Тея Либелле
Фейерверк жанров
* * *
…Потянулись дни. Вовка никогда не был тем мальчиком, кто станет терпеливо ждать подарков Судьбы. Быстро поняв, что билеты из Иркутска до Великого Устюга ему не по карману, он начал операцию по встрече со своей мечтой.
Идти к папе – бессмысленная затея. Отец никогда не тратил деньги напрасно. Значит, «обрабатывать» придётся маму.
План созрел моментально. В семье Вовки жила настоящая принцесса. Та, кому никто не отказывал. Катюша – всеобщая любимица и четырёхлетнее исчадие Ада в одном лице. До сих пор верящая в чудеса сестрёнка легко приняла за истину сказку брата о волшебном доме на Севере, где живёт настоящий Дедушка Мороз и дарит всем подарки. Оставалось только дополнить рассказ обещанием покататься на оленьей упряжке по сугробам Великого Устюга. И фотографией со Снегурочкой в перспективе.
Через минуту «ураган Катрина» уже сидел на коленях мамы и на одной ноте завывал: «Поехали к Дедушке Морозу!» Полчаса истерик, угроз Катеньки, ремня, украдкой показанного папой Владимиру, – и отец, вздохнув, покупает четыре билета в Великий Устюг на новогодние праздники.
* * *
Первая часть плана осуществлена. Но не идти же на встречу с любовью с пустыми руками? Нужен подарок. Такой, чтоб сразу понравился. Желательно, вместе с Вовкой. На радость мальчику, интернет выдал всю необходимую информацию. Выяснилось, что снежная девочка обожает варенье. И голубой цвет.
Возникла непредвиденная проблема. Голубого варенья Вовка варить не умел. Как и сладостей других цветов. Зато ягодную вкуснятину прекрасно готовила бабушка. К ней мальчик и направился.
Бабушка Агата встретила внука с распростёртыми объятиями. Он в последнее время так редко заходил, что за лишнюю минуту с Вовой старушка была готова отдать весь погреб, а не одну банку.
…В этот вечер Вовка первый раз не вспоминал Снегурочку. Неожиданно, в гостях у бабушки оказалось хорошо. Он будто вернулся в детство. С блинами, настольными играми, историями из молодости бабули. Клетчатым пледом и горячим чаем. В конце встречи мальчик твёрдо решил приходить почаще. А не только за вареньем.
* * *
Варенье, каким бы ни было вкусным, голубым не являлось. Но это легко исправлялось. Дождавшись, когда родители уедут на работу, а сестрёнка – в детский сад, Вовка прокрался в квартиру. Достал припрятанное лакомство. Вылил его в эмалированный таз. Сверху залил голубой краситель. Включил плиту…
«Главное – результат, – думал мальчик, пытаясь одновременно отмыть таз от краски, а пол – от ягодной сладости. – Варенье голубым я сделал. Подарок готов. А таз… Так и скажу – производственная необходимость. Ламинат же с пятнами – веяние моды…»
«Веяние моды» вылилось в лишение телефона и запрет на вечерние прогулки с друзьями. Бессменная помощь на кухне маме после такого уже не воспринималась как что-то жестокое. Скорее, справедливое. Но это было неважно! Зато в кладовке находилось спрятанное голубое клубничное варенье.
* * *
Следующим пунктом стоял первый разговор с любовью. Не надеясь на себя, Вовка решил заказать стихи для свидания у самого талантливого человека класса – Гришки. Гришка мастерил табуретки, проводил химические опыты, профессионально делал доклады по биологии. На досуге писал стихи, которые лично Вовка считал бредом. Но девчонки вздыхали и рисовали сердечки на парте Григория. Снегурочка, по идее, тоже была девчонкой. Значит, ей должны понравиться вирши поэта 5б.
С этими мыслями Вовка назначил встречу с исполнителем его идей. Григорий долго сопротивлялся. Но обед, отданный ему Владимиром, пятьсот рублей и фингал за наглость изменили точку зрения непризнанного гения. Поэтому через день на парте заказчика лежали потрясающие строчки:
«Ты меня околдовала,
Хоть меня ты и не знала,
Ты, Снегурка, супер-тян!
