Александр Леонидович Аввакумов
Бунт отверженных
Он снова очнулся от воды, что текла на лицо. Он попытался губами схватить хоть одну каплю, но жидкость оказалась горько-соленой. Он моментально понял, что ошибся, это была не вода, а моча.
– Вот и очнулся. Что теперь, скажешь? – спросил Степанов. – Молчишь? Тогда продолжим.
Снова огонь, снова адская боль и потеря сознания. Он потерял счет времени. Ему казалось, что он находится, в сарае целую вечность. Сергей попытался открыть глаза, но они почему-то не открывались. Обожженное лицо отекло и превратилось в сплошной водянистый пузырь.
– Сергей! Ты слышишь меня? Сейчас будет очень больно. Я обдеру твою кожу и все это засыплю солью. Ты хочешь этого? – услышал он все тот же знакомый голос.
Он замотал головой.
– Тогда скажи. Ты стучал на нас ментам?
– Да, – прохрипел Сергей. – Они меня заставили это делать. Я не хотел.
– И давно стучишь?
– Да. Два года.
– Это ты сдал Ильяса Тазиева?
– Да, – снова еле слышно произнес он. – Они заставили….
Удар штыковой лопаты разнес его голову на две половины.
– Ты что наделал, Степанов? Кто будет здесь убирать после тебя?
– Вот ты и уберешь. Тело заверните в парусину. Через час подъедет машина, погрузите труп и выбросите около кладбища. Понятно?
Трое парней, которые находились вместе с ним в сарае, послушно кивнули.
***
Антонов нервно курил, то и дело, бросая взгляд на подъезд дома, в котором жила официантка ресторана «Волга». Вчера в начале двенадцатого ночи они перехватили ее у подъезда. Женщина возвращалась с работы и не ожидала этой встречи.
– Резеда! Можно с вами переговорить? – обратился к ней Антонов. – Да не бойтесь вы, я вам ничего плохого не сделаю. Просто поговорю с вами.
Женщина на миг замерла и повернулась к нему. Она удивленно посмотрела на незнакомого молодого мужчину. На нем были американские потертые на бедрах джинсы и джинсовая рубашка, что говорило о довольно высоком статусе этого человека, ведь эти вещи можно было приобрести лишь на вещевом рынке города, за большие деньги. Единственно, что насторожило ее, руки, на одной из которых синели наколки, которые свидетельствовали о том, что их обладатель побывал в заключении. Он отошел от мотоцикла и медленно направился к ней.
– Резеда! Я не буду крутить, скажу кратко и вполне доступно. Ты должна помочь нашему другу, который сейчас находится в следственном изоляторе. От твоих показаний напрямую зависит, сколько лет он будет в местах лишения свободы. Ты женщина молодая, красивая, тебе еще жить и жить. Мне бы не хотелось прибегать к крайним мерам воздействия.
– Я что-то вас не пойму? Вы мне угрожаете? Да, кто вы такой, чтобы мне угрожать! Вы хотите, чтобы я подняла весь дом?
Антонов явно не ожидал подобного поведения. Он растерянно затоптался на месте, стараясь погасить вспышку страха. В том, что женщина испугалась, он не сомневался. Он замолчал и внимательно посмотрел на нее.
– Резеда! Я и мой друг, в отношении которого я хотел с тобой поговорить, с «Тяп-Ляпа». Это тебе о чем-то говорит? От тебя требуется лишь изменить свои показания. Если точнее, то тебе нужно сказать, что у него в руках ничего не было. Просто от страха тебе в тот момент показалось, что у него в руках был обрез. Я ясно говорю или нет?
Женщина, молча, выслушала его. В этот раз она не предпринимала никаких попыток закричать.
– Извините, но я не могу изменить свои показания. Я уже их дала в тот самый вечер, когда все произошло. Да и милиция не пойдет на это.
– Мы сейчас говорим не о милиции, а о тебе. Мне нужно, чтобы лично ты изменила свои показания. Ты это понимаешь или нет? Скажу по-другому. Если ты не изменишь свои показания, то я сначала пущу тебя под «хор», а затем мы тебя живьем закопаем. Тебя устраивает подобный расклад?
