Элтэнно. Хранимая Звездой
Сага о розах. Книга первая
– Что случилось? Чему ты так счастлива? – уставилась она на меня во все глаза – большие и чёрные в обрамлении густых ресниц.
– Мне кажется у меня вот-вот вырастут крылья, и я улечу на небеса! – восхищённо шепнула я и хорошо, что сказала это тихо. В коридоре послышался сухой кашель отца.
Сабрина тут же грозно нахмурилась и резко приказала.
– Дай мне какую-нибудь книгу. Скорее!
На невероятной скорости и на цыпочках я подбежала к сестричке, по пути сняв с полки какую-то тонкую книжицу. Даже название её не посмотрела. Просто сунула книжку в руки сестры и замерла с часто бьющимся сердцем. Сабрина знала, что от отца я нынче прячусь, и не иначе хотела помочь. Во всяком случае, ночью это она меня спасла. А дело было вот как. Отец напился вдрызг, через служанку вызвал меня в свой кабинет и ни за что ни про что наорал. Причём так, что если бы не обещание Ортольда увезти меня отсюда, то я бы снова решилась на побег. Мне показалось, что он вот-вот отстегает меня ремнём, но, к счастью, дело до этого не дошло – вмешалась Сабрина. Она вбежала к нам вся в слезах, и отцу ничего не оставалось, кроме как начать утешать её. Сестра у меня была самая настоящая актриса.
– Тихо.
Об этом меня не надо было просить. Я прижалась к стене и даже завертела головой, чтобы найти подходящее место, где спрятаться. Сабрина тем временем ловко открыла книгу где-то посередине, сделала вид, что увлечена чтением, и, пятясь, медленно вышла из библиотеки.
– А, это ты, доченька, – сказал отец, едва сестра начала закрывать за собой дверь.
– Ох, папа, как ты меня напугал! – вздрогнула Сабрина, поднимая взгляд от страниц.
– Ты Омико не видела?
– Не видела, и вообще не знаю, где она, – сказано даже с презрением. – Не хочу её видеть, она мне жизнь испортила. И на тебя… на тебя я тоже обижена!
Сказав так, каблучки Сабрины быстро застучали по коридору, но, судя по звуку шагов, отец быстро нагнал её.
– Точно не знаешь? Омико даже слуги не видели… А что это ты читаешь?
– Как что?
Сама я не видела, но была уверена, что Сабрина захлопывает книгу и напоказ тычет пальчиком в название, чтобы самой его узнать.
– Жизнь, страдания и лишения Людмилы ибн Аддентор – дважды жены и…
– А что? – холодно перебила Сабрина сквозящий искренним удивлением голос отца. – Идеально подходит моему нынешнему настроению. Моя сестра выходит замуж за маркиза, а я? Теперь, кем бы ни стал мой жених, он всё равно не будет знатнее и богаче этого Гилберта. Почему? Да потому что выше маркизов только герцоги и короли!
Она буквально прокричала это в лицо отцу, но тот всё стерпел. Капризная Сабрина не только была похожа на красавицу-маму как отражение в зеркале, ей досталась такая же уникальная способность умело манипулировать мужчинами. Кто-то, как я, мог из кожи вон лезть, чтобы получить ласковый взгляд в ответ. А кому-то было достаточно грозно топнуть ножкой, чтобы получить желаемое. Страшно было представить, сколько останется разбитых сердец, когда эта ловкая кокетка наконец-то выйдет в свет.
– О, папа, – вдруг застонала Сабрина и не иначе как обняла отца. – Мне кажется для меня весь мир рухнул.
– Что ты, что ты, – утешал он её. – Ты ещё будешь улыбаться.
– Да? Тогда может и правда взять другую книгу?
Несколько шагов, и ручка двери опустилась вниз.
– А Омико в библиотеке нет?
– Если бы она там была, я бы тебе об этом сказала. А зачем она тебе?
– Тебя это расстроит, но будет неправильно отдавать в жёны одну из ван Краудов и не позаботиться об её свадебном платье. Так что я подготовил мамино и хотел, чтобы Омико навестила миссис Эльзу. Она сумеет быстро и правильно подшить его.