В моём сердце – намбе ван!»
Вначале Вовка хотел выбросить эти перлы. Однако затраченные усилия не дали ему это сделать. Вечером вместо стихов по литературе мальчику пришлось учить четверостишие любви. С каждой минутой строчки нравились мальчику всё больше. В конце он даже проникся ритмом. И напевал полночи: «Ты, Снегурка, супер-тян! В моём сердце – намбе ван!»
* * *
Четверть подходила к концу. Любви Вовки было уже две недели. Из них неделю мальчик бил Гришку. Поэт столетия растрепал классу про заказ стихов. И теперь все ребята дразнили Владимира «Дедом Морозом». Обидно не было. Но профилактически фингал Григория приходилось обновлять.
До того дня, как в очередную «встречу» поэт не выдал: «Дед Мороз, я твою внучку сегодня видел! В двести пятой аудитории. Вместе с пятым „А“. Кристина сказала, что это их новенькая».
«Не может быть! Она же в Великом Устюге», – Вовка не знал, радоваться ему или огорчаться. Столько усилий – коту под хвост! И всё из-за вредной Анжелики Альбертовны с её историями!
«Не знаю, в каком Устюге она должна быть. Только эти две недели девчонка с простудой провалялась. Так что не жди. Иди читать ей моё творение», – Гриша вырвался из «капкана» Вовки и умчался в сторону класса.
А Вовка… Вовка побежал к пятому «А». Открыл дверь. И увидел знакомые синие глаза. Снегурочка улыбнулась и подошла к нему.
– Здравствуй. Меня Светой зовут. Но ты можешь звать Снегурочкой. Говорят, ты меня искал?
– Искал, – Вовка откашлялся, – Но теперь нашёл. И больше не потеряю.
Такэси и Юки
Александр Шиловский
Литдорама
Токио, вечер…
Город погружен в мягкий сумрак, и лишь редкие капли дождя продолжают падать на асфальт, создавая шуршащую мелодию тишины. На углу улицы, освещенном тусклым светом фонаря, стоял молодой человек по имени Такэси.
Его взгляд был устремлен на старое здание школы, которое когда-то было частью его жизни. Воспоминания нахлынули на него, словно волны океана, и он почувствовал, как сердце начинает биться быстрее. Взгляд юноши перебегал по элементам фасада, словно сканировал важную, но давно позабытую картину. Чем больше он всматривался в окна, двери, рисунки на стенах, тем сильнее били, накатывали эти волны-воспоминания.
Такэси вспомнил, как впервые пришел сюда много лет назад. Тогда он был еще ребенком, полным надежд и мечтаний. Школа казалась ему огромным миром, полным возможностей и открытий. Здесь столько всего было нового и необычного! Он встретил здесь своих первых друзей, пережил первые разочарования и радости. Но сейчас, по прошествии стольких лет, больше всего он вспоминал свою первую любовь – Юки, девушку с длинными черными волосами и глазами, похожими на звезды.
Они были неразлучны. Проводили вместе каждый день, делились мечтами и планами на будущее. Но время шло, и жизнь распорядилась иначе. После окончания школы пути их незаметно разошлись. Юки уехала учиться за границу, а Такэси остался в Токио, пытаясь найти свое место в этом огромном городе.
Прошли годы, но воспоминания о тех днях все еще жили в его сердце. Иногда они будоражили его сознание, а иногда наполняли щемящей тоской. Бывало, когда его путь лежал мимо старой школы, он ловил себя на мысли, что хотел бы вернуться в прошлое, хотя бы на мгновение! Но сегодня что-то было иначе. Сегодня он чувствовал, что должен вернуться туда, где все началось. Что-то настойчиво призывало, молило, требовало оказаться здесь.
Такэси глубоко вздохнул и направился к школе. Ворота были закрыты, но он нашел старый лаз, через который они с друзьями часто пробирались внутрь. Чудо, но отверстие всё ещё сохранилось…
Сердце колотилось в груди, когда он вошел во двор. Все казалось таким знакомым, но в то же время чуждым. Трава была выше, деревья старше и ветвистее, но дух места оставался прежним. Он прошел мимо спортивного зала, где когда-то играл в баскетбол, и остановился возле старого дерева, под которым они с Юки часто сидели, разговаривая о будущем. Мечтали.
