Андрей Воронин
Банда возвращается
Несколько человек миновали в суете комнату, в которой изображал из себя сантехника Банда, даже не взглянув в его сторону. Александр думал, что ему сейчас разумнее предпринять: активно искать Президента в этом большом доме, где на каждом повороте коридора, возле каждой двери охрана, или спокойно ждать случая – пока Президент сам не пройдет мимо?.. Первый вариант не подходил – постороннего человека засекут быстро; удивительно было, как еще до сих пор не засекли… А третьего варианта не было. Приходилось ждать…
Через десять томительных минут в рабочей части резиденции стало заметно оживленнее. Послышались шаги многих ног по лестнице. Предположив, что это Президент и сопровождающие лица спускаются в конференц-зал для того, чтобы сделать запись заявления перед телекамерой, Александр взял сумку в руку, вышел из комнаты и направился неторопливой походкой туда же – на шум шагов.
Но далеко ему пройти не удалось.
– Ты куда? – вытаращил на него глаза первый же охранник в коридоре.
За этим охранником – метрах в трех – стоял второй, а дальше уже была та самая витая деревянная лестница, по которой спускались человек десять.
Александр узнал спину Президента, который поворачивал в этот момент по ходу лестницы.
– Меня вызвали, там вода течет, – Бондарович ткнул пальцем вперед.
– Стой, придурок, там же… – почти ласково сказал парень, которого позабавил столь очевидный идиотизм сантехника; иными словами sancta simplicitas – святая простота…
Удар в живот прямыми пальцами лишил паренька дыхания не менее чем на минуту. Тот, раскрыв рот, подобно рыбе, выброшенной на берег, тихо захрипел…
Второй охранник, почуяв неладное, начал разворачиваться в сторону Александра. Охранник выхватывал одновременно пистолет, но в руку ему уже летела сумка с инструментами, сбивая оружие с прицела. Начала поворачиваться охрана на лестнице, реагируя на шум…
Сумка упала на пол, из нее посыпались инструменты.
Александр уже стремительно летел вперед, выхватив из-за пазухи видеокассету:
– Президент!..
Сшибленный плечом охранник поднимался сзади:
– Стой, гад!..
– Президент!..
Ребята на лестнице уже выполнили свой основной долг, закрыв телами Президента и Секретаря Совета безопасности; теперь они с разной скоростью выхватывали оружие.
У Банды от волнения пересохло в горле. Он кричал:
– Поливода вас обманул, вот документ! – и не узнавал своего голоса, который стал каким-то хриплым.
Второй охранник, – отбивший в сторону сумку и потерявший пистолет, – принял правильное решение задержать нарушителя «голыми руками». Он схватил «сантехника» за робу и валил его на пол, надвигаясь сверху.
Падение на миг совсем сбило Александру голос, но главное было уже выкрикнуто, а его еще не застрелили.
Охранник был дюжий тяжелый парень, отбиться от него оказалось совсем не просто.
Банда хрипел:
– Он сам убрал Смоленцева!.. Чтобы подставить вас… Готовился переворот…
Президент, реакция у которого была гораздо медленнее, чем у тренированных парней из охраны, наконец начал проявлять какое-то внимание к происшествию. Повернул голову, на ходу пристально смотрел в лицо Бондаровичу… Долгая практика различных инцидентов научила его просто игнорировать их. Скандалы устраивают почти всегда сумасшедшие или фанатики. Причем ориентация их значения не имеет: они могут быть и против, и за Президента…
– Стреляй, – сказал Поливода ближайшему охраннику и ткнул пальцем в сторону Банды.
Президент молчал…
Охранник покосил на Поливоду глазом, но не пальнул. Александра спасал прижавший его к полу другой охранник. Ребята не хотели стрелять в своего.
– Стреляй же! – Поливода дергал парня за плечо. – Не то он бросит гранату…
Второй охранник, рассвирепев, старался скрутить Александра в бараний рог. Бондарович особенно не сопротивлялся, но все еще тянул в сторону Президента кассету, не давая противнику захватить эту руку:
– Здесь все материалы… – но бороться с охранником было все труднее. – Что ж ты молчишь!.. – это было восклицание отчаяния.
