Алим Авел
Повинуясь ветру
Глава 28
– Кто позволил пациенту покинуть госпиталь? – словно огромная буря, носился по отделению доктор в сопровождении на удивление спокойного и, можно сказать, даже кажущегося довольным военного министра.
– Не отчаивайтесь. Вашему особому пациенту не нужны разрешения. Вполне в духе Дерина – отправиться самому выполнять задачу и свести к минимуму риск потерь среди своих людей. Себя, к сожалению, он никогда не берег. Инстинкт самосохранения отсутствует полностью.
– Вы не понимаете. Он не здоров, и все достигнутые результаты реабилитации могут быть напрасны. Он в коляске собрался передвигаться остаток жизни?
– Никогда не понимал, чем Дерин руководствуется в своих действиях. Будем надеяться на лучшее.
– Вам легко говорить! – возмутился Павел, поглядывая на лоснящееся ухоженное лицо типичного кабинетного червя.
Тем временем неприметный потрепанный автомобиль мчался по узкой извилистой дороге в захудалый приграничный городок, расположенный в труднодоступном, но очень живописном месте. Ларик, уступивший место за рулем ранее спасенному им необычному человеку, уже жалел о своем поступке. Мужчина был одержим поставленной целью и выжимал из машины не возможное на подъеме по горным серпантинам. Подумать только, всего лишь месяц назад стоял вопрос: смогут ли врачи восстановить ему возможность передвигаться на своих ногах. Осторожно! Резко обогнули засыпанную недавним камнепадом часть дороги. Вот это рефлекс! – подивился Ларик, разжимая свои пальцы, до хруста ухватившиеся за скрипучее сидение. В быстро сгущающейся темноте слабый свет фар поочередно выхватывал на поворотах очертания острых каменных углов или черные, бесконечно глубокие обрывы по краям. Несколько раз блеснули парные желто-зеленые огоньки глаз и пропали. Рассмотреть, что за звери им повстречались на такой скорости, не представлялось возможным. К счастью, показался хаотичный рисунок из огней городка, пока еще где-то внизу, в поглотившей долину бездне, но уже обнадеживающе, что грозный перевал удастся миновать без происшествий.
– Оставайтесь в машине и ни во что не вмешивайтесь, не зависимо от развития событий, – скомандовал Дерин и направился к мелькавшей у крайнего фонаря размытой тени.
– Объект спешно перегружает багаж в наемный автомобиль. Водитель может пострадать при задержании, – четко ответил ожидавший своего руководителя агент.
– Надеюсь, до перестрелки не дойдет. Перебежчик нужен нам живым.
– Он в панике. Ставки слишком высоки.
– Идем, встретим его на склоне, подальше от жилых районов.
– Вдвоем? Ждать подкрепления не будем?
– Они не успеют.
Спустившись в полной темноте по тропе, направление которой приходилось просто угадывать, двое добрались до противоположного выезда из населенного пункта и затаились перед поворотом. Прохлаждаться не пришлось. Лихорадочно мелькающие лучи автомобильных фар летели на них на полной скорости. Включили фонарики и подали сигнал остановиться. По дергающемуся движению и переключению света фар с ближнего на дальний понимали, что находящиеся в автомобиле не знают, как поступить. Возможно, их предупреждают об опасности на дороге, а возможно, как и было в реальности, они попадут в засаду. Все же осторожность возобладала, и скрежет тормозов раздался всего в нескольких метрах от подающих сигнал. Водительская дверь открылась, и из нее выскочил высокий силуэт в фуражке.
– Что случилось? – раздался вопрос?
– Управление внешней разведки. Нас интересует ваш пассажир. Отходите от машины на безопасное расстояние, а лучше возвращайтесь домой, – то, что говорящий не шутит, подтверждалось хорошо различимым блеском оружия, направленного в их сторону.
Водитель задумался на долю секунды, потом неуверенно качнулся и вначале медленно, затем все более ускоряясь, побежал в обратном направлении.
– Выходите!