Несмотря на плохое освещение, Антонов увидел, как побледнело лицо женщины. На ее лбу показались капельки пота.
– Что, взмокла? Я не шучу! Все будет так, как я тебе сказал. Теперь у тебя есть выбор. Выбирай, кто тебе дороже – милиция или твоя жизнь. На них можешь не рассчитывать, они тебя всю жизнь охранять не будут. Они снимут охрану, а мы тут как тут. Завтра я подъеду сюда в десять утра. Если надумаешь поменять показания, я отвезу тебя к нашему адвокату. Если не выйдешь из дома, тебя ждет смерть.
Он снова посмотрел на нее. При слове «смерть» она закрыла глаза. Он медленно повернулся и, не торопясь, направился к своему мотоциклу. Откуда-то из тени вышел молодой парень с обрезом в руках. Сунув обрез за пояс джинсов, он завел мотоцикл. Антонов сел на пассажирское место, и мотоцикл с шумом промчался по пустому двору и скрылся за углом дома. Резеда попыталась сделать шаг и поняла, что от страха у нее отказали ноги.
Антонов снова посмотрел на наручные часы. До назначенного им времени оставалось еще пять минут. Время тянулось удивительно медленно. Наконец, он не выдержал напряжения и направился в подъезд. Поднявшись на второй этаж, остановился напротив двери квартиры, в которой жила Резеда. Оглядевшись, он нажал на звонок и стал ждать, когда откроется дверь. За дверью раздался какой-то шорох. Антонов моментально понял, что за дверью находятся сотрудники милиции. Он резко развернулся и сломя голову бросился вниз по лестнице. Выскочив из подъезда во двор, он оказался в руках сотрудников милиции. Его затолкали в УАЗ и повезли в милицию. Через несколько минут машина остановилась.
– Выходи! Приехали, – грозно произнес сотрудник милиции. – Давай, парень, шевелись.
Антонов выпрыгнул из «воронка» и посмотрел по сторонам. Перед ним был Приволжский отдел милиции.
***
Антонов двигался по коридору, словно, на автопилоте. Он старался осознать, как он, опытный человек, за плечами которого две судимости, мог так просто попасть в руки милиции.
– Направо! – услышал он за спиной команду конвоира.
Его тело, словно существовавшее отдельно от разума, автоматически выполнило команду. Его провели через коридор, и завели в пустую камеру. Лишь после того, как за его спиной закрылась массивная дверь, он оглянулся и стал осматривать свое новое жилище, в котором ему придется провести неизвестно сколько времени. Он сделал несколько неуверенных шагов и лег на пустой топчан.
«Странно! Никто не интересовался ни моей фамилией, ни именем, – подумал он. – Никто не объяснил, за что меня задержали. Может, произошла какая-то ошибка? В этой жизни все возможно».
Он лежал на топчане, изучая серый потолок. Сколько прошло времени с момента его задержания, он не знал. Неожиданно обшитая металлом дверь глухо лязгнула, и в камеру вошел сержант милиции.
– Встать! На выход! Лицом к стене! – на запястьях защелкнулись наручники. – Вперед!
Антонов вышел из камеры и, подчиняясь команде сержанта, побрел по коридору первого этажа. Его завели в один из кабинетов и усадили на стул.
– Браслеты сними, – попросил он сержанта. – Я не арестован и бежать, не собираюсь.
Сотрудник милиции, молча, посмотрел на сидящего за столом молодого мужчину, ожидая от него команды. Тот кивнул сержанту, разрешая снять с Антонова наручники.
– Как ваша фамилия? – спросил мужчина. – Меня зовут Вячеслав Геннадьевич. Я дознаватель.
– Гатин, – нагло соврал ему Антонов. – Гатин Анатолий Иванович, 1955 года рождения.
Дознаватель, не торопясь, записал в протокол его установочные данные.
– За что меня задержали? – спросил Антонов дознавателя. – Я ничего противозаконного не совершал. Пришел к своему знакомому, а меня тут ваши удальцы и скрутили.
– Не врите, Гатин. Вы задержаны за угрозу убийством, – коротко ответил тот. – Ненужно разыгрывать спектакль. Мы все о вас знаем.
