Анна Константинова
Спирас. Книга 1
Она немного отодвинулась от него, но только для того, чтобы посмотреть в глаза.
– Ты принял годы жизни?
Аластер яростно старался сообразить, что она спрашивает… Какие еще годы жизни? Осознав, наконец, чего она от него хочет, прошептал:
– Нет.
Она нахмурилась.
– Глупый ребенок, я не позволю тебе стать старше меня.
Мозг Аластера сумел выделить опасную в данный момент информацию, и он с нажимом ответил:
– Я уже давно не ребенок.
Элизавет вздохнула:
– Шестнадцатилетний мальчик. Конечно же, ты ребенок. Боюсь, для меня ты будешь им всегда. Но раз уж тебе предстоит провести со мной вечность, пусть она не будет в тягость…
Это была очень длинная ночь.
За эту ночь Аластер многое почувствовал, многое осознал.
Проснулся он на кровати, хотя точно помнил, что начинали они на диване…
Элизавет тоже проснулась. Она сидела на краю постели, надевала белоснежное платье и собирала волосы.
Интересно, а где его парадный костюм?..
Аластер отвернулся, чтобы осмотреться вокруг, и увидел на прикроватном столике флакон с годами жизни… теперь пустой.
Точно! Кажется, ночью Элизавет приказала их принять и не отпускала флакон, пока он не выпил всю белоснежную жидкость без остатка. Ему не хотелось, он постарался отвернуться, но не смог. Теперь пятнадцать лет он не изменится, останется таким, какой есть.
– Элизавет… – осипшим голосом начал Аластер.
Цесаревна обернулась.
– Скажи… это что-то меняет?
Несколько секунд она смотрела на него глубокими карими безднами, в которых этой ночью он утонул не один раз.
– Меняет ли это то, что ты мой Друг? Обязывает ли тебя чем-нибудь? Меняет ли тот факт, что ты всецело принадлежишь мне? Нет! Нет ни на один вопрос.
Он хотел прикоснуться к ней, удостовериться, что все произошедшее – правда, что она не призрачный плод его воображения.
– Элизавет…
– Ты не забыл нашего уговора? – уже в дверях спросила Цесаревна. – Аластер не мог сейчас ничего сообразить. – Ты все еще не рассказал мне, кто такой друг. У нас впереди целая вечность, но я не планировала всю ее провести в ожидании.
Зачем сейчас вспоминать об этом, Аластер не понимал. Разве было что-нибудь важнее того, что произошло между ними этой ночью?
– Вижу, сейчас конструктивной беседы не выйдет. Встретимся к вечеру. Выспись хорошенько и считай, что у тебя выходной.
И она ушла, оставив ошалевшего мужчину в одиночестве.
Он даже не заметил, как уснул. А вот Винсента заметил, причем все – что нужно и не нужно. Старый слуга пришел ровно в семь и отчаянно пытался его разбудить.
– Винсент, уйди, сегодня я сплю до полудня.
– Но господин, вы велели разбудить вас в семь утра.
– Винсент, ты глухой? Я же сказал к полудню!
– Да, господин, – сдался слуга и тихонько вышел.
Но на этот раз сон так быстро не пришел.
Аластер вдруг понял, что же все-таки произошло. Кажется, она навсегда приковала его к себе!
А был ли он против?
Вряд ли, ведь он сделал для себя еще один вывод – что он по-настоящему, всем сердцем, любит ее.
Я никогда… слышишь?.. никогда не оставлю тебя снова одну!
Глава 14.
03.09.2016 г.
Первый мир, Княжество Цирит
46 лет после Революции
16:45 (Суббота)
Алиса
– Лука, слушай, мне уже пора бежать… а то на встречу с дядей опоздаю.
Парень оторвался от картины с осенним дождем.
Алиса на такую тоже с удовольствием полюбовалась бы. Она «распробовала» живые полотна и теперь оторваться было сложно. Наверное, если присмотреться, там будет шелест дождя, запах сырых желтых листьев и свежесть… она пересилила себя.
