bannerbannerbanner
полная версияПланета Тивит

Александр Харламов
Планета Тивит

Полная версия

5

Харьков 2019

Дальше было непонятно. Чернила потекли, расползшись по поверхности тетрадки в непонятное бесформенное пятно. Кто-то пролил на дневник Митусова воду, и где-то семь страниц пришли в негодность. Я закрыл тетрадь и внимательно посмотрел на Янку.

– И что из этого? Обычному человеку нелегко воспринять мир, где все, что было раньше сказкой, обретает реальность…Ничего удивительного, что этого его слегка повернуло!

– Дворкин! Ты дочитал бы до конца! – уверенно кивнула на дневник Красовская, который так и остался у меня в руках. Я без особого энтузиазма повертел тетрадку в синей оплетке. Теперь было понятно, откуда в квартире фонило магией… если ты хоть раз сотворил заклятие, то его след останется в другом ином пространстве навсегда. Именно его я и ощутил, когда зашел в квартиру. Ничего в этом удивительного не было! Судя по дневнику, Митусов часто и довольно сумбурно изучал колдовство, при чем самого темного происхождения. А, как известно, никакие эксперименты с черной магией не заканчиваются хорошо и не проходят бесследно.

– Лучше расскажи мне, что произошло! И что тебя так сильно напугало во всей этой истории? Неужели призрак покойного Олежки приходит к тебе каждую ночь и требует обменять душу на какие-нибудь блага?

– Дворкин! – Янка выбросила окурок в окно, ощутимо стукнув меня по плечу своим маленьким, но довольно весомым кулачком. – Мне реально страшно!

– Это что-то новенькое…– сострил я.

– Придурок! – разозлилась журналистка. – С этой квартирой явно происходит что-то непонятное. Ночами мне кажется, что кто-то ходит по комнате, наблюдает за нами, хлопает дверьми, шепчет эти проклятые слова…

– Какие? – нахмурился я.

– Ну, эти…– Яна побоялась произносить их вслух, указав на отодранные обои, где белой краской было намалевано «Век. Вак». Даже Максиму стало казаться все это…

– Очень интересно, но скорее всего ты ему проела всю плешь до того, что он стал верить в твои идеи и предположения.

– Если ты сейчас не прекратишь, то я тебя ударю! – погрозила мне кулачком Яна. – Мы в паре мест вскрыли еще несколько обоев, отодрали штукатурку, там тоже самое…Вместе с этим бредом написано эта фраза!

– Господи, Яна, ты всегда была человеком, рационально мыслящим! – обратился я к профессиональной гордости моей подруги. – Поверь, я ничего здесь не ощущаю, никакой магии, темной или светлой, только старый отголосок ворожбы, которая тут творилась! Довольно неумело, кстати…

– Очень даже умело! – скривилась Красовская. – Если бы ты до конца прочитал бы дневник Митусова, то понял бы это…

– Ян…

– Мы вас заждались…– на пороге балкона появились Максим с моей верной супругой. – Уже все темы для разговора исчерпали, а вас все нет и нет…

Взгляд Максима упал на тетрадь в моих руках. Он, безусловно, знал, что это такое…И был явно не в восторге от того, что Яна поделилась этим секретом еще с кем-то.

– Пойдем за стол, – предложила Яна, цепляя на лицо свою преувеличенно бодрую и счастливую улыбку, – а то мы, правда, заболтались с Сашкой. Так можно и легкие все прокурить…

– Это я, как доктор, вам говорю! – рассмеялась Светлана. Теперь и она заметила в моих руках непонятную тетрадку. Кивнула на нее, поинтересовавшись:

– А что это такое?

Максим опустил глаза и первым вошел внутрь квартиры, впустив туда облако дыма от моей недокуренной сигареты. Хитрюга Красовская сделал вид, что не расслышала прямого вопроса, последовав за своим мужчиной, но, а мне пришлось соврать, потому что правду говорить, как-то не хотелось. Уж слишком счастливой был моя жена, когда нас оставили сумасбродные приключения, и мы, наконец-то зажили, как обычные нормальные люди.

– У нашей подруги есть некий товарищ по работе, который очень мечтает стать писателем. Вот, он и попросил мне передать его творения, чтобы я мог их оценить по достоинству…– пожал я плечами, сообщив ей первое, что пришло в голову.

