Элтэнно. Хранимая Звездой
Сага о розах. Книга первая
Глава 12
Следователь без сомнений отпустил его, так как секретарь признал, что бутылка аллуэтского скотча принадлежала господину Максимусу Риверди, да и проверка на бродячей псине подтвердила – напиток отравлен. Однако мрачные думы по‑прежнему терзали Ортольда. Что-то здесь было не так. И если бы не вспыхнувшие в нём чувства к Омико, то об этом вряд ли бы кто-то когда-либо узнал.
«Что мне известно?» – принялся анализировать мужчина и первым делом пришёл к выводу, что смерть градоправителя напрямую связана с разговором, произошедшим в королевском замке. О чём-то опасном перемолвился господин Риверди с Его высокопреосвященством Альбертом Верлером.
Но почему он решил так?
Да по той причине, что можно поверить – кто-то желал чёрной мести, раз посмел сделать смертельный подарок на юбилей. Но тогда бы не возникло странностей со свитками. Из-за них Ортольду стала ближе другая версия. Не иначе как состоявшийся в замке разговор слышали посторонние, ведь, судя по всему, друзья встретились случайно и не скрывались ни от кого. Что было очень зря. Некие слухачи донесли о факте беседы тому, кому надо. В результате этот кто-то намеренно преподнёс отравленный скотч в подарок. Может быть сам. Может, через третьих лиц. А дальше общительность и добродушие господина Риверди предполагали, чтобы он употребил напиток. Было бы естественно, чтобы он сделал это прямо в день рождения, ведь, судя по всему, выпить, особенно в компании, этот человек любил. Но этого не случилось и в результате произошла серьёзная «неприятность» – болтливый градоправитель массово отправил хвастливые письма друзьям. Он разнёс ставшее известным ему обстоятельство кому только можно.
– Куда энто вы, милорд? – удивился Гульд тому, каким решительным шагом направился маркиз в сторону кэба.
– Я бы очень хотел навестить жену покойного господина Риверди.
– Да вы что, побойтесь богов. Ей же ужо о муже сообщили верно.
– Пусть момент неуместен, но этот визит необходим… Кроме того, в последнее время мне часто доводится вести разговоры в несоответствующих правилам приличия местах или в неприемлемом тоне. Считайте, что я набираюсь нового опыта.
Сказав так, Ортольд криво улыбнулся, но Гульд не изменился в суровом выражении лица.
– Вас ядом опоили, а ведь ещё прежние раны не зажили. Мало, что ль, кровью харкали? – недовольно заворчал вояка. – Своя рубаха-то ближе к телу. О себе бы подумали, милорд.
«Мне бы теперь хоть на минуту избавиться от мыслей, как бы остаться с головой на плечах», – мрачно пронеслось в голове Ортольда, но он не стал пугать своего капитана тем, в какое опасное дело он сунул свой нос. Ни к чему это было.
***
Драконы остановились, чтобы дать отдых лошадям и людям. Слуги тут же принялись разводить костры, а походный повар громко затребовал с обоза необходимые продукты. Четверо молодых смельчаков-гвардейцев закинули за спины луки – решили испытать удачу в ближайшем леске. На прошлом привале они подстрелили десяток перепёлок и одну пролетающую мимо утицу, а потому вперёд их гнал азарт. Это чувство было сильнее необходимости отдохнуть.
Судя по виду Снерша, его снедало аналогичное острое желание. Вот только оно требовало вернуться, и оттого путешествие с черепашьей скоростью раздражало кузена ещё больше.
– Если сменить облик, то я бы долетел до места всего за час, – недовольно буркнул Заррах, чтобы завязать дружеский разговор. Последние дни Снерш отмалчивался и было видно, что он с трудом держит себя в руках.
– С чего бы это тебе возмущаться? – с презрением отозвался брат. – Ты же отстаиваешь позицию необходимости соблюдать человеческие традиции, вот и радуйся созерцанию окрестностей с высоты червей.
– Отстаиваю. Но заметь, я никогда не говорил, что эти ограничения меня восхищают.