Дени уже ждал их у входа, как всегда, довольный жизнью и полный позитива. В руках он держал увесистый бумажный пакет.
– Надеюсь, это еда? – спросил Люций, стараясь заглянуть внутрь, но Дени ничего и не скрывал. С гордым «Во!», он раскрыл перед братом и Алисой содержимое.
– Конфеты? – удивилась она, рассматривая разноцветные обертки. – Так много? Ты сладкое любишь?
– О, это не просто конфеты, – загадочно пояснил Дени. – Это и приборка нашей комнаты, и вкусная еда, и подсказки в учебе, в общем – первая помощь голодному и тупому ученику!
Лука скептически поджал губы.
– Совсем сбрендил?
– Вот увидишь, потом все покажу и, так уж и быть, приму твои извинения. Алиса, тебе уже пора на встречу с дядей. Вы где встречаетесь?
Алиса начала осматриваться. В письме было написано про парк рядом с главной площадью…
– Вон там! – она увидела высокую голубую ограду и деревья.
– Ясно… – Дени прищурился. – Не у скульптуры Девы Цвета?
– Нет, на скамейке у входа.
Алиса не стала задумываться, что за Дева еще, времени не было.
– Вас потом подождать?
– Не стоит! – улыбнулся Лука и почему-то потрещал костяшками пальцев.
Тормозить уже фатально было нельзя, поэтому Алиса поскакала в парк.
Так… где же эта третья скамейка справа, если считать от центральных ворот?..
Знакомую фигуру она увидела сразу и неожиданно обрадовалась, будто и правда встретила родственника. В каком-то смысле так и было. Этот человек первым встретил ее в новом мире, проводил потом в школу… а вот имени своего он ей так и не сообщил.
– Дядя! – радостно завопила Алиса, присаживаясь рядом.
Женщина на соседней скамейке заинтересовалась и начала прислушиваться. Вот же, любопытная попалась!
– Алиса, привет! – так же слащаво ответил контрабандист.
Они даже слегка обнялись ради конспирации.
– Ну, рассказывай! Как дела, как школа?
Соседняя скамейка потеряла к ним интерес, поэтому Алиса зашептала горячо:
– Ну как дела… все плохо! Я не понимаю элементарных вещей, все время боюсь спалиться! А господин Рикмор вообще не помогает. Говорит, сама разберешься!
«Дядя» усмехнулся.
– А ты как хотела? Думала, тебе выдадут руководство «Первый Мир для чайников» – вызубрила, и все дела?
Алиса нахохлилась. Ну, предположим, примерно так она и думала. Мимо скамейки прошла компания молодежи. Лица знакомые. Да это же идиот Руфус со своей компашкой! И чернявая стерва с ними. Гуляют, значит…
Контрабандист продолжал:
– Слушай, в качестве исключения мы можем дать тебе последний шанс передумать. С ближайшим караваном отправим обратно. Но решай прямо сейчас. Если откажешься – больше ты меня не увидишь и найти нас не сможешь.
Тетка на соседней скамейке опять повернулась в их сторону, поэтому он замолчал.
У Алисы захватило дух. В принципе, она еще успеет в тот свой, обычный колледж. Скажет, что опоздала на несколько дней – не убьют же ее… Позвонит Катюхе, извинится… Она остановила сама себя. Да, несомненно, можно вернуться домой, где все просто и понятно, где каждый клочок информации не приходится с боем отвоевывать, где упоминание общеизвестных исторических фактов не вызывает ступор. Однако, даже примеряя на себя эти мысли, она уже знала ответ.
– Дядюшка, ну что ты? – заговорила она громко. – Я так мечтала о школе господина Рикмора. Сейчас без образования никуда. Не хочу я бестолочью оставаться. Так и передай мамочке.
Контрабандист цыкнул. Вероятно, рассчитывал на другое.
– Ну хорошо. Будем считать, что теперь это взвешенное решение. Надеюсь, ты не пожалеешь. А мама просила передать тебе подарочек.
