Александр Леонидович Аввакумов
Бунт отверженных
Толпа возбужденно загудела.
– Вперед! – скомандовал Садыков и махнул рукой.
***
Группа Садыкова, общей численностью в двадцать с лишним человек, медленно вошла на центральную улицу слободы. Где-то впереди раздались выстрелы.
–Там стреляют! – сообщил ему один из пареньков, указав в сторону улицы, куда минуты две назад умчались мотоциклисты.
– Это хорошо. Пусть все в этом городе почувствуют, что такое «Тяп-Ляп», – ответил Марат.
Он на какой-то миг представил себе людей, разбегающихся в разные стороны, которых гонят перед собой ребята Нагаева. От этой мысли он невольно улыбнулся. Интересно, что завтра напишут в городских и республиканских газетах об этой акции? По дороге они заметили несколько припаркованных у обочины машин.
– Жги их! – крикнул он своим ребятам.
В машины полетели бутылки с бензином, и через минуту-другую на улице запылали несколько автомобилей. Марат достал из-за пояса обрез и взвел курки. Черные столбы дыма окончательно заволокли улицу. Из-за него стало трудно дышать. Впереди снова зачастили выстрелы, и уже трудно было разобрать, кто в кого стреляет. Из ворот частного дома показалась сгорбленная от времени фигура старика. Что его заставило выйти за ворота, никто не знал.
К нему подскочил Алмаз Нагаев и выстрелил ему в спину. Старик вскинул вверх свои сухие руки и упал на пыльную траву. Выстрел оказался, как никогда, точным. К нему с криком и воем бросилась женщина, Алмаз снова поднял обрез. Он нажал на курок, однако выстрела не последовало. Он переломил обрез и выкинул патрон, давший осечку. Снова зарядил обрез и направил его на орущую старуху.
– Ты, козел рогатый, не видишь, в кого стреляешь, что ли? – крикнул один из парней, хватая его за ствол обреза. – Что он тебе сделал?
– Он нарушил правила дорожного движения! – произнес Алмаз и громко засмеялся. – Не в том месте перешел дорогу.
Эта реплика вызвала смех и у остальных ребят. Навстречу им из переулка выскочил какой-то мужчина. Он явно был напуган стрельбой, горящими машинами и множеством молодых ребят, идущих вдоль улицы, которые крушили металлическими палками все, что попадало им под руку. Увидев толпу ребят, он резко развернулся и бросился в обратную сторону. Кто-то из ребят выстрелил ему вдогонку. Пуля угодила в асфальтированную дорогу, выбила сноп искр и ушла куда-то вверх. Вслед за ним с криками устремились человек пять, оглашая улицу матом. Мужчина споткнулся и упал на землю, подняв облако серой пыли. Закрыв голову руками, он истошно закричал. После нескольких ударов арматурой он перестал не только кричать, но и двигаться.
Одна из групп, заметив двигающийся им навстречу автобус, решила его остановить. Один из боевиков выскочил на дорогу и, размахивая рукой с зажатым в ней обрезом, стал тормозить автобус. Когда тот, взревев мотором, промчался мимо, по нему открыли огонь из обрезов. Автобус несколько раз вильнул задом и остановился. В тот же момент в стекла автобуса полетели камни. Несколько ребят ворвались в салон, стали вытаскивать пассажиров из автобуса и избивать их арматурой. Оставив после себя несколько искалеченных людей, они побежали дальше.
***
Параллельно первой группе двигалась вторая, которую возглавлял Степанов. Они успели разбить два киоска «Союзпечать» и поджечь «Волгу», когда движение им преградила небольшая группа сотрудников милиции, прибывших в слободу на микроавтобусе. Милиционеры были без оружия. Они встали редкой цепью, перегородив им улицу.
– Вали их всех! – закричал Степанов и выстрелил в сторону сотрудников милиции.
Вслед за ним по микроавтобусу стали стрелять и другие ребята, у которых было оружие. Те, кто не имел оружия, стали забрасывать сотрудников милиции камнями и металлическими шарами. Град камней и пуль обрушился на растерявшихся милиционеров. Вовремя сообразив, что им не сладить с бойцами, невооруженные сотрудники милиции бросились бежать в разные стороны. Часть боевиков устремилась за ними. Молодые здоровые парни легко догнали милиционеров.
