Владимир Александрович Андриенко
Дрозды. Последний оплот
Глава 15
Накануне катастрофы
(Поручик Пётр Лабунский)
Вот поручик, коня осадив на скаку,
Вороного поднял на дыбы.
И рука с револьвером взметнулась к виску,
Обрывая все нити судьбы.
Неужели и мне в окровавленной мгле
Молча падать под ноги коня?
Неужели я больше не нужен земле,
Без которой не будет меня?
К.Фролов «Гнедой»
25 июля корпус Кутепова начал наступление на Александровск. Белые прорвали фронт и нанесли поражение 3-й и 46-й дивизиям красных. Белые взяли город Орехов. Для развития успеха Врангель бросил в прорыв конный корпус Барбовича. 2 августа взят Александровск. Но наступающие части выдохлись. Красные перешли в контрнаступление и 4 августа отбили Александровск, 6-го Орехов.
Мелитополь.
18 августа, 1920 год.
Пётр Лабунский вернулся в расположение белых войск в гражданской одежде. С мундиром пришлось расстаться, и он сохранил в карманах только погоны и знак Дроздовской дивизии. В штабе Добровольческого корпуса его уже записали в убитые, и никто не ждал, что поручик вернётся.
18 августа Лабунский появился в Мелитополе и сразу был арестован местной контрразведкой. Документов у него не было. И он показался подозрительным.
Допрашивал его полный капитан со знаком Алексеевского полка.
–Итак, вы утверждаете, что вы офицер Добровольческого корпуса?
–Офицер штаба Добровольческого корпуса.
–Но никаких документов у вас нет?
–Я уже объяснил при каких обстоятельствах утратил их. При отступлении я попал в окружение, и мне пришлось скинуть мундир. Я оделся как рабочий и стал пробиваться к своим.
–А где вы взяли гражданскую одежду?
–Поменялся в крестьянской избе. Хозяин оценил качество английского сукна моего френча и дал мне взамен вот эти тряпки, что вы видите на мне.
–А документы?
–Вынужден был выбросить.
–Зачем?
–Я попался красному разъезду и мог быть обыскан.
–А погоны и Дроздовский знак?
–Это я спрятал в вещмешке.
–И не боялись, что вас обыщут?
–Боялся, но времени доставать их из-под подкладки у меня не было.
–И что красные?
–Ничего. Они не стали проводить обыска. Я не вызвал подозрений у командира и меня просто отпустили. Но документов вернуть уже не смог.
Капитан посмотрел на погоны и Дроздовский знак, что лежали на столе перед ним. Затем он посмотрел на поручика.
–К сожалению, я не имею сейчас возможности проверить эту информацию, поручик.
В этот момент двери отворились и вошел унтер-офицер:
–Господин капитан, вы просили связи со штабом Кутепова. Связи нет. Но к нам прибыл офицер для поручений при ставке Кутепова.
Капитан поднял глаза:
–Порученец? Где он?
–Я просил его прийти и он здесь.
–Кто такой? Офицер?
–Прапорщик. Баба.
–Какая баба?
–Дак порученец баба, господин капитан. Прапорщик фон Виллов.
Капитан посмотрел на Лабунского с торжеством:
–И что скажете теперь?
–А что я должен сказать?
–Здесь порученец из вашего штаба. И она должна вас знать. Разве не так?
–Точно так, – согласился Лабунский.
Капитан жестом приказал унтеру позвать прапорщика. И через минуту баронесса София фон Виллов вошла в кабинет.
–Для поручений при штабе прапорщик баронесса фон Виллов!
–Здравствуйте, баронесса. Вы офицер штаба генерала Кутепова?
–Так точно, господин капитан.
–Посмотрите внимательно на вот этого человека. Он вам знаком? Прошу вас повернуться к свету, чтобы баронесса смогла вас рассмотреть.
Лабунский повернулся.
–Рад вас видеть София Николаевна.
–Поручик Лабунский? Вы живы? Да мы вас уже похоронили.
Она бросилась к нему, и они обнялись.
–Вы его знаете? – спросил капитан.
–Поручик Лабунский. Младший адъютант при штабе Добровольческого корпуса, – отрекомендовала Петра баронесса.
–Личность ваша подтверждается, поручик. Простите мне мое недоверие. Но ныне слишком много разных темных личностей шатается по нашим тылам.
