Александр Тимофеевич Филичкин
Рассказы, изданные на бумаге. Мистика
Визит в Елань
Мистический рассказ «Визит в Елань»
Издан в сборнике «ЗОВ». Серия «Происхождение мрака» Выпуск 2020 – Волгоград: Перископ-Волга» стр. 464…479.
Возле шоссе стоял щит с яркой надписью: – «Мельница – 530 метров».
Глеб повернул голову в том направлении, куда указывала короткая стрелка, нарисованная на указателе. В конце длинной просеки парень увидел бревенчатый дом. Два окна в нём слабо светились.
– Переночую у мельника, а утром отправлюсь в деревню. – решил молодой человек и бодро свернул с узкой дороги.
Впереди забрехала собака. За спиною послышалось чьё-то шипенье и какие-то странные звуки. Они походили на мягкое хлопанье крыльев. Не понимая причины возникшего страха, парень рухнул ничком. Что-то прошелестело над его головой и Глеба накрыла волна жуткого смрада. Он поднялся на ноги, и, не разбирая дороги, помчался вперёд.
В доме открылась широкая дверь, и в светлом проёме появился мужской силуэт. Он вскинул ружьё и, не целясь, выстрелил прямо в бегущего парня. В самый последний момент Глеб умудрился вильнуть в правую сторону. Он споткнулся о корень и влетел в густые кусты.
Грохнуло ещё один раз. Тут же, послышался крик: – Немедленно в дом!
Глеб поднял голову. Перед ним стоял человек с карабином.
– Бегом! – рявкнул мужик и крутнулся на пятках. Пальнув в темноту, он ловко передёрнул затвор.
Парень бросился к двери. Рядом бежал рослый пес, очень похожий на волка. Сзади гулко топал мужчина. Зверь, на полном ходу, нырнул под крыльцо. Глеб взлетел на ступени и ворвался в просторные сени. Следом ввалился бледный хозяин. Он быстро захлопнул толстую дверь и задвинул засов. С той стороны, в створку ударилось что-то тяжёлое.
Мужчина облегчённо вздохнул, прошёл мимо ошеломлённого парня и крикнул: – Двигай сюда.
Глеб рванулся на голос и оказался в просторной гостиной. Мужчина поставил оружие в угол внушительной комнаты и уселся за стол. Не зная, что делать, парень топтался возле порога. Мужчина представился: – Петр Ватолин, работаю мельником. А ты кто такой?
– Внук Евдокии Петровны. – выложил Глеб: – Иду в деревню Елань. Автобуса не было, вот я и пешком …
– Ты или дурак, или не местный. – буркнул хозяин. – Из райцентра один, никто бы сюда не пошёл. Теперь в наших лесах волки, и даже медведи встречаются.
– Я хотел навестить заболевшую бабушку. – сказал Глеб и задал главный вопрос: – А кто на меня там напал?
– Скажи Богу спасибо, что Пёс начал лаять. Поэтому рысь промахнулась. А хлопнула ветка, когда тварь с неё прыгала.
– Как же мне до Елани добраться? – обеспокоился Глеб.
– Ночью никак. – выдохнул Пётр: – Утром я тебя отведу, а сейчас ложись здесь. – он указал в угол комнаты. Взял карабин, лампу и вышел.
Парень опустился на лавку, положил под голову сумку, лёг и мгновенно уснул.
Утром Глеб встал и направился в сени. Он вышел на небольшое крыльцо, где сразу увидел хозяина.
– Пошли-ка в деревню. – сказал ему Петр: – Заодно, я и старушек проведаю.
Глеб сбегал за сумкой. Мельник задвинул засов на двери и направился к лесу. Парень рванулся за ним.
Скоро, они добрались до опушки. Парень увидел поляну, окружённую тёмной тайгой. Небольшая деревня стояла на склоне холма, что спускался к шоссе. Судя по внешнему виду, только несколько изб были жилыми. На противоположном конце убогой Елани виднелось скромное кладбище.
Путники дошли до деревни и, молча, зашагали по улице, заросшей бурьяном. Мельник остановился возле старой избы и сказал: – Ты иди к Евдокии Петровне. А я зайду к прочим старушкам. – Пётр кивнул на прощание и двинулся дальше.