Здесь, среди призрачных теней прошлого, он вдруг услышал знакомый голос.
– Такэси?
Он обернулся, не веря своим ушам, и увидел красивую девушку. Это была Юки! Она стояла там, такая же цветущая, словно кустик благоухающей розы, как и тогда, в дни их юности. Ее глаза сияли как звезды, а улыбка была такой теплой, что сердце Такэси забилось еще сильнее, отдаваясь грохотом грома в ушах.
– Юки… – прошептал он, не веря своим глазам.
Она подошла ближе и взяла его за руку.
– Я думала, что больше никогда не увижу тебя, – сказала она тихо, робко заглядывая ему в глаза.
Такэси смотрел на нее, не зная, что сказать. Все эти годы он думал о ней, мечтал встретить снова. И вот теперь она здесь, рядом с ним.
– Почему ты вернулась? – наконец решился спросить он.
Юки улыбнулась и ответила:
– Потому что я поняла, что мое место здесь, рядом с тобой. Мы оба изменились, но наши сердца остались теми же. Может быть, это судьба?
Такэси кивнул, чувствуя, как тепло наполняет его душу. Они стояли молча, держась за руки, наслаждаясь моментом. В этот миг им казалось, что время остановилось, и ничто не могло разрушить их счастье.
Так завершился тот вечер в Токио. Два старинных друга, ставшие вновь близкими сердцами, нашли друг друга в мире воспоминаний и надежды. Возможно, впереди их ждали новые испытания и трудности, но сейчас, в этот момент, они были счастливы просто быть вместе.
Незапланированный отпуск
Елена Кара
Детектив
Илья Сергеевич Ковин очень любил петь и, проводя уроки, всегда пел со своими учениками. Они с 5 «Б» изучали Гимн России, когда за окном раздалось завывание полицейских сирен.
Ковин недовольно поморщился, махнул рукой, останавливая ребят, выглянул в окно и обалдел: три машины ДПС с включенными мигалками окружили его старенький Форд.
– Дети! Все сидите на месте! Никому не покидать класс! Я скоро вернусь! – приказал Ковин и поспешил на улицу.
В холле на первом этаже он увидел полицейского, который разговаривал с директором школы.
Сотрудники ДПС, пригласив двух прохожих в качестве понятых, обыскивали машину.
– Что тут происходит? – спросил у ближайшего сотрудника запыхавшийся Ковин, но не успел получить ответ.
– Понятые! Сейчас смотрим внимательно! В багажнике машины Форд обнаружены окровавленная куртка и нож! Подойдите пожалуйста ближе, ознакомьтесь.
Ковин почувствовал, как кровь отлила от лица. Что это? Что происходит? Он невольно опёрся о капот и понял, что он горячий. Это означало только одно – на машине недавно кто-то ездил.
– А вы у нас кто? – обернулся к Ковину сотрудник ДПС.
– Я хозяин машины, – развёл руками оторопевший учитель. – Я увидел вас из окна и сразу вышел, но это не мои вещи. И посмотрите, двигатель горячий, значит на ней недавно ездили, но я был в школе. У меня урок, понимаете? Это могут подтвердить двадцать пять учеников.
– Поясните пожалуйста, это ваша куртка? Чья кровь на ней и на ноже?
Ковин присмотрелся и похолодел. Это была красная с синим спортивная олимпийка. В такой же он много раз видел физрука Дениса Михайловича Соловьёва.
– Эта вещь мне не принадлежит, и я не знаю, откуда она в машине.
– Вам придётся проехать с нами для дачи показаний. Скажите вы передавали кому-нибудь ключи? Водитель, который сидел за рулём не остановился по требованию нашего сотрудника, а затем скрылся в здании школы.
– Нет! Нет! Ключи у меня, – Ковин порылся в карманах пиджака, но ничего не нашёл. – Видимо я оставил их на столе в учительской, – развёл он руками.
* * *
Через три дня Ковина вызвали в Следственный комитет. То, что рассказал учителю дознаватель, повергло Ковина в шок.
