Александр Тимофеевич Филичкин
Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное)
Особист ни в какую. Мол, ничего я не знаю, на месте во всём разберутся. Майор полез в кабину и достал бутылку медицинского спирта. Он отдал флакон синим фуражкам, а вместо него забрал своего человека.
А все остальные, двинулись дальше. И почти все, своей жизнью искупили большую вину перед Родиной. Ну, а некоторым, вроде меня, весьма повезло. Мы получили ранения и отделались маленькой кровью.
И вот что ещё, хотел я сказать тебе, Гриша! – перескочил вдруг Старик на новую тему: – Сменил бы ты обмундированье матроса. При первом же случае, махни его на обычную армейскую форму.
Я сам под Одессою видел, как фрицы на месте расстреливали всех краснофлотцев. Уж очень они моряков невзлюбили. Меж тем, как обычных солдат, уводят в свой плен. Если, конечно, те не оказывают ожесточённого сопротивленья фашистам.
На этом, разговор двух бойцов оборвался, и вовсе не потому, что Григорию не о чем было больше спросить. Сверху посыпались мелкие камешки, и в окоп ловко сполз командир роты стрелков.
Следом, неуклюже спустился пожилой капитан из пехоты. Всем своим штатским видом он походил на обычную «крысу из глубокого тыла». Старик замолчал и глянул на лоб незнакомого ему офицера.
– Степанов! – окликнул летёха Григория. – Проводи корреспондента фронтовой многотиражной газеты к фашистскому танку, который подбили вчера. Он сделает несколько снимков, и потом вы вёрнетесь назад. А мне ещё, в штаб полка нужно сейчас позвонить.
Ротный козырнул нежданному гостю, низко пригнулся и пошёл по окопу. Он, быстро лавировал между мёртвыми и живыми бойцами, и явно спешил к блиндажу. Фотокор расчехлил свою камеру и начал снимать убитых матросов, лежащих вповалку на дне узкой траншеи.
– Товарищ капитан, идёмте за мной, – сказал хмурый Григорий. Ему совсем не хотелось лезть на ничейную полосу, которая отлично простреливалась проклятыми фрицами. Но раз получил приказ командира, то давай, выполняй. Парень приподнялся с земли, взял винтовку, как можно удобнее, и показал визитёру в противоположную сторону.
– Одну минутку, – буркнул лощёный мужчина и увлечённо защёлкал затвором немецкой зеркалки.
Старик придержал солдата за локоть и тихо ему прошептал:
– Гриша, держись от офицера подальше! Печать сияет на нём! Причём, она появилась вчера! – Молодой боец и не знал, что ответить. Он лишь неопределённо кивнул.
По цепочке бойцов, сидевших в окопе, передали короткий приказ:
– Всем вернуться на свои боевые позиции. – Старик протянул широкую, как лопата, ладонь и сказал. – Прощай, Гриша. Даст Бог, ещё где-то свидимся, – они обменялись крепким рукопожатием.
С ощутимым трудом красноармеец поднялся на ноги и, не огладываясь, медленно двинулся к другому участку обороны стрелков. Григорий посмотрел ему вслед. Сердце у парня вдруг защемило. Он неожиданно понял, что никогда уже больше не встретит этого странного пожилого мужчину.
Григорий протяжно вздохнул и глянул на капитана, который увлечённо снимал мёртвых матросов. И что они ему так дались? Непонятно! Ведь трупов красноармейцев рядом полно.
Через минуту, офицер закончил работу, зачехлил фотокамеру и удовлетворённо кивнул. Солдат повернулся и повёл офицера к подбитой бронемашине.
– А что это за танк? – спросил корреспондент.
– Да с виду обычный «Т-3», только пушка почему-то другая. У неё ствол длиннее в три раза.
– А какой там калибр? Больше тридцати семи миллиметров?
– По внешнему виду, так будет все семьдесят. – ответил Григорий.
Они добрались до места, где глубокий окоп нырял в небольшую ложбинку. Солдат остановился и настороженно выглянул из-за низкого бруствера. В этом месте позиции фрицев отстояли значительно дальше от русских траншей. Так что, фашистские снайперы здесь не очень-то зверствовали.
