Эдуард Павлович Петрушко
Рассказы из пробок
– Строили храм пять веков с 1388 по 1905 год, стиль – готика, он чем-то напоминает Собор Святого Вацлава в Праге. Строился на деньги шахтерских профсоюзов, без поддержки королей и правительства. Святая Варвара Покровительнице горняков, – дальше пошли легенды и другие детали. Скромно отваливаю от группы и, обращаясь к Олегу, который был рядом со мной, говорю:
– Сюда бы подошла фраза из советского мультфильма: Мы строили, строили, и наконец, построили!
– Да-а долгострой, – отвечает Олег, стуча рукой по скамейке.
Поражает высота храма, кажется, что потолок просто недосягаем. На нем изображено собрание гербов. Неспешно гуляем по храму. Глаза разбегаются от разнообразия скульптур и картин. Витражи огромные, струящийся через них свет идеально освещает храм изнутри.
Выходим полные впечатлений и умиротворённые как младенцы. Впечатлений под край, но впереди самое интересное и необычное – Костел Всех святых.
По дороге видим музей горняков с шахтой для туристов. Желающих посетить это место одевают в белый костюм и дают фонарик.
– Давай спусти жен на пару часов в шахту, – предлагаю я.
– Лучше на пару дней, – отвечает Олег. Погода шепчет, займи, но выпей, но жены пинками гонят нас вперед. Ворчим как старые деды, но следуем дальше.
Вот оно известное, но пугающее место – Костёл Всех Святых – готическое кладбище в виде церкви, которая состоит из человеческих черепов и костей.
Сразу на невеселые мысли навевает фраза, написанная в храме: “Вы те, кем были мы. Мы те, кем вы станете”. Не очень оптимистично как-то. Еще грустней становится, когда понимаешь, что это правда.
Сначала на этом месте было просто кладбище. В XIII веке местный абат рассыпал землю, якобы привезенную с могилы Христа. Дальше на нем начали хоронить людей. Шел XIV век по Европе прокатилась эпидемия чумы, Гуситские войны, тридцатилетняя война, мест на кладбище нет. А народ мрёт, и хочет быть достойно похороненным. Кроме того, католическая церковь – кремацию не приветствовала и запретила хоронить, умерших, вне кладбища.
В результате популярности этого погоста стала необычно высока, но места на нем катастрофически не хватало. Приходилось изымать останки из могил, чтобы освободить место новым захоронениям!!! А вот куда девать изъятые останки? На территории кладбища возвели собор с костехранилищем. Вот так заведение. Прелесть, правда?
В период с 1400 до 1870 кости просто складывались в кучу, но в 1870 году владельцы монастырских земель нанимают мастера – Франтишека Ринта. Я даже запомнил имя этого безумца, который из костей начал лепить всякую всячину. Композиции – гербы, чаши, гирлянды, люстры – все это сложено из человеческих костей!
Ошеломленно со слегка выпученными глазами рассматривали эти «шедевры». Вот это позвоночник, а это ключица, а это тазовая кость, фаланги пальцев, ребра, черепа. Все настолько действительно, что кажется совершенно нереальным.
Не знаю, как можно было не брызнуть флягой, укладывая кости в нужном порядке и какую нужно иметь фантазию, чтобы придумать все это. Наверное, у Франтишека Ринта, в детстве были проблемы. Все кажется страшным кощунством и одновременно депрессивно – манящим объектом. Многие христиане осуждали такую «церковь», но это лучше, чем разбрасывать останки по полю или зарывать в лесу.
Стою перед композицией из черепов, волосы на голове шевелятся от такого зрелища. Бывали случаи, что кто-то из посетителей теряет дар речи, а кто-то и сознание. 40 тыс. скелетов – энергетика просто жуткая, многим становится плохо.
Место, конечно, поражает. Вряд ли я увижу что-то подобное где-либо еще. Поток мыслей и эмоций в этот момент описать трудно, любопытство перемешивается с мыслями о смерти.
