Владимир Михайлович Шарик
Дневник электрофикатора
Нам прислали в группу еще студентов окончивших Днепропетровский транспортный институт, к сожалению, ртутные выпрямители они видели только на картинке. Будем обучать их, и сами обучатся. Сложно это, думать за других. Раньше я отвечал только за себя, а сейчас отвечаю за других людей, организовываю их работу. А люди-то совсем разные. Каждый вечер я должен приходить к начальнику участка, и докладывать о проделанной работе. Между прочим, у нас изменился и командный состав, после того, как с инспекторской поездкой приезжал чиновник из Москвы.
10 июля 1934 года.
У нас чрезвычайное происшествие. Прихожу как всегда пораньше на работу, а дежурный мой благополучно спит, в машинном отделении полно дыма. Я бужу дежурного, и никак не могу привести его до памяти, ибо он пьяный. Я даже перепугался, думал, что он задохнулся от гари, но он открыл на меня свои туманные глаза, что-то невнятное пролепетал, и снова отрубался. Тогда я побежал в мастерскую, набрал ведро воды, и вылил на спящего. Это его моментально отрезвило. Я не стал ничего его расспрашивать, а стал совместно с ним искать причину задымлении, когда же нашел её, то пришел в ужас, ибо от короткого замыкания выгорела обмотка понижающего трансформатора. Теперь мне стало всё понятно. Мы уже стали оставлять работать ртутные выпрямители вхолостую на ночь, а дежурный должен был через каждый час записывать показания приборов, и следить, что бы не возникало аварийных ситуаций. Дежурный же, это был Николай Сидорук, выпил спирту, который у нас применялся для чистки аппаратуры, и уснул. В это время температура охлаждающей воды поднялась выше 40 градусов, и произошло короткое замыкание, от чего и сгорела обмотка трансформатора. Я был в ужасе, ибо трансформатор был у нас в большом дефиците.
Без трансформатора мы не могли формировать другие выпрямители, то есть останавливалась вся наша работа. Я не знал, что мне делать. Идти доложить об этом начальнику, а дежурного отдать под суд за халатность, ибо испорчено государственное имущество на тысячи рублей, или попытаться самому что-либо исправить. Передо мной сидел дежурный, у которого хмель моментально испарилась, когда он понял свою халатность, и что ему за это будет. Он умолял меня никому не докладывать о случившемся, обещал всё исправить. Я представлял, что ему предстоит пережить в тюрьме, ибо самому пришлось хлебнуть того горя. Но что я мог тут сделать? Если я не донесу на него, то это сделает кто-то другой, и тогда вместе с ним пойду и я в тюрьму. Если даже скрою этот случай, то где возьму я новый трансформатор? Голова пухла у меня от нахлынувших проблем. Не знаю, сколько я сидел в таком состоянии, но потом понял, что надо что-то решать, ибо скоро придут рабочие, и они увидят непорядок. Я встал и сказал Николаю:
– Пошли.
–Куда? – испугался он.
– Надо что-то делать.
Я повел его в мастерскую, дал ему ведро с побелкой, и сказал, что бы он сейчас же начал белить машинный зал, что бы не было видно закопченных стен. Сам же я встретил всех своих рабочих, сказал им, что в машзале производится покрытие стен химическим составом против паров ртути, поэтому туда заходить нельзя. Потом я отправил их работать на открытую часть, а сам поехал к Михаилу Ивановичу. Хорошо, что я его застал в управлении, и рассказал ему о своих проблемах, поинтересовался – не может ли он нам достать понижающий трансформатор. Это его сильно озадачило, но пообещал помочь. Я ему предлагал деньги, возможно, надо будет кому-то взятку дать, но Михаил Иванович отказался.
Начальнику я ничего не сказал.
13 июля 1934 года.
Два дня я ходил, как чумной, ожидая вестей от Михаила Ивановича и понимая, что мне грозит, если вскроется мой обман. Люди работали на открытой части, устанавливали отделители, разъединители на воздушную линию 35 киловольт, а Николай после побелки, вычищал полы и оборудование. Мое состояние заметила даже Оксана, интересовалась, что со мной, но я ей ничего не сказал.
Только вчера вечером мне сказал Михаил Иванович, что в мастерских Днепрогеса делают перемотку обмоток трансформатора, и сейчас у них есть в резерве такой трансформатор, который они могут нам поменять на сгоревший. Денег они не берут, но от канистры спирта не откажутся. Конечно, спирт у меня был под строгой отчетностью, но ради такого дела я готов был рискнуть, потом спишу на ревизию. После работы мы поехали туда с Николаем и Михаилом Ивановичем. Произошел натуральный обмен, и мы уже ночью привезли трансформатор. Ребята из электроцеха нашли машину, демонтировали сгоревший трансформатор и смонтировали новый на его место. Уже было время далеко за полночь, идти домой не было никакого смысла, и мы уснули там прямо на открытой части, подстелив на землю рабочие бушлаты.