Президент, уловив для себя какую-то тень надежды в том, что кричал неизвестно откуда взявшийся психопат, повернулся к нему лицом и чуть отодвинул охранника, чтобы лучше видеть происходящее. На лице Президента уже не было и следа небрежения.
Александр заметил это и заговорил еще быстрее:
– Это запись Кожинова. На ней камера засняла Поливоду, который видит убийцу Смоленцева и подает ему знак… Президент, это важно…
Поливода вдруг вытащил из кармана небольшой пистолет:
– Сволочь, майор! – его оружие коротко хлопнуло.
Охранник на Бондаровиче дернулся всем телом и выгнулся назад.
Стоявший рядом с Поливодой боец сообразил что к чему и выбил одним ударом оружие у Секретаря из рук.
Президент, раздвинув всех, пошел к Александру:
– Помогите парнишке, он ранен, – Президент указал на охранника, потом на полпути повернулся и сурово взглянул на Поливоду. – А этого взять! Взять его!
Со всех сторон дома спешили люди.
Окровавленного охранника отнесли в сторону и над ним уже колдовал личный врач Президента.
Александр поднялся с пола, тяжело дыша и все еще протягивая кассету.
– Ты кто такой? – спросил Президент.
Охрана все еще нацеливала на Банду оружие.
Но это уже не смущало его:
– Майор ФСБ Бондарович, член группы по расследованию убийства Смоленцева.
– Это тот, которого ловили вместе с Макаровой? – припомнил Президент.
– Так точно.
– Мне сказали, что вы готовы дать показания против Кожинова и Елены и поэтому скрываетесь.
Голос Александра был все еще хриплый:
– Поливода лжет, он провел убийцу в Кремль, подавал ему знаки, а сегодня тот же наемник убил генерала Кожинова у меня на глазах.
Цель его была – изъять кассету… Вот эти показания я могу дать.
Президент кивнул:
– Хорошо. А где Макарова?
Бондарович оглянулся:
– Ее надо сейчас же выручить. Она внизу держит на прицеле ребят из охраны.
– Пойдемте посмотрим.
Президент пошел через жилую половину, двое ребят забежали вперед, держа наготове оружие. Один из них рванул было проверить все, прежде чем подойдет Президент, но тот во избежание возможных осложнений остановил его.
– Не убегай, – Президент замедлил шаг и осмотрел свое сопровождение, обратил внимание на оружие, направленное на Бондаровича. – Уберите оружие, этот человек сегодня на вес золота. Вы еще не поняли?
Все опустили свои пистолеты.
Наконец подошли к двери в комнату отдыха охраны. Один из ребят подергал – закрыто.
– Здесь? – спросил Президент.
Банда кивнул:
– Да.
Парень из охраны предупредил:
– Господин Президент, не становитесь перед проемом, могут выстрелить через дверь.
Президент посмотрел на него скучающим взглядом и постучал костяшками пальцев в дверь:
– Макарова, ты там?
Виктория вздрогнула, услышав Президента.
– Да, господин Президент, – ответила она чистым голосом, будто песню пела.
– Открой мне.
Виктория окинула взглядом шестерых онемевших «арестованных» и, усмехнувшись, спрятала пистолет в наплечную кобуру.
– Поняли, козлы доминошные? – сказала она им и повернулась к двери – открывать Президенту.
Ребята молчали и были бледны. Вид они собой являли не самый геройский…
Глава 11
Разбор полетов
Президент,
10 часов вечера,
26 марта 1996 года,
Завидово
Виктория с громким стуком отодвинула засов, распахнула дверь и доложилась Президенту:
– Лейтенант Макарова.
Президент вошел в комнату и внимательно оглядел шестерых бойцов, стоящих навытяжку за столиком, на котором лежали костяшки домино. Недобро усмехнулся.
– Проиграли вы, ребята, работу, – сказал он. – Что стоите? Можете доигрывать партию…
Виктория закусила губу.
– Никого не покалечила, Макарова? – спросил Президент.
– Надо развязать еще одного бойца – он в подвале. И сантехника, а то человек замерзнет.
Президент кивнул.
Трое побежали в теплоцентраль.