Он вытащил из кармана маленькую изящную женскую сумочку приятного коричневого оттенка. Спасибо, что не кислотного!
– Спасибо огромное! – Алиса хотела проверить, что за документы у нее теперь, но мимо на всех парах прошагали Дени и Лука. Куда-то спешат. Она помахала им рукой и побоялась открыть сумочку, вдруг заметят!
– Потом посмотришь, – заметил контрабандист. – Ну ладно, мне пора. Был рад повидаться. И да, еще…
Он наклонился к ней и зашептал:
– Поменьше переживай о том, что выдашь себя. Поверь, люди замечают только то, что хотят видеть. И обычно они не слишком-то интересуются другими. В ответ на любую твою странность они сами найдут подходящее объяснение. Раскрыть тебя сможет только тот, кто будет этого хотеть.
Мужчина подмигнул ей.
– И еще. Если господин Рикмор говорит, что ты справишься, значит, так оно и есть. Ну все! Передам маме привет и скажу, чтобы не волновалась.
– Счастливо! – прошептала Алиса вслед удаляющейся спине.
На секунду подумала, если вот прямо сейчас его догнать и закричать, что она все-таки хочет домой… Но перед глазами вдруг встал мальчик с холодным взглядом.
«В магазине переход в Первый мир. Там ты найдешь то, что искала…»
А что она искала? Самого мальчика? Что-то он не ждал ее у ворот школы, не сидел в парке на скамейке. Спирали и их тайна? Даже гениальный и героический директор не смог ей сразу ничего толкового сказать, да она и видела их теперь нечасто. А в последний раз – почему-то у цветка…
Вокруг гуляли нарядные пестрые люди. Этот мир принадлежал им, они тут родились и выросли. Имели свою историю, которой гордились. А ей оставалось только одно – копить знания, записывать и учить, присматриваться и запоминать. И, может быть, через много лет она перестанет бояться, что кто-то раскроет ее тайну. А что тут, кстати, делают с пришельцами? Сжигают на разноцветных кострах или скармливают монстрам? Алиса сделала в уме зарубку выяснить это в первую очередь.
Ей страшно захотелось присоединиться к какой-нибудь из гуляющих компаний. Она только что еще раз сделала свой выбор и теперь ужасно хотела найти тех, кто знал ее в этом мире, кого, возможно, можно было даже назвать потенциальными друзьями.
Она встала и потихоньку пошла в ту сторону, куда недавно пробежали братья Стивс. Смешные они! Хотя тоже что-то скрывают. Интересно, она тоже в их странностях видит только то, что хочет сама? Они говорили про бабушек и дедушек… Что-то многовато родственников на один вечерок! А еще Дени спрашивал ее про статую – не там ли она встречается с дядей. Какая-то разноцветная девица или деваха…
Дорожка вывела Алису на площадку, густо обсаженную цветущими кустами. Посередине огромной клумбы здесь возвышалась, наверное, самая прекрасная статуя из всех, что она когда-либо видела. Гигантская белоснежная девушка раскинула руки и, казалось, обнимала весь мир. Ее как будто обдувал ветер, развевая волосы, и она готова была взлететь на огромных крыльях… Вероятно, это была магия, но абсолютно белый камень почему-то переливался радугой. Ее крылья и волосы оттого выглядели живыми и как будто трепетали на невидимом ветру.
Алиса оторвалась от сказочного зрелища. «Дева Цвета» – теперь она вспомнила название. Что ж, похоже, разноцветье – это новая местная вера. Символ их свободы. Ей впервые захотелось прикупить себе что-нибудь из одежды такое… поярче.
Но где же эти два братца? Алиса вдруг припомнила, что в этом же направлении направлялись «Руфус и компания». Елки-палки, они ведь повздорили тогда, в первый день!
Отсюда дорожки расходились. Кроме основного пути можно было пойти по маленькой тропинке налево. Дальше ухоженная часть парка заканчивалась и начинался простой лес. Оттуда как раз раздались звуки, подозрительно похожие на крики дерущихся. Алиса припустила по тропке так быстро, как только могла.
