Эдуард Павлович Гадзинский
Хранители. Часть 2 Четыре тамги
Глава 7 Росомаха
В огромной пещере было холодно, темно и тихо. Тишина была абсолютной и неестественной настолько, что казалось, она вот-вот взорвётся. И вдруг что-то изменилось. В воздухе сначала еле уловимо, но с каждой секундой всё явственней стала ощущаться какая-то вибрация, и в кромешной тьме появилось слабое свечение, за ним ещё одно, а потом ещё и ещё. Быстро расширяясь, светлые пятна становились всё ярче, потом стали сливаться, обретая чёткие очертания, и скоро в темноте ярко сияло лицо с бровями и носом в виде буквы Т, прямоугольным ртом и такими же прямоугольными глазами с ресницами-чёрточками. К усиливающейся с каждой секундой вибрации примешался какой-то шелест, словно ветер в осеннем парке шевелил сухие листья. Шелест, сначала еле слышный, постепенно приближался, становясь всё громче и отчётливей. На тёмных стенах пещеры то здесь, то там стали появляться такие же светящиеся пятна, быстро превращаясь в сияющих зверей, птиц и людей. Холодный белый свет постепенно заполнял всё пространство вокруг, обнажая скрытые в темноте длинные ряды деревянных гробов, смотревшихся в сияющей торжественности изображений и величественных колонн убого и совершенно не к месту. Воздух вдруг качнулся, и волна ледяного холода прокатилась по всей пещере. Отразившись от стен, она заполнила всё вокруг и быстро устремилась по вертикальной, блестящей глянцем шахте на поверхность. Из круглого отверстия справа от огромной сияющей личины, издавая громкое шуршание, выползла невероятных размеров иссиня-чёрная змея. Её покрытое крупной чешуёй тело было толщиной с человеческий рост. Она быстро скользила вдоль стены, расталкивая в стороны, сгребая в кучу, давя и переворачивая попавшиеся ей на пути женские захоронения. Старая, рассохшаяся древесина легко ломалась под тяжестью огромного тела, и останки покойников вываливались на пыльный пол пещеры. Бесформенные кучи тряпок и шкур, черепов и костей перемешивались между собой и ломались с сухим хрустом. Звонко катились по каменному полу бронзовые браслеты и серебряные кольца. С глухим треском лопались вываливающиеся из дерюг глиняные горшки. Змея доползла до вертикальной шахты, развернулась и двинулась от неё посередине пещеры между столбами к сияющей в конце личине, сметая на своём пути ряды теперь уже мужских захоронений. Только когда голова гигантской рептилии была на полпути к стене, из отверстия выскользнул её хвост. Неимоверных размеров чудище подползло к изображению и остановилось. Медленно поднявшись, оно сделало стойку и раскрыло капюшон. Постояв так несколько секунд, оно медленно опустило голову, словно кланяясь светящемуся примитивному изображению, и замерло в такой позе. Постояв так с минуту, оно стало медленно отползать назад, и её гигантское тело изогнулось зигзагами, производя новые разрушения в оставшихся рядах захоронений. Внезапно змея резко развернулась и молниеносно приблизилась. Костю охватил парализующий ужас. У змеи было человеческое лицо. На чёрном продолговатом, покрытом мелкой чешуёй даже не лице, а скорее маске яростной ненавистью горели два жёлтых глаза с узкими зрачками. Вокруг головы рептилии, словно диковинная причёска, раздувался капюшон. Безгубый рот чудовища приоткрылся, и по пещере прокатилось зловещее шипение:
– Уби-ира-а-айтес-с-сь отс-с-сюда-а-а!
В лицо пахнуло холодным, могильным смрадом.
Внезапно откуда-то сзади ударил яркий сноп солнечного света, обдав Костю приятным, животворящим теплом. Чудище резко шарахнулось назад и зашипело. Тут же придя в себя, Костя повернулся и зажмурился от ослепительного сияния, а когда снова открыл глаза, пещера исчезла. Вокруг было бескрайнее, поросшее сочной зелёной травой поле, а высоко в небе ласково светило солнце. Прямо перед ним стояла Лесна. Она смотрела на него и улыбалась. Лёгкий ветерок шевелил её золотистые волосы. Сердце его бешено заколотилось, а от радости перехватило дыхание. Он хотел скорее обнять её, произнести вслух её имя, но не мог пошевелиться. Не понимая, что с ним происходит, он снова и снова отчаянно пытался что-то сделать, но прекрасное видение вдруг исчезло. Всё вокруг погрузилось в непроглядную темноту, и накатила невыразимая тоска.
