Ярослав Николаевич Зубковский
Программа Любви
– А драгоценностей Бева себе тайком от Водяного ох, сколько пригребла, – продолжила Пелагея, – и подкупила она вначале Речной Донный Суд, потом Морской Донный Суд, а потом даже Суд Мирового Океяна. И отсудила себе все подземные воды, хотя это только два процента от всего мирового океяна, но зато, это же чистейшая пресная вода, вот так-то, – закончила Пелагея.
– Да и к Жаропеплу своему поближе, – добавила Меланья.
Юноша ждал продолжения рассказа Аглосьи, она грустно посмотрела на него и тихо сказала: «Я схватила её за волосы, русалка отпустила моего жениха, но потянула меня с собой и утопила. Это была Бева. Так я стала русалкой».
– Бежим со мной, – шепнул Ярус, переполняемый нежностью, жалостью и состраданием к Аглосье.
– Да, и где богатства больше вверху или внизу – размышляя, наморщила лоб Меланья, – это, поди ж ты, никому неизвестно.
– Я русалка, мне уже не помочь, – произнесла Аглосья, одевая на голову Яруса венок из лилий и, как будто случайно, коснулась рукой его плеча, и он отчётливо почувствовал холод неживой руки, – ты обязан спастись, потому что я это делаю не только ради тебя, но и ради своего любимого. А у меня, видимо, судьба такая – мужчин спасать, наберись терпения, ты должен быть счастлив со своей девушкой.
В благодарность Ярус незаметно сжал её холодную кисть, а она взглянула на него скорбными глазами, как смотрят со старых фотографий женщины, провожающие своих мужей на войну. Ярус вдруг понял, что теперь он просто обязан спастись и не только ради себя и Зены, но и ради этой погибшей девочки.
– Ну, что, Аглосья, готово? А то, что-то заболтались мы здесь, – сморщилась Пелагея, видно, не очень довольная тем, что слишком много рассказала будущему русалу.
– Да, всё готово, – бодро ответила та.
– Давай, быстро доложи Беве, что молодой вже готов, один плавник там, другой здесь.
– Слушаюсь, – сказала Аглосья, и, поправив венок из лилий на голове юноши, шепнула ему: «Удачи тебе, Ярус!», быстро выплыла из комнаты.
– А Жаропепел, и в самом деле, Беве помог суды выиграть, раз она выполнила его просьбу и затащила тебя под воду, – закончила рассказ Пелагея, и громко почесала свой большой нос всеми когтями одной руки.
– Что Вы сказали? – напрягся Ярус.
– Что слышал, – буркнула Пелагея.
– Так это по желанию Жаропепла я здесь оказался? – возмущённо спросил он.
– А ты как думал? Эт по его наводке, милок, – пискнула Меланья.
– Вот, так-так! – нахмурился Ярус.
– А ты что думал? Что ты такой очешуенный, невъикренный, что сама Бева только о тебе и мечтает? – с усмешкой спросила Пелагея, – конечно, ты милай мальчик, и несравненная с удовольствием с тобой поразвлекается с подачи Жаропепла.
– Не будет меня, не будет проблем у Жаропепла, – сделав вывод, грустно произнёс Ярус.
Глава 16
СВАДЬБА
Дверь открылась, появилась белокурая голова Аглосьи, которая доложила, что всё готово, и Бева разрешила начинать. Лобасты кряхтя всплыли с кресел и, поторапливая будущего русала, поплыли к выходу. Юноша остановился около огромного зеркала. Его отражение не было похоже на прежнего Яруса, перед ним стоял взрослый мужик и со всеми этими цацками он напоминал индейца из дикого племени.
– Ну, как, нравится? – заботливо произнесла Пелагея, поправляя венок на его голове.
– Неплохой новогодний наряд, хотя появиться в нём на праздничной ёлке в одних трусах, в браслетах, ожерельях и с венком на голове было бы как-то не по сезону, – грустно сказал Ярус.
Пелагея открыла дверь и, выглянув из комнаты, прытко поводя большим носом, произнесла: «Усё готово, можно начинать!»
– Что ж, – подумал Ярус, направляясь к двери, – видимо, судьбой уготовано, мне пройти и русалочью свадьбу. Я пройду этот унизительный процесс для того, чтобы попасть в комнату Бевы. Найду берёзку, в ней иглу, а там посмотрим.
