Владимир Александрович Андриенко
Королевский аделантадо
Глава 17
Овальные щиты: Балека.
Дом «Изумрудного человека».
Мопе.
Дом Изумрудного человека название своё получил из-за рудников, где добывали изумруды. Вся земля там была обрывиста. Горы тех рудников протянулись от начала до конца в малую половину лиги или немного меньше. Местные индейцы имели приспособления для добычи драгоценных камней – несколько глубоких канав, через которые протекала вода для промывки земли, из которой извлекали изумруды. Так сложилось, что добыча изумрудов шла только в определенное время года, когда было много дождей.
Владыкой рудников был вождь по имени Мопе – владыка изумрудов или Изумрудный человек.
Первый господин, верховный вождь панча, был много слабее Мопе, и мечтал захватить богатые земли Изумрудного человека. Сделать это он хотел при помощи своей дочери Балеки. Ибо только из-за неё Мопе еще признавал власть верховного вождя.
Мопе был непримиримым врагом всех чужестранцев, что приходили на земли панча. Никто не мог уйти из его рук в твердой памяти. После того как чужака помещали в тайной комнате в храме Изумрудного божества, он уже никогда не мог стать прежним. Внешне он был самим собой. Но внутри он был иным. Своего прошлого он не помнил и становился послушным оружием Мопе. Это внушало страх врагам панча.
Мопе с трудом выдержал повелительный тон Балеки. Как ему хотелось сказать, что он не желает выполнять волю её отца и сам может приказывать ему ибо сила его больше силы вождя! Но он сдержался. Ради этой женщины Мопе готов был терпеть.
Он сказал Балеке так:
– Я готов предоставить тебе, моя госпожа свой дом. Располагайся здесь и будь хозяйкой. У тебя нет более верного слуги, чем Мопе.
– У моего отца нет более верного слуги, хотел ты сказать, – поправила его Балека.
– Я хотел казать то, что сказал, госпожа. Пусть Первый господин панча стоит над всеми, но я наследственный правитель этого города. Мой отец был здесь господином. Мой дед был здесь господином. Мой прадед был господином. Я Изумрудный человек. Я не хотел обижать госпожу в присутствии других. Ныне мы одни и нас никто не слышит, Балека.
– И что ты хочешь сказать мне, Мопе?
– Ты можешь стать моей женой. Ты можешь стать Изумрудной госпожой этой земли, Балека.
– Зачем это тебе, Мопе? Скажи мне, зачем тебе нужна именно я? Разве мало женщин к твоим услугам? Я видела в твоем городе настоящих красавиц. Они много прекраснее меня. С чего ты именно меня желаешь видеть рядом с собой?
– Ты для меня стала той, кого я хочу звать единственной, Балека. Я познал многих женщин. Но такой страсти мне не внушил еще никто.
– Ты не знаешь меня как женщину, Мопе. Я ведь еще не была с мужчиной. Как можешь ты знать, что я единственная? Разве уверен ты, что смогу я подарить тебе наслаждение?
– Только ты! – ответил Мопе. – Я смог тебя разглядеть, Балека. Так и ты разгляди меня.
– Я много раз пыталась сделать это, Мопе. Но ты внушаешь мне страх.
– Страх?
– Когда мы с тобой наедине я могу тебе в этом признаться.
– Неужели храбрая Балека может бояться?
– Да. Я все-таки женщина, Мопе.
– Тебе не стоит меня бояться. Балека. Я готов стать твоим слугой. Слугой, а не господином, каким будет твой муж. Кто еще предложит тебе такое? Подумай над моими словами, прекрасная Балека!
– Это решит мой отец!
– Твой отец сделает то, чего желает прекрасная Балека!
– С чего ты взял это, Мопе? Мой отец господин в землях панча! Я только его дочь.
– Я сказал свое слово, прекрасная Балека. Прости, но я сейчас должен оставить тебя. Меня ждет храм Изумрудного божества!
