Love is too young to know what conscience is, Yet who knows not conscience is born of love? Then, gentle cheater, urge not my amiss, Lest guilty of my faults thy sweet self prove: For, thou betraying me, I do betray My nobler part to my gross body's treason; My soul doth tell my body that he may Triumph in love; flesh stays no farther reason; But, rising at thy name doth point out thee, As his triumphant prize. Proud of this pride, He is contented thy poor drudge to be, To stand in thy affairs, fall by thy side. No want of conscience hold it that I call Her 'love' for whose dear love I rise and fall.
Любовь так молода, и где ей знать, что – совесть! Но кто не знает, друг, ее рожденья повесть! Так ты не упрекай меня в моих грехах, Чтобы самой не впасть в такие ж впопыхах. Твоя измена, друг, не редко заставляет И бедного меня для плоти изменять: Душа мирволит ей в любви торжествовать, А – жалкая – она того лишь и желает. И вот она, восстав при имени твоем, Указывает всем на лик твой с торжеством, Довольствуяся тем, чтоб быть твоей рабою И всячески служить тебе самой собою. Что ж – что я ту зову «любовью», чья любовь То дух подъемлет мой, то нудит падать вновь!
Перевод Н.В. Гербеля
Любовь – дитя и чуждо ей сознанье, Хотя оно, все знают, плод любви. Так не кори меня, оставь ворчанье, А то окажешься виновной ты. Ведь за измену мне я изменил, И дух мой, вняв призывам властным тела, Ему в любви победу уступил. А телу до греха какое дело? И, пробудясь при имени твоем, Оно тебя избрало как награду, Гордясь при мысли быть твоим рабом, Ему и жизнь, и смерть с тобой в отраду… Я сознаю неодолимой власть Любви и с ней готов и жить, и пасть.
Перевод М.И. Чайковского
Сонет CLII
In loving thee thou know'st I am forsworn, But thou art twice forsworn, to me love swearing; In act thy bed-vow broke, and new faith torn, In vowing new hate after new love bearing: But why of two oaths' breach do I accuse thee, When I break twenty? I am perjured most; For all my vows are oaths but to misuse thee, And all my honest faith in thee is lost, For I have sworn deep oaths of thy deep kindness, Oaths of thy love, thy truth, thy constancy, And, to enlighten thee, gave eyes to blindness, Or made them swear against the thing they see; For I have sworn thee fair; more perjured I, To swear against the truth so foul a lie!
Я полюбил тебя, тем клятву нарушая; Но ты попрала две; в любви дав клятву мне, Забыла о другой; меня же покидая, Ты изменила вновь, вторично и вполне. Как упрекать тебя в попранье двух обетов, Когда по сотне их гнетет нас всех – поэтов! Стократ виновней я, клянясь тебе во вред, Чем ты, к кому давно во мне уж веры нет, Тогда как прежде я всегда так громко клялся, Что ты добра, умна – и этим наслаждался, И даже, чтоб тебе сияния придать, Решался образ твой прекрасным называть, Преступно злую ложь за правду выдавая, В чем и винюсь тебе, о истина святая!
Перевод Н.В. Гербеля
Любя тебя, изменник я, но ты, Клянясь в любви, изменница вдвойне. Забыв любовь, не ты ль права вражды Дала супругу твоему и мне? Но для чего тебя я упрекаю, Когда я в двадцать раз грешнее сам? Клянясь карать тебя, не я ль слагаю И честь, и правду, все к твоим ногам? Не клялся ль я, что нет тебя красивей, Добрее, искреней, прямей? Не я ль внушил глазам, что солнце лживей, Чем мрак любовной слепоты моей? Ведь веря, что ты хороша, – я лгал, Преступно ложь за правду выдавал.
Перевод М.И. Чайковского
Сонет CLIII
Cupid laid by his brand, and fell asleep: A maid of Dian's this advantage found, And his love-kindling fire did quickly steep In a cold valley-fountain of that ground; Which borrow'd from this holy fire of Love, A dateless lively heat, still to endure, And grew a seeting bath, which yet men prove Against strange maladies a sovereign cure. But at my mistress' eye Love's brand new-fired, The boy for trial needs would touch my breast; I, sick withal, the help of bath desired, And thither hied, a sad distemper'd guest, But found no cure, the bath for my help lies Where Cupid got new fire; my mistress' eyes.
Пред сном Амур на дерн свой факел положил; Но нимфа темных рощ тот факел похитила И пламенник его, живящий сердца пыл, В сверкающий ручей долины погрузила, Который у огня любви тем похитил Его живящий жар и вечное кипенье, И тем себя в ручей целебный превратил, Дающий в роковых болезнях исцеленье. Но факел взор любви опять воспламенил – И крошка вздумал им груди моей коснуться, Сраженный им, пошел в ключе я окунуться, Чтоб влагою его унять душевный пыл. Но что ни делал я, все было – труд напрасный, Меня лишь исцелят глаза моей прекрасной.
Перевод Н.В. Гербеля
Амур, сложив свой светоч, опочил: В единый миг одна из дев Дианы, Схватив любви неугасимый пыл, Повергнула его в струи фонтана. И вот, пронизаны огнем любви, Они с тех пор хранят его влиянье, И, силою целительной полны, Спасают все любовные страданья. Но светоч вспыхнул вновь в очах моей Возлюбленной, и мальчик беспощадный Зажег мне сердце. Погрузясь в ручей, Ищу спастись от страсти безотрадной. Но тщетно! Там, где Купидон свой свет Вновь воскресил, спасенья больше нет.
Перевод М.И. Чайковского
Сонет CLIV
The little Love-god lying once asleep, Laid by his side his heart-inflaming brand, Whilst many nymphs that vow'd chaste life to keep Came tripping by; but in her maiden hand The fairest votary took up that fire Which many legions of true hearts had warm'd; And so the general of hot desire Was sleeping, by a virgin hand disarm'd. This brand she quenched in a cool well by, Which from Love's fire took heat perpetual, Growing a bath and healthful remedy For men diseased; but I, my mistress' thrall, Came there for cure and this by that I prove, Love's fire heats water, water cools not love.
Раз, возле положив свой факел огнеметный, Заснул малютка-бог с улыбкой беззаботной; Но сонм прелестных нимф, веселый и живой, Приблизился к нему – и девственной рукой Одна из них взяла тот факел, свет свой ливший И миллиарды душ уже испепеливший, И – в миг, когда сердец властитель роковой Дремал, лишенный сил невинности рукой, Она в ключе лесном тот факел погасила, В котором под огнем любви таилась сила, И стал тот ключ навек целительным ключом; Но я, весь век твоим считаяся рабом, Узнал, сойдя с него, что если согревает Страсть воду, то вода ее не охлаждает.
Перевод Н.В. Гербеля
Малютка, бог любви, заснул, уставший, И положил свой факел близ себя. Рой нимф, обет невинности державший, Вдруг прискакал. И нежная рука Одной из дев взяла огонь любовный, Которым род людской обворожен. И страстных вожделений вождь верховный Рукою нимфы был разоружен. Она в ручей то пламя погрузила, И он с тех пор огнем любви согрет. В ручье живет таинственная сила Целить людей. Мне ж исцеленья нет! Любовный жар упал в прохладу струй, Но им не остудить твой поцелуй!