Он вошёл в тронный зал за Меланьей, Пелагея плыла следом.
Тут уже было всё готово, конечно, свадебных столов и кушаний
не было, но народу, если можно было назвать так русалок, собралось добрых полсотни. Ярус даже не ожидал, что их окажется так много, у каждой русалки в честь праздника в волосах была заколота белая лилия. Все они плавали отдельными стайками, посредине зала вальяжно расположилась элита подводного царства – лобасты. Судя по всему, приплыли если не все, то очень многие. Некоторые опирались на палки, некоторые на костыли, те, которые уже не могли самостоятельно плавать, поддерживали более крепкие лобасты.
Справа от лобаст плавали мощные мавки, которые и здесь успевали похвастаться друг перед другом своей мускулатурой, но увидев юношу, замерли, прищурились и сопровождали злобным взглядом каждое его движение. Грыля смотрела на Яруса открыто ухмыляясь – разминая шею, она наклоняла голову влево, вправо, делала вращательные движения кистями и предплечьями рук, как будто сейчас ей предстояла схватка на борцовском ковре. Слева от лобаст скромно жались друг к другу салаги подводного мира – щекотухи. В центре стайки находилась Аглосья, когда её взгляд встретился с взглядом Яруса, она чуть прикрыла веки и опустила голову, тем самым дала понять, что она поддерживает и переживает за него.
Пелагея взяла Яруса за руку и провела в центр зала, Меланья подплыла к подружкам-лобастам и подбоченясь гордо спросила:
«Ну что, хорош?» Те русалки, которые совершали отрицательные тики, как по команде начали совершать утвердительные кивки.
– Да, не плох, я бы с ним поиграла в папу с мамой, – сказала лобаста на костылях, и чтобы было понятно остальным, в какую игру она поиграла, сделала несколько движений костылями, напоминающих движения лыжника. Рядом стоящие лобасты, брызнули от смеха, попискивая и похрюкивая при этом.
– Главное, что он не очень старый, – с трудом разгибаясь под огромным горбом, интеллигентно произнесла тощая русалка, пытаясь дрожащими руками приложить к глазам монокль.
– С пивком пойдёт, – облизывая волосатую верхнюю губу, испещрённую глубокими стрелками морщин произнесла тучная русалка, опуская парео и приоткрывая длинные висячие груди.
– А по какому поводу, собственно, собрались, – по замысловатой кривой подплыла к ним ещё одна лобаста с сизым носом.
– Та Бева замус выхотит, – плохо выговаривая слова, ответила лобаста на костылях.
– Поздравляю, значит, погуляем, – нетрезво качнула головой сизеносая, потёрла скрюченные руки и, вытащив из рукава накидки привязанную на резинке флягу, сделала большой глоток.
Заиграла медленная музыка, красиво дополняемая звуками спокойного морского прибоя. Видимо, это было условным сигналом – русалки начали переплывать, занимать определённые места. Мавки всплыли вверх, уступая лобастам дорогу; те медленно, не тратя сил, переместились ближе к трону. С краю строя оказались щекотухи, которые подплыли к мавкам, но в целях безопасности соблюдали дистанцию. В конце концов, все русалки выстроились в две шеренги лицом к лицу, создав коридор от дверей SPA-салона до трона. Меланья схватила Яруса за руку и оказавшись в строю лобаст, юноша почувствовал, как кто-то ущепнул его за задницу. Обернувшись, он увидел, старую русалку на костылях, которая высунув синий язык сквозь коричневые зубы, радостно улыбаясь, промямлила: «Ой, хорос, птенсик!»
– Мадам, у Вас селюсть вставная отклеилась, – передразнивая лобасту, прошепелявил Ярус и окинув взглядом всю эту ораву жадно глядящих на него неудовлетворённых русалок, подумал: «Это хорошо ещё, что у них царица есть, которая держит всех в ежовых рукавицах. А если бы у них анархия была и командовала ими какая-нибудь матка Махно1, так меня бы уже давно на части разорвали и растащили по всему дворцу!»
1Батька Махно, украинский анархист красного толка и революционер, участник гражданской войны 1917-1922 гг. на территории России. Командовал Революционной повстанческой армией Украины.
