Александр Тимофеевич Филичкин
Рассказы, изданные на бумаге. Мистика
– «Вот и прекрасно!» – сказал я себе: – «На ведьму плохо влияет близость «жемчужного» камня, а на меня и жену, воспоминание о её неудачной попытке нас утопить. Ведь теперь даже к озеру нельзя подойти, а кроме, как искупаться в термальном источнике, тут и делать, в общем-то, нечего». – я облёгчённо вздохнул и пошёл вместе с Лерой. Нужно было, готовиться к отъезду домой.
*Левиафан – в Библии: огромное морское чудовище.
Горние выси
Мистический рассказ «Горние выси»
Издан в книге «Мемориал духа» рассказы и стихи к 75 летию ВОВ. Выпуск 2020 – Волгоград: Перископ-Волга» стр. 170…178
Фрицам не удалось прорвать оборону, и они отступили назад. Павел облёгчённо вздохнул. Оставшись без сил, парень сполз на дно укрепления. Он привалился спиной к стенке окопа, и наслаждением вытянул гудящие от усталости ноги.
Не успело, с бойца схлынуть напряжение боя, как слева послышался шорох. Парень повернул туда голову и увидел незнакомого, пожилого солдата. Сильно пригнувшись, он двигался к соседней индивидуальной ячейке, вырытой в боковине траншеи.
Во время последней атаки, фашистская пуля попала в стоявшего рядом ефрейтора. Из пробитой артерии красноармейца толчками хлынула алая кровь. К нему подбежала «сестричка» из медсанбата. Девчушка достала из сумки вату и бинт и начала перевязывать глубокую рану.
Щуплая девушка подхватила подмышки бойца, потерявшего сознанье от боли, потащила вглубь укреплений и скрылась в узких ходах сообщения. В линии обороны их взвода возникла дыра. Теперь к ней пробирался какой-то мужик.
– «Видно, из подкрепления». – сказал себе Павел: – «Хорошо, что хоть сейчас подошли, а не месяц спустя».
Ветеран оказался у пустующей ниши, и устало опустился на землю. Он посмотрел на соседа и тихо сказал: – Привет. Давно здесь стоите?
– Четверо суток.
Солдат сунул руку в карман потёртой шинели и вытащил старый кисет. Он ловко свернул самокрутку, и вопросительно глянул на Павла: – Спички не дашь?
– Не курю. – откликнулся парень.
Подавив вздох сожаления, боец достал мешочек поменьше. Мужчина извлёк обломок тёмно-серого кремня с остро обломанным краем и стальную пластинку, длинною в мизинец.
Следом за огнивом на свет появился кусочек светлого трута. Солдат встал на колени, положил фитилёк на ящик с патронами и несколько раз ударил железкой по камню.
Сноп мелких искр упал на сухие волокна. Они тотчас вспыхнули. Появился слабый дымок. Мужчина нагнулся. Приложил к огоньку самокрутку, что держал в жёлтых зубах, и втянул в себя воздух. Бумага с махрой сразу начали тлеть.
Павел подумал: – «Сейчас немцы заметят дымок над окопом и шарахнут из миномёта по нам». – он посмотрел вправо и влево и быстро прикинул: – «Если сюда пришлют приличную мину, то я не успею укрыться в соседней ячейке».
Из военного опыта парень чётко усвоил невероятную вещь. Оказалось, что человек слышит лишь те из снарядов, что пролетали мимо него. Те, что падали рядом, бойцы, почему-то, не могут учуять. Поэтому, вряд ли он сможет спастись.
Выдохнув струйку белесого дыма, солдат разогнал облачко взмахом руки. Заметив осуждающий взгляд, он улыбнулся и беспечно сказал: – Все ходим под смертью! Коли Бог нас не выдаст, то свинья и не съест.
Как и положено настоящему комсомольцу со стажем, Павел ответил: – Я в бога не верю и вам не советую.
– Мой приятель тоже не верил. – продолжал собеседник: – До тех самых пор, пока месяц назад, нашу роту не послали в атаку. Так вот, после того страшного боя он мне кое-что сообщил. Хочешь, сейчас расскажу?
