Виктория Волкова
Новогодний маджонг. Соединяя пары
«Скованные одной цепью, связанные одной целью», – пропел про себя Молоканов, но уходить не собирался.
Мимо проковыляла тетка в платке и с буханкой хлеба, прижатой к старой полосатой шубе.
«Шиншилла, блин!» – ни с того ни с сего выругался Владимир Петрович про себя, а женщина внимательно посмотрела на него и вошла в калитку напротив.
Оказавшись в доме, она тут же позвонила соседке.
– Та-а-ань, – протянула в трубку. – Под вашими воротами мужик сидит симпатичный. Ежели вам не нужен, может, я к себе заберу?
– Какой мужик? – охнула та. – Сейчас откроем, наверное, домофон сломался.
Когда тетка скрылась, Вова встал с лавки и принялся прыгать, пытаясь размять замерзшие ноги. Он посмотрел на свои замшевые ботинки с мокрыми носами и подумал, что в такой обуви ему не выстоять долго. В этот самый момент калитка распахнулась, и на улицу вышел крестьянин в шапке-ушанке, тулупе и валенках.
– Ты к кому? – поинтересовался, улыбаясь. Вова вгляделся в лицо и увидел под надвинутой на лоб шапкой глаза, точно такие же, как у Маргариты.
– Мне бы с Ритой поговорить, – промямлил Молоканов и серьезно добавил: – Меня зовут Владимир Петрович Молоканов. Я…
– Да понял я, кто ты, – отмахнулся мужик. – Пошли в дом чай пить. – Он протянул крепкую жилистую руку. – Танеев я. Александр Дмитриевич. Отец Маргариты.
Глава 11
3 января
Дьяконов усмехнулся, увидев, как Маргарита дала деру. Но больше его развеселил Молоканов, нырнувший следом в боковой проулок. Михаил наблюдал из окна, как Владимир Петрович в модных ботинках аккуратно ступает по снегу.
«В этих штиблетах по паркету танцевать, а не по снегу бегать», – мысленно развеселился Дьяконов и отправился наверх к Надежде. Она листала какой-то журнал, принесенный подружкой, но отложила в сторону, как только муж вошел в комнату.
– Иди сюда, – весело позвала Надя.
– Что-то произошло? – настороженно поинтересовался Михаил. – С утра помирать надумала, глаза отводила, а как Танеева притащилась, так сразу полегчало? Может, ей народной медициной заняться и немощных лечить наложением рук?
– Ага, – хмыкнула Надежда, смутившись.
Дьяконов заметил легкую тень, пробежавшую по лицу любимой, и решил усилить натиск.
Он улегся рядом и, обняв жену, тихо попросил:
– Скажи, что тебя с утра беспокоило? И как Анютка развеяла твою тоску?
– Она сказала, что это Сова с Баяном Тризуцкого чуть не убили.
– Тоже мне новость! – устало вздохнул Дьяконов. – Все местные СМИ как взбесились. Только об этом и трубят на каждом углу. Ты об Антоне волновалась? – подозрительно пробурчал Михаил.
– О тебе всю ночь переживала, – не подумав, брякнула Надежда.
– А я каким боком к покушению? – изумился Дьяконов и, всмотревшись в виноватое лицо жены, простонал: – Ты меня подозревала? Да?
– А что я могу подумать, если в прачечной майка окровавленная лежит?
– Полицию бы вызвала, – довольно осклабился Хоппер.
– Придурок! – в сердцах выкрикнула Надежда и откатилась от Дьяконова. Он озадаченно потер лысину, а затем словно понял что-то, разулыбался во все тридцать два зуба. Потом притянул жену к себе и нежно провел по спине. Надежда стукнула его ногой по голени, но Дьяконов даже внимания не обратил.
– Не брыкайся, как кобылка, – засмеялся над ухом жены, за что заслужил еще один пинок.
– Ты решила меня не выдавать? – пробормотал ей на ухо, прижимая к себе своенравную жену.
– Да, – нехотя призналась Надя, уткнувшись лицом в грудь мужа. – Думала, где тебя спрятать? У тетки в деревне или к отцу в Латвию отправить.
