Ярослав Николаевич Зубковский
Программа Любви
– Свет, говоришь, выключить? – спросил Ярус, и выглянув из укрытия, заметил, что выключатель находится на противоположной стене в самом конце офиса. В это время Шок оторвал столешницу у барной стойки, и прикрываясь ею, как щитом, стал медленно приближаться к лежащим за гробом друзьям, выставив вперёд пушечный ствол, цитируя новый слоган: «Вырву я тебе глаза, наколю на шампура!»
– Что ж, попробуем выключить свет жаром, – юноша снова прицелился, выстрелил и попал точно в цель. Проводка заискрилась, провода на стенах загорелись, в офисе погас свет и наступила полнейшая темнота.
– Теперь, скажи, где они лежат, – прошептал Топа Ярусу.
– Второй шкаф, третья полка снизу, – ответил юноша.
– Понял, вижу, – произнёс Топа и выскользнул из рук Яруса.
Оказавшись снова в темноте, как рыба в воде, он обогнул огромную ступню Шока и осторожно ступая, чтобы не наступить на стёкла, направился к витринам.
– Перестрелка закончилась, переходим в рукопашную схватку, – подумал Ярус, надел рюкзак на плечо, бесшумно встал, и сделав несколько шагов, прислонился спиной к стене.
– Кто играет в кошки-мышки, у того кривые кишки, ха-ха-ха! – рассмеялся Шок, и после паузы добавил, – не, не так, мы играем в кошки-мышки, кошка съест у мышки кишки, – под его ногами хрустели стеклянные осколки, а он медленно продвигался к укрытию Яруса и Топы.
– Шок, – раздался спокойный голос Агонии, – у меня фонарик есть, дать тебе?
– Не надо, я его и так раздавлю, дай мне с ним поиграться, – усмехнувшись, ответил он, и медленно продвигаясь вперед, громко прокричал, – Кто со мной играет в прятки, тот получит в рот взрывчатку!
В полнейшей темноте Шок дошёл до бронированного гроба, уткнувшись в него носком берца, тут же выстрелил из руки-пушки в то место, где несколько секунд тому назад находились Ярус и Топа. Он перешагнул гроб, потопал на том месте, куда стрелял и понял, что Ярус уже покинул укрытие. Потом замер и прислушался, около витрин что-то звякнуло, и он мгновенно выстрелил из руки-пистолетов в том направлении.
– Ой, ой! – донёсся тоненький голосочек Топы и звук разбивающегося стекла.
Шок тут же выстрелил в том направлении ещё несколько раз и прислушался.
– Череп, череп, черепки, размозжу твои мозги! Один готов, – противно рассмеялся Шок и снова прислушался.
– Не дай Бог, он попал по Топе, – подумал Ярус, прижимаясь к стене, стараясь не дышать.
– Поиграли в кошки-мышки, разлетелись чьи-то кишки, – произнёс Шок, всё время прислушиваясь, и дойдя до разбитых витрин, ударами ног повалил их на пол.
В это время Ярус чуть не вскрикнул, почувствовав, как кто-то коснулся его ступни.
– Топа, – обрадовался Ярус, посадил крота на плечо, и нащупав в его лапках шприцы, он взял их один в одну руку, другой в другую, положив большие пальцы на штоки шприцов и замер.
– Не играй со мною в мышки, накручу на руку кишки! Гы-гы-гы! – продвигаясь вперёд, Шок приближался к Ярусу, продолжая забавлять себя новыми рифмованными строчками, – мы играли в кошки-мышки, раскромсаю твои кишки!
Ярус стоял ни жив, ни мёртв, было слышно, как Шок, наступая на битые стекла, медленно приближается и вдруг Топа, засунув свою острую мордочку прямо в раковину его уха, шепнул: «Он – напротив, в шаге от нас стоит боком».
Шагнув вперёд, Ярус нанёс одновременно два удара, выдавив содержимое шприцов, и снова прижался к стене. Шок получил два укола один в грудь, другой в спину, для друзей прошло несколько томительных мгновений. И вдруг Ярус услышал, а Топа, конечно, увидел, как Шок, шаркнув ногами, повернувшись к Ярусу лицом, произнёс уже без всякой агрессии: «Убежала в норку мышка, унесла с собою кишки», и тутже продолжил уже медленно и певуче с каким-то бесконечным страданием: «А надолго ли?», и грохнулся на пол.