Парень неопределённо покачал головой. На чужой стороне тишина. Фашисты не рвутся в атаку. Делать особенно нечего. Так почему, не послушать стариковскую байку? Глядишь, время быстрее пройдёт. А к вечеру старшина привёзет что-нибудь пожевать. Если, конечно, сможет достать, что-то съестное.
Приняв за согласие молчание парня, пожилой солдат уточнил: – Передаю его слова так, как запомнил. – он докурил самокрутку до кончиков пальцев. Растоптал короткий окурок и начал рассказ.
– Несусь, говорил мой приятель, в атаку на фрицев, а эти проклятые гады стреляют по нам из сотен стволов. Палят из винтовок и ручных пулемётов. Да ещё, миномёты применили в придачу. Вокруг пули свистят так сильно и часто, что душа ушла в мои пятки, и затаилась там, как серая домовая мышь. Гляжу, а люди, бегущие рядом со мной, падают один за другим, будто трава, под острой косой.
Я немного струхнул и пристроился за высоким бойцом. Отстал от него метра на три, и мчусь за ним попятам, как самолёты летят друг за другом в бою. Куда ведущий вильнёт, туда же и я.
Он вправо, я вправо. Он влево я тоже за ним. Через десять шагов слышится свист крупной мины. И, надо ж такому случиться, она попадает прямо в грудь моего живого щита.
Раздаётся оглушительный взрыв, а бедолага тотчас превращается в багровую кашу. Только оторванные руки и ноги закувыркались в утреннем воздухе. Да так братец, сильно крутились, что брызгали кровью на всё, что попалось вокруг.
Я резко шарахнулся в левую сторону. Глянул вперёд, заметил другого солдата и встал к нему в тыл, так же, как раньше. Смотрю, чуть левее меня, бежит тощий, как спичка, очкарик.
Откуда-то примчался осколок, ударил в кадык паренька и разрубил его тонкую шею, как большим топором. Череп сорвался с узеньких плеч и слетел кубарем вниз. Какое-то время, он катился по ней словно мяч. Затем, застыл носом кверху и неподвижно замер на месте.
Лежащая на земле, голова с диким ужасом смотрела мне прямо в глаза. Она часто хлопала белесыми веками и шевелила большими губами с кровавою пеной, идущей у неё изо рта. Мало того, она очень пыталась мне, что-то сказать.
Самое страшное в том, что безглавое тело очкарика продолжало бежать ещё метров пять. Только потом, оно вдруг споткнулось о крупную кочку, упало на землю и стало биться, как рыба на льду.
Я снова глянул вперёд и тут услышал, как застучал впереди пулемёт. Фашистская очередь хлестнула в широкую грудь моего второго ведущего, ударила в неё поперёк и, как огромной секирой, разрубила бойца пополам.
Верхняя и нижняя часть, человека свалились в густую траву и стали там мерзко дергаться. Руки солдата хватали себя ниже талии. Он что-то кричал во весь рот, а ноги продолжали сучить, словно покойник куда-то пытался бежать.
Я тут же спрятался за другим пехотинцем и продолжил свой ход к немецким окопам. Мчусь и с ужасом вижу, что между мной и фашистами остаётся всё меньше людей, за которыми можно укрыться. Они валились один за другим, а через пару секунд, последнего из моих верных защитников убили в упор из винтовки.
Он рухнул ничком, и я неожиданно понял, что впереди только враг. Я низко пригнулся. Щучкой прыгнул на землю и тут же почувствовал, как мне на спину свалился какой-то мертвец. Скорее всего, он бежал по пятам, а когда я упал, то нарвался на пулю, которая летела в меня.
Чуть погодя, пальба с двух сторон понемногу затихла. Раздался какой-то приказ. Следом послышались гогот множества фрицев. Они дружно выбрались из глубоких окопов, растянулись в длинную цепь и стали прочёсывать поле, по которому мы мчались в атаку.
Никуда не спеша, фашисты подходили к солдатам, лежащим в траве. Если они замечали, что бойцы ещё живы, то немедленно их добивали. Кто-то стрелял, кто-то резал ножом, кто-то бил в сердце широким штыком или рубил сапёрной лопаткой по шее. Мол, нечего тратит патроны на грязных славян. Ведь они же все унтерменши.