– Вы меня наверняка с кем-то перепутали. Я никогда и никому не угрожал. Что за дела, товарищ дознаватель? Значит, теперь можно любого нормального человека задержать только потому, что он не понравился другому человеку. Я вчера вечером просто хотел познакомиться с той девушкой.
– Но она утверждает, что вы угрожали ей убийством и групповым изнасилованием. Это правда?
– Вот тебе и приехали! – возмущенно, воскликнул Антонов. – Интересно, что еще она вам рассказала?
– Этого вполне достаточно для возбуждения уголовного дела в отношении вас. Ну что, Гатин, вы признаетесь, что угрожали ей убийством?
– Я что, ненормальный, чтобы в таком признаваться. Раз она заявила, пусть сама и доказывает, что это имело место. Пусть найдет свидетелей нашего разговора. Я ведь тоже могу обвинить ее в том, что она угрожала мне. Не правда ли?
– Значит, не признаете, – равнодушно произнес дознаватель. – Дело ваше.
– Как я могу признаться в том, чего на самом деле не было. Вы бы сами посмотрели на нее. Работает официанткой в ресторане, пьет, занимается проституцией. Разве этого мало?
Дознаватель, не поднимая головы, что-то писал в протоколе и не обращал никакого внимания ни на слова Антонова, ни на него самого. Неожиданно на столе зазвонил телефон. Он снял трубку, а затем, взглянув на Антонова, положил.
– Извините, но я вынужден прервать допрос. Меня вызывает начальник.
Он позвонил в дежурную часть и попросил дежурного по отделу отвести Антонова обратно в камеру. В кабинет снова вошел все тот же сержант.
– Отведите задержанного в камеру, – попросил он сержанта. – Я схожу к начальнику и вернусь обратно.
Конвоир вывел Антонова из кабинета. Дверь дежурной части открылась, и какой-то сотрудник окликнул сержанта. Тот на секунду замешкался, чем моментально воспользовался Антонов. Он с силой толкнул сержанта в грудь и выскочил в открытое окно. Пробежав метров тридцать, он перемахнул через невысокий забор и оказался на улице. Пробежав еще метров сто, он поднял руку и стал тормозить проезжавший мимо него транспорт. Ему повезло, около него остановилась грузовая машина.
– Я на РТИ, – произнес водитель. – Если по пути, то садись.
– Мне тоже в ту сторону, – радостно ответил ему Антонов, усаживаясь в кабину.
Он оглянулся назад, стараясь разглядеть погоню, но за ним никто не гнался. Он еще несколько раз оглянулся, однако дорога за ними была по-прежнему пуста.
***
После убийства Царькова активность группировки «Тяп-Ляпа» заметно возросла. Теперь они практически никого не боялись. Разбои, грабежи, вымогательства стали повседневным явлением для Казани. Многие молодежные группировки города, созданные подобно «Тяп-Ляпу», ломались под их натиском, однако лишь группировка Ново-Татарской слободы по-прежнему оставалась самостоятельной и оказывала сопротивление тяп-ляповцам. Это сопротивление бесило не только Антонова и Садыкова, но и Дерябина, который ранее относился к новотатарским с пренебрежением. Последней каплей стала драка в ресторане «Восток».
Садыков и Антонов сидели за столиком и ждали Дерябина, который почему-то опаздывал. Народу в ресторане было много, свободных мест в зале практически не было. К их столику подошла официантка и хотела переставить два свободных стула к соседнему столу, за которым сидели ребята из Ново-Татарской слободы.
– Эти стулья заняты, – произнес Садыков. – Сейчас подойдут двое наших товарищей, и нам нужно будет их куда-то посадить.
Официантка извинилась и направилась в сторону соседнего стола. Что она сказала, они не расслышали. Из-за соседнего столика встал парень солидного веса и направился к ним. Он, молча, подошел и, подняв два стула, направился с ними к своему столику. Первым подобного нахальства не выдержал Садыков.
– Эй, ты, жирная свинья! – обратился он к парню. – Верни стулья на место. Или может мне прочистить твои уши?