– Не думай, что я очень расстроилась. Мне, конечно, ценно всё, что осталось от мамы, но этот фасон давно не в моде. Так что обязательно скажу Омико, что ты искал её. Пусть это ей достаются женские смешки.
– … Но вот ведь странно, милая! Если её нет в спальне, нет в саду и нет в библиотеке, то где же она? Уж не сбежала ли?
– Пока ей не придут предложение делать, никуда не сбежит. Так что поищи нашу невесту в её платяном шкафу. Она иногда там прячется.
Отца эта мысль воодушевила, и он быстрым шагом ушёл прочь по коридору, а сестра открыла дверь и тут же ухватила меня за рукав.
– Раз он уже был в саду, то бежим туда! – горячо шепнула она мне.
– Но зачем? Быть может мне действительно лучше показаться ему на глаза? Мамино свадебное платье это же просто мечта.
Сабрина косо посмотрела на меня хмурым взглядом. После чего кое-как затолкала свою книгу на ближайшую полку и, не слушая возражений, потащила меня за собой. Возмущаться я не стала, хотя подобное ужасно сбивало с толку.
Остановились мы только возле маленького пруда. Место было выбрано не случайно, из-за высоких яблонь нас здесь было не разглядеть даже из окон второго этажа. Это я поняла сразу, и оттого забеспокоилась ещё больше.
– В чём дело, Сабрина? – требовательно спросила я.
– Ты же знаешь, как я люблю мамины драгоценности? Знаешь?
От тона вопроса мне стало не по себе, но я утвердительно кивнула.
– Так вот, чтобы тайком примерять их, я уже давно выяснила код папиного сейфа. Но он об этом не знает, а потому до сих пор хранит там не только шкатулку, но и все важные вещи. Включая бумаги.
– Ты что-то украла? Чек? – с ужасом предположила я.
– Ничего я не крала! – возмутилась сестра и надула губки.
– Тогда что?
– А то, что с пятнадцать минут назад я обнаружила там огромный мешок с золотыми монетами. Их целые сотни! А веришь или нет, но вчера, когда отец доставал из сейфа чек, чтобы показать его мне, никакого золота там ещё не было.
– Может он обналичил часть денег?
– Сперва я тоже подумала так, но согласись, на чеке должны были тогда хоть какие‑либо пометки остаться.
– Верно, – подтвердила я, хотя очень плохо разбиралась в банковском деле. Все чеки, которые мне доводилось держать в руках, были на такие маленькие суммы, что отец получал с них средства единоразово.
– Омико, но вот откуда у нашего отца может появиться столько золота? Вдруг это связано со смертью господина Риверди?
– Благие Двенадцать, да с чего ты взяла, что это может быть связано с его смертью?
– Вот почему.
Сестра осторожно вытащила аккуратно спрятанный под верхней юбкой платья лист, исписанный столбцами чисел.
– Ты же сказала, что ничего не крала! – возмутилась я.
– Так это и не в сейфе лежало, а у папы на столе… Но всё равно будет лучше, если я поскорее верну это на место. Поэтому смотри и отдавай обратно.
Происходящее напоминало какую-то шпионскую игру. Совсем не так я представляла себе счастливые дни перед свадьбой. Мне даже захотелось резко оттолкнуть от себя сестру, но, конечно, я этого не сделала. Вместо этого я взяла лист в руки.
– Боги, он хочет дать расчёт всем слугам и оценивает за сколько можно продать дом и плантацию, – обомлела я.
– И скажи, одной мне кажется, что это похоже на побег? – пристально поглядела на меня Сабрина и уверенно сказала. – Твой будущий брак висит на волоске. Если папу уличат в неприглядном деянии, твой Ортольд замуж тебя уже не возьмёт.
– Я знаю, я ведь и так ему не ровня. Но… но что же мне делать?
– Ох, если бы я знала, – горько вздохнула сестра. – Но мне кажется, для тебя лучше будет как можно скорее посоветоваться с женихом, а только потом думать о мамином платье.
Она была права и ещё как! Нельзя делать вид, будто я не знаю о том, что происходит. Бедный Ортольд и так пережил самую настоящую пощёчину, когда отец в лицо рассказал ему о моём сговоре с ним. Я должна была оповестить его заранее.
– Но я не знаю, Сабрина. Я не знаю, где мне его искать!