– Вали их, пацаны! Бей, чтобы помнили, что такое «Тяп-Ляп»! – кричал один из командиров пятерок, нанося удары по лежавшему на земле сотруднику милиции. Вид крови, крики потерпевших, выстрелы подогревали молодых ребят. В какой-то момент все это достигло критической точки. Парни стали устраивать охоту на каждого, кто оказался на улице. Вскоре бригада Степанова соединилась с группой Алмаза Нагаева. Опьяненные успехом, они снова бросились жечь автотранспорт.
Неожиданно с соседней улицы выехало несколько милицейских легковых машин, направленных сюда по приказу руководства МВД ТАССР. Сотрудники милиции, выйдя из машин, остановились в нерешительности. Перед ними стояла большая группа молодежи, вооруженная не только холодным, но и огнестрельным оружием. Противостояние было недолгим. Кто-то из толпы швырнул в милиционеров ручную гранату. Раздался взрыв, и послышались крики раненых.
– Вперед! Бей ментов! – выкрикнул Алмаз и выстрелил из обреза в сторону милиционеров. Вслед за ним огонь открыли и его товарищи, которые с криками бросились на прорыв.
Несколько милиционеров упали, что вызвало небывалый восторг у боевиков. Размахивая палками и кусками арматуры, они легко прорвали жидкую цепочку из сотрудников милиции и устремились вглубь слободы. Из переулка выскочили с десяток мотоциклистов, которые открыли беспорядочную стрельбу по милицейским машинам. Лишь убедившись, что все машины выведены из строя, они с криками устремились по улице, ведущей из Ново-Татарской слободы.
Они организованно сели в ожидавшие их автобусы и уже через полчаса были у себя в микрорайоне. Через минуту все разбежались по своим домам. Набег длился сорок минут. Когда в Ново-Татарскую слободу приехали руководители МВД, в поселке, чадя черным дымом, догорали сожженные машины, вдоль дороги валялись разбитые и опрокинутые киоски, лежали тела милиционеров и жителей поселка.
***
Наумов стоял около сгоревшей машины и наблюдал за погрузкой раненных сотрудников милиции в машину скорой помощи.
– Товарищ полковник, разрешите обратиться? – услышал он за спиной голос Белова. Начальник управления медленно обернулся на голос и посмотрел на своего подчиненного.
– Что у тебя, Белов?
– Нарядом милиции задержан некто Валиев.
– И что?
– Он живет в районе завода «Теплоконтроль». Утверждает, что здесь оказался чисто случайно.
– Ты считаешь, что это устроили ребята с «Тяп-Ляпа»?
– Я не просто считаю, я больше чем уверен.
– Вот что, я поехал обратно в министерство. Вы здесь с Балабановым немного поработайте и тоже возвращайтесь. Пригласите ко мне начальников уголовного розыска городского УВД и Приволжского отдела милиции. Остальных я приглашу сам. Сбор через два часа.
Белов подошел к Балабанову и передал ему указание начальника.
– Как ты думаешь, что будет с руководством нашего МВД? Наверняка, последуют оргвыводы.
– Все может быть, трудно предугадать реакцию Москвы. Министра вряд ли снимут, его назначили только недавно, а вот остальным раздадут по полной программе. Сейчас те, кто еще полгода назад запрещал произносить слово «группировка», первыми начнут обвинять нас в том, что мы не могли предотвратить эту акцию «Тяп-Ляпа».
– Что говорят местные? Может, у них была информация о набеге?
– Не будь наивным. Если у них и была подобная информация, то разве нам кто-то скажет? Сейчас глупцов нет.
К ним подошел начальник Приволжского районного отдела милиции. Поздоровавшись, он достал из кармана кителя сигареты и закурил.
– Я так и знал, что это произойдет, – тихо произнес он. – Все шло к этому. А, вот прокурор все время твердил, что я сгущаю краски. Пусть теперь сам посмотрит.