По краям храма за решетками сложены груды черепов. То ли фантазия у дизайнера закончилась, то ли место в храме…
Тихо подхожу к Олегу. Он напряженный, стиснул челюсти, отчего скулы на его лице обрисовались четче.
– Вот на этой башенке неплохо смотрелся бы твой череп.
– А твой позвоночник, прекрасно бы дополнил вот эту горочку, – отвечает Олег.
– Какой интересно у автора был диагноз? Тут так хреново, что молоко может скиснуть. Пошли отсюда.
Вышли из храма как будто в аду побывали. Дополнял картинку попрошайка, который крутился возле церкви и на всех языках мира просил денег. Он был крупным, одутловатым и неопрятным. Тело рыхлое, как будто оно расползалось в разные стороны и удерживалось только стягивающей его грязной одеждой. Лицо серое, как манная каша и бесформенное, большую голову облепляли длинные патлы сальных волос. Олег брезгливо дал ему доллар.
Молча бредем к машине. Едем тоже молча у каждого как бут-то тяжелый мешок за спиной.… Решаем доехать до Праги и там полноценно пообедать, точнее уже поужинать. На обратной дороге видим такую же толпу на мосту.
– Что происходит, куда они стоят?
– Наверное, что-то важное для людей, раз стоят такую очередь, – отвечает супруга. Эта загадка преследовала нас до конца путешествия.
Наконец-то ресторан. Под рульку и впечатления закидываемся пивом, потом аккуратно переходим на водку. Говорят, что официанты в Праге не приветливые, но наш вид – цепи и наколки, вызывают как минимум осторожность в общении. Официант метался как воробей и вполне услужливо говорил на русском. Жены тормозили:
– Завтра экскурсия по старой Праге, не налегайте. Действительно на 10.00 утра заказан пеший экскурсовод по Старой Праге. Мы успокаивали жен:
– Не боись, прорвемся! Возьмем город штурмом. Легко и элегантно.
– Да, конечно, с утра стонать будите и пиво клянчить, – в тон отвечали жены.
– Будем грызть Карлов мост зубами, – ответил Олег, грызя ребрышки.
– А я залезу на Собор Святого Вита и спою оттуда, соловьем, песнь любви к вам, – продолжил я.
– Ага, смотри не свались вниз, скалолаз. Всем спать! – закончила жена и попросила счет.
…. Похмелье есть везде, даже в красавице Праге. Утро, абстиненция мокрыми тяжелыми плетьми хлещет по всем частям тела. С трудом поднимаю веки. Раздражает фен в ванной и крик жены:
– Вставай на завтрак, а то опоздаем на экскурсию.
Я лежал и думал, что надо сделать, чтобы закосить от этой утомительной прогулки по Праге. Претворится больным, мертвым выпрыгнуть с 2 этажа гостиницы?
Скрипя, как артритный пингвин, поплелся за женой на завтрак. Пил воду и чай, из еды – надкушенное яйцо, на душе помойное ведро с запахом жареной сороки. Жующие смеющиеся люди раздражали как заклятые враги. Олег с супругой покушали раньше, и братан страдал на улице. Выйдя из гостиницы, мы встретились мутными взглядами. Все поняли без слов, с легкой тревогой приготовились к суровым испытаниям. Увидеть Прагу и умереть.
Дорога к экскурсоводу вела через задний двор и длинную стоянку.
Наш отель стоял как на отдельном острове и отделялся от исторической части города рекой – Чертовкой, поэтому стучать ботинками по асфальту пришлось долго.
Со слабым шорохом катились по асфальту желтые листья. Они перекатывались, собирались в кучи, о чем-то тихо шептались и сплетничали. Потом разгоняемые ветром листья разлетались, тоскливо прощаясь друг с другом. Невезучие падали в лужи, и недолго сопротивляясь, навечно прижимались к земле. Мне хотелось оказаться листом и куда-то улететь, желательно в бар. Ведомые железной хваткой жен, мы, шаркая ногами, шли вперед.