Мопе поклонился ей как царице и удалился…
***
В темноте храма, где стояла статуя изумрудного божества, Мопе увидел женщину. Он вздрогнул всем телом. Она была не из племени панча, и никто не знал (даже сам Мопе) как она проникает в храм и как покидает его.
– Приветствую Изумрудного господина Мопе.
– Могу ли я именоваться при тебе господином? Я только правитель Изумрудного города. Но ты стоишь над многими!
– Ты не рад меня видеть, Мопе? – спросил насмешливый голос.
– Я не ждал мою госпожу и потому испугался. Прости меня.
– Тебе не за что просить прощения, Мопе. Ты испытываешь страх и это верно. Я могу внушать страх. И пришла я потому, что сюда пришла Балека.
– Балека? – жрец испугался за девушку.
– Она привела сюда чужаков, Мопе.
– Кто же из чужаков интересуем мою госпожу? Индеец или белый-орехонос?
– Белый! Я пришла к тебе ради него, ибо я вижу твои мысли, Мопе.
– Что хочет сказать госпожа?
– Я увидела внимание, которое выказала Балека этому орехонос. И ты почувствовал опасность.
– Скажи мне, что я ошибся, госпожа! Скажи, что Балека не увлеклась белым-орехонос! Мне могло это просто показаться. Не могла же гордая дочь первого вождя вот так пасть пред чужаком!
– Она увлеклась. Мопе.
– Что? Ты хочешь сказать, госпожа, что мне не показалось?
– Балека увлечена белым человеком, Мопе. Ты не ошибся!
– Тогда горе ему! – произнес Мопе. – Он найдет здесь могилу!
– Этот орехонос увлекает многих женщин. Он им нравится. Я скажу тебе больше, он нравится даже мне. Хотя я не простая женщина. Но я в оболочке этого тела, Мопе. А женское тело имеет желания.
– Ты, моя госпожа?
– Потому я и пришла к тебе в храм, Мопе. Этот человек не умрет в твоем городе!
– Балека! Балека для меня всё!
– Я это знаю, Мопе!
– И ты, госпожа, обещала Балеку мне! И что ныне? Она достанется этому орехонос? Я не вижу своей жизни без Балеки! И никто не станет на моем пути!
– Потому я и пришла к тебе, Мопе. Ты готов совершить поступок необдуманный.
– Я готов на всё, чтобы вырвать его из сердца Балеки!
– Я помогу тебе, Мопе.
– Поможешь?
– Да. Но не повторяй ошибок жреца Супая из Каменного глаза! – в её словах прозвучала угроза и Мопе это почувстовал.
– А отчего ты вспомнила жреца бога смерти?
– Он стал на моем пути и был за это наказан! Неужели и ты не понял, что я снова обрела прежнюю силу и прежнее могущество? Скажи мне, Мопе, ты знаешь кто я?
Голос в храме стал грозным и гневные нотки еще больше напугали Мопе. Не просто так упомянула она жреца Супая.
–Могу ли я знать тайны госпожи? Кто я такой дабы быть посвященным в тайну?
–Я та кого вы зовете Чуйатаки, слуга мой Мопе. Ведь ты мой слуга, а не мой враг?
–Я слуга моей госпожи! – Мопе пал ниц перед Чуйатаки.
–Все прояснится в свое время, Мопе. Я своего времени ждала многие сотни лун! И вот заклятие пало, и я снова получила свободу. И мне нужен верный слуга. Им мог стать жрец Супая. Но не стал! Теперь им можешь стать ты!
–Я не просто слуга, моей госпожи! Я раб и я выполняю повеления! Я думаю, что госпожа не забудет моей верности!
– Твоя верность не будет забыта. Всякую награду, какую можно получить человеку, ты получишь. Я даже готова приоткрыть завесу тайны перед Мопе.
– Тайны Чуйатаки – опасные тайны, моя госпожа. Я поостерегся бы их знать.
– Чуйатаки ныне в образе женщины смогла перешагнуть грань Садов смерти! Скажи мне, Мопе, ты видишь мое лицо?