20 июля 1934 года.
Короткое замыкание дало отрицательный результат, ибо с новым понижающим трансформатором мы не смогли вывести в рабочий режим ртутный выпрямитель. Только увеличивали напряжение, то происходило нагревание корпуса свыше 40 градусов, увеличения потока охлаждающей воды не давало нужного результата. Происходил пробой выпрямителя и короткое замыкания.
Пришлось нам целый день производить разборку, ревизию, сборку и формовку выпрямителя. Неприятная незапланированная работа, а тут еще Павел Сергеевич, вновь назначенный начальник участка , пришел, заглядывал во все закоулки, словно, что-то выискивал. Вероятно, ему что-то стало известно с выходом из строя понижающего трансформатора. Однако, он ничего не сказал мне, а только высказал недовольство, что мы долго возимся с выпрямителями. Надо уже начинать монтировать тяговые трансформаторы. Я ответил ему, что мы готовы монтировать трансформатор, но нам нужен подъемный кран, который работает только на линии, устанавливает опоры контактной сети. Павел Сергеевич пообещал нам выделить на один день подъемный кран, после этого он ушел, а мне стало даже легче, ибо опасаюсь, что раскроется правда о сгоревшем трансформаторе. Да, взвалил я на себя эту ответственность.
Формировку и запуск выпрямителя сделали только на следующий день. Теперь я оставляю в ночь дежурных электриков более ответственных людей, да и с большей строгостью слежу за расходом спирта, что бы никто брал его больше нормы.
Занимаемся формовкой второго выпрямителя. К тому же я решил проверить закладные под тяговый трансформатор, и очень хорошо, что сделал это, ибо закладные не совпадали с отверстиями в корпусе трансформатора. Хорошо, что я посмотрел заранее, а то бы получился казус, когда б выделили мне кран, и мы б не могли поставить на площадку трансформатор. Я сразу же побежал к Павлу Сергеевичу сказать обнесоответствии, что бы он пока не выделял нам кран. Он сделал мне упрек, что мы не проследили за строителями, когда те делали фундамент. Меня ж тогда здесь не было, пытался возразить я, но возражения не принимались. Он сказал мне, что бы я шел к строителям и требовал переделки фундамента, что я и сделал. Однако, прораб участка сказал, что все сделал он согласно проекта, что соответствовало действительности, а это пришел нам трансформатор с другими параметрами. Конечно, заводу уже претензий не предоставишь, поэтому нам своими силами пришлось разбивать часть фундамента и по новых чертежах делать закладные.
23 июля 1934 год.
Новый фундамент окончательно застыл, и я пошел к начальнику участка, что бы он запланировал нам кран для монтажа тягового трансформатора. Он пообещал нам его направить на послезавтра. Поинтересовался он тем, как идут дела с выпрямителями. Я сказал, что уже запустили в холостую работу второй выпрямитель. Теперь надо нам только подавать высокое напряжение, что бы запускать выпрямители на рабочее напряжение, ибо неизвестно как поведут себя преобразователи, ведь, в принципе, они изготовлены на напряжение 1650 вольт. Корпус и все вспомогательный аппараты остались прежними, изменили только графитовые аноды, установили большей мощности. Поэтому желательно проверить до того, как появится необходимость подавать высокое напряжение в контактную сеть. Павел Сергеевич согласился со мной, однако сказал, что это не зависит от него , ибо линию 35 киловольт монтирует другая монтажная организация, которая в союзном подчинении находится. Всё же он обещал мне поднять этот вопрос на очередной планерке.
Когда я уже выходил из кабинета, он остановил меня:
– Николай, а ты мне ничего не хочешь сказать? – задал он мне неожиданный вопрос.
– Я всё сказал вам.
– Я имею в виду сгоревший трансформатор.
Понятно, в бригаде есть утечка, или ему доложил кто-то другой, даже вот электрики с цеха Днепрогеса, Михаил Иванович не мог сказать – я в этом был уверен. Мне пришлось рассказать всё, как было. Он пожурил меня за сокрытие инцидента, и впредь такого не делать, и не назначать на ночные дежурства ответственных дежурных. Даже впредь мне он рекомендовал составлять список дежурных, который я должен передавать ему, а он будет его утверждать, что бы не было в этом самодеятельности.