– Далеко, – пробурчал фотокор. – Ничего отсюда не видно.
Обладавший замечательным зрением, Григорий удивлённо взглянул на очки капитана. Маленькие и круглые, они казались совершенно нелепыми на широком мясистом лице. Парень подумал: «Если ты сквозь окуляры не видишь, то зачем тебя послали сюда?»
Заметив недоумение на лице у бойца, офицер пояснил: – Мои очки во время бомбёжки разбились. Эти мне дал наш главный редактор, а у него линзы слабые. Почти ничего в них не вижу, – он чуть помолчал и добавил: – Кроме того, мне танк нужно сфотографировать сбоку. Чтобы по снимку определить диаметр пушки и длину у ствола. Так что, придётся нам подползти чуть поближе.
Григорий ничего не сказал. Он опёрся левой рукой на низенький бруствер, оттолкнулся правой ногой от стенки окопа и сильным скачком выпрыгнул из неглубокой траншеи.
Оказавшись на поверхности почвы, он ничком распластался на ней. Винтовку красноармеец держал в правой руке. Левую он протянул капитану. Неуклюжий тыловой офицер с благодарностью принял помощь бойца. Он ухватился за запястье солдата и с тихим кряхтеньем вылез наружу.
Фотокор рухнул мешком в пожухлую степную траву и стал озираться по сторонам. Он неуклюже поднялся на ноги и, почти в полный рост, рванулся к ближайшей воронке, что находилась чуть впереди. Подскочив к углубленью в земле, мужчина махнул руками, как курица крыльями, и тяжело спрыгнул вниз.
Ползя по-пластунски, Григорий добрался до внушительной ямы, где был капитан. Парень ужом спустился на дно и устроился рядом с натужно дышащим фотографом.
Фашисты увидели выбравшихся из траншеи противников. Они заметили, что один из них капитан и открыли охоту за немолодым офицером. На немецких позициях вдруг громко прокашлял большой миномёт калибром восемьдесят один миллиметр.
Тяжёлый снаряд упал в десяти с чем-то метрах от военнослужащих РККА. Раздался оглушительный взрыв. К небу взметнулась туча каменистой земли. В воздухе свистнули сотни осколков.
Не успело осесть облако пыли, как капитан поднялся на ноги и помчался вперёд. Он пробежал несколько метров, оказался возле дымящейся ещё котловины и спрыгнул в неё.
Волей-неволей, солдату пришлось тут же последовать примеру своего подопечного. Он снова упал рядом с фотографом и с недоумением посмотрел на него. Капитан заметил вопросительный взгляд и пояснил:
– По закону вероятности, два снаряда не могут упасть в то же самое место. Тем более, в течение короткого времени. Поэтому, нужно прятаться в новых воронках. Чем дольше она существует, тем больше возможность попаданья в неё другого снаряда. Я тебе это, как математик сейчас говорю. Понял? – Григорий неуверенно покачал головой.
Рядом раздался очередной мощный взрыв. Корреспондент перебежал в новую яму и оттуда позвал к себе парня. В тот же момент, обстрел настолько усилился, что солдат как-то замешкался и остался на месте.
Скоро, тяжёлые мины начали падать чуть реже. Парень решился переместиться к фотографу. Он поднялся на ноги и с изумленьем увидел жуткую вещь. В то место, где лежал капитан, ударил второй фашистский снаряд.
Григорий упал на дно внушительной выемки и ошарашенно сказал сам себе: «Вот тебе и теория вероятности по математике». – Следом пришла новая мысль: «Выходит, не врал мне Старик. На капитане и вправду имелась печать скорой смерти, и она появилась ровно сутки назад».
Солдат притаился в своём ненадёжном убежище и просидел в нём до окончанья обстрела. Потом, он осторожно поднялся наверх, подполз к той воронке, в которую дважды ударил снаряд, и глянул вниз.
От незадачливого корреспондента практически ничего не осталось. Только обрывки обугленных тряпок слабо дымились на фоне земли, вспаханной взрывом. Фотоаппарат бесследно исчез.
