Владимир Михайлович Шарик
Дневник электрофикатора
27 декабря 1933 года.
Итак, мы едем в Москву. Билеты куплены, вещи собраны, правда, какие там у нас были вещи. У Оксаны, вообще, не было теплого пальто, но мы решили пока не покупать пальто здесь, а купить уже в Москве. Пока же Оксана взяла пальто своей мамы, они, примерно, были одной комплекции. В управлении дороги мне выдали направление в институт, с рекомендательным письмом и командировку. Я попросил, что бы мне выдали аванс на меня и мою жену, поскольку она находилась на иждивении у меня. Там же мне посоветовали очень хорошо изучить материал, по возможности, сделать хороший конспект, если не будет никакой литературы по этому вопросу. На тебя смотрит вся стройка, ибо от того, как мы сможем смонтировать и наладить ртутный выпрямитель будет зависит судьба всей электрификации, на которой работали и работают тысячи людей. Сказал мне начальник участка. Я пообещал, что постараюсь оправдать их доверие.
1 января 1934 год.
Новый год встречали мы с Оксаной в Москве, с родителями. Я приехал на курсы в Московский энергетический институт, взял с собой Оксану, что бы познакомить с родителями. Знакомство состоялось, и родителям понравилась Оксана, а Оксане мои родители. Мама с Оксаной приготовила замечательный праздничный стол, за которым мы и встретили Новый год. Конечно, нас поздравили в нашим бракосочетанием. Мама подарила Оксане кольцо, которое переходило в нашей семье по женской линии. После встречи Нового года, мама и Оксана пошли спать, а мы с папой затеяли дискуссию о положении в стране. Папа был недоволен тем, что в стране взяты такие высокие темпы индустриализации, которые привели к голодомору в стране. Я ему возражал, ибо голодовка в стране была из-за засухи в южных хлебных районах страны, а индустриализация нам необходима, как воздух, ибо страна должна быть промышленно развитой, что бы выйти в мировые лидеры, а не быть аграрно отсталой страной. Папа сказал, что нельзя это делать за счет людей, ибо зерно продали, чтобы иметь валюту, на которую покупают промышленное оборудование, ведь у нас в 1927-28 годах было довольно хлеба, ибо он видел своими глазами, как на тротуаре валялась белая французская булка, и никто её не подбирал. Еще папа говорил, что у нас люди работают спустя рукава. Вот он видел, как работают военнопленные немцы, австрийцы, чехи, итальянцы у них на земле, он ездил летом на свою родину Тамбовскую область. Как тщательно обрабатывали посевы, поливали, используя даже фекалии перебродившие, соответственно, и урожай был отменный. Наши крестьяне только смотрели и смеялись над ними. А какие они были мастера, делали инструменты, мебель, орудие труда – с лозы плели стулья, с соломы шляпки и . Так что нам надо сначала научится хорошо работать, а потом уже совершать революции, ибо мы больше говорим, нежели делаем.
3 января 1934 года.
Я ходил в институт. Познакомился с заведующим кафедры электрического транспорта Карлом Адольфовичем Кругом. Он внимательно выслушал меня, отметил, что сейчас их институт уделяет большое внимание ртутным выпрямителям, ибо, кроме нас, их собираются применять на Урале, Москве, Кавказе. Он провел меня в лабораторию ртутных выпрямителей, где студенты производили практические работы с выпрямителями. Меня удивила абсолютная чистота, царившая в лаборатории – студенты все были в белоснежных халатах, рукавицах. Это необходимо потому, что должна быть чистота при работе со ртутниками, и малейшая пыль, грязь может повредить аппарат. Мне тоже выдали белый халат и рукавицы. Мне все было в новинку, словно в фантастическом фильме. Я хотел расспросить о непонятных вещах, но мне сказали, что здесь и разговаривать без надобности нельзя. Я просто следил за студентами, которые пытались выполнить задание. Не всё у них получалось как надо, происходили какие-то сбои, к ним подходил преподаватель и помогал настроить установку. После практических занятий, я остался один с преподавателем, и он подробно стал объяснять устройство ртутного выпрямители, особенность его работы, ибо он очень капризен: должен быть обеспечен вакуум в колбе, аноды тщательно очищены, и следить, что бы температура выпрямителя не превышала максимума, ибо начнется обратный процесс и сбой в работе. Он дал мне тоненькую тетрадь – конспект по темы, ибо книг пока нету.
7 января 1934 года.