Музыка затихла, и Пелагея, стоящая в шеренге напротив Яруса громко крикнула: «Её Величество, несравненная Бева!» Зазвучал марш, временами заглушаемый звуками бушующего океана. Дверь открылась, и в тронный зал вплыла сияющая Бева. Вместо голубого повседневного пеньюара на ней было длинное белое платье, ниспадающее до кончика хвоста. На голове у неё красовалась золотая корона с массивным голубым камнем, на запястьях были такие же браслеты, как и у Яруса.
– А вот и невеста, – ухмыльнулся про себя Ярус, – здесь было всё, арбузные груди, и массивный затылок, так кажется было у Ильфа и Петрова, а у моей ещё и хвост есть, о, я уже её своей называю, прости меня, Зеночка, я не это имел ввиду, ты у меня единственная.
Бева величаво проплыла между шеренгами русалок, на мгновенье задержавшись напротив Яруса, окинув его взглядом и, видимо оставшись довольной нарядом жениха, улыбнулась, проплыла дальше и уселась на трон. Музыка прекратилась, Меланья вытолкнула Яруса из строя русалок и повернула его лицом к Беве.
– Несравненная Бева, разрешите представить Вам претендента на почетную должность русала Вашего Величества, Яруса, – растягивая слова и делая длинные паузы, торжественно доложила Пелагея.
Бева гордо качнула головой.
– Плыви к Беве и подай ей руку, – негромко сказала Меланья.
– Плыву, – с сарказмом ответил Ярус и не спеша, пошёл к трону.
Подойдя к Беве, он протянул ей руку, она всплыла с трона и, резко дёрнув юношу за руку, повернула его лицом к русалкам. Он стоял рядом с плавающей царицей, не доставая ей до плеча.
Заиграл марш Мендельсона.
– Несравненная Бева, согласны ли Вы взять в русалы Яруса? – торжественно спросила Пелагея.
– Согласна, – с важностью произнесла Бева.
– Провозглашаю Яруса двадцать вторым русалом Вашего Величества! – громко крикнула Пелагея.
– Постойте, – недоумённо перебил Ярус, – а я, почему меня никто, не спрашивает, согласен ли я стать русалом?
Все русалки дружно рассмеялись.
– А твоё мнение никого не интересует, – Бева сильно, как тисками, сжала Ярусу руку, – понял?
– Понял, – поморщившись, ответил Ярус.
– Провозглашаю Яруса русалом Вашего Величества, – ещё громче повторила Пелагея.
Раздались бурные аплодисменты, все русалки радостно захлопали в ладоши, загремели костылями, и только Аглосья смотрела на действо грустными глазами, даже не поднимая рук для аплодисментов. Из строя русалок выплыла Меланья и протянула Беве и Ярусу два широких пояса, украшенных камнями.
– В честь долгой и верной русалочьей жизни попрошу русалочихся1 обменяться поясами, – умилённо произнесла Пелагея.
1Русалочихся – брачующихся (авт.)
Бева развернула к себе Яруса, наклонилась, одела на него пояс с красными камнями и привычным движением ловко застегнула на широкую пряжку.
– Теперь ты, – негромко сказала Бева и сладостно подняла руки.
Ярусу наклоняться не пришлось, потому что необъятная талия Бевы была у него перед лицом. Обхватить её руками, он не смог бы, поэтому ему пришлось один конец пояса забрасывать на талию с одной стороны и ловить с другой, что удалось только с третьего раза. Но это, как оказалось, была ещё не самая большая проблема. Сложности возникли у Яруса при застёгивании пояса, который оказался не резиновый, а за семь лет прошедших с того времени, когда у царицы был последний русал, её талия претерпела большие изменения, проще говоря, она стала гораздо толще и концы пряжки даже близко не сходились.
Возникла непредвиденная пауза. В это время заскучавшая сизеносая лобаста, слегка покачиваясь, оторвала свой взгляд от пола и, подёргав за костыли соседнюю лобасту, уже плохо выговаривая слова, тихо спросила: «А по какому поводу, собственно, собрались?»
– Да Бева замус выхотит, – ответила русалка на костылях, внимательно наблюдая за потугами Яруса.