– Мы играли в кошки-мышки, нету кошки, целы мышки, – поправил речёвку Шока Топа.
– Спасибо друг, – поблагодарил Ярус крота, перейдя с шёпота на голос.
– И тебе спасибо, – громко ответил Топа.
– Шок! – раздался в темноте испуганный голос Агонии, – Ты где, что с тобой?
– Шока больше нет, отшокировал он своё, – ответил Ярус.
– Ах, ты! – крикнула Агония и, включив фонарик, бросилась к юноше, стараясь толкнуть его на чёрный диван, но Ярус моментально присел, и Агония перелетев через него, сама оказалась в своей же ловушке. Коснувшись дивана, спинка его тут же накрыла Агонию, оказавшись крышкой гроба. Ярус поднял фонарик, который она выронила и теперь ему было видно отчаянное сопротивление Агонии: попытки скинуть крышку гроба и движение огромных ножей внутри него. Прошло несколько минут, прежде чем Агония полностью затихла, а через мгновение наружу вылетел только её красный парик.
– Не рой яму другому, сама в неё попадешь, – с укором произнёс Топа.
Ярус осветил фонарём помещение. Печальная картина предстала перед ними: задымлённый офис, разбитые шкафы, груда валяющегося оружия, развороченная барная стойка, куски штукатурки, разбитые стёкла, гильзы, ножи, иглы, лежащий на полу Шок и замороженная Боль.
– Извините за беспорядок, – сняв с плеча рюкзак, Ярус повыдёргивал из него иглы и добавил, – по-моему, нам пора.
Осторожно ступая, чтобы не поранить босые ноги о стёкла, он дошёл до выхода, открыл дверь, и друзья глубоко вдохнули свежего воздуха, хотя назвать его свежим глубоко под землёй было, конечно, трудно.
Глава 22
ИНКОХА
Освещая себе путь фонариком, Ярус быстрой походкой направился по земляным ступеням, ведущим к центру земли. Примыкающих пещер на пути их следования больше не было, но грот угрожающе становился всё уже и ниже. Сколько времени прошло с того момента, когда они вышли из офиса Смерти, он не знал. Дышать становилось всё тяжелее, и Ярус дышал уже открытым ртом. Он вспотел, то ли потому что шёл достаточно быстро, то ли оттого, что они спустились глубже под землю. Топа время от времени заботливо справлялся о самочувствии своего товарища, крепко держась за шарфик.
– Как ты, Ярус?
– Ещё дышу, – вытирая свободной рукой, пот со лба, – ответил Ярус.
– Я слышу, но ты так тяжело дышишь, – поглаживая Яруса по волосам, беспокойно произнёс Топа.
– А ты? – спросил Ярус.
– Я уже не дышу, за тебя волнуюсь, а когда я волнуюсь, обычно забываю дышать.
– Топа, не волнуйся, дыши, пожалуйста.
– Хорошо, я уже начал, – громко засопел крот.
– Топа, или мне кажется, или на самом деле музыка играет.
– Точно играет.
Подойдя ближе, они отчётливо услышали музыку в стиле рэп. После очередного поворота, грот расширился, и на подземной поляне показалась небольшая ветхая избушка на курьих ножках со светомузыкой по периметру крыши.
– Смотри Топа, избушка на курьих ножках, – усмехнулся Ярус.
– Чего только не придумают, уже избы на лапы ставят, – забубнил недовольный Топа, и добавил, – это для того, чтобы дом за тобой ходил что ли?
Избушка не стояла на одном месте, а вращалась на гигантском музыкальном диске, с таким же огромным звукоснимателем. Она то покрутится на диске, то спрыгнет с него, то начнёт одной лапой диск сначала тормозить, потом отпускать его, прямо как заправский диск-жокей. При этом из динамиков, установленных на крыше, разносился хриплый старушечий голос:
Тем, кто посещает меня время от времени,
Я своими приколами подниму настроение! Йо!
– Во даёт, – улыбнулся Ярус, глядя на избушку.
– Что даёт, что-нибудь вкусненькое? – заволновался Топа.
– Да нет, избушка танцует и поёт.
– Подумаешь, – скривился Топа и, передразнивая поющую избу, тоже перешёл на рэп, – лучше бы она молчала, да чем-нибудь угощала, йо!
– И пройти её нельзя и обойти никак не получится, – пояснил Топе ситуацию Ярус, – сзади неё высоченный забор. Ну, что, Топа, придётся зайти, а если есть избушка, возможно там и Баба-Яга есть.
