Александр Леонидович Аввакумов
Бунт отверженных
– Нина Георгиевна, милая! Может, вы действительно выйдете из кабинета минут на пять? Я думаю, что наш разговор надолго не затянется.
Женщина, гордо подняв голову, вышла.
– Чем обязан? – спросил его Смирнов. – Что за концерт вы устроили?
– Сейчас у вас был мой товарищ. Мы с ним с «Тяп-Ляпа», и нам нужна ваша помощь.
– Извините, но я ничем вам помочь не могу. Я уже объяснил вашему товарищу. Если я с ним знаком, то это не говорит о том, что я должен практически бесплатно вытаскивать ваших товарищей из тюрьмы.
– Ты, наверное, меня не понял. Я же сказал тебе, что мы с «Тяп-Ляпа». Разве тебе этого недостаточно? С нами нужно дружить, а не драть с нас деньги.
Адвокат хотел подняться из-за стола, тем самым показав посетителю, что продолжать разговор не имеет смысла, но тот движением руки остановил его.
– Что ты мне на это скажешь?
– Я уже все сказал. Мне абсолютно наплевать, откуда вы. Разговор закончен, а сейчас покиньте мой кабинет.
Неожиданно парень схватил со стола Уголовно-процессуальный кодекс и с размаха ударил им по лицу адвоката. Удар был настолько сильным, что из глаз Смирнова посыпались искры. Он уперся рукой в стенку, чтобы не свалиться на пол. Следующий удар все тем же кодексом пришелся по голове. Перед глазами все поплыло. Удары следовали один за другим, он попытался блокировать их рукой, но у него ничего не получалось. Очередной удар по лицу, заставил его охнуть и свалиться на пол.
– Теперь ты понял, что такое «Тяп-Ляп», сука? Если мы не найдем с тобой общего языка, то мы тебя просто убьем. Просто так, показательно для всех, возьмем и убьем. Ты понял?
Смирнов, молча, поднялся с пола и посмотрел на разъяренное лицо Степанова. Он хотел что-то сказать, но в этот момент в кабинет вошла Нина Георгиевна.
– Что с вами? – спросила она Смирнова, заметив кровь на его разбитых губах.
– Все хорошо, Нина Георгиевна. Просто разговор был тяжелым, – ответил он ей.
– Тогда я пошел, будем надеяться, что вы примете нужное для нас решение. Будем ждать вашего ответа.
– Да, да, – пробормотал Смирнов. – Я сегодня непременно позвоню, Дерябину и сообщу ему о своем решении.
Степанов вышел из кабинета и направился на улицу. Лицо его светилось, словно новый полтинник.
– Ну и как? – поинтересовался у него Дерябин. – Согласился?
– Жди звонка. Думаю, что вопрос с адвокатом мы решили.
Они сели на мотоцикл и поехали в свой микрорайон.
***
– Женя! Возьми трубку! Тебе какой-то мужчина звонит, – крикнул отчим. – Он уже второй раз звонит, все спрашивает тебя.
Дерябин подошел к параллельному телефонному аппарату и поднял трубку. Услышав знакомый голос, он сразу же догадался, что звонит адвокат Смирнов.
– Женя! Я согласен с вами работать. Давай, без обид, сам понимаешь, время сейчас сложное, никто бесплатно ничего не делает.
– Хорошо. Другого решения я от тебя и не ожидал.
– Я уже навел кое-какие справки. Насколько я понял, Садыков Марат содержится в ИВС МВД. Его обвиняют в организации массовой драки, которая произошла четыре дня назад на островах.
– Все правильно. Ты должен помочь, то есть взять его под свою защиту. Ты знаешь, вместе с ним задержаны еще сорок семь наших парней. Им тоже нужна помощь.
На том конце провода повисла тишина, до Дерябина доносилось лишь тяжелое дыхание собеседника. Тот явно о чем-то задумался.
– Евгений, пойми меня правильно, но их слишком много, и ты о них ничего не говорил. У меня же помимо вас есть еще и своя работа, за которую я получаю деньги.
Теперь замолчал Дерябин, ища веские аргументы для продолжения диалога. Наконец он произнес:
– Слушай, ты не спеши отказываться. У всех задержанных и арестованных ребят есть родственники.