– Что я в той Юрмале забыл? – возмутился Михаил. – И не убивал я этого змееныша.
– Говорят, обвинение уже выдвинуто Баянову и Совенко.
– Да, кругом их следы и отпечатки. И по времени сходится, – кивнул Хоппер.
– Рита говорит, что Антон до сих пор в сознание не пришел.
– Да как по мне, от него бессознательного пользы больше для общества. Лежит себе, только воздух портит, а не жизни окружающим. Давай поспи, а я пока делами займусь.
– Побудь со мной, Мишутка, – тихонечко проскулила Надежда. – Я так соскучилась по тебе.
В доме Танеевых пахло хвоей. Даже в прихожей, в вазе, стояли сосновые ветки, украшенные дождиком и миниатюрными игрушками. А в зале была установлена огромная ель, около которой, на странном цветастом половике, сидел Санька и перебирал кольца от пирамидки. Рядом, в кресле, расположилась миловидная женщина. Малыш смотрел на нее, улыбаясь, и лопотал:
– Б-а-а!
– Привет, Санька, – позвал Молоканов, а потом смутился и поздоровался – Здравствуйте.
Хозяйка приветливо улыбнулась и внимательно посмотрела на гостя большими серыми глазами. Черные волосы, убранные в тугой узел, выдавали в ней родственницу Маргариты.
– Танюшка, угощай гостя чаем, а то твоя дочь придумала человека на морозе держать.
Женщина улыбнулась, подошла поближе, протянула руку.
– Татьяна Алексеевна.
– Владимир Петрович. Можно просто Володя, – включил обаяние на полную катушку Молоканов.
– Вы мою Риту ждали на морозе? – всплеснула руками Татьяна. – Проходите к камину, погрейтесь. Я сейчас чай заварю.
Владимир Петрович прошел в комнату, но вместо кресла у камина сразу направился к Саньке. Молоканов опустился на пол рядом с ребенком, который тут же, радостно потянувшись к нему, залез на руки.
– Как дела, Санек? – прошептал Молоканов, легко целуя малыша в темечко.
Тот что-то залепетал, а потом, высвободившись из крепких объятий, снова принялся стучать погремушками.
– Давай пирамидку собирать, – предложил Вова и начал опускать на основание разноцветные кругляшки. Он не заметил, как в дверях кухни на минуту остановилась хозяйка и переглянулась с мужем, подбрасывающим щепки в огненную пасть камина. Тот пожал плечами.
– Позови ее, – шепнула Риткина мать.
– Сама спустится, – решительно мотнул головой отец. – Иначе крику не оберешься. Все твое воспитание!
Рита лежала на диване, уткнувшись лицом в Вовкин свитер, и жалела себя. Даже не подходя к окну, она точно знала, что Молоканов никуда не уехал, а сидит под ее окнами.
«Мерзни, мерзни, волчий хвост, – раздраженно подумала она. – Вот так спасай человека, открывай ему душу, а он вместо простого „спасибо“ на тебя повесит всех собак и опозорит публично».
Она закрыла глаза, попробовав подремать, но снова наворачивались слезы, а из тайничков памяти всплывали ужасные подробности.
– Ритка, там твоего ухажера бьют! – закричала Дашка, ранним утром вваливаясь в палатку. – Антон с дружками приехал.
Маргарита вспомнила, как подхватилась.
– Где они? – выдохнула на одном дыхании.
– На горе! Возле верхнего лагеря. Как же они узнали, что ты с ним крутишь?
Рита отмахнулась.
– Потом, Дашка! – И бросилась бежать вверх по тропинке, выбитой в скале. Только бы успеть и не упасть.
«Откуда Антон узнал о них с Вовкой? Зачем пожаловал? Уже полгода как не живем вместе,» – вопрошала она к самой себе. Но оказавшись невдалеке от верхнего лагеря, застыла. Двое здоровых парней избивали третьего, на котором уже места живого не осталось. Но должен быть еще один. Ритка повернулась на тихий свист и столкнулась с удивленным взглядом.
– Моя девушка пришла, – криво улыбнулся Антон и двинулся навстречу. – Бежала ко мне, аж запыхалась, – с издевкой заметил он и полез обниматься.