Глеб отпер калитку и вошёл в запущенный двор. Штук десять пеструшек с оглушительным квохтаньем бросились в разные стороны. Из-под крыльца показалась дворняга. Она тихо гавкнула и дружелюбно завиляла хвостом.
Парень взбежал на крыльцо, толкнул дощатую дверь и, немного волнуясь, вошёл в тёмные сени, а оттуда и в комнату. На кровати лежала сухонькая седая старушка и с испугом смотрела на гостя.
– Внучек! – запричитала она и заплакала. Глеб метнулся к кровати. Бабуля схватила парня за руки и прошептала: – Дождалась, дождалась тебя!
Он стал объяснять, что мама хотела приехать, но недавно сломала правую ногу и сейчас ходит с палочкой. Бабушка заволновалась, и заговорила о дочке. Потом беседа переметнулась на Глеба, и он рассказал кое-что о себе. Наговорившись, старушка устало откинулась на большую подушку.
Парень поднял ведро, что стояло возле кровати, и понёс в огород, где находилась уборная. Во дворе он столкнулся с соседкой и вежливо поздоровался с ней. Тетя Нюра всплеснула руками и затараторила: – Приехал, Глеб. Как хорошо, а то Евдокия Петровна совсем извелась. Как там она?
– Всё в полном порядке.
– Раз ты уже дома, я не буду её беспокоить. Если спросит, скажи завтра зайду. – она повернулась и засеменила к калитке.
Освободив ведро от отходов, он вернулся в избу и начал хозяйничать. Первым, делом, парень сварил простой суп из крупы и тушёнки. Заодно, он испёк пять лепёшек из муки на воде.
Улыбнувшись внучку, бабушка села к столу и поела с большим аппетитом. Потом, Глеб отвёл её на кровать и рассказывал смешные истории из своей с матерью жизни. Евдокия Петровна сообщила в ответ, что в пятницу у неё заболело под сердцем.
– Утром меня, как будто в спину толкнули, и я услышала голос: – Приготовь еды на несколько дней. – Я напекла пшеничных лепешек и кашу сварила. Принесла из колодца воды, а вечером меня и схватило. Три дня не выходила из дома, только на кухню, да в сени.
Глеб предложил старой бабушке перебраться к ним в город, но она, как отрезала: – Здесь спокойно помру! Гроб, и крест я давно приготовила. Смертное приданное отыщёшь в шкафу.
– Зачем же тебе помирать? – не стал спорить Глеб: – Сердце в порядке. Я рядом. Живи.
– Точно! – ответила бабушка и заявила: – Я очень давно хотела тебе свой крест подарить. Он очень старинный.
Не желая спорить с больным человеком, Глеб взял подарок и надел на шею поверх спортивной рубашки. Старушка облегчённо вздохнула и, оставшись, без сил откинулась спиной на подушки. Она закрыла глаза и тут же уснула. Парень убрал со стола, вымыл посуду и вышел во двор. Остаток долгого дня прошёл в разных хлопотах.
Когда баня хорошо протопилась, Глеб вернулся в избу. Бабушка уже сидела в кровати и широко улыбалась. Парень помог ей подняться с постели, проводил в туалет, а потом и в предбанник. После чего, помог снять обувь и платье с чулками.
Со всем остальным, она справилась уже без него. Пока старушка купалась, Глеб перестелил ей постель. После бани помог одеться в чистое платье, отвёл в дом и опять покормил. Убрав со стола, он вымыл посуду и отправился спать.
Проснулся Глеб рано, прошёл в соседнюю комнату и понял, что бабушка давно умерла.
В дверь постучали, и в дом тихо вошёл Пётр Ватолин. Он глянул на бабушку и пояснил: – Пес вдруг завыл, а я почему-то подумал, что Евдокия Петровна отдала Богу душу. Я по деревне сейчас пробегу. Соседки придут, и сделают всё, как положено. А у нас с тобой будет, полно разных дел. – мельник молчком развернулся и двинулся к выходу.
Вернулся он минут через сорок. С ним пришла тетя Нюра и ещё три незнакомых старушки. Они стали тихонечко плакать и причитать. Из принесённого свертка, старушки достали старинные книги, раскрыли и начали петь, что-то древнее и явно церковное.