Полицейские выяснили, что окровавленная куртка принадлежала учителю физкультуры Соловьёву. Сам Денис Михайлович пропал.
Об его исчезновении заявила сестра Соловьёва. Она же опознала куртку, показав, что та принадлежит её брату.
Накануне исчезновения Соловьёв взял в кредит крупную сумму денег под залог своей квартиры.
– К вам будет применена мера пресечения: «Подписка о невыезде». Вы же понимаете, человек пропал, деньги не нашли, в вашей машине орудие преступления и одежда потерпевшего. С помощью экспертизы ДНК установлено, что кровь на куртке и ноже принадлежит Соловьёву, – следователь устало закрыл папку и убрал её в сейф. – Можете быть свободны, гражданин Ковин, пока свободны. Скажите, вы нашли ключи от машины?
– Они лежали в учительской под радиатором, их обнаружила уборщица на следующий день, – срывающимся голосом ответил Ковин и боком вышел из кабинета.
* * *
Ковин сел в машину и завёл двигатель. Его отправили в незапланированный отпуск, и он решил съездить к дому Соловьёва.
Двор был пуст, лишь на балконе первого этажа сидела старушка.
Ковин присел рядом на лавочку.
– Ох, и жара нынче в сентябре! – завёл он разговор, – я к другу приехал, а его дома нет. Не видали, может куда ушёл?
– А к кому ты, милок?
– Соловьёв, высокий такой парень. В спортивном костюме всегда ходит, в красно-синем.
– Так отдыхать уехал, уже почитай дня три как его нет.
– Как отдыхать? – встрепенулся Ковин.
– Вышел с большой сумкой, в рубашке с пальмами и шортах, сразу видать, что в поездку собрался, на отдых. Зять мой завсегда так наряжается, когда отдыхать едет.
– А он один был?
– Его во дворе толстяк ждал в жёлтой кепке, и машина у него была, как у тебя, такого же цвета.
– Спасибо, бабушка, – Ковин встал и быстро пошёл к машине.
Толстяка в жёлтой кепке Ковин знал только одного. Это был Митин Алексей Степанович, завхоз в школе. А ещё Митин был женат на сестре физрука.
* * *
Ковин свернул к школе. Уроки уже закончились, но Митин мог быть на месте.
Дойдя до котельной, где находилась подсобка завхоза, он подёргал дверь, но та оказалась заперта.
Комочки грязи перед дверью привлекли внимание. Ковин поднял один и растёр пальцами – красная глина. Он видел такую на другом берегу Донки, когда ездил с друзьями на рыбалку в прошлом году. Чуть дальше от реки начинался дачный посёлок.
«Интересно, – подумал Ковин, – он что, на рыбалку гонял? Или может к кому на дачу?»
* * *
Ковин медленно шёл к машине, когда через дорогу увидел Митина, выходящего из KFC с большим пакетом.
«Не думал, что он бургерами балуется, – Ковин быстро сел в машину, – а вот Соловьёв их очень любил».
Жёлтый рейсовый «пазик», идущий в сады по ту сторону Донки, притормозил на остановке, подбирая людей. Митин воровато оглянулся и быстро запрыгнул в салон.
Ковин, пропустив перед собой пару машин, тронулся следом.
Он не стал подъезжать к дачному поселку, а, оставив машину в тени лесополосы, двинулся пешком, стараясь не потерять Митина из вида.
Подкрался к участку и осторожно заглянул через забор внутрь. Митин и Соловьёв пили пиво на веранде под виноградом. Последний был жив здоров.
Ковин мысленно выматерился и толкнул калитку.
– Добрый вечер, коллеги! Пивком не угостите?
– Илья Сергеевич, ты тут как? – побледнел завхоз.
– Вы что ж, падлы, меня подставить решили? Кто окровавленную куртку в машину подкинул?
– Прости, Илья Сергеевич, – воскликнул Соловьёв, – не хотели мы тебя подставлять, это случайно вышло.
А дело было так: за два дня до своего исчезновения Соловьёв попал в ДТП, серьезно повредив чужую дорогую иномарку.