Снерш снова замолчал и из-за этого стал походить на статую. Он стоял, прислонясь спиной к дереву, и держал руки скрещенными на груди. Пальцы крепко стискивали предплечья.
…Поза брата давала понять, что попытка завязать дружескую беседу потерпела полное фиаско. Зарраху ничего не оставалось, как выяснить интересующее его обстоятельство напрямую.
– Я знаю, что мой вопрос тебя разозлит, но мне необходимо знать. Это ты прошлой ночью улетал из лагеря?
– Можно подумать, ты не почувствовал на мне запах моей шеа мереш. Забраться в комнату этой девушки так просто. Кто-то словно специально закрепил на стене удобную решётку. Она как лестница.
– Не надо пользоваться отсутствием наблюдателя, – сурово нахмурился Заррах. – Если ты сделаешь тоже самое, когда к нам присоединится жрец, это дойдёт до ушей твоего отца. А его позиция тебе известна. Дома тебе будет грозить смерть.
– Как и тебе, – ухмыльнулся Снерш. – Ты ведь знал и не донёс на меня.
– Других братьев у меня нет, но всему есть свой предел.
– Да. Он есть.
С этими словами дракон уставился на кольцо, надетое на палец Зарраха. Камень на перстне за прошедшие дни стал очень тёмным, и это означало, что император Шеррах совсем ослаб. Однако его цвет не был непроглядно чёрным, что являлось бы известием о смерти.
– Мой отец не только отдал артефакт тебе, он потребовал, чтобы я начал поиск невесты только после его любимца Зарраха. А разве это не означает, что он перешёл некие границы, э?
Заррах ощущал вину за то, что вынужден идти против кузена, с которым всегда был дружен. Однако при этом он не сомневался в собственной правоте. А то, что император открыто поддерживал его, ещё больше добавляло уверенности.
– Я говорю о том, что ритуал не предопределил тебе эту женщину, а потому не смей приближаться к ней! Понял?! – зловеще прошипел он в приказном тоне, но кузен остался спокоен. Снерш сощурил глаза и с язвительной улыбкой на устах произнёс.
– Ха, по-моему, тебе судьба вообще никого не предопределила. Поэтому смею предположить, что кричишь ты сейчас из-за того, что тебя снедает… Как её там? Ревность?
Сказанное разозлило Зарраха ещё больше, а потому он, глядя Снершу в глаза, процедил.
– Ты думаешь я не ощутил сладкий запах этой ля шеа? Он пьянит, но я не позволил себе к ней прикоснуться. Мне было бы противно докатиться до твоего безумия!
– Какое замечательное признание. Яркое и трагичное, – звонко рассмеялся Снерш, а затем состроил сочувственное лицо и сказал. – Но ты не переживай из-за всего этого, братец. Когда я стану императором, то позволю тебе прикасаться к любым женщинам. Ты ещё сможешь забыться в женских объятиях.
***
– Омико, – жалобно протянула Сабрина одновременно со стуком в дверь. – Мне твоя помощь нужна. Я знаю, мы поссорились, но ты мне очень нужна сейчас.
– Входи. Что случилось?
Сестра неуверенно вошла в мою комнату. При этом она крепко прижимала к промежности полотенце. Красные пятна на нём объясняли всё лучше любых слов.
– Вот ты и стала самой настоящей девушкой.
– А мне кажется, что я вот-вот умру в самом расцвете лет. Почему крови так много? Я не люблю кровь, я её боюсь! А она даже не останавливается.
Панический настрой Сабрины вызвал у меня печальную улыбку. Самой мне на момент первой менструации было гораздо хуже. У меня не было старшей сестры, способной всё толково объяснить. Азиза была в отъезде, а место Кэти занимал лакей Брон. Хорошо хоть повариха Урсула, которую я на тот момент отчего-то до жути боялась, отнеслась ко мне по‑человечески. Наверное, после этого я с ней и сдружилась.
Произошло единение и сейчас. Только меня и Сабрины. И пока мы совместно занимались женскими делами, сестрёнка достаточно остыла, чтобы начать сожалеть о своих поступках и задуматься о том, что может твориться в душах других людей.
