Эдуард Павлович Гадзинский
Хранители. Часть 2 Четыре тамги
Глава 6 Ноев Ковчег
Проснувшись утром в половине седьмого, быстро позавтракали и стали собираться в путь. Костя с Дмитрием отправились к озеру мыть посуду, оставив Сергея убирать со столов и подметать пол. Семён собрал весь накопившийся мусор и пошёл сжигать его в специальной яме за избой.
Закончив приборку в избе, Сергей по обычаю заложил в печку сухие дрова и бумагу. Убедившись, что всё, что нужно, сделано, он взял спутниковый телефон и вышел на крыльцо. Первым делом позвонил домой, немного поговорил с Настей. Затем с третьего раза дозвонился до Сергея и узнал прогноз погоды на ближайшие три дня. Потепления пока не предвиделось, но и осадков сильных, слава богу, тоже не ожидалось. Потом набрал Василия Немдаевича. Описав ему события последних дней, Сергей рассказал ему о решении Семёна сопровождать их экспедицию до конца, на что старик только рассмеялся и попросил дать ему трубку, что Сергей и сделал. Коротко переговорив со стариком, Семён вернул Сергею телефон и, нахмурив брови, сердито сплюнул в сторону:
– Тьфу ты, вреднючая баба! Никакого житья от неё нет…
Встретив удивлённый взгляд Сергея, он объяснил:
– Домой мне надо. Дед Василий мою Люську вчера в магазине видел. Сказал ей, что с нами всё в порядке, наукой занимаемся, а она расшумелась, велела мне срочно домой возвращаться. Пообещала прибить, если в скором времени не появлюсь. Прибить-то, конечно, не прибьёт, но скандал учинит на весь посёлок.
Глядя на грустную физиономию здоровяка, Сергей улыбнулся:
– Суровая, однако, она у тебя…
Семён поморщился:
– Да крыша на веранде прохудилась, всё собираюсь перекрыть, да руки не доходили. Скоро на промысел отправляться, вот она и переживает, что до осени всё останется. И погода ещё, сам видишь…
– Ничего, за эти дни мы сделали открытия, с которыми уже войдём в историю, – попытался его успокоить Сергей. – И впереди ещё предстоит много работы. Так что не расстраивайся!
– Что уже случилось, пока нас не было? – послышался сзади голос Дмитрия.
Они уже закончили с посудой и вернулись. Сергей всё им рассказал.
– Значит, подрезали крылья казаку? – улыбнулся Костя. – Ничего, Сём, не последний день живём, будут ещё у нас экспедиции. Серёга сказал, тут работы непочатый край, а без тебя мы уже никак.
Семён улыбнулся:
– Ладно, успокоили. Может, ещё и в этом году осенью приедете, сходим куда-нибудь.
– Может, и приедем, кто знает… – пожал плечами Сергей. – Ты пока вспоминай хорошо, где ещё чего интересного видел, и записывай в отдельный блокнотик. Будем потом всё это изучать.
Проверив всё перед уходом, Семён запер дверь и ставни на окнах. В половине девятого двинулись в путь.
До малой избушки, которая находилась в ущелье, путешественникам предстояло пройти около сорока километров. Расстояние было небольшое, все хорошо отдохнули, и Сергей был настроен добраться туда к вечеру, но Семён его оптимизма не разделял.
– Погодите, – говорил он, – вот спустимся в ущелье, посмотрите, каково будет там идти. Это здесь мы как короли гуляем.
Идти по сухой и не сильно ветреной погоде в самом деле было хорошо, и до края ущелья добрались всего за два часа. Решили сделать здесь остановку. Ширина тянущегося строго с севера на юг ущелья была здесь метров около двухсот. На противоположной стороне сплошной стеной чернели острые колья обгоревших деревьев. Пожар был совсем недавно, возможно, в прошлом году. Костя подошёл к обрыву и посмотрел вниз:
– Не больше двадцати метров. Может, всё-таки спустимся прямо здесь? Вон какое расстояние срежем. А? Сём, тут же ничего сложного. Мы и тебя, и Цезаря в лучше виде упакуем. Как на лифте прокатитесь!
Семён осторожно подошёл к краю, опасливо глянул вниз и тут же отошёл подальше.
– Нет уж, ребята. Вы, если хотите, спускайтесь, а я – пас. Не моё это, боюсь я такой высоты. Да и Цезарь будет сильно против. Давайте сами и внизу нас подождёте, а мы уж лучше в обход.