Господи, которого тут нельзя упоминать! Она ведь еще ничего не выучила из этой магии и не сможет помочь друзьям. Она даже не уверена, что местную магию можно в боевых целях применять, а физически она никогда боями без правил не занималась. Руфус настоящий громила, он ведь этих дурачков-аристократов размажет просто! А как тут вызывают скорую?..
Она выбежала на небольшую полянку и остановилась. Прямо перед ней, как на арене, двое братьев методично, спокойно и деловито расправлялись с гораздо более мощными подростками. Сам Руфус уже ползал в кустах и зажимал окровавленный нос, еще трое противников валялись вокруг… сколько же их всего было? А Лука и Дени с явным удовольствием лупили еще двух, оставшихся пока на ногах. При этом братья, как всегда, цапались друг с другом.
– Ну, господин Дени, вы точно не хотите ускорить процесс? Зачем же вам свои ручки таким близким контактом портить?
– Лука, не будь идиотом. Я уже говорил тебе… – Дени изящным прыжком пробил своего противника в голову, – я не собираюсь использовать ее.
– А что же так? Могли бы справиться быстрее!
– Я думал, ты хотел размяться.
Лука провел серию кулачных ударов в грудь и отбросил массивного противника далеко в кусты, потом потряс кистями и ответил.
– Все, значит, для моего удовольствия…
– Так точно.
Дени вырубил-таки своего и подошел к брату.
– Что-то они быстро кончились! – Лука с надеждой глянул, не шевелится ли кто-нибудь. – А ты, кстати, все еще плохо выполняешь вертушку.
– Не согласен!
– Господин Крог тебе поставил бы шесть из десяти за такое и зачет бы не принял. Ты раскрывался постоянно.
– Я не раскрывался.
– Раскрывался!
– Ребята! А вы тут… чего? – Алиса вылезла на поляну и оглядела место побоища.
Лука и Дени смутились.
– Это ты чего здесь делаешь?
– Я шла… за вами… хотела погулять…
От деревьев вдруг отделилась высокая стройная фигура и тряхнула гривой черных волос.
– О! Аврора! – обрадовался Дени. – Может, объяснишь…
Он не успел договорить. Девушка вдруг подняла руки и крикнула:
– Дени, защищай ее!
Алиса стояла ближе всех к лесу, поэтому неприятно гудящий заряд самой настоящей молнии несся прямо на нее, в следующий миг она должна была…
Белый потрескивающий купол вдруг отделил их от нападавшей. Молния разбилась о него, растеклась небольшими ручейками и ушла в землю. Аврора усмехнулась и быстро скрылась среди деревьев. За ее спиной сейчас явственно были видны две ярко-сиреневые спирали. Какие-то неправильные. Яркие, блестящие, словно из металла, но почему-то неправильные!
Алиса ошарашенно смотрела то на удаляющуюся фигуру, то на Дени. Тот незаметным движением пальца убрал защиту и сел на траву. Лука стоял над ним.
– Это была она?
Дени кивнул ему утвердительно. Кажется, парень в шоке.
Лука глядел на него без улыбки.
– Так вот, значит, как это выглядит…
У Алисы в голове столпились тысячи вопросов, но выдавить их из себя было невозможно. Она просто пошла по полянке, проверила, все ли живы. Хулиганы медленно начинали стонать и возвращаться к жизни.
– Пошли отсюда, – протянул Дени. – На экипаж пора, а то дети в школу не пустят.
Уходя с «поля боя», Дени не забыл поднять с земли немного помятый мешок конфет.
***
05.01.1960 год.
Первый мир, Княжество Цирит
10 лет до начала революции
11:00 (вторник)
Аластер
Снаружи черный дом не слишком изменился. Немного покосился на правый бок, но он и так запомнился Аластеру развалюхой. Внутри не осталось ничего. Исчезли и скудная мебель, и предметы утвари (все верно, зачем мертвым нужны сокровища живых?), зато в стенах появились новые дыры, сквозь которые пролетал пронизывающий до костей ветер.