– Как ты сюда попала? – Президент неопределенно повел рукой, что, должно быть, означало не собственно комнату охранников.
– По подземным коммуникациям от ваших соседей, господин Президент.
– А к соседям как?
– Елена Борисовна привезла и помогла войти в канализационный люк, – не совсем ловко выразилась Виктория.
Президент сдвинул брови.
– Странно, мне говорили, что попасть сюда невозможно. Майор, ты смог бы меня застрелить сегодня? – поинтересовался Президент.
– При известном везении, может быть… – недоуменно ответил Бондарович, не понимая, почему Президент занимается такими пустяками, когда есть дела посерьезней; страну лихорадило, люди ждали заявления.
– А к президенту Клинтону ты могла бы подобраться, Макарова?
Виктория подавила улыбку:
– Если послужить у него в охране лет пять, то – может быть.
– Не надо, – сказал Президент, – служи у меня. Пошли в мой кабинет.
«Вполне вероятно, что Президент нагоняет страху на охрану, чтобы они меньше думали о малоприятной для Президента ситуации, а больше беспокоились о своей шкуре, он просто овладевает положением», – подумал Бондарович, и у него стало легче на душе.
Александр поймал повеселевший взгляд Виктории.
Президент распорядился:
– Вызовите Елену от соседей.
Все стали подниматься за ним наверх. Охрана наконец-то догадалась спрятать свои пистолеты.
Полковник Карпик остался с «арестованными» доминошниками и провел с ними беседу.
После его ухода один из шестерых сказал:
– Вика получила бы посмертно «Героя России», несколько из нас – кресты на могилу, а остальные не знали бы как в глаза людям смотреть. Нет уж, лучше так, – пусть я хреновый боец. Пошел бы он, этот Карпик!..
Настроение у ребят, понятное дело, было не из лучших.
Вся толпа вошла в рабочий кабинет.
Президент огляделся и сказал:
– Останьтесь Карпик, Макарова, майор…
– Бондарович, – подсказали ему.
– Майор Бондарович, – уважительно повторил Президент, – Поливоду сюда… Когда придет Елена, пустите в кабинет. Да, где пресс-секретарь?
– Я здесь, – откликнулся кто-то из коридора.
Президент негромко и по-деловому отдавал распоряжения:
– Оператор пусть побудет внизу; возможно, я сделаю заявление о сегодняшних событиях… И еще, – он кивнул пресс-секретарю, – обзвони сейчас же важнейшие средства массовой информации и дай короткую справку, что слухи о болезни и отставке Президента являются провокационными. Я думаю, они знают, как эту информацию подать…
Привели Поливоду, посадили в сторонке; за спиной его стали два бойца.
– Охрана может идти, – сказал им Президент.
– Господин Поливода арестован, – осмелился напомнить один из бойцов.
– Наденьте на него наручники.
Приказание, к глубокому негодованию бывшего Секретаря Совета безопасности, было выполнено.
Карпик решился сделать замечание, поскольку бойцы, хорошо зная службу, все еще мялись, не решаясь уходить:
– Господин Президент, охранники не имеют права оставлять арестованного без вооруженной охраны, если в помещении присутствует Президент.
– Макарова, у тебя есть оружие?
– Так точно, – отозвалась Виктория.
– Этого достаточно, идите.
Охранники наконец удалились.
Появилась взволнованная Елена Борисовна и бросилась к отцу:
– Все в порядке, папа? Как сердце?
Президент взглянул на нее строго:
– Почему ты запускаешь в мой дом бандитов?.. Они арестовали половину охраны, одного пристукнули, чуть не на шею мне прыгали?.. Как с этим быть?
Елена испуганно оглядела сидящих здесь совсем не страшных «бандитов».
Виктория решилась ей открыто улыбнуться, чтобы прояснить ситуацию: папа шутит.
– Я что-то неправильно сделала, отец?
Президент улыбнулся:
– Ты сделала самую умную вещь в своей жизни. Был очень опасный – переломный – момент. Мы потом об этом поговорим. Садись теперь телевизор смотреть.
Принцесса облегченно вздохнула.
Президент обвел глазами присутствующих, отчего все, как по команде, притихли.