– Пойдём, – удобно облокотившись спиной на шею Яруса, согласился Топа и стал загибать пальчики на нижней лапке, – русалок видел, Агонию видел, Шок и Боль видел, – потом пробубнил себе под нос, что видел Хвою и громко добавил, – а вот Баб-Яг никогда не видел.
– Как же там, в сказках? Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила, ко мне передом, а …– прокричал юноша и задумавшись на секунду добавил, – а к Жаропеплу задом!
Избушка соскочила с диска и повернулась к гостям крыльцом.
– Кхе-кхе, всем привет, – раздался из динамиков тот же хриплый старушечий голос и тут же продолжил в стиле рэп:
Пусть у тебя на головке корона,
Но сзади меня пешеходная зона!
Паркуй на стоянке волшебных коней,
Иначе штрафую на тыщу рублей! Йо!
– А кто это говорит? – угрожающе произнёс Топа, предварительно попросив Яруса снять его с плеча.
– Не говорит, а поёт, – возмутился голос и продолжил:
Избушечка я на курячьих ножках,
Я рэп исполняю под рашен гармошку!
– А нормально говорить ты можешь? – спросил Топа.
– Могу, – ответила избушка, и крутанув лапой большую рукоятку, убавила громкость.
– Уважаемая избушка, вы не подскажите, как нам пройти дальше? – спросил Ярус.
– Чтобы попасть за этот забор вам необходимо войти в меня, подняться на второй этаж, выйти на балкон и спуститься по лестнице вниз. Но там, дальше находится пешеходная зона, посему ступы, кочерги, мётла, ковры-самолеты, сапоги-скороходы и остальные средства передвижения парковать только на стоянке, справа от вас. За парковку вне зоны стоянки – штраф тысячу рублей. Теперь понятно? – донеслось из динамиков, и наличники над двумя небольшими окошками, приподнялись, как брови.
– Во, блин, деревяшка, и та здесь разговаривает, – удивился Топа, расхаживая взад-вперёд.
– Не деревяшка, а деревянное строение, – поправила избушка.
– Но у нас нет ковров, сапог и тем более ступы, – произнёс Ярус, разведя руки в стороны.
– Сейчас нет, а завтра, возможно, будут, – убедительно произнесла избушка, – поэтому возьмите на полочке мел, нарисуйте на земле стоянку в виде прямоугольника, а на заборе напишите свои инициалы. И в будущем у вас будет собственная парковка.
Ярус посмотрел на так называемую стоянку. Возле стенки мелом была очерчена большая зона для мест паркования, поделенная на сектора, на которых стояло две кочерги, несколько пар сапог, а также ступы, мётлы, ковры и плащи. Напротив этих транспортных средств на длинной деревянной доске, прикреплённой к стене, разными почерками были выведены буквы: БЯ, ЛШ, ВД, ВР, ЧТ, ДМ, ВЙ, ЛХ, УП, КК.
– И чьи это инициалы? – удивлённо спросил Ярус.
– Бабы-Яги, Лешего, Ведьмы, Вампира, Чёрта и остальной нечистой братии.
Ярус взял мел и с самого края стал чертить на земле прямоугольник.
– Как можно на таком летать, не понимаю, – сильно щурясь, бубнил себе под нос Топа, обходя стоянку. Дойдя до ковра-самолета, он погладил ворс, и устало вздохнув, присел на краешек, при этом тут же раздался звук сигнализации, а по краям ковра замигали светодиоды. Испугавшись, Топа вскочил и бросился к Ярусу, при этом по пути зацепил висящие колокольчики на сапогах-скороходах, опрокинул метлу и кочергу. К сигнализации ковра-самолета добавились звуки ещё трех объектов с их световой атрибутикой. Испуганный Топа, быстро добежав до Яруса и весь дрожа запрыгнул ему на руку.
– Эй, кто там по чужой технике лазает? – грозно спросила избушка, дождавшись, когда сигнализации утихнут.
– Я не лазал, я только хотел посидеть, – оправдывался Топа.
– Может ты ещё, и полетать хочешь? – возмутилась избушка.
– Не, ещё не умею, – пропищал крот.
– Может тебя научить? – грозно спросила избушка и весело запела, – орлята учатся летать с подушки прямо на кровать!
– На, Топа, – Ярус протянул Топе ещё один мелок, – заканчивай чертить нашу стоянку, а я инициалы напишу.