Рита увернулась от ненавистных объятий и бросилась к Вовке. Он стонал и уже не сопротивлялся.
– Остановитесь! – крикнула она Сове и Баяну. Дружки Тризуцкого перестали пинать ногами свою жертву и воззрились на Маргариту. Два здоровых бугая. Если бы один на один, Вовке удалось бы устоять на ногах. Но только не сейчас.
– А если не перестанем? Что будет, красавица? – противно осклабился Сова. – Тебе-то что?
– Видать, есть интерес, да, Марго? – скривился в ухмылке Баян.
– Илья, Юра, прошу вас. Он не виноват.
– Не лезь, крошка, – жестко предупредил Баян и, повернувшись к Антону, велел: – Уведи ее отсюда!
– Нет! – закричала Рита, понимая, что, если она сейчас сдвинется с места, произойдет что-то страшное. – Нет! Пожалуйста!
– Неужели влюбилась? – хмыкнул Баян и тут же выдвинул условие – Вернешься к Тохе, не забьем этого гада. Выбирай, время пошло.
– А если откажусь? – принялась торговаться Рита. – Вы убьете его?
– Мы-то тут причем? – пробасил Сова. – Твой новый друг пойдет прогуляться после перепоя и свалится с обрыва. С кем не бывает?
– Что он вам сделал?
– С тобой путался, – бросил Баян и отвратительно засмеялся. – Соглашайся на наши условия или убирайся отсюда, бросил он и еще раз для острастки пнул лежащего на земле человека.
Рита оглянулась вокруг. Лагерь спал. Верхний и нижний. Кричать бесполезно. Это спасибо Дарье, что после затянувшегося свидания на рассвете возвращалась в палатку. А иначе Вовке не жить. Маргарита вздохнула и предложила:
– Я вернусь к Антону при условии, что этому парню окажут медицинскую помощь. Иначе он тут кровью истечет.
– Тебе-то что? – хмыкнул недалекий Сова.
– Соглашайся, Баянов. Или вас всех сдам, – пригрозила Маргарита.
– Хорошо, – сплюнув, кивнул Баян. – Только доставишь его в больницу сама. Лады?
– Согласна, – тут же встряла Рита. – А теперь отойдите от него. Быстро!
Она влезла в карман шорт и достала сотовый. Хорошо, что записала телефон таксиста, привезшего их с Дашкой с вокзала к верхнему лагерю.
– Приезжайте скорее, – взмолилась она, как только услышала сонный голос. Потом набрала подружку.
– Принеси мне кошелек!
Рита вспомнила, как таксист наотрез отказался взять деньги, хотя она совала ему штуку.
– Не по-людски это, дочка, – пробормотал старик, вместе с Ритой наблюдая, как бездыханное тело укладывают на носилки. Белая простынка тут же стала алой. Из пробитой головы тонкой струйкой вытекала кровь. Даже не специалист понял бы: счет идет на минуты.
– Пожалуйста, помогите ему! – закричала Рита. – Позовите врача!
Маргарита повернулась на другой бок, подальше от злополучного свитера, и прислушалась. Внизу на кухне звякали тарелки и чашки. Что-то бубнил отец. Рита нехотя поднялась, собрав волосы в хвост, насухо вытерла глаза и спустилась. Выйдя из коридора к распахнутым дверям кухни, она остолбенела.
За большим обеденным столом сидели ее родители и сын. Отец серебряной ложечкой лениво царапал рыхлую мякоть яблока и аккуратно вкладывал получившееся пюре в ротик Саньке, прильнувшему к бабушкиной груди. А напротив, прихлебывая чай из нарядной сервизной чашки, сидел Владимир Петрович Молоканов и счастливо улыбался собственному сыну.
Рита хотела дать деру. Спрятаться, чтобы никто не нашел. Не получилось. Отец заметил ее в темном коридоре и велел:
– Иди пить чай, Маргарита.
Она решила сесть как можно дальше от Молоканова, но на стуле, стоявшем у другого конце стола, спал Фунтик.
– Не буди котика, – жалостливо попросил отец и кивнул на стул около Владимира Петровича: – Садись уже.