– Поздравляю, погуляем, – и тут же удивлённо продолжила, – так она же…, уже…, была уже?
– Снова выхотит.
– Поздравляю, снова выходит, снова погуляем, – философски подытожила сизеносая, и сделав глоток из фляги, с трудом перевела мутный взгляд на церемонию.
В это время Ярус «трудился» над невестой в поте лица, он тащил на себя концы пояса, как вожжи лошади, раздвигая материки жира, подергивая его то вверх, то вниз. Но и это не дало желаемых результатов. Нормальному человеку было бы очень больно от таких движений, царица улыбалась, как ни в чём не бывало. Держась двумя руками за концы пояса, юноша перебирая ногами, залез на Беву как на столб, и упираясь в талию коленом изо всех сил подтянул ремень и защёлкнул пряжку. Снова раздались аплодисменты.
– Ты такой ловкий, я уверена, что ты будешь моим самым лучшим русалом из тех, которые у меня были, – наклонившись к Ярусу, томно произнесла Бева.
– Ага, – усмехнулся Ярус.
– Слово для поздравления имеет Меланья, – объявила Пелагея.
Меланья выдвинулась из строя и громко начала.
– Ваше Величество, несравненная Бева, разрешите мне от себя лично и от коллектива лобаст, поздравить Вас с этим знаменательным днём! Теперь Вы снова замужем за русалом Ярусом, и мы желаем вашему союзу штильные дни, но штормовые ночи, – задорно подмигнула Меланья и тут же завопила, – сухо, ой, сухо!
– Сухо! Сухо! – начали скандировать остальные русалки.
– Целуй, – негромко сказала царица юноше.
– Кого? – возмутился Ярус.
– Не кого, а что, руку мою целуй, – спокойно улыбаясь, ответила Бева и сильно сжала Ярусу ладонь.
– Да я… Да мне как-то не с руки право, – морщась от боли, выдавил Ярус.
– А с ноги Грыли не хочешь? – и она ещё сильнее сдавила его кисть.
Юноша увидел, как напряглась Грыля и уже подалась вперёд из строя русалок, ожидая команды «фас». Ярус поднял руку Бевы к своему лицу и поцеловал свой большой палец, который находился сверху её кисти, русалки зааплодировали.
– Слово для поздравления предоставляется Грыле, – продолжила церемонию Пелагея.
– Несравненная Бева, разрешите от себя лично и от коллектива мавок, поздравить Вас с этим приятным и полезным для здоровья днём. Желаю Вам, не останавливаться на достигнутом, русалов много не бывает и лишний русал в спальне не помеха. Физкульт-ура! Сухо!
– Сухо! – смеясь, поддержали Грылю остальные русалки.
– Целуй! – произнесла Бева.
Ярус снова поднял её руку к своим губам и поцеловал свой палец.
– Слово для поздравления предоставляется, – и выдержав паузу, Пелагея закончила, – Аглосье.
– Пусть туда, куда рвётся сердце, всегда дотягиваются Ваши руки. Сухо! – в полнейшей тишине произнесла Аглосья, не поднимая глаз.
Все русалки зааплодировали, дружно скандируя: «Сухо!». Ярус, уже не дожидаясь понуканий со стороны Бевы, снова проимитировал поцелуй.
– Мои руки дотянутся туда, куда я сама захочу, – грозно ответила Бева на поздравление Аглосьи, – Меланья, открой молодому русалу мою спальню.
– Слушаюсь, – ответила лобаста.
– И так, церемония закончена, – обвела всех взглядом царица, и толкнув Яруса в спину, закончила, – давай, грей постельку, дорогой, я сейчас.
– Слушайте, – снова возмутилась сизеносая, с трудом поднимая свою поникшую голову с груди, сильно толкнула локтем в бок соседку, – а по какому поводу, собственно, собрались?
– Бева замус выхотит, – терпеливо ответила она.
– Поздравляю, погуляем и сколько она же уже… уже же… мужей уже у неё сейчас? – с большим трудом выговорила сизеносая.
– Один, – терпеливо пояснила та.