Костя открыл глаза. Было темно и очень жарко. Немного болела голова, и очень хотелось пить. Он нащупал у стены рядом с подушкой фонарик, включил его и глянул на часы. Было без четверти пять. Посветив вниз, Костя мягко спрыгнул со второго яруса нар. Сунув ноги в тапки, подошёл к входной двери, накинул куртку, зачерпнул эмалированным ковшиком воды из ведра и вышел на свежий воздух. Оставив дверь немного приоткрытой, он подошёл к краю пещеры и жадно осушил добрую половину ковша. Вылив остатки себе на голову, по-собачьи встряхнулся и с минуту стоял с закрытыми глазами, глубоко вдыхая холодный воздух и приходя в себя
– Не спится? – послышался сзади тихий голос Семёна.
Костя повернулся. Проводник стоял в дверях, накинув на голые плечи куртку.
– Перегрелся немного. Даже кошмары снились. Не надо было Серёге на ночь ещё дров подкидывать… Хорошая изба, очень тёплая.
– Тут часто кошмары снятся, – усмехнулся Семён, достал сигареты и закурил. – Это от тишины. Тут, как в могиле, тихо, а мы привыкли, чтобы нас окружали какие-то звуки. Вот организм так и реагирует. Я, честно говоря, не люблю в этом склепе ночевать. Всегда плохо здесь сплю. Вот и сейчас сразу услышал, как ты поднялся.
Покурив на свежем воздухе, вернулись в избу и легли досыпать. Жарко уже не было, головная боль немного отступила, но Косте не спалось. После тяжёлого сна остался неприятный осадок и тоска. Со дня расставания прошлой осенью он старался не думать о Лесне, боясь случайно произнести её имя и всё, что с ним связано, чтобы не спугнуть будущее счастье. Даже когда отвозили запасы на Хевняныяху, он всегда говорил так, будто собирается там жить один. Сергей всё понимал и только многозначительно улыбался, когда, например, Костя прикидывал, где будет в его жилище располагаться большая кровать и где бы поставить «на всякий случай» маленькую. Или как бы и чем огородить горячий очаг, чтобы «кто-нибудь» случайно не обжёгся. Лесну он вспоминал постоянно, прокручивая в памяти лучшие дни своей жизни, проведённые в Родалане. Считал месяцы бесконечной ямальской зимы в ожидании мая, чтобы скорее отправиться в эту экспедицию, за которой вскоре предстоит самое ответственное дело. Дело всей его жизни. Да и не только его… А потом он будет счастлив. Обязательно будет. Эта зима была хлопотной. К отшельнической, но, по его меркам, вполне комфортной жизни он готовился основательно. Три раза они с Сергеем ездили на Хевняныяху и уже много чего нужного успели доставить на заимку. Отвезли два электрогенератора, кое-какой инструмент, новую четырёхметровую ПВХ лодку с мотором, четыре бочки бензина, муку, сахар, консервы. А в последнюю поездку он оставил там свой любимый снегоход Lynx Army с санями, вернувшись обратно с Сергеем на его снегоходе. Знакомые ненцы сшили ему две малицы[4] и две пары настоящих ненецких кисов. Заказывал сразу для себя и для Лесны. Ох и потешались над ним весёлые тундровики! То и дело приходилось слышать: «На нюки[5] меньше шкур ушло, чем на твою малицу!» или «Твоя малица половина аргиша[6] занимает!». А ненецкие девчата, смеясь, спрашивали: «Не меня сватать собираешься?»