– Вижу, моя госпожа. Но я не могу сказать какое оно. Я вижу только красоту. Стоит мне отвернуться, и я ничего не смогу вспомнить.
Мопе закрыл глаза и снова низко склонил голову. Когда он открыл глаза, то никого в храме Изумрудного бога больше не было кроме него самого…
***
Из дневника Фёдора.
Дом «Изумрудного человека».
Я должен сказать вам, что люди племен чибча считают луну и солнце творцами всех вещей и думают о них, что они соединяются как муж и жена. Но у племен чибча, и у панча в частности, имеется множество идолов. И не только таких, что были установлены в их храмах. Нет. У каждого индейца, будь он последним бедняком, был в доме свой собственный идол. Эти домашние идолы небольшие, размером с локоть руки.
Для нас с Филиппе выделили покои во дворце, где находился большой деревянный идол. Внешне это было человеческое существо, но голова его была слишком большой, и он имел длинные клыки как у ягуара. В его глазницах были два крупных изумруда, а тело было покрыто золотым порошком отчего идол казался золотым.
Ярко расписанная комната с деревянной мебелью сосем не напоминали каземат в Стамбульском Семибашенном замке88 или тюрьму для рабов в Трапезунде, которые мне приходилось посетить в мое прошлое приключение89.
Но Филиппе все равно был встревожен.
– Так или иначе, но мы попадем к вождю племени панча, – сказал я. – А это и есть наша цель.
– Я не уверен в этом, Федерико.
– Это почему? Посмотри вокруг. Разве это место для пленников? Нет. Так принимают послов, Филиппе.
– Мне сильно не понравился местный вождь по имени Мопе.
Поговорить нам не дали, ибо к нам пришел воин из «призраков».
Он обратился к Филиппе:
– Этот орехонос не владеет нашим языком?
– Нет, – ответил Филиппе. – Он не говорит на языке чибча.
– Тогда скажи ему, что он должен следовать за мной.
Филиппе перевел:
–Это воин, который пришел за тобой, Федерико, говорит, что тебе нужно следовать за ним.
– Куда? – спросил я.
Филиппе перевел вопрос.
– Он все сам узнает скоро, – ответил воин.
Мне пришлось повиноваться.
Впереди шел воин, который пришел за мной, затем следовал я. И замыкали шествие четверо солдат местного правителя.
Я понял, что они ведут меня вниз. В подземельях под дворцом правителя было темно, лучи светила не проникали туда, и воины взяли каждый по фонарю. Стены сложенные из необработанных камней, выглядели мрачно и скажу правду, что тогда мне стало страшно. Я вдруг вспомнил рассказы о пытках и подумал, что они могут подвергнуть мое тело мучениям.
В моей жизни мне никогда не доводилось испытывать на себе искусство палачей. Хотя на родине в Москве я часто видел узников, которых стражники выводили на свет божий, дабы могли они своими увечьями снискать себе пропитание от сердобольных жителей. Тогда я был еще мал и отец сказал мне, что это люди после пытки из казематов Разбойного приказа.
В бытность мою рабом на османской галере я испытал удары кнута надсмотрщика, но не пытку. Капудан-паше были нужны крепкие рабы.
И вот меня грубо втолкнули в небольшое помещение без двери. Свет сразу исчез, и шаги воинов замерли вдали. Они удалились и оставили меня одного.
«Странно! – подумал я. – Здесь нет двери! Они меня оставили и ушли?»
Я стал ощупывать стены и споткнулся во тьме о ложе. Это была кровать из большого куска камня, стоявшая на каменных же столбах. Сверху было брошено мягкое одеяло из шкур какого-то животного.
Я обошел ложе и продолжал обследовать помещение, ощупывая стены руками. К моему удивлению я не нащупал выхода.
«И где он? Вот здесь был вход в эту комнату. Но сейчас его нет!».
Пришлось все повторить. Но результат был такой же. Выхода не было. Я сел на ложе. И как только я это сделал, мне показалось, что рядом кто-то есть.