– Я хотела узнать. Папа и правда попросил тебя общаться с Грейффом из-за меня? – в какой-то момент спросила она, и я задумалась – стоит ли говорить правду?
Но затем решила, что озвучить истину будет лучше, нежели выдумывать какую-либо утешительную ложь. В конце концов, зачем приукрашать лицо отца? По привычке? Так ведь я, Омико, уже достаточно взрослая, чтобы перестать искать любви у тех, в ком её ко мне нет.
– Да. Именно так.
– И ты согласилась на такое? – часто моргая, спросила Сабрина.
– Дурочка. Я же люблю тебя.
Сестрёнка всхлипнула и, сев подле, прижалась ко мне, как котёнок. Такая смешная. Ничего удивительного, что я заботливо обняла её и пояснила:
– Можешь ругать меня сколько хочешь, но эти Хранители Неба мне не понравились. Во‑первых, непонятно чего они от жён ждут. Во-вторых, оба надменные. Злые какие‑то. Сразу было понятно, что мы для них ничтожества. А с такими какое такое счастье?
– Это да, – печально вздохнула Сабрина и призналась. – Но ты же видела, какой самоцвет на кольце у Тораха? Я так сильно надеялась, что он мне этот перстень подарит. Такого ни у кого на всём белом свете нет!
– Так это из-за кольца ты столько ночей кряду ревела? – шутливо поинтересовалась я и, к своему удивлению, услышала подтверждение.
– Конечно. Не из-за этого Тораха же мне плакать! – фыркнула сестрёнка. – Из-за кольца бы мне завидовали, а из-за такого мужа? Бе! Да никто и ни разу.
Я не выдержала и рассмеялась.
– Ну, когда я стану женой маркиза, то непременно подарю тебе по кольцу на каждый палец. И с вот такими бриллиантами.
– И для ног тоже кольца будут? – игриво высунула из-под платья голые ступни Сабрина, а затем легонько пихнула в меня плечо. – Так хорошо мечтать! Я бы вот, если б стала королевой, подарила тебе… эм-м, дай подумать. Наверное, я бы подарила тебе всамделишный замок. Вот такой как на этой картинке.
Сабрина указала на раскрытые «Династии», и я вздрогнула.
– Знаешь, у тебя не получится, – тихо сказала я, понимая, что сестра пока ещё не знает правду про Оррина-Ортольда.
– Почему же? Или тебе мало? Тогда два замка. Причём из розового камня.
– Где же ты розовый возьмёшь?
– А откуда мне знать? Это что – моя забота? – высокомерно пожала плечами Сабрина и, вскочив с кровати, начала напоказ горделиво расхаживать по комнате. – Это забота подданных пожелания королев исполнять.
– Ох! – я была готова умереть от смеха. Самое смешное, что сестрица шутила, но говорила свои слова очень серьёзно.
– Так что, устроят тебя два розовых замка?
– Пусть один будет бирюзовый, – подумала я и, с хитринкой взглянув на сестру, решила признаться. – Кстати, вот в этот замок, что в книге, я тебя приглашу. Ты ведь ещё не знаешь, кто господин Грейфф на самом деле.
– Он что, служит там? – восхищённо округлив глаза, спросила Сабрина, а затем радостно взвизгнула и, подбежав к тумбочке, ухватила книгу. После чего начала изучать содержание её раскрытых страниц. – Так, это родовой замок Гилбертов, являющихся маркизами Виссерийскими… Ого, сколько у них душ на землях!
– Да, немало.
– И кто там Грейфф? Неужели сам дворецкий? Хотя нет, какой он дворецкий, если ездит по всей стране, да ещё с драконами. Нет-нет, он служитель Церкви, а значит скорее всего аббат. Я права? Права, да?
Сабрина резко захлопнула книгу и выжидающе уставилась на меня.
– Вообще-то, он хозяин этого замка и зовут его Ортольд Гилберт.
Недоверие на лице сестры было приятно и неприятно одновременно. А потом она нахмурилась и потребовала:
– В жизни не поверю, если ты не предоставишь доказательства.
– Инициалы в моём альбоме.
– Мало.
– Тогда… Тогда, сегодня утром он выписал папе чек. Ты можешь подластиться к нему и попросить показать его тебе.