Добираться до заимки оказалось трудно. Сергей сделал из спутниковых снимков подробную карту и составил оптимальный маршрут по старому руслу давно пересохшей реки, но снимки со спутника подчас совершенно не совпадали с реальной местностью. Один участок через поросшие редколесьем обрывистые сопки давался особенно трудно. Приходилось постоянно выбираться из глубокого снега, в котором зарывались снегоходы с тяжёлыми санями, и маневрировать между деревьями на спусках и подъёмах. Когда ехали первый раз, боялись, что они не смогут найти хорошо спрятанное в лесу жилище. Добирались почти двое суток, но ничего, нашли. Когда наконец приехали на место, первым делом отцепили сани и хорошо укатали снегоходами снег у сопки, туалета, бани, поленниц. Разгребли сугроб у двери под навесом, вошли с фонариками внутрь жилища. Здесь всё было по-прежнему. Пока он носил дрова, Сергей не без труда открыл шестом люк наверху, обрушив внутрь кучу снега. И вот спустя больше чем полвека очаг жилища в сопке снова ожил. Костёр развели хороший, и помещение быстро прогрелось. Достав из саней привезённый ледобур, сходили к реке за водой и первым делом вскипятили чайник.
В первую поездку на заимке провели три дня. Поверх шкур на широких лавках бросили свои спальники, но спали на них прямо сверху и раздетые. Деревянный сруб хорошо держал тепло. Готовить еду здесь было вполне удобно. Каждая бытовая мелочь была основательно продумана, что было неудивительно, учитывая, сколько времени здесь прожили прежние обитатели. На второй день затопили баню и отменно попарились. Весь привезённый груз разложили по разным помещениям, а бензин отвезли подальше от строений в лес и там спрятали, накрыв сверху маскировочной сеткой. Лодку, чтобы не погрызли мыши, подвесили на ветку огромного кедра. Последующие два раза приезжали уже как к себе домой и постепенно обживались.
Погрузившись в приятные воспоминания, Костя сам не заметил, как уснул.
Несмотря на намерение хорошо отоспаться, к восьми часам все были уже на ногах. Вскипятили чайник на туристской газовой плитке и сели завтракать. Быстро перекусив, Сергей и Дмитрий остались наводить порядок в избе, а Костя и Семён отправились за водой. Это оказалось делом довольно хлопотным. Воду набирали из ручья ковшом в две пластиковые канистры, перетаскивали через лаз и переливали в избе в две фляги и пятидесятилитровый бак умывальника. Ветер дул по-прежнему северный, но значительно слабее, чем вчера. Небо было затянуто тяжёлыми снежными тучами. К десяти часам всё было готово. Рюкзаки собраны, можно было отправляться в путь.
– Ну что, идём смотреть, куда выходит дыра в пещере, или уходим на Росомаху? – спросил Семён.
– Спасибо, Сёма, я лучше вас у ручья подожду. Нет у меня желания в эту нору лезть, – сразу сказал Костя.
Дмитрий неопределённо пожал плечами:
– Пусть начальник решает. Надо – сходим. Но, честно говоря, у меня большого желания тоже нет.
– Ладно, – вздохнул Сергей, – давай, Сём, в другой раз. Если, конечно, ты позволишь сюда со специалистами приехать и всё осмотреть. И, если можно, я бы хотел снять пещеру на видео.
Семён кивнул:
– Без проблем. Делай всё, что нужно. И приезжайте, смотрите, изучайте. Может, действительно, посёлок заживёт по-новому. А то с каждым годом всё хуже дела у нас. Рыбы становится всё меньше, пушнина копеечная, да и не нужна никому теперь. А за старателей рано или поздно тоже возьмутся. Да и мало золота в наших краях. Так что на вас, ребята, вся надежда, иначе загнётся постепенно наш любимый Пилтор. Организовывайте экспедиции и везите туристов. А мы всё покажем.
– Спасибо, мы будем очень стараться, – улыбнулся Сергей. – Думаю, всё у нас получится.
Спустя полчаса все уже стояли в ущелье у ручья и ждали Семёна, который выбрался последним и закрывал за собой лаз. Спрятав лом, он подошёл к друзьям и посмотрел вверх.
– Смотрите, – показал он на верхний край нависающей над ними скалы. – Видите слева козырёк?
В том месте, куда он показывал, в самом деле виднелся продолговатый, нависающий над пропастью выступ.