Пётр кивнул Глебу и вышел из комнаты. Парень двинулся следом за мельником и по приставной древней лестнице забрался на подловку. Там стоял крест и гроб из сосновых досок. Парень подтащил всё к двери чердака и подал Петру. Мельник спустил всё на землю. Домовину перенесли в центральную комнату и поставили под образа. Старушки принялись хлопотать возле бабушки.
– Пошли рыть могилу. – шепнул Глебу мельник. Они взяли лопаты и направились к кладбищу. По пути Пётр добавил: – Тетя Нюра сказала, что бабушка очень просила читать ей Псалтырь. Днём этим займутся старушки, а ночью придётся тебе.
– Но это дело священника. – откликнулся Глеб.
– Помер священник в прошлом году. Так что, будете самими читать три дня и три ночи.
– По православным обычаям, хоронят людей в третий день. То есть, через две ночи. Только у Гоголя в повести «Вий» целых три ночи читали. Причём, лишь для того, что бы спасти душу колдуньи.
– Как Евдокия Петровна хотела, так мы и сделаем. – отрезал мужчина.
Возле старого кладбища стояла часовня из брёвен, крытая широкими плахами, с большими пазами, как у простой черепицы. Венчал крышу маленький купол и крест о восемь концов. В стенах были прорезаны узкие горизонтальные щели-бойницы. Сквозь них внутрь поступал воздух и свет.
Мельник нашёл свободное место, и они взялись за дело. Часа через три, могилу дорыли, и вернулись в деревню. Бабушка уже находилась в своей домовине. Мельник и Глеб постояли над ней, и вышли во двор. Пётр прикатил откуда-то тачку на деревянных колёсах. Вдвоём они вынесли гроб и уложили на небольшую повозку.
– Хорошо, что Евдокия Петровна была хрупкой женщиной. – бросил мужчина: – Иначе бы мы, с тобой не управились.
Гроб накрыли крышкой, а крест положили наверх. Они взялись за ручку тележки и покатили на кладбище. Старушки шли следом и тихо пели что-то церковное.
Незаметно добрались до погоста. Дверь в часовню оказалась распахнута настежь. Толщиной она походила на створку массивного сейфа. Мало того, снаружи она запиралась на огромный ржавый замок. Изнутри же, закладывалась дубовым засовом, толщиною в предплечье.
Мужчины подняли домовину на руки, внесли в помещение и установили на две табуретки. Часовня оказалась удивительно маленькой. Метра четыре в длину и около трёх в ширину. Напротив входа висели старинные тёмные лики. Среди них бросалась в глаза икона Георгия Победоносца, пронзающего змия копьем.
С обеих сторон от соснового гроба осталось лишь место для пяти-шести провожающих. Между гробом и дверью тетя Нюра установила небольшую конторку и положила толстую книгу, в переплете из кожи. Она открыла Псалтырь и стала читать. Старушки разместились с ней рядом и слабеньким хором, подхватили молитву.
Глеб перекрестился, чуть постоял и вышел на улицу. Рядом со входом обнаружился сруб, высотой в рост человека, и размерами два, на два метра. Сверху его закрывала толстая крышка, словно у погреба.
– Что это такое? – спросил мельника Глеб.
– Бункер. – объяснил ему Пётр: – Ночью ты запрешься в часовне, а я спрячусь в засаде. Если появится какая-то тварь, я её пристрелю из ружья.
– А кто может прийти? – заволновался вдруг парень.
– Кто его знает? Зверья тут полно. А сейчас, топай домой. В десять я за тобою зайду и мы вернёмся сюда. Ты будешь читать, а я сторожить.
Глеб кивнул и поплёлся в деревню.
Проснулся он в половине десятого. Он встал, быстро умылся, перекусил и увидел, что в мельник уже находиться в комнате.
– Вот, что значит охотник. – сказал себе Глеб: – Шаг лёгкий, как у индейца. Ходит и ни одна половица по ногою не скрипнет.
Оказавшись в часовне Глеб сменил тетю Нюру и встал за аналой. Старушки перекрестились и гуськом вышли на улицу. Пётр закрыл прочную дверь и крикнул снаружи: – Задвинь-ка засов.
Дубовый брус скользнул в небольшое отверстие, вырубленное в толстом бревне. За створкой послышался стук железных деталей, и все сразу стихло.