Потерпевшими оказались крутые братки, бывшие в городе проездом. Они требовали денег и не собирались ждать, поэтому заставили Соловьева взять огромный кредит под квартиру, тот понял, что жизнь кончилась, он никогда не сможет расплатиться, останется бомжом.
В отчаянии он кинулся к сестре, и они придумали хитрый план. Ограбление с убийством. Якобы на Соловьева напали, убили, деньги исчезли, а в подсобке, рядом с спортзалом, должны были найти окровавленную куртку и нож – орудие преступления.
Братки залётные, долго бы ждать не стали, спрашивать больше не с кого. Уехали бы в свои края.
Нельзя было светиться, поэтому решили провернуть дело, позаимствовав машину Ковина, благо – ключи всегда валялись в учительской на столе.
Всё было бы хорошо, но уже при подъезде к школе – Митина решил остановить наряд ДПС.
– Документов нет и в багажнике окровавленная одежда, поэтому и рванул, – развёл руками Митин, – прости, Илья Сергеевич, как только братки уехали, мы бы тебя сразу от ментов отмазали.
– А, ну вас! – воскликнул обалдевший от всего услышанного Ковин, – давайте-ка мне тоже пивка! Я в отпуске, с вами тут отдохну!
* * *
Группа захвата бесшумно окружила дачу. Один из участников маски шоу подкрался к забору и заглянул внутрь.
– Отбой, – негромко сказал он, поднимая руку, и стянул балаклаву. Пронаблюдал, как растворяются в кустах чёрные фигуры и достал рацию.
– Сокол, это Синица, приём.
– Слушаю вас, Синица.
– Подозреваемый обнаружен, он не сбежал, отбой операции.
– Причины.
– Потерпевший жив.
– Они вместе?
– Так точно.
– И что они делают?
– Поют…
Командировка
Лариса Забелина
Фэнтези
Командировка в заштатный городок. Что может быть печальнее для молодого ищущего страстей и приключений путешественника. Вернее, путешественницы! С утра – надоевший офис с его бесконечными вереницами дребезжащих от напряжения составляющих – людей и машин, вечером – … да о чём это я!
– Замурчательно! – мой сосед по столику подмигнул и с удовольствием причмокнул сочными губами. – Эти придорожные кафешки, конечно, не все, а вот как эта, старенькая, в которой крутят фарш и лепят пельмени чудные тёти Кати и бабы Ани – это нечто!
Он закатил глаза и потянулся за салфеткой.
– Тут даже чай особенный, с медово-смородиново-базиликовыми нотками! Попробуй, – и добавил, пытаясь взять меня за руку, – как я рад этой встрече!
– Нет-нет, благодарю! У меня сегодня – только водичка! Разгрузочный день! – я изобразила умильно-радостное волнение и отодвинула подальше ладонь.
– Ненавижу, – выл голодный организм, – ненавижу ваши ролевые игры в скучной командировке, Шеф! Ничего, следующий сюжет – мой, Изверг Петрович!
Вот и все развлечения!
А самое неприятное – неизвестно, когда это закончится.
Потому что никто не сказал, зачем нас сюда забросили!
Хотя, давая согласие на очередное погружение в параллельную реальность, я надеялась просто избавиться от ЧП в моей жизни, пересидеть. ЧП – это Чёрная Полоса. Так в мире, где меня угораздило явиться на свет, называют время, когда кончается лимит на активацию. Всё дело в том, что когда-то какая-то дурная голова давным-давно решившая осчастливить человечество, влезла туда, куда нельзя и – вуаля – получите новенькую реальность. Где человечество может обходиться минимумом сенсорных каналов и, соответственно, не испытывать сильных эмоций. Нет, у нас остался человеческий облик, хвост и третья нога не выросли. Меня даже в соседних Реалах красоткой считают.