– Я что-то не понял, – ответил парень. – Это ты говоришь мне или кому-то другому?
– А кому еще? Ты что, не понял? – с явным вызовом произнес Садыков. – Можно подумать, что в зале все такие жирные, как ты.
– Ты знаешь, кто я? – спросил его парень и направился к нему. – Если нет, то сейчас узнаешь!
Садыков ударил его первым, сначала левой, а затем правой рукой. Удар пришелся в подбородок. Обидчик, взмахнув руками, мешком повалился на стол, сшибая посуду и закуски. Кто-то из женщин завизжал, и визг быстро подхватили официантки. Антонов тоже бросился в драку, умело нанося удары кастетом, с которым он не расставался в последнее время. В этот момент в зал вошли Дерябин и Степанов. Они моментально оценили создавшуюся в зале обстановку и сразу ринулись в драку, круша головы врагов бутылками, которые они хватали со столов.
Обе стороны дрались отчаянно. Вход шло все, что попадало под руку. Кто-то бил противника ножкой стула, кто-то бутылкой, кто-то размахивал вилкой. Отдыхавшие клиенты бросились к выходу и моментально создали большую пробку на выходе из ресторана. Один из парней из Ново-Татарской слободы ударил Степанова вилкой. Удар пришелся в живот. Степанов согнулся пополам, руки его окрасились кровью. Вид пролившейся крови еще больше возбудил его. Он успел ударить лишь одного противника. От удара тот отлетел в сторону и упал между музыкальными колонками, которые стояли на небольшой эстраде.
– Милиция! – закричал кто-то из посетителей. – Милиция, помогите! Убивают!
Эти слова словно ушат холодной воды остудили дерущихся парней. Они разделились на две группы. Одна, возглавляемая Садыковым, сшибая и роняя все на своем пути, уходила из ресторана через кухню. Выскочив на улицу, они бросились в сторону «Кольца». Ребята из Ново-Татарской слободы, уходила через запасной пожарный выход.
Прибывшая на место драки милиция стала опрашивать посетителей ресторана. Однако, никто не мог вспомнить лиц дерущихся, их количество и другие подробности, которые были так необходимы милиции. Официантка, которая обслуживала столы, тоже ничего вразумительного сказать не могла.
***
Добравшись до поселка, они направились в спортивный зал. Врач, который по договоренности оказывал ребятам из группировки медицинскую помощь, приехал минут через двадцать. Осмотрев колотую рану Степанова, он сделал ему укол против столбняка и наложил на рану марлевую повязку.
– Пока особой опасности нет, но наблюдать за раной нужно. Завтра придешь ко мне в больницу. Я посмотрю, что можно еще сделать.
Доктор свернул халат, убрал инструмент и направился к двери. Садыков поднялся с лавки и направился вслед за ним.
– Петр Иванович! Сколько мы должны вам за визит?
– Сколько дадите, столько и возьму. Прикажите, чтобы меня отвезли домой. Время позднее, меня ждут дома.
Садыков достал из кармана брюк двадцатипятирублевую купюру и сунул ему в руку. Подозвав одного из своих парней, он попросил его доставить доктора до дома. Затем вернулся в подвал, и они приступили к обсуждению драки с ребятами из Ново-Татарской слободы.
– Не знаю, как вы, но я думаю, что их нужно мочить, – размахивая руками, возбужденно произнес Антонов. – Больше терпеть их присутствие в городе нельзя. Обнаглели окончательно.
– Я согласен с Валеркой, – поддержал его Дерябин. – Только нужно хорошо подготовиться к этой акции, а затем ударить. Ударить так, чтобы они надолго прижали свой хвост. Пусть, суки, знают, как связываться с нами. Я предлагаю провести показательную карательную акцию.
– Надо убивать всех, кто попадется на пути, – произнес Антонов. – Сейчас, это вполне реально. Стукача больше нет, и милиция не готова к нашей атаке. Вы знаете, я бы сам возглавил набег, но не могу. Меня разыскивает милиция, поэтому я отбываю в Москву, где, немного, отсижусь у своих парней по зоне. Кто из вас поведет, решайте сами.