– Идём все вместе, – отрезал Сергей. – Не нужно ничего выдумывать.
Дальше шли под уклон по хорошо утоптанной звериной тропе вдоль ущелья. Постепенно спускаясь, через семь километров они находились уже на высоте не более десятка метров. Цезарь всё время бежал впереди, попутно гоняя попадающихся по дороге леммингов и бурундуков. Несмотря на прохладную погоду и не сильно утомительный путь, запасы воды подходили к концу. От съеденной на завтрак рыбы всем хотелось пить. Остановились на очередной привал. Семён достал свою фляжку, допил всё, что в ней оставалось, улёгся под дерево и закурил:
– Следующий перекур будет уже у ручья, километра три – четыре осталось, так что воду можно не экономить.
Сергей уселся рядом с ним и достал карту.
– Покажи, где здесь спуск? По карте и навигатору смотреть, так обрыв еще дальше идёт. Сейчас мы примерно вот здесь.
Сергей показал точку на карте.
– Вот, – Семён показал на короткую тёмную чёрточку недалеко от того места, где они находились, – это узкая расщелина, до которой мы скоро дойдём. Там обвал и звериная тропа к ручью. Вот там и спустимся.
Он взял карту, внимательно её рассмотрел и вернул обратно.
– Не видно толком ничего на твоей карте. С такой по ущелью долго бродить можно. Тут же ни одна развилка толком не показана, а оно дальше широко расходится и всё вокруг одинаковым кажется.
– Да вижу, – вздохнул Сергей, – но это всё что есть. Поэтому к тебе и обратились за помощью.
– Я тоже не всё знаю. Дед-то, конечно, всё изучил, пока тут жил, а я только основные проходы запомнил. Да и нечего там делать, сами скоро убедитесь.
Передохнув, двинулись дальше.
Минут через сорок впереди показалась расщелина.
– Тут, кстати, запросто можно мишку встретить, так что осторожнее, – предупредил Семён.
Глянув на обернувшегося на голос хозяина Цезаря, он скомандовал:
– Иди проверь всё!
Пёс рванул вперёд, сделал небольшой круг по лесу и, подбежав к краю расщелины, спрыгнул куда-то вниз. Все не торопясь пошли за ним.
Гранитный край обрыва в этом месте был обрушен, и огромные камни гигантскими кривыми ступеньками сходили вниз к тихо журчащему ручью. За века, если не тысячелетия, зверьё нанесло сюда на своих лапах и копытах землю, на которой теперь среди пучков прошлогодней травы хорошо виднелась утоптанная звериная тропа. Когда путешественники подошли к краю, Цезарь уже стоял внизу и пил воду из ручья. Взяв рюкзаки в руки и закинув за спину ружья, все осторожно спустились в ущелье. Здесь было сыро, ветрено и неуютно.
Сергей посмотрел на часы:
– Уже два доходит. Давайте перекусим и чаю попьём?
– Нужно тогда было сверху дров скинуть, тут мы их собирать запаримся, – озадаченно почесал в затылке Семён. – Придётся наверх лезть.
Среди сплошных камней этой унылой ямы шириной около сотни метров росло всего несколько кривых сосен с обглоданными глухарями верхушками.
– Я схожу, мне удобнее подниматься, – вызвался Костя.
Закинув карабин за спину, он быстро поднялся наверх и исчез из виду.
Остальные, усевшись на холодные камни, начали доставать продукты.
– Осторожно! – послышался минут через десять голос сверху.
Скинув несколько сухих веток, Костя стал спускаться вниз, а остальные взялись разводить костёр. На таком ветру это оказалось совсем не просто. Пришлось обкладывать его от ветра камнями.
Пообедав, стали собираться. Семён развязал ботинки и принялся тщательно и туго их шнуровать.
– Вы тоже перешнуруйтесь, чтобы не дай бог ногу не подвернуть. А то беда будет, – посоветовал он.
Все так и сделали.
– Сём, сколько нам идти до избы, а оттуда потом до Росомахи? – спросил Костя.
– До избы отсюда километров семнадцать – восемнадцать, ну и там восемь – десять до Росомахи. Сейчас начало третьего, часам к одиннадцати будем в избе.