– Я рад, что ты все понял. Пусть родители этих ребят свяжутся со мной завтра. Чтобы нормально организовать их защиту, необходимо с ними заключить договор.
– Спасибо. Жди. Завтра с утра они придут к тебе в офис, – произнес Дерябин и положил трубку.
В это же время в одном из кабинетов Управления уголовного розыска МВД шел допрос Садыкова. Помимо следователя, в кабинете находился начальник отдела Белов.
– Скажите, Садыков, с какой целью вы организовали выезд на острова? – спросил следователь.
Садыков сидел на стуле и молча, смотрел в окно. За все время допроса он не проронил ни слова. Лицо его было безучастным. Ни один мускул на его лице не дрогнул и от следующего вопроса следователя.
– Вы слышите меня? Вам понятны мои вопросы?
Марат продолжал молчать. Занятая им позиция, похоже, начинала оправдывать себя. Он краем глаза посмотрел на следователя. Судя по его лицу, это молчание начинало его раздражать. Сидевший в дальнем углу кабинета сотрудник уголовного розыска встал и молча, вышел. Следователь и подозреваемый остались одни. Старший лейтенант милиции встал из-за стола и подошел к Садыкову.
– Ты скажи мне, Марат, чего ты добиваешься? Думаешь, молчком тебе удастся уйти от ответственности за групповое хулиганство? На сей раз у тебя ничего не получится. Тебя и твою банду мы взяли с поличным. Завтра мы проведем опознание, и если потерпевшие признают в тебе одного из хулиганов, то ты сядешь и надолго. Статья 206 часть три тебя устроит?
– Отстань от меня, пристал словно банный лист, – впервые за все это время произнес Садыков. – Я не хочу ни с тобой, ни с кем-либо разговаривать. Можешь записать это в свой протокол. Вот так и запиши, что я ничего не знаю, нигде не был и ничего не делал. А, сейчас, отправьте меня в камеру. Я устал от ваших идиотских вопросов. Доказывайте сами мою вину.
– Зря ты так, Садыков. Ты все еще надеешься на чудо? Запомни, чуда не будет. Ты понял?
– Я еще раз прошу, отправьте меня в камеру.
Следователь убрал со стола чистый протокол допроса и взглянул на Марата. Тот послушно протянул ему свои руки. Сухо щелкнули наручники. Садыков поднялся со стула и молча, направился к двери. Он медленно шел по коридору Министерства внутренних дел, вглядываясь в лица попадавших ему навстречу сотрудников милиции. Однако вместо камеры его повели совершенно в другую сторону.
– Стоять! Лицом к стене! – скомандовал конвоир.
Он постучал и только после этого открыл дверь.
– Заходи! – приказал он.
В большом и светлом кабинете находился мужчина средних лет с большой лысиной. Первое, на что обратил внимание Садыков, были глаза незнакомца. Они почему-то излучали какое-то отцовское тепло.
– Присаживайся, Садыков, – предложил он. – Давай, знакомиться. Моя фамилия Наумов, зовут меня Константин Николаевич. Я начальник Управления уголовного розыска МВД.
Садыков усмехнулся и осторожно присел на краешек стула. Ему до этого момента еще не приходилось бывать в кабинетах больших милицейских начальников, и сейчас он с нескрываемым интересом осматривал кабинет Наумова.
– Я слышал от своих подчиненных, что ты молчишь на допросах? – спросил его Наумов. – С чем это связано?
Марат снова улыбнулся. Сидящий напротив него человек явно располагал его к разговору.
– Я просто не хочу ни с кем разговаривать. Гражданин начальник, вот вы скажите, у нас еще существует презумпция невиновности? Вы меня задержали, вы и доказывайте мою вину. Почему я должен делать это сам?
– А ты, оказывается, подкованный в этом смысле человек. Тогда послушай меня, Садыков. Все, что вы натворили на островах, мы обязательно докажем, в этом не сомневайся. Я просто хочу тебя предупредить, Садыков. Если ты и твои друзья не прекратите, то закончите очень плачевно. Я не исключаю, что кто-то из вас встанет к стенке.