– Сколько у нас задержанных? – поинтересовался Белов.
– Одиннадцать человек. Все с «Тяп-Ляпа» и все утверждают, что оказались в районе Ново-Татарской слободы чисто случайно.
– Нужно создать большую оперативно-следственную группу. Один или два следователя дело не вытащат.
– Есть убитые, и поэтому к делу прикрепят сотрудников прокуратуры, – вмешался в разговор, молчавший до этого Балабанов. – Сейчас их всех нужно задерживать и просеивать через сито. Если прокуратура возбудит дело не как хулиганство, а по статье бандитизм, будет проще работать. Ведь не каждый захочет пройти по этой статье.
– Ты прав. От этого решения будет зависеть очень многое. Если опять начнем судить их за хулиганку, то не исключено, что подобное повторится. Смотри, до чего дожили, они уже перестали и нас уважать: стреляют, режут, бьют, забывая, что мы являемся представителями власти.
Они направились к ожидавшей их машине, заметив, что прибыла группа экспертов. Через час началось оперативное совещание с участием министра, на котором было принято решение о создании оперативно-следственной бригады. Руководителем бригады был назначен следователь республиканской прокуратуры.
***
Всю ночь сотрудники милиции прочесывали поселок, надеясь задержать кого-нибудь из местных. Однако, улицы микрорайона были пусты. Несмотря на это, к утру было задержано около двадцати наиболее активных членов группировки. Среди них оказались Садыков Марат, Нагиев Алмаз, Степанов и ряд других. В квартирах и домах, где они проживали, оперативники обнаружили и изъяли оружие, боеприпасы и вещи, добытые членами группировки преступным путем. Этого оказалось достаточно, чтобы возбудить уголовное дело.
Наступивший день взорвал город слухами. Везде обсуждали вчерашнюю драку в Ново-Татарской слободе. Однако, официальная пресса продолжала хранить глубокое молчание. Это было не удивительно. Необычный «карательный» рейд вызвал бурю возмущения и у руководителей республики.
Дерябин ехал в автобусе с дачи, где он провел все два дня и с интересом прислушивался к разговорам граждан, которые кто со страхом, кто с возмущением, а кто и с непонятным восторгом обсуждали последние события, которые потрясли город.
«Что сейчас предпринимает милиция? Наверняка, задержали кого-то из наших ребят. Может, не стоит ехать домой? – рассуждал он. – Может, стоит свалить на время из города? Мало ли что, приедут, задержат, а потом объясняй, что ты не верблюд».
Он мысленно представил себя в камере. Перед глазами, словно в кино, поплыли серые бетонные стены, жесткий топчан, открывающаяся «кормушка» и рука, подающая жидкие щи из кильки в алюминиевой плошке. От подобных мыслей ему стало не по себе.
«Вот Антонов молодец, – подумал Дерябин. – Настроил всех на драку, а сам свалил в Москву. Ищи его там!»
Автобус дернулся и остановился на светофоре.
– Слышишь, товарищ! – обратился он к водителю. – Открой дверь, я выйду.
– Не положено, – бросил в ответ водитель. – Я не собираюсь платить штраф из-за тебя.
– Ну, ты и сука, – буркнул Дерябин. – Дверь открыть не можешь.
Водитель посмотрел на него и открыл дверь. Дерябин вышел из автобуса и направился к остановке трамвая восьмого маршрута. Там он увидел знакомого парня из «бригады» Степанова.
– Привет, Женя! – поздоровался он с ним. – Ты откуда?
– Я с дачи, а что?
– Ты что, не знаешь? Тебя ищет милиция. Трясут ребят, все спрашивают о тебе и Антонове. Я вот решил свалить из города.
– Вон оно что? Так меня в тот день не было в городе. Я за действия Садыкова не отвечаю. Я ему советовал не делать этого, говорил, что нужно тщательно подготовиться. Узнать, где они собираются, и ударить только по ним, а не по жителям и сотрудникам милиции, но он решил все сделать сам. Вот и результат, сам в милиции и десятки пацанов потащил за собой. Чего он добился? Скажи, как там ребята, все молчат, или уже потекло?