–Я все хорошо понимаю, капитан…
***
София не могла поверить, что Лабунский жив и здоров.
–Ты даже не ранен.
–А почему я должен быть ранен, София?
–Связисты Самурского полка доложили, что ты и казаки конвоя погибли при обстреле красной артиллерии.
–Но я не попал под обстрел, София. Я пытался добраться до штаба Самурского полка. Но в той деревне, где он был за три дня до этого, его уже не оказалось.
–Самурцы отошли на запасные позиции. Как раз их командир был ранен.
–Штерн?
–Да.
–Он жив?
–Он получил две пули, но выжил. Его увезли в Крым. Сейчас он в госпитале далеко от боев. Но что было с тобой?
–Я последовал за полком, но увидел, что в село входят красные. Я спрятался в одном из домов у местного богатея. Он и поменял мой френч на простую одежду. Так меня все и приняли за рабочего.
–Красные снова перешли в наступление. Они выбрали для форсирования Днепра район Каховки. Три дивизии красных при поддержке Днепровской флотилии четыре дня назад взяли Каховку.
–Этот плацдарм оборонял корпус генерала Слащова.
–Кутепов говорил, что Слащов не годится для такой войны, – сказала София. – Он хорош в маневренной войне, но не в позиционной…
Штаб Кутепова.
Август, 1920 год.
Генерал Кутепов отметил на карте что 15-я, 52-я и Латышская дивизии красных форсировали Днепр и захватили плацдарм обшей площадью в 212 километров, и 15 километров в глубину. Через два дня красная группировка была усилена частями 51-й дивизии Блюхера.
Слащов был уверен, что легко выбьет красных с плацдарма и потерял время. Когда его полки пошли в контратаку, то противник уже успел солидно закрепиться на плацдарме.
–Красные вышил на рубеж Копани – Любимовка – Белоцерковка, – Кутепов передвинул флажки на штабной карте. Этого стоило ожидать. Их нужно срочно выбить с плацдарма. Данные разведки, полковник?
–Они начали сооружение оборонительной линии на Каховском плацдарме, ваше превосходительство.
–Товарищи не теряют времени даром, господа. Известно, что за линии обороны готовятся?
–В общих чертах, ваше превосходительство. В Херсоне объявлена трудовая мобилизация. Людей выгнали рыть траншеи и насыпать валы. Они сооружают артиллерийские позиции и делают проволочные заграждения. Работы ведутся и днем и ночью.
–Сколько линий обороны? – спросил Кутепов.
–Три. Первая идет от Большой Каховки до Любимовки. Это три ряда окопов усиленных проволочными заграждениями. Также замечены минеры. Они ставят противопехотные мины в самых опасных местах.
–А переправа?
–Переправа защищена зенитно-артиллерийской группой. Три наших аэроплана летали на разведку. Один был сбит.
–Против нас стоят 2-я конная армия и стрелковая дивизия. Наша позиция от Токмака к Мелитополю. Здесь у красных положение уязвимое. Можно ударить во фланг их конной группе и прорвать фронт. Мы сможем вбить клин между красной пехотой и конницей.
***
Начальник штаба Кутепова генерал-майор Доставалов вызвал начальника агентурной разведки подполковника Васильева.
–Вы уже два дня в расположении войск, подполковник. Скажу вам честно, что вас предшественник полковник Вольский был более расторопен. Вы служили в жандармском корпусе?
–Никак нет, – ответил Васильев.
–Стало быть, опыта у вас нет?
–Что такое опыт в агентурной работе, господин генерал?
–Бывшие жандармы умеют работать.
–В нашем ведомстве в Симферополе много бывших жандармов. Но что они сделали? Тюрьмы набиты неблагонадёжными. Сказал слово против главнокомандующего – в тюрьму. Выказал сочувствие советам – в тюрьму. Неужели и вы верите в то, что большевистский агент прямо станет выражать сочувствие советской власти? Жандармы привыкли охотиться на революционеров. Искать агентов врага они не умеют. Да и стоит признать, что большевики умеют работать. Их контрразведка делает успехи.
–А причины, подполковник?
–Причины просты. У них единоначалие. А что у нас? У каждого корпуса своя контрразведка. Согласованности действий никакой. А иногда мы просто мешаем друг другу.