Ребята переглянулись. Каждый из них понимал, что ему грозит в случае задержания. Пауза явно затягивалась.
– Что, испугались? Да, это вам не по мешку колотить. Здесь больше, чем обычная драка, ведь нужно вести туда не просто ребят с палками, а бойцов с огнестрельным оружием. Это будет бунт, кровавый и бескомпромиссный. Зато победителя будут помнить долго.
Дерябин поднялся с лавки.
– Я поведу, – неожиданно произнес он.
– А почему ты, а не я? – возразил ему Садыков. – Неужели вы думаете, что у меня получится хуже? Я не хочу, чтобы вы считали меня трусом!
– Мне нужна неделя, чтобы определиться с путями отхода.
– Вот и договорились. Налет назначим на двадцать девятое, – словно подводя черту под разговором, произнес Садыков.
Они еще немного посовещались, обсудили состав и количество участвующих в нападении и стали расходиться по домам.
***
Садыков и Антонов шли, молча, по улице поселка. Каждый из них думал о своем.
– Марат! – прервав молчание, обратился к нему Антонов. – Как ты относишься к Женьке?
Тот удивленно посмотрел на него. Судя по растерянному виду, вопрос Антонова застал его врасплох. Однако, замешательство длилось лишь долю секунды.
– Он мой школьный друг. Мы с ним просидели за одной партой чуть ли не десять лет. Да и сейчас продолжаем дружить. А почему ты спрашиваешь о нем? Что-то случилось?
Антонов замялся. Ответ Садыкова заставил его немного изменить план разговора.
– Тебе не кажется, Марат, что он случайный человек в нашей компании? Он же интеллигент, а кто мы с тобой? «Шантрапа» дворовая. Ты заметил: стоит нам что-то сказать, он тут же предлагает свой план действий? Вот и сегодня, стоило тебе взять на себя акцию, а он тут как тут. Говорит, нужно разведать, изучить поселок, подготовить пути отхода. Сейчас, если у нас что-то получится, он пришьет себе эту заслугу, а не тебе. Я думаю, что ты и один сможешь все провернуть, без него.
Садыков остановился и внимательно посмотрел на Антонова. Он никогда не думал, что этот человек может так говорить о его друге.
– Ты что так на меня смотришь? Когда ты залетел в милицию, это я первый понял, что тебя сдали свои. Женька тут же подхватил мою мысль, а впоследствии вышло, словно он, а не я все раскрутил. Лично мне это не очень нравится.
Он сделал небольшую паузу и, достав из пачки сигарету, закурил.
– Я с тобой, Марат, полностью согласен: он неплохой парень, но не наш. Ему просто выгодно пока с нами общаться.
– Слушай, Валерка. Я не понимаю тебя.
– Тогда объясняю для непонимающих, вроде тебя. Кто создал эту бригаду? Ты в первую очередь. Однако многие пацаны считают, что это сделал ни ты и ни я, а он. Мне, например, обидно это слышать, как тебе – не знаю.
– И что ты предлагаешь?
– Я тебе предлагаю действовать не по его плану, а так, как ты видишь. Зачем тебе его заморочки. Ворвались, постреляли и по твоей команде рассосались. Тогда все поймут, кто лидер. Я бы тоже пошел, но ты знаешь, что я в розыске и мне лишнего светиться нельзя.
Он замолчал и выжидающе посмотрел на Садыкова. Однако тот продолжал молчать, видимо осмысливая услышанное. Он, молча, протянул руку Антонову и направился в сторону своего дома. Валерий был доволен, ведь зерно раздора упало в благодатную почву. Он тоже направился домой, быстро собрал вещи. Один из парней отвез его в Зеленый Дол, где он сел в поезд и поехал в Москву.
***
Евгений почти каждый день заезжал в Ново-Татарскую слободу. Вечерами, оставаясь дома один, он рисовал на листе бумаги план расположения улиц в слободе, наносил красные стрелы предстоящего удара, синие стрелы отхода бригад. Однажды вечером к нему зашел Садыков. Застав его за этой работой, он был очень удивлен, увидев схему.
