Александр Алексеевич Кассий
Горят Костры
Глава XVIII
«Страх ослабляет человека и отдаёт его на растерзание болезням».
Парацельс
Томаш помог Альберту сесть поудобнее, когда тот наконец пришел в себя.
– Выгляжу я, наверное, совсем худо. – печально улыбнулся Альберт.
– Не думай об этом ближайшее время, ладно? Как самочувствие? – спросил Томаш, проверяя лоб товарища.
– Будто я вареный окунь. – кашлянул Альберт.
– Я твои рыбьи афоризмы не понимаю, говори по-людски. – буркнул Томаш.
– Это метафора. Метафора, – хохотнул Альберт и зажмурился от боли в шее и боку. – Хреново я. Голова кружится, все тело болит.
– Ты потерял много крови. – сказал Арност. Он стоял и глядел в окно.
– Что там происходит? – поинтересовался Томаш. – Все уже кончилось?
– Не понимаю. Люди разбежались. Я не видел из-за чего. Их что-то здорово напугало. – ответил Арност.
– Нам нужно уходить. Нельзя больше задерживаться. Альберт, ходить можешь? – спросил Томаш.
– Конечно. Думаю, да. Не уверен, но попробую. – сбивчиво отвечал Альберт, он попытался встать.
Он чуть не упал, но Томаш его вовремя подхватил.
– Все нормально. Стою.
– Не вынесу больше тут ни минуты. – сказал Арност и выдвинулся в коридор, где его сразу же остановил священник.
– Сейчас не лучшее время, сударь. – сказал тот и попытался вернуть Арноста в зал с больными.
– Спасибо за лечение, но мы уходим. – твердо решил Арност.
– Стража! – выкрикнул священник и вбежал в черный квадрат дверного проема, откуда мгновением позже вышел солдат с гербом города на груди.
– Сейчас в городе особое положение, мы не имеем права отпускать никого, – заявил солдат. – Тем более, на улицах неспокойно.
К Арносту подошли Томаш и Альберт.
– Пропустите нас. – рявкнул Томаш и злобно оскалился.
Солдат схватился за рукоять меча и вот-вот собирался вытянуть его из ножен, но Томаш схватил стражника за голову и толкнул в стену. Воин стукнулся лбом и рухнул без сознания. Священник выглянул из своей комнатки и попытался закрыть дверь, но рука Томаша вовремя влезла в щель.
Томаш ворвался в тесную комнатку с крохотным столиком, на котором догорала тусклая свеча, кроватью, сундуком и иконами на стенах.
– Нет! – вскрикнул священник и бросился к кровати, на которой лежал перебинтованный старик с пегими волосами. – Не трогайте нас!
– Вас никто не тронет, – фыркнул Томаш. – Отдайте нам наши мечи и кольчугу.
– Они в сундуке! – священник указал на сундук на полу.
Томаш откинул крышку и достал свое снаряжение.
– Налетайте. – произнес он.
Через три минуты все трое были готовы выдвигаться. Товарищи вышли к винтовой лестнице и спустились на первый этаж, откуда покинули собор Святого Стефана через боковой ход. Площадь оказалась по правую руку, спереди – резиденция епископа, от которой вниз извивалась пешая дорожка.
Все трое спустились вниз к тесным улочкам, где Альберту стало плохо. Он упал на четвереньки и отполз к деревянной изгороди, на которую и облокотился.
– Секунду. Дыхание переведу. – глубоко дыша произнес Альберт.
Арност и Томаш встали рядом.
– Я так рад, что отправился в этот поход с вами. Наша история будет замечательным пополнением в мою коллекцию. Рассажу ее дочери. Или… Или вы расскажите ее за меня.
– Не строй из себя умирающего, – Томаш сел напротив и попытался растрясти Альберта, – Давай, вдох-выдох и пошел. Еще всех нас переживешь.
– Мы не очень ладили конечно… Но вы, ребята, забавные, – усмехнулся Альберт. – Не волнуйтесь, сейчас я встану. Просто устал…
– Давай, доберемся до Орлинского монастыря, даже тебя вылечить сможем. Будешь резвый, как в дни юности. – убеждал Томаш.
– Спасибо, дружище. – Альберт, будто в бреду, коснулся щеки Томаша и легонько похлопал по ней.