– Там выход из норы, что в пещере. Внутри горы тоннель туда-сюда петляет, и выходишь точно под него. Под козырьком ниша метра три высотой, а отсюда её не видать. Да и ниоткуда её не видать. Даже с противоположного края ущелья. Вот такое чудо природа сотворила. В этой нише мы деревянный мостик на лебёдке сделали, и лестница там лежит. Лебёдку покрутишь – мостик вперёд выезжает и дальше козырька наружу торчит. Лестницу ставишь и на козырёк забираешься. Только осторожно надо. А справа того козырька мы дрова заготавливаем. Кидаешь их вниз, и они в аккурат в ту расщелину попадают, – Семён показал в сторону лаза. – А внизу потом собираем.
– Брёвна для избы так же спускали? – спросил Дмитрий.
Семён кивнул:
– Конечно. А как же ещё? Не на себе же по ущелью тащить. На снегоходе сюда зимой не проедешь, а с обрыва кидать пробовали – ломаются. А в расщелине они как-то между стенок аккуратно падают. Только надо у самого края кидать. И к деду если в гости кто приходил, с козырька поорут, дед поднимается и лестницу им ставит.
Сергей представил, как он бы спускался без всякой страховки на такой высоте с козырька на деревянный мостик над пропастью. От одной мысли внутри всё похолодело. Он спросил:
– И что, спускались к нему вниз?
Семён пожал плечами:
– Кому переночевать надо было, спускались. А так передадут чего или заберут и уходят. На обратном пути, если будет желание, можете сами подняться из пещеры и всё посмотреть. Только будьте очень осторожны и не лезьте на козырёк. Там знать надо, куда и как лестницу ставить. Свалиться легко. Честно говоря, не люблю я это место. Всегда жалел деда, что он тут, бедолага, один.
Дмитрий посмотрел на унылый, серый пейзаж вокруг и поёжился:
– В голове не укладывается, как тут можно жить постоянно. Лучше, конечно, чем тюрьма, и сделано всё основательно, по-сибирски, но само место угнетает.
– Ещё как… Я сам всегда дольше одной ночи старался не ночевать, редко две. И то если погода совсем не даёт выйти. Раз неделю метель пережидал, так, чтобы с ума тут не сойти, начал у деда учиться по кости резать. Понравилось. После у поселковых мастеров ещё поучился. Так и освоил ремесло. Сейчас иногда зимой балуюсь. Старое-то поколение, оно куда крепче нас. Наше с вами ещё так-сяк. Можем прожить без телефона, в лесу не пропадём и на стрессы плевать хотели. А молодёжь сейчас в Интернете вся, в гаджетах. Любое дерьмо от какого-нибудь популярного рэпера или блогера без разбору глотают и радуются – истину узрели! Мнение своё высказать боятся, вдруг дизлайк поставят, как после этого дальше жить? Посади их в это подземелье в тишину могильную, через неделю вместо того, чтоб чем-то себя занять и мозгами пошевелить, удавятся или в дыру кинутся, потому что вся их личность в Интернете растворилась. А дед не сидел без дела, то мебель вырезал, сами видели в избе, то по кости резал, то шкурки выделывал. В посёлке его табуретов, стульев и полок чуть ли не в каждом доме. Делал от скуки и дарил всем. Передаст через охотников кому-нибудь стулья или полочку, а нам потом в благодарность то мясо, то рыбу несут, а мы и не в курсе! Читал дед много и богу молился. Грехи всё отмаливал…
Семён грустно вздохнул, посмотрел на своих подопечных и смущённо улыбнулся:
– Что-то я разошёлся. Накипело просто. Дома балбес растёт: ни леса не нужно, ни лодки, ни девчат, и руки не из того места растут, сколько ни бьюсь с ним. Сутками бы в игрушки компьютерные играл. Ничего, скоро со мной в лес поедет. Всё лето у меня трудиться будет, чтобы научился довольствоваться малым да узнал, как деньги достаются.
– Всё так и есть, – сочувственно вздохнул Сергей, надевая рюкзак. – Куда ни глянь, сплошная деградация. Всё меньше в людях чести, совести, трудолюбия, страха божия…
Дмитрий, глядя на них, не выдержал и рассмеялся:
– Ну, прям два Михаила Щербатова – «О повреждении нравов в России»!
– Ай, уж и побрюзжать нельзя… – глянув на друга, отмахнулся Сергей.