Враги подошли ко мне ближе. Я ткнулся лицом в густую траву, бросил дышать и притворился покойником. Рядом с моей головой появились ноги фашиста, в сапогах с тупыми носами. Клацнул затвор карабина. Затем, грохнул выстрел над моей головой.
Пуля попала в бойца, который ничком лежал у меня на спине. На моё счастье, она почему-то застряла в его мёртвом теле. Наверное, пробила ему позвоночник, потеряла часть своей скорости, а после попала в грудину или в какой-то железный предмет. Например, в портсигар.
Как бы то ни было, но пуля до меня не дошла. Фриц успокоился и направился к советским позициям. Я так и остался лежать, укрытый погибшим, как тяжёлым тулупом. Враги прочесали ничейную землю, что примыкала к окопам, решили, что далеко им не стоит ходить, и повернули обратно.
Пока фашисты бродили по полю, из наших окопов не было сделано ни единого выстрела. То ли, там вообще не оказалось людей, что могли бы вести оружейный огонь?
То ли, те, кто остался в живых, сильно боялись, что немцы внезапно озлобятся и рванутся вперёд? Думаю, что вернее второе. Ведь моя рота почти целиком погибла в атаке. Стало быть, защищать нашу сторону, стало практически некому.
Тут я услышал, что фашисты подходят ко мне и снова замер, как мёртвый. Несколько фрицев протопали мимо, но мне опять повезло. Они не заметили, что я не убит и, болтая о чём-то, вернулись обратно в траншею.
Облёгчённо вздохнув, я осторожно поёрзал, устроился как можно удобнее, и тут случилось такое, что я с трудом могу описать. Я лежал лицом вниз, но каким-то таинственным образом видел всё то, что творилось над моей головой.
Висевшие над землёй, облака вдруг просияли ослепительным светом. Послышался звон хрусталя. Затем, в небосводе разверзся круглый проём диаметром в полкилометра.
Края большого отверстия вспыхнули ярким огнём. От дыры отделились пылавшие, как солнце, лучи. Они удивительно медленно, как загустевшая патока, неспешно поплыли к земле.
Послышалось пение настолько прекрасное, что его не могли издавать человеческим голосом. Буквально из ничего, появилась лёгкая дымка. Она тотчас уплотнилась и превратилась в белесый туман.
Из мутного марева возникли фигуры в рост человека. Все были одеты в хламиды, блиставшие, как свежевыпавший снег. Десятки сверкающих ангелов повисли в утреннем воздухе. Едва шевеля широкими крыльями, они стали плавно снижаться с небес.
Ну, а затем всё пошло именно так, как говорится в древней легенде. Её в моём раннем детстве поведала мне любимая бабушка. Ангелы тихо спускались к земле. Непонятные сущности подлетали к павшим бойцам и застывали по двое возле каждого трупа. Они простирали над ними ладони, мерцавшие призрачным блеском, и говорили короткие фразы на певучем чужом языке.
В мёртвых застывших телах возникало мерцание голубого оттенка. Секунду спустя, оно превращалось в нечто похожее на человека, сиявшего слабым свечением.
Призрачного вида фигура начинала вдруг сильно ворочаться, и избавлялась от телесных оков, как чудесная бабочка от жёстких покровов хитиновой куколки. Она поднималась на едва видные ноги и с невероятной тревогой смотрела в разные стороны.
Белокрылые ангелы дружно склонялись к погибшим бойцам и утешали бедняг какими-то странными, певучими звуками. Они надевали на головы воинов алмазные венчики и бережно брали под руки.
Каждая пара светлых посланников действовала, как одно существо. Они воспаряли над грешной землёй, несли с собой душу убитого и устремлялись в горние выси.
Скоро они все пропали в блистающем мареве. Вместе с ними исчезло чудесное пение, волнующее сердце до слёз. Только один небесный служитель остался рядом со мной.
Я лежал ничком на земле, но, как уже говорил, видел лучащийся светом прекраснейший лик. Его большие глаза, с нескрываемой жалостью глядели мне в душу.
Собрав волю в кулак, я поборол невероятную робость, заполнившую всю мою сущность, разлепил крепко сжатые губы и задал вопрос, который мучил меня: – За что их забрали наверх?