Арност сделался печальным. Он не привык выражать отрицательные эмоции, но теперь сил у него сдерживаться совсем не было, что-то в нем сломалось, разрушилось, некий барьер, крепкая стена, которую он старательно возводил, чтобы абстрагироваться от всего самого плохого.
Совсем рядом захрустело дерево. На глазах у Альберта, Томаша и Арноста в повозку врезался крестоносец, выронив меч и щит. На солдата посыпалось сено и снег.
Арност подошел, чтобы взглянуть на тело. Это был совсем еще юнец, едва ли старше самого Арноста. Короткостриженый, с нежным румянцем на щеках и разбитой в кровь губой. Парень зашевелился, очухался.
Он взглянул на Арноста и что-то неразборчиво пробубнил, указал пальцем на мужчин, что боролись друг с другом в переулке.
Один из мужчин был крупным, в зеленой куртке с мехом, бородатым, а второй, с белым мешком на голове, худощавый и вытянутый.
Мужчина в зеленой куртке сдернул с культиста мешок, под ним оказался изуродованный проказой черноволосый подросток с кривым изогнутым носом. Мужчина ударил флагелланта по лицу, отчего тот сразу обессилил и рухнул в лужу, а затем поспешил к крестоносцу-новобранцу.
– Он ранен. Этот говнюк задел его, – произнес мужчина и расстегнул солдату пояс, задернул сюрко и стеганку. Из живота пульсировала кровь. – Вы можете ему чем-то помочь?
– Была бы у меня моя сумка, – покачал головой Арност. Он потерял ее в лагере флагеллантов. В лагере этих ублюдков, которые теперь что-то забыли в Лейтмерице. Арност нахмурился. Взглянул на побледневшего юнца, своего ровесника, и размяк. – Но я могу что-то придумать. Мы можем прижечь рану. Так бы я ее зашил и обеззаразил, но нечем.
– У меня есть кресало. – сказал мужчина, высыпал на ладонь трут, само кресало и кусок кремния.
Арност оторвал у своей рубахи рукав, выдернул из забора одну из палок и намотал на нее ткань. Мужчина взял охапку сена из повозки (со дна, ведь поверхностное намокло от снега), навалил на землю, сверху насыпал трута и чиркнул кремнием по кресалу. Искорки посыпались и зародилось пламя. Арност поднес свой факел к горящему сену и подождал, пока огонь перебросится, затем набрал в свободную руку побольше снега, насыпал на рану, подержал немного, после чего стряхнул прижал горящим концом палку прямо к ране.
Крестоносец поморщился, не в силах кричать или даже стонать.
– Вот и все, – сказал Арност. – Должно хоть как-то помочь, но есть риск занесения инфекции. Донесите его до собора, обратитесь к целителям.
– Спасибо вам, добрый человек, – мужчина пожал Арносту руку. – Чем я могу отплатить?
– Как нам выбраться из города? – спросил Арност. – Я слышал, что все ходы перекрыты.
– Есть один способ. Через катакомбы. Идите к костелу Всех Святых, найдите там каменное сооружение на кладбище, что-то вроде крипты. Спускайтесь вниз, там есть тайные ходы под городом.
– Спасибо большое. – искренне поблагодарил Арност.
– Удачи вам, ребята. Желаю всего наилучшего. – мужчина добродушно улыбнулся, взял юного крестоносца на руки и понес на холм.
Томаш помог Альберту подняться.
– Идем, – сказал Арност. – Выберемся из города через катакомбы.
Втроем они направились к названному незнакомцем костелу. Благополучно добрались до белой церкви с многометровой башней и галереей. Рядом с ней за оградой проглядывали кресты и надгробия. В зарослях кто-то копошился. Это были флагелланты. Они таскали за ноги тела убитых и измученных солдат.
Арност пригляделся и заметил, что многие крестоносцы и стражи города еще были живы. Культисты волокли их в единую кучу и бросали, подобно хворосту для костра. К куче слетались вороны, дрались между собой и гневно каркали, сдирая клочья кожи и мяса с тел.
Но были тела и простых горожан. Флагелланты обирали их: стаскивали башмаки, головные уборы, меха, браслеты, кулоны, крестики.
Арност, Томаш и Альберт подошли к склепу. Решетчатая дверь была выбита из петель. Альберт первый забрел внутрь и уставился в черноту крутого спуска.