– А вы растете, Александр Сергеевич, – прижалась она ко мне всем телом, обнимая за спину, жарко касаясь своими губами мочки моего уха, – классиком становитесь…Подумать только, мой супруг – главный цензор города Харькова!

–Я рад, что ты мною гордишься… – мои мысли были все же далеки от жены, поэтому я, как мог, аккуратно высвободился из ее объятий.

– Дворкин…– окликнула она меня, когда я уже прошел в комнату, глядя на меня тем самым взглядом, который требовал честного ответа.

– Да, моя дорогая!

– А ты мне сейчас не врешь? – прищурилась Светка.

– Ни в коем случае! Проза и ничего больше…– поднял я руки вверх. Шутливо делая вид, что сдаюсь семейному правосудию. – Нам пора…Нехорошо, когда гостей ждут хозяева!

В комнате висело напряженная атмосфера. Максим уткнулся в свою тарелку, так и не проронив ни слова. Красовская усиленно рассматривала рюмки в своем буфете, еле сдерживая слезы. Что-то между ними произошло, какой-то спор, пока нас не было…Светлан неловко пыталась начать какой-то разговор, но тот явно не клеился. Хозяева квартиры отвечали односложно и никак не хотели идти на контакт. В итоге, через минут сорок наши посиделки, впервые за столько времени, свернулись сами собой, оставив после себя горькое послевкусие.

– Нам, наверное, уже пора и честь знать! – улыбнулась моя супруга, вставая со своего места, вежливо улыбаясь. – Все-таки в гостях хорошо, а дома лучше…

– Да…Да…– поспешно согласилась подруга, ухватываясь за это предложение, как за спасательный круг. – Я вас провожу до такси. Подождите, сейчас Дарье с мишкой отрежу немного торта.

Она засуетилась, забегала по кухне в поисках ножа, жена вызвалась ей помогать. Пока женщины справлялись со своими делами, мы с Максимом остались одни.

– Она тебе рассказала о дневнике и записи на стенах? – спросил неожиданно он, прервав свое долгое вечернее молчание, взглянув на меня исподлобья волчьим взглядом, требующим немедленного ответа.

– Конечно, рассказала! – кивнул я.– Даже дала его почитать…

– Яна считает, что ты большой специалист по этим вопросам…Экстрасенс что ли? – продолжил Максим.

– Почти что…Но кое-какие знания у меня присутствуют! – улыбнулся я.

– Я мало верю во всю эту ерунду! Черные кошки, рассыпанная соль, параллельные миры – это все не для меня! Я сугубо практик. Но через свои каналы в МВД мне удалось выяснить про этого Олега Митусова крайне мало. Если это тебе поможет хоть чем-то, то я готов поделиться информацией, потому что я могу верить или не верить в мистику, но с квартирой действительно творится что-то неладное. Может разберешься в этом ты со своими экстрасенсорными способностями?

Я пожал плечами, ничего не ответив, лишь выжидательно посмотрел на своего собеседника. Пусть делится…Если честно, мне до сих пор казалось, что вся эта история надуманная. Какая планета Тивит? Какие обряды и магия? Какие-то непонятные звуки и открывание дверей? Скорее всего, каждому происшествию в этой квартире можно найти логическое объяснение. Может после всего пережитого вместе со мной Янка дует на воду, капая на мозги своему мужу, а тот в свою очередь из-за постоянного пресса уже начинает верить?

– Я внимательно слушаю…– после небольшой паузы продолжил я.

– Олег Митусов родился в Чехословакии 31 января 1953 года, по крайней мере в его документах была именно такая дата, в городе Карловы Вары. Прославился тем, что в середине 1980 годах в Харькове изрисовал стены домов непонятными надписями, некоторые из которых ты видел в нашей квартире. Предположительно страдал шизофренией. Отец –горный инженер, мать медик в посольстве, неоднократно госпитализировался в нашу «пятнашку». Работал директором магазина на Сумской по продаже хозяйственных товаров. Умер в 1999 году в Харьковской психиатрической больнице от туберкулеза легких. Шизофрению заработал по предварительным данным в тот момент, как, отправляясь на троллейбусе на защиту диссертации, забыл ее в автотранспорте. С тех пор его и повернуло! Но дневник говорит об обратном…

– Я понимаю…– кивнул я, видя краем глаза, как наши девочки собираются в прихожей.