Парень перекрестился и по-пластунски направился к советским позициям. Немецкие снайперы в него, почему-то, не стали стрелять. Видно, решили, что хватит с них капитана. Ну, а боец пусть ползёт и доложит о смерти своего офицера. Вдруг противник пошлёт к подбитому танку кого-то ещё?
Красноармеец вернулся в траншею и обо всём сообщил командиру. Тот передал сообщение вверх по команде. В штабе пожали плечами и все благополучно забыли о фотокоре, погибшем в воронке.
Забыли все люди, кроме Григория, ошеломленного этими странными встречами. Всю свою долгую и трудную жизнь бывший солдат вспоминал о седом Старике и том капитане в круглых очках.
Глава 6. Немецкий танк
Через какое-то время, советские части отступили назад и закрепились на новых позициях. В этот раз, Леонид и Григорий оказались в нормальных окопах. Всё вокруг было сделано по военной науке. Глубокие, в полный профиль, траншеи в три линии. Ходы сообщений, что шли между ними. Карманы для пулемётчиков, и блиндажи в три наката.
Сразу всем видно, командование РККА собралось упорно и долго оборонять данный рубеж. Оно и понятно. До Севастополя рукою подать. Скорее всего, здесь денно и нощно трудились жители города, пока не построили все укрепления.
В пять часов пополудни, вдруг началась мощная артподготовка, которая не затихала тридцать минут. Сразу после обстрела из миномётов и пушек началась очередная атака противника.
В глубине обороны фашистов взревел мощный двигатель. На ничейную полосу медленно выкатился внушительный танк с крестами на серой броне. Он устремился прямо в то место, где находился Григорий.
Следом за ним поднялись шеренги захватчиков. Они, словно черти из тёмной коробки, выскакивали из глубоких окопов и, стреляя на полном ходу, мчались вперёд.
Леонид напряжённо вгляделся в угловатые контуры бронемашины и с видом знатока заявил: – «Т-2». К тому же, только один. Похоже, что и у них, всё оружие постепенно заканчивается. По всей видимости, скоро мы и они будем ходить в штыковую и драться лишь врукопашную.
Григорий ничего не ответил. Хотя и подумал: «Жаль, что на всю нашу роту, не имеется ни одного противотанкового ружья. Из него можно грохнуть водителя или перебить гусеницы. Танк остановится, а без поддержки его автоматической пушки, пехота далеко не уйдёт. Мы её всю здесь положим».
Отбросив посторонние мысли, боец сосредоточил внимание на стрельбе из винтовки. Нужно было выбрать ближайшую к окопам фигуру, хорошенько прицелиться и плавно нажать на крючок спускового устройства.
Если всё сделать правильно, то после выстрела фриц, резко дёргался, спотыкался на полном ходу и кулём падал с ног. Убил ты его или нет, это не очень-то и важно. Пусть ползёт неприятель обратно или перевязывает раны на месте. Главное, хотя бы на время, вывести из строя противника, чтобы он прекратил наступать и не вёл огонь по тебе.
Вдруг, раздался глухой мощный взрыв. Из-под левого трака немецкого танка взметнулись клубы огня и белого дыма. Пыль, куски железа и камни полетели в разные стороны.
Соединение между широкими звеньями лопнуло. Гусеница тотчас разорвалась и с металлическим лязгом расстелилась перед бронемашиной. Двигатель возмущённо взревел на ходу, «коробка» фрицев застыла на месте, а верхний люк сразу открылся.
Григорий повернулся в его направлении и передёрнул затвор. Боец ожидал, что противник вылезет наверх целиком. Затем, встанет ногами на башню, спрыгнет на корпус, а оттуда на землю. Даже если бы фриц проделал всё очень быстро, то и этого времени парню хватило. Он, успел бы прицелиться и пальнуть достаточно точно.
Однако, немецкий танкист повёл себя совсем неожиданно. Схватившись за край открытого люка, он выскочил в левую сторону, резко согнулся и словно ныряльщик ринулся вниз.
В полёте, фашист упёрся ладонями в кожух, что закрывал гусеницы. Он быстро вытащил ноги из башни и кубарем скатился на землю. Тут же распластался на грунте и бесследно исчез. По крайней мере, Григорий его больше не видел.