– Я хочу сейчас увидеть те материалы, которые принес майор, опросить присутствующих, чтобы уяснить себе ситуацию и сделать соответствующее чрезвычайное заявление по телевидению. Поставьте кассету.
Начался знакомый фильм.
Бондарович сначала вставлял поясняющие замечания, а после взял указку и пульт управления в свои руки и до последней подробности объяснил весь ход событий. Почти теми же словами, какими им с Викторией объяснял суть генерал Кожинов. Виктория поняла, что со стороны Александра это была своеобразная дань уважения покойному генералу…
– Что скажешь, Григорий? – обратился Президент к Поливоде, сидящему в наручниках.
– Пусть попробуют доказать что-нибудь из этой белиберды на суде, – зло тряхнул цепочкой наручников бывший Секретарь СБ. – Тут догадки одни… К тому же умельцы из технического отдела могут смонтировать при желании десяток подобных кассет… Для суда это вряд ли будет серьезной уликой…
– Ты не перед судом, ты передо мной отвечай! – глухо оборвал его Президент.
Григорий Поливода молчал.
– Значит, все правда.
Карпик вставил:
– Жалко Смоленцева, умный был паренек, зря позарился на их деньги.
– Он не входил ни в какие контакты с КПРФ и никаких денег не брал, – со знанием дела заявила Виктория.
– Как так? – встрепенулась Елена.
– Генерал Кожинов сегодня объяснил нам, что все это – полная липа. Деньги пришли без договора в день убийства, Виктор Смоленцев ничего и не слышал о них… Скажите, Елена Борисовна… Ведь это Поливода снабжал вас информацией о «предательстве» Смоленцева?
– Д-да, он, – сказала Елена и закрыла глаза рукой.
– А фотография? – спросил Президент.
Виктория объяснила:
– Смоленцев с Липкиным обсуждали всего лишь передачу: диалог Липкина и Немцова.
– Вот как. Кто его убил?
Бондарович прокрутил пленку и показал:
– Вот Поливода входит в Кремль вместе с убийцей, а вот убийца выходит.
– Кто это? – резко спросил Президент у Поливоды. – Фамилия, имя, место службы…
Поливода презрительно скривился:
– Не знаю, мне его дали для технической помощи.
– Карпик, немедленно выясни и дай задание задержать.
– Будет исполнено, – Карпик сделал запись в блокноте.
Президент задумался:
– Я одного не понимаю, почему Кожинов сразу это все не выложил мне?
– Он объяснил нам, господин Президент, – сказал Бондарович. – Он пытался проследить все нити заговора и заставлял их проявить себя. Провоцировал на действия… Но они проявили себя слишком сильно. Наверное, генерал и сам не ожидал такой активности… – Бондарович с удрученным видом развел руками. – Я и Макарова видели сегодня, как этот же самый капитан убил генерала Кожинова.
Президент обдумывал услышанное с мрачным лицом:
– Общая картина мне ясна. Готовьте съемку заявления. Сделайте прямой эфир.
Карпик записывал распоряжения в блокнот.
А Президент уже подошел к Поливоде:
– Отдать бы тебя, Гришка, под суд да расстрелять за предательство и убийства…
Поливода огрызнулся:
– Руки коротки.
– Нельзя, ты прав, сволочь.
* * *
Прокофий Климентьевич,
11 часов вечера,
26 марта 1996 года,
дома на Старом Арбате
Дети не появлялись. Прокофий Климентьевич подавлял беспокойство усилиями железной воли.
Когда по радио передали, что есть слухи о гибели Кожинова на даче, старик Орлов начал всерьез молиться. Неужели он так ошибся?.. Если он своим неправильным расчетом послал внучку на гибель, – то будь оно все неладно. Впрочем, если Виктория со своим женихом постреляла на даче охрану и самого Кожинова, то дело еще большая дрянь – с позором. А уж позора старому Орлову совсем не перенести…
Затем в средствах массовой информации пошли намеки на отставку Президента по состоянию здоровья, и старик стал думать о том, что черт с ней, с этой страной, но вернулась бы Виктория жива и невредима; в суматохе революций про нее и не вспомнят… Но если она приложила руку к смерти Кожинова и отставке Президента, то лучше – не надо ее возвращения. Прокофий не сможет принять ее…
Так и мучился старик целый день, разрываясь между любовью к внучке и собственным пониманием чести и долга. От нервозности усилился кашель.