Топа как мог, соединил стороны прямоугольника, но вместо прямой линии у него получилась дуга. Оценивая свою работу, он сделал несколько шажков назад, и почесав голову, решил провести другую линию, которая получилась гораздо ровнее первой.
– Ярус, оцени, – гордо сказал Топа.
– Топа, ты превзошёл самого Малевича.
– Да? – обрадовался Топа, и решив для себя превзойти еще кого-нибудь, добавил к своему художеству еще несколько линий.
Немного подумав, Ярус аккуратно вывел ЯТ, а обернувшись, увидел, что Топа нарисовал морковь, дорисовав к этим двум линиям небольшой кружочек и выходящую из него буйную ботву.
– Ну, а теперь кого я превзошёл? – сияя, спросил Топа.
– Теперь у тебя получился натюрморт, – улыбнувшись, ответил Ярус.
– Ура, я превзошёл Малевича и Натюрморта, – хлопнув в лапки, крикнул Топа и уже серьёзно добавил, – Ярус, скажи, а из меня получился бы рисовальщик?
– Правильно будет, художник, Топа.
– Художник, не нравится мне это слово, а можно я буду толстожник?
– Можно Топа, только для этого нужно очень много рисовать.
– Хорошо, я буду рисовать очень, очень много, – пряча в лапках мел, ответил Топа.
– Нарисовали! – крикнул Ярус избушке.
– Тогда ставьте свой транспорт на свою стоянку и заходите, – напевая, ответила избушка.
– Но у нас же нет транспорта, – развёл лапки в сторону Топа.
– А на чём же вы сюда добрались? – перестав петь, серьёзно спросила избушка.
– Мы на своих двоих, – ответил Ярус.
– Своих двоих оставляйте и заходите, – сурово скомандовала она.
– Я же говорил, деревяшка, дуб дубом, – презрительно произнёс Топа.
– Эй, ты, крот, я тебя слепым не называла, – обиделась избушка.
– А откуда ты знаешь, что я крот?
– Что я вас не вижу, что ли, мои окошечки, это и есть мои глазки.
– А чего же ты нас про ноги спрашиваешь, если ты нас видишь? – возмутились одновременно Ярус и Топа.
– А поговорить? – ласково ответила избушка, нажав своей куриной лапой большой рычаг, при этом музыкальный диск остановился и весело смеясь, продолжила, – а пошутить?
– Ну, ты и шутница, – усмехнулся Топа и добродушно
закончил, – ты уж меня за деревяшку извини.
– Ладно, спасибо вам за автографы, а зовут-то вас как?
– Ярус и Топа, – ответил крот.
– Очень приятно, а меня – избушка-рэпушка, – она поклонилась, скрестив куриные лапки, и продолжила, – теперь, Ярус и Топа, заходите, только предупреждаю, за то, что происходит внутри меня, я ответственности не несу, – став на одну лапку и махнув другой, весело ответила избушка.
Полуприсев, она опустила край крыльца на землю, предлагая гостям подняться. Посадив Топу на плечо, Ярус поднялся на крыльцо, дёрнул за ручку двери, но дверь оказалась закрыта.
– Кто был первым исполнителем РЭПа? – снова раздался избушечий голос.
– Американец какой-то, – ответил Ярус.
– А вот и дудки, первым был наш Вини-пух, заходите уже, – засмеялась избушка и тут же из динамиков на крыше послышалось очень знакомое: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! Пурум пурум, парам парам, на то оно и утро!»
С виду совсем маленькая затрапезная избушка снаружи, оказалась современным просторным двухуровневым особняком с каминным залом и шикарной мебелью. Увидев лестницу, ведущую на второй этаж, Ярус стремительно бросился наверх, но вдруг ему показалось, что он услышал чей-то голос.
– Топа, ты ничего не слышал? – остановившись, спросил он.
– Слышал, где-то внизу под нами, кто-то крикнул: «Помогите!»
Юноша сбежал вниз, и заглянув под лестницу, увидел неприметную дверь, закрытую на щеколду, из-за которой снова донёсся голос Зены: «Помогите!»
– Это Зена, я нашёл её, нашёл! – учащённо забилось его сердце, и он быстро распахнул дверь. Из тёмного чулана выскочила Зена и бросилась к нему на шею, сбив Топу с его плеча.
– Зена! – радостно крикнул Ярус.
– Ярус, родной, где же тебя так долго носило, любимый, – произнесла с жаром она и жадно впилась ему в губы.