– А вот пойду и именно так и сделаю. Ха, или думаешь мне это сложно?
Сестра ожидала, что я вот-вот сознаюсь во лжи, но сознаваться мне было не в чем. Поэтому я показала ей язык и, дразнясь, предложила.
– Так давай. Иди и проверь.
– Я пошла! – грозно сказала Сабрина и подошла к двери. Но, так как я не остановила её, она остановилась сама. И, оборачиваясь, задумчиво поинтересовалась. – Омико, а на сколько чек‑то? Ну, я в смысле вдруг мне папа не тот покажет.
– На тринадцать тысяч золотых.
– На тринадцать тысяч? – ошарашенно произнесла сестра и тут же прижала ладонь ко рту, боясь собственных слов. Но затем её шок прошёл и она, бросив на меня очень и очень заинтересованный взгляд, сообщила. – Омико, если ты мне сейчас солгала, то я больше с тобой не разговариваю. Никогда не заговорю, так и знай!
***
Ночевать Ортольду пришлось на постоялом дворе. Он так углубился в расследование, что совершенно забыл про желание найти более приличное жилище, а к тому моменту как вспомнил, был готов упасть на дорогу и остаться лежать на ней пластом хоть до самого утра. На самом деле он порядком ослаб после ранения, а вынужденная суматоха ещё и высосала из него все силы. Однако потратил он их не зря.
За день ему удалось собрать восемь писем, из неизвестно скольких отправленных господином Максимусом Риверди. И на их основании уже можно было сделать следующие выводы.
Во-первых, имя Омико покойный никому не назвал. Что правда, то правда. Уж если он не сообщил его самым близким друзьям и жене, то прочие и подавно изнывали от неизвестности.
Во‑вторых, писем было много, так как словоохотливостью на бумаге градоправитель не страдал. Все сообщения содержали несколько восхищённых строчек от встречи с королём, известие о некой «тайне», рассказанной по секрету Его высокопреосвященством Альбертом Верлером, и выражение желания как можно скорее рассказать все подробности при личной встрече.
В-третьих, часть писем была отправлена не через почту. Во всяком случае, раз послание некоему господину Ханту ван Блуберри было отправлено гонцом (господин Риверди знал, что его хороший знакомый присутствует на похоронах тётушки и дело происходит в окрестностях столицы), то могли существовать аналогичные «счастливцы». И, в целом говоря, наверное, только письма и оставили градоправителя в живых до поры до времени. Не было смысла настойчиво устранять случайно оставшуюся в живых помеху, раз она так размножилась, да ещё с упоминанием Его высокопреосвященства Альберта Верлера. Кому‑то пришлось, предвидя небывалые слухи, всё же направить драконов в Омьград. И делая вывод о том, кто бы мог участвовать в подобном, Ортольд холодел.
В отличие от господина Риверди ему были известны тайные личности Хранителей Неба, и, соответственно, для него наконец-то открылась причина подозрительного спокойствия Снерша Жестокого. Дракону действительно не пристало беспокоиться, что кузен женится первым, потому что невесту Зарраху отыскать просто‑напросто не предполагалось. И пусть Ортольд пока не ведал, какими путями удалось совершить столь подлое деяние, кое-что он знал наверняка – не просто так после случайного падения его учитель отписал в Церковь, что никакой жрец не нужен и его протеже справится со всем сам. Он боялся. И боялся по причине того, что именно он являлся писарем на ритуале драконов. А, значит, это именно он вписал в свитки заведомо ложные имена. Лишь оказия вынудила его впоследствии создать свиток с именем Элли Сабрина ван Крауд и не иначе как втихомолку.