Зато остальные члены команды оказались не настолько проворны, как их ловкий начальник. Едва появились наружу механик-водитель и заряжающий танка, как из советских окопов грянуло несколько винтовочных выстрелов. Пораженные пулями, фрицы резко задёргались и, как тряпичные куклы, безвольно повисли вниз головой.
Лишившись поддержки бронемашины, атака тотчас захлебнулась. Густые шеренги фашистов повалились на землю. Стрельба постепенно затихла. Фрицы поодиночке отползали назад.
Красноармейцы тоже прекратили огонь. Незачем тратить боеприпасы впустую. Григорий пригнулся и потянул за собой трёхлинейку. Он повернулся спиною к захватчикам, привалился к стенке окопа и опустился на приступку траншеи, с которой стрелял.
Нервное напряжение, владевшее им в ходе короткого боя, понемногу ослабло. Григорий повернулся к напарнику, стоящему рядом и удивленно спросил:
– На чём это он подорвался?
– А кто его знает, – пожал плечами танкист. – Скорее всего, на неразорвавшейся мине или снаряде. Вон сколько немцы их в нас постоянно швыряют. Бывает, что у какой-нибудь «чушки» не срабатывает ударный взрыватель. А стоит его легонечко тронуть, как нате вам – получайте подарок.
По траншее прошёлся тихой шумок, и возле парней появился запыхавшийся ротный. Следом за ним спешил пожилой старшина. Командир осторожно высунулся из окопа и быстро взглянул на подбитый танк фрицев. Затем, опустился за бруствер, повернулся к своему заместителю по хозяйственной части и приказал:
– Михалыч, где хочешь, найди мне танкистов, артиллеристов или, на худой конец, трактористов. И всех их сразу ко мне, – офицер низко пригнулся и помчался к своему блиндажу.
Старшина вопросительно посмотрел на сидевших рядом бойцов, а слова командира побежали в разные стороны, по длине всех окопов. Леонид не стал дожидаться прямого вопроса и доложил:
– Леонид Скоков, механик-водитель танка «БТ-5».
– Дуй к лейтенанту, – бросил Михалыч. – И ты двигай тоже, – кивнул он Григорию. – Вдруг пригодишься.
Друзья поднялись на ноги и поспешили к землянке начальства. Они открыли щелястую дверь и вошли внутрь помещения. Там уже находились два незнакомых бойца и докладывали командиру о своём появлении. Выяснилось, что один из них бывший шофёр, а второй тракторист.
Затем, вошли ещё трои человека – старшина, пулемётчик и красноармеец, который какое-то время, служил заряжающим при сорокопятке. Лейтенант вопросительно взглянул на Григория. Тот козырнул и сказал, что знаком с пулемётом фашистов «MG-34» и занимался борьбой под названием самбо.
– Вот и прекрасно, – обрадовался молодой лейтенант. – Я сейчас позвонил в штаб полка, – он кивнул на полевой телефон, стоявший на грубо сколоченном деревянном столе, и продолжил. – Доложил замполиту, что мы подбили танк фрицев, и он стоит на нейтральной земле. Причём, пушка и двигатель у него в полном порядке.
Мне дали приказ: «Немедля доставить машину сюда!», – он ткнул большим пальцем за спину себе. – Ваша задача – добраться до этой «коробки» и перегнать её прямо к начальству. Ещё там сказали, что если вы справитесь, то всем дадут ордена. – Вопросы есть у кого?
– У танка разорваны левые траки, – хмуро сообщил Леонид. – Даже если двигатель в полном порядке, то «Т-2» не тронется с места. Поэтому немцы и выскочили из бронемашины. На ней теперь никуда не уедешь. Будет вертеться на месте и всё.
– Постарайтесь починить гусеницу, – приказал лейтенант. – Танкист и тракторист будут над этим работать, остальные их охранять, чтобы фашисты не застали врасплох. Я думаю, фрицы не бросят исправную тяжёлую технику и постараются утром, её к себе утянуть. Так что, будьте там очень внимательны.