Костя закурил и огляделся вокруг:
– Всё-таки не зря на Урале снимают фильмы про войну в Чечне. Действительно похоже. Мы как-то по такому же ущелью одного нехорошего араба тащили, да ещё с тяжёлой сумкой. Ох и хапнули тогда приключений… Если бы не…
Он замолчал не договорив.
– И что если бы? – спросил Сергей, глянув на друга.
Костя стоял, нахмурив брови, сосредоточенно о чём-то думал и молчал.
Дмитрий тоже обернулся.
– Эй, ты чего?
Костя оторвался от своих мыслей и посмотрел на Семёна, который тоже теперь смотрел на него.
– Как фамилия у того Пашки, что нас в Пилторе фотографировал? Ну, у которого шрам на всё лицо. Не Зырянов случайно?
Семён, удивлённо похлопав глазами, кивнул.
– Зырянов. Павел Зырянов. А что?
Лицо Кости начало расплываться в улыбке.
– Он в армии служил по контракту?
– Да, долго. Там у него лицо и обгорело. И ноги тоже. На войне. В Чечне. Инвалид он теперь. Мы выросли вместе, потом он в Салехард учиться уехал, оттуда в армию ушёл, там по контракту остался. Вот, недавно таким обратно вернулся. А ты его знаешь, что ли?
Костя, казалось, вопрос не услышал. Он думал о чём-то своём и улыбался. Потом вдруг рассмеялся и хлопнул себя по бедру.
– Ну, Пашка, вот же зараза! Ещё как знаю! Воевали вместе. Мы как-то одного очень ценного курьера боевиков захватили с документами и деньгами, но ранили немного, мне его на себе тащить пришлось. Боевики – за нами, чтобы отбить, а у нас ещё своих двое раненых. Не ушли бы, если б не Пашка. Он тогда один нас прикрывать остался, а я с двумя калеками того урюка до своих кое-как дотащил. Когда подмога подоспела, думали, погиб он. Вертушки боевиков накрыли, а когда прочёсывать стали, Пашку нашли без сознания. Покалеченного, обожжённого, но живого. Сразу на вертолёте – в госпиталь. А через месяц я в госпиталь угодил. Пока приходил в себя, его уже комиссовали. Когда в Надым вернулся, пытался его найти. Помнишь, Серёга, когда мы после моего возвращения по зимнику вместе в Салехард ездили? Я же его тогда искал. По адресу сказали, что был, но совсем из города уехал, а куда, чего – никакой информации. Я и не знал, что он родом из Пилтора. Говорил, что салехардский.
– Да, помню, – подтвердил Сергей, – ты тогда всё сослуживца какого-то искал, но так и не нашёл.
– Вот Пашу и искал. А он, значит, вот где прячется… Чем хоть занимается здесь?
Семён пожал плечами.
– Рыбой немного. Лосятиной, олениной торгует, как добудет. Но у него пенсия хорошая, хватает денег. Живёт со стариками.
– Не женат?
Семён улыбнулся.
– Да нет. Обхаживает его одна вдовушка. Может, и слюбятся.
Костя улыбнулся.
– Вернёмся в посёлок – в гости отведёшь. Дам ему хороший подзатыльник, чтоб не прятался от боевых товарищей.
Семён кивнул.
– Конечно, отведу. А чего он тебя в посёлке-то не признал?
– Вот и спросим как раз. То-то мне его фигура знакомой показалась. Особенно когда поднял пятерню на прощание. Тогда в ущелье он так же нам махнул, когда оставался нас прикрывать.
– Ладно, – вздохнул Семён, – разберётесь, как встретитесь. Пора идти.
Шли действительно долго, хоть и старались реже останавливаться на отдых. Чтобы не получить травму, пробираясь среди каменных осыпей и завалов, приходилось постоянно смотреть себе под ноги, тщательно выбирая дорогу. Радовало только то, что сильные порывы ветра дули в спину, а не в лицо и не было дождя или снега. Идти по мокрым камням было бы ещё труднее. Ущелье то становилось шире, то сужалось, расходясь в стороны ломаными трещинами, образуя целые лабиринты. Несколько раз приходилось обходить высокие скалы, стоящие прямо посередине ущелья, словно большие парусники, плывущие по каменной реке. Ручей, местами глубиной до метра, вилял по дну ущелья и создавал дополнительные трудности. Видно было, что когда-то он был полноводней, но сейчас его ширина нигде не превышала шести – семи метров. Вечером, проходя очередную уходящую влево расщелину, Семён остановился и, показывая в ту сторону, сказал:
– Если сюда свернуть, выйдем к тому месту, где заканчивается Торум.