– Это все, что удалось нарыть моим операм! Его мать умерла, квартиру продали офису по производству и продаже компьютеров и комплектующих совсем два года назад. Сестра выехала в Израиль, обнаружив у себя тягу к иудейской вере. Допросить ее или что-то узнать, нет пока возможности.

– Спасибо за информацию, Максим, – я встал из-за стола, пожав ему крепкую ладонь. Я обязательно прочту дневник и попробую разобраться в этом «Век…»

– Не надо слишком часто говорить это слова вслух! – неожиданно прервал меня Макс, посматривая по сторонам.

– Что это значит? – нахмурился я.

– Если оно часто звучит, то творятся не совсем понятные мне дела…

– Что ты имеешь в виду?

– То, что Яна называет магией.

– Мальчики, вы скоро? – прокричала из прихожей Красовская.

– Саш, имей совесть! Я уже минут пятнадцать торчу тут одетая! Не могли за столом поговорить?

– Если бы это были наркоманы, убийцы, кто угодно…– напоследок огорошил меня Максим. – Я бы, несомненно, разобрался, но вся эта чертовщина по твоей части, Дворкин! Помоги нам, а я в долгу не останусь!

– Я попробую…– пришлось мне кивнуть и дежурно улыбнуться.

Быстрым шагом я отправился в прихожую, где спрятал свои глаза от настойчивого взгляда жены. Накинул куртку и зашнуровал ботинки.

– Такси вызвали?

– Уже минут пять, как ждет нас под окнами! – недовольно буркнула Светлана, спускаясь вниз первой. Уж она точно знала меня на все сто, понимала, когда я чего-то недоговариваю и теперь дулась, обижаясь на то, что я с ней не поделился.

Мелкий моросящий дождик противно бил в лицо. Черная «Таврия» была припаркована прямо под крыльцом, так что нам не пришлось долго под ним мокнуть. Женщины обнялись, я поцеловал Красовскую в щеку.

– Прочти дневник…– шепнула мне на ухо журналистка, дежурно улыбаясь.

– Обязательно! – махнул я ей рукой на прощание, усаживаясь в легенду отечественного автопрома на заднее сиденье рядом с женой.

 

Мотор мгновенно взорвался ревом, но тут же заглох, отказываясь заводиться. Водитель ругнулся, стукнув по рулю кулаком.

– Чертова развалюха!

– Что-то не так? – насторожился я.

– Да не заводится! – он выскочил из кабины, впустив промозглую весеннюю погоду в салон. Светка теснее прижалась ко мне. Минуты три копался под капотом, и движок все же заработал, пусть с натугой и хрипами, но затарахтел.

– Опять свечи залило! – ворчливо сообщил он нам, трогая с места.

На прощание я увидел, как Янка махает нам рукой, оставаясь одна в свете бледно-желтого фонаря у своего подъезда. Когда наше такси скрылось за поворотом из двора, она повернулась к двери, кутаясь в пуховик. Ноги в домашних тапочках совсем замерзли.

– Здравствуйте, тетенька! – звонкий детский голос заставил ее вздрогнуть. Журналистка резко обернулась назад, увидев перед собой четырехлетнего мальчика, совсем небольшого роста, коротко стриженного, с блеклыми, почти незаметными волосами. Он был одет явно не по погоде. В короткие шортики синего цвета и аляповатую рубашку со слониками с коротким рукавом. На ногах у него были старые советские кожаные сандалии и скрывающие ноги почти до колен такие же синие гетры.

– Здравствуйте, мальчик…– ошарашено проговорила она, готовая поклясться, что секунду назад на этом месте было пусто. Двери подъезда не хлопали, и никто из них не выходил. Как получилось так, что этот ребенок бесшумно подобрался к ней, да и еще в таком домашнем виде? – Ты кто? Как ты тут оказался? – спросила она, на всякий случай, хватаясь за ручку двери.