Пришлось подчиниться.
Ритка медленно мешала чай в чашке, напряженно вглядываясь в маленькую воронку, оставляемую ложкой. Папа с Володей беседовали на общие темы, а мама развлекала Саньку, но при этом с такой тоской смотрела нее. Рита отвела взгляд. Противно. Уже ничего сделать нельзя. Подлость не прощается. Никогда.
Она заметила, как ее сын уверенно потянул со стола воду и, крепко удерживая бутылочку с соской, принялся пить. В тот же момент Рита почувствовала, как на ее бедро ложится Вовкина рука. Пока Маргарита соображала, скинуть эту наглую лапу тихонько или со скандалом, Санька набрал полный рот воды и плюнул в своих родителей. Мелкие брызги, словно аэрозоль, слегка попали на Риткину майку. Бабушка вскрикнула от неожиданности, а дед рассмеялся и, взяв Саньку на руки, принялся вытирать ему рот салфеткой.
Рита посмотрела на Молоканова, к которому ее мама уже спешила с полотенцем. Новый шикарный свитер от Армани оказался мокрым.
– Санька, – шикнула Маргарита на сына и тут же заверила Владимира Петровича: – Там в сумке твой свитер остался, сейчас принесу. – И рванула наверх.
Он выскочил следом и, догнав ее на лестнице, ухватил за руку.
– Я с тобой.
Из кухни послышались тихий смех и довольные возгласы гордого деда:
– Какой умный ребенок! Тань, он весь в меня!
Рита проклинала себя, не хватило времени заскочить в комнату первой и кинуть Молокановскую вещь в сумку, а потом равнодушно оттуда достать: «Прости, завалялась!».
Но Володя, не дав ей ни единого шанса, даже не подумал задержаться в коридоре. Он вошел в комнату и сразу увидел плед на диване, большую гобеленовую подушку и свой свитер, лежащий в изголовье. Если до этого момента Вову одолевали сомнения, то сейчас они испарились.
– Надевай. – Рита потянула свитер за рукав и небрежно отдала Молоканову.
Он рывком стащил с себя мокрое и, оставшись в одной майке, отбросил обе тряпки в сторону. Одним движением притянул к себе Риту.
– Прости меня. Пожалуйста! – прошептал он ей на ухо. – Просто я не думал, что ты знакома с моими врагами. От неожиданности даже мозги отшибло.
Рита посмотрела на него глазами, полными слез, и молча прижалась к его груди.
– Я… – начала она объяснять. Но он не дал ей договорить, закрывая рот поцелуем. Все. Потом. Исчезли взаимные обиды. Осталась позади нелепая сцена в доме сестры. И даже кухня, где чаевничали Риткины родители, отодвинулась куда-то в другую плоскость. Только эта женщина рядом. Она одна. На веки вечные.
Рита просунула руки под Вовкину футболку и попыталась ее снять. Приподняв край, она увидела широкую татуировку, идущую от бедра до лопатки. Конечно, Маргарита видела эту наколку раньше, пару дней назад. А вот тем летом узора на левом боку не наблюдалось. Она аккуратно провела рукой по замысловатым линиям, напоминающим древние руны. Кожа под тату оказалась местами выпуклой. Шрамы. Рита аккуратно коснулась губами одного из них, собираясь пройтись языком по всему рисунку, но Молоканов не позволил ей этого.
– Я люблю тебя! – пробормотал он. – Давай поженимся побыстрее.
– Прежде нам нужно все выяснить, чтобы не было недомолвок.
– Потом, Рита. Я верю тебе. Знаю, что ты не помогала Баяну. Теперь я никогда не отпущу от себя. Хочу усыновить Саньку. Он же мой?
Рита кивнула сквозь слезы.
– Я сразу догадался, – довольно хмыкнул Владимир Петрович, гладя любимую по голове. – Как только увидел, сразу понял, что это мой сын.
– Догадливый, – пробурчала Рита, прильнув к нему.
– А если мы задержимся тут ненадолго, нас не хватятся? – поинтересовался Вова, вытирая любимой слезинки подушечкой большого пальца.