Сергей сразу забил в навигаторе точку и спросил:
– А где ещё ты видел такие дыры, как на Торумкевхот?
Не поворачиваясь, Семён показал куда-то вверх и вправо.
– Там наверху тоже есть, мы прошли уже. А ещё одну скоро покажу.
Около десяти часов вечера они подошли к очередному лабиринту, где ущелье расходилось на три части. Семён направился к широкому крайнему справа тоннелю между скалами, по дну которого проходил ручей. Прыгая с камня на камень, он прошёл по нему до конца и, повернув направо, подошёл к отвесной стене ущелья, у подножия которой громоздились большие валуны. Место было хорошо укрыто от ветра. Здесь он снял рюкзак и уселся на камень:
– Мы пришли. Давайте немного передохнём и будем заходить.
Все трое посмотрели вокруг и, не найдя, куда тут можно было бы зайти, снова повернулись к проводнику. Тот сидел с довольной улыбкой.
– Если где-то тут есть изба, то дед у тебя был просто гений маскировки, – снимая рюкзак, усмехнулся Костя.
– Это природа – гений маскировки. А прадед, дед и отец только доделали немножко. Сейчас увидите.
Все изрядно устали и тоже присели отдохнуть, продолжая поглядывать по сторонам.
Наконец Семён поднялся и не спеша стал забираться по каменному завалу у стены. Забравшись наверх, он вытащил там откуда-то толстый железный лом. Вставив его между двух верхних камней, он несколькими движениями отодвинул один в сторону. Затем, подсовывая лом под второй камень и орудуя как рычагом, он сдвинул в сторону и его. Открылся продолговатый лаз, в который свободно мог пролезть человек крупного телосложения.
– Здесь вообще широкий проход был, это отец с дедом его камнями завалили, когда дед прятался. Поднимайтесь и подавайте рюкзаки!
Семён быстро нырнул в щель и принял с той стороны рюкзаки и ружья. Остальные по очереди пролезли следом и почти на ощупь спустились на землю с такого же каменного завала с той стороны. Тем же ломом Семён задвинул изнутри камень обратно. Закончив, он повернулся к друзьям и, расставив руки на манер театрального конферансье, громко объявил:
– Добро пожаловать в Ноев Ковчег!
В царившей здесь тишине его голос прозвучал неестественно громко, отразившись где-то наверху многократным эхом. Они находились в узкой и глубокой расщелине. Высоко вверху виднелся небольшой кусок серого неба, откуда проникал слабый свет, которого едва хватало, чтобы разглядеть всё вокруг. Расстояние между стенами здесь было метров семь. Напротив лаза в скале открывался вход в пещеру, в глубине которой виднелась бревенчатая стена с дверью и большим, разделённым на четыре части окном. По краям пещеры беспорядочно громоздились кучи сухих веток.
– Почему Ноев Ковчег? – спросил Сергей.
Семён пожал плечами:
– Дед такое название придумал… Говорил, что это Господь внушил ему построить это убежище, чтобы он мог спастись под старость лет. Тут когда-то была старая заброшенная изба, и дед ещё в молодости начал её переделывать и постепенно выстроил эту. Всё сам. Отец ему совсем немного помогал. А ещё здесь вода не портится. Хоть год будет в бутылке стоять, никогда не стухнет. И продукты долго лежат. Ну, идёмте внутрь…
Взяв свой рюкзак и ружьё, он прошёл вперёд, поднялся на небольшой приступок у края пещеры и направился к двери. Она была не заперта и открылась не скрипнув. Разобрав свои вещи и ружья, друзья направились за ним. Войдя в совершенно тёмное помещение, Семён сразу свернул направо, и через несколько секунд темноту разрезал яркий луч фонарика.
– Проходите, присядьте пока, сейчас заведу генератор, будет светло.
Он повернул фонарик, и друзья увидели застеленные одеялами и шкурами длинные высокие нары справа у стены. Оставив рюкзаки и ружья у двери, все прошли вперёд и с удовольствием опустились на мягкие подстилки. Луч фонарика повернулся, осветив длинное помещение, в конце которого была ещё одна дверь, к которой Семён и направлялся. Цезарь потрусил за ним. Посидев с минуту в гробовой тишине и темноте, друзья услышали, как что-то тихо загудело, и через пару секунд загорелся яркий свет. Пока глаза привыкали к свету, вернулся хозяин этой не то избушки, не то пещеры. На плече у него висел аккумулятор шахтёрского электрического фонаря с лампой на толстом проводе.