– Вот, блин, – кряхтя и потирая ушибленный бок, бурчал Топа, поднимаясь с пола, – а ещё говорят, что любовь – это созидающая сила, – подумал Топа, понюхал ногу Зены, скривился и закрыл лапкой свой носик, – Фуууууу! А чего эта Зена так противно пахнет? Хотя, может быть, все девушки на Земле так воняют, надо будет, при случае, спросить об этом у Яруса.
– Зена, у тебя всё нормально? – тоже учуяв зловонный запах, беспокойно спросил юноша, вырвавшись из объятий девушки, и держа за талию.
– Да, милый, да, теперь всё хорошо, ведь, ты же спас меня, – Зена снова попыталась обнять и поцеловать его.
– Скажи, что он с тобой сделал? – поморщившись, Ярус отстранился от неё, украдкой вытирая губы рукой, внимательно заглядывая в любимые глаза, но где-то в глубине заметил холодные искорки.
– Ничего, что он может мне сделать? Я так соскучилась по тебе, милый, – сказала девушка, пытаясь поцеловать юношу.
– Погоди, Зеночка, – снова отстранившись от объятий, юноша заметил, что запястье у неё забинтовано, – а что у тебя с рукой?
– Это Жаропепел, он пытался взять меня силой, но я сохранила тебе верность, милый, жертвуя своей рукой, – с жаром произнесла Зена, снова намереваясь обнять Яруса, – а ты меня совсем забыл, ты меня совсем не хочешь, а я выплакала по тебе все слёзы, а ты совсем не рад нашей встрече, – уткнувшись Ярусу в грудь, зарыдала она.
Но и этот плач, к его собственному удивлению, не вызвал у Яруса особой жалости.
– Ну, что ты, Зена, я очень рад, – произнёс Ярус, поглаживая Зену по волосам, плечам и тревожно обнюхивая её волосы.
– И ты меня любишь, правда? – Зена заглянула Ярусу в глаза.
– Конечно, – рассеяно ответил Ярус и добавил, – надо бежать отсюда, Зена.
– Нет, Жаропепел нас догонит и сожжёт обоих, нужно его обмануть, снимай свой рюкзак, – твёрдо сказала Зена.
Юноша снял рюкзак и отдал его девушке. Она бросила его на пол и, взяв Яруса за руку, подвела его к огромной ёмкости, похожей на глубокую металлическую чашу.
– Становись сюда, это будет твоё место засады, – скомандовала Зена, но, увидев Топу, презрительно поморщившись, спросила, – а это ещё кто?
– Это Топа, мой друг и …
– Ну, и ты иди сюда, друг, – резко перебив Яруса, она бесцеремонно подхватила крота и небрежно сунула его в руки юноши.
– А чего здесь так противно пахнет? – забеспокоившись, спросил Ярус, обнюхивая пространство вокруг себя.
– Это специально, чтобы Жаропепел вас не учуял, у него такой носище! Ты будешь здесь в засаде, а по моей команде, когда он уснёт, ты отсюда выскочишь и отрубишь ему голову, а теперь, не шевелитесь, – крикнула Зена, отскочила в сторону и нажала кнопку на пульте.
– Ярус, это Зена? – подозрительно спросил Топа.
– Ну, вроде бы она, – неуверенно произнёс Ярус, – хотя любимым она меня еще никогда не называла.
– Но твоя Зена так жутко пахнет.
– Я тоже почувствовал и неприятный запах изо рта и этот странный холодный блеск глаз, – держа Топу на руках, рассуждал Ярус, – да и она так подозрительно нагло впилась в мои губы, обычно Зена вела себя гораздо скромнее.
Вдруг они услышали громыханье цепи, которое раздалось откуда-то сверху, подняли головы и увидели, что прямо на них падает огромный стеклянный купол. От страха быть раздавленным, Ярус закрыл глаза и присел на корточки, одной рукой прижимая к своей груди Топу, другой закрывая себе голову. Со страшным грохотом купол упал прямо на края чаши, в которой находились Ярус и Топа. Друзья оказались под стеклянным колпаком, с небольшим круглым отверстием в средней части. Выпрямившись и открыв глаза, Ярус увидел, что вначале Зену затрясло, потом скривило, перекосило, и она обратилась в страшную костлявую горбатую старуху в грязных лохмотьях. Одновременно с этим, вся обстановка особняка вмиг исчезла, огромный каминный зал, в котором находились друзья, уменьшился до размеров небольшой грязной комнатушки с одной перекошенной дверью вверху, затянутой паутиной. В комнате появилась кровать, застеленная драным ватным одеялом, кривой дощатый стол, затёртое кресло и несколько древних стульев. Старуха подошла вплотную к куполу, погладила себя по бёдрам, груди и манерно поправила платок, завязанный узелком на макушке.