Уходил я от начальника с каким-то облегчением, но вместе с тем думал, кто же мог рассказать об инциденте, значит, есть у нас осведомители, которые могут докладывать и в другие органы. Надо быть осторожным во всех отношениях.
28 июля 1934 год.
Смонтировали тяговый трансформатор. На следующей неделе должна приехать бригада из завода, которая будет производить монтаж технологических защит трансформатора. Правда, при монтаже трансформатора один из моих работников был травмирован. Он ломиком направлял опускаемый трансформатор на закладную, а затем не успел его убрать, когда трансформатор опустили. Его мы отвезли в городскую больницу, где ему наложили на руку гипс.
Меня вызвали в управление, где произошел детальный разбор несчастного случая. Я снова чувствовал себя обвиняемым в том, что допустил это. На меня наложили взыскание. Мне снова представилась моя камера на Лубянке, я вспомнил запах ржаной селедки и нечистот, шаги надзирателя за дверями, и мне стало плохо. Я встал и попросил меня освободить от занимаемой должности, поскольку у меня нет ни опыта, ни знаний. Но тут поднялся начальник и сказал, что замены мне нет, так, что продолжай работать, только будь осторожней и внимательней к своим рабочим. На этом собрание закончилось, и я пошел на тяговую подстанцию – надо было готовиться к приезду бригады из завода.
14 августа 1934 года.
Бригада приехала и приступила к работе. Мы вместе с ними устанавливаем щиты управления, различные реле защиты трансформатора, приборы, монтируем кабеля связи между трансформатором и выпрямителем. Смонтировали быстродействующий автомат, для защиты трансформатора от токов короткого замыкания. Не все идет гладко, так как аппаратура, которую мы получили по номиналам не совсем подходит для установки на этот трансформатор, поэтому приходится её переделывать на месте своими руками.
Снова возникает та же проблема, что и с выпрямителем – это отсутствие высокого напряжения 35 киловольт, линейщики уже начали тянуть воздушную линию 35 киловольт, но, когда они смонтируют её полностью, этого никто не знает. А без этого мы не может поставить тяговый трансформатор под напряжение и проверить его работу совместно с ртутным выпрямителем. Мы только в холостую проверяем работу релейных защит.
17 августа 1934 года.
Специалисты с завода закончили работу по монтажу и наладке трансформатора, и уехали в Москву, так и не проверив в работе тяговый трансформатор, ибо высокое напряжение 35 киловольт у нас не смонтировано ещё. Для того, что бы сдвинуть это дело с мертвой точки наше руководство решило всю мою бригаду бросить на монтаж воздушной линии передачи от Днепрогеса до тяговой подстанции. Теперь мы, вооружившись кирками и лопатами, роем котлованы, помогаем собирать в нашей мастерской высоковольтные опоры электропередачи.
Работа очень тяжелая, поскольку грунт тут попадается очень твердый, и за день бывает выкопаем только один котлован.
24 августа 1934 года.
Ура! Прибыли первые электровозы на станцию Запорожье. Мы ходили смотреть эти гиганты. Электровозы ВЛ-19 – это первые советские электровозы, выпущенные московскими заводом "Динамо" и Коломенским заводом машиностроения. ВЛ – это означает Владимир Ленин, а 19 означает 19 тонн нагрузки на ось. Мощность электровоза 24000 кГ/с, что в два раза больше чем у паровозов. Теперь у нас задача побыстрее закончить линию электропередачи 35 киловольт, подать напряжение на тяговую подстанцию, и через трансформатор-выпрямитель выдать в контактную сеть постоянное напряжение 3300 вольт.
31 августа 1934 года.
Обстановка на стройке обострилась, теперь от нас ждут подачу напряжения в контактную сеть. Как будь-то, это от нас зависит монтаж воздушной линию. Хотя теперь все работы по монтажу её возложили на нас. И буквально, каждый день приезжают инспектора, и торопят нас с рытьем котлованов и установкой деревянных опор. Лучше б они позаботится об том, что бы людям заплатили зарплату, а то уже второй месяц задержка. Говорят, что мы уже исчерпали сметную стоимость строительства, а за дополнительными выплатами только поехали наши начальники в Госплан. А рабочим ведь этого не объяснишь, ибо сознание еще на уровне царских времен осталось. Откровенных выступлений, пока не замечаю, но за спиной шушукаются, когда захожу в бытовку, то разговоры все завершаются и смотрят на меня так недовольно. Да и производительность труда упала, надо постоянно стоят у них над душой, что бы они работали.