Вывела из ступора гид по имени Алена, высокая женщина с пышной прической, почему-то напоминала мне симпатичного жирафа, которая с ходу напала на нас как на беззащитных цыплят. Угрожающе с ее уст, звучала длина маршрута и многочисленные достопримечательности. Причем все это мы должны были сделать за четыре часа! Олег, будучи простым парнем, достаточно громко сказал: «Да ну ее на…», жены зашипели и мы, тяжело вздохнув, поплелись за экскурсоводом, которая теперь напоминала мне бегущего страуса.
Наши движения с товарищем по несчастью, были судорожны и замедлены. Вчерашнее пиво и сливовица во всю издевались над нашими телами. Жены внимательно слушали Алену, мы же, как пленные немцы плелись в хвосте колонны, с грустью посматривая по сторонам.
Недалеко от нас, не переходя Карлов мост, располагалась статуя «Писающие мужчины» Давида Черны. Я слышал об этом продвинутом парне, который вначале 90-ых раскрасил русский танк – памятник в розовый цвет и получил известность. Хотелось лично ознакомиться с оригинальностью современного творца, и мы попросили начать экскурсию с этой оригинальной композиции.
Два бронзовых мужчины стоят напротив друг друга, справляя нужду в неглубокий резервуар, по форме воссоздающий границы Чешской Республики: Говорят, что автора вдохновила на это скульптурное произведение статуя писающего мальчика, которая расположена в Брюсселе.
– Че это за пи-пи-пи? На х …. пи-пи-пи сюда шли? – сказал Олег, глядя на писающих зеленоватых мужчин.
– Современное искусство, деревня. Авангардизм, – ответил я.
Ошеломленный друг стоял и не мог поверить, что на это приходят смотреть люди. Он плевался и матерился:
– Пи-пи-пи, они еще жопами вертят. Они еще и геи. Статуи действительно вращали тазом, как стриптизерши в ночном клубе.
– Это они выписывают струей изречения великих людей, – поддерживаю беседу я.
Предлагаю товарищу немного увеличить композицию и назвать ее «Три писающих мужчины». Олег полез к писающим телам и начала расстегивать ремень, пока его не стащила супруга. А он бы смог…
Не впечатлений увиденным, я тоскливо смотрел, как Олег рвется помочиться в резервуар и думал о том, что такой «шляпой» Давида Черны украшено пол Праги. Утомленный, я сел на скамейку, вокруг нее торчали сухие астры. Худая бело-серая кошка появилась откуда-то из-за урны и стала тереться о мои ноги.
– Ты еще помочись на меня, – сказал я кошке и вяло погладил животное. Мерзко чирикали воробьи, жужжание туристов раздражало. Я тяжело вздохнул и полез за телефоном с вопросом к гуглу.
Оказывается, в городе существует еще композиция «Подхалимство» Давида Черны. Две скульптуры высотой пять метров, наклонённые вперёд под прямым углом. Потенциальному зрителю необходимо подняться по лестнице, ведущей к ягодицам, и засунуть голову в задний проход. Внутри установлен телевизионный экран, показывающий, как два известных чешских политика кормят друг друга помоями под песню «We are the champions».
В 2003 году Давид Черны разработал проект скульптуры для Национального театра. Черны установил на театр огромную позолоченную фигуру в виде онанирующего юноши, из пениса которого раз в полчаса извергался белый пар. Это ппц.
Совсем безобидно на этом фоне выглядит фигура Зигмунда Фрейда, который одной рукой держится за спасительную балку, торчащую из крыши дома. Символизирует разрыв простого народа с психотерапией. Фрейд, кстати, в этой композиции похож на Ленина. И такой ерундой обставлено полгорода, кому это нравится не понятно. Европа, одно слово…
Мы передвинулись к традиционным местам и оказались на главной достопримечательности города – Карловом мосту. На нем как в час пик в московском метро. Вездесущие китайцы, заполонившие весь мир, громко и противно переговаривались, забирались как обезьяны на скульптуры моста. При этом некоторые из них гладили и целовали знаковые места, фотографировались группами, парами, лежа и прыжке.