– Они не щадили живота своего и бились за Родину до последнего вздоха. – раздался ответ небесного жителя.
– А что будет со мной? – спросил я уныло.
– Ты струсил в последнем бою. Остался в живых и будешь, как прежде страдать в этой юдоли греха. – ангел взмахнул широкими крыльями, легко воспарил над землёй и исчез в сверкающем блеске. Отверстие в небе немедля закрылось. Облака уплотнились. День стал таким же отвратительно хмурым, как раньше.
Я хоронился среди множества трупов, и удивительно сильно хотел одного, пробраться к своим, как только стемнеет. Едва мрак сгустился, как фашисты взялись за ракетницы. Раздались частые выстрелы. Одна за другой, в небесах загорались яркие вспышки. Ничейная полоса оказалась видна, словно солнечным днём.
Пришлось ожидать, пока перерывы между частыми пусками не станут длиннее, а промежутки белого света начнут разделяться короткою тёмною паузой. Ближе к полуночи, фрицы слегка притомились. Стрельба постепенно затихла. Она уже стала не такой регулярной, как раньше.
Я еле дождался, когда же погаснет яркая вспышка, сбросил с себя тяжёлое мёртвое тело и, прижимаясь к земле, пополз к нашим позициям. Услышав хлопок и шипение, я замирал в той самой точке, где оказался в данный момент. Лежал неподвижно всё время, пока в небе горела проклятая «люстра».
Как мне показалось, я много часов добирался к своим. Только к рассвету, я всё же свалился в советский окоп. Хорошо, что меня не заметил дозор. Солдаты не посчитали меня за чужого разведчика и не пристрелили на месте.
Старый боец ненадолго умолк. Он протяжно вздохнул и продолжил: – Прошло несколько дней после того ужасного боя. К этому времени, я вернулся от медиков, где мне зашивали рваную рану в левой ноге. В роте встретил приятеля и он выложил всё, что с ним случилось во время атаки.
По правде сказать, я не поверил в тот странный рассказ, но всё же вошёл в положение старого друга. Я не стал говорить, мол, тебя сильно тряхнуло от разорвавшейся мины.
Поэтому, мало ли что, может привидеться после контузии? Тебе померещились небесные ангелы, горнии выси и, взятые на небо солдаты, погибшие за родную отчизну. Ну, и так далее.
Потом, мы вернулись к обычным армейским делам. Приятель не вспоминал о том трагическом дне, и я перестал волноваться за его состояние. Скоро нас снова послали в атаку. Нога у меня ещё сильно болела. От этого, я немного замешкался в нашем окопе.
Когда же я вылез наверх, то оказался чуть позади остальных и, следом за ними, рванулся вперёд. Благодаря хромоте, я немного отстал от последней цепи нападавших и видел всех наших солдат. Я не заметил, что мой старый товарищ прятался за спины других, как он мне говорил.
Мы попытались занять фашистский окоп, но проклятые фрицы отбили нашу атаку. Мы откатились назад, а через какое-то время, снова рванулись вперёд. Я видел, что мой приятель нисколько не дрейфил. Он в числе первых, вылезал из окопа и самым последним возвращался на наши позиции.
В конце концов, нам удалось выбить врага. Мы закрепились в траншее фашистов. Скоро стрельба немножечко стихла. Я глянул вокруг и с огорченьем увидел, что старый приятель убит. Он лежал на спине с навечно открытыми голубыми глазами. Товарищ спокойно смотрел в высокое небо и широко улыбался неизвестно кому.
– «Видно, Господь простил ему трусость в бою». – невольно подумалось мне. – «Бог дал ему лёгкую смерть и взял к себе, в свои горнии выси». – закончил боец и умолк.
Старый солдат замолчал и снова вынул кисет, наполненный крепкой махоркой. Послышался шелест бумаги и чирканье огнива с кресалом. Потом появился запах горящей махорки.
Павел вспомнил чьи-то слова, которые когда-то читал: – «Атеистов на войне не бывает! Всем очень хочется, на что-то надеяться!»
Остановка в лесу
Мистический рассказ «Остановка в лесу»
Издан в сборнике фэнтези «Легенды магических земель» издательства «Перископ», Волгоград. 2020 г., стр.144…163.