Арност остановился в проеме и оглянулся на флагеллантов, что издевались над телами и мучали еще живых. Один из мародеров кинул живого стражника на землю и вонзил лезвием топора промеж глаз.
Флагелланты были ужасно жестоки, бездушны. Подобные им, не обремененные моральными ценностями или совестью, являлись самыми опасными существами, настоящими чудовищами, ведь их не страшила даже смерть, они были готовы умереть за то, чего не понимали, за слова их предводителей. Сегодня они пытали, убивали и грабили за бога, но скажи им завтра, что бог погиб – эта безудержная сила переметнется и начнет сеять еще больший хаос, но теперь уже под другими знаменами. Как только человек начинал безукоризненно верить во что-то, не подвергая никаким сомнениям, то обрекал себя на жизнь во лжи. Слепо верующим легко управлять, легко убедить в том, что им не нужно было прежде. К любой вере стоило относиться с опаской, Арност знал это. И не имело значение вера в бога это или в идеи смертного человека.
Арност всем сердцем желал разделаться с флагеллантами, отомстить им за все зло, что испытали его соратники. В конце концов, они издевались над ранеными прямо на кладбище, их можно было остановить, хотя бы попытаться.
Но Арност обернулся на Альберта, еле стоящего на ногах. Нет, рисковать было нельзя. Они и без того еле выбрались из того злосчастного леса, теперь им предстояло вернуться на болота и отыскать монастырь. Лучше пока не тратить оставшиеся силы, лучше посторониться.
– Идем. – тихо произнес Томаш и потянул Арноста в склеп.
Они спустились вниз, прошли по коридору, состоящему из черепов. Было совсем темно. Совсем тихо.
Глаза быстро освоились во мраке. Стали виднеться очертания ответвлений и закутков. Все трое прошли мимо пустующего холодного зала с еле дымящим костром в самом центре.
Путники добрались до конца прямого туннеля, который делился надвое. Темно-красная нарисованная стрела указывала направо.
Арност сперва глянул налево, затем в сторону указателя. Одинаково черные пятна, ведущие неизвестно куда.
– Доверимся стреле? – спросил Томаш и потянул носом затхлый воздух подземелья. Чувствовалась легкая примесь соли, тины и тухлого мяса.
– Да. – кивнул Арност, и они повернули направо.
Шли они около десяти минут, тоннель то поднимался, то опускался, извивался во все стороны. В тишине катакомб лишь эхом разносился топот товарищей и плеск незримой воды. Эту гармонию звуков нарушил тихий хрип, едва заметный. Альберт единственный обратил на него внимание, но счел, что ему показалось.
Но возглас пронесся вновь, теперь громче и увереннее. Он напоминал призрачный вой, потусторонний зов. Этакий надменный и безумный смешок.
Путники остановились, прижались друг к другу спинами, глядя вперед и назад. Лишь два пути. Откуда доносился голос? У всех застыл в горле ком.
Альберт стал терять равновесие, его глаза стали сонными, веки отяжелели. Томаш вновь оказался рядом и удержал друга, облокотил его на себя.
– Не время сейчас. – шикнул Томаш.
– П-прости. – улыбнулся Альберт, попытался самостоятельно выпрямиться, но лишь нелепо качнулся.
Арност буравил черноту тоннеля взглядом. Ему показалось, что там что-то пошевелилось. Бить тревогу было рано, но молодой человек нащупал на поясе меч Радима.
Задул ветер, слабый, еле живой. Понесло помоями и гнилью. Арност и остальные нахмурились, позеленели от отвращения.
Короткий смешок. Вновь донесся неизвестно откуда. Стены так странно отражали звук, что он будто бы исходил отовсюду.
Арност махнул товарищам, и они продолжили идти вдоль тоннеля. Томаш поддерживал Альберта, а Арност то и дело озирался, опасаясь преследования. У всех у них засело тягучее чувство того, что за ними следили какие-то злые силы.
Арност чувствовал, что внутри у него копошились змеи, они нервничали, опасались. Лекарь даже слышал их шипение, видел перед глазами их черные языки.
Наконец, после очередного поворота в конце показался квадрат тусклого света. Выход наружу был совсем близко.