–Генерал Кутепов требует, чтобы наш тыл был чистым. Что ваша операция, подполковник?
–Агенты красных не в штабе Купепова, господин генерал.
–Не у нас? Значит у меня под боком нет врага?
–Большевики все знали о десанте на Кубань.
–Меня интересует мой штаб, подполковник, а не штаб Улагая. У него есть своя контрразведка. Один из адъютантов штаба был зачислен нами в погибшие. Но вот мне доложили, что он жив.
–А кто это?
–Ваш бывший подопечный поручик Лабунский.
–Его призвали в штаб по прямому приказу генерал-лейтенанта Кутепова. Но я не знал, что его записали в потери.
–Он пропал на позициях Дроздовской дивизии. Ни его, ни казаков конвоя. И вот он оказался в Мелитополе. Мне сообщили по линии контрразведки. Его опознала прапорщик фон Виллов.
–Она служит у вас офицером для поручений?
–Да. Её рекомендовали с лучшей стороны.
–Но что вы хотите сказать про Лабунского? Неужели вы не доверяете ему, генерал?
–Ничего не могу сказать плохого. Но ситуация странная. Конвой пропал, а адъютант вернулся. Разберитесь в этом, подполковник.
–Как прикажете. Я сегодня же выеду в Мелитополь.
–Но помните, подполковник, меня интересует вражеская агентура. Не стоит уделять слишком много внимания Лабунскому. Увлекаться одними фигурантом не стоит. Тем более что за него поручился в свое время полковник Кальве. А он вне подозрений.
–Вы думаете, что большевики могли взять Лабунского в плен и заставили работать?
–А почему нет, подполковник? – спросил Доставалов. – Разве этого не может быть?
–Все возможно, но поручик довольно крепок в убеждениях.
–Оставьте, подполковник, – махнул рукой Доставалов. – Какие нынче убеждения? Они умеют в ЧК ломать людей…
Мелитополь.
Контрразведка.
Август, 1920 год.
Подполковник Васильев сумел разыскать поручика в Мелитополе. Ему повезло. Бюрократическая машина на этот раз оказала подполковнику услугу. Лабунский все еще не мог восстановить утерянные документы.
В канцелярии Мелитопольского штаба царила паника. Многих пугало наступление красных и службы работали из рук вон плохо. Лабунский даже не смог стать на довольствие.
–Господин подполковник! Вы даже не представляете, как я рад вас видеть!
–И я рад поручик. Ибо искал вас.
–Меня? Но откуда вам известно, что я в Мелитополе?
–Это известно в штабе генерала Кутепова. Там вас похоронили, а затем вы «воскресли». И это вызвало ряд вопросов, поручик.
–Я дал объяснения местной контрразведке, господин подполковник. Неужели вы прибыли, чтобы разбираться с моим делом?
–Нет, конечно. Моя цель более значительная, поручик. Да и мне не нужно проверять вас.
–Вот как?
–Я вам верю, поручик.
–Но…
–Вы не агент большевиков!
–А как же слова вашего начальника полковника Вольского о том, что доверять нельзя никому?
–Правильные слова. Но в данном случае вам я могу верить.
–Позвольте спросить, подполковник, а почему именно мне?
–Я могу сказать точно, что вы не агент большевиков! Я это знаю. Но что у вас здесь за проблемы такие?
–Это чёрт знает что, подполковник. Я не могу получить новые документы.
–Старые вами были утеряны.
–Так точно. Я утратил их…
–Я знаю все обстоятельства утраты вами документов, поручик.
–Но я предоставил свидетельства от нескольких офицеров, которые знали меня еще по германскому фронту. Также есть свидетельство от прапорщика фон Виллов, с которой я служу в штабе генерала Кутепова.
–И вам не выдали новое удостоверение?
–Представьте себе – нет. И я не могу вернуться в штаб Кутепова. Мне нужно ваше содействие.
–А мне ваше, поручик.
–Мое?
–Вы можете кое-что для меня сделать. Мне нужны планы укреплений каховского укрепрайона, который строят большевики.
–И чем я смогу в этом помочь?
–Отправитесь к красным вот в этой самой одежде. Это отлично, что вы не сменили это на мундир.
–У меня нет мундира, подполковник. У меня вообще нет ни денег, ни вещей. Все было потеряно.