Самой отвратительной побочкой стала невозможность вернуться назад, ко времени ДО этого «гениального изуверства», потому что нужный портал был потерян теми же «гениями», и мы все, населяющие Реал*998Б/2/4, вынуждены довольствоваться крошечными лимитами на активацию каналов и эмоций. В лимите – ты живёшь, закончился – привет, Чёрная Полоса. Вроде, ты – живой, а на самом деле – сухарь конченный. Музыка – марши, стихи – считалки, любовь – парные гимнастические упражнения. И так – до нового дня рождения, когда на личный номер приходит отмеренный кем-то жалкий лимит на активацию. Хочешь – тратишь за месяц, тогда все яркие впечатления, безумные страсти, полёт в стихи и музыку, творчество – всё твоё. Через месяц – депрессуха, полный облом, непонятно, кто это рядом болтает о какой-то любви, тренькает на скрипке и называет тебя мамой.
И так – следующие одиннадцать месяцев.
Ну, вы поняли… А хочешь – тянешь активацию весь год по капельке. Только тускло тянешь, одиноко и душно. Мне ни разу не удавалось.
По правде, нам ещё повезло, в других Реалах ещё хуже! Напортачили, мама не горюй! Где – вегетативное размножение, где – ежегодная обязательная смена пола, где – вообще запредельное, геном сломали! Когда Высшие спохватились, запретили эти фокусы, у нашей Первозданной Планеты уже столько параллельностей накосячилось – ужас! Потому что Первозданная, как только чуяла, что её «разумные космические пассажиры» совсем из берегов вышли, выплёвывала их в Параллелку, с глаз долой! Пришлось Высшим их всех потом изучать, обзывать и… не обращать внимание. А все силы направить на поиски утраченных Артефактов. Вдруг что стоящее найдётся для исправления безобразия!
А у нас одно счастье – командировки. Раз в год можно рвануть в соседний Реал. Там, конечно, пахать надо по специальности, но и пси-запретов нет. Опытного напарника дают, типа Шефа, и синхронизацию надо проходить только раз в сутки, по полчасика. Ещё – пакет ролевых игр. А самое главное, если повезёт, можно попасть в программу по поискам утраченных Артефактов. Вот тогда – полный отпад, водопад и торнадо эмоций. Так говорят. Но мне пока не везло.
Первые четыре командировки были средненькие, я лихо справлялась с ежедневной обязаловкой, а потом зависала в книгах, фильмах, тусовках, исполняла всевозможные роли.
Но эта командировка, действительно, была скучной.
До сегодняшнего вечера.
И я не про то, как после работы Шеф, отказавшись от экскурсии, виртуозно изображал скупого мужа в ювелирном магазине. Пока тетеньки у прилавка бросали жалостливые взгляды на меня, и насмешливые – на Шефа, я беспомощно пожимала плечиками, дула губки и наслаждалась местью.
Не всё коту масленица, сегодня я диктую ролевой сюжет!
А вот когда мы вернулись в гостиницу и попытались активировать экран, чтобы заняться синхронизацией образов ШЕФА и СЕКРЕТАРШИ с киборгами, оказалось, что доступ заблокирован.
– Ты что то понимаешь? – Шеф от потрясения даже не попытался перейти на телепатсвязь.
– Ну, когда-нибудь это должно было произойти! – усмехнулась я, предвкушая начало нормальной такой заварушки, потому что без этого долбанного портала мы очень скоро станем… собой! Со всеми вытекающими…
– Кто? – орал Шеф, – кто заблокировал экран! Я убью его!
– Где? – я, наконец, перекричала Шефа, – где ближайший портал с экраном?
– Ща, – Шеф резко раскрыл ладонь, на которой блеснули огоньки. – Антикварный магазин. Тридцать минут. Успеваем.
Через двадцать девять минут пятьдесят секунд мы ворвались в нелепое здание, захламлённое до предела.
Упали на пол, уронив на себя содержимое полок и шкафов.
Включили портал.
Он РАБОТАЛ!!!
Синхронизация началась.
– Шеф, мы просто решили, что теперь наша очередь придумать сюжет ролевой игры, – послышался шелест киборгов – настройщиков, – правда, прикольно получилось!
– Я убью вас, – выдохнул Шеф.
Чувствовалось, что он и без синхронизатора уже смог бы восстановить эмоции к образу «Шеф во гневе».
Следующее утро началось обычно.
– У тебя сегодня шопинг с подругами, – шеф значительно поднял брови. – Дерзай!
На входе с супермаркет меня остановил сигнал киборга.