Мальчишка сделал уверенный шаг вперед, и Красовскую пробила крупная дрожь. Его голубые глаза вдруг стали темнеть на глазах, превращаясь в беспросветный черный омут. В этом омуте заплясали огненные языки пламени.

– Я пришел к тебе! – чужим, не детским голосом возвестил он. – Ты позвала, я пришел…

– Не-ет! – закричала Янка. – Изыди, тварь!

Журналистка перекрестила наступающего на нее мальчишку, но это не принесло никакого желаемого результата. Лишь тонкие губы ребенка, бывшего вовсе не ребенком, тронула легкая надменная улыбка победителя.

– Глупости какие…– ухмыльнулся он, показывая ряд ровных, словно искусственных зубов. – Мы считали, что вы избавились окончательно от этих предрассудков уже давно.

– Уйди! Изыди! – прошептала Яна, чувствуя, как волна ужаса захлестывает ее с головой. Тело одеревенело. Руки и ноги совсем не слушались, а рука, держащая ручку двери в подъезд, словно превратилась в камень. Ребенок наступал, приближаясь к ней, а ее легкие все сильнее сдавливал ужас. Почему-то женщина была уверена, что нельзя дать ему коснуться ее. Мальчик протянул руку. Огонь полыхнул в его черных глазах сильнее.

– Нет!!!– закричала Янка, выдавливая из себя слова знакомой с детства молитвы. – Отче наш…

Мальчонка отдернул руку в сторону, будто обжегшись. Лицо его презрительно скривилось, но наступать он уже не мог. Его ноги двигались в такт шагам, но тело находилось на месте. Вид был жутковатый.

– Да святится имя твое! Да будет Царствие твое! – твердила Яна, почти скрываясь на крик, вжавшись в дверь подъезда. Ее сознание предательски тонуло в волне ужаса, и она молила об одном, чтобы успеть закончить молитву, прежде чем оно потухнет окончательно.

– Во веки веков, аминь! – закричала она, видя, как мальчика начинает вертеть из стороны в стороны, раскачивая, словно игрушку.

– Аминь! Спаси Господи, нас грешных…

Дитё завертело в непонятно откуда взявшемся вихре. В глазах Янки помутнело, и она потеряла сознание, опустившись на холодный пол подъезда, полностью обессиленная, но уверенная, что в этот раз ей удалось устоять.

6

Харьков 2019

Очнулась Яна уже тогда, когда над ней вовсю хлопотали медики. Один особенно настырный медбрат совал ей под нос ватку, намоченную в нашатыре, пытаясь привести в чувство, но от особого старания измазал ей почти все губы. Неподалеку, держась чуть в отдалении и предоставив врачам заниматься своими непосредственными обязанностями, топтался Максим. Как и положено настоящему милиционеру, никакого беспокойства он внешне не проявлял, сохраняя каменное выражение лица. Только излишне много хмурился и покусывал губы от волнения.

Наконец, когда заметил, что Красовская шевельнулась и застонала, он подбежал к ней, растолкав в стороны всю медицинскую бригаду.

– Яночка, ты как? – с тревогой в голосе поинтересовался он, наклоняясь так близко, что можно было бы при желании укусить его за щеку. Яне кусать естественно никого не хотелось, не то было настроение. Да и трясло ее еще от пережитого ужаса довольно прилично.

– Уже лучше, Максим, спасибо…– язвить и шутить она была не намерена. С трудом поднялась с холодного каменного крыльца. Ее даже не удосужились переложить на что-то теплое. Видимо, медики только приехали. Ничего удивительного, скорая она то и скорая помощь, чтобы приезжать тогда, когда ее помощь уже не требуется.

– Посмотрите на свет! – доктор с какой-то привязанной трубкой на шее посвятил ей прямо в глаза ярким карманным фонариком.

– Вашу мать! – ругнулась Яна, заслоняясь рукой. – Вы больше ничего умнее не придумали?

– Значит, жить будете, – удовлетворенно кивнул врач скорой, а потом уже обратился к Максиму, стоявшему рядом. – Ваша знакомая в абсолютном порядке. Обычный обморок, скорее всего, случился вследствие какого-то сильного эмоционального потрясения. У нее случались, вы не знаете, последнее время такие?