В одиннадцать вечера прервался некий сериал, и диктор объявил, что сейчас прозвучит чрезвычайное заявление Президента РФ в прямом эфире.
«Вот и доигрались», – подумал старик.
На экране появилось знакомое всему миру лицо с крупными, будто рублеными, чертами.
Президент заговорил чуть взволнованным голосом:
– Дорогие сограждане, я должен сделать вам чрезвычайное сообщение, как велят мне моя совесть и мой гражданский долг. Страну в последнюю неделю потрясает небывалый политический кризис. Он вызван изначально тем, что многие в этой стране очень стремятся занять место Президента Российской Федерации.
Несколько секунд длилась пауза.
Прокофий Климентьевич весь обратился в слух.
Президент будто смотрел ему прямо в глаза:
– Я не против. Займите его и достойно управляйте страной. Но здесь мало моего разрешения занять место Президента. Этого еще должен захотеть народ. А потому надо дождаться выборов и узнать волю народа. Но некоторые оппозиционные партии по-своему…
«Что все это значит? – удивился старик. – Президент опять выкинул хитрый финт и овладел ситуацией? Не может быть, но с него станется».
– …все началось с убийства Виктора Смоленцева в Кремле, – убийства, всколыхнувшего всех нас. Следующим шоковым событием для многих стала отставка Министра обороны, который заявил о своем несогласии с позицией Президента и предложил снова бомбить Чечню и бросать туда дивизию за дивизией. Сегодня новое беспрецедентное преступление: на своей даче застрелен начальник службы безопасности Президента генерал Наум Степанович Кожинов. Достойнейший человек… Вместе с ним погибли два охранника…
«Не может быть, чтобы имелись в виду Виктория и Александр», – от этой мысли руки Прокофия Климентьевича мелко затряслись.
Президент продолжал:
– Все эти события в той или иной мере имеют под собой одну подоплеку – желание любой ценой дискредитировать Президента и правительство и оттолкнуть от них народ. Некоторые лидеры КПРФ, стакнувшись с промышленными кругами, а также используя неуемные амбиции государственных лиц, вступили в заговор, направленный на отстранение Президента от власти. Для этого использовались огромные суммы денег и уничтожались люди…
Прокофий Климентьевич сделал громкость телевизора побольше, боясь, что не услышит чего-нибудь важного за кашлем.
– Уже сегодня многие средства массовой информации заявляли, что вечером Президент снимет с себя бремя власти. К этому шагу настойчиво подталкивали меня некоторые верные, в кавычках, соратники…
Президент уверенно взглянул с экрана на Прокофия.
– Так вот, я хочу заявить вам, россияне, и вам, враги, я полностью здоров и полон сил и буду продолжать линию реформ и укрепления страны по мере сил.
Уйти в отставку было бы предательством даже по отношению к дорогому Науму Степановичу, который ценой своей жизни предотвратил чудовищную провокацию против страны. Я не могу до суда и следствия назвать всех участников этого грязного дела, хотя в свое время они будут представлены стране поименно. Но я хочу прямо сейчас показать вам преступника, который в целях этой провокации убил в священных стенах Кремля Дмитрия Смоленцева. Вот он.
На экране появилась фотография капитана.
Президент сказал:
– Это Тимур Гениатулин, капитан ГРУ, инструктор рукопашного боя, – здесь на экране появились кадры видеозаписи. – Вы видите его, когда он проникает в Кремль накануне убийства. А вот он его покидает. Обратите внимание на дату и время съемки. Сегодня он с целью хищения материалов следствия по делу об убийстве и заговоре совершил нападение и убил троих человек, в том числе и Наума Кожинова.
Прокофий Климентьевич совсем сник; он почти не сомневался уже, что Виктории, как и доблестного майора, нет в живых.