Целые дни пропадаю в институте. Учу материальную часть, пытаюсь практически работать с выпрямителями. Откачиваем воздух с колб, делаем жидкий катод, шлифуем графитовый анод. Стараемся, но не всегда получается, особенно, трудно держать температуру, стоит только температуре подняться выше 40 градусов и происходит "обратное зажигание", пробой вентиля. В таких случаях надо мгновенно отключать установку, ибо можем спалить трансформатор от короткого замыкания. Очень интересно работать, но вместе с тем и ответственно.
Сегодня выходной и мы пошли с Оксаной по магазинах, что бы купить ей пальто. Сейчас с товарами стало легче, появились в продаже, а то ж можно было купить только на базаре. Папа рассказывал об истории, которая случилась у одного из их сотрудников. Рассказывал тот. Иду с работы домой, когда заметил, что одна женщина его преследует– он в трамвай, и она в трамвай, он в магазин, и она за ним. Не выдержал он тогда и пошел навстречу женщине. Спрашивает, почему вы меня преследуете? А она спрашивает: "Где вы купили костюм?" На рынке,– ответил мужчина. "А можно я посмотрю внутри его?" – Смотрите.– Она посмотрела и едва сознание не потеряла. Что с вами? – растерялся даже мужчина. " Это костюм, в котором похоронили моего мужа, я метку там сделала." Вот так покупать вещи на базаре» – заключил отец. Мы с Оксаной выбрали пальто в универмаге. Она в нем была красавица. Дорогое было пальто, но разве любимой женщине откажешь. Да, еще одна новость, в магазинах в свободной продаже появился хлеб, отменили с Нового года карточную систему. Так что не все плохо в датском королевстве.
11 января 1934 года.
Продолжаю учебу, получаю много новых знаний, после лекций подхожу к преподавателям и прошу, что бы они мне подробно объяснили непонятный вопрос. Они мне не отказывают, бывает, что задерживаемся на целый час в аудитории. Оксана тем временем заботится своим гардеробом. С мамой они ездят по магазинах, и покупают предметы женского туалета. Купили материал на платье,и мама пошила ей платье, которое ей очень понравилось.
После моих занятий у нас бывает культурная программа – мы идем в кино. Смотрели фильм "Окраина", ей там понравился артист Николай Крючков, у меня даже некоторая ревность появилась – как это она может еще кем-то увлекаться кем-то другим, кроме меня. Но я себя успокоил тем, что артист далеко, а я рядом. Но Оксане больше понравился чудесный фильм "Праздник святого Йоргена", с Игорем Ильинским в главной роли. Как хорошо там показаны хитрые ухищрения священнослужителей, что бы оболванивать народ, как на всяких там "чудесах" наживают они капиталы.
14 января 1934 года.
Сегодня Новый год по "старому стилю" , выходной. Я решил заглянуть к Василию Полякову, с которым мы работали в электромеханическом цехе. Он был очень рад, со мной встретится. Я рассказал ему, чем мы занимаемся, о проблемах, с которыми мы там сталкиваемся, рассказал и о новых ртутных выпрямителях, которые я сейчас изучаю в Энергетическом институте. А он мне рассказал, чем они сейчас занимаются, какие приборы и аппараты изготавливают в цехе. Работы очень много, а людей даже меньше у них стало. Причем, старых кадров, которые работали со мной, почти не осталось. Их можно понять – рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. Сказал, что климат в цехе очень поменялся. Люди стали больше сторонится друг другу, не высказывают своих мнений. Раньше ведь как было – рабочие не боялись высказывать свое мнение, критиковать начальство, порядки, которые царят в обществе, а сейчас все сидят, молча на собрании, и соглашаются с тем, что говорят им руководители. Постоянно заполняют они различные анкеты, где пишут своих родителей до третьего колена. "Бывших" даже, если они сейчас хорошо работают, лишают гражданских прав, а также и их детей лишают прав. Я говорю, что Сталин же говорил на съезде, что дети за родителей не отвечают . Ничего не поменялось пока. Вообще обстановка тяжелая в стране, как будь-то мы находимся накануне какого-то грандиозного краха. Женщины, тем временем, обсуждали свои проблемы. Зоя, супруга Василия, с интересом слушала рассказ Оксане о том, как они живут на Украине. Расстались мы очень хорошо. На прощание Василий мне подарил учебник по электротехнике, очень дефицитную и очень нужную мне книгу.
21 января 1934 года.