–Так вы готовы оказать мне услугу, поручик?
–Готов.
–А когда вы вернетесь, все у вас будет в порядке. И новый мундир, и новое удостоверение. И, возможно, новые погоны.
–Погоны?
–Подписано представление на производство ваше в штабс-капитаны. Значит, я могу на вас рассчитывать?
–Я согласен.
–Сейчас в Каховке находится ваша знакомая Анна Губельман.
–Анна? И в качестве кого она там?
–Трудно сказать кто она на деле. По нашим сведениям она комиссар кавалерийской бригады. Но кто знает, чьи поручения Губельман выполняет на самом деле?
–Вы советуете мне явиться к ней?
–Именно так. Иного выбора быстро подобраться ко всем секретам строящейся линии обороны красных на Каховском плацдарме нет. А сведения нам нужны быстро.
–Но Губельман не станет работать на нас, господин подполковник. Она не стала этого делать в 1918 году, а зачем ей это теперь? Теперь, когда красные побеждают?
–Но она ведь ваша должница? Разве не так?
–Должница, господин подполковник?
–А разве нет? Вы ведь оказывали ей услуги в городе Воронеже?
–Я?
–Кое-что мне известно, поручик. Но я не собираюсь вас осуждать. Старое знакомство и все такое.
–И вы думаете, что она окажет мне ответную услугу?
–Но вы ведь не станете ей говорить прямо, зачем вы прибыли в Большую Каховку. Мы придумали вам более скромное задание. Понятно, что комиссар Губельман не станет помогать вам добыть планы Каховской обороны красных прямо…
Глава 16
Новая Каховка
Нам указан порог. Мы уже не нужны.
Вот и всё. Это даже не месть!
Кто вычеркнул нас на скрижалях страны.
А какая без Родины честь!
К.Фролов «Гнедой»
Каховка.
Пётр Лабунский.
Лабунский добирался до места на крестьянской телеге. Доставить его взялся давний знакомый подполковника Васильева. Кто он Лабунский не знал и не хотел задавать лишних вопросов.
–Через несколько часов будем на месте, ваше благородие.
–Не стоит вам меня так называть по старорежимному.
–Дак это я пока нас с вами двое. При красных я не стану указывать на ваше звание. Хотя разве этого и так не видать?
–Вы узнали бы во мне офицера и в таком виде? – удивился Лабунский.
–Не офицера, но человека с образованием. Ты хошь бороду отрасти и мужицкий армяк одень все одно интеллигент. А коли интеллигент и без звезды на фуражке, то, стало быть, офицер. У меня глаз наметан.
Конный разъезд появился неожиданно.
–А вот и красные. Разъезд. Но ты не беспокойся.
–С чего они так далеко забрались? – встревожился Лабунский. – Может не красные? Может казаки из корпуса Барбовича?
–Казачков белых я знаю. Это коники атамана Хотиненко. Их с казаками не спутаешь.
–Атамана?
–Ныне он зовется не атаман, а комбриг Хотиненко. Важный человек стал у красных. А был мужик мужиком.
–И он ныне в Каховке?
–Да кто знает, где сам Хотиненко? Но часть его бригады здесь.
Десяток всадников подъехали к телеге. Это были «червонцы» Хотиненко. Теперь и Лабунский их узнал. Но его удивило иное. Среди всадников он увидел женщину в кожаной крутке. Это была Анна Губельман.
Поручик не подал вида, что знает её. Она также не «узнала» Лабунского.
–Кого я вижу! Мирон! – сказал командир разъезда. – Кто это с тобой на этот раз? Снова родственник?
–Зачем родственник? Знакомый мой из города.
–И кто такой? Документ есть?
Лабунский достал бумагу.
–Сказано что мастеровой, товарищ комиссар. Может тот, кто нужен?
Анна жестом приказала пропустить телегу.
–Стало не он? Тогда езжай Мирон. Считай повезло тебе ныне.
–А я чего? Запретного не везу. Чай не буржуй какой. Трудовой элемент.
–Это ты трудовой? – засмеялись червонцы.
–А кто же я, по-вашему, хлопцы?
–Мироед ты настоящий, Мирон.
–Мироед? А кто хлебозаготовки сдал в полном объеме? Не мироед был тогда? Кормить вас кто будет, когда таких как я не станет?