– А меня пугать не надо, гражданин начальник. Я хоть не сидел, но знаю, что такое хорошо и что такое плохо. Так, что ля-ля – это не для меня.
– А я тебя не пугаю, Садыков. Я тебя предупреждаю. Все начинается с таких вот мелочей. Сейчас за вашей группировкой несколько массовых драк, разбоев, грабежей, краж и угонов мотоциклов. Я еще раз тебе говорю, что все это может закончиться стенкой.
– Это все слова. У вас на меня ничего нет. Если бы у вас что-то было, вы давно бы меня повязали. Поэтому не тратьте на меня свое драгоценное время, займитесь чем-нибудь другим, более полезным для нашего общества.
– Не дерзи, Садыков. Придет время, и ты вспомнишь этот разговор, но будет поздно.
– Вот когда оно придет, тогда мы с вами и будем говорить, гражданин начальник. А пока прикажите, чтобы меня отвели в камеру. Я устал от вопросов.
Через две минуты Садыков был в камере.
***
Смирнов Константин Павлович начинал свою трудовую деятельность в следственном отделении Приволжского отдела милиции города Казани. За три года службы он получил громадный опыт работы с задержанными и арестованными. За это время он хорошо усвоил одну истину – все решается не в суде, а именно в милиции, то есть на стадии предварительного следствия. Именно там закладывается фундамент будущего обвинительного заключения. Лишь желание следователя делает невинного человека преступником, и наоборот. Еще работая в органах внутренних дел, он неоднократно ломал уголовные дела, выводя из-под ударов крупных теневых дельцов, квартирных и автомобильных воров. Все это он делал, конечно, за крупные гонорары, ведь риск сесть на скамью подсудимых иногда был настолько реален, что заставлял его постоянно думать об этом. В какой-то момент он понял, что нужно срочно уходить из органов, ведь полученный опыт давал ему возможность жить достаточно обеспеченно, не подвергая свою жизнь постоянному риску. Он написал заявление и уволился из следственных органов МВД.
Сейчас он ехал в своем новеньком «Москвиче–412», чтобы переговорить с бывшими коллегами по следственному отделению об обстоятельствах уголовного дела, возбужденного против Садыкова и его товарищей. Свернув на улицу Эсперанто, он становился напротив Приволжского отдела милиции.
– Вы куда, молодой человек? – поинтересовался у него дежурный по отделу. – Вы как, по повестке или с заявлением?
– Валерий Иванович! Здравствуйте! Вы меня не узнали? – удивленно спросил он дежурного. – Да это же я, Костя Смирнов. Я у вас работал раньше в следствии. Вспомнили? Вот решил навестить своих бывших коллег по работе, поговорить с ними.
Дежурный улыбнулся. Он не сразу признал в этом щеголе бывшего следователя отдела. Он слышал краем уха, что этот молодой человек не отличался особой чистотой в работе, что его часто видели в окружении фарцовщиков и различных воротил, но это были лишь слухи.
– Проходи, Костя. Это я просто так решил тебя тормознуть. Где ты сейчас работаешь?
– Спасибо, Валерий Иванович. Работаю адвокатом. Раньше сажал людей, а сейчас вот спасаю их от тюрьмы. Куда деваться, жизнь многогранна. Скажите, начальник следственного отделения на месте?
– Здесь. Куда ему деваться. Обложился, наверное, делами, сидит, работает. Говорят, что ждет проверку из МВД.
Смирнов прошел по узкому темному коридору и остановился напротив двери кабинета, к которой была прикреплена табличка с фамилией хозяина. Он осторожно постучал и, услышав приглашение из-за неплотно закрытой двери, вошел в кабинет. В углу, за столом, заваленным множеством папок, сидел невысокий мужчина в очках.
– Привет, Айдар Рушанович! Как милицейская жизнь? Как идет борьба с преступностью? – улыбаясь, приветствовал его Константин. – Давно мы с тобой не виделись. Говорят, что скоро переберешься в МВД? Большому кораблю большое плавание. Ты помнишь, как мы с тобой сидели в соседнем кабинете? Вот были прекрасные времена, я часто их вспоминаю.