Всё встало на свои места. Ритуал указал на координаты и часы рождения. Под вялым наблюдением откровенно скучающего дракона хранитель архивов через долгое время ожидания поднёс жрецам четыре карточки с подходящими кандидатурами. Никто не смотрел на имена и города. Люди – участники процесса, видели происходящее не раз и им было просто‑напросто неинтересно. Драконам тоже дела до человеческих имён никакого не было. Более того, все устали, а потому жрецы лишь сверили яркие данные рун, указанные на лицевой стороне. Как свидетель ритуала Ортольд видел, что только Его высокопреосвященство Альберт Верлер отрешённо покрутил карточки в руках, но и то потому, что замялся перед ответом. Он решал, что лучше сказать Зарраху на прозвучавшее с угрозой требование повторно проверить архив. Дракон хотел увеличить количество кандидатур, и всё внимание переключилось именно на это обстоятельство. Так что карточки мимоходом передали писарю и, пока велось бурное обсуждение, тот беспрепятственно вписал в свитки заведомо ложные данные. А после телепортист незамедлительно отправил их в соответствующие почтовые отделения. Вот и всё.
Никто. Абсолютно никто не заметил подмены!
Всё было очень просто и при этом тщательно продумано. Включая то, что за сутки не придёт ни одного уведомления о том, что какая-либо из девушек не подходит по причине замужества или вольного поведения. Все четыре ложные невесты были проверены. Обязанность уничтожать ненужные больше карточки не возникла бы, а вместе с тем не удалось бы выявить несовпадение имён. Ведь что с того, что при возвращении в столицу Заррах объявил бы, что не нашёл себе невесты? Карточки, без проверки, вернули бы обратно в архив на хранение. И конец на этом.
Процесс был налажен до автоматизма веками, а кто-то… кто-то этим умело воспользовался.
Ортольд застонал от горя.
– Вам опять поплохело? – тут же подбежал к нему Гульд.
– Да, мне плохо.
О-о-о, Ортольду действительно было плохо. Он не просто так избрал стезю храмовника. Не будучи глубоко верующим, он всё равно являлся человеком долга, чести и знал… Да, он знал, что обязан не только сообщить в Церковь о раскрытых им обстоятельствах, но и отказаться от той, что решил взять в жёны! Ему ли не предвидеть, что стоит Зарраху коснуться Омико, как отклик возникнет? Это неизбежно. И не только потому, что дракону очевидно нравился её запах. С близкими родственниками всегда так. Зачастую им могли подходить одни и те же девушки. И раз в эту историю оказался втянут Снерш, то надежды не оставалось.
Нет. Нет никакой надежды!
– Может вам водицы дать?
– Нет. Просто оставь меня одного.
Ортольд Гилберт, маркиз Виссерийский едва дождался, когда за Гульдом закроется дверь. А затем он прижал к своему лицу одеяло и, чего с ним не происходило с момента смерти родителей, горько заплакал. К сожалению, его душевную боль не могла унять даже магия.
Глава 13
Ночь для Альта ван Крауда выдалась непростой. Прежде всего, с самого утра его мучила досада за то, сколь неудачным вышел его разговор с маркизом Виссерийским. Прояви он чуть больше такта, и всё обернулось бы иначе. Ведь тринадцать тысяч золотых всего лишь откуп. Покажись он будущему зятю приятнее, то к деньгам добавилось бы кое‑что куда как более важное – расположение. Можно было бы гордиться тем, что род ван Краудов соединился с домом Гилбертов. Но теперь остаётся только терпеть презрение соседей. Его, отца, даже не пригласят на свадьбу! Ужасный позор.
Однако отказываться от золота Альт тоже не захотел. Предложение было более чем щедрым. Если говорить начистоту, Омико не стоила таких денег. Вот он и испугался, что милорд Гилберт возьмёт ещё и передумает.
– Надо как-то убедить эту негодницу взять с собой Сабрину, – пробормотал старик вслух и, пытаясь налить в стакан новую порцию виски, обнаружил, что бутылка ни с того ни с сего опустела. А больше ничего в его баре не было. Так что, ему оставалось только одно – идти в винный погреб.
Не так уж и много выпил Альт в самом-то деле – когда он начал, виски в бутылке было меньше половины. Но ноги его начали заплетаться. Пожалуй, дело было в том, что он пропустил обед и ужин. Приказал подать себе бутерброд с сыром и наелся. Много ли ему старику надо, тем более в час, когда так нервы взбудоражены?
Мужчина неторопливо зашаркал вниз по лестнице, освещая дорогу с помощью лампы и перебирая в пальцах другой руки ключи. И всерьёз удивился, когда увидел во мраке холла человеческий силуэт.