– Сам делай вывод. Откуда они узнали о тебе?
– Да они давно обо мне знают. Просто у них раньше не было оснований к моему задержанию. Да и сейчас, что они мне смогут мне предъявить? Ничего, если ребята не начнут трещать. Я тоже, сейчас домой, соберу вещички и на выход. Может, как и ты, свалю из города.
Они доехали до завода и, попрощавшись, направились в разные стороны.
***
Весь день в Обкоме КПСС, шли совещания на различных уровнях, на которых, как правило, звучали обвинения в адрес Министерства внутренних дел, допустившего подобную хулиганскую выходку. В шестнадцать часов в актовом зале обкома КПСС состоялось расширенное совещание партийного актива республики. В зале было очень много народу, было ужасно душно, но окна почему-то никто не открывал. Партактив затих, когда вошел министр внутренних дел. Все невольно посмотрели на него, кто с жалостью, а кто с нескрываемой надеждой на то, что это совещание будет последним в его карьере. Совещание проходило бурно. Все критиковали работу милиции.
– Да что там говорить! Во все виновата милиция! Это по их вине погиб участник войны и пострадали люди. Что, они раньше не видели, что творится в районе завода «Теплоконтроль»? Сами выпестовали эту группировку, вот и получили по заслугам, – неслось со всех сторон.
– Что вы молчите, товарищ министр? Что? Сказать нечего? – спросил министра второй секретарь Обкома КПСС. – Мы, конечно, понимаем, что вы занимаете эту должность всего несколько месяцев, но это не снимает с вас ответственности.
Министр поднялся с места и направился к трибуне. Ему никто не давал слова, но другого варианта у него, просто, не было. Он встал за трибуну и окинул зал взглядом. Присутствующие в зале партийные функционеры притихли. Взгляд министра был тяжелым. Он приступил к докладу. Выступление был коротким, ведь с момента «пробега» прошло только три дня. Он доложил о количестве задержанных и арестованных прокуратурой, об их первых показаниях.
– Вы правы. Мы действительно впервые за последние годы столкнулись с хорошо организованной преступной группировкой численностью свыше трехсот человек. Поэтому, нам необходимо время, чтобы во всем этом разобраться, расставить необходимые акценты, выявить лидеров и активных участников. Сейчас органы внутренних дел совместно с республиканской прокуратурой работают именно в этом направлении.
В зале стало так тихо, что было слышно, как кто-то разговаривал в коридоре. Все присутствующие в зале были шокированы названной цифрой.
– Скажите, – обратился к министру второй секретарь Обкома КПСС, – а, что вам мешало ликвидировать группу раньше? Тогда бы не было таких трагических последствий.
Министр промолчал. Вопрос был явно провокационным. Ему не хотелось вступать в полемику, хотя хотелось напомнить многим сидящим в зале, как они сами в категорической форме утверждали, что в городе не может быть организованной преступной группировки, и запрещали произносить вслух подобные выражения.
– Да, я согласен, – медленно произнес министр, – что органы внутренних дел не дорабатывали по данному вопросу. Нужно было раньше реагировать на все вылазки и действовать более решительно, не обращая особого внимания на некоторые нюансы.
Все моментально поняли, что хотел сказать министр. Зал вновь замер. Все устремили взгляды на президиум, а если точнее, на Первого секретаря Обкома КПСС.
– Я другого услышать от вас и не ожидал, – тихо произнес в микрофон Первый секретарь Обкома. – Поэтому примите все меры, товарищ министр, чтобы очистить столицу Татарстана от проявлений бандитизма. Надеюсь, вы меня поняли. Считайте, это партийным поручением.
– Я понял вас, товарищ секретарь.
Министр вернулся на место. Только сейчас он реально ощутил, что еще минуту назад мог легко потерять свою должность.
***
Дерябин долго стоял на улице, рассматривая издалека свой дом и подъезд. Какое-то чутье подсказывало ему, что дома может быть засада. Однако, вот так стоять и смотреть на свой дом тоже было довольно опасно. По улицам постоянно двигались милицейские патрули, которых раньше никогда здесь не было.