Рита, слабо улыбнувшись, хмыкнула в ответ:
– Не хватятся, но уж точно обо всем догадаются.
Глава 12
3 января
Молоканов потянул Риту к дивану.
– Как же я соскучился, Ритуля! – пробормотал он, увлекая любимую на себя. Она улеглась на него сверху и сразу же провела ладонями по бокам любимого мужчины.
– Ты мне снилась каждую ночь в течение этих полутора лет, – чуть слышно прошептал Владимир Петрович, прижимая Маргариту к себе. – Я сначала понять не мог, откуда такие видения. То русалка, то цыганка, но всегда с твоим лицом. И ты постоянно уплывала или убегала, оставляла меня один на один с неразрешимой проблемой.
– Неразрешимой? – игриво переспросила Маргарита.
– Нет, правильнее сказать, с твердой. И крепкой. – Молоканов аккуратно высвободил одну руку и положил ладонь на затылок Риты и чмокнул ее в лоб.
Рита захихикала, а потом то ли серьезно, то ли шутливо поинтересовалась:
– Если я так тебе запомнилась, что же ты не попробовал найти меня?
Владимир Петрович поморщился, и Маргарита поняла, что он подбирает слова, чтобы не обидеть ее еще раз. От осознания этого на душе стало совсем невыносимо.
– Я не искал тебя. Даже не собирался, – отрезал Молоканов, глядя ей прямо в глаза. Она попробовала оттолкнуть его, вырваться. Но он крепко обнял ее, не дал отодвинуться даже на сантиметр. – Ритуля, – тихо позвал Владимир Петрович. – Вышла дурацкая ошибка. Когда я очнулся, ко мне в палату сразу пришел дознаватель. Начал задавать вопросы. Кто бил? Почему? Я не стал про Баянова рассказывать. Это наши с ним дела. Чего полицию впутывать? Я сделал вид, что ничего не помню. Только лишь спросил о тебе. Не могла ты меня вот так бросить и даже не прийти проведать! А меня проинформировали, что за тобой приехал муж и увез домой. Даже версию выдвинули, что я пал от руки ревнивого супруга. Мне и подумалось, что ты восприняла наш роман как курортную интрижку. Повеселились и забыли.
– Тебе не соврали. Я действительно уехала с Антоном и его приятелями. Такой был уговор. Иначе ты бы помер прямо в верхнем лагере. Баянов не позволил бы тебя в больницу доставить.
– Вот Тризуцкий обрадовался! – с горечью заметил Вова.
– Мы с февраля уже не жили вместе. Второй раз вступать в одну и ту же реку, оказавшуюся стоком с фекалиями, я не пожелала. В Краснодаре Баяну приспичило отобедать в каком-то особенном ресторане. Там я вышла в туалет. Оттуда вызвала такси и уехала в аэропорт. По дороге купила билет на ближайший рейс до Питера.
– Почему именно Питер? – удивился Молоканов. – Чего тебя туда понесло?
– В Сестрорецке отдыхали мои родители. Я и рванула к ним.
– А Баянов с Тризуцким?
– Ждали меня, потом ворвались в туалет. Поняли, что я сбежала, и помчались искать. Сначала метнулись в сторону Геленджика. Думали, что я к тебе вернулась, а потом в сторону дома. Даже засаду устроили у меня на квартире. Но затем папа связался с Антоном и потребовал угомониться. Так и сказал. Ну и пригрозил. Мальчики-зайчики дядю Сашу огорчать не решились, – жестко отрезала Маргарита. И Молоканов заметил, что ей неприятно говорить о бывшем муже и его дружках.
– Жаль, что ты не вернулась ко мне в больницу, – искренне огорчился Владимир Петрович.
– Надо было, – согласилась Маргарита. – Но в тот момент я посчитала лучшим решением не подставлять тебя под удар своим присутствием. Тебя же били из-за меня.
– Нет, – мотнул головой Молоканов. – Ты тут ни при чем.
– Уже осенью, когда стало понятно, что будет ребенок, я нашла девушку из вашей компании. Она грубо меня отшила. Так много гадостей за считанные минуты наговорила. Я тогда совсем растерялась.