Ну, а коли с ремонтом ничего не получится, то развернёте танк мордой к фашистам. Артиллерист с пулемётчиком залезут в машину, и если немцы рванутся в атаку, то станут лупить по ним из обоих стволов. Остальные расположатся рядом и станут их прикрывать от пехоты. Мы тоже вас поддержим огнём.
Ротный чуть помолчал и продолжил:
– Когда я увижу, что вы развернули пушку в сторону немцев, то тут же позвоню в штаб полка и скажу, что исправить машину на месте мы не смогли. Пусть присылают тягач и металлический трос. Попробуем её зацепить и вытащить к нашим окопам.
– Вы думаете, фашисты дадут это сделать? – задумчиво спросил старшина.
– Попытка не пытка, – отрезал молодой лейтенант. – На всякий случай, возьмёте с собою верёвку, – он глянул на заместителя и строго добавил: – Получите её у Михалыча.
Тот неопределенно покачал головой: «Мол, где же мне взять-то её?»
Не обращая внимания на пантомиму своего подчинённого, командир продолжал говорить:
– Один конец той верёвки оставите в нашем окопе. Если приедет тягач, то мы привяжем к ней металлический трос. Вы его подтянете к танку и зацепите его за крюки.
– А если немцы притащат сюда артиллерию и нас подожгут? – взволнованно спросил бывший пушкарь. Наверное, он не раз наблюдал, как это бывает в таких ситуациях. Уж лучше уничтожить свою бронетехнику, чем подарить её неприятелю.
Лейтенант грустно вздохнул и ответил:
– Тогда, отойдёте назад, – ротный чуть помолчал и спросил: – Всё ясно?
– Так точно! – негромко, но чуть ли не хором, ответили шесть «добровольцев».
– Тогда, как стемнеет, вперёд. – завершил инструктаж офицер
Ужинать парни не стали. Ведь кто его знает, что может случиться во время весьма непростой операции. Вдруг пуля или осколок в живот угодит? Как говорят пожилые солдаты, если получишь такое ранение на голодный желудок, то имеется слабый шанс уцелеть. Ну, а коли металл попадёт в полное брюхо, то уж точно кранты. Никакой медсанбат не спасёт.
Так же, как все, Григорий отказался от скудной еды. Хотя парень не верил в эту странную байку. Когда-то давно, кто-то из медиков ему говорил, что в каждом кишечнике есть много разных мельчайших существ. В том числе, там живут и такие бактерии, что вызывают гниение.
Если они попадут в твои вены, то тебе будет уже всё равно, когда это стряслось. До жратвы или после. Лекарств, останавливающих заражение крови, наука пока не придумала, и когда они, наконец-то, появятся, никому неизвестно.
Говорят, что в Англии есть похожее средство под названием пенициллин, но англосаксы его поставляют только в Америку. Ну, а те через нейтральные страны, переправляют Германию.
Как только стемнело, шесть «добровольцев» осторожно выбрались из советских окопов и поползли по-пластунски к подбитому немецкому танку. За собой они тащили верёвку, один конец которой остался в траншее.
Тонкий серпик народившейся недавно луны и яркие южные звёзды совершенно закрыли плотные осенние тучи. Вокруг было очень темно, словно в глубокой пещере.
Время от времени, в фашистских окопах раздавался глухой тихий хлопок. С громким шипением в небо взлетала очередная ракета, предназначенная для освещения местности.
В вышине вспыхивало пламя горевшего магния и заливало окрестности мертвенным, ослепительно ярким сиянием. После каждого выстрела, все бойцы опускали головы вниз и замирали на месте, как камни.
Пока пылала, висящая на парашютике «люстра», продвигаться вперёд было нельзя. Если заметят фашисты, то жди очереди из пулемёта, посланной тебе прямо в лицо.
А после того, как «люстра» всё-таки гасла, ослеплённые светом глаза, ничего совершенно не видели, и приходилось ждать какое-то время. То есть, неподвижно лежать и хлопать веками, пока зрение не придёт в полную норму, и ты не начнёшь, различать что-нибудь.