Меня охватила паника. Не менее сильная, чем тогда на берегу Оми, когда Сабрину укусила змея.
Глава 14
Они не разминулись только благодаря случаю. Подумав, Ортольд всё же повернул кэб обратно на постоялый двор. Дело в том, что по пути он заметил отсутствие серебряной пуговицы на манжете. Не такая уж потеря, честно-то говоря, но ему не захотелось появляться доме господина Ханта ван Блуберри, скрывая один из рукавов рубашки. И такая жизненная неурядица перевернула всё его будущее. Момент совпал. Стоило Ортольду выйти из кэба, как в тот же самый миг здание постоялого двора покинула Омико. Девушка, грустно смотря себе под ноги, начала неторопливо спускаться по ступеням крыльца, и с первого взгляда было понятно, что она очень расстроена. Помимо этого, она была небрежно одета. Домашнее платье не подходило для прогулки по улицам города.
Первое острое удивление сменила радость, а затем и тревога. Ортольд никак не мог понять, что Омико здесь делает, и из-за этого всерьёз встревожился.
– Что-то случилось? – сорвалось у него с губ вместо приветствия.
Печальные глаза Омико тут же оторвались от созерцания ступеней. Девушка посмотрела на него, и взгляд её засветился надеждой.
– Как же я искала вас, – горячо зашептала она. – Мне казалось, я обошла весь город!
– Мисс Омико, что произошло? – подошёл он к ней ближе и дотронулся до кончиков холодных пальцев.
«Отчего они такие холодные?» – ужаснулся он.
Стояла прекрасная весна, за которой вот-вот началось бы лето. Дни были наполнены теплом. Злаки на полях всходили, поднимались в рост, а в городе каменные мостовые горели огнём. В воздухе порхали бабочки, и шныряла вездесущая мошкара. Певчие птицы с удовольствием пели свои трели, сидя на цветущих деревьях и кустарниках. Вот даже здесь, возле крыльца, пристроилась одна пичужка. Она присела на благоухающий куст шиповника и счастливо запела: «Фьють-фьють».
… В этой мирной картине испуганные глаза Омико казались чем-то неправильным. Ей следовало беззаботно улыбаться. Быть может, даже распустить свою длинную чёрную косу и закружиться в танце, как тогда на поляне. Ах, как бы Ортольд хотел пригласить её на танец!
– Отец. Я боюсь из-за отца, – прошептала Омико, и одной единственной фразой разрушила охватившее Ортольда очарование. Он серьёзно и требовательно посмотрел на любимую, но она, сосредоточив взгляд на суровом Гульде, замолчала. Ей было страшно признаваться в чём-то при свидетелях.
– Он обидел вас? – предположил Ортольд, отводя невесту в сторону.
Омико замялась, прежде чем отрицательно помотала головой, и ему стало ясно, что девушка решила скрыть правду. На самом деле её отец сделал что-то нехорошее.
– Не лгите мне, мисс. Пожалуйста.
– Это не так страшно. Он всего лишь разозлился и накричал на меня, – попыталась объяснить Омико и часто заморгала, как если бы вот-вот заплакала. – Хуже другое.
Рассказанная ему история не могла быть чем-то кроме домысла. Уж в чём-чём, а со смертью градоправителя мистер ван Крауд никак не мог быть связан. Однако что-то дурное сердце предчувствовало. У отца Омико не могло появиться столько золота из ниоткуда, что верно то верно.
– Не надо переживать, – утёр он слезинку, сбежавшую по щеке любимой. – Господина Максимуса Риверди отравили, да. Но яд он привёз с собой из Райграда. Мистер ван Крауд здесь ни причём.
– Правда? Вы уверены в этом?
– Уверен… Но, мисс Омико, я не могу позволить вам вернуться в этот дом. Что-то зловещее из-за этого золота ещё произойдёт. Я предчувствую это. Позвольте мне позаботиться о вас прямо сейчас.
– Но если не домой, то куда мне идти? – ужаснулась Омико и даже отпрянула. Неужели и правда верила, что он вот-вот предложит ей нечто непристойное?
– Я переговорил с госпожой Мартой ван Блуберри. Она с удовольствием примет вас.
– А что на это скажет мой отец?
Ему было понятно беспокойство Омико, но здесь Ортольд хотел раз и навсегда поставить точку. И потому, не став утешать девушку, сказал напрямую.