– Кто это? Ты Марис? – предположил он, что видит дворецкого.
– Никак нет, мистер ван Крауд. Это Хранитель Неба Снорр.
Дракон ступил в пятно света, обозначенное пламенем, давая разглядеть себя. И несмотря на то, что он был знаком Альту, старик всё равно испуганно отшатнулся.
– Что… что вам надо? – пролепетал он.
– У меня не было возможности поинтересоваться перед отъездом, зачем вы решили вернуть мне это, – в руке дракона появился тяжёлый мешок с золотом, и ногти на его пальцах выросли до размера когтей. – Но теперь, когда вы сделали это дважды, я намерен выяснить причину. Скажите, вы считаете, что сделка с Хранителем Неба подлежит одностороннему расторжению? Или способны озвучить, что мой кузен не покинул ваш дом без невесты, как вы того желали?
– Вмешались обстоятельства, – начал юлить Альт. – К тому времени как ваш человек навестил меня, Омико сделал предложение сам маркиз. Я не мог принять эти деньги!
Да-да, что такое шестьсот золотых, когда теперь их у него тринадцать тысяч!
– Мне не интересны ваши обстоятельства. Вы продали свою дочь. Сами назвали цену, на которую я согласился, не торгуясь! Даже основательно превысил её.
– Но теперь это невозможно, – побледнел старик и про себя подумал – а что, если всё‑таки возможно?
Больше, чем написано в чеке, от маркиза Виссерийского ему всё равно было теперь не получить. Но шанс избавиться от всеобщего презрения ещё имелся. Пусть и правда невеста нечаянным образом исчезнет перед свадьбой! Ведь кто подумает на него? Никто. Такой брак любой родитель посчитал бы благословением. И вот он, Альт ван Крауд, уже не изгой‑родственник, а несчастный отец, утративший ещё одно дитя. Никто не удивится, что от горя он продаст всё имущество и покинет с последней из дочерей Омьград. Да-да, он возьмёт Сабрину и вместе с ней уедет в другую страну – туда, где проклятому маркизу будет сложно добраться до него и уж тем более не затребовать свои деньги назад. Там они создадут благоприятное впечатление. Купят хороший дом, начнут сорить золотом, чтобы пустить пыль в глаза. Сабрина засверкает яркой звёздочкой на балах, и года не пройдёт как она удачно выйдет замуж. А затем пойдут внуки. Мальчики, как ему всегда хотелось.
Всё будет хорошо. Надо только помочь дракону… И, быть может, запросить с него ещё золота. Ведь не откажет, видно.
– Теперь я боюсь мести. Мне понадобится куда как больше шестисот золотых, чтобы ускользнуть от гнева самого маркиза, – обеспокоенно зашептал он. – Потребуется переезд, а это очень затратно. Вы понимаете? Понимаете?
– Я понимаю. Говорите прямо, сколько вы хотите за вашу дочь?
Старик облизнул сухие губы. Азарт требовал назвать что-то не меньше ста тысяч, но за такую наглость дракон мог голову ему оторвать. Разница между шестьсот монет и сто тысяч была колоссальна. Поэтому ему пришлось умерить свой аппетит.
– Пять тысяч золотом.
– Хорошо, ваша дочь против пяти тысяч золотом, – после небольшого молчания принял озвученную сумму Снорр, но нехорошо сощурил глаза. – Однако тогда я требую от вас скрепления договора магией. Давайте сюда свою руку.
Когда когтистая лапа ухватила его за запястье, Альт едва не вскрикнул от ужаса. Он вмиг протрезвел. Его глаза неотрывно глядели, как на коже проступают непонятные для него светящиеся символы.
– Что теперь будет? – испуганно прошептал он, и дракон угрожающе зашипел.
– Если вы нарушите своё слово, то я смогу вам безбоязненно отомстить. Ни император Хранителей Неба, ни ваша Церковь не смогут сделать мне ничего за это! Согласны? Ваша дочь в обмен на пять тысяч золотых. Подтверждаете сделку между нами?!