Прежде чем сдвинуться хоть на полшага вперёд, Григорий хорошенько ощупывал землю перед собой. Мало ли, что здесь может тебе подвернуться? К примеру, наткнёшься на острый осколок снаряда, на неразорвавшуюся фашистскую мину, а то и гранату с выдернутой чекой.
Или же, на чей-нибудь раздувшийся от времени труп. Пусть даже он и немецкий. Если он старый, то это уже всё равно. Потом несколько дней не отделаешься от мерзкого запаха. Куда бы ты не пошёл, он день и ночь будет мучить тебя.
Стараясь не издавать шум при движении, «добровольцы» добрались до намеченной цели. Солдаты притаились в тени и подождали, пока не погаснет очередная световая ракета противника.
Укрываясь за металлическим корпусом, красноармейцы медленно встали на корточки. Не разгибаясь, они осторожно забрались на переднюю часть бронемашины и оказались у башни. Возле самой надстройки Леонид и Григорий чуть приподнялись, чтобы сбросить на землю тела убитых танкистов.
Вдруг на корме немецкого танка появились чьи-то фигуры. В тот же момент, в небо взвилась новая «люстра». Ослепительный свет залил всё вокруг. Сильная вспышка ножом резанула всех по глазам. Сквозь проступившие слёзы Григорий увидел фашистов. С одной стороны находилось шесть советских солдат, с другой, столько же фрицев.
Готовясь залезть на броню, и те и другие переложили оружие в одну из двух рук. Все это сделали автоматически, чтобы второю ладонью можно было во что-то вцепиться. Потом подтянуться и бесшумно подняться на высокого железного монстра. Благодаря непроизвольному действию, никто не смог не то что бы выстрелить, но и, как следует, навести ствол на противника.
Красноармейцы и немцы с удивлением увидели, внезапно возникших врагов. Все на мгновенье застыли, а затем, молча, рванулись в атаку. Они сцепились в плотный клубок, повалились на горизонтальную площадку машины и тут же распались на дерущиеся отдельные пары.
Затем скатились на кожухи, закрывающие гусеницы, а с них уже рухнули на пыльную землю. Григорию снова весьма подфартило. Каким-то удивительным образом он оказался вверху и припечатал фашиста к земле всем своим весом.
Тот глухо вскрикнул, но от удара не лишился сознания. Немец упёрся руками в нижнюю челюсть противника и попытался скинуть парня с себя. Голова у бойца сильно отогнулась назад, и он почувствовал, как затрещали позвонки его шеи.
Левой рукой Григорий впился в запястья фашиста и попытался их оторвать от себя. Правой ладонью парень нащупал шершавый обломок известняка, что лежал на земле. Боец поднял увесистый камень и обрушил его на голову фрица.
Раздался хруст ломающихся лобных костей и отвратительный звук разрываемой плоти. Немец содрогнулся в предсмертной конвульсии. Его крепкое тело изогнулось дугой и бессильно обмякло.
В небо взлетела другая ракета и осветила жуткую сцену рукопашного боя. Противники били руками, ногами и головами куда попадут. Они душили друг друга, рвали зубами или старались, выдавить глаза неприятелю. Страшные крики, удары и хрипы доносились с ничейной земли.
Бойцы вражеских армий сидели в своих укреплениях, смотрели на страшную бойню и не могли ничем помочь сослуживцам. Стрелять было нельзя. Можно случайно зацепить и своих. Рвануться на помощь тоже никто не решился.
Во-первых, не было команды начальства. Во-вторых, все хорошо понимали, что стоит кому-то тронуться с места, как по нему откроют огонь с другой стороны. Поэтому все лишь наблюдали за ужасающей схваткой.
Именно так всё проходило и в давних веках. Обычные ратники следили за боем двух поединщиков, когда те решали, кого Бог поддержит сегодня на поле сражения?
Разобравшись с соперником, Григорий, не мешкая, поднялся на ноги и устремился на помощь товарищам. Парень увидел, что дюжий германец сидит на пулемётчике и душит его огромными лапами. Боец лежал на спине, судорожно дёргал ногами и пытался ослабить смертельную хватку противника.