Майор оторвал глаза от дела и радостно посмотрел на вошедшего Смирнова. Его усталые покрасневшие от напряженной работы глаза, моментально преобразились. В них снова промелькнули искры радости, словно и не было тех пяти лет, что разделяли их.
–А, это ты, Костя, – радостно произнес он. – Проходи, проходи! Как у тебя дела? Все по-прежнему защищаешь убийц и насильников? Не противно?
Константин улыбнулся и, убрав папки с делами со стула, присел на него.
– Что сделаешь, Айдар! Вы их сажаете, а я их защищаю. Вам платит деньги государство, а мне они. Если сказать по-честному, конечно, все надоело. Приходится соперничать со своими бывшими коллегами по цеху. Ну что поделаешь, есть хочется каждый день.
– Костя! Скажи, что тебя привело к нам? Ведь ты, насколько я знаю, просто так не приходишь сюда? Не иначе какая-то корысть?
– Угадал, Айдар! Меня интересуют обстоятельства одного уголовного дела. Это драка на островах, что ведет твое отделение. Меня наняла мать одного из участников этой драки. Она сама ничего не знает, как там все было, вот поэтому я и решил зайти к вам, чтобы узнать об всех обстоятельствах этого дела.
Улыбка с лица начальника отделения моментально исчезла. Лицо вновь приобрело прежнюю строгость и начальствующий вид. Он откашлялся и неторопливо произнес:
– Да, там ничего особенного нет, Костя. Одна молодежная группа хотела избить другую, вот и все.
– Мать говорит, что оказалось много пострадавших.
– Да, около тридцати человек.
– Так много?
– А, что здесь удивительного? Там только нападавших парней, которых нам удалось задержать, оказалось около пятидесяти. Ты знаешь, они били ни в чем не повинных людей цепями и металлическими палками.
– Похоже, у тебя будет довольно сложное дело. Я даже не понимаю, как вы сможете определиться, кто кого ударил, и чей удар конкретно нанес те или иные повреждения потерпевшему. Ты же сам знаешь, что в такой массовой драке одному и тому же потерпевшему могли нанести удары сразу несколько человек.
–В этом вся суть. Одни утверждают одно, другие другое, третьи – третье.
– А, где истина? Как ее найти, Айдар? Так ведь можно и безвинного человека упрятать за решетку? Ты об этом не думал?
– Все будет зависеть от опознания, которое будем производить завтра днем. Там все и решится. Посадим человек пять статистов, пусть попробуют опознать. Опознают – хорошо, а не опознают, тоже хорошо, значит, человек отскочит от уголовного дела. Другого выхода нет.
Неожиданно на столе зазвонил телефон. Айдар поднял трубку и через пять секунд положил ее обратно.
– Ты извини, меня вызывает начальник милиции. Подожди в коридоре.
– Хорошо, – произнес Смирнов и вышел из кабинета.
Начальник отделения тоже вышел. Он порылся в карманах, разыскивая ключ от двери. Судя по его лицу, он никак не мог найти его ни в кармане брюк, ни в карманах кителя. Не обнаружив ключа, он взглянул на Смирнова, словно прося его последить за кабинетом, и направился по длинному коридору в сторону кабинета начальника районного отдела милиции. Когда его фигура скрылась за поворотом, Смирнов вошел в кабинет. Он моментально нашел нужное уголовное дело, которое лежало в стороне от остальных. Раскрыл его и стал выписывать фамилии и адреса потерпевших. Закончив писать, он закрыл за собой дверь и направился на выход из отдела.
– Ты уже все, Константин? Поговорил?
– Да. Айдара вызвал начальник милиции. Не буду же я стоять в коридоре и ждать, когда он придет? Я лучше еще раз заеду к нему на днях, тогда и поговорим.
– Смотри сам. Удачи тебе, Костя!
– До встречи, Валерий Иванович, – попрощался Смирнов с дежурным по отделу и, выйдя из здания милиции, направился к своей машине.
***
Смирнов сидел за рулем машины и, не скрывая радости, напевал мотив веселой песни, которая почему-то крутилась у него в голове. Он еще не совсем верил своей удаче, которая так неожиданно свалилась на него. Он достал из внутреннего кармана костюма два листа с фамилиями и адресами потерпевших, проходящих по уголовному делу.