Не требовалась особенная проницательность, чтобы понять – те, что когда-то жили в этом доме, уже давно покинули и его, и этот мир.
Из груди Аластера вырвался вздох. А на что он мог надеяться? Десять лет назад, когда они с матерью навещали бабушку и дедушку, те уже были довольно старыми. Хорошо, если после прекращения приема лет жизней они прожили еще хотя бы два-три года.
Аластер вышел из покосившегося дома и направился к карете. Это был его собственный второ-серый экипаж, в котором он мог самостоятельно совершать путешествия.
– Домой, – скомандовал он новому слуге и зашел в гостиную. Карета мягко дернулась.
Кое-что не изменилось за эти годы. Как и в прошлый раз, за роскошным светлым экипажем наблюдали десятки пар глаз. Местные выглядывали из дверей и окон, прятались за ограждениями.
Аластеру пришла в голову мысль, что еще пара сотен лет такой жизни, и они совсем одичают. В них умрет все, что пока еще делало их хотя бы похожими на людей.
Зачем же он приехал сюда, что хотел найти?
Наверное, решил убедиться, что они точно мертвы. А если бы вдруг они были живы – поведать, что их дочь Эстер вошла в число достойнейших и переехала теперь в Эмбер.
На ухабистой дороге экипаж сильно потряхивало. Аластер старался не смотреть в окно, он не любил княжество Цирит – самое бедное и запущенное место во всем мире. Когда за окном черные дома сменились деревьями, он вздохнул с облегчением. Всего каких-то несколько часов, и он вернется в Адамант.
Со дня бала Последнего Заката прошло не больше недели, но Аластер уже почувствовал существенные изменения в своей жизни. Будучи полноправным жителем Адаманта и носителем второ-серого цвета, он пользовался огромным уважением. Теперь он мог делать то, что считал нужным, старшей над ним считалась одна лишь Цесаревна, а он ведь был ее Другом. Загадочное слово, но должность настоящая и официально признана. Все соответствующие бумаги подписаны и расставлены печати, которые подтверждают его высокое звание.
Для проведения данной поездки Аластер просто подошел к Элизавет и сказал, что ему нужно посетить Цирит. Она спросила, не составить ли ему компанию, он отказался, и на этом все. Немыслимая, по меркам Аластера, свобода.
Элизавет его баловала, и он улыбался каждый раз, как вспоминал о ней. Начиная с той первой ночи, он ждал ее с каждым закатом, замирая в душе… И она приходила. Почти каждый раз. Три из пяти прошедших ночей. Он считал их и добавлял каждую в свою мысленную сокровищницу, как драгоценный камень.
Экипаж резко затормозил, вытряхнув Аластера из задумчивости. Слуги тут же пошли разбираться, в чем дело, и через минуту ему объявили:
– Господин Рикмор, дорога перекрыта. Сегодня в этой части леса выпускники Школы Изымателей сдают экзамен.
– А почему здесь? – удивился Аластер.
– Так их институт тут, неподалеку, – пояснил слуга, махнув рукой куда-то в лес.
Аластер присмотрелся. За голыми деревьями действительно виднелись высокие черные башни. Необычная архитектура для такого заведения!
– Это не важно, – спокойно ответил Аластер, – по закону они не имеют права тормозить экипажи рангом выше третье-серого. – Он повернулся к слуге. – Вы не знали об этом?
– Виноват… господин Рикмор!..
Испуганный лакей исчез, и через пару минут экипаж вновь двинулся в путь. Аластер с интересом поглядывал в окно, ему хотелось бы увидеть, как сдают экзамен на право стать Изымателем. Похоже ли это на то, как госпожа Горгаш экзаменовала его два года назад, прежде чем покинуть дворец?
В отдалении, на пригорке, Аластер увидел группу учеников в черных одеждах, нескольких преподавателей, их можно было узнать по высоким черным шляпам, и простых людей из города. Последние стояли на коленях и ждали, когда у них будут извлекать годы жизни.