Со спины донесся топот, он отразился от стен и расслоено добрался до ушей путников. Арност обернулся и заметил приближающееся пятно. Оно стремительно увеличивалось и в какой-то момент превратилось в полуголого флагелланта с кроваво красным крестом на бледном торсе.
Флагеллант рявкнул, по-лягушачьи прыгая на Арноста. Лекарь только и успел, что отпрыгнуть к стене. Тогда нападающий кинулся на Томаша, который придерживал Альберта.
Арност напал на Флагелланта со спины, мешая ему дотянуться своим коротким ножом до двух жертв. Флагеллант стал отбиваться и пытался вонзить свое оружие в человека, держащего его за горло.
Томаш подоспел вовремя и ударил противника кулаком в живот, грудь и горло. Культист стал задыхаться и выронил нож. Тогда Арност отпустил его и бросил на каменные плиты.
– Бежим отсюда! – крикнул Томаш, когда во тьме тоннеля позади зажглось несколько факелов и навстречу путникам выбежала орава крыс, испуганно пища.
Томаш вырвался вперед, а Арност и Альберт держались позади, прихрамывая. Они добрались до выхода из тоннеля и выбежали на берег. Оттуда поднялись на пирс, но на лестнице Альберт споткнулся и ударился коленом. Томашу пришлось затаскивать его наверх.
У причалов было совсем пусто, лишь одна пришвартованная рыбацкая лодочка. Томаш посадил в нее Альберта и схватил весла.
– Арност! – крикнул Томаш.
Арност стоял к причалу спиной. Он глядел в сторону домов, где за самодельной оградой велась битва на мечах. Мельтешили флагелланты, протестующие, солдаты и люди в плащах.
– Быстрее, пока толпа не кинулась на нас! Арност! – все пытался дозваться Томаш.
– Иду. – ответил Арност и поспешил к лодке.
Они отчалили, Томаш греб против ветра, снег бил его в лицо. Постепенно утихали звуки битвы.
Товарищи проплыли под мостом, покидая город.
Арност все глядел на покинутые пирсы, словно боялся потерять их из виду. На один из причалов вышла фигура в плаще, за снегопадом не было видна ни лица, ни цвета одежды.
Ива, измотанная и усталая, доковыляла до берега и присела на намокшие доски, приспустив ноги к реке. В ее голове все еще мелькали вспышки гибнущих от ее меча культистов. Их головы разлетались, брызгала кровь и ласкали уши мучительные вопли. Ива спасла жизнь двум крестоносцам, родосским рыцарям. Теперь же она вернулась к пристани, не обнаружив ни одной лодочки, никакого дряхлого корыта, чтобы хотя бы перебраться на тот берег.
Ива глядела на свое отражение в мутной реке. Спутанные взмокшие волосы выпадали из-под плаща, лицо измазано грязью и подтеками крови, покрыто синяками и царапинами.
«Вот вам и богатая бюргерша из состоятельной семьи». – подумала Ива. Ей стало так одиноко и страшно, что по щекам потекли слезы.
Ива знала, что нечто подобное произойдет, что она не уплывет отсюда, упустив свой шанс сделать это сразу. Шанс у нее еще был на другой путь, но были ли силы?
– Ива! Подойти сюда! Ива!
Девушка оглянулась. У берега из двери в каменном фундаменте выглядывал Марек. Ива вытерла слезы и поспешила к нему.
– Заходи внутрь. Ты не смогла уплыть? Ничего страшного, мы еще можем выбраться за стены по другому пути, – Марек взглянул в покрасневшие глаза Ивы и перепугался. – Что-то случилось? Твоим знакомым удалось уплыть?
– Да, – ответила Ива с невозмутимостью в голосе, просачивалась лишь еле заметная дрожь. – Я отправила Марека с Златой, они уже в безопасности. Только вот муж Златы решил остаться в городе на время. Да и я, как видишь, тоже тут. Отвлеклась на ублюдков, которые пытались убить меня и Матиса. Не смогла пройти мимо.
– И как? Полегчало?
– Я так устала, – выдохнула Ива и слезы с новой силой заструились до подбородка. – Я скучаю по дому, скучаю по Исанбергу. По тем беззаботным дням, когда можно было гулять целыми днями, веселиться у костра, есть и пить до упаду. Это будто было в прошлой жизни… Я…
Ива потеряла дар речи, она икала и глотала сопли. Марек приобнял девушку, она вцепилась в его плечи так крепко, как только могла и стала мочить плечо молодого человека слезами.