«Везет тому, кто везет, – подумал он про себя. – Все оказалось так просто, и самое главное, за эти списки никому и ничего платить не нужно. Скажу, Дерябину, что пришлось заплатить за них тысячу рублей. Пусть не жмутся, за такую работу нужно платить и платить хорошо».
Остановив машину около офиса, он быстро поднялся на второй этаж и, здороваясь со знакомыми и товарищами по работе, быстрым шагом направился в свой кабинет. Открыв дверь, он снова невольно обрадовался тому, что его секретаря в кабинете не оказалось. Он машинально посмотрел на часы и понял, что она ушла домой, так как часы показывали начало седьмого вечера. Он сел за свой стол и, открыв телефонную книгу, быстро нашел номер Дерябина. Набрал номер и стал ждать ответа. Трубку долго не брали. Наконец, ее подняли.
– Женя, это ты? Привет, это Смирнов! Нам нужно срочно встретиться. Если тебе не трудно, приезжай ко мне на работу, я буду тебя ждать. Только сделай это как можно быстрее, я не хочу ночевать у себя в кабинете.
– Все понял. Жди, буду через полчаса.
Смирнов налил воды в электрический чайник и включил его. Время тянулось медленно. Он понимал, что сейчас все будет зависеть только оттого, как быстро сработают ребята из группировки. Наконец-то он услышал громкие шаги в опустевшем коридоре консультации. Дверь открылась, и в кабинет вошли четыре парня, среди которых был и Дерябин.
– Привет! – поздоровался с ним Евгений. – Что случилось?
– Вот возьми. Это списки потерпевших и их адреса.
Дерябин взял листки и вопросительно посмотрел на Константина.
–Вы должны сегодня объехать всех потерпевших и со всеми переговорить. Кому-то посулить деньги, кого-то напугать. От этого будет зависеть, какие именно показания эти люди будут давать завтра на опознании. Было бы очень хорошо, если бы они никого не узнали. Ты понял меня?
– Понял, – улыбаясь, произнес Дерябин. – Ну, ты молодец, Костя! Сколько мы тебе за это должны?
– Давай, не сейчас. Рассчитаемся в конце процесса. Сейчас я позвоню в МВД и заявлю свои права на защиту Садыкова. Думаю, что эта информация не очень обрадует их.
Он поднял трубку и начал крутить телефонный диск. Он долго ждал, когда ему кто-то ответит, но в трубке была тишина, лишь длинные гудки неслись из динамика. Наконец, ему ответили.
– Это звонит адвокат арестованного вами Садыкова. Моя фамилия Смирнов, зовут Константин Павлович. Мой телефон 2-36-85, городская районная юридическая консультация. Прошу вас все следственные действия с моим клиентом осуществлять только в моем присутствии.
На том конце провода повисло молчание.
– Вы меня слышали? Если нужно, могу повторить еще раз.
– Да. Я все услышал, – коротко ответил следователь. – Завтра в десять утра мы проводим процесс опознания. Я жду вас. Мой кабинет триста двенадцать. Пропуск оставлю в дежурной части МВД. Прошу не опаздывать.
– Спасибо. Я все понял. А сейчас прошу вас разрешить мне пообщаться с моим клиентом.
На том конце провода снова возникла заминка. Было, похоже, что следователь с кем-то консультировался.
– Вы посмотрите на часы. Думаю, что для свидания не совсем подходящее время.
– Тогда я завтра заявлю вам свой протест. Вы знаете, мне бы не хотелось с вами ссорится по пустякам. Нам еще долго работать вместе. Я сам бывший следователь и хорошо знаю все ваши возможности.
– Ну, хорошо. Я разрешаю вам свидание с вашим клиентом. Приезжайте прямо сейчас. Я выписываю на ваше имя пропуск.
– Договорились. Еду.
Он положил трубку и направился на улицу. Вместе с ним вышли на улицу и Дерябин со своими ребятами.
– Женя, ты все понял? Все нужно сделать именно сегодня. Завтра будет уже поздно.
– Все нормально. Сейчас, мы быстро разделим эти адреса между ребятами и всех объедем.