Телега поехала дальше. Всадники умчались в степь.
Лабунский подумал, что Анна здесь не случайно. Значит, она знала, что он прибудет в Каховку? Но откуда?
Мирон погонял лошаденок и говорил:
–Видал? Я же говорил, что проедем. А эти видать ищут кого-то.
–Они тебя хорошо знают.
–А меня здеся кажная собака знает, ваш бродь. Потому мне подполковник и платит золотом за работу. У меня все в порядке будет. Довезу в лучшем виде.
–А на кой тебе золото?
–А как власть хошь какая-то установится, то и золото в цену войдёт. А что будет за власть то мужику все едино.
–Стало быть, не за красных и не за белых? – спросил Лабунский.
–Я мужик. Землю и лошадок имею. Мне пахать надо, а не по полям с шашкой скакать. А без мужика никакая власть не простоит. Есть то все хотят. А мужику своя выгода надобна. Ты вот хоть царя нашего покойного возьми. Николая. Дал бы мужику землю, и не было бы никакого бунта в Петербурге. Сидел бы на троне и дальше. Дак нет! Все дворянам потакал. А где они твои дворяне? Разве сила они? Мужик – вот сила на Руси настоящая…
***
К полудню они были уже в Новой Каховке. Мирон разместил Лабунского в домике на окраине города у своего знакомого.
–Здесь тебе хорошо будет. Место надёжное.
–Надёжное?
–Сюда комиссары не суются. Будешь как у Христа за пазухой.
Но Мирон ошибался. В тот же вечер к Лабунскому пришла женщина. На этот раз она была не в кожаной куртке. Барышня из благородных. Она постучалась, и Петр открыл двери.
–Я так и думал, что ты знаешь, где я живу, Анна.
–Встреча в степи была не случайной, как ты понял.
Они прошли в комнату.
–В доме больше никого? – спросила она.
–Нет. Я один.
–Ты, наверное, догадался, что я знала о твоем прибытии сюда?
–Интересно, откуда?
–Ты послан по линии контрразведки, Пётр.
–Но обо мне знал только один человек.
–Подполковник Васильев? – усмехнулась она.
–Ты знаешь? Но не может же Васильев служить красным!
–Васильев нет. Только самого Васильева давно нет на свете, Пётр.
–Я не понимаю.
–Я пришла тебе все объяснить. И цель моя оказать тебе помощь.
–Ты знаешь о моем разговоре с Либерзоном?
–Знаю.
–Анна, что это значит? Я служу в Русской армии…
–Пётр! – она прервала его. – Тебе стоит меня выслушать. Подполковник Васильев, тот под чьим началом ты служил в контрразведке, наш агент.
–Что?
–Ты меня слышал.
– Этого не может быть, Анна! Васильев?
–Его фамилия не Васильев, Пётр. Васильев это он у вас.
–Но это настоящий офицер! Он не может быть красным, Анна.
–Пётр, в прошлом Васильев был офицером, как и ты. Он служил в контрразведке и был отличным агентом. Потому он и не вызвал подозрений работая у вас в тылу. Но сейчас я не об этом. Именно ты помог внедрить его к белым.
–Я? – Лабунский искренне удивился.
–А ты вспомни весну 1918 года.
–Ростов 1918-го? Это когда я попал в твои руки на вокзале?
–Именно. Тебя определили в тюрьму к другим офицерам. Затем комиссар по борьбе с контрреволюцией Донской Советской республики товарищ Шамов пописал приказ о твоем расстреле.
–Это я помню отлично, Анна!
–К Ростову тогда подходили части Дроздовского. Затем я спасла тебя и уговорила вступить в Красную гвардию республики. Я ведь хорошо знала, что ты не станешь служить.
–И что? – все еще не понимал Пётр. – И как я помог вашему агенту?
–Вспомни свое знакомство с Васильевым.
Лабунский вспомнил, что тогда в Ростове подпоручик Васильев, командовал бронепоездом «Пролетарий». Его направили к нему помощником по артиллерии. Анна уговорила его записаться артиллерийским офицером, которых катастрофически не хватало. Пётр сделал это дабы избежать расстрела.