Президент же продолжал бодрым голосом:
– К счастью, благодаря самоотверженным действиям двух работников спецслужб, которые неоднократно рискнули сегодня своей жизнью, нам удалось раскрыть и обезвредить гнусный заговор. Нас хотели обвинить в терроре против оппозиционных партий и для этого оппозиционеры убивали сами!
Услышав про работников спецслужб, Прокофий Климентьевич встрепенулся. Ему показалось, что блеснула маленькая надежда, и все, быть может, еще не так плохо, как показалось ему сначала; возможно, Виктория жива…
Но Президент заговорил о другом:
– К сожалению, весьма недостойно, капитулянтски вел себя в течение этого кризиса Секретарь Совета безопасности Григорий Поливода, хотя пост обязывал его принять все возможные меры, чтобы дать отпор. Я объявляю, что за трусость и соглашательство этот человек отстраняется от своего поста.
Президент глянул куда-то в сторону:
– Покажите нам его!
Камера развернулась и показала скривившегося Поливоду, которого посадили в первом ряду. Хотя на этот раз – без наручников.
«Каков спектакль! – с восхищением подумал Орлов. – Самое интересное, что он сработает на сознание людей. Показал убийцу, показал труса, теперь бы еще героя, – и очки популярности набраны».
А Президент будто услышал внутренний голос старика:
– Вот эти двое простых людей, Григорий Данилович, которые сегодня сделали для спокойствия и безопасности страны то, чего не сделал ты.
Камера резко повернулась и показала справа от Президента красавицу Викторию с отлично сделанным макияжем и мужественного, но несколько смущенного Бондаровича.
Старик так и подпрыгнул в кресле:
– Оля, Оля!.. Скорее!.. Иди посмотри, детей по телевизору показывают.
– Каких детей? – Ольга Борисовна уже торопилась с кухни. – Ты о чем?
– Наших, – скрипучим голосом ответил старик.
– О, Господи! – охнула Ольга Борисовна, найдя очки.
– …ва и майор Бондарович, – с улыбкой говорил Президент. – Я думаю, вам недолго, друзья мои, ходить в этих званиях. Я буду ходатайствовать перед вашим начальством о повышении… – камера опять взяла Президента крупным планом. – Еще полчаса назад мы с замиранием сердца наблюдали, как разворачиваются события, и доказательно убеждались, как низко могут пасть люди, рвущиеся к власти, забывшие о чести. Между прочим, на груди убийцы Смоленцева и Кожинова – а убийца еще не пойман, мы только час назад узнали его имя, – у него на груди найдется опознавательный знак от пули Виктории Макаровой. Она, насколько известно многим россиянам, – меткий стрелок… Негодяя спас только бронежилет.
– Шоу! – буркнул старик. – Поле чудес в стране дураков. Программа для домохозяек…
Однако Прокофий так и цвел.
На экране были Президент, Виктория, майор Бондарович…
– К сожалению, мы ничем уже не сможем отблагодарить Наума Кожинова, сложившего голову. Мы только можем почтить его память звездой «Героя России» и минутой молчания…
Прокофий Климентьевич вдруг бурно захохотал.
– Ты что это? – забеспокоилась Ольга Борисовна; ее смутило явное несоответствие между тем, что сказал Президент, и реакцией старика.
Прокофий оглянулся на нее:
– Ты знаешь, что перед этим тихонько сказал майор нашей Вике?
– Что?
– «Чувствую себя, словно цирковая собачка между прожекторами», – и все глухонемые этой страны его прекрасно поняли! Ну и молодец этот Банда! Он просто настоящая Банда… Полагаю, нашей девочке крупно с ним повезло…
* * *
Тимур Гениатулин и Светлана,
11 часов вечера,
26 марта 1996 года, квартира Светланы
Светлана вынуждена была добираться домой на троллейбусе, хотя они с Тимуром договаривались, что он сегодня заедет за ней в бар. Тимур почему-то не заехал… Она ждала с полчаса, но, подумав, что Тимур, скорее всего, вообще исчез из ее жизни (увы, такое случается довольно часто), Светлана перестала тешить себя иллюзиями и направилась к троллейбусной остановке…
Однако, подходя к дому, Светлана увидела в окнах своей квартиры свет. Значит, Тимур ее дожидался там. Женщина облегченно вздохнула: вероятно, они плохо договаривались, и Тимур ее не так понял – вместо того, чтобы встретить, ждет дома… Но это – ничего!.. Светлане было не впервой возвращаться после работы на троллейбусе. Главное – чтоб личная жизнь была на высоте. Разве не приятно, когда тебя дожидается дома такой завидный мужчина?! Да еще, наверное, колдует на кухне – готовит из мяса очередное неподражаемое блюдо… Но Тимур и не думал «колдовать на кухне»…
Светлана была несколько удивлена, увидев его лежащим в постели:
– Тимур?