Ведь не понимают, что сейчас мы остаемся крайними в строительстве, из-за чего нас склоняют на всех оперативках, требуют, что бы мы даже ночью работали, жгли костры и копали котлованы. От этого пользы мало, только люди устают до изнеможения. В то же время электровозы все равно не поедут по магистрали, ибо путейцы еще не поварили соединители рельсовых цепей, по которых замкнется цепь: "+" выпрямителя на контактную сеть – электродвигатель локомотива – "-" через рельс на выпрямитель. Но на это, никто не обращает внимание, а нас ругают.
5 сентября 1934 года.
Поездка в Госплан не принесла положительных результатов, но оттуда дали распоряжение нам и местным властям произвести изъятие церковных средств и ценностей , которые затем передать Внешторгу. Данная организация сможет реализовать эти предметы культа за границей, что бы иметь валюту. Затем валюту поменять на рубли для выплаты зарплат. Конечно, это будет удар по верованиям простых людей, вызовет отрицательную реакцию у священнослужителей, но ведь строительство надо заканчивать, а рабочим надо платить деньги.
12 сентября 1934 года.
К счастью, нашу бригаду не привлекали к изъятию ценностей у церквей, ибо у нас было много работы по монтажу воздушной линии. К этому были привлечены монтажники контактной сети. Они совместно с работниками НКВД и милиции ездили по церквям, и по описи изымали церковные ценности. Кроме того, вероятно, их привлекли по той причине, что они привыкли работать на высоте, а с церквей снимали также колокола, которые необходимо было послать на завод, изготавливающий медный контактный провод, ибо в стране, в связи с индустриализацией, катастрофически не хватало меди.
Конечно, священнослужители тут сильно зароптали, к некоторым даже приходилось применять физическую силу. Это нам рассказывали ребята-монтажники, которые занимались демонтажем колоколов. Этот факт говорит, что попы против того, что бы у нас в стране строилось новое могущественное общество. Неужели они забыли, что уже однажды уже был такой случай, когда снимались колокола с церквей. Это ведь царь Петр Первый в 1701 году издал указ переплавить колокола на пушки, после того, как в проигранном сражении под Нарвой в 1700 году шведам, русские войска потеряли все свои пушки. Тогда ведь церковники тоже выступали против этого, но затем под Полтавой царь Петр Первый доказал, что переплавка колоколов на пушки дала положительный результат. Сейчас в нашей стране тоже предстоит доказать, что она сможет стать сильной промышленной державой, которая сможет достойно противостоят империалистам.
22 сентября 1934 года.
В очередной раз перенесли торжественный проезд электровоза на участке Запорожье – Никополь. Это событие должно произойти 7 ноября 1934 года, то есть на семнадцатую годовщину Великого Октября. Мы уже готовы к тому, что бы это сделать уже сегодня, задержка за высотниками, которые должны протянуть линию 35 киловольт. Мы им уже помогаем с рытьем котлованов и сборкой, и установкой деревянных опор, нам уже осталось установить всего несколько десятков опор, а они почему-то не начинают монтировать изоляторы и провод. Говорят, что им тоже задерживают поставку алюминиевого провода. Вполне возможно, у нас с материалами всегда напряженка.
28 сентября 1934 года.
Наконец-то монтажники начали делать воздушную линию передачи 35 киловольт, им только пришел алюминиевый провод и изоляторы. Говорят, что линию сделают дней за десять. Поэтому мы должны быть готовы к приемке высокого напряжения и включению в работу ртутного выпрямителя. Когда я подумаю об этом моменте, то у меня сердце не на месте – как поведет себя этот выпрямитель, ведь это первый в Союзе выпрямитель на 3300 вольт. Я пытаюсь найти какие-нибудь сведения в технической библиотеке железной дороги, ездил на завод, но нигде никакой информации. Своими опасениями поделился с начальником участка. Он меня понял и сказал, что пошлет телефонограмму на завод Электросила, что бы прислали своих специалистов, что бы проверить выпрямители под рабочим напряжением.
3 октября 1934 года.
У нас сегодня радостное событие – рабочим выдали зарплату за две месяца. Теперь они заработали с желанием, с воодушевлением готовятся к приему высокого напряжения 35 киловольт. Тщательно, со спиртом протираем все изоляторы, контакты двигателей, производим высоковольтное испытание нашего оборудования, соединяющих проводов и кабелей. Еще раз проверяем работу выпрямителя в холостом режиме. Выпрямитель работает хорошо.
Беспокоит только то, что нет ответа с ленинградского завода Электросила. Я переживаю по этому поводу, и потому прошу начальника участка послать еще одну телефонограмму, а еще лучше, если ее подпишет и отправит начальник строительства. Он рангом выше находится, и к его словам должны прислушаться. Павел Сергеевич сказал, что на ближайшей оперативке подымет этот вопрос.