На данный момент Альт был готов подтвердить всё, что угодно. Он глядел на скалящиеся звериные клыки, хищные глаза и был едва жив от страха.
– Да-да, я согласен.
– Вот и хорошо, – Снорр, резко успокаиваясь, отпустил его руку и в приказном тоне сказал. – Найдите способ отвести мисс Омико в указанное вам место. Завтра же! И не беспокойтесь о деньгах. Вам доставят оставшееся сразу, как только вы выполните свою часть сделки.
– Я понял.
– Пока ещё недостаточно поняли, – сверлил его глазами мерзкий беловолосый урод. – Пока вы ещё не учли, что в нашей сделке не прозвучало имён. Так что если вы снова забоитесь отдать мне мисс Омико, то я приду за другой вашей дочерью. К ней же пока пугающие вас маркизы не сватаются, так ведь?
Усмехнувшись, дракон отошёл в тень. Альт остался стоять на месте ни жив ни мёртв. Он то и дело поглядывал на свою руку, но символы на ней не исчезли. Они потускнели до грязных разводов, однако всё равно были видны.
– Хранитель Снорр, – проблеял старик и поднял повыше лампу. Вот только там, где находился дракон, уже никого не было.
В горле Альта резко пересохло. У него как-то нехорошо засосало под ложечкой, и ему с новой силой захотелось выпить. Поэтому, прижимая к себе оставленный драконом тяжёлый мешок с золотом, он всё-таки дошёл до винного погреба.
– Кто это тут шатается? – почти сразу прозвучал за его спиной злобный голос Урсулы.
– Твой хозяин! – рыкнул старик на повариху и, схватив первую попавшуюся бутылку, приказал. – Сходи-ка, разбуди Омико. Пусть сейчас же ко мне в кабинет идёт!
***
Как выяснилось, от бурного будущего Церковь оказалась неспособна его избавить. Проклятие Гилбертов всё же проснулось в нём, так как за время обеда Ортольд окончательно определился в двух вещах – он обязательно даст огласку произошедшему обману, но при этом всё равно женится на Омико. И логика подсказывала, что лучше всего начать со свадьбы. Тогда ещё оставались шансы избежать проблем.
… Хотя надежда на их отсутствие была слабой. Все обвиняющие доказательства строились на рассказе градоправителя, а дата его встречи с Ортольдом не вызывала сомнений. Этому числу предстояло быть вытесанным на могильном камне.
– Милорд, вы уверены, что не хотите рассказать мне о том, что вас тревожит? – тихо осведомился Вернард, едва Гульд ненадолго вышел из комнаты.
– Нет. Во всяком случае пока нет.
– Вы знаете, что можете всецело довериться мне.
– Знаю, – без тени сомнений ответил он преданному слуге и другу. – Но ещё я знаю, что вы можете из чувства долга вмешаться в мои планы. Так что хватит действовать по очереди с Гульдом и выпытывать из меня то, о чём я вам не рассказывать не намерен.
– Как прикажете, – склонил голову Вернард, но было видно, что он крайне недоволен молчанием своего хозяина.
– Дело не в недоверии. Клянусь, сразу после помолвки я посвящу вас во все обстоятельства, вы не уедете из Омьграда без понимания всей картины происходящего. Но пока лучше ответьте, вам удалось найти место если не для меня, то для моей невесты? Мисс Омико не может жить на постоялом дворе.
– Вы совершенно правы, милорд, что заботитесь об её репутации. Однако то, что она покинет родной дом до свадьбы, всё равно вызовет нелицеприятные слухи. Разве вы не заручились согласием мистера ван Крауда? К чему нужен переезд мисс Омико, если вы со дня на день собираетесь покинуть вместе с ней Омьград?
– Потому что каждая минута, проведённая ею вблизи этого человека, лишает меня покоя, – крепко сжав кулаки, признался Ортольд. – Он принял деньги, но порода людей его сорта такова, что покуда есть соблазн получить больше, он будет рыть себе могилу. До тех пор покуда мисс Омико живёт подле него, он будет считать её своей собственностью.