Пытались рассмотреть находящегося в машине, но встречный яркий свет фар не позволял добиться желаемого. При этом Дерин понимал, что они сами представляют собой достаточно удобные мишени.
– Выходите, и у вас будет шанс объяснить свои действия и, возможно, сохранить жизнь.
Внезапно из-за водительской двери раздались выстрелы. Пули просвистели в сантиметрах от Дерина, одна вскользь зацепила напарника, что было понятно по характерному, сдерживаемому им возгласу.
– Я в порядке, командир, рикошетом прилетело, – прозвучало поспешно.
Ответный огонь открыли, ориентируясь в ноги. Хлопок от пробитой шины заглушил приглушенные ругательства.
– Дерин, ты когда-нибудь сдохнешь? У тебя что, несколько жизней?
– А что, успели меня похоронить?
– В который раз.
– Ну и напрасно. Я еще не всех вас поймал. Поживу пока.
Было очевидно, что противник тянет, время перезаряжая обойму. Дерин выстрелил по фарам, резко наступившая темнота ударила по глазам. Замерли, готовясь атаковать. Эх, нельзя пристрелить гада на месте, слишком большим объемом важной информации владеет. Такую птицу нужно брать только живьем.
Где-то там, за горизонтом, яркой вспышкой упала звезда. Безоблачный купол неба играл миллиардами огоньков. В такие мгновения особенно ощущается вся прелесть жизни и наваливается осознание ее хрупкой бесценности. Скольких хороших ребят уже пришлось потерять из-за такой вот расчетливой и алчной гнили. В сердце защемило притупленной годами болью. Нет, только бы не предчувствие. Его напарник еще очень молод, впервые стал отцом…
– Командир, я отвлеку его на себя? – шепот прервал настороженный ход мыслей.
– Не разрешаю. Выжидаем. Он скоро окончательно потеряет самообладание и сорвется.
И действительно, из-за машины раздался непроизвольный срывающийся хохот.
– Дерин, мы тут до рассвета будем медлить?
– Мы никуда не торопимся.
– А я тороплюсь, – прозвучало одновременно с парой хлопов в их направлении.
– Стреляешь хуже новобранца.
– Да ты зараза!
Следующему выстрелу не суждено было грянуть. Неожиданно донесся тупой звук удара, сдавленный выдох и шорох сползающего вниз тела. Дерин рванул к машине.
– Ларик! Я же тебе приказал не вмешиваться. Он, надеюсь, живой?
Едва различимое довольное лицо парнишки возвышалось над предателем, свалившимся мешком в дорожную пыль. Из-под накинутого поверх темного плаща выглядывал модный светлый костюм поверженного. Вырядился. Встречать, стало быть, его по ту сторону границы должны.
– Живой. Я его осторожненько так поленом приложил. Чего ждать-то.
– Вот так вот, командир. Вы тут церемонитесь, беседы ведете, а можно просто поленом, – с видимым облегчением, что цель достигнута, хоть и таким своеобразным образом, выдал напарник, – Раз уж вызвался помогать, давай свяжем его, пока не очухался. И как тебе удалось так тихо подобраться?
– У меня отец охотник, а я с раннего детства с ним по лесам учился не потревожить добычу, – охотно пояснил нежданный помощник.
К утру, передав задержанного прибывшим в подкрепление, завалились спать прямо на сидении машины Ларика. Каково же было их удивление, смешанное с восторгом, когда, проснувшись, они увидели перед собой огромную, плоскую, словно спиленную сверху гору, у подножия которой, клубясь сбивались в кучки небольшие облачка и ползли в сторону, подгоняемые ветром. Яркое солнце несмело выглянуло из-за соседней высокой горной гряды, украшенной острыми снежными пиками. Вся эта великолепная картина раскинулась у них прямо под ногами.
– Я родился в горах, но никогда прежде не поднимался выше облаков, – восхищался юный спутник Роала, любуясь открывавшимися видами.