Аластер на секунду задумался, тренируют ли будущие Изыматели на занятиях казни или их учат только собирать налоги? И в том, и в другом случае человек лишался потенциальных лет. Разница – лишь в количестве, разумеется. Какой сейчас налог? Кажется, у каждого жителя из черных городов ежегодно забирают не так много.
Группа молодых изымателей подошла к своим подопытным. Аластер вдруг вспомнил белую жидкость, которую ему почти силой влила в рот Элизавет. Он судорожно задернул второ-серую ткань с бахромой, отгородился от этого зрелища. Наверняка, налог собирают точно так же, как казнят… Уверены ли выпускники в своих умениях? А если кто-то из них не успеет вовремя остановиться? Что, вообще, в Цирите делает школа Изымателей? Княжество богато лесом, вот пусть бы древесину и производили!
Вернувшись, Аластер не пошел к себе. Он решил сначала навестить Ферроу. Старик наверняка будет рад, а ему самому срочно требовалось посмотреть на что-то… живое и, желательно, не черное. Он очень хотел еще раз услышать, как чирикает нарисованная птичка.
На улице все холодало. Уже подходя к знакомой дверце, Аластер услышал шум и понял – что-то не так. Стражников на посту не было, оба почему-то стояли чуть поодаль. Один наклонился к земле.
Аластер побежал туда. Изо всех сил он пытался успеть, но понимал, что опоздал. Он растолкал стражников и увидел то, что они рассматривали – худое тело в тринадцати-сером балахоне на замороженной земле. Из-под седой головы растекается струйка запрещенного красного цвета. Горячая и подвижная.
– Ферроу! – заорал он, но старик не ответил. Не мог ответить, и это теперь навсегда!
Он судорожно задрал голову наверх, – туда указывал стражник, что-то объяснял ему. Там, распахнутое настежь, темнело окно мастерской. В этой темноте мелькнуло что-то еще более темное. Черный плащ!
Аластер оставил тело, в котором уже не оставалось ничего от художника, и понесся наверх. Триста сорок три ступеньки вверх, длинная терраса, еще сто восемнадцать ступенек, и вот она – маленькая деревянная дверь. Сейчас распахнута. Он влетел внутрь и вцепился в высокую фигуру:
– Почему? За что ты его? Император знал! Он сказал, что не гневается!
Карающий меч мог бы сбросить его с себя одним щелчком и прекратить поток бессвязных обвинений, но Виктор выслушал все до конца. Лишь когда у Аластера закончились слова, он ответил скупо и сухо:
– Художник сам решил окончить свою жизнь. Я здесь не за этим.
Аластер ничего не понимал. Годы жизни – ценнейший ресурс. Их никто и никогда не отдавал вот так… Он никогда не слышал об этом. Он обвел глазами мастерскую, попытался осознать – почему?
Тут было все как обычно. Справа – огромное панорамное окно. Слева, на обычно пустой стене вывешены все работы господина Ферроу. Это император раз в год делал ему подарок и позволял художнику видеть результаты своих трудов. Каждое из этих творений Аластер не только знал, но и помнил, как оно создавалось. Для некоторых они с Элизавет даже позировали. Смеялись, конечно, каждый раз потом, когда видели результат. Лица их художник немного менял, чтобы было не узнать.
Аластер оглянулся и чуть не уронил деревянную треногу, мольберт… на нем стояла незнакомая картина.
– Виктор, пожалуйста… – Аластеру было сложно говорить, но он с надеждой уставился на самого могущественного мага из живущих. Сильнее его был только Бог, поэтому-то он и смог обуздать эту разрушительную силу.
Карающий меч смотрел мимо Аластера на новую картину, но ответил ему:
– Я не могу вернуть его. Он умер. Невозможно вернуть жизнь. Я пытался однажды, но результат себя не оправдал. А эта картина, и правда, жемчужина его работ. Лучшая из всех созданных им, лучшая из тех, что вообще видел этот мир.