Часть мистического рассказа «Остановка в лесу»
Издана под названием «На`га» в сборнике «Суперлунные истории» horror #2, издательство «Союз писателей» 2017 г. Стр. 113…119
Лесная автомобильная трасса представляла собой разбитый щебёночный грейдер. По всем статьям она отвечала мнению Наполеона о нашей великой стране. По данному поводу император как-то сказал: – В России нет нормальных дорог, есть лишь одни направления.
Вот и это «шоссе» лишний раз доказало правоту корсиканца. Машина не столько ехала, сколько скакала по плохо утрамбованной почве. Яма сменялась ухабом, колдобина, рытвиной, и этому не было ни конца, и ни краю.
Несчастный автомобиль то и дело за что-то цеплялся то задним, а то и передним мостом. Кроме того, он ёрзал днищем по кучам высохшей грязи, что выдавили грузовики из большой колеи.
И зачем Глеб поехал по всеми забытому тракту, он и сам себе теперь не мог объяснить. Видно прельстился тем обстоятельством, что этот путь был немного короче, чем все остальные.
Быстро темнело. Глеб стал беспокоиться, что до наступления ночи он не успеет добраться до деревни Елань. Стараясь ускорить движение, парень стал «жать на железку» немного сильнее, чем следовало.
Машина бодро взлетела на очередной плоский пригорок и замер там на мгновенье. Спуск показался достаточно ровным. Глеб снова вдавил акселератор до пола. Двигатель громко взревел на больших оборотах.
Автомобиль рванулся вперёд и очень быстро набрал приличную скорость. Кто же мог знать, что у него впереди? А на пути оказался приличный бугор, расположенный перед дном котловины.
Разогнавшись под горку, машина наткнулась на округлую выпуклость, торчащую по центру дороги. «Волга» подпрыгнула, как на трамплине и совершила полёт по траектории, стремящейся вниз.
Чуть дальше, спуск неожиданно кончился. Начался резкий подъём. Ещё через миг, автомобиль врезался в склон, лежащий на противоположном конце мелкой впадины. Передние шины воткнулись в щебёнку. Рессоры самортизировали, и колёса покатились наверх.
Удар был настолько силён, что Глеба резко подбросило к небу. Парень, как птица воспарил над сиденьем, врезался черепом в крышу машины и выбил из обивки салона тучу мельчайших частиц. Пыль сразу заполнила воздух. В кабине стало совершенно темно.
Когда сумрак рассеялся, «Волга» уже взлетела наверх. Там она выровнялась и, никуда не спеша, покатилась по горизонтальному участку дороги. В двигателе, что-то отчётливо хрустнуло, и он тотчас заглох. Машина остановилась, как бешенный конь, наткнувшийся на высокий забор.
– Коленвал, кажется, лопнул. – ужаснулся водитель. Глеб торопливо потянулся к колонке руля. Он несколько раз повернул ключ зажигания, и попробовал завести умолкший мотор. Каждый раз, стартер отчаянно выл, но этим всё и кончалось.
– Двигатель, наверно, заклинило! – понял расстроенный парень и беспомощно покрутил головой. Путь сзади и спереди оказался совершенно пустым. Грейдер сильно петлял по старому лесу, и рассмотреть удалось лишь небольшой участок дороги.
К своему сожалению, Глеб отчётливо помнил, что последние тридцать пять километров он не видел машин. Оно и понятно, кто же захочет угробить свой транспорт на всеми забытом дедовском тракте? Тем более, когда ночь на носу. Таких дураков, ещё поискать.
Сунувшись в небольшой бардачок, Глеб какое-то время рылся среди разных бумажек. Скоро он отыскал подробную карту района. Развернув мятый лист, парень расстелил его на коленях и стал вычислять невезучее место, где сейчас оказался.
По всему выходило, что он не доехал до ближайшей деревни около двадцати километров. Парень достал из кармана мобильник и с надеждой взглянул на голубоватый экран. Как и положено, в таких ситуациях, сигнал напрочь отсутствовал.
– На «аварийку» надежд нет никаких. – опечалился Глеб: – Придётся топать пешком целых двадцать км. Доберусь до села после полуночи. Переночую у местных крестьян, а прямо с утра, стану искать какой-нибудь трактор. Не бросать же машину в лесу.