Сегодня очень холодно, мороз до 25 градусов, но, тем не менее ,мы с Оксаной поехали в театр Красной армии на спектакль "Гибель эскадры" по пьесе Корнийчука. Спектакль очень хороший, артисты играли очень реалистично. Оксана никогда не была раньше в театре, и смотрела на сцену, не отрывая взгляд. Когда на сцене разыгрывались драматические события, то она хватала мою руку и сжимала её так, что мне становилось больно. В антракте мы пошли в буфет и там я заметил своего школьного приятеля Андрея Кацюбу. Он тоже увидел меня, я в этом уверен, но когда я попытался к нему подойти, то он демонстративно развернулся и пошел прочь. Эта сцена меня немнго удивила и озадачила, почему это он не подошел ко мне, ведь мы с ним дружили, вместе ходили в школу, ездили на дачу. О своих переживаниях я рассказал маме, может, даже напрасно, ибо она сразу запереживала за меня, ибо Андрей ведь работает в органах, а вдруг он донесет на меня. Сейчас ведь такое время. Она даже посоветовала мне уезжать поскорее из Москвы, но ведь у меня еще не закончился срок командировки. Правда, оценив все спокойно и вспомнив, что говорил мне Василий, я решил, что будет лучше, если я уеду. Скажу в институте, что меня отзывают на стройку срочно, думаю, что они меня отпустят. У меня всё время перед глазами стояла спина удаляющего от меня Андрея.
22 января 1934 года.
Сегодня я был в Энергетическом институте, но на занятия не пошел, а пошел к заведующему кафедрой и попросил его, что бы меня отпустили меня, в связи с изменившейся ситуацией в моей жизни. Заведующий не стал меня расспрашивать о причинах моего отъезда, и написал мне справку, что я прослушал цикл лекций по ртутных выпрямителях. Затем я поехал на Курский вокзал, где купил два билета до Запорожья.
Вечером мы собирали наши вещи. Их оказалось очень много, так как Оксана кое-что купила для себя, а к тому же мама накупила нам продуктов: колбасы, тушенки, крупы и муки. За столом мама пустила слезу, потому как она так привыкла к нам. Мы же пригласили её и папу приехать к нам в Запорожье. Они обещали это сделать в папин отпуск, ей очень хочется увидеть маму Оксану и условия, в которых мы живем.
15 апреля 1934 года.
Мы не смогли уехать тогда на Украине, так как ночью к нам в двери постучали, а когда папа открыл двери, то в комнату ворвались трое человек в штатском. Один из них спросил:
– Кто из вас Николай Леднев?
– Я.
– Вы арестованы.
– За что? Он ни в чем не виноват. – закричала мама.
– Там разберутся. Собирайтесь.
Потом они начали обыск в квартире. Перевернули все вверх дном, забрали некоторые мои письма и книги. Особенно, они были рады, когда нашли у меня книгу Троцкого "1905 год".
– Так ты оказывается троцкист.
–Почему?
– Потому что держите запрещенную литературу.
– Откуда я знал, что это запрещенная литература? Ведь совсем недавно портреты Ленина И Троцкого висели рядом во всех предприятиях.
– Ты только не умничай, а то еще больше неприятностей будет у тебя.
Меня погрузили в автомобиль и повезли ночной Москвой. Камера, в которую меня определили, была небольшой. Натертый пол, забрано щитом окно. Пять кроватей занято, шестая пустая. Куда я положил свои вещи. В двери прорезано окошечко и глазок.
Ввели меня ночью, когда все спали. Я сел на кровать, лечь спать я не мог, так как я был так ошарашен тем, что произошло, что не мог прийти в себя. Конечно, я был уверен, что это какая-то ошибка, я ведь ничего не совершал противозаконного, и успокаивал себя как мог, что вот завтра придут следователи, и они разберутся с ним, и отпустят. Так я сидел до самого утра. Наконец в шесть часов в дверь стукнули: подъем.
Я вскочил и бросился к двери, уверенный, что меня сейчас вызовут, и разберутся со мной. Но никто не отворял двери, а один из заключенный сказал мне:" Молодой человек, не спешите туда. Когда надо вас вызовут."
Я обреченно сел на кровать и решил ни с кем из арестованных не разговаривать, что бы не компрометировать себя общением с врагами революции.
Прошло несколько дней, но меня никуда не вызывали, а я стал немного знакомится с арестованными. Рядом со мной располагалась кровать мужчины лет сорока, по фамилии Лодочников, его вина была в том, что он скрыл свое дворянское происхождение и работал в Советском учреждении. Тем самым имел возможность передавать некоторую секретную информацию нашим врагам.
Рядом располагался инженер Рокотов, который работал на секретном предприятии оборонной промышленности и кто-то из сотрудников на него написал анонимку, что он критикует нашу промышленность, а восторгается промышленной продукцией Запада.
Ещё был немецкий коммунист Карл Рихард, который сознательно приехал строить социализм в нашей стране. Работал на строительстве тракторного завода в Сталинграде, когда была запущена первая очередь завода, то его даже наградили за образцовый труд патефоном, а через несколько дней за ним приехал "зеленый воронок", и его забрали в тюрьму. Сначала его держали в Сталинграде, а затем привезли на Лубянку, ибо стали раскручивать целую международную шпионскую сеть. Его вызывали на личные очные ставки с другими иностранными специалистами, которые уже сознались в подрывной деятельности.