– Один? – сморщилась сизеносая, отшатнувшись от соседки. Затем, потрясая флягу, и сообразив, что спиртное в ней закончилось, она отпустила её и фляга, привязанная на резинке, спряталась в рукаве. После чего сизеносая вытащила из другого рукава новую флягу, которая висела на резинке как варежка у детей. Сделав глоток, старуха приложила рукав к сизому носу и тональностью ниже продолжила, – не, один, мало, запас надо иметь.
– Ответственная за порядок и чистоту в подводном царстве, на период брачной недели, назначается Пелагея, – жёстко продолжила раздавать указания Бева, – ответственная за дисциплину – Грыля. Меня никому не беспокоить ни под каким предлогом!
Грыля бодро качнула головой. Меланья поплыла в сторону спальни, и Ярус почти бегом направился за ней.
– А женишок-то рвётся в бой, – хихикнула лобаста с моноклем. Все засмеялись, но Ярус этого уже не слышал.
Глава 17
ПОБЕГ
Войдя в комнату Бевы, Ярус оторопел от богатства и роскоши. Посредине комнаты, на песочного цвета ковре, стояла огромная кровать, в виде цельного изумрудного нефрита. Спинки кровати напоминали две высокие волны. У изголовья кровати висел искрящийся шар, видимо, заменяющий солнце, играющий всеми цветами радуги, в ногах висел тонкий потухший месяц. Подушки, простыни, откинутый уголок одеяла – всё было в морской тематике. На трёх стенах были портреты Бевы, вернее сами портреты являлись стенами спальни, изготовленные мозаичным способом из драгоценных камней. На одном портрете Бева спала на морском дне среди разноцветных водорослей и мхов, на втором она плыла рядом с медузой впереди огромной стаи рыб, на третьем держась за плавник акулы, плыла по поверхности моря. Около одной из стен стояло три громадных старых сундука, с открытыми крышками, набитыми драгоценными камнями. Первый – белыми и черными жемчугами, второй – бриллиантами, третий – разноцветными камнями. На высоком малахитовом столике стоял огромный аквариум, в котором плавала в солёной воде Маркиза. Увидев Яруса, она открыла глаза и, быстро поднялась на поверхность.
– Эй, ты, – усевшись на край аквариума, презрительно издала медуза, – после кастрации ты сможешь открыть единственный в подземных водах театр «Ла-кастрала» и будешь в нём «супермегазвезда».
Проигноривовав «комплимент», Ярус быстро стал обследовать стены в поисках комнаты релаксации и увидел на одной из стен два огромных алмаза в виде ручек.
– Ты чего там шаришься, тебе кто разрешал? – возмутилась медуза и, оттолкнувшись от стенки аквариума, подплыла ближе к Ярусу.
Не обращая внимание и на эти слова, он потянул ручки на себя – это оказались высокие двустворчатые двери, которые легко отворились, и в лицо юноше ударил яркий солнечный свет, от которого ему пришлось зажмуриться. Перед ним открылась большая летняя поляна на опушке леса.
– Как это так? Я же сейчас нахожусь не только под водой, но и под землёй! Виртуальная комната, а природа, как настоящая, – размышлял он.
Сделав шаг вперед, он пересёк невидимую границу и почувствовал переход из одной среды в другую, настолько реальную, что у него закружилась голова. Тёплая трава приятно щекотала подошву. Свежий лёгкий ветерок развевал волосы. Соскучившись по родной природе, он глубоко вдохнул аромат летних трав. Слух его радовало жужжание пчёл, стрекотание кузнечиков и пение птиц. От чистого воздуха и чувств, нахлынувших на него, глядя на родную землю, у него перехватило дыхание.
– Боже, как хорошо, а меня и Зену хотят лишить этого счастья жить на родной земле или вообще лишить жизни, – возмущённо подумал Ярус, – но берёзки нигде нет.
Вдохнув полной грудью, Ярус пошёл быстрым шагом, а потом побежал в сторону леса по пологой тропинке.
– Ух, ты, ветерок прохладный подул, тучи сгущаются, – поёжился Ярус и припустил. Порывы ветра усилились, пошёл дождь. Он легко добежал до ближайшей опушки леса, вытирая лицо от заливающих лицо капель. Рядом мелькали какие-то кустарники, тополя, клёны, дубы и осины, но берёзки не было. Стало прохладнее. Листья на деревьях стали желтеть. Дождь прекратился, а выглянувшее солнце уже не грело. На глазах ягоды рябины стали наливаться, краснеть, а листья с деревьев стали опадать. На потемневшей траве выпала изморозь, изо рта пошёл пар, земля стала твёрдая и стылая. Юноша увидел в небе клин журавлей, улетающих на юг, а листья с деревьев моментально опали.