– Давно я с мальчиками хорошенькими не целовалась, – прошамкала она беззубым ртом.
– Ах, ты, карга старая, а ну, выпусти нас отсюда! – поставив Топу на пол, Ярус попытался двумя руками приподнять купол, потом с разгона несколько раз ударил в него плечом, но попытки его оказались тщетны, купол даже не пошевелился.
– Ой, как некрасиво, такой воспитанный юноша и так оскорблять пожилую женщину, нехорошо. Ярус, а может, ты меня теперь поцелуешь? – хохоча, произнесла старуха и, подойдя к отверстию, просунула в него свои страшные губы.
– Тьфу, чтоб тебя! – Ярус сплюнул и хлопнул ладонью по стеклу с отверстием, в том месте, куда ведьма просунула губы, но та быстро отпрянула и рассмеялась.
– Попрошу на сковородке не плеваться, это не гигиенично, – возмутилась старуха.
– Так значит, это сковорода? – спросил Ярус, догадавшись, что этот стеклянный купол выполнял функцию обычной крышки.
– А ты что думал, джакузи? Это раньше были печи, лопаты да противени, а теперь у меня тефлоновая сковородочка, а сама я ведьма Инкоха, кузина Бабы-Яги, – грозно сказала она, раздувая ноздри, – сейчас включу огонь и начну вас готовить, – старуха зашла сбоку и щёлкнула выключателем.
– Инкоха, ты делаешь плохо! – придя в себя, крикнул Топа.
– Нет, я сделаю вас вкусно, а тебе – Ярус, я своё крыло, пораненное никогда не прощу, поэтому и кушать я тебя начну с ручек, – рассмеялась старуха.
– Ворона? – догадался Ярус, – значит, это ты была в Москве у меня на подоконнике и Топу хотела унести тоже ты?
– А то, кто же, я же тебе предупреждала, что настигнет моя Карра! – и она каркнула точно так же, как та ворона.
– Как же ты нас готовить будешь, если мы одетые? – пытался найти, хоть какой-то выход из сложившейся ситуации, Ярус.
– Легко и просто, вначале я Вас уморю на раскалённой сковороде, а как только ножки откинете, я огонёк-то выключу, тебя милок раздену, этого чёрненького общипаю, выпотрошу обоих и, наверное, стушу вас, – оценивающе прищурившись, произнесла Инкоха, доставая топорик, несколько разных по величине ножей от тесака до обычных столовых, и принялась точить их об огромный точильный камень.
– Да, жалко, что сказка получилась с печальным концом, – грустно произнёс Ярус.
– Инкоха! – вырвавшись из рук Яруса, закричал Топа бегая по окружности сковороды.
– Ну, что ещё? – раздражённо произнесла Инкоха, пробуя пальцем лезвие очередного наточенного ножа.
– Ты просто не имеешь права нас есть, потому что мы ещё несовершеннолетние, вот!
– Тю, – криво усмехнулась Инкоха, – я же вам не сигареты продаю, я вас кушать буду.
– Инкоха, я хочу тебе сказать, что Ярус совсем не вкусный, а я так вообще протух, – жалобно пропищал Топа.
– Это как приготовить, – ответила Инкоха, продолжая шаркать ножом по бруску, – вон на востоке кошек и собак едят и ничего…
– Мы же не на Востоке, Инкоха, – укоряюще произнёс Топа, продолжая бег по кругу.
– Так и вы не собаки, – усевшись в кресло, Инкоха легко отделила свою голову от шеи, положила её на колени, развязала платок, и стала расчёсывать свои редкие волосы.
Увидев лежащую на коленях голову Инкохи, которая продолжала не только моргать глазами, шморгать носом, но и разговаривать, Топа схватился обеими лапками за свою голову.
– А ещё, – испуганно продолжил Топа, – мы очень больны, ты нас съешь и сразу умрёшь, потому что у нас ковид.
– Не боись, – ответила голова Инкохи, лежащая у неё на
коленях, – я привитая.
