услышала знакомые голоса.
– Здесь их не было, – довольно громко болтал Герша, судя по тону, он был в прекрасном расположении духа. – И чего мы гоняемся за этими идиотами? Можно просто подождать, пока они доберутся до влияния.
– Можно и подождать. Но Льё хитрый лис, вполне возможно, что его планы изменились, – я узнала этот голос. Узнала! И не поверила своим ушам. Он жив? Он на свободе? Учитель Сёртун.
– Вряд ли он изменил себе. Пару часов назад их видели в ста километрах отсюда. Но втроём. Угадайте, кого мы все потеряли? – мрачно и довольно тихо говорил Марсель. Я даже представила его важную позу, слишком модный и вычурный костюм, невероятно красивое, несколько смазливое лицо.
– Аду? – рассмеялся Сёртун.
– Конечно же. Не выдержала тонкая душевная организация вашей любимой ученицы этих двоих.
– Как она вообще с ними снюхалась, – вторил Герша. – Вам надо было видеть это… Взгляды, ужимки. Они все отличные актеры, такие чувства играли, аж до искр.
– Искры Ада может… Да, – противно намекнул учитель. Меня замутило от его слов.
– Если нам удастся найти её, то всё сложится гораздо интереснее, чем могло бы быть, – теперь уже серьёзно заговорил Марсель. – Влияние под присмотром Истиля и Мота, если что, они и экзистенциалистов встретят достойно.
– Тогда можно двигаться дальше? – нетерпеливо буркнул Герша.
– Ещё разок осмотрим это захолустье. Ей некуда было бежать, Ада не дура, чтобы блуждать по полям и лесам.
Я не стала дожидаться конца разговора, а медленно двинулась вдоль стены подальше от них. Как-то всё повернулось совсем нехорошо, по-киношному глупо и странно. Сёртун живой, в своём уме и заодно с Марселем? Нас провели? Обманули, чтобы узнать о планах, усыпить бдительность? Не поверили, значит. Внезапно, я поняла, что всё это вовсе не из-за силы, не из-за сражения с влиянием. Это из-за нас с Деном, из-за умения Льё делать так, чтобы Фениксы не страдали рядом с экзистенциалистами.
Частичка! Я снова прижала руки к животу, будто действительно именно там пряталось самое важное, что у меня было. Если Марсель и Сёртун узнают, то что? Что они смогут сделать? Ни одна мысль не приходила мне в голову, только дикий ужас заполнял её. Совершенно иррациональный, сумасшедший, от которого даже кричать не хотелось.
Обогнув дом, я пулей бросилась бежать. План сложился в голове почти сразу же. Я была совершеннейшей идиоткой, когда сбежала, надо же сотворить такую бессмыслицу. Чуть не угробила себя. Зато теперь знаю чуть больше, чем должна. И моей задачей сделалось только одно – предупредить Льё и Дена об опасности. Они, конечно, готовы ко всему, но я всё равно боялась за них.
Выскочив на шоссе с той же стороны города, где и въезжала в него, я, задыхаясь, побрела туда, откуда прибыла утром, надеясь снова поймать попутку. Лишь бы только не Марселя с компанией. Услышав шум приближающегося автомобиля, я оглянулась, чтобы убедиться в безопасности, и вытянула руку. Неудачно. Что за люди? Помощи не дождёшься, если она действительно нужна.
На меня вдруг напало совершеннейшее бессилие, хотелось упасть в траву и не шевелиться. Я так устала, и даже природа Феникса никак не могла справиться с этим упадническим состоянием. Если сейчас никто не подвезет меня, то можно смело падать в придорожную канаву и умирать. Но тут удача всё же вспомнила о потерянном Фениксе – семейная пара притормозила и подбросила меня километров на двадцать вперёд, высадив около первого крупного поворота. Собственно, я решила, что мне нужно прямо. Хотя никакой уверенности в этом не было. Льё не говорил, куда мы конкретно едем и я вообще не понимала, где нахожусь.
Ужасно глупо все же вышло. Я понимала, что корить себя бессмысленно, но идиотизм собственного поведения и дурость приводили меня в ярость. И чем я лучше той же Майи, приходящей в ужас от вида поцелуев? Она хотя бы не убегает в никуда без денег и телефона, хватает ума. Пока я шла вдоль дороги, улетучился и голод, и даже жажда. Я забыла о том, что людям нужно питание и отдых, как робот переставляла ноги и автоматически поворачивалась на звук автомобиля.