– В чём дело?
– Предлагаю уменьшить активность левого полушария!
– А то что?
– Минимизируется уровень удовольствия.
– Да я его вообще выключу!
– Милый, посмотри, какая красота, – щебетала я, когда водитель вносил мои многочисленные приобретения, – боже, какое счастье – иметь возможность отдохнуть с подружками! Там, в сером пакете, есть кое-что для тебя! Представь, Катька рассталась со своим…
Шеф тяжёлым взглядом просканировал меня.
– Она отказывается гармонизировать полушария, Шеф, – мигнул киборг.
– А что, – у меня получилось сделать взгляд милой девочки, – неужели я не могу себе позволить…
Щёлк! Это Шеф переключил мои настройки.
Хам!
Этого я ему никогда не прощу!
Вторжение в личное пространство?
Никогда!
Хотя…
– Собирайся, у нас, наконец, настоящее дело! Кладбище старых кораблей! – закричал Шеф.
– Класс!
– Перелёт вот сюда, – шеф резко раскрыл ладонь, на которой светился маячок. – Потом на катер, снаряжение на борту. Погружение через пять часов!
Через пять часов мы оказались на дне моря. На кладбище.
Это было грандиозно! Груды искорёженного металла и изысканные виньетки отделки кают создавали сказочный диссонанс, сливались в какофонические всплески дикой, внеземной фантазии. И всё это покрывали скользкие водоросли, вокруг которых сновали быстрые рыбёшки.
Мы плыли мимо остовов кораблей, лодочек, лайнеров, фрегатов. Тишина и покой окружали нас.
– Тут! – Шеф вдруг остановился и приподнял густую тину, вуалью покрывающую невзрачную раму. Маяк на его ладони засиял золотистым цветом.
– Посмотри! Мы нашли его! Древнейший портал Вселенной! – оглушительно, как только можно орать по телепатсвязи, восторгался Шеф. Сила его эмоций могла бы сожрать годовой лимит в нашем Реале!
– Ты поняла, это тот самый портал! Возможно, он ещё подлежит восстановлению!
– Рама? Какая страшненькая! Неужели та самая? А это что? Похоже на руны, – я потёрла выпуклый узор, чуть видно поблескивающий сбоку. Он заблестел ярче, потом притянул мою руку.
– Осторожно! – кричал Шеф.
Но я уже не слышала, потому что провалилась… неизвестно куда!
Первое, что я почувствовала – запах моря.
Потом – твёрдую поверхность. Открыла глаза. Я лежала на тёплом песке, нагретом заходящим осенним солнцем, и медленно погружалась в сумерки. Из одежды – то, что осталось от костюма для погружения.
– Опасно! Беги! – взорвалось в голове.
Ко мне, мерно шурша лопающимися пузырьками, двигалась ПЕНА. Выше неё зыбко плыл морок. Она уже захватила часть берега и продолжала вбирать в себя пространство. Покачивая лёгкими язычками, шлёпалась на мокрый песок и, будто превращаясь в многопалое животное, продолжала ползти дальше.
Время замедлилось. Только пульс бешено стучал в висках. Я почти перестала дышать, капли липкого холодного пота покрыли лицо. Тело дрожало от напряжения.
Я вскочила и побежала. От моря, от ПЕНЫ.
ПЕНА двигалась медленно, чуть всхлипывая и постанывая. Я несколько раз оглянулась. Она преследовала меня не торопясь, равномерными бросками, и от этого становилась ещё страшнее.
Не помню, как оказалась у рыбачьего домика, из чердака которого лился тусклый свет.
Взлетела по лестнице. Перевела дух. Почувствовала чьё-то присутствие.
Две пары мальчишечьих глаз испуганно вскинулись на меня. Близнецы сидели на матрасе. В грязной одежде, лохматые, лет семи-восьми.
– Привет! – выдохнула я.
– А вы откуда?
Я неопределённо махнула рукой в сторону моря.
– Вас ПЕНА не забрала?
– Нет, не успела, я быстро бегаю!
– А мы тут совсем одни остались, всех ПЕНА забрала. Ещё весной.