Он взял с сидения спортивную сумку, положил в неё бутылку воды и одну шоколадку, что случайно купил по дороге в Елань. Сверху он бросил штормовку, фонарик и, печально вздохнув, застегнул длинную латунную молнию.
Парень вышел из автомобиля и привычным движением запер дверцы салона. В надежде, что увидит попутку, он повернулся назад. Машин, естественно, не было. Глеб уныло покачал головой, повесил ремень на плечо и двинулся в путь.
Около часа он достаточно ходко шагал по старому грейдеру. Быстро стемнело. Стоящий стеною подлесок накрыла непроглядная тьма. Лишь полотно старой дороги неплохо просматривалось в лучах тусклой ущёрбной луны.
Тут он и наткнулся на остановку автобуса. Каким неведомым образом сюда занесло ржавый остов навеса, Глеб догадаться не мог. Видимо, лет сорок назад, во времена «перестройки», местные власти решили обустроить дорогу «словно в Финляндии, Швеции или Норвегии».
Там среди тёмного леса стоят павильончики со стеклянными стенками. По ночам в них даже горит электрический свет. Если оглядеться вокруг, то можно заметить, что в чащу, уходит тропинка, ведущая к отдалённому хутору.
В нашей стране, как ни старайся, но так почему-то никогда не выходит. Деньги у крупных начальников почему-то, очень быстро кончаются. Похоже, что со времён возведенья навеса, его не касался никто из дорожников. Чего нельзя было сказать, про мародёров и просто вандалов.
От боковин павильона и его плоской кровли давно отвинтили листы из металлической гофры. Мол, такая отличная штука и в личном хозяйстве сгодиться. Мало того, кто-то потратил много усилий, чтобы сломать все толстые брусья на лавках.
А их было там штук двенадцать, не меньше, и каждый сечением пять сантиметров на десять. Скорее всего, кто-то пытался их снять с прикипевших к железу болтов, но поняв, что не сможет этого сделать, решил уничтожить. Мол, не доставайтесь, вы никому.
Приблизившись к ржавому остову, парень увидел привычную вещь. Выяснилось, что скамейки теперь заменял обрубок толстого дерева, отполированный непогодой и временем. На старом бревне сидел крепкий старик. Он невозмутимо курил самокрутку.
– Здравствуйте. – удивлённо поздоровался Глеб. Не зная, что можно сказать в такой ситуации, он громко спросил: – Автобуса ждёте?
– Здрав будь. – неожиданно гулко откликнулся дед: – Автобусов мил человек, в здешних краях, уж лет тридцать никто не встречал. Вымерли все, словно мамонты и саблезубые тигры. Просто я зятя домой провожал. Он четверть часа, как отбыл.
– Вот ведь, как не везёт, – вздохнул расстроенный Глеб: – мог бы с ним до места доехать.
– А ты чего, среди ночи, шастаешь по лесу?
– Машина сломалась. – объяснил деду парень: – Вы случайно не знаете, сколько километров отсюда до деревни Елань?
– Вёрст пятнадцать-шестнадцать. А зачем, тебе туда надо?
– Еду к бабушке в гости… – начал рассказывать Глеб, но тут же, поправился: – Ехал, минут двадцать назад. Да вот внезапно сломался. Теперь машину из лесу нужно вытаскивать, а потом ремонтировать. Вы не подскажите, где тут можно найти грузовик? Может быть, кроме Елани здесь ещё где-то люди живут?
– Я здесь живу. – гордо ответил старик: – Заимка там у меня. – он ткнул рукой куда-то за спину. Глеб глянул в ту сторону, куда ему указали. Парень едва рассмотрел старую лесную дорогу, уходящую в тёмные дебри.
– Всё лето там бортничаю. Один раз в неделю зять приезжает, харчи мне привозит. А я, как его провожу, люблю здесь чуток посидеть. Раньше наш тракт был весьма оживлённым. Не то, что сейчас. За целый день ни одной машины не видно. Ты первый, кто сегодня сюда залетел.
– Откуда вы знаете, что машины здесь не ходили? – засомневался вдруг Глеб.
– Так у меня заимка стоит на бугре. Когда ветра нет, как сейчас, шум от моторов далёко слыхать.