Кроме выходцев с Поднебесной, на выходные в Прагу съезжаются гости с ряда стран Европы. Важные бюргеры, наглые и дерзкие великобританцы, всеми недовольные поляки. Прямо Вавилонское столпотворение, а не гостеприимная Прага. Сегодня была суббота….
Осликами плетемся по Карловому мосту за жизнерадостным и болтливым как попугай экскурсоводом:
– У каждого народа есть своя Река. У русских – Волга, у египтян – Нил, у американцев – Миссисипи. И это не просто реки и вода, это судьбоносные линии, прошедшие сквозь века истории вместе со своей наций, – причесывала Алена. А какая река у чехов?
– Втлава, – скромно ответила Ира, как на уроке географии.
– Садись – пять, – съязвил я.
– Да, Влтава – подтвердила экскурсовод. Река как наша жизнь – неожиданная и с сюрпризами. Втлава не раз на своем протяжении меняет характер течения: она может быть бурной и спокойной, широкой и узкой и в конечном итоге впадает в Эльбу.
Мы с Олегом задерживаемся на мосту, что-то покупаем, меня разводят художники на портрет, друг материт китайцев. Жестко отстаем от жен и превращаемся в плетущийся арьергард.
Переходим, точнее черепашьим шагом переползаем через Карлов мост и попадаем в Старую Прагу, где нас величественно встречает памятник Карлу IV и злые жены. Мы нехотя фотографируемся у Карла IV, которого чехи называю «отцом Родины».
Райскими кущами засветили вывески кафешек и ресторанчиков, где рекой льется спасительное пиво. Мы с Олегом оживились, стали в позу гончих. Экскурсовод, видя, что теряет клиентов, насторожился. Неожиданно, проворная Алена попросила нас немного потерпеть и, добавила, что если рассказанная ей легенда нас не поразит, то «она отпустит нас на все четыре стороны» (т.е. в ближайший бар).
Через пять – семь минут останавливаемся возле жемчужины Старого Города – костела Святого Якуба, второго по величине храма в городе. Алена сыпет общей информацией: построен, тогда – то, сгорел, снова отстроен тем – то. Заходим внутрь, убранство поражает, 20 алтарей, впечатляющий орган и акустика. Ну, ничего такого, чтобы отвлечь мысли русского туриста от пива. Буравлю взглядом Алену, которая спокойно показывает на центральное изображение богоматери и продолжает повествовать:
– Богоматерь имеет прекраснейший лик и не менее прекрасную легенду. Более 400 лет назад в собор Святого Якуб залез воришка и пытался украсть золотую корону с головы Богоматери. Но когда расхититель протянул руку к короне, лик Святой схватила его за кисть и держала его до утра, пока не пришли служащие. Руку воришке отрубили в виде наказания. Алена важно смотрит в мои разочарованные глаза. Ну, невидаль какая – сколько рук было отрублено за воровство в те века – вагон или целый состав, думаю я. Не смотря, на угасающий интерес, Алена монотонно продолжает:
– И эта отрубленная рука много веков висит в храме… За вашей спиной. Оборачиваемся и действительно видим над входом висящую на веревке иссохшую кисть. Поражены и действительно удивлены. Безропотно следуем за Аленой около часа за прекрасно рассказанную легенду. Силы на исходе, желание припасть к пиву становится неконтролируемым. Олег не выдерживает:
– Девченки, давайте заканчивать.
– Все – все – все, – прощебетала Алена и еще на полчаса завела свою экскурсоводную песнь, тыча палочкой в разные достопримечательности. Олег, протестуя, сел на бордюр и заявил:
– Чешите куда хотите, я больше с места не сдвинусь. Алена поняла, что лимит терпения закончился, и мы мило попрощались.
Солнце стало ярким, туристы милыми, а жены не навязчивыми – мы шли в бар. Живая вода в виде пива привела нас в сознания, нотки радости потекли по крови. Мы с интересом обсуждали увиденное, алкоголь придавал живость и яркость нашей беседе. Отобедав наши пути с любимыми, разошлись – они пошли гулять, а мы с дружбаном на Вацлавскую площадь. Этакое злачное место для гуляк.