Горячее дыхание коснулось моей щеки. Я отскочил в сторону от неожиданности. Но нежное прикосновение мягкой женской руки и голос успокоили меня:
– Тебе не следует бояться, Федерико. Ничего плохого с тобой здесь не произойдет.
Женский голос говорил со мной по-испански.
– Кто ты? – спросил я.
– Женщина.
– Я это понял по голосу и по твоей руке. Ты молодая женщина. Но кто ты?
– Молодость это верно. Но с какой стороны смотреть, Федерико.
– Я не понимаю тебя.
Она ответила:
– Моя кожа гладкая и волосы пышные и шелковистые. В этом я не уступаю тебе. Но что до прожитых годов, то лет мне столь много, что это не уложится в твоей голове.
– Но кто ты?
– Женщина, – повторила она.
– И отчего мы с тобой здесь? В подземелье?
– Это место совсем не подземелье, Федерико. Подземельем оно показалось тем, кто привел тебя сюда. И они бояться этого места, ибо здесь обитает демон. Так думают люди Изумрудного человека.
– Но почему мы здесь?
– Ты разве не догадался? Я проведу это время с тобой. Ты ведь уже не юноша, Федерико и знаешь, что нужно делать с женщиной. Нас окружает тьма, ибо ты стыдишься своей наготы, Федерико.
– Но я не наг, – сказал я.
– Это пока. Но скоро ты скинешь с себя одежду, ибо на мне её уже нет, Федерико.
– Но ты не назвала своего имени.
– А кого ты хотел бы видеть рядом с собой, Федерико?
– Кого? – переспросил я.
– Может быть Марту? – спросил голос.
– Марту? Ты знаешь кто такая Марта?
Она ответила мне:
– Первая женщина в твоей жизни звалась Марта. И ты считал её красавицей.
Я удивился её словам. Она знала про прекрасную полячку Марту Лисовскую90! Ту самую панну, в которую влюбился без памяти и которую выкрал из гарема самого султана.
– Откуда тебе известно о ней?
– Мне известно о тебе всё, Федерико. Затем уже здесь ты познал новую красоту – женщину тумана Аклу. Затем ты увидел Илари. И ныне ты увидел Балеку – дочь первого вождя панча. Кого ты желаешь видеть рядом с собой на этом ложе и кого ты желаешь любить?
– Я хочу знать, кто ты! – повторил свой вопрос.
Она спросила:
– Тебе нужна Акла?
– Акла это ты? – спросил я. – Мне кажется, что я узнаю твой голос!
– Я могу быть Аклой, Федерико. Но ты уже познал Аклу!
– Если ты это знаешь, то ты и есть Акла! – вскричал я.
Но она не обратила внимания на мои слова и продолжила:
– Нет! Тебе нужна не Акла! И не Илари! Хотя женщины тумана понравились тебе. Неужели ты желаешь Балеку?
– Я спросил кто ты? Я не сказал, что мне нужна Балека!
– Ты желаешь молодую воительницу панча!
– Нет! – ответил я.
Но она снова не обратила внимания на мои слова:
– У тебя странные желания, Федерико. Я знаю твои желания. Я знаю, что ты чувствуешь.
Тогда я и сам не мог бы ответить самому себе на вопрос, кого из них я хочу. Но она угадала самое тайное мое желание. Действительно я хотел именно Балеку, если мне предоставили право выбора!
И в один миг помещение осветилось огнями, и я был уже не в подземелье. Яркие краски украшали стены. Всюду были шкуры животных и оружие на стенах: копья и щиты, маканы и топоры. Со свода свисали медные светильники, и рядом со мной сидела обнаженная женщина-воин. Это была Балека!
– Я чувствовала, что ты выберешь меня, – прошептала она.
– Балека? Ты говоришь по-испански?
– Сегодня я могу многое, Федерико. Я могу говорить с тобой даже на твоем родном языке. Под призрачными сводами в гостях у Чуйатаки возможно все.