«Нужно валить отсюда, пока не замели, – в очередной раз подумал он. – Сейчас, главное попасть домой и взять деньги и документы».
Он перевел взгляд с дома на улицу, надеясь увидеть маленьких ребятишек, которых можно было направить к себе домой, чтобы проверить наличие чужих людей. Однако, улица была абсолютно пустой.
«Ну что? Была, не была», – подумал он и направился к дому.
Около подъезда он остановился и выжидающе посмотрел на окна своей квартиры. Но шторы были по-прежнему плотно закрыты, и трудно было понять, что происходит внутри. Тяжело вздохнув, он толкнул входную дверь подъезда и вошел внутрь. В нос ударил сильный запах кошачьей мочи.
«Ну и вонь! – подумал он. – Как я раньше не обращал внимания, что в нашем подъезде стоит такая вонище».
Внизу скрипнула входная дверь, и снова стало тихо.
«Пуганая ворона и палки боится. Наверняка, это от сквозняка хлопнула дверь», – решил он. Он остановился напротив своей двери и нажал на звонок. За дверью было тихо.
«А, где отчим? Почему он молчит?»
От этих мыслей ему стало не по себе. Рука машинально нащупала в кармане пиджака ключи, и он, достав их, стал открывать дверь. Открыв ее, он осторожно вошел в прихожую. В комнате явно кто-то находился. Послышался легкий скрип половых досок.
«Засада!», – подумал Дерябин.
Он резко развернулся и бросился из квартиры. Кто-то навалился сзади, стараясь свалить его на пол. Он, не глядя назад, ударил нападавшего человека локтем в лицо и выскочил в коридор. Но, здесь сильный удар заставил его упасть на пол. В ту же минуту на него навалились несколько человек и заломили руки.
– Поднимите его! – послышалась команда.
Чьи-то сильные руки оторвали его от пола и поставили на ноги.
– Вот и все, Дерябин, – произнес мужчина. – Думаю, что ты понимаешь, что это конец, крах всей вашей группировки.
– Я не понимаю, о чем вы говорите? – сплевывая кровь из разбитой губы, произнес Евгений.
– Я думаю, что здесь не место для разговора. Отведите его в машину. Вы остаетесь здесь, пригласите понятых и проведите обыск.
– Все ясно, товарищ майор.
Трое оперативников остались для проведения обыска, остальные вместе с Дерябиным направились на улицу, где их поджидал автомобиль.
«Вот и все, Евгений – невольно подумал он, усаживаясь на заднее сиденье машины. – Отбегался».
Он сидел в машине, не обращая внимания ,на сидевших рядом с ним оперативников, которые о чем-то весело переговаривались. Майор был абсолютно прав, это был крах всех его надежд, а может быть, и всей его жизни. От мыслей его отвлек голос сотрудника милиции, который приказал ему выходить из машины. Он вышел и посмотрел по сторонам. Со всех сторон его окружало серое здание Министерства внутренних дел.
***
Дерябин вошел в камеру. Он все еще находился в шоковом состоянии и плохо соображал. Ему не верилось, что он такой умный и опытный попал в элементарную засаду, устроенную в его квартире сотрудниками милиции.
– Чего встал, словно нищий! – услышал он чей-то голос.
Он поднял глаза и окинул взглядом камеру. За столом сидели трое мужчин и внимательно смотрели на него.
– Проходи, не стой! Сейчас, это твой дом, а мы твои соседи.
Он бросил на пустой топчан свой пиджак и сел за стол.
– Меня зовут Женя. Фамилия Дерябин. Вопросы ко мне еще есть?
Он обвел всех взглядом. Моментально вспомнил наставления Антонова, который в свое время инструктировал их, как вести себя в камере. Ему сразу не понравился молодой парень с татуировками на кисти правой руки. Его глаза метались из стороны в сторону.
– А ты кто такой? Что ты дергаешься, словно курицу украл? – обратился он к парню.
– Это ты про меня? «Сивый» я, «Сивый». Что тебе от меня нужно?
– Ничего. Просто спросил. Смотрю, дерганый ты какой-то.
– Твое какое дело? Кто ты такой, чтобы здесь вести толковище?