Виктор снял с рамы что-то светлое.
– Полагаю, вам послание.
Он протянул Аластеру листок бумаги и опять развернулся к картине.
– Печально, что этот шедевр не увидит никто кроме нас с вами.
Угол картины вдруг загорелся…
Паника забралась Аластеру под кожу. Виктор сжигает картину… зачем Виктор это делает? Ему нельзя помешать, значит, он сейчас должен хотя бы…
Аластер собрал все силы и заставил себя увидеть то, что изображала лучшая работа Ферроу.
«Белое поле, зима. По белому снегу бегают странные разноцветные люди, их одежды такие яркие! Тут нет места ни черному, ни серому… только сочные цвета радуги. Даже снег тут не главный – люди лишают его божественной белизны, кидают на него яркие краски.
Снег принимает эти дары и становился таким же разноцветным, как и сами люди. А вдалеке, над всем этим, раскинув руки в стороны, в свете заходящего солнца парит на крыльях прекрасная девушка. Ветер развевает ее радужные волосы, поддерживает небесные крылья. А лицо ее… это лицо Цесаревны…»
– Это Дева Цвета! – Услышал Аластер голос полотна.
Перед смертью картина ожила. Люди прыгали и смеялись, уничтожая божественную белизну. Девушка, дева Цвета, смеялась и вот-вот готова была взлететь…
Огонь уже подбирался к ней. Аластер, было, решил, что она всесильна, она сможет его победить! Как вообще огонь мог подкрадываться к ней, когда все вокруг покрыто снегом?
Но огонь поглотил ее. Она даже не заметила этого, продолжала смеяться и все хотела взлететь…
Затем пришла очередь бегающих радостных людей. Они сгорели еще быстрее – огонь разрастался и потрескивал, забирая их.
«Убегайте!.. – взмолился Аластер, – Вы же можете убежать!»
Но и они не заметили приближающуюся опасность и не предприняли попытки спастись…
– Зачем? – простонал он сквозь зубы.
Виктор наблюдал за тем, как тлеют последние лоскуты картины.
– Потому что эта картина дарит надежду. Другую надежду. А у людей не должно быть цели более притягательной, чем желание попасть в Адамант, а затем и в Эмбер, под божий покров.
Виктор оглядел другие работы художника.
– Эти картины не несут в себе таких мыслей и будут оставлены во дворце как память о великом художнике. Уходите, господин Рикмор, дальше я разберусь сам.
Аластер не помнил, что было потом. Как-то он добрался до дома. Может быть, его перенес Виктор, в воздухе, волоча ногами по земле, а может быть, и сам добрался.
В руке что-то мешалось… он раскрыл ладонь. Оказывается, он все это время что-то сжимал. Ту записку, что Виктор снял с картины. Аластер не помнил, когда взял ее.
Развернув помятый лист бумаги, он начал читать:
«Дорогой мой Друг! Знаю, ты довольно давно ищешь значение этого слово, а я его так нагло использую. Но, кажется, я разгадал его тайну. Во всяком случае, я так начал его понимать. Думаю, что Друг – это тот, кто ставит твои интересы превыше собственных.
Аластер, ты сейчас расстроен и гадаешь, зачем я так поступил. Поверь, мне горько даже объяснять тебе это, потому что я чувствую, что виноват.
Знаю, вы с Элизавет, считали, что нужны мне, и это действительно было так. Но и я был нужен вам. Возможно, я не достоин называться вашим Другом, так как своим поступком я проявляю слабость и бросаю вас.
Прости меня, Аластер! Если бы я мог выдержать еще хоть день, я бы сделал это, но больше никак. Я устал. Прости меня и прощай.
Постарайся, пожалуйста, спрятать эту картину. Она мне очень дорога.»
Аластер сжал листок так сильно, что даже суставы пальцев хрустнули.
– Это ты прости меня, – ответил он своему Другу. – Я не смог спасти ее… прости меня!