Глаза так медленно моргали, что мне казалось, будто я сплю на ходу. Может, так оно и было, не знаю. На очередном повороте, ведущем на проселочную дорогу, я остановилась, в тягучем размышлении решая, что делать дальше. И свернула.
Но не успела пройти и половины пути до следующего поворота, как за спиной послышался шелест шин по грунтовке. Мне посигналили, я обернулась. Незнакомая машина с тонированными окнами, в лобовое стекло светило солнце, и я не могла рассмотреть того, кто сидел за рулём. Передняя дверь на ходу распахнулась, и, – о, счастье! – из неё выскочил Денеб.
– Ада! Птичка! – крикнул он и бросился ко мне.
Я стояла как вкопанная, не веря собственным глазам. Ден подбежал и сразу схватил меня в охапку. От него приятно пахло жженой травой и землей. Такой родной и знакомый аромат, такой мой. Я спряталась на его груди и захлебнулась рыданиями.
– Прости, – бормотала я. – Не знаю, зачем убежала. Правда. Обиделась. Глупая. Не знаю, ничего не знаю, Ден. Денеб! Сёртун живой. Они здесь, вместе с Марселем. И Герша! Истиль и Мот сторожат влияние. Это ловушка! Слышишь?
– Тише, тише… Лапушка моя. Птичка. Если бы ты знала, как мы перепугались. Господи… Моя ты Адочка… Правильно обиделась, я с тобой нехорошо тогда поступил. Но это только тогда, лапушка… Ты для меня дороже всех на свете. Помнишь? У меня есть чувства, – он целовал меня повсюду: в лицо, в макушку и волосы, обнимая так крепко, как никогда до этого. Будто бы проверял, что это именно я, что всё на месте. – Пойдём скорее. Пойдём.
Мы добрались до машины, внутри обнаружилась Майя, предусмотрительно пересевшая на переднее сиденье, и Льё за рулём. Я старалась не смотреть на него, потупив взгляд. Ден помог мне устроиться, уложив к себе на колени. Меня ждала вода, еда и его заботливые руки.
Денеб пересказал мои слова Льё, и тот нахмурился. Но по-прежнему ничего не говорил. Майя иногда быстро оглядывалась на нас, и я ужасно боялась увидеть в её глазах осуждение, но там была только жалость, противная бессмысленная жалость. Я отвернулась, вцепившись в руку Дена, и решила вздремнуть, если получится. Он гладил меня по волосам, поправляя непослушные пряди, и тоже молчал.
Мы ехали, судя по всему, какой-то объездной дорогой, машину подбрасывало на неровностях, а в окно я постоянно видела только склонившиеся верхушки деревьев.
– Лапушка, – шепнул Ден. – Скажи, частичка ведь растёт, да? Я почувствовал её сегодня.
– Похоже да, – так же тихо ответила я. – Она так стремится к тебе, что сопротивляться нет смысла. Ден, она же не всегда во мне будет, правда?
– Я не знаю, для меня это так же, как и для тебя – неизвестность.
– Откуда вы вообще беретёсь, сущности?
– Когда где-нибудь погибает Феникс или сильнейшее влияние, иногда – экзистенциалист, сгусток оставшейся силы приобретает очертания чёрного тумана, клубится, варится в полутени, а потом из этого выходит сущность. Или не выходит. Мы живём очень долго, и появляемся редко. Так что толком ничего и не известно.
– А ты мог выбрать другое тело? Быть женщиной, например?
– Мог бы, наверное, но не захотел. Сколько себя помню, я всегда был мужского пола, с самого детства. И тело это для себя очень долго делал, сроднился с ним уже.
– Сердце, Ден? Есть у тебя сердце или душа? – я ужасно боялась не успеть спросить у него то, что имело для меня значение. Впереди нас ждала самая серьёзная и страшная битва в моей жизни, стоило выходить на неё с чистым разумом.
– Сердца нет, тело ведь просто оболочка. Я имитирую основные процессы, чтобы его поддерживать, ем даже. Но сердца нет. Как и крови, помнишь, что тогда со мной было, когда я оказался ранен? А душа… Если я мыслю, если я чувствую, то есть. Да, – он тепло поцеловал меня в шею, и уткнулся в плечо.
– Обещай, что с тобой ничего не случится, я одна не справлюсь с частичкой. И мне ужасно, ужасно страшно. Пока я бродила по городу без денег, без документов, столько всего понапридумывала. Без тебя, без вас, я не знаю, что делать, куда идти и как жить. Меня же разберут на части. И Сёртун…
– Тише, лапушка… Тише. Льё всё обдумает и обязательно сообразит, как будет лучше.