Смирнов сел в свою машину. Взглянув на отъезжающих от офиса ребят, он на секунду задумался:
«Может, не стоило связываться с этим делом? Едва ли они тронули бы меня».
Он моментально отбросил эту мысль. Выбор был сделан, и сейчас менять свое решение он не собирался. К тому же это было довольно опасно. Сама группировка вызывала у него определенный интерес. Группа была очень большой, а это означало, что работой он будет обеспечен на долгое время. Доехав до улицы Дзержинского, он припарковал свой «Москвич» и направился в МВД. Из приемной позвонил следователю и попросил его проводить к клиенту.
– Подождите минутку, – сказал его следователь, – я сейчас спущусь за вами.
Ждать пришлось минут пятнадцать. Наконец дверь приемной открылась, и на пороге появился молодой человек в форме с погонами капитана. В лучах заходящего солнца, бьющего в спину человека, рыжеватые волосы показались Смирнову огненно-красными.
«Надо же! – подумал он. – Не волосы, а огонь».
– Смирнов Константин Павлович?
– Да. Это я.
– Следуйте за мной.
Они поднялись на третий этаж и вошли в небольшой кабинет.
– Подождите здесь. Я сейчас приведу Садыкова.
Он скрылся за дверью.
Увидев на столе пепельницу, Смирнов обратился к сидевшему в кабинете молодому человеку.
– Закурить можно?
– Курите.
***
В кабинет под конвоем старшины милиции вошел молодой человек. Судя по строению его тела, приплюснутому носу, Смирнов понял, что перед ним стоит Садыков.
– Вы нас не оставите одних? – спросил он следователя. – Мне нужно поговорить с клиентом.
– Конечно, конечно. Прошу вас только недолго. Сами понимаете, это не комната для свиданий, а рабочий кабинет, нам с напарником нужно работать.
– Хорошо. Я постараюсь управиться быстро и освободить ваш кабинет.
Следователи вышли, оставив их наедине.
– Я твой адвокат. Зовут меня Смирнов Константин Павлович. Меня наняли твои товарищи.
Садыков с недоверием посмотрел на него. Он вообще после своего задержания относился к людям крайне осторожно, видя в каждом из них скрытого врага.
– Кто конкретно вас нанял? Вы можете назвать его фамилию?
– Дерябин Евгений и Степанов Валера. Этого достаточно?
Садыков присел на край стула и приготовился к разговору.
– Расскажите, что произошло на острове? Прошу не врать. Я сам научу тебя, что говорить во время допросов.
Марат вкратце рассказал об их неудачном набеге на ребят из Ново-Татарской слободы, о своем задержании. Закончив рассказ, попросил Смирнова больше не курить в кабинете.
– Хорошо, Марат. Не курить, так не курить, – добродушно произнес Смирнов. – Я совсем забыл, что ты спортсмен и не куришь. А как в камере? Там не заставишь людей отказаться от табака.
– В моей камере никто не курит. Вы знаете, Константин Павлович, я ни в чем не признаюсь. Говорю, что ничего не видел, никого не знаю и никогда и ни в чем не участвовал.
– Это хорошо, Марат. Главное, чтобы тебя не узнал никто из потерпевших. Это раз. Второе. Если на тебя кто-то и укажет пальцем, не вздумай сознаваться. Говори то, что говорил. Запомни: они никогда не смогут доказать, что именно твой удар, а не чей-то другой, стал причиной травмы. Во время опознания смотри только на меня и не спеши с ответом. Говори только тогда, когда я тебе разрешу. Ты понял меня?
– Да, – коротко ответил Садыков. – Я все сделаю так, как вы говорите.
– Отлично. И еще одно. Ни с кем не общайся в камере. Запомни, в камере нет друзей. Постарайся не раскрутиться в камере. Ты понял, о чем я говорю. Если тебя даже будут провоцировать на драку, держись, а иначе я тебя не вытащу.
– Я все понял, Константин Павлович.
– Раз так, тогда я пошел, – произнес Смирнов, поднимаясь из-за стола. – Запомни, никому ни единого слова.
Он выглянул в коридор и, увидев стоявшего недалеко от двери следователя, сообщил, что он закончил говорить с Садыковым и уходит. Конвой увел Садыкова в камеру, а следователь проводил его до дверей министерства.