Внезапным порывом ветра большое облако бросило на пробуждающийся городок, и разом скрылись все горы, улочки, близлежащие домики и постройки, даже сколоченный из тонких палок забор в нескольких шагах от людей стал едва различим в густой пелене.
– Такого ты не хотел? – рассмеялся Роал в ответ на восторженные речи Ларика.
– Такого нет, – согласился парень, ощущая, как липкая прохлада проникает сквозь его одежду.
Глава 29
Со дня отъезда Вероник тоска и тревога за Роала не отпускали ни на мгновение. Где он может быть? Почему не сообщает о себе? Бесконечные дни тянулись, складывались в недели. Скоро у мальчиков каникулы, на которых они всей семьей собирались съездить в горы, навестить старый домик Анни, в котором дети появились на свет.
Роал, ты дал мне свободу, дом, средства на достойную жизнь, но этого так ничтожно мало в обмен на душу, которую ты забрал, – в очередной раз Полин мысленно обращалась к мужу, гоня прочь мысли о его возможной гибели. Ее молчаливые воззвания мог уловить только прохладный морской бриз, временами налетающий на пустынный пляж. Сидя в одиночестве на песке, молодая женщина даже не заметила, как набежавшая волна исподтишка намочила ее платье и, словно играючи, потянула прочь одну из сброшенных с ног легких босоножек.
Наверху лестницы раздался возглас. Полин подняла глаза и увидела Давида, бегущего вниз к ней. Мальчик прыгал сразу через несколько ступеней и, махая в направлении дома, что-то кричал, только ветер уносил слова в сторону. Наконец долетели слова: Отец вернулся!
Неужели? Ей не послышалось? Полин сорвалась бежать, остановилась, подхватила утаскиваемую волной босоножку, другую, и на ходу обуваясь, поспешила вверх. Немного отдышавшись на последней ступени, побежала за Давидом к парадному подъезду дома. Он! Это Он! Живой, красивый, любимый! Словно светлый вихрь в белом воздушном платье, подлетела к мужу и бросилась в объятия. Роал вдруг покачнулся, но сопровождавший незнакомый молодой человек вовремя поддержал его от падения.
– Полин, родная, я тоже по тебе соскучился, – прошептал счастливый муж, ласково проводя по растрепанным волосам своей жены.
– Роал, что с тобой? – спохватилась Полин, заметив оказываемую ему поддержку, – Ты ранен?
– Все уже позади, благодаря вот этим молодым людям, – Дерин обратил внимание жены на стоящего рядом добродушного парня и остановившуюся поодаль стесняющуюся молодую девушку с необычайно пышными косами, – Я предложил им погостить у нас. Они оба ни разу не бывали на море.
– Ох, конечно! – радостно спохватилась Полин, – Эвин, проводите, пожалуйста, гостей. И уже обращаясь к Ларику, – Я сама поддержу мужа. Спасибо.
Сжимавшие грудь тиски вмиг разлетелись, в душе зазвучали радостные мелодии. Роал, ее обожаемый Роал идет рядом, осторожно и несмело опираясь на ее плечо.
– Я рад, что Давид избавился от костылей, – заговорил Дерин, любуясь вертящимися впереди сыновьями, – Как это произошло?
– Случайно, но я думаю, что он сам захочет тебе все рассказать.
– Хорошо, подожду, – понимающе улыбнулся муж, заметивший мокрый подол с прилипшим на него песком и оставляющие за собой влажные следы босоножки. Его милой женушке безразлично, как она выглядит? Нечто новое.
Оглядываясь по сторонам своего дома, вернувшийся после длительного отсутствия хозяин не замечал абсолютно никаких изменений. Все вещи стояли или лежали ровно на том же месте, как и до его отъезда. Даже журнал, который он оставил на кресле несколько месяцев назад, никем не передвинут. Словно в нем и не жила его семья с двумя мальчишками в самом активном и непослушном возрасте.
– Полин, зачем все было сохранять до такой степени? – одновременно удивленно и растроганно уточнил Роал, уставившись на висящую на спинке стула их спальни рубашку, которую он когда-то давно снял и не стал убирать.