Машина чуть замедлила ход, а потом и вовсе остановилась. Я боялась даже приподнять голову, Ден же выпрямился и подался чуть вперёд.
– Саша? – коротко бросил Льё с таким удивлением, что мне тоже захотелось посмотреть.
– Саша. Как он здесь оказался? – по голосу Денеба я поняла, что он удивлен не меньше Льё.
– Похоже, с миром, руки вон поднял, – прокомментировал Льётольв. – Я выйду.
– Мы с тобой! – поднялась я. – Нельзя разделяться!
– Ада? – он повернулся и с такой тревогой и испугом посмотрел на меня, что я вжалась в спинку сиденья.
– Идём вместе!
– Ладно, – тут же сдался Льё.
Майя осталась в машине, а мы втроем вышли. Саша стоял посреди дороги, одетый, как и обычно, в строгий костюм по фигуре. Сейчас он мне странным образом напомнил Льё, хотя раньше я этого сходства даже не замечала. Он примирительно опустил руки, улыбнулся и крикнул:
– Я поговорить пришёл!
– Валяй, что надо, – ответил Ден.
– Я знаю, куда вы едете. Но там уже Мот и Истиль поджидают.
– Мы в курсе! – Льё подошёл к Саше ближе, и мы с Деном двинулись за ним.
– Тогда почему?
– Мы их не боимся.
– Льё, ты не переиграешь! Сёртун и Марсель сговорились ещё давно, до суда. Пойми, они тебя нарочно вели к этому. Чтобы красиво убрать, – Саша довольно тревожно нащупывал что-то в кармане, но глаз со Льё не сводил.
– И ты предлагаешь мне бежать?
– Да! – наконец-то он нашёл сигареты и закурил. Мы стояли совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, и никого эта близость не смущала. Я рассматривала Сашу с интересом – красивый всё же мужчина. Вообще никогда не встречала других экзистенциалистов, они все всегда внешне идеальны и дико притягательны.
– Откуда эта забота? А, Саш? – Ден обошёл вокруг него, внимательно осматривая.
– Льё, между прочим, единственная сдерживающая сила на данный момент. Если его убрать, то всё полетит неведомо куда. Вы в курсе, что это супер-влияние – плод совместной работы Сёртуна и Марселя? Они специально его создали, чтобы…
– Чтобы завоевать мир? – хохотнул Денеб.
– Типа того. От власти же сходят с ума? Они возомнили себя почти Богами. Проклятие сущностей… Марсель… Он убил его.
– Свою сущность? – прохрипел Льё.
– Я не знаю, как. Мы сначала думали, что он запихнул сущность в тело Сёртуна, а потом стали сомневаться. Хотя, может частично так и есть. Они нарушают кодекс.
– Вы и до кодекса добрались?! – Льётольв занервничал, глаза его сузились, а руки он спрятал в карманы.
– Пришлось поднять архивы. Если кто-то узнает, мне точно конец. Марселя самого надо судить. И Сёртуна тоже. И Мота и Истилем. Да всех! Вы по сравнению с ними даже шкодниками называться не можете. Экзистенциалисты и Фениксы призваны очищать этот мир, а не создавать влияния и искусственно усиливать их, – Саша бросил окурок, провожая его взглядом.
– В таком случае, бежать бессмысленно. Нужно разделаться с ними, – заключил Ден.
– Сами решайте, я предупредил. Затевать революцию не собираюсь, пойти против этой безумной компании не смогу тоже. Если вам жизни не дороги, пробуйте, – он пожал плечами.
– Спасибо, что поделился информацией, – протянул ему руку Льё.
– Это по старой памяти… – Саша ответил на рукопожатие и сдержанно улыбнулся. – Феникса своего берегите.
Он отпустил руку Льётольва, хлопнул Денеба по плечу и, проходя мимо меня, шепнул на ухо:
– Они догадываются, Ада. Спрячь.
У меня даже чуть закружилась голова от его слов, когда я поняла, о чём он говорил. Мы должны выжить. Победить и выжить. Во что бы то ни стало.
Машина медленно двинулась дальше, в салоне висела удушающая тишина, поэтому Льё включил радио. Музыка действовала мне на нервы, но я терпела. Уж лучше бессмысленные песенки, чем серьёзные разговоры. Майя отвернулась к окну, и вжалась в сиденье, Ден дремал рядом со мной, а я внимательно наблюдала за Льётольвом. Как же мне хотелось узнать, что он думает обо всём этом и что его связывает с Сашей.