Ярус почувствовав, что сковорода нагрелась так, что босиком на ней уже невозможно было стоять, он снял шарфик с шеи, сложил его в несколько слоев и положил себе под ноги.
– Тогда я буду жаловаться в Организацию Объединенных Наций! – громко крикнул Топа, задрав голову вверх.
– Бумагу дать? – с издёвкой спросила голова Инкохи, презрительно сдвинув челюсть в сторону, – кстати, там у нас тоже свои люди имеются.
– Топа, а ты откуда столько всего знаешь? – спросил Ярус.
– Наша семья жила под большим домом, в котором хозяева по радио и телевизору слушали общеобразовательные программы, ну, и я вместе с ними, слух-то у меня что надо, так, что не боись, я подкованный.
– Боюсь, Топа, что наше интеллектуальное развитие никак
не скажется на наших вкусовых качествах, – вздохнул Ярус.
– Да, – задумался Топа, пытаясь придумать новую причину, по которой Инкоха бы их отпустила. При этом он стоял то на одной лапке, то на другой что-то бормоча себе под нос.
– Ярус, – радостно воскликнул Топа, – моя правая лапка выдерживает горячую сковородку на два счета больше чем левая, как ты думаешь, мне нужно отблагодарить правую или наказать левую лапку?
– Милый, Топа, – Ярус взял крота на руки, как маленького ребёнка и, нежно поглаживая его лапки, голову и спинку,
продолжил, – мой дорогой, Топа, я хочу поблагодарить все твои четыре крохотные лапки, потому что они не раз спасали мне жизнь, а всё благодаря тому, что в таком маленьком тельце, бьётся такое огромное сильное духом сердце. Ты мне стал верным и преданным товарищем, я думаю, что может быть, мне надо было попасть под землю, только для того, чтобы обрести такого настоящего друга, как ты. Я хочу сказать тебе огромное спасибо за всё, что ты сделал для меня, а теперь, я хочу попросить у тебя прощение за то, что затащил тебя сюда и не уберёг от этой коварной ведьмы Инкохи…
Юноша услышал, как под ногами, что-то зашипело; посмотрев вниз, он увидел, что на уже горячую сковороду откуда-то падают капельки и начинают испаряться. Крохотный, несчастный Топа лежал на руке Яруса, крепко обняв её маленькими лапками, прижавшись к ней мордочкой, а по его мохнатым щёчкам стекали огромные слёзы.
– Топа, – Ярус почувствовал, как ком подступил к горлу, но подняв голову вверх, он сдержал навернувшуюся слезу, и вдруг весело продолжил, – Топа, ты испортишь Инкохе обед.
– Это почему? – встрепенулся Топа.
– Потому что твои слёзки соленые, да ещё она нас посолит, получится пересол.
– Жалко Инкоху, – засмеялся Топа, и громко хохоча, крикнул в сторону ведьмы, – Инкоха, нам тебя жалко!
– Вот идиоты, – удивилась Инкоха, возвращая голову на плечи, – я их сейчас зажарю, а они меня жалеют. Всё, закрыли рты, мне позвонить нужно, – вытерев руки о фартук, она руками закинула ногу на ногу, вытащила из подола смартфон и несколько раз приблизила его к глазам, – вот, зараза, за работой всё нету времени к глазнику слетать, – пробурчала она и кочергой подтянула к себе лампочку с потолка, подвешенную на пружине. Потом указательным и большим пальцем расширила себе веки, пытаясь найти нужного абонента и удовлетворенно улыбнувшись, зашамкала ртом, готовясь к разговору.
– Ало, Жаропепел, привет, докладаю, Ярус и Топа у меня на сковородке, можешь расслабица, – и через паузу, добавила, – рада стараться, Ваша огненность! Так, я приглашаю тя на обед, что, не можешь от молодухи – Зены оторваться? Ну как хошь.
– Значит, Зена жива, слава Богу, – обрадовался Ярус, но тут же снова загрустил, – но после моей гибели, спасти её будет некому.
Инкоха набрала на своём телефоне еще один номер.
– Алё, Лярва, привет, дорогая, чо делаешь, будущее меняешь? Молодец, а я тут с юношей целовалась, правда-равда, а теперь готовлю его с младым кротиком. Так что, заваливай ко мне часа через три, да захвати с собой Марву, ну и друга своего чёрта Ройко, давай жду.
Ведьма кряхтя встала, подошла к сковородке и прищурилась.
– Так, вам ещё минут пять осталось, – и улыбнувшись, продолжила, – это хорошо.