– Неужели, за несколько минут может наступить осень? – думал на бегу Ярус, растирая озябшие руки, – но так не бывает, я же не в сказке «Двенадцать месяцев»?
Повалил снег, ударил мороз. Холодное солнце еле пробивалось сквозь густую дымку. Снега насыпало уже по колено, и Ярус уже не бежал, а брёл по нему, царапая ноги об наст, тяжело дыша, чувствуя, как коченеют от холода конечности, но на каждый шаг произносил по одному слову из своего четверостишия:
Я пройду через всё, а нет проползу,
Спасая тебя!
И победы свои к ногам положу!
Я живу для тебя!
Неожиданно сзади, совсем рядом он услышал игривый голос Бевы: «Ярус, что это ты там бормочишь? А ну иди ко мне – негодный мальчишка!»
Юноша остановился и, обернувшись назад, обомлел. Он находился в трёх шагах от комнаты Бевы.
– Как же так, я считал, что пробежал несколько километров, а стою практически на пороге той комнаты, из которой давно выбежал, – разочарованно подумал он, – вот я болван, это же всё виртуально.
– Чего идти-то, когда Вы не готовы, – тяжело дыша, бросился вперёд Ярус, сосредоточившись на поисках берёзки.
– Как не готова, к этому, я всегда готова, – недоумённо пожав плечами, сказала Бева и игриво добавила, – иди ко мне, мой русальчик.
– Иди сюда, яйценосец, кому говорят, – развалившись на спинке кровати, зло поддакнула медуза, ковыряясь в носу и периодически «выстреливая» этими «ископаемыми» в сторону Яруса.
– А как Вы, несравненная, – растирая щёки и вытирая нос, произнёс Ярус, – через хвост хотите получить удовольствие?
– Ах, это, так, я мигом, дорогой, – Бева села на кровать, при этом солнечная люстра над кроватью погасла, зажёгся месяц, голубой потолок, представляющий небо потемнел, и на нём зажглись звёзды, напоминающие малую и большую медведицу.
– Если всё, что я вижу кругом: солнце на горизонте, снег, эти пушистые сосны, снегири и синицы, перелетающие с ветки на ветку, виртуальны, – думал Ярус, с трудом переставляя ноги в глубоком снегу, – может быть, тогда и игла окажется виртуальной, а когда я внесу её в комнату Бевы, она просто исчезнет. Чтобы убедиться в обратном, Ярус сделал снежок и запустил его в комнату царицы. До границы спальни снежок летел как обычно, но после пересечения снизил скорость, долетел до Маркизы, и сбил её со спинки кровати.
– Ах, ты – яичный отморозок, – всплывая с пола и выплёвывая изо рта снег, возмутилась медуза, – катись сюда, снежное яйцо!
– Милый, не шали, – игриво сказала Бева, снимая хвост и вешая его на спинку кровати, – твоя Бевочка уже готова, – заползая на середину кровати, продолжила она.
– Иду, – громко крикнул Ярус, не оборачиваясь, и уже вполголоса самому себе сказал, – ничего не понимаю, комната виртуальная, а снег такой реальный, я уже ног не чувствую. Ярус сделал ещё несколько шагов вперёд по глубокому снегу и, обернувшись, убедился, что он находится на том же расстоянии от спальни Бевы, где и был. Выбивая дрожь зубами, прижав руки к груди, он упрямо брёл дальше, но берёзки нигде не было.
– Милый, ну, что побегал? Я понимаю, что ты соскучился по родным местам. Я создала эту комнату для своего удовольствия и в ностальгии часто провожу здесь время. Но, по утрам, после наших бурных ночей, если ты, конечно, исправно будешь исполнять свой русалочий долг, я разрешу тебе иногда здесь гулять, – развалившись на брачном ложе, говорила Бева, – иди же ко мне, я покажу тебе такое, что ты забудешь обо всём на свете.