– Да можно, можно, тем более что вы правы. Всё воспитание из семьи идёт. Что заложат в детстве, то и прорастёт. Жизнь, конечно, внесёт свои коррективы, но всё это уже будет наматываться на стержень, заложенный в детстве…
– Да идёмте уже! – взмолился наконец Костя. Он стоял полностью собранный и только переводил взгляд с одного на другого, переминаясь с ноги на ногу.
– Да, да, идём. Вперёд! – скомандовал Семён и двинулся за рванувшим впереди всех Цезарем. – За мной!
До Росомахи добирались почти пять часов. Ущелье постепенно превращалось в целую сеть широких, похожих друг на друга каменных лабиринтов. Многочисленные большие и маленькие ручьи, впадающие в основное русло с разных сторон, путали картину ещё больше, и подчас невозможно было сразу определить, где проходит основное русло. Через восемь километров нависающая слева стена наконец закончилась и впереди, радуя уставший от серости глаз, показалось зелёное пятно открытого лесного массива. Ручей плавно повернул влево, огибая высокий, похожий на нос гигантского ледокола утёс, за которым путешественники увидели живописную картину: по левой стороне тянулся поросший стлаником и кривыми деревьями каменистый склон, справа возвышалась стена огромных кедров, а посередине между ними широко разливался ручей. Вдали виднелась небольшая, спускающаяся к воде тремя покатыми уступами гора. Сверху над этим всем нависали низкие белые облака, между которыми пробивались редкие солнечные лучи.
– Почти пришли! – радостно объявил Семён. – Вон она – Росомаха! Правда похоже?
Гора действительно была похожа на пьющего воду медведя или росомаху. Самая большая часть – туловище. Средняя, поменьше, – холка. И самый малый, с небольшими выступами валун – голова с вытянутой и склонённой к воде мордой. Гора располагалась с запада на восток. Голова зверя смотрела на запад.
– И впрямь похоже! – улыбнулся Сергей. – А ты говорил, камни одни и делать тут нечего… Глянь, какой лес шикарный!
Он показал в сторону деревьев.
Семён посмотрел на зелёных исполинов и отмахнулся:
– Да это лес, что ли… Небольшой пятачок всего. А за ним и дальше туда, – он махнул рукой в сторону Росомахи, – камни сплошные. Ущелье там немного уже, чем мы шли до избы, и ещё чёрт-те сколько тянется. Не стал бы тут никто жить. Чего тут делать? Рыбы нет, зверя мало. Глухарей, конечно, полно, так их бы в один год выбили – и всё. Ай, смотрите сами… Потом скажете, что я был прав…
Вблизи гора оказалась меньше, чем ожидали. А когда путешественники остановились напротив склонённой к ручью морде этого каменного зверя, оказалось, что у него по обеим сторонам головы имеются ещё и две почти одинаковые лапы в виде двух огромных продолговатых камней с обеих сторон головы. Только левая была чуть повёрнута внутрь.
Глухарей вокруг действительно было много. Причиной тому были большие участки мелкого галечника на усыпанном камнями склоне. На подходе к горе Семён сразу же подстрелил двоих, а ещё с десяток пролетели мимо на близком расстоянии. Лагерь решили разбить на краю леса, прямо напротив горы, с другой стороны ручья. Выбрав удобное место между четырёх раскидистых кедров, путешественники немного передохнули, и Семён с Костей, захватив котелок, пошли к ручью разделывать глухарей, а Дмитрий и Сергей остались разбивать лагерь. Закончив все дела в шестом часу вечера, улеглись под навес отдыхать. В котелке варился шулюм. Цезарь, съев свою долю, дремал под деревом неподалёку. Ветер к вечеру полностью стих, стало значительно теплее. Сергей позвонил деду Василию, доложил о прибытии на место и попросил передать жене Семёна, что её муж завтра отправляется домой.
– Эх, женщины, женщины… – вздохнул сразу погрустневший Семён, глядя, как Сергей убирает в рюкзак спутниковый телефон, – Без них – никак, и с ними – одни мучения… Отдохнул бы сейчас с вами, посмотрел бы, как исследования свои проводите, может, к дальней избе прогулялись бы. Тут меньше полусотни километров осталось. А потом с той стороны вернулись бы на большую избу и дня три – четыре отдохнули как следует. Рыбку бы половили, в баньке попарились… Прибил бы сейчас этого чёртова Гименея!