Вернувшись к конторке, Глеб напряжённо всмотрелся в старую Книгу и начал работать. Ближе к полуночи он всё же вчитался в славянские тексты и вошёл в молитвенный ритм. За стенами часовни кричали какие-то птицы, что-то шуршало и легонько потрескивало. Раздался далёкий, приглушенный вой, похожий на волчий.
Ближе к утру, раздались шаги мягких лап. Глеб похолодел от сильного страха. За дверью послышался металлический лязг, и дикий вой разорвал тишину. Чье-то мощное тело с удивительной силой врезалось в дверь.
Доски аж затрещали от такого удара. Прогремел гулкий выстрел, следом второй. Жуткий рык вдруг сменился, сдавленным хрипом. Шум снаружи затих. Глеб облегчённо вздохнул и продолжил молитву.
Ночь поспешала на убыль. В старой деревне послышался крик петуха. В дверь постучали, и раздался голос Петра: – Ты как там, живой?
Дочитав короткий псалом, Глеб перекрестился, и направился к выходу. Он отодвинул засов и толкнул наружу полотно из досок. За порогом лежала бесформенная мохнатая туша, размером с овчарку. Рядом на корточках устроился Пётр. Мужчина пытался раздвинуть зубья большого капкана. Парень рванулся на помощь.
– Не трогай! – предостерег его мельник.
– Он ядовитый?
– Нет, но лучше держаться подальше.
– А кто это, я не пойму?
– Оборотень. Издалека может тебе показаться лисовином, росомахой и волком.
– Как это, мне показаться?
– А так. Ты смотришь, видишь одно, я совершенно другое, а тетя Нюра и третье. Оборотень, одним словом.
– Так он обладает даром внушения?
– Типа того. Очень опасная тварь. Как и медведь, предпочитает всему мертвечину, но и живого, если поймает, то с удовольствием слопает.
– Так это же вид неизвестный науке. – вскинулся Глеб.
– Науке может быть он не известный, а в Библии о нём говорится. – сказал Пётр и процитировал: – Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него, как у медведя, а пасть у него, как у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой, и великую власть. Откровение Иоанна Богослова. (Откр. 13:2)
– Да он настоящий эндемик. Нужно написать в академию.
– Писали и фотки им посылали, но ответа мы не дождалась. – Глеб заметил, что на руках у Петра брезентовые рукавицы, подшитые дерматином.
– Зимой они очень опасны, а летом их почти не видать. Дичи полно. Но если в деревне, скот вдруг падёт или, не дай тебе Бог, покойник появиться, тут уж, хоть одна эта тварь, да появится и будет крутиться, пока мертвеца не схоронят.
– Нужно снять с него шкуру и засолить. Я отвезу на биофак. А тушу зароем. Биологи после кости изучат.
– Сжечь его нужно и как можно скорее. Иначе подобные твари со всей округи сбегутся. А воевать у нас с ними теперь уже некому. Я да ты, да четыре старушки. Сожрут всех в два счёта. – мельник прервал бессмысленный спор и велел принести много хвороста.
Вдвоем они взялись за дело и натаскали кучу валежника. Петр с одной спички поджёг высокий костёр. Под воздействием пламени оборотень внезапно задёргался, и как показалось потрясённому Глебу, начал скулить.
– Сейчас старушки придут, а ты иди спать. – приказал парню мужчина: – Вечером, тебе заступать на новую смену.
Вторая служба ничем не отличалась от первой. Петр находился в засаде, а Глеб молился в часовне. Ближе к утру, он так увлекся, что даже вздрогнул, от шума на крыше. На кровлю, как будто что-то упало. Потом, послышался топот и хруст прочного дерева, раздираемого большими когтями.
– Крупная рысь? – испугался начётчик.
Наверху раздалось шипение, а затем рёв и громкий клекот. Последние звуки не походили на крики какого-либо животного, знакомого Глебу. Тварь выла всё громче и пыталась пробиться сквозь кровлю. Неожиданно к ней присоединилась товарка и у Глеба мороз прошёлся по коже: – Почему Пётр не стреляет? – раздумывал он.
Прогрохотала серия выстрелов. На доски, что-то упало и покатилось по скату. Поворачивая голову в сторону звука, Глеб проследил траекторию падения твари. Тёмное тело мелькнуло в проеме бойницы. По бревнам ударили лапы зверюги, бьющейся в жуткой агонии.