– Я знаю, – грустно заметил Владимир Петрович. – Лизка – вздорная и мелочная дрянь. Но она искренне раскаивается и просит прощения.
– Обойдется, – недовольно фыркнула Маргарита. – Моей широкой души хватит только тебя простить. А Лизка эта пусть не рассчитывает.
– Но ты же уже меня простила, – улыбаясь, заглянул ей в глаза Молоканов.
– Нет, я только собираюсь, – пробурчала Рита.
– А чего в бассейне меня игнорировала? – продолжал допытываться Володя.
– Я решила, что ты меня забыл. Ты смотрел на меня как на незнакомого человека, хотя пялился просто неприлично. Откровенно так раздевал глазами. И виду не подал, что мы с тобой знакомы.
– Я тебя не узнал, – пробормотал Владимир Петрович, отводя взгляд. – В Геленджике ты была в белой юбке или в открытом купальнике, а в бассейне – в спортивном, и шапка эта дурацкая на лоб надвинута. Мне понравилась девушка, я и решил познакомиться. Только ты меня отшила, любовь моя. Так надменно посмотрела и губы надула.
Рита взглянула на него широко распахнутыми от удивления глазами и ткнула пальцем в грудь.
– Я? – искренне изумилась Рита. – Вова, я не умею надувать губы. И не подходил ты ко мне. – Она снова попыталась дернуться, но он не отпустил ее.
– Как же! – в запале начал Молоканов. – Ты на ресепшене стояла в белом пуховике и красной шапке.
Маргарита зыркнула на него сердитым взглядом.
– Ты меня перепутал с кем-то, Володечка. Я тебе точно говорю. Нет у меня белого пуховика, красный цвет я вообще не ношу и губы не дую, – сердито заявила она и маленьким кулачком стукнула Молоканова по плечу. Он поймал кисть любимой и поцеловал тыльную сторону ладони.
– Выходит, я к левой бабе клеился? – удивился Молоканов, не выпуская руку любимой.
– Тут еще нужно разобраться, с кем ты там знакомился, Владимир Петрович! – воскликнула Рита, от души негодуя.
Вова рассмеялся и снова шепнул на ухо:
– Зато в Новогоднюю ночь я тебя сразу узнал. И понял, что ни за что не дам уйти во второй раз. А потом ты Саньку вынесла знакомиться. Это было как контрольный в голову.
Рита уткнулась в Молокановское плечо и тихо пробормотала:
– Я загадала тебя на Новый год… попросила высшие силы дать нам с тобой еще одну встречу.
Они лежали, не разжимая объятий, даже не пытаясь хоть на минуту отодвинуться друг от друга. Владимир Петрович неспешно перебирал Риткины волосы, а она тонкими пальчиками скользила вдоль татуировки. Молчание вдвоем.
«Что-то в этом есть, – про себя отметила Маргарита. – Такое утонченное наслаждение – чувствовать тепло близкого человека. Ощущать гармонию душ».
Она приподнялась на локте и потянулась к Молоканову. Он накрыл ее губы своими, давая жару в груди разгореться с новой силой.
– Байк, обедать! – донеслось со двора.
– Что это? – удивленно поинтересовался Молоканов, переведя дух.
– Мама собаку зовет, – пояснила Маргарита шепотом, пытаясь таки стащить майку с крепкого торса.
Молоканов рассмеялся.
– Собаку зовут Велосипед? – поразился он.
– Собаку зовут Байкал, – усмехнулась Маргарита и ущипнула Вову за бок.
– Ах так! – расхохотался он и одним движением перевалил Маргариту на диванные подушки. – Если ты будешь щипаться, то я укушу! – И зарычал для острастки.
– Чисто звэр! – промурлыкала Ритка с грузинским акцентом. И слегка ущипнула снова.
Молоканов подмял ее под себя и тут же запустил руки под майку, намереваясь в следующий момент стянуть спортивные штаны. Он кивнул на дверь.
– Может, закроемся? – предложил он разомлевшей Маргарите.
– У нас ни одна жилая комната не закрывается на замок. Не бойся, никто не войдет, – нетерпеливо заверила она, и снова подушечки пальцев пробежали по рунам на ребрах Владимира Петровича.