– Вот мы и дома! – радостно объявил он. – Сейчас затопим экономочку, включим киношку и будем ужинать.
Друзья с любопытством рассматривали необычное жилище. Стена с входной дверью была срублена из толстых брёвен, остальные же – из кругляка не больше двадцати сантиметров в диаметре. По стенам были развешены волчьи и медвежьи шкуры. Изба была приблизительно четыре на восемь метров, но высота потолка не превышала двух с небольшим. Широкие доски пола блестели свежей коричневой краской. В самом центре на камнях была установлена небольшая железная печь. Слева от входа, у стены, двое двухъярусных нар, как в большой избе у озера. Справа – длинный, украшенный красивой резьбой обеденный стол с такими же резными табуретками. Между шкур висело множество изящных самодельных полочек, заставленных книгами, свечами в подсвечниках и простых плошках, масляными и электрическими светильниками. Были тут даже две старые керосиновые лампы. Одна из них стояла на прибитой к ножке нар маленькой полочке с бортиками. Судя по небольшому иконостасу и сильно затёртой Библии, лежавшей на полочке под иконами, дед Семёна проводил много времени за чтением и молитвой. С краю массивного кухонного стола, также украшенного замечательной резьбой, стоял небольшой старый телевизор с DVD-плеером, а на стене над ним на полке – целая коллекция дисков. Слева от обитой медвежьей шкурой входной двери располагалось большое окно с двойными стёклами, справа – вешалка, на которой висели куртки и шубы. Внизу под ними – аккуратный ряд валенок, сапог и калош. По обеим сторонам второй двери стояли два шкафа с резными дверцами. Всё помещение ярко освещалось самыми новейшими заменителями электрических лампочек – светодиодными лентами, проведёнными по потолку в несколько рядов.
Пока друзья осматривались, Семён открыл дверцу печки, чиркнул зажигалкой и закрыл обратно. Затем включил телевизор, вставил в плеер какой-то диск. Через минуту заиграла весёлая музыка и на экране замелькали знакомые всем с детства герои «Приключений принца Флоризеля».
Закончив эти манипуляции, он поставил на пол у входной двери свой фонарь и повернулся к гостям:
– Располагайтесь! Как вам Ноев Ковчег?
Костя в знак одобрения поднял большой палец:
– Великолепное убежище! Видно, что очень тёплое.
Семён кивнул.
– Это да. Давайте-ка, пока изба немного согреется, я вам сразу тут всё покажу. Идёмте.
Он направился к двери, ведущей внутрь пещеры, и, щёлкнув клавишей выключателя слева от двери, вышел. Остальные последовали за ним.
После той пещеры, где они недавно побывали, Сергей и Костя ожидали увидеть нечто таких же размеров, но немного ошиблись. Эта пещера оказалась гораздо меньше, без колонн и рисунков, но чёрные от копоти свод и стены были в форме правильной полусферы, только с непонятными, словно шрамы на старой коже, продолговатыми наростами. Всё пространство освещали два прожектора, установленные на крыше избы, которая полностью закрывала собой вход в пещеру. Рядом с избой, слева у стены, стояли в ряд шесть сорокалитровых молочных алюминиевых бидонов, а рядом с ними на старом полосатом матрасе, свернувшись калачиком, лежал уставший за непростой переход волкодав. Справа тихо урчал бензиновый генератор. Выхлопные газы от него выводились в уходящую куда-то на крышу избы железную трубу. За генератором виднелись с десяток составленных друг на друга деревянных ящиков, три сколоченных из берёзовых жердей строительных козла, несколько железных канистр и прислонённая к стене высокая алюминиевая лестница. Там же у стены расположилась какая-то сделанная из арматуры или толстой проволоки конструкция, сплошь увешанная оленьими да лосиными рогами и мотками верёвки. На земле среди мелкого галечника и песка лежало несколько больших плоских камней, вероятно, принесённых сюда специально для использования в хозяйственных целях. Но у стены слева громоздился огромных размеров валун, неизвестно как сюда попавший. Формой он напоминал гигантскую, лежащую на боку грушу. Рядом с ним в стене зияла большая овальная дыра, в которую свободно мог пройти человек. От того места, где они сейчас стояли, до противоположной стены было метров сорок. Там напротив входа в пещеру у стены виднелось какое-то сооружение из тонких жердей. Семён сразу направился туда, но через несколько шагов остановился и повернулся к Сергею:
– Забыл совсем. Захвати, пожалуйста, свой мощный фонарик или возьми мой там, у входа.