– Что это? План взятия Парижа? – со смехом спросил он у Дерябина. – Тебе не кажется, Женька, что ты заигрался в детскую игру под названием война? Скажи, друг, кому все это нужно? Если ты это все делаешь для меня, то напрасно. Лично мне все это не нужно.
– А, почему ты решил, что я делаю это для тебя? – поинтересовался у него приятель. – Можно подумать, что ты один хочешь решить эту проблему. Тогда почему ты собираешь бойцов, поехал бы один, да пострелял там всех.
Садыков усмехнулся и с пренебрежением посмотрел на Евгения.
– Ты знаешь, мне все это не нравится.
– Что конкретно?
– Вот это все. Ты что, Женька, из себя умника строишь. Думаешь, что если я не учился в институте, то дурнее тебя?
– Я не совсем понимаю тебя. Ты чем-то не доволен?
– С чего ты взял, что я чем-то не доволен? Я пришел к тебе по-доброму, по-доброму хочу и уйти. Извини, но мне не нравится, когда ты начинаешь изображать стратега. Ты не Наполеон. Будь проще, и народ к тебе потянется.
Лицо Дерябина застыло и стало напоминать восковую маску. Оно сначала побелело, а затем стало пунцово-красным.
– Марат! Мы с тобой сидели за одной партой. Я всегда считал тебя своим другом и сделал все, чтобы вытащить тебя из тюрьмы. Я никогда не думал, что настанет момент, и ты меня не только обидишь, а даже оскорбишь.
Садыков явно не ожидал подобной реакции со стороны Дерябина. Стараясь как-то сгладить ситуацию, он улыбнулся и попытался его обнять.
– Ты что, неужели обиделся? Да я просто пошутил. Женька! Брось дуться, ну хочешь, я у тебя попрошу прощения?
– Нет, не хочу. Мне твои извинения не нужны. Я не обиделся, ведь ты сказал правду. Вот вы с Антоновым настоящие боевики, а кто я?
Марат замялся. Он не знал, что сказать, чтобы исправить ситуацию. Не найдя нужных слов, он похлопал Евгения по плечу и направился к двери.
***
29 июля 1978 года две «бригады» на мотоциклах ворвались в Ново-Татарскую слободу. Некоторые из ребят были вооружены металлическими прутьями, другие обрезами. Они на большой скорости пронеслись по слободе и направились в сторону школы, где обычно собиралась местная молодежь. Они остановились на перекрестке и, перебросившись несколькими фразами, разделились на две группы. Одна помчалась в сторону продуктового магазина, а вторая к школе. Однако везде их ждала неудача, ни, около школы, ни возле магазина они никого не встретили. Молодежь словно испарилась. Улицы и дворы микрорайона были пусты. Прошло несколько минут, и мотоциклисты вновь собрались около школы.
– Что у вас? – поинтересовался Степанов у одного из «бригадиров».
– Пусто, словно их кто-то предупредил о налете.
– Я думаю, нужно валить отсюда. Торчим здесь, как три тополя на Плющихе.
– Тогда, погнали! – скомандовал Степанов, и кавалькада мотоциклистов, пугая жителей ревом двигателей, устремилась вдоль улицы. Неожиданно дорогу им преградила милицейская машина. Они остановились друг перед другом, каждый не желал уступать дорогу. Время шло, однако никто не предпринимал никаких действий. Сотрудники милиции сидели в машине, не решаясь выйти. Не выдержали нервы у Степанова. Он поднял руку, привлекая внимание к себе остальных мотоциклистов. Они резко развернулись и помчались по другой дороге. Но и там их ждал сюрприз, дорогу им преградила другая милицейская машина.
Они снова остановились, не зная, что делать дальше. Решив, что они попали в милицейскую засаду, Степанов ринулся на прорыв. Одна милицейская машина с экипажем в три человека, конечно, не смогла сдержать натиск двадцати мотоциклистов, и вынуждена была освободить им дорогу. Через три минуты все стихло. Мотоциклисты растворились в поднятой дорожной пыли словно призраки.
Степанов заглушил двигатель мотоцикла и бегом спустился в спортивный зал, где его ожидал Садыков. Увидев его возбужденное лицо, Марат поинтересовался у него:
– Ну как?