– Я так люблю запах роз и свежей зеленой травы. Люблю смотреть на то, как пасутся овцы и коровы на пастбищах. Люблю купаться в реке летом. Но сейчас так холодно… Вот бы снова лето. Снова тепло на душе… – постанывала Ива. – Я помню, как лежала на лугу, а трава щекотала мне руки. Мимо летали пчелы и шмели с бабочками, я их так боялась, а Арност рассказывал мне про ядовитых пауков, отчего я вскакивала и начинала стряхивать их с себя, будто бы они на мне были… Когда-то это было самым страшным, что мне доводилось испытать.
– Однажды все снова будет хорошо, – пытался успокоить Марек. Он был на удивление стоек и улыбчив. Иве становилось легче только глядя на его спокойствие. – Ты еще вернешься в свой родной город. Может он будет не так красив, как раньше, но ты и другие люди, что захотят помочь, восстановите это место. Однажды происходящее сейчас станет для тебя сном, ты проснешься утром, объятая теплом солнца и поймешь, что получила второй шанс. Представляешь, насколько сладка простая вода после суточной жажды? Так и жизнь заиграет новыми красками. Нужно лишь сделать еще один рывок. Самый важный.
– Да, – полной грудью вздохнула Ива и успокоилась. – Пойдем. Пойдем же скорее в туннели.
Глава XIX
«В полночь Иегова поразил всех первенцев в земле Египетской, от первенца Фараона, который сидел на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота».
Ветхий Завет, Исход 12:29
Лодка плыла по реке. Оба берега погружены в ледяной туман. Нежными лучами солнца небо окрасилось в розовый. Над рекой склонялись уставшие обледенелые деревья. Вдали пели птицы.
Журчала вода. Томаш греб, весла разбрызгивали холодные всполохи. Альберт кемарил, сложив голову на мешки, покачивание лодки убаюкало его.
На берег спустился продрогший олененок и попытался испить, но испугался приближающихся путников, в глазах зверя заискрился первозданный ужас, словно он уже был знаком с людьми и, возможно, испытал на себе их свирепость. Олененок завыл и вытянул шею, пуская из носа и рта облака пара, и ринулся прочь, в заросли.
Арност глядел в небо, совершенно не похожие друг на друга облака завораживали его. В них можно было разглядеть черты знакомых с детства вещей или существ. Этакая армия, сторожащая покой небес. В детстве Арност и Ива часто воображали всякое, глядя ввысь. Что души умерших отправляются к голубому куполу и воплощаются в виде облачных духов. Или что Рай сокрыт за огромными протяжными облаками, которые кружат по всему свету, летят до края земли и обратно.
Ах, Ива, как же она там? Арност внезапно поймал себя на мысли, что всеми силами старался отгородиться от этих размышлений. Он подпер подбородок рукой и глядел на водную гладь. Отражение казалось Арносту каким-то неправильным, чуждым. Будто лицо незнакомца глядело на него в ответ устало, отреченным взглядом пронзая душу насквозь.
Арност опустил руку к воде и опустил в нее пальцы. Леденящий мороз поразил до самых костей. Покалывания и холод быстро поднялись до плеча, но Арност продолжал держать руку, играясь с рябью.
– О чем думаешь? – спросил Томаш, не переставая усердно грести.
– Сложно объяснить.
– Попытайся. Я постараюсь понять. – ответил Томаш.
Арност встряхнул кистью и глянул на покрасневшие от холода трясущиеся пальцы. Он молчал, Томаш засомневался, услышит ли ответ, но не торопил собеседника, лишь спокойно греб, прорезая путь через туман. Сквозь завесу ослепительно заблестели нежные лучи розового солнца. Водная гладь окрасилась, покрылась исками восхода.
– Я не привык делиться чем-то таким. Не вени меня за это, если вдруг была такая мысль. – неуверенно проронил Арност.
– Не переживай. Я не давлю. Я заметил за тобой некую странность после леса. Думал, что так подействовала усталость и пережитой страх.
– Не совсем. – с трудом признался Арност.
– Ты что-то увидел? Какой-то сон, пока был без сознания? – спросил Томаш.