Друзья, слушавшие с сочувствием излияния мученика супружеских уз, весело расхохотались.
– Чего? – удивлённо воззрился на них Семён. – Эта же сволочь женитьбу придумала?
– Эта, эта… – смеясь, подтвердил Сергей.
– Ну, вот я и говорю… Одно слово – скотина!
Он залез в рюкзак и вытащил полуторалитровую бутылку спирта:
– Достаём кружки, мужики, сегодня отдыхаем!
Оставив все дела на завтра, остаток дня провели у костра за интересными разговорами. Сергей рассказывал о своих экспедициях, много расспрашивал Семёна о здешних местах, старинных легендах, обычаях местных жителей и записывал в рабочий дневник интересные сведения. Спать улеглись ближе к полуночи.
Утром поднялись около восьми часов. Закончив завтрак, проводили Семёна. Друзья пообещали звонить ему и рассказывать, как идут их исследования, по очереди крепко обнялись со своим замечательным проводником и потрепали по холке полюбившегося всем волкодава.
– Всё, Цезарь, домой! – скомандовал Семён, и пёс бодро потрусил вдоль ручья обратно.
Уже уходя, он повернулся и помахал друзьям на прощанье:
– Хорошо вам поработать! Как вернётесь в посёлок, приглашаю всех в гости. Попарю вас как следует с дороги. До встречи!
Друзья с грустью смотрели вслед удаляющейся фигуре. За эту неделю все привыкли к своему весёлому, добродушному проводнику и его лохматому спутнику и теперь чувствовали какую-то пустоту.
Костя с досадой сплюнул, достал сигареты и закурил. Дмитрий, посмотрев на друга, грустно усмехнулся:
– Да, неприятно. Как будто обманули человека.
– Неприятно, – вздохнул Сергей. – А куда деваться? Не наш это секрет. Давайте лучше делом заниматься. Мы на месте, так что вперёд и с песней. Сначала обойдём гору, осмотрим её со всех сторон.
Дмитрий и Костя захватили с собой только оружие, а Сергей, оставив свою двустволку в лагере, взял бинокль, рабочую сумку и фотоаппарат. От лагеря до крайнего, лежащего у самой воды камня, который теперь именовали не иначе как «голова», было метров пятьдесят. Ручей здесь был широкий, но мелкий, и перейти его по камням можно было практически в любом месте. Левый берег старого русла когда-то находился как раз возле лагеря, а теперь от лагеря до воды было больше двадцати метров. У правого берега ручей омывал продолговатый выступ – нос и доходил до подножия лап Росомахи. Начали с этого места. Перейдя на другую сторону, Сергей сделал несколько снимков и стал внимательно разглядывать огромные камни, на которых чётко виднелось несколько борозд эрозии на разной высоте. Он показал на верхнюю, самую глубокую и широкую эрозионную борозду:
– Смотрите, вот здесь была вода. Уровень постепенно снижался и упал больше чем на метр.
– Насколько я помню, пасть у этого медведя должна открываться. Так? – спросил Дмитрий.
– Вроде так, – усмехнулся Костя, разглядывая многотонную каменную глыбу. – И я вот тоже пока не вижу, что тут может открываться…
– Давайте сначала всё обойдём, облазим, ощупаем, а потом будем думать, как к этому подступиться, – предложил начальник экспедиции, невесело глядя вокруг.
Отойдя вправо на пару десятков метров для лучшего обзора, Сергей достал из сумки тетрадь и записал приблизительные размеры горы: высота лап – четыре метра, голова в самой высокой точке – шесть метров, холка – восемь метров, высота спины – десять метров. Длину Росомахи от носа до скрытого в земле хвоста определили метров в шестьдесят – семьдесят. Записав всё в тетрадь, не спеша двинулись вокруг горы, обходя её против часовой стрелки. Дойдя приблизительно до середины холки Росомахи, Сергей вдруг остановился и, глядя на место, где голова переходила в холку, задумчиво потёр подбородок:
– А вот это уже интересно…
Дмитрий проследил за его взглядом, и брови его тоже поползли вверх от удивления. Он посмотрел на Сергея и улыбнулся:
– Ну вот, теперь и у нас на Ямале есть на что посмотреть… А то всё Мексика, Египет да Баальбек ливанский… А, Кот, как тебе?