– Это не должно иметь для вас никакого значения, мисс. Я намерен навсегда увезти вас из Омьграда и в будущем буду возражать любым вашим доводам увидеться с отцом. Этот человек непростительно оскорбил и меня, и вас.
– Меня? – спросила Омико так удивлённо, как если бы ни разу не была обижена на давшего ей жизнь негодяя. Как если бы не пыталась сбежать из его дома всего несколько дней назад.
– Он отрёкся от вас за какие-то жалкие тринадцать тысяч золотых, – сухо напомнил Ортольд, ибо ещё не знал, что жизнь дочери мистер Альт ван Крауд оценил всего-то в пятьсот.
– Жалкие для вас, милорд.
– Возможно. Для меня эта сумма меньше годового дохода, действительно. Но я ещё не забыл, как он вознамерился согреть вами мою постель.
Наверное, зря он использовал столь жёсткие слова. Омико растерялась и стыдливо опустила взгляд. Но иначе было нельзя. Раз она решила встать на защиту чудовища, ни во что не ценящего доставшееся ему сокровище, то он должен был сделать так, чтобы она помнила. Всегда помнила об его бесчестном поступке.
– Это он отрёкся от меня за золото или вы меня купили? – наконец прошептали яркие губы.
– Мисс Омико, посмотрите на меня, – требовательно попросил он её, и, когда лазурные глаза оторвались от созерцания пыльной мостовой, Ортольд продолжил. – Я люблю вас. Люблю настолько, что готов шагать за вами в пропасть. А вы… Вы можете ради меня покинуть свой дом?
– Да, – без сомнений ответила Омико.
– Тогда я прошу вас отправиться к госпоже Марте ван Блуберри прямо сейчас.
Девушка согласно кивнула, и у Ортольда отлегло от сердца.
***
– Где же эта девчонка?! – свирепо кричал Альт, носясь по дому.
Старик обегал все этажи, не раз подошёл к каждому из слуг, даже дворовым, но все отвечали ему одно и тоже – никто из них не видел Омико.
«Лгуны!» – был готов выплюнуть обвинения им в лицо Альт. И даже кажется пару раз не сдержался.
– Папа, не переживай ты так, – старалась успокоить его милая Сабрина. – Все лошади на месте, вещи Омико тоже. Она, наверное, пошла в храм или в парк. Но уже вечереет, так что скоро она вернётся.
– Уйди с глаз моих! – сорвался он и тут же пожалел о своём поступке.
Девочка не знала, что сейчас её вид раздражает его больше всего. Её присутствие напоминало ему о словах дракона. Не эта дочь, так та. Но как отдать милую Сабрину?
– Мистер ван Крауд! Мистер ван Крауд! – вдруг донеслось со двора.
Он тут же подошёл к окну и распахнул ставни настежь. Оказывается, голосил конюший.
– Что? Нашлась?
– Нет, мистер ван Крауд. Но тут к вам пожаловали. Просят донести, что от милорда Ортольда Гилберта.
– Так зови сюда, дурень, а не то плетей выдам!
– Так вы же энто. Запрещали. Чай не виноват, я вас слушался! Мне ж велено-то никого не впущать и не выпущать…
– Сюда немедленно! – ещё громче перебил дурного мужика он и, не глядя на Сабрину, уверенной походкой направился на первый этаж.
Прибыл Альт в холл немногим ранее того, как Марис в ответ на звон колокольчика открыл входную дверь. Внутрь вошёл усатый мужчина в ливрее. Он был один.
– Мистер ван Крауд, меня зовут мистер Вернард Дорвиль. Я личный слуга милорда Гилберта.
– Видел я вас уже, – недовольно прокряхтел старик и сурово глянул на подглядывающую сверху Сабрину. Но, подумав, гнать девушку прочь не стал. – Что вы намерены сообщить мне?
– Что мисс Омико до времени своей помолвки переехала к госпоже Марте ван Блуберри и более не переступит порог вашего дома.
– Так вот как теперь у отцов просят рук их дочерей, – раздосадовано проскрипел Альт. Ему стало понятно, что доставить Омико дракону будет сложнее, нежели ему поначалу думалось. Зря он спьяну позвал эту дурочку к себе и накричал на неё. Всё‑таки сбежала. Пожаловалась тварь.