Поняв, что я не представляю опасности, мальчишки начали наперебой, запинаясь, захлёбываясь от слёз:
– Нас папка хотел наказать, а мы на чердак забрались, ждали, когда уснёт.
– Он, как рыба перестала ловиться, стал пить и ругаться, иногда дрался.
– Вы не бойтесь, если не спишь, ПЕНА не трогает.
– А, когда она первый раз пришла, все спали, а мы тут в карты играли. Потом она ушла, а мы смотрим – никого нет, ни одного человека! Всё на месте – одежда, еда, деньги, а людей нет!
– Мы ей птиц и мышей бросаем, она уходит, а нам ракушки с жемчугом оставляет. Вот мы и думаем, а куда идти?
– Скоро зима, замёрзнем! – верещали близнецы.
– А она, эта ПЕНА, к нам, похоже, привыкла, не трогает! Правда, мы не спим, пока она не уйдёт!
– Мы ей каждый день в поле мышей ловим и птиц, она их забирает и уходит!
– А зимой мышей не добыть, да и птиц уже мало!
– А на жемчуг мы вкусняшки выменивали у таксиста, он раньше туристов на пляж возил, а теперь никого нет, ни туристов, ни его.
– Она в голову стучит: «Опасно, беги!» – барабанил горох нескончаемых слов.
– А вы теперь с нами будете? – мальчишки враз замолчали и уставились на меня.
– Я никогда не плачу! Никогда! Потому что не умею плакать. Лимит не разрешает, – давилась я, отвернувшись к оконцу. Ком в горле не давал дышать.
В сумерках было видно, как ПЕНА, получив свою добычу, медленно уходила в море.
За моей спиной тяжёлой безнадёгой висела тишина.
– Прорвёмся! —наконец, нашлось слово.
Близняшки разом шумно вздохнули.
Потом они подошли ко мне, и мы вместе смотрели в окно, как уходит ПЕНА. Я гладила детские грязные вихры, а близняшки обнимали меня. Трогательно и доверчиво. Мы вместе плакали слезами облегчения, как будто долго искали друг друга. И нашли.
– А вчера она нам вот ещё что оставила! – грязные пальчики синхронно ткнули в угол, – под самые двери притащила! Тяжеленная! Мы еле дотащили!
В углу стояла РАМА с уже знакомой РУНОЙ.
Нам удивительно повезло. Вокруг нас ярко цвело лето и щебетали птицы.
Мы сидели в придорожном кафе.
Близняшки уже вполне освоились. Они без капризов отмыли застарелую грязь, переоделись в одежду, предложенную хозяйкой заправки, возле которой мы оказались.
Когда утром вместе потёрли ту самую РУНУ.
На РАМЕ.
Кстати, Кир сумел притащить её с собой.
– А чо, в хозяйстве всё пригодится! – важно объяснил он нам с Даном.
Мне повезло наткнуться на портал и через киборгов связаться с тем, кого я уже привыкла называть Шефом.
Теперь мы сидели в кафе и ждали его.
В кафе с видом на… общее будущее, которое обязательно случится!
Ведь командировка закончилась!
Мне было легко и свободно.
Дело вовсе не в РАМЕ, которую искали тысячи путешественников по Вселенной и которая сейчас стояла возле нашего столика, бережно запакованная в коробку.
Просто я никогда ещё не видела таких замечательных двойняшек, с азартом уплетающих всё, что приносила добрая хозяйка кафешки Зина.
Я ещё даже не представляла, как потащу их в свой мир. Или не потащу, и мы останемся тут.
А вот то, что мы будем вместе – представляла. Потому что почувствовала, какие они милые и смешные. Увидела, что у них глаза серые с крапинками, как у меня! Что у них тонкие шеи, мягкие доверчивые ладошки и ободранные коленки. Какие они живые и забавные, когда сердятся, смеются и плачут. И называют меня тётей Люсей.
Я думала, что эта смесь тревоги, нежности, желания защитить, укрыть, вместе радоваться и плакать, которая сейчас накрыла меня, наверное, и есть то, что было утрачено в моём Реале.
И мне больше всего захотелось запомнить и сберечь это ощущение. Навсегда. Без лимита. По-человечески.