– Кому хорошо? – грустно спросил Топа.
– Докладаю, вам, на ужине будет пять ртов, как бы вас мало не оказалось. Я бы еще и Зену твою приготовила, мясо самок гораздо мягче и вкуснее, да, этот дурак старый всё со своею лябовью.
О, сейчас вытяжку включу, – с этими словами она зашла сбоку и чем-то щёлкнула, при этом раздался гул, и тут же беспокойно продолжила, – ай, совсем забыла специи приготовить: соль, перец, лук, чеснок, лаврушку, ух, как я проголодалась, – напевая себе что-то под нос, она подскочила к столу, и стала рыться в столе, гремя посудой.
– Горячо ножкам твоим, Ярус? – заботливо спросил Топа.
– Да, уже чувствуется жар, – грустно ответил Ярус.
– А ты свой телефон под ножки положи, – предложил Топа.
– Умница, Топа, – воскликнул юноша, – надо срочно позвать чёрта Васю, – сказал Ярус, доставая смартфон из-за пояса.
– Ты посмотри, – возмутился Топа, – он ещё и Васю какого-то решил нами угостить, а ты меня спросил?
Юноша отвернулся от Инкохи, посадил крота на плечо и набрал 13 и четыре нуля.
– Алё, Вася, – зашептал Ярус, – срочно выручай, мы на сковородке, у Инкохи, Вася быс…– прервал разговор Ярус, пряча смартфон.
– Ну, что как тут моя свежатина, вы ещё не сдохли? – произнесла разочарованно Инкоха подходя к сковородке, – а у меня уже слюнки текут.
Дверь в избу отворилась, и в комнату вбежал Вася.
– Здравствуйте, тётя Инкоха, а я мимо пролетаю, чувствую, что у вас тут вкусненько пахнет, дай, думаю, зайду, может и мне чья-нибудь ножка перепадёт, – подмигнув Ярусу, весело произнёс Вася.
– Это что, мы и этого чёрта кормить будем? – обеспокоено спросил Топа.
– Заходи, Вася, присаживайся, так и быть угощу тебя, только поможешь мне разделать вот эти две туши, – указывая на сковородку, произнесла Инкоха.
– Это я люблю, разделывать тушки, особенно такие симпатичные.
– Они станут ещё симпатичнее, когда покроются коричневой корочкой, – облизнувшись, сказала Инкоха.
– А я Вам тут пивка принёс, – доставая бутылку и усаживаясь напротив Инкохи, заботливо сказал Вася.
– Ну, спасибо, племяшка, не забыл, что твоя тётка любит, наливай.
– Да это всё Вам, я же на службе, мне нельзя.
– Вот спасибо, это будет аперитив перед сытным обедом, – Инкоха взяла бутылку и жадно выпила её всю из горла, высоко запрокинув голову вверх.
– На здоровье, тетя Инкоха, – сказал Вася, незаметно рукой показав Ярусу знак о`k.
– Вот видите, – громко икнув, Инкоха повернула голову в сторону сковородки, – уже шесть едаков будет, – и, обращаясь к Васе, заплетающимся языком одновременно зевая, продолжила, – разделаешь их на той колоде вон в том углу, и самое главное меленько их поруби, а то я большие куски не люблю.
– Хорошо, тётя Инкоха, – всё будет так, как Вы скажете.
– И не соли много, – снова широко открыв рот, зевнула Инкоха, – я тут немного отдохну… – вдруг широко зевнув, она опустила голову на стол и громко захрапела, на выдохе продолжая что-то бормотать себе под нос.
Вася подскочил к плите, выключил огонь под сковородкой, нажал кнопку подъема крышки, которая стала медленно подниматься.
В образовавшийся проём, Ярус просунул наружу Топу, а сам высоко подпрыгивая с ноги на ногу, на почерневшем от жары плавнике дождался, пока крышка поднимется на достаточную высоту, выскочил наружу. Вася с Ярусом обнялись, как старые друзья, и в это время на сковороде шарфик вспыхнул ярким пламенем.
– Спасибо, братан, – похлопывая чёрта по плечам, сказал Ярус, – ещё на пару секунд позже, и мы были бы уже на небесах, – глядя на догорающий плавник, сделал заключение Ярус.
– Зачем тебе на небеса, так далеко, а ад совсем близко, – засмеялся Вася и серьезно добавил, – рановато тебе умирать, Ярус, тебе ещё Зену спасти надо.