Крик петуха застал парня врасплох и заставил его вздрогнуть в ещё один раз. Шума за стенкой не было слышно. Глеб облегчённо вздохнул и продолжил молиться до тех пор, пока в дверь не постучали с другой стороны.
Закончив псалом, парень перекрестился, открыл тяжёлую створку, но за порогом никого не нашёл. Глеб завернул за угол часовни и увидел мельника, стоящего с карабином в руках. Перед ним находилась какая-то странная куча. Пётр трижды выстрелил в распростёртую тварь, и парень несмело приблизился.
У стены находилось нечто, похожее на тело ребенка, с головою укрытое тёмным плащом. Мельник закинул оружие за спину и поднял с земли длинную палку. Он приблизился к тёмному телу и ткнул в него остро заточенным окончаньем оглобли.
Тварь даже не вздрогнула. Пётр подцепил край плаща и откинул его в правую сторону. Глазам изумлённого Глеба предстала некая сущность, напоминавшая Кощея Бессмертного из старого фильма.
Угловатую голову украшали два небольших нароста на темени. Череп туго обтягивала шершавая кожа землистого цвета. Заостренные уши торчали по двум сторонам уродливой рожи. Нос напоминал пятачок поросёнка. Огромная безгубая пасть рассекала жуткую морду, от уха до уха. В ней частоколом стояли острые зубы. Желтая слизь стекала с клыков и заливала весь подбородок, сильно скошенный к шее.
То, что Глеб принял за плащ, оказалось огромными крыльями, летающей мыши. На концах перепонок из кожи парень заметил крючковатые шишки с изогнутыми костяными наростами.
Под этими складками, как под одеждой, пряталось маленькое тщедушное тельце. Из узкой, цыплячьей груди торчали короткие, но мускулистые руки. Тонкие ладони заканчивались такими же, как и на крыльях, длинными пальцами с острыми кривыми когтями.
– Кто это? – изумлённо выдохнул Глеб.
– Упырь. – буркнул Пётр: – Сначала он высасывает кровь человека, а потом съедает всё остальное. – мельник примерился и вонзил острый кол в грудь мерзкой твари.
Распростёртый в траве, зверь резко дернулся. Остервенело хлопая крыльями, чудовище начало биться, как муха на длинной булавке. Огромные когти со свистом секли утренний воздух. Пётр навалился на шест и прижал монстра к стене, как копьём. Когда тот затих, мельник сказал: – Держись от него в стороне. Очень ядовитая гадина. От его сильных токсинов люди страдают сильнее, чем от укуса гадюки.
– Мне показалось, что на крыше их было два.
– Три. – бросил мельник.
– А они не вернутся ? – осматривая небо, забеспокоился Глеб.
– Нет. Я всех зацепил, им теперь не до нас.
– А священник, что-то про них говорил?
– И увидел я другого зверя, выходящего из-под земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон.(Откр 13:11) – процитировал Петр: – Всё верно и маленькие рожки есть у него, и ревет не хуже дракона, и зимует в норе. Все сходится.
– Ты считаешь, что это настоящая нежить?
– А кто же ещё? Сразу же видно, сиё творение от Сатаны. Раньше здесь жило много народу. Поэтому, нечисть не шибко плодилась. Охотники постоянно отстреливали.
Ну, а после того, как в 1957-м году, в Кыштыме рванул комбинат под названьем «Маяк», многое тут изменилось. Пошли слухи про радиацию. Люди разъехались, а мерзость быстро размножилась.
– Чем ты его с крыши свалил?
– Жаканом с насечкой.
– Серебряным?
– Где же я, серебро-то возьму? – удивился Петр такому вопросу: – Отливаю обычные пули. В жидкий свинец добавляю золы от осины. Она с металлом не смешивается, но видать, что-то своё ему отдаёт. Потом, напильником делаю крестообразную насечку на остром конце, и вставляю в инвентарный патрон.
– Крест добавляет священную силу? – с видом знатока экзорцизма спросил мельника Глеб
– Насчет святости точно не знаю. Но при попадании в тело, пуля раскрывается по коротким надпилам, словно цветок и увеличивает ударную площадь. Соответственно, повреждений наносит значительно больше, чем гладкая. На какое-то время подобная рана обездвиживает упыря. Ну и ещё осиновый кол прямо в сердце. Очень способствует успокоению твари.