– Не могу не согласиться, что молодёжи стоит соблюдать традиции. Но это решение милорда, и я не в праве его обсуждать.
– Хорошо, что я в праве и обсудить, и осудить, – буркнул Альт и пристально поглядел на посланника. Тот стоял, как если бы ещё не сказал всего, что должен. – Вам ещё что-то велено передать?
– Да. Чтобы помолвка мисс Омико и милорда Гилберта могла состояться без препятствий, вы должны подписать своё согласие.
Под удивлённый взгляд Альта усач-Вернард достал из папки, что держал в руках, гербовый лист. Обычно официального согласия на помолвки храм не запрашивал, но… может это должно сгладить факт, что отца невесты не будет на церемонии? Старик недовольно принял бумагу для изучения и сделал вывод.
– Судя по бланку, помолвка будет происходить в нашем храме.
– Верно, – не стал отнекиваться слуга.
– Так может мне сообщат время? Я бы очень хотел посмотреть на дочь в столь знаменательный час.
– Милорд Гилберт категорически против этого.
– И мисс Сабрине он тоже не разрешает присутствовать?
Провокация прошла успешно. Его младшая дочь покинула свой укромный уголок и плаксиво произнесла:
– Это бесчестно! Почему я не могу порадоваться за родную сестру? Или на помолвке будет столько гостей, что для меня не найдётся места?
Вид обиженной девушки, почти девочки, поколебал бесстрастие слуги. Пылающие недовольством большие чёрные глаза, кажущиеся ещё темнее, чем есть, из-за пышных золотистых волос, делали лицо Сабрины похожим на кукольное. Такую фарфоровую красавицу любое горькое слово могло разбить.
– Она состоится послезавтра, за час до полудня, мисс. Полагаю, вам милорд ещё пришлёт приглашение.
– К чему такая спешка? – буркнул Альт, хотя на самом деле был доволен. Теперь он знал наверняка, что ещё два дня Омико будет где-то рядом. На то, чтобы выполнить пожелание дракона время есть. Надо лишь донести, что сегодня ничего не выйдет. Пусть доверенное лицо Хранителя Снорра не беспокоится, а просто подождёт немного.
– Я не смею обсуждать с вами планы милорда.
– Да-да. Конечно. Как же я мог забыть, что услужливость склеила вам рот?
– Папа, – испуганно дёрнула его за рукав Сабрина, но Альту было всё равно. Он снова был богат и по этой причине чувствовал себя в праве выражаться так, как ему хочется.
***
Проснуться в чужой комнате было странно хотя бы потому, что никаких картин в моей спальне никогда не висело, а здесь чужие лица людей, казалось, неотрывно смотрели на меня отовсюду. Вокруг было много позолоты, от которой рябило глазах. На пушистый ковёр, в котором утопали ноги, было страшно вставать, я боялась, что испорчу ворс.
А ещё я ощутила себя взрослой.
Пройдёт не так много времени, и как-то похоже мне доведётся проснуться в своих новых покоях. Только рядом со мной будет лежать муж.
… Каково это будет смотреть на него спящего?
Невольно я бросила взгляд на пустую постель, которую только что покинула, и тихо хихикнула. Я поняла, что мне захочется подшутить над бедным Ортольдом. И наверняка я что-нибудь придумаю!
Очередное отличие жизни в чужом доме заключалось в том, что мне во всём прислуживала горничная. Бедная девушка даже не на шутку перепугалась, когда увидела, что я самостоятельно укладываю волосы.
– Что вы, мисс, позвольте! – бросилась она мне помогать, и отказываться от помощи Мэри я не стала. Вдруг экономка её за это отругает? В городе поговаривали, что у Марты ван Блуберри самая вышколенная прислуга. В конце концов, эта женщина была из баронского рода и потому обладала требовательным характером. Не знаю даже какими судьбами ей довелось выйти замуж за господина ван Блуберри. Быть может, для младшей дочери не осталось более достойных кандидатов, а уходить в монастырь она не захотела. Почему бы и нет? Это было бы очень романтично. Во всяком случае, такой молоденькой девушке, как я, было очень интересно предполагать подобное.