На следующий день в указанное следователем время Смирнов был в его кабинете. Помимо следователя в комнате сидели четыре статиста, двое понятых и оперативник из Управления уголовного розыска. Вскоре в кабинет ввели Садыкова и посадили на один из свободных стульев. Смирнов посмотрел на него и сразу же заявил протест против подобного опознания.
– Товарищ следователь! Я заявляю вам свой протест. Вам не кажется, что любой нормальный человек без особого труда определит, кто есть кто? Верните моему клиенту ремень, шнурки, и пусть он хотя бы побреется. Вы же видите, что все статисты чисто выбриты.
– Я против этого, – произнес следователь. – Может быть, вы еще предложите выдать ему черный фрак?
– Если ваши статисты будут одеты во фраки, тогда и моего клиента нужно будет одеть во фрак, а вы как думали? Это же процесс опознания.
В кабинет вошел оперативник и молча, передал Смирнову брючный ремень и шнурки от полуботинок. Когда Садыков зашнуровал свои туфли и надел ремень, он вывел его в туалет, где тот побрился. Наконец всех усадили на места, и начался процесс опознания.
Первой вошла женщина средних лет. Следователь зачитал ей ее права и попросил указать на человека, который принимал непосредственное участие в драке на островах. Она, молча, прошла вдоль ряда, останавливаясь и вглядываясь в лица сидящих молодых ребят.
– Извините, но здесь нет никого из тех, кого я видела в тот день на острове.
– Не спешите с ответом. Я еще раз прошу вас внимательно посмотреть на находящихся в кабинете молодых людей. Кого вы видели на острове? Кто из них является участником драки?
Женщина еще раз прошлась по кабинету и развела в сторону руки.
– Я никого из них никогда не видела. Того, кто ударил моего мужа арматурой, среди них нет.
Она расписалась в протоколе и вышла из кабинета. Вслед за ней вошел молодой парень с перебинтованной головой. Он тоже никого не опознал. Третий потерпевший указал совершенно на другого человека, а не на Садыкова, который по-прежнему молча, сидел на крайнем стуле и внимательно наблюдал за потерпевшими. Последней из числа потерпевших была пожилая женщина. Она мельком взглянула на парней и молча, указала своим корявым пальцем на Садыкова.
– Вот этот дрался на острове, – произнесла она. – Я сама видела, как он ловко размахивал кулаками.
– Постойте гражданка, – остановил ее Смирнов. – Скажите, кого конкретно он ударил? Где потерпевшие? Это провокация чистой воды!
Следователь перевел свой взгляд с женщины на Садыкова. Тот был абсолютно спокоен.
– Скажите, гражданка, он вас лично бил? Как вы его могли запомнить среди нескольких десятков дерущихся мужчин?
– Я не знаю, – растерянно ответила женщина. – Но его я запомнила хорошо. Могу сказать лишь одно, что он меня не бил.
– Значит, у вас нет личных претензий к гражданину Садыкову? – спросил ее Смирнов. – Вы просто хотите сказать, что этот человек был на острове, и не более того?
– Да. У меня к нему претензий нет! Но у других, наверное, есть, – ответила она и посмотрела на следователя. – Меня тогда на острове ударил другой парень, а не этот. Но этот на острове был точно.
– Вот и хорошо. Значит, у вас претензий к гражданину Садыкову нет, – утвердительно произнес Смирнов. – А, на нет и суда нет.
Следователь поблагодарил всех статистов и понятых. Люди подписали протокол опознания, и вышли из кабинета.
– Вот и все. Я не вижу оснований для дальнейшего содержания гражданина Садыкова под стражей, – произнес Смирнов. – Я сегодня же обращусь с ходатайством в прокуратуру и попрошу прокурора, чтобы он освободил его под подписку о невыезде.
Он подписал протокол и молча, направился к двери.
***
Марат вошел в камеру и сразу же повалился на свой топчан. Глаза его радостно светились, а на лице сияла улыбка.
– Что светишься, словно начищенный полтинник? – спросил его один из сокамерников. – Глядя на тебя можно подумать, что у тебя все на мази.