Через минуту Сергей вернулся со своим фонарём.
– Здесь у нас сортир и мусорная яма, – объявил Семён, когда они подошли к стене. – И вот она, ещё одна жуткая и глубоченная дыра. Ты же спрашивал. Только эта круглая. И лучше туда не спускаться!
Он рассмеялся.
За щелястой изгородью из тонких жердей, надо полагать, специально так сделанных, чтобы пропускать свет, лежал широкий и длинный щит из толстых, сколоченных между собой железными скобами брёвен. Посередине щита чернела продолговатая дыра. Здесь же лежало несколько рулонов туалетной бумаги.
– Да, пожалуй, не будем мы сюда спускаться… – улыбнулся Сергей. – Во всяком случае, не в этот раз…
Он включил фонарик и посветил вниз. Щит прикрывал очень глубокий круглый колодец диаметром около двух метров, на дне которого совсем маленьким пятнышком блестела вода.
Костя и Дмитрий тоже подошли.
– Мне кажется или эта дыра поменьше той, что на Торуме? – спросил Сергей, глянув на Семёна.
Тот кивнул:
– Меньше, но, наверное, глубже. И там вода внизу. Я думаю, это в доисторические времена раскалённая лава сюда пробилась из земных недр и выжгла эту пещеру в горе. Вон какие стены гладкие, как стекло. Это же какая температура должна быть, чтобы так камень расплавить? Как считаешь?
Сергей пожал плечами:
– Не знаю. Я, к сожалению, в этой области не специалист. Но мы постараемся это выяснить…
Он направил луч фонаря на стену пещеры у самой земли, где было меньше копоти. Она действительно матово поблёскивала. То же самое было в Каменном Доме Бога, куда они с Костей спускались. Сергей вспомнил рисунки на стенах пещеры в Торумкевхот и посветил вверх. Там была сплошная безнадёжная чернота, без всяких намёков на рисунки, но с того места, где они сейчас находились, было хорошо видно, что продолговатые, похожие на рубцы неровности пещеры – это всего лишь торчащие наружу закопчённые тряпки, затыкающие многочисленные узкие щели.
– А это ещё что такое? – удивлённо спросил Сергей.
Семён усмехнулся.
– Это, как дед, царствие ему небесное, говорил, голоса ветров. Сейчас покажу. У нас же сегодня северяк дует, так вот послушайте его голос!
Он сходил к ящикам и вернулся в строительных перчатках и с небольшой лестницей. Прислонив её к стене, он поднялся, выдернул из ближайшей щели тряпку и бросил её на землю. Это оказалась штанина от старых ватников. Затем он направился обратно туда, где стоял генератор. Проходя мимо друзей, он многозначительно поднял вверх указательный палец:
– Слушайте внимательно!
Там, немного сдвинув лестницу в сторону, он забрался повыше и вытащил тряпку из другой щели. Пространство пещеры тут же наполнилось протяжным, дребезжащим звуком, напоминающим низкочастотный якутский варган. Он то усиливался, то слабел, но мелодия была чистой и довольно приятной на слух.
– Ну как? – послышался сверху голос Семёна. – Слышите?
– Конечно, слышим! – ответил за всех Костя. – А если все остальные открыть?
– Будет гудеть громче и добавятся ещё звуки. Но голова потом начнёт болеть от этого гудения.
Семён принялся засовывать тряпки обратно в щель, и звук скоро прекратился. Спустившись, он вернулся, заткнул вторую щель, снял испачканные сажей перчатки и бросил их в угол у стены.
– Разный ветер по-разному и звучит, а чистый южак вообще как детская свистулька пищит. Когда меняется ветер, начинает звучать другая мелодия. Иногда такие красивые переливы получаются. И, что интересно, ветер сюда не проникает. Только звуки слышно. Чем сильнее дует, тем громче мелодия. Дед открывал несколько дыр и сразу узнавал по звуку, какой наверху ветер сейчас и на какой скоро переменится. Он в них вообще хорошо разбирался. Что-то и мне объяснял, но я уже не помню. Отец говорит, эта пещера на инопланетянскую заброшенную лабораторию похожа.