Дерябин ударил его в лицо, а когда тот попытался подняться с пола, ударил его ногой.
– Теперь ты понял, кто я такой? Что вы так на меня смотрите? Что не ясно?
Мужчины, молча, встали из-за стола и также, молча, легли на свои топчаны. Никто из них не попытался помочь избитому парню подняться с пола, каждый был рад, что кулак обрушился на соседа, а не на него. Дерябин стал из-за стола и, умывшись, лег на свое жесткое спальное место.
«По-моему, я все сделал правильно, – подумал он. – Теперь вряд ли кто из них полезет ко мне с вопросами».
В желудке у него заурчало, и только сейчас он вспомнил, что с утра ничего не ел.
– Пожрать у кого есть? – громко спросил он. – Есть хочу, с утра ни крошки во рту не было.
Он специально обратился к ним, используя подобные слова. Просто ему не хотелось показывать им, что он другой и что здесь, в камере, он человек случайный.
– Вот возьми, – протянул ему кусок черствого черного хлеба сосед с боку. – Ешь!
– Скажи, Женя, ты с «Тяп-Ляпа»? – поинтересовался он.
– Какое это имеет значение?
– Просто я двое суток сидел с одним из ваших парней. Фамилия его Садыков. Ты его не знаешь случайно?
– Марата? Знаю. Это мой товарищ.
– Крепкий он парень, с таким можно ходить и в разведку. Как его только опера ни крутили, он им ни слова. Камень, а не человек. Тебя, похоже, тоже будут крутить. Говорят, что вас здесь человек шестьдесят, если не больше.
Эта цифра заставила Дерябина задуматься. Если это так, то сейчас операм важно выявить среди задержанных лидеров и активных участников группировки, а также установить непосредственно тех, кто стрелял в работников милиции, жег и уничтожал киоски и машины, а самое главное – кто застрелил того старика. Ведь там не было свидетелей.
От размышлений его оторвал звук открываемой двери. В дверях показалась фигура контролера.
– Дерябин! На выход! – скомандовал сержант.
Евгений поднялся с топчана и, прихватив пиджак, молча, направился к выходу.
***
Дерябин осторожно переступил порог кабинета. Солнце било в глаза, и он не сразу рассмотрел человека, сидевшего за столом.
– Присаживайтесь, Дерябин, – предложил ему хозяин кабинета. – По-моему, мы с вами уже встречались?
– Не помню, – буркнул Евгений. – У меня плохая зрительная память.
– Если желаете, могу вам напомнить тот вечер в ресторане «Дома татарской кулинарии». Я еще тогда подумал, что судьба обязательно сведет меня с вами и вашими друзьями, и вот видите, предчувствие не подвело меня.
– Я знаю, что вас не было в городе, когда произошли все эти события. Вы были против набега, однако, это ничего не меняет. Вам, Дерябин, вменяется организация бандитской группировки, которая совершила множество тяжких преступлений, в том числе и убийств. Вы заметили, что я назвал вашу группировку бандитской. Сегодня утром следствие решило переквалифицировать все преступные действия вашей группировки, как бандитские. Это серьезная статья, по которой можно получить и вышку. Надеюсь, ты понял меня?
Лицо Евгения покрылось красными пятнами. Однако, он быстро взял себя в руки.
– Для чего вы мне это рассказываете? Я никого не убивал и никакого отношения ко всему этому не имею.
– Ты думаешь, Дерябин, я беру тебя на «понт»? Нет! Я хорошо знаю, кто ты и знаю твою роль в организации группировки. Ты можешь молчать, как это делает Садыков, но за тебя все расскажут другие. Так, что я не буду настаивать на твоих показаниях. Они мне просто не нужны. Ты можешь себя спасти лишь чистосердечным признанием и содействием следствию. Другого выхода у тебя, просто, нет.
Он улыбнулся, посчитав слова сидящего перед ним оперативника, шуткой.
– Ты что, начальник, считаешь меня за лоха? Какой бандитизм? Какая стенка? Я не маленький мальчик, и не нужно меня пугать. Все, что вы мне предъявляете, шито белыми нитками. Мало ли кто захочет меня оговорить? Все это нужно доказать!