– Так это упырь тогда был? – похолодел Глеб от внезапной догадки.
– Он гад. Давно я выслеживал тварь, но никак не мог подстрелить.
– Если бы он не зашипел на подлёте, я бы там и не дёрнулся.
– Да уж, очень опасная, но на редкость тупая зверюга. Прежде чем нападать, всегда зашипит, особенно если на жертве имеется крест. Одно не понятно, чем этим тварям кресты так не нравятся, и как они чувствуют их со спины человека?
Пётр задумался и со вздохом продолжил: – Самое страшное, что крест от них не спасает. Упыри всё равно атакуют. Но если б они не шипели, было значительно хуже. Давно бы людей извели.
– А почему ты про рысь мне стал заливать?
– Если бы я, описал тебе упыря и рассказал про его поведение, ты мне поверил?
– Нет. – согласился с мельником Глеб и чтобы сменить неприятную тему спросил: – А что будем делать с монстром теперь?
– Тоже сожжём!
Покончив с кремацией, Пётр сказал: – Пошли по домам. Ночью тебе в третий раз заступать.
– А почему ты, не сообщил мне о том, что происходит во время чтенья молитв?
– Во-первых, ты бы решил, что я просто пытаюсь тебя напугать. Во-вторых, я и сам толком не знал, что здесь случится. Очень по-разному всё протекает. Когда нежить не появляется вовсе, а несколько раз, так все эти твари вместе пришли. Сначала между собой разбирались. Ну, а потом объединили усилия. Пару раз, чуть часовню не разнесли на клочки. Еле отбились.
– И всё же, что может произойти этой ночью? – выпытывал Глеб: – Что говорит «Откровение» по данному поводу?
– О третьей ночи не только там сказано. Вся Библия про это написана.
– Но что же конкретно?
– Ждёт тебя Глеб, чтенье молитв и большое сражение за свою грешную душу.
– Ты хотел мне сказать, за душу бабули?
– А чего за её душу теперь-то сражаться? – удивился вдруг Пётр: – Она сама о себе, всю жизнь беспокоилась. Её душе место давно приготовлено. Так что, на сороковину она будет в пространстве, для неё наметил сам Бог.
– Ну и зачем же нужна эта отчитка? – опешил молодой человек.
– Священник мне говорил, для очищения и укрепления собственных душ. Тебе этот подвиг зачтётся, и многое спишет из прежних грехов. Вот только о том, что там происходит, об этом никто не рассказывает, и я промолчу.
– Вроде того, что когда-то показывали в старом фильме про Вия?
– Типа того, но это не точно.
– И чем это может закончиться?
– Когда чем. Обычно, люди все обращаются.
– Во что? – испуганно вскинулся Глеб. Ему вдруг представилось, как начётчики превращаются в упырей или оборотней.
– Не во что, а к чему! – поправился мельник: – Одни обращаются к вере христовой, а кто к сатанинским течениям. Такое хоть редко, но всё же случалось. – он внезапно запнулся, но всё же продолжил: – Несколько раз, люди гибли.
– Как Хома Брут в том кино?
– Да. Только выглядели они значительно хуже, чем молодой Куравлев.
– Это как?
– Чёрные и совершенно иссохшие. С отпечатком ужаса на лице.
– Видимо атеистами были. – с сомнением откликнулся Глеб. Ему показалось, что Пётр шутит над ним и хочет слегка напугать.
Уловив перемену в голосе парня, мельник сказал: – Бог их знает, кем они были. Только я тебе сильно советую, отнесись к этому очень серьезно. А то ведь тех, кто в это не верил, потом самих пришлось отпевать. Так что, ты извини, в третью ночь я тебе помочь не смогу. Ты должен, сделать всё сам. – Пётр повернулся и пошёл к своей мельнице. Глеб двинул в деревню.
Третья ночь шла очень спокойно. Глеб устал от продолжительных бдений, и к полуночи, у него стали слипаться глаза. Внезапно, температура упала, и сонливость у парня сняло, как рукой. Волосы на голове шевельнулись. Кожа замёрзла. Мышцы стали трястись мелкой дрожью. Глеб попытался взять себя в руки. Только это оказалось непросто.