Он был бледен:
– А ты хотела увидеть в постели еще кого-то?
Светлана скинула в прихожей сапоги, прошла в спальню, не снимая шубки:
– Ты, может, заболел?
Он кивнул:
– Кажется, да… – он лежал под одеялом, а на груди у него была электрогрелка. – Я после обеда почувствовал себя плохо… Извини, что воспользовался ключом…
– Ну что ты! – Светлана взглянула на него укоризненно, но тут же улыбнулась. – Мы же некоторым образом друзья…
Тимур закашлял, и лицо его исказила болезненная гримаса. Ему было больно кашлять.
Светлана заволновалась:
– Может, у тебя воспаление? – она склонилась над Тимуром и приложила ладонь ему ко лбу; лоб был горячий. – Есть температура… – но тут женщина вспомнила: – Ах, да! У тебя ведь всегда повышенная температура…
Он перестал кашлять:
– Пройдет. Отлежусь немного… Грудь болит.
– Может, вызвать врача.
Тимур сверкнул на нее глазами:
– Не надо! Я же не ребенок…
Светлана вернулась в прихожую, сняла шубку, берет, надела тапочки:
– Я тебе приготовлю бульон – очень полезно при бронхитах. Поищу микстуру от кашля. Где-то у меня был пузырек…
– Если она не на спирте… – предупредил Тимур.
Женщина уже погромыхивала кастрюлями на кухне:
– Господи, что творится в стране!.. На улицу уже выходить страшно…
– Ты о чем? – спросил из спальни Тимур.
– Слышал, наверное?.. Зреют заговоры. Вот-вот задвинут Президента. Убийство в Кремле – сейчас все только об этом и говорят…
– Да, да, слышал… – тихо ответил Тимур.
– Просто так это не кончится… Ага, вот! Нашла… – Светлана налила в рюмочку микстуры от кашля и принесла Тимуру. – Выпей, это лекарство сладкое.
Тимур подумал, что микстура от кашля ему не повредит, и опрокинул рюмку в рот.
– Вот, молодец! – улыбнулась ему Светлана; всю усталость у нее как рукой сняло – ей ведь было о ком позаботиться. – Включить тебе телевизор?
– Включи, – без особой радости согласился он.
Светлана подошла к телевизору и нажала на кнопку.
Телевизор у нее был не самого последнего поколения. И отечественный. Долго нагревался. Изображение еще не появилось, а звук уже прорезался.
По комнате разлился баритон Президента.
Светлана пожала плечами:
– Ну вот! Опять что-то… Может, переключить?
– Все равно, – Тимур опять закашлял.
Наконец экран засветился, и появился Президент:
– …не могу до суда и следствия назвать всех участников этого грязного дела, хотя в свое время они будут представлены стране поименно…
– Что творится!.. – покачала головой Светлана и присела на краешек кровати. – Вот дожились!..
Президент продолжал:
– Но я хочу прямо сейчас показать вам преступника, который в целях этой провокации убил в священных стенах Кремля Дмитрия Смоленцева…
Тимур перестал кашлять и замер, уставившись на экран.
У Президента было торжественное лицо:
– Вот он…
На экране появилась фотография – крупным планом.
Голос Президента раздавался из-за кадра:
– Это Тимур Гениатулин, капитан ГРУ, инструктор рукопашного боя…
Светлана засмеялась и осеклась. Испуганно прикрыла рот рукой, оглянулась на Тимура…
– Ты?..
А тот переводил растерянные глаза с телевизора на Светлану и обратно. Все было так неожиданно.