– Угадал, дядя Вася. Сейчас было опознание, меня никто из потерпевших не признал!
– Да, тебе повезло, Марат. Как же они так «лопухнулись». Ты там был, а они тебя не признали?
– А кто тебе сказал, что я там был? Может, сорока на хвосте принесла?
Лицо дяди Васи вдруг стало растерянным. Он быстро лег на топчан и отвернулся к стенке. Сейчас он лихорадочно думал, что ему делать дальше, ведь своим глупым вопросом он автоматически подставил себя под удар. Чем дольше он думал, тем все больше и больше в его душу вселялся страх.
– Слушай, старый хрен! Тебе не кажется, что тебе нужно ломиться из хаты прямо сейчас, пока тебя здесь не опустили ниже плинтуса?
Эти слова моментально вернули старого зэка к действительности.
«Если он меня сразу не завалил, значит, в чем-то сомневается, – невольно подумал. – Иначе бы сразу начал бить. С другой стороны, может, он боится раскрутиться на новый срок. Что ни говори, но это шанс и грех им не воспользоваться».
Он повернулся лицом к Садыкову и, стараясь придать своему голову уверенность, произнес:
– Я что-то тебя не понял, Марат. Это что, предъява? Тогда обоснуй ее. Ты знаешь, что бывает с теми, кто обижает честного сидельца? Их опускают всей хатой. Это тебе понятно, молодой?
Двое сидящих с ним в камере мужчин поднялись со своих топчанов. Им было интересно понаблюдать за словесной дуэлью двух арестантов.
– Ну, давай, предъявляй мне свои обвинения, а я их послушаю.
Садыков уже готов был ринуться в бой, но вовремя вспомнил слова своего адвоката о возможной провокации в камере. Он сел на топчан и, взглянув на сокамерников, примирительно произнес:
– У меня нет предъяв к нему. Но, я не хотел бы находиться с ним в одной камере. Кто-то из нас должен поменять хату.
– Если тебе не нравится наше общество, тогда другое дело. Однако обвинять старого человека в смертном грехе – дело нехорошее. Запомни, молодой человек, в камере все одинаковы – и сильные, и слабые. Главное в жизни всегда придерживаться законов, а ты их, похоже, не знаешь. Мне вот лично абсолютно наплевать, кем ты был на воле: авторитетом, лидером или кем-то еще, в камере ты, как и я, обычный зэк. Поэтому прежде чем что-то прогнать, нужно подумать о возможных последствиях базара. Вкатил в тему?
Садыков насупился. Если бы он сейчас был на воле, то не стал бы слушать этих людей, но здесь, в этом каменном мешке, он не только слушал, но и делал соответствующие выводы. Когда перед ним появилась надежда на освобождение, оставаться дальше в этой камере ему явно не хотелось.
– Ты извини меня, старик, я погорячился немного, – еле выдавил он из себя. – У меня к тебе нет никаких претензий.
– Вот и ладушки, – облегченно произнес дядя Вася. – Ты думаешь, я тебя не понимаю, Марат? Я тоже был в молодости таким же горячим. С годами я стал мудрее. Ты знаешь, чем отличается мудрый от умного человека? На умного дядю, работают дураки, а на мудрого – умные люди. Вот в чем заключается диалектика жизни. Не мы это придумали, не нам это все ломать.
Садыков еще раз взглянул на дядю Васю и лег на жесткий топчан, который в этот раз показался ему не таким уж жестким.
***
Время шло, приближалась осень. Следствие по массовой драке на островах все больше заходило в тупик. Потерпевшие, которые еще месяц назад требовали правосудия, неожиданно стали в массовом порядке писать заявления с просьбой не привлекать к уголовной ответственности задержанных парней. Проводимые следственные действия теряли свою динамику и стали формальными. Ведущие следствие сотрудники правоохранительных органов все больше и больше удивлялись тому, как дело медленно становилось в ряд не имеющих судебной перспективы. Вскоре милиция освободила практически всех участников драки на островах, так как ни один из потерпевших не смог опознать в них тех, кто напал на них во время летнего отдыха. Руководство МВД было в полной растерянности, уголовное дело о массовой драке разваливалось прямо на глазах.