– Не знаю. Мне так было легче. Словно ты только-что вышел и вот-вот вернешься. Остальные согласились и поддержали, – Полин указала так же на давно засохший букет, который они собирали вместе, прогуливаясь дальше за утесом.
– Ты самая невероятная женщина! – Роал уже с усилием удерживался на неокрепших ногах, но, охваченный гнетущим чувством вины за то, что раньше не дал о себе знать, собрался с силами и, приблизившись к жене, крепко обнял ее, – Мы больше не расстанемся.
Перед обедом Дерин представил своих гостей семье и пояснил, что молодые люди собираются в скором времени поженится, но пока по их желанию им предоставлены разные комнаты.
Стеснение прошло быстро, скованная в первые минуты молодежь быстро оценила радушие Деринов и отсутствие показного чувства превосходства, и хотя в таком аристократическом обществе они оказались впервые, совсем не ощущали своего низкого положения, недостаток должных манер не угнетал. Девушка незаметно любовалась такой красивой и элегантной хозяйкой, а юноша все свое внимание направил на дегустацию не знакомых ему блюд, не только вкус, но и вид которых казались бесподобными.
Полин, в свою очередь, не переставала благодарить новых друзей своего мужа за проявленную самоотверженность и человеколюбие при его спасении. Конечно, она понимала, что самые острые моменты Роал сгладил или вовсе умолчал о них, да и того, что было сказано, с лихвой хватило для оценки очевидности грозящей им с Лариком опасности. Ужасали мысли о том, что могло бы случиться, окажись на месте этой пары другие люди.
Вечер опустился в уютную гостиную, застав всех обитателей дома за непрекращающимися разговорами. Оказывается, у Давида и Алекса накопилось множество очень важных новостей для отца. Гости отпросились у хозяев и спустились на берег полюбоваться закатом, поэтому в комнате царила самая непринужденная атмосфера.
– Вы, кажется, возмужали с последней нашей встречи, помимо того, что изрядно вытянулись вверх, – одобрительно и с ноткой гордости высказывался Роал, глядя на вертящихся возле и перебивающих друг друга сыновей. Особенно заметно изменился Давид, перегнавший по росту брата и приобретший уверенность в себе после возвращения способности самостоятельно передвигаться.
– Еще недолго и нас с Полин перерастет, – подтвердила с любовью Анни.
– Зато у меня лучше успеваемость, – обиженно возразил Алекс, считая себя обделенным вниманием и похвалами, – И не надо меня гладить, как маленького, – отстранил он руку Полин, попытавшуюся лаской урезонить сына.
– Я думаю, все уверены в твоих способностях, не сомневайся, – отреагировал Роал на выпад сына, – А сейчас предлагаю нам присоединиться к нашим гостям и послушать на берегу шум прибоя. Я истосковался по морю.
Оставшись поздним вечером наедине с женой, Роал поведал ей печальную участь, которая постигла Вероник. Ее муж оказался тем самым предателем, за которым гонялась разведка многие годы, и по указке которого Дерину была подстроена авария в горах. Как выяснилось: получив повышение по службе и высокую должность совсем не за личные заслуги, а благодаря покровительству кузена короля, так же обвиненного в измене, он мог контролировать получение и передачу секретных данных. Вина его неоспорима. Ошеломляющие новости скоро разлетятся по стране и потрясут только начавшиеся проявляться спокойствие и безмятежность среди подданных. Вероник с детьми к этому времени должны будут покинуть столицу и направятся к родственникам мужа, согласившимся принять их. Им придется преодолеть не одну границу, пока они доберутся до нового приюта.
– Она меньше, чем кто-либо, заслуживает такой участи, – Полин прониклась сочувствием к несчастной, со временем ставшей ей старшей подругой, – Как она восприняла такое ужасное известие?
– Не просто. Мне пришлось заручиться обещанием доктора Павла не оставлять ее одну до ближайшей границы и проследить за ее состоянием и здоровьем детей. Дальше их встретят.
– Павел безотказный человек.