Днем площадь является достопримечательностью, на которой проходят народные праздники и демонстрации, а ночью она становится большой – большой точкой разврата и порока города.
Вацлавская площадь, скорее похожая на проспект, по которому мы с Олегом чапаем с лёгким прищуром, небрежно оглядывая прохожих. Зазывалы, видя таких поддатых молодцов, кидаются к нам в ноги и пытаются затащить то в куб, то в стриптиз-бар, то предлагают какую-то дрянь. Один афроамериканец подходит ко мне и шепотом говорит:
– Кокаин, кокаин.… Решаю приколоться, достаю 100 долларовую купюру и говорю:
– Давай доставай, я прямо здесь пробую, если гуд – мани, но гуд – показываю удар в челюсть. «Торговца» наркотиками, а попросту разводилово, тут же смыло с места, как пену у моря.
Пробираемся сквозь праздно-гуляющих, упорно, ибо цель понятна, и манит магнитом – казино. Олег любил поиграть, да и я иногда фишки кидал, но в РФ все закрыли и правильно сделали.
На входе нас сразу огорчили – вход только по аусвайс, т. е. паспортам. У Олега паспорт был, а свой отдал супруге. Начинаем качать, предлагаем за меня 100 долларов, ни в какую. Переходим на рычание, подтягиваются еще охранники не меньше нас. Я сдаю заднюю, и меня ведут в какой-то странный ресторан при казино. Счастливый Олег резвой птичкой ныряет в подвал к заветной рулетке.
Ресторан и вправду был необычный – места как в театре, куча столов с накрахмаленными скатертями. А людей нет. Совсем нет. Сижу один как одуванчик посредине автобана. Элегантный официант подносит мне водку, которую я заказал ранее. Скромно, графинчик 250 граммов и огурчик на закуску, ибо только из-за стола встали.
Такого расторопного и услужливого официанта я не встречал. То ли дело было в том, что мой друг в казино, бабки просаживает, то ли место здесь козырное, так и не понял. Единственное зафиксировал, что как только графинчик заканчивался – официант несет новый, такой же красивый и запотевший.
Я включил верблюда. Глотал ее родную как водичку под взгляды удивленных официантов. Время от времени мне звонил Олег и говорил – 700 в плюсе, через 20 минут – «1.500 в плюсе, что делать?». Я посоветовал сваливать, ибо фарт – событие временное. Опять звонок:
– Я две в плясе? Заканчиваем? Я его поздравил и слезно попросил выходить из-за стола, ибо мое состояние приближалось к прострации. Через меня прошло три графинчика и только втрое дыхание и многолетняя закалка не позволяли мне превратиться в мяукающего кота. Олег с барского плеча кидает мне 200 долларов, долю с выигрыша.
Основательно пошатываюсь, выходим на улицу. Начинается самое интересное. Двое русских в центре злачной Праги в кармане халявные две штуки. Настроение шаловливое, хочется совершить подвиг в мирное время.
У меня несколько лет была мечта – прокатиться на электрическом самокате. А их, как назло, вокруг было пруд пруди. Стоят, подмигивают мне.
– Бартан, – обращаюсь я к Олегу, давай я прокачусь.
– Бросай фигней заниматься – не соберешься. Грохнешься.
– Я тихо-тихо, – и начинаю гладить как любимую женщину большой самокат.
– Пошли в стрип, там безопасней.
Не знаю, как я уговорил Олега, как мы нашли чеха и дали ему 100 долларов, чтоб тот помог нам «завести» чудо машину и оплатить 10 минут со своей карточки, но через 10-ть минут я осторожно ехал по Вацлавской площади. Но булькающей внутри водке, хотелось скорости и ощущений. Я отвернул в переулок, услышав позади предостерегающий крик Олега.
Шумно выдохнул и нажал на гашетку. Я несся как ангел, большой толстый пьяный ангел по темным переулкам Праги. Через минуту я понял, что перестал дышать, т.к. надолго задержал дыхание от переизбытка адреалина. Остановился возле какой-то помойки. Отдышался. Пахло мокрой собакой и кислым пивом. Я счастливый смотрел по сторонам, сожалея, что нет аплодирующих зрителей. Судорожно названивал телефон. Это был встревоженный Олег. Театрально положил телефон обратно в сумку и помчался дальше.