Парень вдруг понял, что держит в руке окровавленный камень и со всего маху, врезал им по затылку фашиста. С отчётливым треском кости вмялись внутрь черепа. Фриц захрипел и упал грудью на свою полумёртвую жертву.
Перед глазами мелькнул острый клинок. Каким-то удивительным образом, Григорий успел защититься тем блоком, которому он научился в спецшколе. Парень встретил запястьем руку противника, что летела к лицу.
От удара он не устоял на ногах и покатился по жёсткой земле. Боец сгруппировался в движении, перевернулся на спину и разглядел, что на него падает немец с финкой, зажатой в правой ладони.
Парень перехватил руку захватчика и остановил сильный удар, направленный в горло. Блестящее лезвие замерло в одном сантиметре от кожи. Фашист навалился всем весом на рукоятку ножа.
Григорий вдруг понял, что он не сможет долго удерживать невероятное давленье врага. Сейчас трясущиеся от напряжения мышцы внезапно ослабнут, и холодная сталь распорет гортань.
Когда он решил, что через мгновенье умрёт, немец неожиданно вздрогнул и резко прогнулся назад. Его железная хватка мгновенно ослабла, а рот оскалился в жуткой гримасе.
В лицо Григория хлынул поток горячей дымящейся крови. Собрав последние силы, он сбросил с себя бьющееся в агонии тело. Боец с удивленьем увидел, что из спины крепкого фрица торчит небольшая лопатка, которую называют сапёрной.
Не успел парень подняться, как со стороны неприятеля по танку ударил удивительно плотный пулемётный и оружейный огонь. Множество пуль визжали в ночи и впивались в иссохшую землю вокруг «добровольцев».
Придя в себя от пережитого ужаса, Григорий автоматически откатился чуть в сторону. Он оказался за корпусом фашистской машины, распластался на почве и закрыл макушку руками. Свинцовый град часто и громко застучал по броне.
Ещё через миг, отозвалась советская линия длинных окопов. Защищая своих, красноармейцы ударили из десятков стволов по немецким траншеям, огневым точкам и гнёздам для пулемётов. Впрочем, позиционная перестрелка гремела недолго. Все хорошо понимали, что это пустая трата патронов, и вскоре всё стихло.
Григорий оторвал голову от холодной земли и глянул по сторонам. Тут он заметил, что рядом есть кто-то ещё. Парень собрался начать врукопашную, когда неожиданно понял, что перед ним Леонид.
– Кто-то из наших остался в живых? – пробормотал он севшим от волнения голосом.
– Похоже, что нет, – отозвался танкист.
– А пулемётчик? – продолжил выпытывать парень.
– На мой взгляд, фашист ему шею сломал, – ответил сержант и кивнул на лежащих в обнимку солдат вражеских армий. Чуть дальше на земле распластались ещё несколько тёмных неподвижных фигур. Сразу и не поймешь, где свои, где чужие.
Леонид помолчал и продолжил: – Пока ты тут валялся, я влез под танк и осмотрел разорванную на куски гусеницу. Должен тебе сообщить, что там, два катка сильно разрушены. Так что, ремонт нашими силами, увы, отменяется.
– Что нам делать теперь? – поинтересовался Григорий.
– Исполнить приказ нашего ротного. – ответил танкист.
Спустя полчаса, немцы совсем успокоились и перестали пускать яркие «люстры» одну за другой. За это долгое время, Леонид шепотом объяснил молодому напарнику, всё, что ему нужно знать:
– Сначала я влезу в люк командира, потом уже ты. Только смотри, поаккуратней, не свались мне на голову. А то, чего доброго, мне шею сломаешь.
Наконец, между вспышками белого света пошли достаточно большие прогалы ночной темноты. В один из этих моментов друзья забрались на броню и сбросили мёртвых фашистов на землю.
Затем, Леонид ловко скользнул внутрь машины. Следом за ним, спустил ноги в лаз и Григорий. Никогда не бывавший в каком-либо танке боец вёл себя весьма осторожно. Не зная, что его ждёт в тесной башне, он не стал опускаться так быстро, как это сделал бывалый товарищ.