– Голяк! Ты не поверишь, улицы пусты, ни одного человека. Похоже, все попрятались, словно их кто-то предупредил о нашем визите.
– Серьезно? – удивленно спросил Садыков.
– Что мне врать! Можешь спросить любого пацана, каждый подтвердит мои слова. Вот только при выезде напоролись на ментов. Они попытались нас заблокировать, но нам удалось прорваться. Менты, похоже, сами испугались нас не меньше, чем мы их.
– Вот и я всегда считал, что если ребят собрать в один кулак, то никто нам не страшен. Любой человек ценит свою жизнь, зачем он полезет туда, где ему будет плохо.
– А что у тебя с Дерябиным? Он не появляется на наших сборах.
– Чепуха. За него не беспокойся.
Они еще обсудили несколько вопросов показательной акции и разошлись по домам.
***
Утром начальник Управления уголовного розыска МВД Наумов срочно собрал совещание у себя в кабинете. Когда все начальники отделов разместились, он встал из-за стола и, окинув присутствующих взглядом, произнес:
– Товарищи! Вы все, вероятно, в курсе из сегодняшней сводки, что вчера хулиганами с «Тяп-Ляпа» снова была предпринята попытка организовать массовые беспорядки в Ново-Татарской слободе. Я не берусь гадать, но что-то остановило нападение. Если кто еще не в курсе, то вчера мы проводили там рейд по розыску преступников. Наверное, это и остановило их, так как в поселок были стянуты, довольно, большие силы милиции. Будем считать, что в этот раз нам повезло.
Он обернулся и посмотрел в сторону Белова и Балабанова.
– У нас есть что-то новое по группировке?
– Пока ничего нет, – ответил Белов. – Мы продолжаем работать с Тазиевым и Аглямовым. С их слов, численность группировки составляет более трехсот человек. Отдельные члены группировки имеют огнестрельное оружие.
– Вот видите, у нас под боком действует вооруженная преступная группа, готовая совершить любое преступление, в том числе и убийство.
– Что у нас по цыганам из Отар? Кто из вас может доложить по этой не совсем обычной ситуации. Впервые в моей практике оседлые цыгане снимаются с места, бросают свои дома и уезжают из города. Кто-то или что-то заставило их это сделать.
Он снова внимательно посмотрел на сидящих в его кабинете оперативников. С места поднялся Балабанов. Откашлявшись, он начал докладывать:
– Товарищ полковник! От источника мной была получена следующая информация. Две недели назад одна из цыганок продала некой молодой женщине некачественную импортную помаду, которая вызвала у той сильную аллергию. Эта женщина обратилась к своему брату за помощью. «Бригада» Нагаева Алмаза приехала на рынок. Женщина сразу же опознала цыганку, которая продала ей некачественный товар и указала на нее ребятам. Парни стали разбираться, вскоре к цыганке на помощь подоспели мужчины. Между парнями и цыганами возник конфликт, который сразу же перерос в драку. Вскоре цыгане поняли, с кем связались, и предложили не только вернуть деньги за товар, но и дополнительно отдать большие деньги, чтобы таким образом замять возникший конфликт. Однако Нагаева это не устроило, он пообещал им, что сожжет их всех в их же домах. В воскресенье вечером в Отарах загорелись два дома, принадлежащие цыганам. В понедельник дотла сгорели еще два дома. Цыгане не обратились в милицию, так как помощи от нее не ждали, и стали собираться. В течение недели из поселка выехало более шестидесяти цыганских семей.
Наумов невольно усмехнулся. Несколько лет милиция отчаянно боролась с цыганами, которые занимались спекуляцией. Все попытки пресечь их незаконную деятельность были безрезультатными. И вдруг одна хулиганствующая группа решила эту непростую задачу в течение двух суток.
– Давайте, на этом закончим наше совещание. Прошу всех усилить свою работу против этой группировки. Предчувствие говорит мне, что мы находимся на пороге больших событий.
***
Стоял последний день июля 1978 года. Закончился трудовой день, и люди потянулись домой. Около спортзала собралась большая группа молодежи, которая оживленно что-то обсуждала. Вскоре к группе подъехали три больших автобуса. К одному из водителей подошел Садыков.