Анна продолжала:
–Тогда мне было поручено внедрить к белым нашего агента. «Васильев» и ранее служил в контрразведке и хорошо подобрал себе легенду. Взял имя погибшего подпоручика Васильева. Но была проблема представить его белым и представить так, чтобы он быстро смог сделать «карьеру». И тут подвернулся ты. Я встретила тебя на вокзале и поняла, что это шанс.
–Так мой арест…
–Это была импровизация, Пётр. Я все выдумывала на ходу. «Васильева» я смогла пристроить на бронепоезд. Но нужен был офицер, который представит его Дроздовскому. И этим офицером стал ты.
–И сейчас ты раскрываешь карты, Анна? Почему?
–Васильев выходит из игры. Подполковник Васильев пропадет и все подумают, что его ликвидировали. Его машину атакуют, и конвой будет перебит.
–Но кто это сделает?
–Какая разница. Все припишут батьке Махно.
–А на деле?
–Я уже сказала тебе, Пётр, что подполковника Васильева выводят из игры.
–И Васильев служил в нашей контрразведке, – сказал Лабунский самому себе, а не Анне. – Сначала в дивизии Дроздовского, а затем в контрразведке Добровольческого корпуса Кутепова! И ныне он начальник агентурного отдела в Симферополе. Полковник Вольский передал ему дела, ибо верил безоговорочно.
–И Васильев, если ты не забыл, много раз хотел перетянуть тебя в контрразведку из армии. Тогда именно ты получил задание работать против атамана Гординеко. И там оказалась я. Разве это случайность? А в Воронеже? Все произошло не случайно! И баронессу захватили не случайно.
Лабунский вспомнил, что именно баронесса фон Виллов во время его работы в канцелярии военного губернатора Воронежа полковника Кальве стала разменной монетой в его игре с ЧК. И кто мог знать о миссии баронессы, как не офицер контрразведки? Васильев выдал баронессу красным, и Анна Губельман получила «надежную защиту». Ей было, что предложить Лабунскому.
Анна продолжила:
–И ты стал помогать мне, Пётр. Она была нашей гарантией, что ты не соскочишь. И затем мы честно отпустили её.
–А что по освобождению поручика Деева? – спросил Пётр. – Мне передал этот приказ именно Васильев, тогда еще капитан контрразведки. Поручика я должен был вытащить по просьбе его отца генерала Деева.
–Это действительно была миссия по просьбе генерала Деева.
–Значит Деев не ваш? – спросил Пётр.
–Наш.
–И он действительно сын генерала Деева?
–Да, самый настоящий.
–И он работает на вас?
–Деева завербовали люди из ГубЧК города Н. И это не наша с «Васильевым» работа. «Васильев» не знал, сначала, что Деев агент.
–И Деев ныне в Симферополе?
–Уже нет, – ответила Анна.
–А где он?
–Покинул Крым.
–Покинул?
–Ныне он уже в Константинополе и скоро мы услышим о нем. Хотя документы у него теперь наверняка на иное имя.
–Как Деев стал служить большевикам? Он просто испугался? Или продался?
–Его заставили, Пётр. Товарищ Матросов мастер на такие дела. Как они это сделали, я не знаю. Но факт остается фактом.
–И что теперь? Что мне остается?
–Ты служил нам, Пётр. Так получилось, хоть и против своей воли. Пусть тебя утешит тот факт, что ты честно воевал под началом Штерна в Самурском полку.
–Утешит? Либерзон недавно сказал мне такую вещь, что я убил с десяток врагов, но помог не одной тысяче тех, кого считаю врагами России. Счет не в мою пользу.
–Так получилось. Это судьба.
–Судьба?
–Мы случайно встретились на вокзале Ростова, Пётр. Или нас столкнули высшие силы? Кто знает? Но именно так произошло.
–И я помогал врагам.
–Врагам? Большевики, Петр, сила, которая возродит России. Она снова станет великой страной. А что могут белые? Что даст России Врангель? Или Англия и Франция помогают вам просто так? Им не нужна великая Россия, Пётр. Они уже делят её на куски.
–Анна!
–Пётр. Я не хочу, чтобы ты пустил себе пулю в лоб.
–Меня провели как мальчишку. Но я не стану стреляться, Анна. Я пойду на фронт. Если мне удастся вырваться отсюда, я попрошусь на передовую. В первую линию.