– И очень гениальный доктор.
– Мы их когда-нибудь увидим? – Полин представила Вероник с детьми, лишенных дома и родины, и ее охватило отчаяние.
– Вполне вероятно раньше, чем предполагаешь, – мягко успокоил муж, в голове которого уже строились планы на ближайшие летние каникулы.
Глава 30
– Ваша мама непозволительно задерживается, – бросил замечание Роал, только что закончив беседовать с капитаном нового, пока еще без единой царапины и начищенного до блеска судна, взглянув на часы продолжил, – Корабль отплывает по расписанию и ждать не будет.
– Отец, ее вещи в каюте. Она же понимает, что не может взять и передумать, – успокоил рассудительный Алекс.
– А что это за таинственная старая знакомая, которой мама не смогла отказать во встрече? – поинтересовался Давид, все более беспокоясь после замечания Роала.
– Право, не знаю. Анни тоже читала полученное от нее сообщение и должна быть в курсе.
Три головы одновременно повернулись в сторону Анни, непрерывно переходящей с одного края палубы на другой и непроизвольно бросающей взгляды на причал.
– Не нравиться мне это, – заметил Роал.
Учинять допрос верной и любящей спутнице жены не пришлось. Из-за угла недостроенного здания нового порта вырулил их автомобиль, и Полин, не дожидаясь, пока Эвин откроет ей дверь, выскочила с пассажирского сидения и направилась к причалу.
Фразой «на ней не было лица» не передать то состояние, в котором Полин предстала перед своими близкими. Белая, как стена, с лихорадочно светящимися, широко распахнутыми глазами, забывая мигать и кусая губы в кровь, молодая женщина стояла перед самыми дорогими ей людьми и не знала с каких слов начать разрушать их радужные планы.
– Я так понимаю, мы сегодня никуда не едем? – на всякий случай уточнил Роал.
Полин кивнула, благодарно глядя мужу в лицо за отсутствие лишних вопросов.
– Выносим вещи из кают, – скомандовал Роал сыновьям, – Не мешкаем! – и уже обращаясь к жене, – Дома поговорим.
Видя подавленность Полин, ее самочувствие на грани обморока, рискнувших спорить и возражать не нашлось. Багаж оперативно спустили на берег. Домой ехали в полной тишине. Роал сам вел машину, иногда поглядывая на сидящую рядом жену, которая вот уже минут пятнадцать смотрит на одну точку, крепко сжимая кулачки, и, по-видимому, мысленно ведет с кем-то напряженный диалог.
– Если ты пришла в себя, можешь мне все рассказать, – ободряюще произнес муж за плотно закрытыми дверями кабинета. С обратной стороны Анни была обязана проследить, чтобы их разговор не подслушали мальчики. Интуитивно Роал предположил: дело касается детей. Иное не могло довести Полин до таких глубоких переживаний и страха.
Мысли молодой женщины метались, она ощущала себя одновременно загнанной в угол добычей и падающей в смертельную пропасть жертвой. Как признаться в своем непростительном, чудовищном обмане? Она, глупая, раньше надеялась, что тайна никогда не откроется. И вот момент истины настал. Но разве она сейчас вправе думать о себе? Нет! Готова ли она отказаться от счастья с мужем? Да, если это единственно возможная плата. Оглядевшись по сторонам большого кабинета, являющегося важной, если не центральной частью их уютного и ставшего близким сердцу дома, Полин со скорбью осознала, что вскоре рискует лишиться права находиться в нем.
– Роал, – слова давались с трудом. Она словно наблюдала сцену их беседы со стороны, а кто-то другой вкладывал слова в ее мысли и произносил ее голосом, слишком ровным для складывающейся ситуации. За время, затраченное на возвращение из гавани, внутри все выгорело, тлеющие угли надежды уже почти потухли.
– Роал, – повторила Полин, – ты вправе меня ненавидеть, выбросить навсегда из дома и из своей жизни, когда все узнаешь. Но в настоящее время ты последняя моя надежда. Никто, кроме тебя не спасет Алекса.