Сильная боязнь, что возникла в душе, начала разрастаться и заполняла всё его существо. Казалось, что холод проникал в тело Глеба всё глубже и глубже. Ледяная рука сжала внутренности и давила их всё сильней и сильней.
Охвативший сознание, страх стремительно рос и превратился в настоящую панику. Колени ослабли, и ноги предательски дрогнули. Глеб схватился за аналой, упал на колени и уткнулся лицом в старинную Книгу.
Висящий на шее, бабушкин крест внезапно нагрелся. Угол зрения сузился, и парень всё видел, как сквозь трубу с зеркальными стенками. Перед глазами были только страницы Псалтыря.
Внезапно, у Глеба открылся внутренний взор. Каким-то неведомым образом он видел всё то, что происходит в дальних углах помещения. За спиною у парня сгущались мрачные тени. Они становились всё темнее и гуще, понемногу приближались к начётчику и охватывали плотной подковой.
Снаружи вдруг загудел сильный ветер. Воздушные вихри становились всё мощней и мощней, пока не возник ураган, бушующий возле часовни. Щели старого сруба отозвались пронзительным свистом и воем.
Огромные бревна строения стали потрескивать. Сложенный из толстых досок, пол под ногами заходил ходуном. Тёмная желеобразная масса все росла и росла, и обтекала начётчика с разных сторон. Она нависла над головой человека большим козырьком.
Глеба, словно хватил паралич, и он не мог шелохнуться. Лёгкие еле справлялись с густеющим воздухом. Внутренности затрепетали, будто их сжала чья-то рука. Крючковатые когти прочно впились в тёплую плоть. Возникло невыносимое ощущение ужаса, и дыхание вдруг прервалось. Сердце пропустило удар и вовсе престало стучать. От недостатка крови в голове, в ушах загудело.
Наступил самый жуткий момент, и Глеб внезапно почувствовал, что немедля умрёт. Напрягая последние силы, парень выдохнул и с последними частицами воздуха он произнёс: – «Верую Господи!» – давящая боль тотчас ослабла, сердце вновь заработало и стало равномерно стучать.
Над страницами Книги появилась небольшая яркая искра. Ещё через миг, горящая точка вдруг вспыхнула, и увеличилась до размера ореха. Из её глубины вверх и вниз потянулись отростки в локоть длиной, и в воздухе образовалось огненное веретено. Из середины обоюдоострого дротика появились четыре луча, расположенные параллельно земле.
Они быстро росли, разветвлялись и соединялись параболами, которые сильно выгибались наружу. Очень скоро, концы веретена и лучей объединились в сетчатый шар, горящий, как солнце. Сфера вытянулась в высоту и превратилась в пылающий огнём эллипсоид. Секунду спустя, Глеб оказался внутри большого яйца.
Наступающая с разных сторон, зловещая тьма сомкнулась вокруг аналоя и метнулась на парня. Она наткнулась на огненный кокон и зашипела, словно вода на раскалённой плите. Шум и вой возле часовни усилился до невыносимого уровня. Омерзительный запах серы, тухлых яиц и чего-то еще ударил в дрожащие ноздри начётчика. Смрад стал так силён, что не давал продохнуть.
– Защити меня Господи, несокрушимой десницей своей! – взмолился молодой человек. Раздался крик петуха. Для дрожащего парня он прозвучал, как сладчайшее пение божественных птиц.
Разрываемая множеством искр, беспросветная тьма, словно вскипела. Некоторое время, она сопротивлялась напору огня, но тут раздался второй крик петуха. Чернота стала неохотно сжиматься и утекать в дальние углы помещения. После третьего крика она быстро рассеялась. Удушливый запах, и шум понемногу исчезли. В бойницы часовни пробились лучи восходящего солнца.
Глеб ощутил, как из воспалившихся глаз, хлынули бурные слезы, и услышал треск мотоцикла. Парень повернулся к двери, отодвинул засов и распахнул массивные створки.
Свежий утренний воздух ворвался в его утомлённые легкие. Голова слегка закружилась. Пошатываясь, он вышел из часовни наружу и присел на валун, лежащий возле порога. Перед ним появился старый «Урал». Глеб увидел Петра и тетю Нюру, сидевшую в тесной коляске.