По экрану побежали кадры видеозаписи. Президент говорил:
– Вы видите его, когда он проникает в Кремль накануне убийства…
Светлана опять оглянулась на Тимура и смертельно побледнела:
– Правда?..
Но Тимур молчал; он как будто не мог оторвать глаз от экрана. А Президент все разоблачал его:
– Сегодня он с целью хищения материалов следствия по делу об убийстве и заговоре совершил нападение и убил троих человек, в том числе и Наума Кожинова…
Тут Светлана вдруг сорвалась с места и кинулась бегом в прихожую. Тимур, отшвырнув грелку, рычащим тигром бросился за женщиной. Он настиг ее у двери – Светлана замешкалась там с замками.
Тимур схватил ее за плечи и развернул к себе лицом. Губы у женщины дрожали, в глазах стоял животный страх. Глаза ее сейчас были – знакомые Тимуру еще по юности глаза загнанной антилопы-сайги..
За спиной у Тимура рокотал мотоцикл, а в руке блестел нож…
В красивых глазах было столько страха…
У нее так изящно была изогнута длинная шея. Шея эта так и просилась под нож…
И Тимур ударил ножом, и в глаза ему брызнула кровь… Он засмеялся – к нему на миг вернулась юность…
* * *
Макарова и Бондарович,
час ночи,
27 марта 1996 года,
Завидово
Когда отгремели фанфары и закончился тихий семейный ужин с женой Президента, с детьми Елены, Александра и Викторию никуда не отпустили, а отвели им гостевые комнаты, пообещав завтра с утра отвезти на работу.
Как только все утихло, Виктория, не обращая внимания на охранника в коридоре, перебежала в комнату к Александру и забралась в его кровать.
– Это опять ты? – улыбнулся Банда.
Она с нежностью заглянула ему в глаза:
– У тебя так тепло под одеялом…
Александр поцеловал ее в висок, в красиво вьющиеся локоны волос:
– Ты знаешь, я в последние дни только и думаю о тебе. У меня, наверное, крыша поехала…
– У меня тоже. А о Президенте ты думал?
– Думал, конечно, но все, что делал, считай, делал для тебя… Мне так хорошо сейчас.
– Мне тоже, – она положила голову ему на грудь. – Так спокойно стучит твое сердце. Я все спрашиваю судьбу: отчего она в последнее время так ко мне благосклонна?
– Мы рисковали с тобой и не очень-то задумывались об этом. Наверное, здесь и кроется причина. Все уравновешено в мире – я открываю для себя все новые признаки этого равновесия…
Виктория вдруг подхватилась в постели:
– Ты Филе не позвонил!.. Сказал бы ему в трубку, что мы скоро придем, подготовил бы, – девушка хитро смотрела Александру в глаза. – Когда ты меня познакомишь со своим главным родственником?
– Завтра, если не возражаешь.
– Но сначала зайдем к моим?
Александр обнял ее за плечи:
– Конечно.
– Помнишь, тебе дедушка сразу сказал, что папаху получишь за храбрость?
– Помню. Как в воду глядел мудрый старик. Никак не пойму, откуда Кожинов узнал, что мы с тобой поженимся?
– Кожинов? – Виктория подняла на Бондаровича изумленные глаза.
– Да. Ты что? Забыла? Он же сказал мне перед самым выстрелом, мол, поедешь с женой?
– Ему тоже, наверное, дедушка сказал.
– Он же звонил деду утром, когда я только-только тебе предложение сделал.
– Не ты, а я. И не утром, а вчера вечером. А дедушка с первого твоего прихода все знал. Я ни разу к нему никого не приводила. Нет… один раз – первого мужа. В девятнадцать лет, когда еще совсем глупая была, – Виктория вздохнула. – А ты дедушке сразу понравился.
Александр заговорил о другом:
– Как тебе чувствовать себя героем?
– Грустное какое-то шоу получилось, неудобно.
– Мне тоже так показалось. Но Президента надо понимать: чуть не обрушилось дело всей его жизни – бесславно, позорно. А он использовал свое мелодраматическое состояние для пользы дела – этот эпизод врежется в память людей надолго, – Александр приподнялся на локте и поцеловал девушку в губы. – Ты не хочешь теперь уйти со своей службы?