– Продолжай. Что угрожает Алексу? – смутная догадка вертелась где-то рядом, но он никак не мог ее уловить или не хотел.
– Алекс не твой сын, – Полин замерла, ожидая мгновенной реакции на свое признание. Но поскольку реакция не последовала, уже увереннее продолжила, – Он и не мой. Точнее, рожден не мной, но от этого не становится менее родным или любимым, чем Давид. Я заботилась о нем с первого дня его жизни, кормила своим молоком, воспитывала и ни за какие сокровища не готова отдать. А сегодня объявилась другая и требует вернуть ей ребенка. Сделай что-нибудь! Не дай ей рассказать правду Алексу, не дай забрать! Он не знает другой матери и будет незаслуженно страдать. Я все годы жила с этим давящим внутри страхом, опасаясь такого вот момента, но как защититься – не представляю.
– Кто она? – через внешне ледяное спокойствие Роала не пробивалась ни одна искра бушевавшего в душе гнева. Он обязан дослушать до конца, а потом попытаться понять эту бессовестную лгунью, хотя бы ради Давида или по правильному, обоих мальчиков.
– Ты ее, вероятно, помнишь – Кэти? – не дождавшись иного ответа, Полин продолжила вынимать давно запрятанные в сокрытые уголки памяти воспоминания, – У них была коротка связь с Эливом перед нашей с ним свадьбой. По крайней мере, она так признавалась изначально и продолжает утверждать. Когда началась вторая волна боев возле столицы, мы с Анни укрывались в горах, где и появился на свет Давид, как ты уже знаешь. Там Кэти и разыскала меня. Она была на последнем месяце беременности, в ужасном состоянии, совершенно беспомощная и убитая свалившимися на нее бедами. Словно помешанная, то обвиняла меня в разрушенном их счастье с Эливом, то молила о помощи. Алекс родился недоношенным, всего на две недели позднее Давида, и мне ничего не оставалось другого, как назваться матерью обоих мальчиков. Кэти, со своей стороны, поклялась забыть правду навсегда и, немного оправившись, вернулась к родителям.
– Что было дальше? – подтолкнул Роал остановившую признание, пропуская ее слова через призму своих убеждений и личного опыта, стараясь по возможности быть объективным, отбросив всякую предвзятость.
– Дети росли. У Давида стал меняться оттенок радужной оболочки глаз. Если с рождения отличие было почти незаметное, то чуть позднее пришло окончательное понимание того, что он повторил особенность своего отца, и глаза останутся разного цвета.
– Поэтому ты бросила его в горах, а сама, забрав чужого ребенка, вернулась к Эливу, – все же не выдержал Роал, словами ударив жену.
Полин постаралась не придавать значения обидному выпаду мужа, понимая его боль.
– Не чужого. Алекс был таким же моим, как и Давид. Элив прислал за нами водителя, поленившись приехать сам, благодаря чему удалось скрыть существование другого ребенка. Ты не знаешь Стора, если бы он проведал правду, в живых бы никого не оставил и детей бы не пожалел. Он бессердечный себялюб и негодяй. А я была его игрушка. Но даже любимые игрушки со временем ломают без сожаления. Можешь думать, что мне решение расстаться с родным сыном далось легко, но это не так. Вверить ребенка на воспитание Анни было единственным возможным на тот момент решением и спасением для нас всех.
– Я не сомневаюсь в безысходности твоей ситуации и смысл уловил, – осадил свой несправедливый гнев Роал, – Но с чего вдруг Кэти вздумалось вспомнить о ребенке спустя столько лет? Зачем он ей.
– Чтобы бросить к ногам Элива, как средство на пути к его расположению. До нее только недавно дошли известия, что мы разведены. А рожденный от него в тайне сын дает надежду не быть сразу отброшенной, как старая ненужная вещь.
– Что ты ждешь от меня? – Роал сам не понимал, зачем задал этот вопрос, окончательно напугавший жену.