– Слава Богу! Живой! – выдохнул мельник. Тетя Нюра тихо заплакала и стала мелко креститься. Следом прибыли другие старушки. Они вошли в небольшую часовню и спели пару-тройку псалмов.
После завершения службы, Пётр и Глеб вынесли гроб из часовни, погрузили его на тележку и отвезли на древнее кладбище. Там ещё раз простились с умершей бабушкой, приколотили крышку гвоздями и на длинных веревках опустили домовину в могилу. Взяв в руки лопаты, они забросали яму землей и установили в ногах прочный крест. Затем, все постояли над маленьким холмиком и медленно двинулись обратно в деревню.
В избе бабушки всё было прибрано, и приготовлена скромная тризна. Тетя Нюра и Пётр сказали несколько слов о Евдокии Петровне. Старушки пригубили гранёные рюмочки, наполненные самогонным напитком. Мужчины выпили по стопке до дна. Они посидели, поговорили о покойной соседке и разошлись по домам. Глеб убрал со стола и, оставшись без сил, рухнул в кровать.
Под утро, Глеб увидел отвратительный сон и лишь крик петуха вырвал его из кошмара. Парень проснулся и вспомнил о том, что сегодня уже воскресенье. Значит, полседьмого приедет автобус, идущий в райцентр Заборское. Глеб вынес мусор из кухни, задал животным свежего корма и налил им воды. Вернувшись в избу, он взял свою сумку и прошёлся по комнатам.
Осматривая пустое жилище, парень подумал: – Нужно забрать что-то на память.
Глеб нашёл альбом с фотографиями, документы, награды и толику денег. Взял он небольшую шкатулку и несколько книг. Затем, снял со стен рамки с фотопортретами родственников.
Купюры парень бросил на стол, а все остальное сложил в свой баул. Он опустился на табуретку. Чуть посидел, встал и вышел на покосившееся немного крыльцо.
На лавочке сидел хмурый Пётр. Потёртый боевой карабин лежал рядом с ним. Возле ног устроился Пёс. Глеб поздоровался, мельник ответил и спросил: – Уже уезжаешь?
Парень запер прочную дверь на висячий замок, повертел ключ в руке и положил на невысокую притолоку. Потом оглянулся на мельника. Тот с ободреньем кивнул. Глеб обошёл старый дом, закрыл дощатые ставни и вернулся назад.
– Деньги лежат на столе. Если нужно, пусть старушки возьмут. – сказал парень глухо: – А что делать с козой, с собакой и курами?
– Не волнуйся, тетя Нюра их заберёт. – откликнулся мельник: – Идём, я тебя провожу.
До разбитого грейдера они дошли молча, и остановились на повороте, возле металлической стелы со словом «Елань». Глеб поставил сумку на землю и достал из кармана свой наладонник. Парень сфотографировал мельника с его верным Псом, стоящих возле ржавой конструкции. Стараясь захватить деревню и кладбище, он сделал несколько снимков,
– Ну, вот и автобус идёт. Давай-ка прощаться. – сказал мужчина. Они крепко пожали руки друг другу. Пётр отошёл от дороги, а Пёс потрусил за хозяином.
Из просеки появился старенький «ПАЗик». С натруженным рёвом автобус подъехал к развилке и замер. Передняя дверь распахнулась. Глеб поднялся по узким ступенькам и с удивленьем увидел, что в салоне нет никого, кроме водителя.
– Устраивайся возле меня. – бросил мужчина и указал рукой на боковое сидение, расположенное возле рычащего двигателя. Глеб поставил сумку на пол и оглянулся на мельника. Петр махнул рукой на прощание. Парень кивнул соседу в ответ и опустился на старое кресло.
– Кто такой будешь? – поинтересовался шофёр. Он закрыл дверь и тронул автобус.
– Глеб, внук Евдокии Петровны. Сын её дочери, Любовь Федоровны.
– А Любаша… – невесело хмыкнул шофёр, всмотрелся в нежданного гостя и продолжил опрос: – Как поживает Евдокия Петровна?
– Умерла в эту среду.
– Царствие ей небесное. – перекрестился водитель: – То-то новый крест появился на кладбище, и все ставни в её старом доме закрыты. Как же один ты управился?