– Льё, – не выдержала я, когда он вырулил на шоссе.
– Да, милая, – кажется, теперь никто ничего не скрывал. Майя вздрогнула, но не стала поворачиваться. Ну и правильно, пусть знает своё место.
– Что тебя связывает с Сашей? Я наслышана о нём, пару раз видела в работе. Он не производит впечатление отчаянного экзистенциалиста.
– Будто бы я произвожу, – буркнул Льё, выключая радио. – Саша… Давай начну издалека. У меня когда-то был брат. Младший. Тоже экзистенциалист, но гораздо более слабый. Зато характером сущий безумец. Без тормозов парень. Влез в одно нехорошее дело, пострадал сильно. Вернее… Погиб. Как бы мы с Деном не пытались ему помочь, ничего сделать не смогли. Ну и сами попутно натворили всякого. Собственно, ты ведь знаешь эту историю?
– Кто ж не знает. Только я не думала, что тогда погиб твой брат, – конечно, события резонансные были. Молодой экзистенциалист влез в конфликт между людьми, девушку защищал, и использовал силу. Совершенно безрассудный поступок. Льё тогда заступился за него, уже за фактического преступника, пытался исправить искажения и в отместку напал на своего же, выходит, брата. Безо всякого суда и следствия.
– И после этого всё пошло-поехало… Всплыли подробности моей незаконной деятельности, наши с Деном особенные штучки, типа руки… В общем, много всего. Тогда Саша очень сильно помог замести некоторые следы, проще говоря – скрыл половину доказательств, иначе бы я оказался не просто отступником, запертым в буфере, а крайне опасным преступником. И сейчас бы тут не находился.
– Зачем он это сделал? Не побоялся сам попасться?
– Ну… С его опытом и силой… Он ведь почти как я, только с сущностью ему не так повезло. А то был бы в десять раз сильнее, – Льё задумался, чуть сбрасывая скорость, чтобы рассмотреть указатели. – Зачем? Мой дорогой братец устроил бойню не из-за простой девушки. К ней давно подбирался Саша, и у них даже что-то там складывалось довольно серьёзное. Но… Как сказать, – он снова помолчал, видимо, собираясь с мыслями, – Саша очень принципиальный. Хотел, чтобы всё было по-настоящему. Без искажений. А мой брат… Хотел иначе. Ребята, которых он уничтожил, как раз по просьбе Саши были рядом с девушкой всё время. Она ведь тоже пострадала, а я исправил. Всё-всё исправил.
Льётольв замолчал, а я сидела в оцепенении. Как же так? Истории сплошь и рядом повторяются. Брат Льё и Саша не поделили девушку. Льё и Ден… Делят меня? А Майя? Ужас искажал её, чтобы расположить к себе. Замкнутый круг лицемерия, лжи и пафосной любви?
Я посмотрела на Майю, жаль, что лица было не видно. Интересно, каково ей слышать, как Льё исправил похожую несправедливость, позже сделав с ней тоже самое, что и его брат с девушкой Саши? Господи, что у Льётольва в голове? Чем он вообще руководствуется по жизни?
– Да… Поэтому Саша по гроб жизни обязан Льё. Ради его личного счастья нашему художнику пришлось пожертвовать не только братом, но и собственной условной свободой, – добавил Ден.
– Я только свободней стал, если честно. Творю, что хочу, – вторил ему Льё.
– Что с ними стало? – я просто обязана была озвучить этот вопрос, разрывающий мою голову.
– С кем? – уточнил Льётольв.
– С Сашей и его девушкой. Я не слышала, чтобы экзистенциалисты заключали союзы с людьми.
– Он оставил её. Вернее оставил попытки. Чтобы не навредить. Всё же людям не место рядом с действующими истинными экзистенциалистами. А отступником, как я, он не смог стать.
– Совесть не позволила. И трусость, – буркнул Денеб, – он вон теперь какая важная шишка. Уже тогда было понятно, что далеко пойдёт. Рисковать не стал.
– Да ты представь, что могли с ним сделать, если б он дал такую слабину? Если б позволил этому союзу состояться? Заставил бы и её страдать и себе бы устроил весёлую жизнь, – сказал Льё и осёкся. Майя повернулась к нему и очень чётко произнесла, её тихие слова я услышала даже сквозь шум.