– Случались, – кивнул после секундной паузы Максим, вспомнив про загадочные надписи на стенах квартиры и постоянную бесовщину, присутствующую у них дома. Именно эти постоянные случаи могли повлечь за собой обморок. В котором неугомонная журналистка «Вечернего Харькова» провалялась минут семь, пока он не спохватился, что ее так долго нет после проводов четы Дворкиных и не пошел искать вниз, где и обнаружил ее лежащую возле крыльца с настолько потрясенным выражением лица, что самому становилось жутковато.

– Конечно, неплохо было бы ее госпитализировать и осмотреть, сделать все необходимые анализы для определения более точного анамнеза…– вяло то ли предложил, то ли наоборот стал отговаривать врач.

– Макс, не отдавай меня никуда! – тут же взревела женщина, отчаянно хватая своего мужчину за руку. – Слышишь, я никуда не поеду! Макс!

– Извините, но пока ей лучше остаться дом под моим чутким присмотром…– после недолгих раздумий проговорил муж Красовской. – Стресс может усугубиться в незнакомой обстановке, да и потом, у нас есть прекрасный врач, который не откажет в такой малости, как определение диагноза.

– Дело, как говорится, хозяйское…– пожал плечами доктор в синей форменной куртке. – Тогда вам необходимо написать отказ от имени вашей подруги от госпитализации. Думаю, что сейчас ей это самой будет сложно сделать…

– Конечно-конечно…– заторопился Максим. – Где?

– В машине лежит бумага и ручка, пройдемте…– вдвоем они двинулись к ярко-желтой «газели», где красной краской была нарисована снежинка и номер 103. Тем временем Яна ощутила, как силы понемногу к ней возвращаются. Она уже могла стоять без посторонней помощи и даже улыбнулась санитару, который так невежливо тыкал ей в губы ваткой с нашатырем. Тот, как раз собирал в открытый ящичек необходимые лекарства.

– Спасибо, вам огромное, – произнесла Красовская, чувствуя, что основательно замерзла. А возможно и даже успела простудиться. Сколько она пролежала на холодном бетоне? Минут десять, пока Максим спохватился и минут двадцать, пока не появилась наша доблестная медицина, но до чего жутко ей было в тот момент, когда на нее наступал этот мальчишка…Не мальчишка, а демон какой-то! При воспоминании об этой ужасной встрече, журналистку передернула. Все уже позади…Проговорила она сама себе, думай о чем-либо другом! Может, это вообще было какое-то видение на фоне стресса, вроде галлюцинаций?

Ее взгляд упал на медбрата, застегивающего свой ящик с красным крестом.

– Крепкого вам здоровья, Яна Викторовна! – улыбнулся он, и в его глазах неожиданно полыхнуло пламя, почти так же, как и в бездонных черных как омут глазах напавшего на нее мальчика. Красовская завизжала, вжимаясь в дверь. Попыталась ее открыть, но почему-то упрямо толкала ее внутрь, хотя та распахивалась наружу.

– Максим! На помощь! Помогите! Кто-нибудь!

Первым от скорой к ней кинулся именно муж, следом несся доктор, и лишь потом встал с колен тот самый медбрат с абсолютно непонимающим видом.

– Помогите! Помогите! Умоляю! Что вам от меня всем надо? – билась журналистка в двери, сбивая ладони в кровь ударами о металл.

– Тихо…тихо, малыш! – Максим аккуратно прижал ее к себе и погладил по волосам, – тихо, моя радость…Тихо, моя сладкая! Я с тобой…Все хорошо! Все прошло! Что случилось? – – – Убей его! Убей! Максим, умоляю, убей его! У тебя же есть пистолет? Есть? Застрели его к чертовой матери! – она тыкала окровавленной рукой в замершего у крыльца медбрата, – он сам дьявол! Он и его дружки! Этот четырехлетний мальчишка, который напал на меня! Он тоже хотел меня куда-то забрать! Убей!

Ее рыдания становились все тише, а рывки все обреченнее. Наконец, Красовская повисла на руках Максима, еле заметно вздрагивая. Ее тушь потекла, помада размазалась, и теперь она сама выглядела растрепанная не хуже любого беса.

– Что случилось?