Почувствовав себя Валентино Росси, я пытался на скорости вписываться в повороты, ускоряться и притормаживать. Я был счастлив. Но везение, как сказано явление временное. Уличные фонари исчезли, дорога стала неровной и, черкнув стену, я взмыл в небо как арбуз, отлетевший от батута.
Приземлившись на секунду вырубился, очнулся, лежащим на мокром асфальте. Во рту была кровь. Разбил губу и теперь во рту чувствовался отчетливый металлический привкус. Хотелось плеваться, как будто съел пропавшую селедку.
Привстал, громко за матерился, в ответ мяукнула кошка. Где я находился и как выехать на Вацлавскую площадь – не понимал. Вытерев кровь с губы, привстал, наклонился, слегка попрыгал и сделал круговое движение руками – вроде цел. Раздраженно пнул самокат и ответил Олегу.
– Ну?
– Х…ен гну! Ты куда умчался дебил? Пи-пи-пи…
– Заткнись. У меня авария, где-то упал. Потом долгие переговоры, где и как мне вернуться обратно. Не менее долгая дорога назад, но помог Яндекс карты, и скоро как поцарапанный щенок выполз на площадь. Ко мне подошел Олег, я тупо смотрел в одну точку, в голове пульсировала кровь, в глазах легкий туман. Друг сильно ущипнула меня за щеку, как будто хотел выдавить с меня кровь.
– Хочу домой, – плаксиво пропищал я. Олег глядя на мой несчастный вид, согласился.
Обратно таксист, видя пьяных туристов, объявил за поездку 30 евро, совести нет совершенно – дорога на 7 копеек мост переехать. Олег в приступе ярости, что нас держат за лохов чуть, не откусил водителю ухо. Я оттащил Олега и бросил в окно наглецу 10 евро.
Идем к отелю. Я маленько отрезвел. Черное небо светилось серебряной пылью, сверкало целыми гроздьями хрустальных подвесок и переливалось россыпями изумрудов. Такой могучей космической иллюминации мне видеть не приходилось. Легкое сотрясение, подумал я и потряс головой. Пришла боль, которую в шоковом состоянии не замечал. Замычав, я взял Олега за руку.
– Даже не надейся ты не в моем вкусе, – пытался шутить Олег. Кое-как добрался до номера, дальше сознание покинуло меня…
Просыпаюсь после вчерашнего рандеву.… Раскрываю глаза с таким ощущением, будто открывалась чуть зажившая рана. Зомби- походкой, кряхчу как старый дед и иду в ванной. Стараюсь рассмотреть свое отражение в зеркале. Из-за бутылок с парфюмерией выглядывает мой страшный двойник: слипшиеся волосы, легкая щетина, бледная кожа и покрасневшие глаза. Разбитая припухшая губа заканчивала образ. Все подумал я, праздник закончен. Отказавшись от завтрака, падаю обратно в кровать раненым лосем.
Жена перед выходом в город, сообщила, чтобы я к вечеру отошел, ибо у нас речная прогулка. Весело щебеча, они с Ирой ускакали в город, громко хлопнув дверью. Я тихо ненавидел весь мир, отключил телефон и провалился в сон. Мне снилась отрубленная рука из костела Святого Якуба, которая гонялась за мной по всей Праге, а я удирал от нее на самокате. Во второй половине дня в дверь настойчиво постучали. Я зарычал. Стук стал настойчивей. Скрипя костями и проклиная весь мир, открыл дверь. Это был возбужденный Олег. Он вывалил на меня тонну информации.
– Одевайся, пошли в казино. Я весь выигрыш проиграл. Ирка денег больше не дает. Надо отбить. Пивка выпьем. Пошли.
Говорить сил не было. Я тихо прошептал, что откуда не пойду.