– Это от печки тут все стены в копоти? – спросил Дмитрий и посмотрел на крышу избы.
Из-за светящих в глаза установленных на крыше фонарей трубу было видно не очень хорошо, но можно было разглядеть, что она была удлинена двумя насадками с утолщениями на стыках и уходила в продолговатую трещину над входом в пещеру. Насадки удерживались растяжками из толстой проволоки, натянутой между установленными на крыше деревянными стойками.
Семён проследил за его взглядом:
– Нет, тут ещё до нас так было. Наверное, в старину тут охотники костры жгли, вот и закоптилось всё. Ну и отец с дедом постарались немного. Они тут резину жгли, смотрели, куда дым идёт. А потом мы трубу в ту щель вывели, потому что тянет туда хорошо, и самое интересное, что наверху, на горе, дымом совсем не пахнет. Он куда-то там внутрь уходит.
– Да-а-а… – протянул Дмитрий, – занятно тут у вас. Загадочная поющая пещера. С колодцем и дымоходом. А тот ход куда ведёт?
Дмитрий показал на дыру возле каменной груши.
– Наверх, – коротко ответил Семён и направился к ней.
Подходя ближе, Сергей посветил фонариком.
Овальный тоннель, приблизительно три на два метра, с ровными краями, уходил куда-то вглубь горы. Стены внутри были гладкие и такие же чёрные, как в пещере.
– Долго здесь наверх подниматься? – спросил Сергей.
– Нет, не очень. Но это давайте завтра, сегодня уже сил нет.
Дмитрий подошёл ближе, заглянул в отверстие и усмехнулся:
– Сём, тут же пока до конца дойдёшь, наверное, чёрный как чушка будешь! Нет?
– Нет, не будешь. Эта старая чернота, она не мажется. Разве что только тут, в начале. Ладно, идёмте в дом, пора ужинать и спать. Поздно уже.
– А эта каменюка так здесь и лежала? – спросил Костя, похлопав по покатому боку гигантскую грушу.
Семён посмотрел на него как на неразумное дитя и усмехнулся:
– Ну естественно! Кто же эту бандуру с места сдвинуть сможет… Отец говорит, что это пробка, чтобы ту дыру затыкать, – он кивком показал в сторону туалета. – Она и правда туда бы как раз подошла.
Когда они подходили к двери, Семён показал на фляги у стены:
– Там продукты, если вдруг понадобятся. Не стесняйтесь, берите что нужно. Я завтра вас провожу и уйду, а вы ведь ещё не знаете, когда домой вернётесь. Могут понадобиться.
– Спасибо большое, Сём, будем знать. Если что, воспользуемся предложением, – поблагодарил Сергей.
В избе было уже значительно теплее. Раздевшись, принялись готовить ужин. Сваренная каким-то пилторским мастером печка оказалась действительно очень удобной и экономной. Через час в избе стало уже жарко, и внутреннюю, ведущую в пещеру дверь пришлось приоткрыть. Первым делом накормив Цезаря, сами сели ужинать ровно в полночь. Стоявший у стены стол переставили на середину и расселись по кругу.
– Самое главное забыл! – вдруг спохватился Семён.
Он быстро сходил в пещеру, вернулся оттуда с литровой бутылкой, наполненной тёмной жидкостью, и поставил её на стол.
– Наливай, Костя! Ты из нас самый здоровый. А то всех уже качает после этого чёртова ущелья. Это наша фирменная травяная настойка. Дедовский рецепт. Усталость как рукой снимет, и от простуды – первейшее средство. Сейчас оцените!
Костя радостно потёр руки, наполнил под задорную музыку из «Принца Флоризеля» рюмки и произнёс тост:
– За создавших эту пещеру инопланетян и за землян, которые её так замечательно усовершенствовали!
Настойка оказалась с приятным горьковатым вкусом и очень крепкой. Мягко опустившись в желудок, тёплая волна начала быстро растекаться по всему телу, наполняя его приятной истомой.
– Божественный напиток! – похвалил Дмитрий. – Ни одно вино не смогло бы сейчас заменить этот эликсир жизни!
Выпив по три рюмки эликсира жизни и сытно поужинав, решили завтра хорошо отоспаться и выдвинуться в путь часам к десяти – одиннадцати.