– Ты не спеши, Дерябин, мы все тебе докажем. Ты ведь знаешь, что показания одного человека о том, что ты организатор группировки, не имеют какой-то юридической силы. А вот показания десяти человек – это совсем другое. От них уже не увернешься. Кстати, что ты все время улыбаешься? Ты же не блатной, Дерябин. Я, никогда не поверю, что ты не боишься смерти.
– Вы правы, начальник. Смерти не боятся лишь ненормальные. Просто я верю, в своих ребят и больше чем уверен, что никто из них не оговорит меня.
– Время покажет, кто из нас прав. Хочу тебя огорчить, Дерябин. Полчаса назад прокуратура республики арестовала тебя. Так что, ты теперь арестованный, а это многое меняет. Иди в камеру, подумай о возможных последствиях своего поведения.
Оперативник поднялся из-за стола, и они вышли из кабинета. Несмотря на то, что ему удавалось не только сдерживать, но и скрывать свои эмоции, эти шаги по длинному коридору показались ему самыми сложными. Ноги были как ватные и хотели переломиться в суставах.
«Лишь бы не упасть, не показать свою слабость, – подумал он, шагая по коридору. – Скорей бы он закончился!».
Он на автомате дошел до камеры. Противно лязгнула металлическая дверь, и он вошел внутрь. Не обращая внимания на сокамерников, он, молча, дошел до своего топчана и, сняв пиджак, повалился на жесткое ложе.
***
Садыков лежал на топчане и молча, разглядывал потолок камеры. Он был серым, то ли от пыли, которая годами липла к потолку, то ли от воли мастера, который проводил в камере ремонт. Его не вызывали на допросы уже вторые сутки, и он гадал, с чем это было связано. Садыков знал, со слов следователя прокуратуры, что помимо него милиция задержала порядка шестидесяти человек, которые не успели покинуть город после налета на Ново-Татарскую слободу. Однако, кто конкретно задержан, он не знал. Сейчас, он жалел, что не послушал совета Дерябина и решил все организовать по-своему, чтобы доказать, что он тоже неплохой стратег.
«Но почему все так получилось? – подумал он в очередной раз. – За что Алмаз застрелил того старика? Если бы не это убийство, все могло бы быть по-другому».
Рядом громко захрапел сосед. Звук его был настолько громким, что Марат невольно толкнул его в бок. Когда, сосед по камере открыл глаза, он со злостью произнес:
– Ты что храпишь, как свинья? Ночью храпишь, днем храпишь. Ели не прекратишь храпеть, то я заткну твою глотку чем-нибудь.
– Я что, специально, Марат? – возмутился сосед. – Это же болезнь!
– Я знаю, как эту болезнь лечить. Стоит пару раз ударить по тыкве, и сразу поправишься. Хочешь, проверю?
Сокамерники дружно засмеялись. Похоже, шутка Садыкова развеселила их. Марат поднялся с топчана и направился к двери. Он несколько раз громко стукнул в дверь.
– Чего нужно? – спросил его контролер, открыв дверь.
– Бабу хочу!
Арестанты вновь громко засмеялись.
– Бабу, значит, захотел? – переспросил его контролер. – Еще раз стукнешь в дверь, сам бабой будешь. Я тебе обещаю.
Дверь камеры с грохотом закрылась, и снова повисла тягучая тишина.
– Марат! Ты особо не «блатуй»! Здесь не районный отдел милиции, и можно здорово нарваться. Пару раз посадят на задницу, и будешь всю оставшуюся жизнь ходить кровью. Здесь специалисты.
– А что, я ничего. Просто очень скучно. Ни допросов, ни очных ставок.
– Но, ты же сам, нам рассказывал, что молчишь на допросах. Вот они тебя и не таскают. Зачем ты им? Они и без тебя все установят. Там, где колхоз, там всегда разруха.
– Я что-то тебя не понял, Петр Сергеевич? Что значит колхоз?