Костя тоже смотрел на гору, но, не найдя там ничего необычного, пожал плечами:
– Что – как мне?
Сергей показал на место, где соединялась голова с холкой.
– Ты что, не видишь, что это не просто трещина, а шов. Голова очень искусно кем-то присоединена к туловищу. Смотрите! – он быстро отбежал назад и показал на лапу. – Как же я сразу не сообразил! И лапы ведь так же плотно приделаны к голове. Я подумал, что это просто небольшая трещина в камне, а это же шов! Всей этой горе искусственно кто-то придал форму медведя – животного, которому до сих пор поклоняются все угорские народы. Причём медведь сделан в традиционной для угорских народов ритуальной позе. Посмотри на аккуратную тонкую линию между камнями и на верх задней части, – он показал на место перехода головы в холку и на бугристые выступы сбоку самой большой части горы – спины в том месте, где она выходила из склона. – Это же виднеется задняя лапа. С другой стороны наверняка будет такая же. Зверушку просто немного занесло грунтом.
Сергей включил фотоаппарат и стал всё записывать на видео, как обычно, сопровождая съёмку комментариями. Они подошли ближе и стали рассматривать слишком ровный для обыкновенной трещины шов. Камни стыковались плотно, без какого-либо раствора.
– Я бы и внимания не обратил на эту трещину, – усмехнулся Костя, когда они двинулись дальше. – Этого мишку, наверное, выстругали те же мастера, что создали Сёмкину пещеру с голосами ветров и ту дыру с колоннами и гробами. Забыл название…
– Торумкевхот, – напомнил Сергей. – Мне кажется, у Пилтора вырисовывается большое туристическое будущее. Странно, что до сих пор всё это ещё неизвестно широкой общественности. Тут же сенсация на сенсации!
– Что за гробы с колоннами? – спросил Дмитрий.
Сергей, пребывающий в чрезмерном возбуждении, быстро отмахнулся:
– В пещере, куда мы с Котом спускались, полно старинных захоронений. Сотни гробов рядами стоят. Там вообще много чего интересного. Пока решили оставить это в секрете до лучших времён. Давай мы тебе вечером за ужином всё расскажем, сейчас и так есть чем заняться…
Они дошли до подножия склона и стали не спеша подниматься, обходя гору. Прямо напротив спины Росомахи забрались повыше на склон и остановились. Задняя часть каменного зверя была скрыта в холме приблизительно метров на семь или немного больше. С того места, где стояли друзья, хорошо было видно с двух сторон горы симметричные одинаковые выступы, напоминающие согнутые задние лапы, между которыми покоилось массивное туловище. Если внутри этого гигантского каменного зверя имелась какая-то пещера, она вполне могла вместить в себя и сотню ненецких нарт. Округлая гладкая гранитная спина выходила здесь из земли под углом градусов шестьдесят пять – семьдесят. Пока Сергей всё фотографировал и делал записи в тетрадь, Костя и Дмитрий отошли дальше в лес и что-то высматривали. Закончив свои дела, Сергей подошёл к ним:
– Что-то интересное заметили?
Дмитрий показал на растущие вокруг редкие кривые сосны:
– Любуемся на этот лес корявый. Со стороны головы и холки на спину не забраться – угол большой, зацепиться не за что. Здесь самое удобное место. Для этого нужны несколько хороших, высоких берёз лестницу сделать. Похоже, долго их искать придётся… В крайнем случае сделаем, как Кот предлагает: перекинем через гору верёвку, с одной стороны привяжем груз, и я с другой стороны заберусь. Покажете, как что. Уж разберусь как-нибудь. Или просто навяжем узлов на верёвке, тут не очень высоко, я легко поднимусь. Потом затяну прибор наверх.
Сергей посмотрел вокруг. Подходящих берёз вокруг действительно не наблюдалось. С этой стороны ручья на холме рос кустарник и кривые сосны, а напротив – сплошной старый кедрач.