Он медленно втиснулся в небольшое отверстие, на что-то наткнулся и повис на руках. Парень почувствовал, как танкист толкнул его ноги в сторону, и ощутил, что под ними пустое пространство. Солдат разогнул напряжённые руки и аккуратно сполз вниз. В небо взлетела очередная ракета, но он уже оказался в железной коробке.
В это время, напарник зажёг прямоугольный фонарик на батарейке, который танкисту дал лейтенант. Слабый электрический свет озарил изнутри тесную рубку фашистской машины. Парень повертел головой. Вокруг оказалось много чего необычного.
Григорий увидел, что Леонид удобно устроился на брезентовом узком сидение, расположенном слева от казенной части небольшого орудия. Под собой, он разглядел второе подобное приспособление. Видимо, это было место для заряжающего. Боец немного поерзал и кое-как примостился на непривычном «насесте».
Леонид уже осмотрел немецкую пушку и остался очень доволен:
– В погибшем «Т-40» была почти такая же штука. Автоматическая, двадцатимиллиметровая, – сообщил он Григорию: – Видать, нашу по чертежам фрицев делали. Мы же, долгое время, весьма задушевно с ними дружили. Их вояки учились у нас, а наши инженеры у них.
Он повернул луч фонаря и удовлетворённо сказал: – Так, а вот и пулемёт «MG-34», только для танков. Насколько я знаю, кожух у него чуть тяжелей и не имеет отверстий, как у пехотной «пилы». – Леонид повозился с каким-то ручным механизмом. Григорий почувствовал, что башня внезапно задвигалась.
– Сейчас развернём пушку в сторону немцев и будем дожидаться рассвета. Утром фашисты пригонят сюда ещё один танк, а может быть, и несколько штук. Они попробуют машину забрать, а мы начнём отбиваться от них. Ну, а дальше, посмотрим, что из этого выйдет. – объяснил свои действия парню танкист.
– Ты будешь стрелять, а что я должен делать? – поинтересовался Григорий.
– По моей команде, ты встанешь на пол и начнёшь вставлять в орудие вон те кассеты с небольшими снарядами, или менять диски у пулемёта, – Леонид кивнул на гнёзда с боезапасом и рассказал, что и как нужно делать.
– Пустые обоймы бросай просто вниз, мы всё равно никуда не поедем, – напарник ткнул себе пальцем под ноги.
Григорий увидел там кресло и рычаги управления танком. Если бы там находиться водитель, то пустые коробки могли бы ему помешать, нажимать на педали и переключать рычаги.
– Я повожусь с этой пушкой, посмотрю, всё ли в порядке, а ты пока обживайся в этой «коробке». – закончил боец инструктаж.
Григорий с большим интересом осмотрелся вокруг. Парень нашёл несколько сумок из простого холста, закреплённых на стенках кабины. В трёх из них оказались противогазы непривычного вида, которые применяли фашисты.
В четвертой котомке, находились какие-то увесистые жестяные цилиндры красного цвета. Диаметром они были шестьдесят миллиметров и длиной с указательный палец руки. Солдат вытащил один из этих предметов и повертел перед глазами.
На боковой поверхности парень увидел мелкие немецкие надписи. Он мысленно поблагодарил свою любимую тетю – поволжскую немку. Она много с ним занималась, изучением своего родного наречия.
Солдат присмотрелся к непривычному шрифту и начал читать. Оказалось, что это инструкция по пользованию сигнальной шашкой, выпускающей дым. Кроме прочего, там было написано: «Задержка на две секунды».
Изучив коротенький текст, парень снял колпачок с торца небольшого устройства. Внутри находилось стальное кольцо с привязанной к нему тонкой проволокой.
Блестящая нить уходила в глубины цилиндра. Как говорилось в инструкции, если её потянуть на себя, то специальная смесь немедленно вспыхнет, а через пару секунд дым повалит наружу.
«Вот и прекрасно, – подумал Григорий. – Шашки нам пригодятся, когда будем драпать отсюда».
– Скоро восход, – тихо сказал Леонид и выключил уже слабо горевший фонарик. – Можешь полюбопытствовать в триплекс, что находится сбоку, – танкист ткнул пальцем в окошечко, что было прорезано в металлической стенке.