– Да, – кивнул Арност. – Я не уверен, что это был сон. Это скорее видение. Или общение с собственным подсознанием. Знаешь, время от времени, когда я чувствую что-то, то даю эмоциям визуализацию. Обычно с негативными чувствами является нечто темное. Какая-то часть меня. И когда я лишился сознания на берегу, то ко мне явился некто и стал общаться со мной.
– Что он тебе сказал?
– То, о чем я и не думал прежде. Будто вложил мне эти мысли в голову. Но если я думал об этом, даже в таком своеобразном сне, то они уже были там. Какие-то двери в моей голове распахнулись, понимаешь?
Томаш кивал, стараясь поддержать друга всеми силами.
– В моей голове поселилась смута. Раньше я знал, что делаю и шел к цели, но теперь путь стал сомнительным. Я всю жизнь словно бы видел истину и знал ее, но в какой-то момент появилось сомнение. Я ведь не такой хороший человек, каким всегда считал себя. А вдруг и каждый злодей не считает себя таковым и лишь успокаивает себя сказками о своих высоких принципах? Я… не знаю, как объяснить тебе. – продолжил Арност.
– Ты никогда не рассматривал иных путей, но теперь понял, что они существуют и решил обратить на них внимание? – предположил Томаш.
– Точно. Я будто открыл для себя новый мир, где все может быть иначе. Но какой путь правильный? Как понять, что ты поступаешь верно? В реальности ведь нет никаких ориентиров.
– Альберт бы с тобой не согласился! – усмехнулся Томаш.
– Ты про Бога? – задумался Арност. – С точки зрения религии принимать решения куда проще. Если у тебя есть дар – используй его для помощи людям. Куда уж проще. А если я ощущаю, что должен поступить иначе. У меня есть мечта. Если я предам ее, то это же измена. Так ведь? Или как?..
– Ты должен следовать зову сердца. Что оно тебе говорит?
– Раньше я слышал зов приключений. Свободы. Я хотел странствовать, хотел видеть истории и воплощать их на листах будь то картина или стих… Я так и не опробовал себя в поэзии. Но это было до того, как я встал перед выбором. Я… коснулся свободы, ощутил ее совсем в малой дозе. Но вместо облегчения получил очередные сомнения! Они преследуют меня всю жизнь. Правильно поступить – помогать людям, используя мой дар. Это то, чего хочет Иржи. Это то, чего хотел бы и Господь.
Арноста поразила дрожь. Каждая клеточка его тела тряслась. В груди похолодало. Но Арносту не было страшно, наоборот, он ощущал какое-то облегчение от того, что он поделился тягостями. Но внутри засело ужасное чувство опустошения и подавленности. И в какой-то момент пустота стала стягиваться. Сдавило изнутри горло и грудь, боль протянулась вертикально, практически до пупка. Навернулись слезы. Арност понял, что скажи он еще хоть слово – не выдержит.
– Я не эксперт в жизненных путях, но думаю, что каждый путь ведет нас к чему-то конкретному, даже если нам кажется, что мы просто мечемся из угла в угол. Возможно, у тебя есть предназначение, но тебе нужно было самому сделать выбор, ведь сперва его сделали за тебя. Только пойдя на крайние меры можно осознать истинную значимость вещей. Чтобы понять, что ты за человек, тебе нужен был рывок. Теперь ты это знаешь. Ты явно не злодей, злодеев не мучает совесть. А если и мучает, то они к ней не прислушиваются, – подхватил Томаш. – Я всю жизнь прожил бесчестно и заурядно. Кто-то бы назвал меня беспризорником, кто-то – неотесанным. Я потратил много лет на образ, который ведет лишь к одному финалу. Я не жалею о том, кем был до этого похода, но… Я видел слишком много людских страданий, чтобы и дальше прятаться по тавернам, забивая голову алкоголем. Я хочу вернуться и стать настоящим солдатом, а не… пародией. Рыцарем мне не стать, но я хочу защищать людей своими силами. И позабочусь о сестре так, как она этого заслуживает.
Арносту немного полегчало, пока он созерцал прорисовывающийся пейзаж из осин и берез, дремлющих вдоль реки. Стали виднеться серенькие птицы, кружащие меж ветвей.