– Семеныч! Нужно будет по дороге заехать еще в четыре места и подобрать наших ребят.
– Марат! Давай, быстрее! Водителям нужно обратно в парк, рабочий день уже давно закончился.
Садыков дал команду, и молодежь с шумом стала занимать места в автобусах. Подобрав по дороге остальных участников, автобусы двинулись в сторону речного порта. На площади перед зданием речного порта автобусы развернулись и, проехав еще несколько метров, остановились. Там их уже ожидали около двадцати мотоциклистов. Ребята были настроены на драку, как никогда. Многие из них имели при себе огнестрельное оружие, металлические прутья. Лица некоторых были закрыты платками.
– Марат, где Дерябин? – поинтересовался Степанов. – Почему его нет?
– Нет, так нет! Без него обойдемся! – отмахнулся Марат и вспомнил утренний разговор с Женей.
– Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? По-твоему, я должен был повести ребят на милиционеров? – возмутился Дерябин, выслушав план Садыкова. – Ты сам-то понимаешь, чем это может закончиться? Они нас перестреляют!
Лицо Марата покрылось красными пятнами. Он ожидал подобную реакцию, и сейчас ему было некомфортно, что его опасения подтвердились.
– Трудно сказать, Женя, кто кого перестреляет. Я думаю, их будет от силы человек двадцать, а вас более семидесяти. Запомни, Дерябин, одно: для того, чтобы стрелять, им нужно разрешение министра. Я думаю, что министр не возьмет на себя подобную ответственность, и пока он будет согласовывать свои действия с Обкомом КПСС, мы рассосемся, и будем дома пить чай.
– Тебе, Марат, легко сейчас рассуждать. А, вдруг они все-таки начнут стрелять?
Неожиданно для Евгения друг схватил его за грудки и прижал к стене.
– Я тебя отлично понимаю, Дерябин. Ты окончил институт, у тебя большое будущее. А у ребят, которые ждут твоего сигнала, нет будущего. Они отвержены государством. Они словно рабы на галерах, и даже тогда, когда с них снимают кандалы, они все равно остаются рабами. Ведь, кроме них, грести к берегу больше некому.
Дерябин с силой оторвал его цепкие руки от своей рубашки.
– Интересный ты человек, Садыков. У тебя все просто. Ты под все можешь подвести идеологическую платформу. Да и слова, какие нашел. Отверженные! А что, это здорово звучит, по-рабочему.
– Дело не в словах, а в принципах. Не может быть в одном государстве господство богатых воров и бедных рабочих. Но если это произошло, значит это кому-то нужно. А, в отношении высоких слов могу сказать, что все эти ребята собрались вокруг нас только из-за того, что мы стали пропагандировать мысль о равных возможностях каждого человека в обществе. Вот ты скажи, студент, куда идут наши деньги, которые приносят парни? Все правильно. На помощь осужденным, это раз. Во-вторых, мы помогаем тем, кто плохо живет. Почему государство не делает так? Почему оно не помогает тем, кто оказался на дне? Да, это сейчас не самое главное. Главное, это идея. В связи с тем, что Антонова нет в городе, ребят поведу лично я.
– Что это значит? Насколько я понял, ты не веришь мне?
– Дело вовсе не в вере. Дело в решительности и ответственности за принятое решение.
– Вон оно что! Выходит, у меня нет подобной решительности? Ну, что? Давай! Флаг тебе в руки. Если, что, я на даче.
Они разошлись в разные стороны, унося с собой обиду, друг на друга. В шесть часов вечера Садыков собрал вокруг себя ребят. Он обошел строй и стал лично отбирать тех, кто поедет с ним громить Ново-Татарскую слободу.
Сейчас они снова сгрудились вокруг Садыкова, ожидая команды к атаке.
– Пацаны! Когда войдем в слободу, разделимся на три колонны. Одну колонну поведу я, вторую – Степанов, третью поведет Нагаев Алмаз. Бить нужно всех, кто попадется. Впереди наших колонн будут двигаться мотоциклисты, их задача – жечь машины. Все ясно?