– Он…

– Я всего лишь пожелал ей хорошего самочувствия, – пожал плечами ничего не понимающий медбрат, схвативший чемоданчик и совершенно испуганным видом стоявший опасливо поодаль, – а она, как закричит, и в дверь давай биться…

– Послестрессовый синдром…– с умным видом кивнул доктор. – Я бы настоятельно советовал вам обратиться за консультацией к психиатру.

– Я не сумасшедшая! – заорала Красовская, встрепыхнувшись. – Посмотрите, посмотрите внимательно ему в глаза, да там пламя адское плещется! – она указывала рукой на медбрата, который стоял совершенно испуганным видом, опустив голову.

– Подними глаза, тварь! – прокричала журналистка, пытаясь вырваться из рук Максима, но то ее удержал, крепко притянув к себе.

– Будьте так любезны, молодой человек…– попросил Максим, желая успокоить жену.

– Бред…– медбрат поднял голову, и Яна увидела совершенно обычные зрачки на сером блеклом фоне.

– Нет…нет…– растерялась она. – Этого не может просто быть…У него огонь такой же…И улыбка эта…Как у мальчишки маленького в шортиках…

– Яна Викторовна, – проговорил тихо доктор, – я сейчас вам сделаю укол успокоительного, а завтра прошу вас съездить на обследование в «пятнадцатую больницу» …У вас явно какое-то стрессовое состояние, ведущее к помутнению рассудка.

– Я не поеду в вашу больницу! – отчаянно закивала головой Красовская. – Не поеду! Макс, они меня хотят, как Митусова! Как Олега в дурке запереть! А там убить! Слышишь! Это демоны…

– Тебе нужна помощь, Ян…– выдавил из себя Макс.– Причем квалифицированная…

– Мне поможет только вера! – глаза Красовской блеснули. – Они боятся молитвы «Отче наш…». Шарахаются от нее. Максим, приведи к нам священника, приведи батюшку, прошу… Сейчас же!

– Максим Анатольевич…– доктору надоела эта истерика. У него впереди была еще целая ночь дежурства, в ходе которого он насмотрится еще и не на таких чокнутых. А нужно было еще выбрать время и перекусить.

– Да, я вас слушаю! – вскинулся Макс, удерживая рыдающую Яну.

– Пусть это будет сегодня не психиатр, а батюшка, хоть кто-нибудь, но приведите ей его. Иначе, судя по состоянию, ваша гражданская жена покинет квартиру ночью уже в смирительной рубашке под присмотром крепких санитаров. Хочет батюшку, дайте ей его. Думаю, что ни один священнослужитель не откажется от помощи в таком случае. А утром…Утром отвезите ее, куда я посоветовал. Там хорошие специалисты, а адрес «пятнашки» вы знаете… Лучше, не затягивайте, чтобы это не стало необратимым.

– Да, спасибо. Конечно, не будем! – Яна зарылась носом в куртку Макса, дрожа всем телом в его объятиях. Скорая, не включая мигалок, уехала из двора, прошуршав шинами по глубоким лужам разваленного асфальта. – Ну, все, малыш, все уже позади, я с тобой…– прошептал Максим, заводя журналистку в подъезд.

Они с трудом поднялись на свой этаж. Ноги журналистки подкашивались, заплетались. Она то и дело теряла равновесие, и максиму приходилось ее поддерживать за талию. В квартире ей стало немного лучше. Дыхание стало более равномерным, а колотящая жуткая дрожь прошла.

– Максим, – остановилась Яна на пороге спальни. Развернулась к мужу, схватив его за отвороты форменной куртки, в которой он выбежал во двор на ее поиски, – приведи батюшку! Прошу тебя! Сегодня…Они снова придут, и ничего не смогу сделать! Их ничего не остановит!

– Кого, малыш? – преувеличенно спокойным голосом проговорил Максим. – Кого не остановит? Что вообще произошло?

 

– Я проводила Дворкиных, потом позади меня появился какой-то мальчик. В гетрах, сандалиях и рубашке с коротким рукавом. Светленький такой, милый…Только у этого милого в глазах полыхал огонь! Дьявольский огонь, Максим!

– Кажется тебе просто показалось…

– Ты думаешь, что я сошла с ума? – вскинулась Янка.