– А кроме вас, здесь ещё кто-то есть? – продолжал выпытывать парень.
– Как же не быть. – усмехнулся старик: – В той стороне село большое стоит, Сатыговка оно называется. – он указал рукой в противоположную сторону. До неё час ходьбы.
– Может быть, там есть грузовик? – вскинулся Глеб: – Или какой-нибудь трактор.
– Людей там много живёт. Всякой техники тоже хватает.
Всмотревшись в тёмную чащу, Глеб не заметил даже намёка на какой-то просёлок: – Что-то я не вижу просёлка? – засомневался прохожий.
– К нашей Сатыговке дорога подходит с другой стороны. Там имеется выезд прямиком на «Пекинку». Сюда только старая тропка ведёт. Пойдём, я тебе покажу. – старик легко поднялся с бревна. Он перешёл через заброшенный грейдер и ловко спустился с высокой обочины.
Глеб устремился за ним. Он догнал пчеловода и тихо спросил: – Извините, а вас, как величать? А то неудобно как-то без имён разговаривать. Я, кстати, Глеб.
– Латимир Серкович. Фамилия моя будет Сатыгов. – старик с усмешкой взглянул на удивлённого парня. Заметив недоумение на лице у попутчика, дед пояснил: – Мы же вогулы, так что тут почитай все Сатыговы. Записали всех по имени нашего общего далёкого предка. Лишь у приезжих другие фамилии.
Пчеловод сдвинул ветви большого куста и нырнул под густой полог мрачного леса. Глеб рванулся за ним. Через пару шагов, он оказался на узкой, но хорошо утоптанной тропке.
Она оказалась на удивленье прямой, словно это была не простая лесная дорожка, а небольшая аллея в старинном заброшенном парке. Стволы огромных деревьев стояли вдоль их пути двумя большими шеренгами.
Толстенные комли почти соприкасались друг с другом. За частоколом лесных великанов темнела сплошная лесная чащоба. Набор таких обстоятельств весьма ошарашил потрясённого Глеба, и он вплотную подошёл к старику. Парню хотелось спросить, как такое возможно в таких нехоженых дебрях?
В этот момент они вышли из необычной аллеи и оказались на обширной продолговатой поляне. Глеб с изумлением глянул вперёд. Он увидел десятки толстых древесных колод.
Они все стояли на высоких столбах, вкопанных в землю. Плотный туман, сгустившийся над высокой травой, лежал светло-серой подушкой. Его пелена укрывала от взгляда нижние части подпорок.
– Что это? – с недоумением вымолвил Глеб.
– Домовины. – равнодушно бросил старик: – Кладбище наше старинное. Мы гробы всегда на столбы поднимаем, чтобы дикие звери усопших не трогали. – Латимир Серкович остановился, склонил седую кудлатую голову, и стал что-то тихо шептать.
– «Молится». – сказал парень себе. Глеб хотел перекреститься, но не решился на это. Во-первых, ещё неизвестно, православный ли дед или язычник? Вдруг его оскорбит символ веры в Христа?
Во-вторых, парень и сам не очень-то верил в высшие силы. В их доме имелись небольшие иконки и старинные церковные книги. Однако, ни он, ни его любимая мама не ходили на церковные службы и не чтили древние праздники. Можно сказать, Глеб с раннего детства был атеистом.
Закончив шептать, старик прытко двинулся дальше. Тропинка резко свернула и потянулась по краю поляны, в обход небольшого погоста. Путники прошли по дуге, и оказались на другой стороне необычного кладбища. Там они вновь оказались на узкой аллее. Она была прямой, как стрела.
Минут через пять быстрой ходьбы, Латимир Серкович остановился возле старого упавшего дерева. Старик присел на очищенный непогодою ствол. Он сунул руку в кармана пиджака, достал потёртый кисет и принялся мастерить самокрутку.
Глеб стоял рядом со своим провожатым. Парень, топтался на месте и не знал, что ему делать теперь? То ли двигаться дальше, то ли, дождаться, когда старик отдохнёт?
Из газетной бумаги и мелко накрошенных листьев дед, изготовил себе сигарету. Он вставил её в блёклые губы, закурил, глубоко затянулся и выпустил в небо струю пахучего дыма. Распространившейся в воздухе, запах не походил на резкую вонь табака.