– Как вам спалось, моя дорогая? – осведомилась госпожа Марта за завтраком.
– О, комната замечательная, – похвалила я интерьер вместо того, чтобы рассказывать, как меня напугали картины. – Так что мне снились прекрасные сны.
– Рада слышать это.
Всё было непривычно. Не помню, когда я последний раз видела такое количество столовых приборов. Ко мне даже закралась нехорошая мысль, что Ортольд поселил меня здесь с целью освоить этикет на должном уровне.
– Вы прибыли без багажа. Быть может мне стоит отправить лакея к мистеру ван Крауду?
Я искренне сомневалась, что отец спокойно принял мой переезд, а потому не имела сомнений – если он и позволит лакею вынести что-либо из его дома, так это багаж бранных слов. Но просить денег у Ортольда на новую одежду выглядело бы вульгарно, и в результате я замялась.
– Если хотите, можете воспользоваться гардеробом моих дочерей. Уезжая, они оставили очень много платьев, и я уверена, вам они будут к лицу.
Догадалась ли вдова о моей растерянности или нет, но выход из положения мне предоставили достойный.
– Была бы вам признательна.
Как видно из моих ответов, чувствовала я себя скованно. Утешением для меня служило только то, что в этом доме я ненадолго. Уже завтра состоится моя помолвка, после которой мы с Ортольдом сразу направимся в столицу. А в его обществе так стесняться я бы не стала. Рядом с ним мне было легко и спокойно.
***
– Вы уверены, что вам стоит идти на похороны? – недовольно осведомился Вернард.
– Да. Пусть я знал господина Риверди крайне недолго, но он умер в моём обществе. Было бы невежливо не проводить его в последний путь.
– Не вижу здесь ничего невежливого. Вы едва не отправились на тот свет вслед за ним и этого с вас достаточно.
– Я уже всё решил. И да, к счастью, я непривычен пить крепкий алкоголь большими глотками, – беззаботно отмахнулся от недовольного слуги Ортольд и поправил шейный платок.
Больше выражать своё мнение Вернард не стал, а потому Ортольд спокойно покинул дом. В сопровождении Гульда и господина ван Блуберри он дошёл до Церкви, где должна была проходить панихида. Возле здания собралась толпа любопытных зевак и горюющих простолюдинов. Господин Максимус Риверди был популярен в своём городе. Но стоять снаружи подобно черни Ортольду не пришлось. Он беспрепятственно вошёл внутрь и взял с подставки свечу. После чего занял место в стороне. Рядом было приоткрытое окно, и свежего воздуха в этом месте было больше.
Грустная церемония проходила тягостно, и опытный пастор, несмотря на своё желание воздать покойному достойные почести, не стал её затягивать. Вдова господина Риверди беспрерывно утирала слёзы. Старший сын не поднимал взгляда от пола и тяжело вздыхал, когда рыдания подступали к горлу. Подростку было сложно сдерживать охватившие его эмоции. Наверное, именно поэтому других детей этой пары на церемонии прощания не было. В силу возраста, они бы не смогли вести себя подобающе в такой тяжёлый момент.
Зато в храме оказалась Омико. Она стояла вблизи госпожи Марты ван Блуберри и порой бросала на Ортольда нежные взгляды. Подойти друг к другу они не посмели.
Затем была похоронная процессия. Кладбище располагалось неподалёку, а потому идти предстояло пешком. Но многие отказались следовать за гробом. Большинство покинули похороны, потому что погребение издревле считалось куда как менее публичной частью церемонии нежели панихида. Там родственникам дозволялось проявить свою скорбь более ярко. Однако Ортольд, подумав, пошёл вслед за процессией, так как Омико никуда не ушла. Наверное, девушка хотела поддержать госпожу Марту ван Блуберри, которая действительно выглядела очень расстроенной и бледной. Так что он продолжил составлять компанию господину Ханту ван Блуберри и по итогу сделал вывод, что зря это сделал.
Возле будущей могилы, в хорошо узнаваемой красной рясе кардинала, стоял старец. Этот человек не признавал бороды, хотя его седые волосы были на манер драконов заплетены в косу и доходили аж до лопаток. По одной этой необычной причёске Ортольд мог с уверенностью сказать, что кто перед ним – Его высокопреосвященство Альберт Верлер.