– Знаю, стоит только этому произойти, и я останусь тут
навсегда, – думал Ярус, стиснув зубы, стараясь делать шаги ещё шире.
– Немедленно иди сюда, – послышались угрожающие нотки в голосе Бевы, – я тебе последний раз говорю, а не то, я вызову Грылю.
Прямо на глазах, снег потемнел и начал таять. Побежали весенние ручейки, на деревьях набухли почки, из-под снега пробились подснежники. Запели прилетевшие скворцы. Снег сошёл, начала пробиваться первая зелёная травка. Ярус почувствовал покалывание в ногах, значит, ноги не отморозил, подумал он и побежал быстрее. Впереди он увидел небольшую речку, а на пригорке выпустив свои первые листочки, стояла молодая берёзка.
– Иду, Ваше Величество, я Вам цветочек хочу подарить, – радостно крикнул он Беве, и уже шёпотом, нежно поглаживая ствол березки, произнёс, – ну, наконец-то, здравствуй, милая берёзонька моя, клейкие почки, резные листочки, подскажи мне, где иголочка.
И вдруг он увидел, что по стволу берёзы течет сок, а чуть выше увидел иглу.
– Вот оно моё сверхоружие, ах, ты бедненькая моя, тебе же больно, – вытащив иголку из ствола, ему послышался, вздох облегчения, и веточки берёзки, склонённые до земли, приподнялись. – Спасибо, землячка моя, – шепнул он, прильнув щекой к стволу.
– Иди же ко мне быстрей, мой сладкий, смотри, это всё твоё, – томно говорила Бева и, протянув руки, добавила, – а, где же мой цветочек?
Стуча зубами, юноша приблизился к кровати и медленно склонился над царицей.
– Вот он, вот он, вот он! – крикнул он, несколько раз вонзая иглу Беве в бедро, и отскочил от кровати.
– Ах, ты, – всё, что успела сказать царица, как всю её стало трясти и коробить в страшной ломке. Непроизвольные движения рук, ног, головы и всего тела продолжались несколько секунд. Замерла она в неестественной позе, тело выгнуло и развернуло набок, руки оказались вывернуты, пальцы рук скрючены, голова закинута вверх, остекленевшие глаза закатились.
– Принимайте железо, оно укрепляет опорно-двигательный аппарат, – съимитировал рекламный голос Ярус, – и, воткнув иглу в подушку, перевёл взгяд на медузу, – ну что, теперь ты!
Медуза смотрела на всё это ошеломлёнными глазами, открыв бесцветный рот, потом резко подорвалась, спрыгнула со спинки кровати, и бешенно гребя всеми щупальцами, бросилась к пульту вызова охраны, лежащему у изголовья кровати. Ярус нырнул «рыбкой» наперерез, настигнув медузу в нескольких сантиметрах от цели. Он воткнул в слизистую шапку все пять пальцев, встал с кровати, повернул её к себе лицом, и жёстко посмотрел в бегающие глазки.
– А для тебя у меня есть две новости, хорошая и плохая, – вспомнив сравнения медузы про количество блюд, с издёвкой произнёс Ярус, – с какой начать?
– С хорошей, – пролепетала та, неожиданно сразу перестав растягивать не только буквы, но и слова.
– Я знаю сто подвижных игр, – улыбнулся Ярус и сдавил пальцами её медузью шапку.
– А плохая? – скривилась от боли Маркиза.
– А плохая для тебя та, что мои самые любимые футбол и баскетбол, ты что предпочитаешь?
– Футбол.
– Правильно, теперь тебе осталось угадать правая или левая?
– Правая.
– Снова угадала, – Ярус, подбросил медузу так, как обычно вратарь с руки выбивает мяч и со всей силы ударил ногой по этому противному существу, так красиво называемому Маркиза. Медуза разлетелась по всей комнате на сотни сопливых частей, залепив своими останками стены с портретами Бевы и звёздное небо.