– Ты ведь совсем ничего не говорил про свою жизнь в Исанберге, – заинтересовался Томаш. – Все скрытничал.
– А что тут говорить, лекарь есть лекарь. Ученик аптекаря. Вся жизнь отдана этому делу. – проронил Арност.
– Да брось, должно же быть и другое. Дружба, любовь.
Арност не мог перестать думать об Иве с момента, как они сели в лодку. Ему это так сильно напоминало их похождения к реке Ропуха. Как они в детстве летом плескались у берега и заходили на глубину, нарушая приказ священника Яна. Потом Арност и Ива подросли, но традицию нарушать не стали.
Арност внезапно понял, что простился с ней так легко только потому, что надеялся вернуться. Без своего самого близкого друга Арност не представлял жизни. Он бы обязательно вернулся за ней, найди они лекарство от чумы. И забрал бы с собой в путешествие. Но Арност и не думал, что за городом так опасно. Теперь лекарь испугался, что может и не вернуться в Исанберг живым, что может не увидеть больше прекрасных охровых глаз.
Арност так и не успел ответить Томашу, потому что проснулся Альберт и перекинулся торсом через край лодки. Его вырвало кровавой кашей, Арност взял товарища за плечи, чтобы тот не вывалился. Лекарь ощупал лоб Альберта. Горячий.
Взгляды Арноста и Томаша перекрестились.
– Альберт, ты меня слышишь? – спросил Томаш, отбросив весла.
Альберт отмахнулся, словно был сильно пьян и не понимал ни слова, обращенного к нему. Он что-то бормотал себе под нос, не в силах поднять голову.
– Греби к берегу. – приказал Арност.
Томаш налег на весла и вырулил на мель. Первым делом Арност и Томаш вытащили на землю Альберта, постелив под него одеяльце, найденное в одном из мешков на борту, затем вытолкали лодку. Из лодки взяли несколько мешков с фруктами и овощами и котелок для кипячения воды.
Альберт ворочался, размахивал руками, хватался за собственный лоб и тихо стонал.
Из-за недавно выпавшего мокрого снега невозможно было развести костер. Благодаря большой удаче пара досок залежалось в мешках рыбацкой лодки. Томаш разломал их на мелкие кусочки, очистил небольшой участок земли для костра и навалил вперемешку с более или менее сухими листьями, сорванными с деревьев.
Томаш развел костер, а Арност следил за состоянием Альберта, который наконец заснул.
– Это ведь то, о чем я думаю? – смело спросил Томаш.
– Скорее всего. – ответил Арност.
– У него все симптомы?
– Озноб, боль в мышцах, температура, рвота, бред. Это может быть чем угодно, что вызывает острую реакцию в организме, но в свете последних событий подозрения падают на чуму.
– Что нам делать? Не оставлять же его тут.
– Если диагноз верен, то ему станет хуже. Я не знаю лечения. Никто не знает. Кому-то может помочь, а кому-то станет только хуже. Все индивидуально.
– И что? Что ты предлагаешь? Бросить тут? Чтобы он замерз? Умер в одиночестве?
– Нет. Я останусь с ним. – заявил Арност.
– Тогда и я.
– Ты поплывешь и найдешь монастырь. Останавливаться нельзя. Теперь придется действовать быстрее. Если ты найдешь лекарство, то будет шанс спасти Альберта, понимаешь? Я буду с ним и постараюсь продлить ему жизнь. Чего ты стоишь? Прыгай в лодку, если хочешь помочь ему!
– Да… да…
– Возьми, – Арност достал из подсумка свою тонкую книжку и протянул Томашу. – На последней заполненной странице есть карта местности рядом с лесом, где находится монастырь. Продолжай плыть по течению, потом у болот выйдешь и сориентируешься. Река движется строго на Запад. Когда сойдешь на берег – держи путь на Восток. Давай, торопись.
– Я скоро вернусь, – протараторил Томаш. – Обещаю. Я не подведу. Постарайся ему помочь, я буду молиться за вас. Буду молиться.
Томаш вытолкал лодку на воду и погреб, глядя на отдаляющийся огонек костра. Руки Томаша тряслись и болели мышцы. К сожалению, дело было не в испуге или усталости. Томаш понимал это и потому торопился с двойной силой. Конец пути был уже близок. Так или иначе.