– Я думаю, что отблеск фонаря дал такой эффект, а ты на фоне нашей бесовщины…

– Максим! Ты подумай, что говоришь! На улице март месяц! Откуда возле подъезда четырехлетний ребенок в сандалиях и рубашке с коротким рукавом?! Ты сам вот в куртке стоишь…

– Хорошо, чего ты хочешь? – спокойно выдохнул муж журналистки.

– Я тебе уже говорила…Нам нужен батюшка! Он пытался до меня дотронуться, но я начала читать молитву, и он исчез! Стоит освятить квартиру, и может все исчезнет! Мы станем жить волне нормально.

– Где я тебе его найду в половину первого ночи? – разозлился Макс.

– Ты же полицейский! – удивленно округлила глаза Красовская.

– Но не Бог, чтобы поднять священнослужителя из постели без особого повода…

– Макс!

– Что Макс?

– Приведи его…

– Хорошо, но для этого мне придется оставить тебя одну! – предупредил он, надеясь на этот последний довод.

Журналистка задумалась, прикусив нижнюю губу. В ее все еще испуганных глазах читалось сомнение. Ей было явно страшно оставаться одной в пустой семи комнатной квартире бывшего сумасшедшего.

– Это стоит сделать сейчас…– после долгой паузы, потраченной чтобы набраться храбрости, произнесла Яна. – Закрой меня на все замки и возьми с собой мобильный телефон, чтобы я смогла до тебя дозвониться, если что-то пойдет не так…

– Все будет хорошо…– с тяжелым вздохом произнес Макс, обнимая свою любимую женщину, уже параллельно обдумывая, где ему найти батюшку в такое позднее время.

– Я тебя люблю, Максим…

– И я тебя! – мужчина поцеловал ее в щеку и потрепал по волосам. – Все будет очень хорошо! Я знаю это совершенно точно! Не бойся, я скоро приду…

Он шагнул в прихожую, где переобулся из домашних тапочек в теплые ботинки, сменил форменную куртку, надев обычный пуховик. Яна за его сборами наблюдала с порога спальни. Максим заметил, что за столь короткое время Красовская включила свет везде, где только можно было включить, и распахнула все межкомнатные двери, а вот окна, наоборот, зашторила.

– Страшно? – спросил он жену, открывая замки входной двери.

– Немного…

– Не бойся, я с тобой, если что набирай…– металлическая дверь захлопнулась, защелкали закрываемые замки. Яна осталась одна в пустой квартире. Холодящий душу ужас прошел, оставив зябкое ощущение беспокойства. Женщина повела плечами, закутавшись в вязанный платок, прошла по всем комнатам, чтобы удостоверить, что она одна…На кухне поставила чайник, чтобы хотя бы немного согреться. Сейчас она не понимала природы своей дрожи, то ли от того, что замерзла, то ли от пережитого ужаса.

Прозрачный чайник с синей подсветкой забурлил, достигая точки кипения. Яна повертела в руках мобильный телефон, копаясь в адресной книге. Последний ее вызов был сделан Дворкину. Именно сейчас ей захотелось ему набрать, чтобы услышать спокойный, рассудительный голос друга. Он точно бы не стал записывать ее на прием в «пятнашку» из-за того, что она увидела демона в образе маленького мальчика. С ним они вместе пережили и не такое! Но Сашка спит, судя по времени на часах уже, как часов пять.

Нет, Максим оставался ее любимым человеком, отцом ее ребенка, но такого искреннего взаимопонимания, как с Дворкиным у нее никогда и ни с кем не было. Чайник выключился, щелкнув прозрачной кнопкой. Вода постепенно прекращала булькать, опадая на дно крупными каплями по стенам. Журналистка достала из ящика зеленый чай и с горкой отсыпала в чашку. Приятный душистый аромат мелисы и бергамота растекся по кухне теплой волной жаркого летнего дня. Помимо воли Яна улыбнулась. Стало намного теплее. Завтра точно слягу с ангиной, подумала она, прихлебывая кипяток, обжигающий искусанные губы.