– Махорка какая-то, что ли? – мелькнуло в мозгу смущённого Глеба: – Или, другая трава?
Пчеловод сделал несколько глубоких затяжек и тихо сказал: – Стар я стал, по лесам быстро бегать. Замучался за день, а мне ещё предстоит домой возвращаться. – он устало вздохнул и продолжил: – Иди дальше по этой тропинке. Ты здесь уже не заблудишься. Выйдешь на большую поляну, а там избушка стоит.
В ней одна старушка живёт. Знахарка из нашей деревни. Она всё лето травы вокруг собирает и на зиму сушит. Переночуешь у ней, а утром она тебе объяснит, как дойти до Сатыговки.
Если не хочется спать в её тесной избушке, попроси, пусть покажет тропинку, ведущую прямо к селу. Дорожка та начинается на другой стороне круглой поляны. Там их целых три штуки. Так что, пусть она лучше покажет, а то уйдёшь незнамо куда. Ищи потом тебя по тайге.
– Понял. – неуверенно откликнулся Глеб: – Может быть, вы меня ей представите, а то неудобно стучать среди ночи в дом к старой женщине? Чего доброго, ещё испугается?
– Да мы с ней поссорились лет тридцать назад. Теперь она, в упор меня видеть не хочет. – печально выдохнул дед: – Подойдёшь к её домику, постучишь и вежливо скажешь: – БаБá Ягá прими пешего странника. Тогда она обязательно пустит тебя.
– Бáба Ягá – костяная нога? – рассмеялся вдруг Глеб. Он вспомнил древнюю сказку, которой любимая мама пугала его в далёкие детские годы.
– Цыц, ты! – прикрикнул на парня старик: – Не бáба, а БаБá! – старик сделал сильное ударение на втором, заключительном слоге: – С древнего языка это слово переводится, как очень мудрая, а Ягá значит дарительница, приносящая жертвы богам, по-современному – жрица. А зовут её НА’ГА. Всё понял?
Глеб удивлённо кивнул.
– Иди, а я тебя здесь подожду. – смягчился старик. Он глубоко затянулся пахучей махоркой, выпустил к небу белесое облако и со вздохом добавил: – Если она тебя вдруг прогонит, я сам тебе покажу ту тропинку, что ведёт прямо в Сатыговку.
Минуту спустя, Глеб вышел на обширную, совершенно пустую поляну. Диаметром она оказалась метров двадцать не меньше. Скорее всего, местные жители заготавливали там корма для скота.
Судя, по ёжику короткой отавы, траву тут скосили неделю назад. Последние дни стояла жаркая, сухая погода. Сено уже подсушили и успели куда-то убрать. Значит, кроме знахарки и его провожатого, есть в деревне и другие селяне. Не мог же старый вогул совершенно один проделать такую работу.
Парень глянул вперёд. В центре холёной лужайки стоял маленький сруб, очень похожий на обычную деревенскую баньку. Как и положено, все его стены смотрели на четыре стороны света. Вот только находилась странная мыльня слишком далеко от жилья. Да и реки или озера, рядом не видно.
Может быть, под данной избушкой бьёт какой-то источник, к которому изредка приходит народ? Такое часто случается, если родник кажется людям очень целебным. Иногда весть о подобных местах разносится на десятки километров вокруг.
Кроме такой несуразицы, имелись ещё некие странности. Во-первых, сверху виднелась очень странная, остроконечная, круглая крыша, крытая серой от времени, осиновой дранкой.
Нужно сказать, что это весьма непривычно для Трёхреченской области. Тут тебе не Юго-Восточная Азия с их круглыми пагодами. Здесь кровли делают вальмовые. То бишь, обычные, скатные.
Во-вторых, домик покоился не так, как все остальные, на твёрдой земле. Он стоял на четырёх толстых столбах. Скорее всего, это были останки деревьев, росших когда-то давно. Об этом говорили узловатые корни, уходившие в почву.
Неведомый зодчий спилил четыре ствола на высоте чуть более метра. Так получились короткие пни, торчавшие из плотной земли. На них уложили нижний венец скромного здания, а потом, возвели стены из брёвен.