– Быть может намного проще отправить в этот дом кого-либо из вашей охраны? Вы можете приставить к девушке телохранителя. Это будет выглядеть естественно и вызовет уважение местных. Оно покажет серьёзность ваших намерений.
– А ещё я поклялся, что в свой следующий визит заберу её оттуда, – куда как мрачнее добавил Ортольд и в ответ на укоризненный взгляд Вернарда воскликнул: – Да, я поступил опрометчиво! Но где мне было знать, что господин Риверди умрёт и храм объявит двухдневный траур?
Предположить подобное и правда было сложно, но факт оставался фактом. Ближайшая дата, подходящая для помолвки, могла быть только через день. И даже на неё местный служитель Церкви согласился с неохотой. Он не видел причины для спешки, и только по настоянию Ортольда дал своё согласие… не забыв при этом прочитать краткую проповедь, смысл которой сводился о недопустимости греха до свадьбы. Судя по всему, пастор сделал предположение о некоем интересном положении мисс Омико и желал укорить маркиза в прелюбодеянии.
– Я договорился с господином Хантом ван Блуберри, которого вы навещали вчера, – вздохнул Вернард и подкрутил один из усов. – Вдова его старшего брата, госпожа Марта ван Блуберри, будет рада принять у себя вашу невесту. Её собственные дочери с прошлого года живут отдельно от неё и ей будет приятно общество юной мисс.
– Замечательно.
– Что касается вас, то господин ван Блуберри готов предоставить вам две комнаты. Это очень скромные удобства, милорд, но я бы на вашем месте согласился. Пусть этот холостяк живёт не очень зажиточно, однако он настоящий джентльмен. Полагаю, репутация его рода сгладит неприятную ситуацию с досрочным переездом мисс Омико.
– Что же, тогда я сейчас же напишу ему письмо. Господин ван Блуберри произвёл на меня хорошее впечатление, и мне будет приятно воспользоваться его приглашением. Во сколько, кстати, оно мне обойдётся?
– Всего в тридцать золотых в день. Как говорит мистер ван Блуберри, исключительно для поддержания быта, достойного милорда.
– Низко он оценивает мой комфорт, – с презрением бросил Ортольд и подошёл к столу, чтобы поставить на него письменные принадлежности.
– Низко?
– Как я недавно выяснил, немногим больше столько стоит бутылка аллуэтского скотча. А этот напиток не произвёл на меня приятное впечатление.
***
Вот уже сутки я не видела моего милого Ортольда (ах, как же приятно называть его своим!), а потому в мою душу закралось очередное подозрение, что он всего лишь обманщик. Очень сложно поверить в счастье неуверенному в себе человеку. Но после обеда Кэти передала мне вернувшую надежду записку.
– Мисс Омико, мисс Омико, – сверкая глазами, восторженно прошептала молоденькая служанка. – Я была на рынке и ко мне подошёл усатый мужчина, что приходил к нам, покуда мы лечили господина Грейффа. Он просил передать вам это.
Девушка украдкой сунула в мою руку свёрнутую бумажку и, улыбнувшись, сделала книксен. После чего суетливо заозиралась и ушла из библиотеки, как будто ей было запрещено находиться здесь. Из-за этого её встревоженное состояние моментально передалось и мне. Я захотела спрятаться, но, не придумав ничего лучше, зашла за один из стеллажей и наконец-то вскрыла послание. Оно было запечатано сургучом, на котором рука Ортольда выдавила герб его рода. Падающий через витражное стекло солнечный свет украсил бумагу волшебными бликами, и красная сургучовая роза стала казаться живой.
Глаза заскользили по строкам. Сколько в них было нежности! Похоже сутки разлуки не только во мне пробудили горячее желание как можно скорее увидеть любимого вновь. Я задыхалась от своего неожиданного счастья и от радости прижала заветное письмо к груди.
– Омико, – заглянула в библиотеку сестра. – Омико, ты здесь или в саду?
Я тут же свернула записку, спрятала её за лиф и вышла из-за стеллажа, стараясь скрыть довольную улыбку. Голос у Сабрины звучал встревожено, поэтому мне показалось за лучшее покамест сохранить известие в тайне. Но, конечно, сестра видела меня насквозь.