Один из заключенных, вообще удивил меня. Его фамилия была Филипченко Иван. Он в свое время воспитывался в семье Ульяновых.
Иван долгое время жил в семье Ульяновых, помогал Владимиру в подпольной работе, сам вступил в партию большевиков в 1913 году. После победы Октябрьской революции работал в редакции газеты "Правда", всегда был преданным членом партии, а почему его бросили за решетку даже не знает, следователи пока не выдвинули никакого ему обвинения. Ведет он себя очень спокойно, так как надеется, что сестры Ленина Анна и Мария не оставят его в беде, а Сталин не решится уничтожить его.
Еще один заключенный был священник из подмосковных церквей, который был обвинен в том, что читал молитвы за возвращение царя, ибо антихрист пришел на Землю, и уничтожает все человеческое. Он держался всегда обособленно от других заключенных, и уже ни на что не надеялся, только сидел в уголку и шептал молитвы.
Меня, по-прежнему, не вызывали на допросы, и у меня было достаточно времени, что бы подумать над той ситуацией, которая сложилась. Конечно, она была мне совсем непонятна, а как известно – неизвестность пугает больше всего. Я уже просто жаждал встретиться со следователем, что бы выяснить, в чем меня обвиняют.
Но меня не вызывали, видно, в этом была тактика работников НКВД, что бы подавить волю человека. Кроме того, меня мучил еще один вопрос, как мог мой друг детства Андрей Кацюба сдать меня. В том, что это он меня сдал, после того, как виделись в театре, я не сомневался. Мы ведь знали друг друга с детства, мы учились вместе, гуляли, ходили в гости один к одному. Почему это вдруг он подумал, что я являюсь врагом Советской власти, ведь я никогда – ни словом, ни делом не высказывал своих антигосударственных взглядов. Да, бывали случаи, когда возмущался тем, что поднимались цены на товары, что некоторых товаров, вообще, невозможно было купить, но это же не значит, что я в целом недоволен Советской властью, и хочу её свергнуть. Но Андрей не подошел ко мне, ничего не обсудив, не переговорив даже, побежал в НКВД и заложил меня. Что должно было случиться в стране, что бы люди стали поступать так. Это я не мог понять, так же как и не мог понять, почему в тюрьме сидят общим-то невинные люди, которые строили новое общество, в большинстве убежденные коммунисты. От таких вопросов я не мог уснуть, ворочался ночами на кровати, и не мог понять, настолько спокойно чувствуют себя другие арестанты.
На пятый день меня вызвали к следователю. Меня ждал неказистый следователь лет двадцати пяти. Кабинет был маленький. Стол и два стула, на одном сидел он, второй был для меня. На столе стояла настольная лампа черного цвета. Он, как показалось мне, выдавил из себя улыбку и сказал:
– Я сразу хочу предупредить вас, что бы вы говорили только правду, как советский человек вы должны помогать следствию, раскрыть ужасный заговор, в котором вы замешаны.
– Но я ни в каком заговоре не замешан.
– В этом-то вся и опасность, что враги так плетут тонко свои сети, что люди, которые попадают туда, даже не замечают, что они работают на врага. Поэтому я вас и прошу, что бы говорили вы всю правду, ибо каждая пусть даже незначительный факт, даст нам ту нить, за которую мы распутаем весь заговор.
Вам понятно, почему мы хотим, что бы вы говорили правду.
– Понятно, – сказал я, ибо был уверен, что моя правда не могла принести стране никаких неприятностей.
После того, как он записал мои анкетные данные, он спросил:
– А теперь расскажите, какую деятельность против страны вы вели, работая в электромеханическом цехе?
– Никакой деятельности враждебной я не вел, наоборот, я трудился там хорошо, всегда выполнял там норму, меня избрали там редактором газеты.
– Это нам всё известно, а вы лучше расскажите, что вы делали в ресторане 27 января 1932 года, где собрались заговорщики и вредители народного хозяйства и о чем вы там говорили?
– Меня туда просто пригласили.
– Кто пригласил?
– Даже не припомню.
– А вы припоминайте. Учтите, если вы скрываете участников заговора, то мы машинально становитесь соучастником преступления.
У меня по спине побежал холодный пот, ибо я хотел сказать, кто же мне тогда предложил пойти, но я ничего не мог вспомнить, а мне очень не хотелось становиться врагом Советской власти, каковым я являюсь сейчас в прищуренных колючих глазах этого следователя.