Молоканов в долгу не остался и молниеносно стащил майку с любимой женщины. Провел ладонью по груди, затем медленно и нежно покрыл поцелуями Риткину шею, спускаясь дальше к ключице. Потом снова завладел губами и зарылся руками в пышную гриву. Маргарита под ним уже выгибалась, не в силах совладать собой.
– Ну давай же! – то ли попросила, то ли велела Ритка. – Как же я соскучилась по тебе!
Она старательно пыталась вытащить ремень из пряжки, но толстая кожа не давалась. А Маргарита аж рот открыла от нетерпения.
Вова одним движением стянул с нее штаны и отбросил их на пол. Он отодвинул в сторону Риткины пальцы и расстегнул ремень. Маргарита уже ухватилась за пуговицу. Раскрыла ее и потянула язычок змейки. В следующий момент ее рука проскользнула вглубь навстречу «вовчику». Молоканов уже предвкушал, как вот уже сейчас почувствует горячей кожей прохладный воздух. И как устремится к заветной цели. Он затаил дыхание от предчувствия сумасшедшего удовольствия и даже прикрыл глаза. Но в следующую секунду послышался в коридоре топот. Дверь под воздействием сильного натиска распахнулась настежь. Кто-то большой и сильный ударил Молоканова в спину и зарычал угрожающе.
Владимиру Петровичу хватило времени, чтобы инстинктивно прикрыть Риту. Но она увернулась из его объятий и подскочила на ноги.
– Байк! – строго цыкнула на собаку. – Фу! Глупый пес!
– Не ругайся, – смеясь, взмолился Вова. – Он службу несет.
Огромный черный зверь внимательно осмотрел чужака, коим собственно и являлся Владимир Петрович.
– Свои, – тут же предупредила Маргарита и погладила собаку по голове. – Сразу прибежал, мой защитник.
Вова протянул руку и потрепал пса по холке.
– Молодец, Байкал! – похвалил он. – Не давай Ритулю в обиду. Я на тебя надеюсь.
Молоканов печально усмехнулся и застегнул брюки. Маргарита едва успела нацепить майку и тренировочные штаны, как снизу раздался ленивый приказ:
– Байкал, иди сюда. Дай людям поговорить.
Пес внимательно посмотрел на наглого гостя, осмелившегося завалить его хозяйку. Потом перевел взгляд на Маргариту, словно сомневаясь, что его защита не требуется.
– Иди, Байк, папа зовет, – печально заметила Рита.
Из коридора раздался уже строгий голос:
– Я кому говорю.
И умнейший зверь развернулся и потрусил к выходу. Молоканов от избытка чувств снова заграбастал Ритку в свои объятия.
– Вот же… – пробормотал он. – Полиция нравов.
Ритка тихонечко рассмеялась.
– Байк тебя принял. Только дай ему время. Он очень строгий пес и чужих с первого раза не принимает. Антон его десятой дорогой обходил. Папа всегда говорит, что у Байкала нюх на хороших людей.
За окном стемнело, и снова пошел легкий снежок. Молоканов даже не мог точно сказать, сколько времени, обнявшись, они пролежали с Ритой. Он понимал, что слишком загостился в доме Танеевых, и скоро придется прощаться. Хотя бы до завтра. Но Владимир Петрович вдруг осознал, что просто не сможет расцепить руки и выпустить Маргариту из своих объятий. Не сможет прожить и минуты, чтобы не вдохнуть запах любимой женщины. Легкий и пьянящий. Со сладкой горечью.
Владимир Петрович чмокнул Маргариту в темечко и тихонечко предложил:
– Давай поедем ко мне, а?
– Не получится, – мотнула головой Рита. – Я тоже не хочу расставаться с тобой. Но скоро Саньку кормить и купать. И так за праздники режим сбился.
– Тогда я с вами побуду, пока меня твой отец за ворота не выставит, – бурча, выдвинул условие Молоканов.
– Я вообще удивлена, как он тебя впустил! Что ты ему сказал? Как представился?
– Он сразу понял, кто я! – воскликнул Вова.
– И кто же? – развеселилась Маргарита.
– Твой муж, – развел руками Владимир Петрович.