Угадала, правая у меня бьёт гораздо сильнее, чем левая, – удовлетворённо выдохнул юноша и брезгливо вытер ноги и руки о покрывало. Потом взял пульт вызова мавок и несколькими ударами о спинку кровати раздробил его на кусочки. Присев на кровать, он посрывал браслеты с ног, взял золотой хвост Бевы, это была плотная прорезиненная ткань и легко надел его на себя, как обычные брюки, только с одной штаниной. Отлично, – произнёс Ярус и попытался вскочить с кровати. Но вместо опоры теперь под ногами у него был жёсткий хвост, отчего он неуклюже завалился на бок рядом с кроватью. Не получилось, теперь ещё раз, – он встал на колени, поджав под себя хвост, оттолкнулся от пола руками и сразу же сильно заработал коленями и бёдрами, приводя в движение хвостовой плавник. Его гребки оказались настолько сильные, что его вынесло вверх, и он ударился головой о солнечный светильник. Ого, а теперь точно также, только плавно и спокойно, – сам себя учил Ярус. Балансируя руками, он выровнял тело в вертикальное положение и не спеша, работая хвостом, завис на месте. Окинув взглядом, лежащую на постели Беву, он увидел иглу. Так, иглу нужно забрать, – нырнув вниз, он подплыл к подушке, вытащил иглу и воткнул её за пояс, – смотри-ка ты, ничего сложного и нет, теперь, на выход.
Он подплыл к двери, двумя руками схватился за дверной проём и, глядя вниз, подвёл кончик хвоста к электронному замку. На индикаторе зажёгся зелёный свет, и дверь медленно открылась. Ярус выглянул наружу, в тронном зале никого не было, сделав два гребка, подплыл к трону, наклонил черепашью голову на подлокотнике, и огромный трон начал сдвигаться в сторону.
– Только бы мавки не выплыли, только бы мавки не выплыли, – как заклятие повторял он, и в этот момент кто-то положил ему руку на плечо, его охватил дикий ужас. «Всё пропало!» – подумал он, но обернувшись, увидел сизеносую лобасту пьяную вдрызг, с трудом держащуюся в вертикальном положении.
– Апо, апо, а по какому поводу вы все тут собрались,
собственно? – с трудом двигая языком и плавая из стороны в сторону, произнесла та.
– Без повода, – глядя в её, не сфокусированные глаза, юноша понял, что эту русалку остерегаться не следует.
– Поздравляю, – улыбнулась лобаста и сразу же сморщила своё и без того морщинистое лицо. – Небе, небе, не, без повода гулять неинтересно, – выговорила она и, усевшись на двигающийся трон, сделала из фляги глоток. Когда трон доехал до упора и резко остановился, сизеносая свалилась с трона, перелетев через его подлокотник, и плавно опустившись на пол, тут же громко захрапела.
Перед Ярусом открылись белые кости решётки, уже легко управляя хвостом, он быстро подплыл к ним, снял с головы венок, ожерелье с шеи и громко ударил по двери. Акула не заставила себя долго ждать, из темноты появилось огромное тело. Видимо ожидая увидеть Беву, она широко зевнула страшной пастью, но увидев напротив себя Яруса, глаза её мгновенно налились кровью, и набросившись на решётку, она неистово стала её грызть. Юноша со всей силы ударил кулаком с зажатым в нём венком и ожерельями по ужасной морде, и этого акула уже стерпеть не могла. Для того чтобы разнести преграду в дребезги, она отплыла для разгона назад, и в это время Ярус приложил кончик хвоста к замку, распахнул дверь настежь и стал крутить перед собой свадебные украшения, дразня акулу. А та, уже набрав скорость, неслась на юношу, как бык на тореадора. Сделав шаг в сторону, он швырнул венок с ожерельями в тронный зал, Мося догнала атрибуты русала и, рыча, как собака, набросилась на них, разрывая на части. Ярусу это и нужно было, быстро ступив за порог, он закрыл за собой дверь, но чуть было не захлебнулся. Прямо за порогом была настоящая вода. Он нырнул вниз, поднял свой крестик, убедился, что тесёмка цела и надел его на шею, потом, просунул лицо между прутьев решётки, глубоко вдохнул, оттолкнулся, и мощно работая хвостом, поплыл наверх.
Когда акуле всё же дошло, что венок из лилий – это совсем
не Ярус, она стремглав устремилась назад к решётке, которая уже была закрыта, и злобно стала грызть её снова только уже с внутренней стороны. В это время из своей спальни, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, волоча травмированную конечность, выскочила пришедшая в сознание Бева.