–Это как тебе будет угодно. Но ты не подумал о том, что будет с баронессой? Стоит ли и ей погибать здесь? Неужели ты считаешь, что на территории маленького Крыма, вы создадите достойную базу для сопротивления Советской России? Не нужно быть экономистом, чтобы понять, что даже той армии, что есть у Врангеля, Крыму не прокормить. Ваш союз с Махно – миф. Махно сражается против вас. Все что пишут ваши газеты – ложь!
–Скажи мне, чего ты хочешь?
–Пока только того, чтобы ты выжил. Я могу тебе помочь.
–Пусть я выживу. Что дальше?
–Перебирайся в Константинополь.
–А дальше?
–Просто устраивайся и живи. Затем можешь переехать в иное место. Помогай своим друзьям. Средства у тебя будут.
–А что потом? Мне придется оказывать вам услуги?
–Услуги ты станешь оказывать не нам, а России.
–Советской России?
–Именно так. Другой России больше не будет, Пётр. И все жертвы, которые сейчас приносят ваши армии, напрасны. Солдаты на фронте ныне защищают тех, кто набивает карманы для хорошей жизни за границей. Ты считаешь, что это благородная цель? В вашем тылу никто не верит в победу. Операция на Кубани с треском провалилась. Белому делу конец, Пётр.
–А если я захочу защищать его до конца? – спросил он.
–Либерзон уже наверняка ответил тебе на этот вопрос. Захочешь умереть – умри! Это твой выбор. Но после разговора с Либерзоном ты не застрелился.
–Ты предлагаешь мне работать с тобой, а не с ним?
–А ты сам что предпочтешь? Неужели его?
–Я не думал про это, Анна.
–Врешь, Пётр! Ты много раз думал про это. И ты ничего не рассказал о своем плене у красных в Мелитополе в контрразведке. Ты воспользовался легендой, которую придумал, Либерзон. Разве не так?
–Так! Но я не знал, что я способствовал внедрению в ряды Дроздовской дивизии агента! И что теперь?
–Через неделю тебя проведут обратно к твоим.
–И под какой легендой я вернусь?
–Под той, что обеспечил тебе подполковник Васильев.
–Но что я скажу о том, почему не выполнил задание?
–Почему не выполнил? Ты получишь планы укреплений Каховки.
–Фальшивые?
–Нет. Настоящие. Их строит для нас военспец Карбышев. Ничего особенно секретного в них нет. Три линии обороны. И планы все равно попадут к Врангелю. Только ты доставишь их раньше. Это и будет твоим прикрытием, Пётр. Но не советую тебе оставаться на передовой.
Мелитополь.
Представитель ставки.
Сентябрь, 1920 год.
Полковник Артифексов был произведен в генерал-майоры и стал личным порученцем при главнокомандующем. Он отправился на фронт вместе с Врангелем.
Поезд главнокомандующего Русской армией пришел в Мелитополь, когда в городе уже началась паника. Все кричали, что большевики близко и белые город сдают. Но приезд барона Врангеля вселил во многих надежду.
Для ликвидации прорыва были приняты экстренные меры. Была произведена перегруппировка войск. Корониловцы, марковцы и дроздовцы под командованием генерала Кутепова составили Первую армию и заняли фронт от Азовского моря до Днепра. Конный корпус генерала Барбовича и бывший корпус генерала Слащева-Крымского вошли в состав Второй армии генерала Драценко.
В начале сентября крымская армия перешла в наступление. Красные, у которых начались неудачи на польском фронте, стали отступать.
Врангель решил поддерживать любые силы, что сражались с большевиками. В начале сентября в Севастополь прибыли представители «Украинского национального комитета» Могилянский и Цитович…
Генерал Артифексов остался в Мелитополе представителем ставки, после отъезда Врангеля с фронта. Дела требовали присутствия главнокомандующего в Крыму.
Генерала удивил приход к нему старого знакомого по Екатеринодару, где они встречались в 1918 году.
–Он так и представился? Сказал свое имя? Поручик Лабунский? – переспросил Артифексов адъютанта.
–Так точно, ваше превосходительство!
–Да не орите так, есаул! Я не глухой.
–Но этот человек не в военной форме. Ваше превосходительство и никаких документов при нем нет. Но он заявил, что знает вас лично.
–Обыскали?