– Помощи. Заступничества. В конце концов, правда на моей стороне, и я готова отстаивать Алекса даже в суде, но только эта самая правда больно ударит по нему. Я боюсь! Боюсь, что он испугается или неправильно все поймет, боюсь того, как отреагирует на потерю брата Давид, боюсь потерять тебя на всегда. Что мне делать? Скажи! Я все исполню.
Муж неестественно спокойно погрузился в свои размышления, и только крепко сжатые кулаки и слишком прямая поза выдавали крайнюю степень его переживаний. Ожидание ответа затянулось на долгое время. У Полин кружилась голова, но она не решилась присесть в присутствии замершего, натянутого, схожего с монументом Дерина. Так они и стояли оба в стороне друг от друга.
– Мы сейчас вместе выйдем из этой комнаты, – в категоричной форме строгим, не допускающим возражений голосом начал Роал, – и будем делать вид, словно ничего не произошло. Ты навсегда выбросишь воспоминание о прошлом и о Кэти в частности из головы. Того, в чем ты сейчас мне призналась, никогда не было. Поняла.
– Поняла. А Кэти?
– Это больше не твоя забота. Я в состоянии защитить свою семью.
– Роал! – Полин в порыве чувств бросилась к ногам мужа, – И ты меня не выгонишь? Простишь?
Поверженный и растерянный таким безумием со стороны Полин, супруг окончательно осознал, что женщин ему не понять. Он был уверен, что его жена убеждена в нерушимости его чувств к ней, и слова о расставании в качестве наказания за скрытую правду, это не более чем речевая уловка, бравада. Не прочувствовал, как она страдает. Присев возле нее на пол, он притянул голову любимой на грудь, крепко прижал к себе.
– За что ты просишь простить? Помниться я сам не пытался поинтересоваться твоим мнением и узнать истину, застал тебя врасплох, усадив в вагон поезда, заставил принять свою правду, такую, какой я ее видел. Ты же меня не обманывала, а то, что позже умолчала… Так к тому время и необходимость для откровений были потеряны. Признаться, я тоже боюсь потерять тебя, детей, счастье которое обрел с вами, – немного помолчав, продолжил, – Алекс наш с тобой сын, и пусть только кто-то попытается заявить обратное.
Роалу было безумно отрадно видеть, как надежда и вера в него вновь разгораются в глазах его Полин. Единственной навсегда.
***
Это были самые счастливые каникулы в жизни каждого из них.
– Анни, это море и правда менее соленое, чем наше, – кричал Алекс, плеская водой в стоящего напротив довольного брата, – А дельфины! Я столько дельфинов вместе еще не видел.
– И цвет воды совсем другой, – ответила Анни, сидя у кромки воды простирающегося далеко в обе стороны пологого пляжа и наблюдая за безмятежной игрой троих детей Вероник, занятых строительством песчаных замков. Роалу огромных трудов стоило уговорить Вероник выйти из добровольного заточения и присоединиться к ним на отдыхе. Потеряв почву под ногами после разоблачения и последующей гибели мужа, несчастная женщина с трудом начинала жить заново и обретать веру в людей, хотя бы ради будущего своих обожаемых детей.
– Я помню, что ты мне запретил даже упоминать Кэти, но все же Роал, открой мне: как ты заставил ее отказаться от Алекса? – попросила Полин, сидя в тени деревьев, прислонившись к надежному плечу мужа и любуясь на радостных детей.
– Не заставлял я ее. Рассказал, что знаю про делишки Элива Стора и предупредил, если она не успокоится, я обнародую доказательства его преступлений. А дальше уже сработала женская логика: Стор бы возненавидел ее, узнав, из-за кого всплыла вся грязь о нем. Его могли бы и к ответственности по закону привлечь. Так что ребенок ей при таком раскладе оказался бы только в тягость.
– Ты самый замечательный муж.
– Хм. Сам начинаю ощущать это, – хохотнул Роал и потянул за завязку сарафана своей красавицы жены, продолжая обольстительно улыбаться, – Предлагаю вернуться в нашу комнату и еще раз убедиться в этом.