– Эх, Марат! Вроде ты человек с опытом, ранее чалился, а все никак не въедешь в ситуацию. Наверняка, наверху трещат твои пацаны, рассказывают о тебе и твоих дружках. Вот они тебя сейчас и не беспокоят. Наговорят твои мальчики, вот тогда они дернут тебя наверх и все предъявят.
Улыбка, еще минуту назад блуждавшая по его лицу, моментально исчезла. Он лег на топчан и снова замолчал, уставившись в серый потолок.
– Мужики! У кого есть возможность загнать «маляву» на волю? Чего молчите? Это для меня очень важно.
В камере повисла тишина. Все, похоже, боялись возможной провокации со стороны Садыкова. Наконец из дальнего угла камеры донесся голос:
– Давай, готовь «маляву». Я перегоню ее на волю. Надеюсь, что это будет не за спасибо.
– О чем речь!
– Считай, договорились.
В камере снова воцарилась тишина.
***
Единственным из лидеров группировки на воле остался Антонов. Опыт, приобретенный в местах лишения свободы, помогал ему скрываться от сотрудников уголовного розыска. Он, словно загнанный, зверь чувствовал наличие засад, установленных в адресах его родственников и друзей, и старался не посещать их.
Дерябин не терял уверенности вырваться из тюрьмы. Все надежды на свободу он связывал с Антоновым. Утром в камеру вошел контролер и остановился в дверях. Дерябин быстро вскочил с топчана и направился к нему.
– Василь, ты видел Антонова? Что он сказал?
Тот испуганно посмотрел по сторонам, а затем полез в карман своих форменных брюк.
– Вот почитай, что пишет Антонов, только быстро, я долго здесь находиться не могу.
Дерябин быстро прочитал небольшую записку и вернул ее контролеру.
– Погоди минутку, сейчас я отпишу ребятам на волю.
– Я же сказал, что это последняя «малява», которую я принес тебе. Больше ничего таскать не буду. Я не хочу из-за вас сидеть в соседней камере.
Дерябин схватил его за рукав кителя.
– Слушай, я не заставляю тебя вывести меня за ворота изолятора. Я знаю, что ты это сделать не можешь. Однако, передать весточку ты можешь. Теперь сам решай, понесешь ты записку или нет? Если нет, то я найду, кто ее понесет. Ты же знаешь, что это не бесплатная работа. Тот, кто принесет записку, получит деньги, а тебя ребята просто зарежут. Я ведь отпишу в ней, что ты отказался передать от меня весточку на волю.
Лицо контролера побелело. Сейчас он проклинал себя за то, что согласился передать записку Дерябина на волю. Он хорошо знал, кто такой Дерябин и почему он сидит в одиночной камере.
– Хорошо. Пиши. Но это в последний раз. Я вам не почтальон.
– Давай только без соплей. Если подписался под дело, то не возникай лишнего.
Контролер выглянул в коридор, так как в дальнем конце послышались чьи-то неторопливые шаги. Он быстро закрыл дверь и направился на шум шагов. Из-за угла показался заместитель начальника следственного изолятора по оперативной работе.
– Товарищ майор, – приложив руку к фуражке, начал свой доклад контролер.
Майор махнул ему рукой.
– Как Дерябин? Не шумит? Не рвется на волю?
– Все спокойно, товарищ майор. Сидит, молчит. Вы же знаете, отсюда не вырвешься.
– Смотри внимательней. Это очень опасный человек.
– Так точно, товарищ майор.
Тот, не останавливаясь, направился дальше по коридору. Василь смахнул со лба капельки пота.
«Вот так и сгорают люди, без шума и пламени, – подумал контролер. – Раз, и ты в соседней камере за связь с подследственным. Не дай, Бог. Нет, Василь, нужно завязывать. Всех денег не заработаешь, а вот срок поймать можешь».
Он быстро открыл «кормушку» и, взяв в руки записку, сунул ее в карман. Оглянувшись по сторонам, словно в коридоре был кто-то еще, направился вдоль дверей, останавливаясь и заглядывая в глазок каждой камеры.
***
Антонов, молча, прочитал записку Дерябина и, достав из кармана спички, поджог ее. Он посмотрел на ребят, которые сидели рядом с ним.