– Тогда одолжи! – потребовал Олег. Друг был возбужден и пьян, и напоминал мне обкакавшегося дикобраза.
– Просрешь ведь, – безучастно сказал я и также безразлично достал 500 евро, стремясь быстрее избавиться от игромана.
Через полтора часа в дверь постучали опять. Я был уверен, что это проигравший Олег пришел за новой порцией денег. Накрыл голову подушкой и проваливаясь в тревожный сон. Игромания серьезная болезнь. Мне казалось, что я нахожусь под железнодорожным мостом, ибо Олег молотил в дверь еще минут 10-ть.
Вечером, меня разбудила жена и поинтересовалась состоянием. Состояние было как у больной высушенной игуаны, но мне было стыдно за вчерашний вечер, и я начал собираться на речную прогулку. Ира была одна – поругались, подумал я. Олег, наверное, выклянчил последние деньги и сидел в казино.
Поймали такси. Водитель опрятный старичок в смешной кепке, свободно говорил по-русски. Спрашиваем у него, почему последние дни в центре было так много народа, и живая очередь тянулась через мост. Добродушный таксист с детским лицом, пояснил:
– Умер Карл Готт. Любимец всего народа, наш соловей и звезда. Летом отметил 80 лет, а сейчас Бог забрал его у нас.
Да вспоминаю, Готт был звездой номер один в «старой» Чехословакии. Он типа нашей Аллы Пугачевой. Самый известный в СССР, чех. Владимир Винокур шутил: «К нам приезжает каждый год певец из Праги Карел Готт». И действительно певец постоянно выступал с концертами в СССР, появлялся на телевидении, пел дуэтом с советскими исполнителями. Его последний юбилей праздновали чуть ли не на государственном уровне.
– Проходило прощание с Готом в пражском дворце «Жофин», – сказал таксист и смахнул слезу. Пришло больше 50 тысяч человек. Мы любили Готта…. А вчера в соборе Святого Вита проходит закрытия церемония прощания с государственными почестями. На нее пришли президен, премьер-министр и другие политики, и известные личности. В стране объявлен траур.
Таксист искренне переживал, и мы невольно прониклись сочувствием и примолкли.
– Церемонию прощания показывали по всем каналам телевидения, вы могли ее видеть… Я скромно промолчал, вспоминая вчерашний вечер. Молча доехав до места, мы искренне поблагодарили добродушного пенсионера, и вышли на улицу.
Отправление в речной круиз было от причала, расположенного на участке набережной Дворжака. Кораблик, потрепанный жизнью, на входе русскоговорящая женщина предложила размещаться на свободных местах. Наличие бара на судне взбодрило меня, и я под недобрый взгляд супруги пошел за пивом.
Корабль медленно отошел от причала, где расположено здания Министерства Промышленности и Торговли Чехии. Судно, чихая дизелем, пошло по Влтаве мимо Карлова Университета, филармония Рудольфинум, кирпичного заводика, в котором расположен музей, посвящённый Францу Кафке. Прошли под мостами Чехов и Манесов. Всю эту информацию читала супруга с русской брошюры, я, посасывая пиво приходил в себя и наблюдал за многочисленными судами и лодками, которые проходили мимо.
Воздух был прохладен и пах речной водой. На берегу ветер шевелил деревья. Иногда он яростно нападал на них, срывая листья. Осень брала свое.
Постояли в нескольких шлюзах, под шумок зайчиком еще раз сбегал в бар. Путешествие начало превращалось в интересную прогулку. С берега подуло жареным мясом, захотелось покушать, организм оживал после вчерашнего алко-марафона.
По берегам было много белых лебедей, которые не обращали на людей никакого внимания. Они словно большие белые светлые пятна грациозно и неспешно приводили себя в порядок, перебирая клювом свои перья.
После второго бокала пива мне захотелось превратиться в лебедя, и остаться в Праге и гнездится возле какого – то паба. Но… завтра у нас вылет и праздник жизни промелькнув серебристой тенью, останется позади, как и великолепная Прага и Кутна Гора останется в наших воспоминаниях.