Я хотел спросить, что такое эти своды, и что она говорила про Чуйатаки, но не спросил. Она приблизила свои губы к моим. Время для расспросов кончилось…
***
Утром следующего дня я проснулся в покоях, которые нам с Филиппе выделили. Он смотрел на меня и обрадовался моему пробуждению.
– Федерико! Ты жив?
– Я? – я приподнялся на ложе. – Жив? А почему ты спрашиваешь? Я здоров. Что случилось?
– А ты не помнишь?
– Помню что?
– Тебя увели воины, а затем принесли обратно, ты спал и я подумал, что с тобой случилось что-то плохое.
Я вспомнил Балеку. Её жаркие губы и её молодое и сильное тело.
– Что с тобой было? – снова спросил Филиппе.
–Я был в раю.
– Где?
– В раю. И я познал наслаждение.
– Какое наслаждение?
– Наслаждение близости.
– Ты был с женщиной? – догадался индеец.
– И с какой женщиной, Филиппе. Пожалуй лучше неё я не знал никого. Марта померкла рядом с ней. Да что там Марта. Сама Акла не дала мне и половины того что дала она.
– Кто?
– Балека!
– Балека? Ты был с дочерью Первого вождя панча? Но почему тебя обратно принесли?
– Этого я не помню. Там было много странного, Филиппе. Меня втолкнули в темную комнату в подземелье. Я был там один. Но затем, неизвестно откуда появилась женщина.
– Балека?
– Я не знаю, Филиппе. Она шептала мне во тьме странные слова. Она сказала, что может быть той, кого я хочу видеть.
– И ты выбрал Балеку?
– Неверное. Я не знаю. По слову женщины появились светильники, и я увидел её. И Балека говорила по-испански.
– Балека? Нет. Она не могла говорить по-испански. Она не знает этого языка, Федерико.
– Я говорю только то, что видел сам.
– Возможно, что все это только видение. На деле ничего не было.
– Все было!
– Почему ты так уверен? Тебя принесли сюда недвижимого.
– Она сказала мне такие слова: «Под призрачными сводами в гостях у Чуйатаки возможно все».
– Чуйатаки?
– Так она сказала!
– Это была не Балека, Федерико! С тобой играл демон.
– Нет! Это была прекрасная женщина.
– Ты ведь не в первый раз в сетях Чуйатаки. С тобой страшно находится рядом. Я не труслив от природы, но ты меня пугаешь.
– Пугаю?
– С тобой играет Чуйатаки!
– Пока соседство со мной неприятностей тебе не принесло, Филиппе.
– Пока это так, дон Федерико. Но отчего она выбрала тебя? Скажи мне? Отчего все крутится вокруг тебя?
– Я не понимаю тебя, Филиппе.
– А чего понимать? Тогда в Садах смерти выбрался только ты, те, кто были рядом с тобой.
– И ты тоже смог выбраться.
– Но я нужен был тебе как проводник! Но отпустили меня только ради тебя, Федерико. И вот сейчас я с тобой. Но куда меня приведет путь, которым идешь ты? Я начинаю жалеть, что ввязался в этот поход, дон Федерико…
***
Из дневника Фёдора.
Дом «Изумрудного человека».
Балека сама явилась ко мне через день. Она вошла в сопровождении стражи, но жестом отпустила их.
Один из «призраков» сказал, что не может оставить госпожу одну.
Балека повернула к нему свою прекрасную голову.
– Я могу постоять за себя. И сейчас мне ничего не угрожает!
– Но твой великий отец…
– Я отдала приказ! Покиньте комнату!
Воины поклонились и ушли. Балека обратилась к Филиппе:
– Переведи своему господину мои слова!
Тот сказал:
– Она желает говорить с тобой.
– Я готов.
Балека сказала Филиппе:
– Но твои уши будут лишние при нашем разговоре. Ты слуга и не должен знать тайны господ. Но без твоих уст я не смогу донести до его ушей мои слова. Потому помни, что тебе сразу следует забыть все, что ты услышишь.