–Так точно, – ответил есаул. – Оружия при нем нет.
–Приведите его сюда.
Лабунский вошел и приветствовал генерала:
–Рад видеть вас в новом звании, господин генерал. Неужели вы не узнаете меня? Поручик Лабунский!
–Екатеринодар 1918 года! Я вас помню, поручик!
–Я узнал, что вы здесь представитель ставки главнокомандующего и решил обратиться к вам.
–Что с вами случилось, поручик?
–Я был офицером штаба генерала Кутепова, но во время нашего отхода едва не попал в плен к красным. Добрался в одежде рабочего до Мелитополя и уже здесь получил задание подполковника Васильева отправиться в Каховку.
–В Каховку? Но там красные.
–Именно, господин генерал. У меня было задание добыть планы оборонительных укреплений Каховского района. И вот я вернулся, но подполковника здесь больше нет.
–Васильев погиб, господин поручик. Неделю назад его авто напоролось на махновский разъезд. С тех пор его никто не видел. Нашли только автомобиль. Но ни Васильева, ни казаков охраны нет.
–Вот поэтому я и пришел к вам, генерал.
–А о задании Васильева никто не знал?
–Никто кроме него и меня, господин генерал.
–И вы добыли то, зачем вас послали, поручик?
–Так точно!
Лабунский попросил лист бумаги и как мог, изобразил укрепления под Каховкой.
–Что это? – спросил Артифексов.
–Я держу все сведения в памяти, господин генерал. Вот прошу вас обратить внимание. Это передовая линия обороны протяженностью в 40 км. По линии Екатеринославка – Софиевка – Любимовка.
–А это что? Окопы?
–Линии окопов, на отдельных участках усиленные проволочные заграждения, взводные опорные пункты. Вот здесь и вот здесь. Затем идет главная линия обороны протяженностью в 30 км и 3-6 км в ширину. Вот здесь, на моем плане от передовой – 3 линии групповых окопов и опорных пунктов. Три усиленных лини проволочных заграждений с ходами сообщения. Артпозиции и блиндажи для укрытия личного состава. Поля с противотанковыми минами, на танкоопасных направлениях.
–У красных есть противотанковые мины? – удивился Артифексов. – Может ли это быть?
–Есть, господин генерал. И это первое их применение, насколько я знаю.
–Меня это удивляет. Но прошу вас, продолжайте.
Лабунский показал еще одну линию обороны на схеме.
– Вот перед вами – Предмостная линия обороны в 2 км. Проходит по окраине селения Большая Каховка для защиты переправы через Днепр.
–Стало быть, красные знают, что союзники поставили нам танки?
–Знают, господин генерал. Да и удивительно было бы, если бы они не знали. Скрыть эти махины трудно.
–Танки станут ударной силой в предстоящем сражении, господин поручик. Поэтому ваши сведения слишком важны. Особенно касаемые расположения противотанковых мин.
–Я ручаюсь за достоверность сведений.
–Хорошо, поручик. Я доложу обо всем командующему Каховским участком генерал-лейтенанту Бабиеву. Он давно желает получить эти сведения. Поверьте, что вас не оставят без награды, поручик. Бабиев произведет вас в капитаны!
Но поговорить с Бабиевым у Артифексова не получилось. На следующий день пришло сообщение о том, что генерал Бабиев погиб в бою…
Мелитополь.
Октябрь 1920 год.
Артифексов помог Лабунскому получить новые документы и новую форму со склада в Мелитополе. Правда, затерялось его производство в чин штабс-капитана, но Лабунского это совсем не огорчило.
Поручик Лабунский хотел вернуться в штаб Кутепова, но представитель ставки главнокомандующего Русской армии удержал его при себе.
–Вам так важно быть в штабе Первой армии Кутепова?
–Но они нуждались во мне. Меня затребовал из Симферополя старший адъютант Кутепова.
–И что? Отчего же они не помогли вам получить новые документы и вернуться к ним? – спросил Артифексов. – Что-то я не заметил особого желания вас вернуть со стороны Кутепова. Сколько вы прослужили в его штабе?
–Неделю.
–Всего-то?
–Так получилось, господин генерал.
–Тогда я предлагаю вам иную службу, поручик. Оставайтесь при мне офицером для особых поручений. Мне как раз нужен такой офицер.