Раздался звонок в дверь. Женщина вздрогнула и отставила чашку с чаем в сторону. Страх вернулся, закрывшись в сердце неприятным леденящим холодком. По спине шмыгнула пара мурашек, заставляя поморщиться. Кто бы это мог быть? Максим? Но у него есть ключи…Кто-то ошибся этажом? Какой-нибудь пьяный гуляка, припозднившийся по причине выходного дня? Если ошибка, то тогда неизвестный позвонит и уйдет! А если нет? Думать о том, если нет, совсем не хотелось. С другой стороны, когда это нечисти мешали пройти в квартиру металлические двери? Насколько Яна помнила их с Дворкиным приключения, даже он теперь, получив способности погибшей ведьмы Агриды мог спокойно телепортироваться из одного места в другое. Правда, вполне справедливо боялся это делать, потому как телепортация штука опасная, и исчезнув в одном месте, можно появиться в другом, потеряв в пути какую-то часть своего тела.

Звонок настойчиво трезвонил, раздираясь душераздирающим криком, отражаясь даже в бокалах, стоящих в сервантах. Такое ощущение, что какой-то алкаш нажал на звонок, перепутав этажи, да так и благополучно стоя уснул. Еще пару минут такого отчаянного перезвона и начнут просыпаться соседи.

Янка решительно встала из-за стола, нахмурив брови.

– Трусиха ты, Красовская! – обругала она себя. – Где это видано, чтобы демон звонил в демон, просясь войти?

Подбодрить и убедить себя в собственной правоте ей, кажется, удалось. Женщина двинулась в сторону прихожей, но на всякий случай заглянула в глазок.

На лестничной площадке стоял самый настоящий батюшка в черной рясе, клубку и крестом на шее, отливающим золотом. Темная окладистая борода с проседью спускалась почти до середины груди. Сам он был огромный, напоминая своей фигурой то ли бывшего борца, то ли бывшего борца тяжеловеса. Затемненные очки не придавали ему солидного вида, а лишь подчеркивали его габариты, создавая впечатления, что это не священник, а какой-то бандюган из девяностых, наряженный шутки ради в рясу.

Яна облегченно выдохнула. Максим все-таки нашел ей батюшку! Пусть такого необычного, но стоит ли перебирать в почти два часа ночи? Не каждый пойдет освящать квартиру, будучи выдернутый с постели полковником полиции… Только где сам Макс? Почему-то на площадке батюшка был один, настойчиво не отпускал пальца с кнопки звонка, все больше и больше недовольно хмурясь.

На всякий случай, Яна прежде, чем открывать двери, решила все уточнить.

– Здравствуйте! – прокричала она из-за двери. И батюшка звонок отпустил. В ушах еще по-прежнему отчаянно звенело.

– Благослови, Бог! – батюшка широко перекрестился. В другой руке он держал кожаный саквояж, в котором, наверное, хранил свои церковные приспособления. – Меня Максим, муж твой невенчанный послал! Говорит, что квартира необходимо посмотреть! Помощи просил…– пояснил он, не дожидаясь уточняющего вопроса. Нетерпеливо топтался на месте с не совсем довольным видом. Где его нашел среди ночи такого Макс, оставалось загадкой. Красовская улыбнулась.

– А где сам он? – на всякий случай поинтересовалась она, отпирая замки.

– Работа его потребовала, чтобы он был на месте! В Московском районе опять таксиста ограбили! Грех на душу взяли…

Дверь скрипнула и открылась. Батюшка был точно такой же, как и в дверной глазок. Чудаковатый. Но оставляющий хорошее впечатление. Он широко улыбнулся и перекрестил Красовскую.

– Спасибо, батюшка…– склонила она голову, пропуская священника в квартиру.

– Ну, рассказывай! – попросил он, разуваясь на пороге. Черные туфли с длинными загнутыми носками показались из-под длинной рясы и совсем не соответствовали его солидному виду.

– Эту квартиру мы купили совсем недавно…Раньше тут был офис, – затараторила журналистка, следуя за батюшкой, который, ничуть не стесняясь начал осмотр квадратных метров. Следуя из комнаты в комнату, – а до этого жил совершенно сумасшедший человек. Он писал на стенах разную ерунду, вроде…

– Секундочку! – прервал ее объяснения священника, зайдя на балкон с оторванными обоями. – Не вот это ли? – указал он на намалеванные белой краской буквы «Век. Вак»

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23 
Рейтинг@Mail.ru