– Я всегда забываю слова, которые обращены не ко мне. И я готов донести твои слова до моего господина.
– Скажи ему, что мне приснился странный сон!
Филиппе перевел.
– Госпожа Балека говорит, что видела сон!
Она продолжила:
– И в этом сне мы с твоим господином были близки. Но сны я видела и раньше. Я пришла не говорить о снах. Этот сон был не просто сном. Утром мое тело было телом той, кто испытал ласки твоего господина!
Филиппе перевел:
– Она сказала, что больше не девственница! А значит ты владел ей не во сне.
Балека сказала:
– Под призрачными сводами в гостях у Чуйатаки возможно все. Пусть скажет твой господин – он великий колдун?
– Она хочет знать не колдун ли ты? – спросил Филиппе.
– Колдун? Нет. У нас не любят колдунов. Их сжигают на кострах.
–Сжигают? Но колдуны весьма полезны для своего племени. Зачем же их убивать? Хотя сейчас меня интересует не это. Скажи мне, как ты сделал это?
Филиппе спросил:
– Она желает знать, как ты это сделал?
– Сделал что?
– Организовал вашу с ней встречу.
– Но за мной пришел её воин-«призрак». Ты же сам все видел, Филиппе.
Балека снова спросила:
– Как ты овладел мной? Как ты смог пройти в мои покои и спокойно добиться от меня близости, той близости, которой так долго добивается Изумрудный человек Мопе! Ты мой пленник, которого я пытаюсь защитить от ревности Мопе, в его доме делаешь это со мной!
Филиппе сказал:
– Она говорит, что ты сам пришел в её покои и лишил её невинности, Федерико.
– Разве это сделал я? – спросил я. – Разве я отдал приказ отвести меня в подземелья?
Филиппе перевел.
– Подземелья? – удивилась Балека.
– Вчера меня увели туда и оставили там во тьме.
– Но кто увел тебя? По чьему приказу?
– Воин, который пришел сюда, – ответил за меня Филиппе, – был из числа «призраков», но сопровождали его воины местного правителя.
– «Призраки» подчиняются здесь только мне! И я не отправляла никого из них. Больше того, я не знаю ни о каких подземельях здесь. То, что ты говоришь странно.
Филиппе перевёл:
– Она тебе не верит, Федерико.
– Почему?
– Говорит, нет здесь никаких подземелий. И я-то сам тебя не сопровождал, Федерико. Ты был с ней, ты сам мне это сказал.
– И что? И она там была со мной и говорила на моем языке. Нам не был нужен переводчик.
Я видел, что индеец стал сомневаться, что я не великий маг. Тогда Филиппе подумал, что я мог сам все это устроить…
***
Я снова увидел Балеку ночью.
Как она оказалась в комнате, где спали мы с Филиппе, я не знал.
– Это ты? – спросил я.
И она на чистом испанском ответила мне:
– Я пришла к тебе, как и обещала вчера. Разве ты не помнишь моего обещания?
– Я видел тебя днем, и ты не говорила по-испански. Скажи мне – ты Балека?
– Ты в этом сомневаешься. Что говорят тебе твои глаза?
– По виду ты она и есть. Но та Балека не знает о нашей ночи. Она считает это сном.
– Балека стала женщиной, Федерико. В этом можешь не сомневаться.
– Но кто сделал её женщиной?
– Ты, Федерико. Неужели ты до сих пор не понял этого?
– А что я должен понять?
– Я использовала тело Балеки. Потому она думает, что все это ей приснилось. Неужели все мужчины столь глупы?
Я снова не понял, что она хотела сказать.
– Кристобаль де Эстрада также не понял, что привлекло его в молодой женщине. И ты не понял, отчего так страстно захотел Балеку.
– А почему ты вспомнила про Эстраду?
– Потому что и ты, и он – важная часть того, что произойдет в будущем. Я пометила тебя и его. На вас обоих отныне метка Чуйатаки…