– Да, с нужными нам деревьями здесь не очень… Давайте не будем тратить время, а сразу организуем подъём по верёвке. Перекинем ещё страховочный канат, и всё будет удобно и безопасно. Я сам поднимусь и буду работать с радаром, а если у меня что-то не получится, ты мне поможешь.
– Нет, – твёрдо возразил Дмитрий. – Аккумулятора надолго не хватит, а заряжаться будет долго. Я смогу быстро всё отсканировать, а ты – нет. Здесь я лучше тебя разбираюсь, сам знаешь. Посмотрим голову, холку, спину и подножие по периметру. Я думаю, за день справлюсь. Если внутри ничего нет, осмотрим округу и можем домой возвращаться.
Спорить Сергей не стал. Дмитрий был прав. Обойдя Росомаху вокруг, вернулись к голове. Костя стал рядом с широкой, немного приплюснутой четырёхметровой лапой, которая вплотную прилегала к холке и голове. Прикинув расстояние до верха, он посмотрел на друзей:
– Давайте сейчас все вместе пойдём в лес, срежем три не очень толстых брёвнышка метра по четыре. Длина небольшая, думаю, найдём. Одно нужно, чтобы зафиксировать верёвки, а из двух потоньше сделаем лестницу. Отец деда Василия говорил, что двое должны держать лапы медведя, так что нам всё равно нужно будет на них лезть. Я поднимусь на лапу, затащу лестницу наверх и переберусь на голову. Глянем, что там интересного. А потом и вторую лапу посмотрим. На холку с этой стороны не забраться, но это и не нужно. Димка со спины увидит, есть ли там что-нибудь.
Сергей кивнул и поправил:
– На лапу вместе полезем, там места хватит. Брёвна притащим к Росомахе, и мы с тобой будем там возиться, а ты, Димон, сварганишь что-нибудь поесть и подготовишь радар к работе. А после обеда полезем на гору, – он посмотрел на небо и зажмурился от яркого солнца. – И погода вроде как налаживается…
С утра после полного штиля подул южный ветер. Постепенно усиливаясь, он скоро разогнал облака, и температура быстро пошла вверх. Солнце ярко светило, радуя глаз и поднимая настроение. От общего утреннего уныния не осталось и следа. Теперь все были сосредоточены на общем деле.
Отыскать три подходящих дерева удалось далеко не сразу. Больше часа друзья потратили на то, чтобы найти подходящие сосны, а потом ещё долго их пилили и обрезали сучья. Лёгкая складная пила, которую брали с собой вместо тяжёлого топора, хорошо подходила для того, чтобы быстро нарезать необходимое количество тонких жердей для лагеря, а веточки с них обычно легко обрезались ножом. Но на деревьях более толстых пила постоянно нагревалась, застревала и гнулась. Справившись кое-как с этой задачей, друзья принесли добытые брёвна к Росомахе, и Дмитрий ушёл заниматься обедом. Сергей взялся выпиливать на двух брёвнах ступеньки, а третье Костя отнёс на северную сторону горы, чтобы сделать противовес для подъёма с южной. Он принялся таскать большие камни и закладывать ими бревно, оставив посередине место, чтобы продеть верёвки. Когда над бревном образовалась достаточно большая горка, Костя принёс из лагеря всё необходимое снаряжение. Приготовив две верёвки, он закрепил концы на бревне и навязал на одной из них через каждые полметра узлы. К двум другим концам он привязал по камню и, раскрутив их, как пращу, перекинул по одной через гору. Получилось не сразу. Несколько раз камни не долетали или падали на вершине горы и приходилось их стаскивать обратно. Потом, натянув верёвки с другой стороны, он приготовил там для Дмитрия обвязку и перчатки, а для себя, вернувшись обратно, пристегнул к страховочной верёвке без узлов жумар, чтобы придерживать Дмитрия и помогать ему при подъёме. Сергей к тому времени закончил выпиливать ступеньки на брёвнах, и, вставив между ними в двух местах по небольшой чурочке, чтобы сделать лестницу шире, они вместе стянули брёвна верёвками в трёх местах. Закончив, они подняли её и приставили к лапе. Всё получилось как надо. Костя одобрительно кивнул:
