Анна Константинова
Спирас. Книга 1
Эти мысли порадовали Аластера. А он и не думал, что занятия с госпожой Горгаш могут вылиться хоть во что-то приятное!
Завтра ожидается очередная показательная казнь с извлечением потенциальных лет жизни. За последние два года он уже столько на них насмотрелся! Восемь торжественных и радостных для всех граждан Адаманта мероприятий. На каждое идти было тяжелее, чем на предыдущее. Завтра произойдет девятая в его жизни казнь. Проводить ее будет не Император, а какой-то человек из Черного Города – специально обученный Изыматель потенциальных лет жизни. Аластер плохо понимал эту систему и не хотел вникать.
– Это значит, что пришла Зима, госпожа Горгаш.
Аластер улыбнулся. Ему почти удавалось не думать о завтрашнем дне.
– Верно. А почему каждый год наступает Зима?
– Потому что Император добр к своим подданным. Он любит каждого из людей и дарует всем возможность насладиться Божественным Белым цветом.
– Хорошо, – профессор подошла к окну и всмотрелась внимательным спокойным взглядом в открывающуюся бесконечную белизну.
– Но тогда ответь мне, почему при этом на улице становится так холодно?
Вопрос загнал Аластера в тупик. Ответа он не знал. А действительно, зачем же на улице так холодно, если это Божественное время?
Но госпоже Горгаш нельзя говорить «я не знаю», она приходит в ярость… Аластер судорожно пытался найти в своей голове ответ.
– Я думаю… то есть, полагаю, что у Императора, несомненно, есть причина присылать людям вместе с Божественным белым снегом еще и суровый холод, закаляющий души верноподданных…
Еще немного, и он бы смог вылепить из мешанины мыслей вполне достойный вариант, хотя, возможно, это был путь в пропасть – профессор уже закончила лицезреть божественную милость и пристально, непроницаемо уставилась на Аластера.
В этот момент открылась спасительная дверь. В кабинет, используемый ими как учебный, зашел отец Аластера. Это было странно, раньше он никогда не приходил в класс и не прерывал занятия. Похоже, что-то случилось.
– На сегодня занятия окончены. Идем, сын.
Аластер посмотрел на профессора. Было неловко прерывать ее, даже захотелось извиниться, но отец этого не одобрит. Он быстро собрал вещи и вышел из класса, пробормотав:
– До свидания, профессор Горгаш, до понедельника.
Она ничего не ответила.
Интересно, что же случилось? Отец казался взволнованным. Это было беспрецедентно, но спрашивать ничего нельзя. Нужно просто следовать за ним и выполнять распоряжения.
Аластера вдруг поразила неприятная мысль: а точно ли казнь завтра? Вдруг перенесли на сегодня? Его заранее замутило.
Отец шел к их личным покоям. Так и есть! Сейчас он переоденется, а потом опять будет бесконечно считать, отнимая семерки от десяти тысяч. Или ста… Решит по дороге.
Только когда они прошли двери, отделяющие комнаты их семьи от остального дворца, отец заговорил:
– Сегодня у тебя важный день.
…Естественно! Такой же, как и восемь предыдущих.
– Надень лучший костюм… Нужно было бы заказать новый… Вычисти зубы как следует, пусть тебя причешут. В одиннадцать часов утра она будет ждать. Поторопись!
Аластер прокрутил в голове сказанные слова и все же решился спросить:
– Кто будет меня ждать?
Отец вполне мог рассердиться, но он ответил:
– Цесаревна Элизавет, дочь Его Императорского… Бо… Божественного величества.
Цесаревна? Аластеру пришлось приложить недюжинное усилие, чтобы не застыть на месте и не уставиться на отца. Сама Цесаревна вызывает его?
– Без четверти одиннадцать я лично за тобой зайду и отведу к покоям Ее высочества.
Аластер зашел в комнату и остался один. Он позволил себе сесть на кровать и потратить ровно одну минуту на то, чтобы собраться с мыслями. Хотя это не слишком помогло. Он не знал, что и думать. В трудные моменты жизни ему всегда вспоминались слова Виктора:
«На вас предусмотрены большие планы…»
У императора на него имеются планы! Возможно, пришло время им исполниться?
Дочь Императора Аластер видел только раз, примерно полгода назад, на праздновании дня рождения Императрицы. Цесаревна была заметно моложе всех взрослых. Аластеру даже показалось, что спустя несколько лет он сможет вырасти таким же, как она.
С одной стороны, ему хотелось увидеть ее еще раз, а с другой было страшно – вдруг она узнает о том, что он не любит ходить на казни! Всем же известно, Бог ведает мысли своих подданных. Возможно, его Божественная супруга и их дочь также обладают этим даром? Пришло время расплаты, он заслужил наказание!
Аластеру очень хотелось, чтобы помочь ему одеться пришла Нэнси. С ней можно было бы поговорить… Но вместо этого в дверях появился Винсент со своим вечно недовольным лицом. Этот слуга, хоть и служил в их семье много лет, не вызывал у Аластера доверия.
Без четверти одиннадцать он, полностью готовый и причесанный, стоял у двери и ждал отца.
– Ты хорошо выглядишь. Винсент, отличная работа.
Слуга поклонился, а отец повел Аластера в ту часть дворца, где располагались комнаты Цесаревны.
– Я надеюсь, ты помнишь Большой церемониальный поклон?
– Да, отец.
– Отвечай ей громко, четко и по существу, ничего лишнего не позволяй.
– Да, отец.
– Не проявляй эмоций. Цесаревна права в любом случае, и ты должен беспрекословно повиноваться любому ее слову. Понятно?
– Да, отец.
Тысяча минус семь… Девятьсот девяносто три минус семь… Девятьсот восемьдесят шесть минус семь… Старое заклинание, а всегда срабатывает. Аластер старался унять сердцебиение.
Пройдя через стражу, они попали в комнаты Цесаревны.
– Господин Рикмор, прошу сюда, – к ним подплыл невысокий мужчина в третье-сером костюме, ранг такой же, как и у родителей Аластера.
– Мое имя Клаус, я распорядитель Дневного расписания ее Божественного Высочества государыни Великой Цесаревны Элизавет. Моя задача проводить вас и представить досточтимой Цесаревне.
Они проходили по белокаменному коридору. Двери вели к спальням, столовым, кабинетам, библиотекам, гостинным – все это были личные покои, освященные присутствием Бога, и Аластер чувствовал трепет от каждого шага.
– В это Божественное время досточтимая Цесаревна предпочитает проводить свободные часы в большой зимней оранжерее. Сейчас вы увидите ее в полном великолепии.
Аластер не понял, кого они увидят в полном великолепии – Цесаревну или оранжерею.
– Сюда, пожалуйста. Надеюсь, вы имеете представление о том, как необходимо себя вести в присутствии досточтимой Цесаревны? Продемонстрируйте поклон…
Отец и Аластер выполнили указание.
– Улыбаться не нужно. Непрерывно смотрите на досточтимую Цесаревну, не выпуская ее из вида. Говорить первым ни в коем случае не разрешено. Ожидайте, когда она обратится к вам. Есть вопросы? Хорошо, прошу за мной…
Аластер не мог не заметить, распорядитель волнуется.
Белоснежные двустворчатые стеклянные двери отворились с приятным звоном, за ними Аластер увидел красоту… такого он еще в своей жизни не видел.
Элизавет Кордер восседала в просторной светлой оранжерее. Здесь, в больших белых вазах, росли множество растений. Белоснежные цветы, разных размеров и видов, тянулись ввысь или же припадали к земле. Через стеклянные стены пробивались лучи утреннего Зимнего солнца. В центре, под куполом этой гигантской прозрачной клетки, стояли несколько витых скамеек, на одной из них и сидела Цесаревна. По обе стороны от нее стояла стража. В руках девушка держала книгу и не оторвалась от чтения, когда вошли учредитель и Аластер с отцом.
Все трое выполнили идеальный поклон, но Цесаревна не оторвалась от своего занятия и не дала понять, что заметила гостей. Всем троим так и пришлось стоять в поклоне… пауза затянулась.
Вскоре у Аластера начала ныть спина. Он не знал, долго ли еще сможет простоять в такой позе, но в эту минуту девушка, все еще не отвлекаясь от чтения, произнесла:
– Меня интересует лишь Аластер Рикмор, всех остальных я попрошу выйти.
Кланяясь и не поворачиваясь к Цесаревне спиной, взрослые покинули оранжерею. Только когда двери затворились, Богиня произнесла:
– Выпрямись!
Аластер послушно выполнил приказ и остановил взгляд на Божественном лице. Его поразили ее глаза. Карий цвет обычно считается теплым, но эти оставались бесстрастными и холодными. Он задрожал, когда почувствовал, что они проникают слишком глубоко в его душу. Однако было в этом и утешение: даже если сейчас выяснится его грех и последует наказание, напоследок он лицезрел Ее!
– Я никогда не встречала таких детей, как ты, – продолжила Цесаревна. – Дети из черных городов совсем другие. И как же ты себя ощущаешь?
Аластер беспокойно заморгал, пытаясь понять, что это означает. Отец велел говорить четко и по делу, но как ответить на вопрос, смысл которого не ясен? Как он себя ощущает? Она интересуется его здоровьем?
– Если хочешь, можешь не бояться. – Богиня отложила книгу на скамью и чуть склонила голову, поразительно изящно и женственно. – Мне просто захотелось пообщаться с тобой, только и всего.
Аластер смотрел на нее, как зачарованный, и все не мог решиться ответить.
– Читал это произведение? – спросила Богиня, указывая на свою книгу.
Он подошел поближе, чтобы прочитать название… «Становление». Аластер отрицательно покачал головой.
– Она повествует о том, как один талантливый человек упорно трудился, чтобы получить признание и попасть в Адамант. Ты ведь знаешь правило? Чтобы жить в Адаманте, необходимо совершить выдающееся деяние во славу Бога.
Вот это Аластер знал. Наконец прозвучало что-то понятное! Он радостно кивнул.
– И что же выдающегося сделал в своей жизни ты?
Взгляд этих холодных карих глаз невозможно было выдержать, но и оторваться от них Аластер не мог.
– Нет… я не…
– Что? Я не расслышала. Будь добр, говори громче.
– Я еще не сделал ничего выдающегося, – чуть громче ответил Аластер. – Я родился в Адаманте. Понимаете… я…
– Вот как? – Богиня выглядела удивленной, но Аластеру показалось, что она притворяется. – Да, мне всегда было интересно, каким образом Алан Рикмор смог получить разрешение на рождение ребенка. Ты знаешь, что всех женщин Адаманта, когда они получают гражданство, лишают возможности к деторождению?
Аластер понятия не имел об этом, но почему-то слова Цесаревны ему не понравились. Может быть, она не знает? Родители не обманывали Императора, и не нарушали законов!
Цесаревна все продолжала:
– Жестокая мера, но вполне оправданная. В княжестве Адамант, под крылом Бога, живут уже не люди, а высшие существа, и простые человеческие ценности им чужды. Плодиться нужно там, в черных городах, а здесь – только творить. Как госпожа Рикмор смогла забеременеть, выносить и родить тебя, лично для меня загадка. А тебе интересно?.. Дети странные, молчат все время. Может быть, ты еще плохо научился говорить?
– Я умею говорить, – отозвался Аластер, как ему показалось, твердо.
– А чего же тогда молчишь? Сказал бы хоть что-то! – Цесаревна улыбнулась красивой и нежной улыбкой, от этого становилось только страшнее.
– Я… сделаю… что-то… – Богиня не стала его перебивать, поэтому Аластер прокашлялся и твердо произнес: – Я обязательно сделаю что-нибудь выдающееся и заслужу свое место в Адаманте.
«Ведь у Бога на меня большие планы!» – хотел он добавить, но, конечно, удержался.
– Вот как? – переспросила молодая Богиня. – Жизнь прекрасна, когда имеет форму будущего времени, все на свете кажется возможным. Скажи, а как занят твой день? Чем ты обычно занимаешься?
– Я учусь. Меня обучает профессор Горгаш. Когда приглашают, я посещаю казни и другие торжественные мероприятия. А еще я много размышляю, какую пользу принесу нашему Великому обществу.
Цесаревна задумалась. Аластер себя чувствовал, как на волнах… на утлом суденышке… в шторм. Прекрасная девушка то восхищала его удивительной манерой держаться, то обескураживала вопросом, затем вновь порция восхищения, теперь волнение…
– Скажи, а тебе известно значение слова Друг? – спросила она наконец.
Аластер задумался, стараясь припомнить, и был вынужден сокрушенно покачать головой.
– Не знаешь, – она с сожалением выдохнула и подняла лицо к стеклянному куполу, будто разговаривала не с Аластером, но и не сама с собой, обращаясь ко всем одновременно. – Это печально. А ведь каких-то триста лет назад люди еще помнили значение этого слова, оно было одним из любимых. Но это понятие погибло так быстро! Хорошо, что без мучений… Намного труднее пришлось слову «семья». Вот-вот и оно покинет наш мир. Погибнет, но долгой и мучительной смертью. Старые порядки уходят, на их место приходят новые, в этом, должно быть, и есть смысл эволюции. Ты ее не замечаешь, но стоит прожить достаточно долго, и ее течение становится очевидным, как течение реки или облаков. Счастливчики те, кто не может уловить ее движение.
Она не говорила, а будто бы негромко шептала, ее голос терялся в белоснежном пейзаже за стеклянными стеклами оранжереи, принося с собой покой… Лодчонку Аластера качнуло и вынесло в область бесконечного, вечного штиля. Ему так нравилось ее слушать! Говорила бы она, не преставая, а он бы только внимал…
– Скажи, ты хочешь узнать, кто такой Друг?
Аластер кивнул.
– Я расскажу тебе. Друг – это человек, необходимый другому человеку для реализации чувства собственного достоинства и самоутверждения в социуме.
Видимо, Аластер сделал смешное лицо, потому что Цесаревна, взглянув на него, звонко рассмеялась.
– Тебя так просто напугать! Не волнуйся, это шутка, в той или иной мере. А давай поступим так: на этом мы закончим нашу встречу, но когда-нибудь ты ответишь мне на вопрос, кто такой Друг.
Аластер тут же стал прикидывать в голове, нет ли у родителей досточтимых знакомых, старше трех сотен лет. Можно будет узнать у них.
– Ты согласен?
Он пылко закивал.
– Я обязательно выясню значение этого слова. Скажите, к какому сроку, я должен дать вам ответ?
Цесаревна неопределенно пожала плечами.
– Время покажет. Благодарю, что уделил мне время.
Аластер вновь согнулся в поклоне.
Он яростно пытался вспомнить, что же полагается говорить при прощании с Богами, и не смог. Вот так молча и вышел, не поворачиваясь, спиной вперед. Как только он коснулся дверей, они тут же приоткрылись и сильные руки забрали его.
Он не помнил, как оказался в своих домашних покоях. Он все время старался в мельчайших подробностях запомнить разговор, чтобы потом в точности пересказать родителям. Они поймут, что все это значит, и смогут ему помочь.
Попав, наконец, в гостиную их семьи, Аластер в ужасе отшатнулся. Комната была перевернута вверх дном, содержимое шкафов и комодов раскидано по полу, все дверцы распахнуты, некоторые сорваны с петель. В углу сжались испуганные Винсент и Ненси. Они с ужасом смотрели на взлохмаченную женщину в центре этого побоища.
Аластер даже не сразу смог узнать в этом рыщущем существе свою утонченную мать. Он так и остался стоять в дверях, а отец стал пробираться через бедлам.
– Эстер! – Он схватил ее за руку, чтобы остановить. – Что ты делаешь?
– Я не позволю так с нами обойтись! Ты слышишь? Вот, смотри! Я собрала все документы, подтверждающее наше право на рождение ребенка! Тут есть личная печать Императора. Они не посмеют ничего сделать, все законно!
Отец кивнул, взял из рук матери бумаги и притянул ее к себе.
– Все хорошо, успокойся. Ты права, они ничего не сделают. Все будет хорошо, тише.
Аластер не мог оторвать глаз от своих родителей. Они казались ему вечно холодными и сдержанными, даже друг с другом. Он никогда не видел их объятий. Это было так… красиво. Он ничего не понимал, но хотел, чтобы этот миг продлился еще!
– Возьмем все документы и пойдем в столовую, – отец вернулся к своей обычной, сухой и точной манере. – Аластер расскажет, о чем они говорили. Навести здесь порядок! – последнее было обращено к слугам.
Родители пошли в столовую, все еще обнявшись, и Аластер отправился за ними. Ему так хотелось рассказать им о другой давней встрече, с Виктором, и о том, что у Бога есть на него планы, что он не гневается. Родители могли бы успокоиться! Но это был секрет, а секреты требовалось хранить.
Аластер постарался и пересказал произошедшее как можно точнее. Правда, некоторые фразы Цесаревны он не смог воспроизвести дословно, но, как ему казалось, суть он передал верно.
– Жизнь прекрасная… если имеет будущее… или нет, она как-то по-другому сказала, но смысл был такой. Жизнь прекрасна, когда имеет вид будущего времени. Точно, она вот так сказала! – обрадовался Аластер, но родители совсем не разделяли его радости. Отец сидел, нахмурившись, а мать была бледнее мела.
– Что она еще говорила?
– Потом она спросила, как проходит мое время, я рассказал, а потом, она спросила, кто такой Друг…
– Друг? – переспросила матушка.
– Да. Это может знать кто-нибудь, старше трехсот лет. Она сказала, это слово тогда еще использовалось.
– У меня нет на примете лиц столь почтенного возраста, – задумчиво протянул отец.
Матушка кивнула.
– Я отыщу старинный словарь, там должно быть определение. Что было дальше?
Аластер пожал плечами.
– На этом все. Она сказала, я должен буду доложить ей, что такое Друг. Только я не понял, когда. Она не установила срок. После этого она сказала, что встречу можно заканчивать, мол, была рада знакомству, и я ушел.
Какое-то время родители молчали, размышляя. Аластер тоже ничего не говорил.
– Я не понимаю, к чему все это было? В чем смысл встречи? – Матушка приложила ладонь ко лбу и тяжело задышала.
Отец положил ей руку на плечо:
– Возможно… Да, вероятнее всего, досточтимая Цесаревна просто… развлеклась подобным образом, немного развеялась.
– Возможно, ты и прав.
В двери столовой постучали. Серьезный Винсент объявил:
– Господин и госпожа Рикмор, прибыл Распорядитель от Ее Божественного Высочества Государыни Великой Цесаревны Элизавет.
Уже знакомый Аластеру мужчина вошел в столовую.
Его матушка, хоть и с рассыпавшимися по плечам волосами, встала со своего места, как всегда величественная и грозная.
– Позвольте зачитать приказ, касаемый молодого господина, вашего сына, Аластера Рикмора.
– Мы внимательно слушаем! – ответил отец.
Аластер заметил, как последние кровинки сошли с лица матери.
– Распоряжение № 34 от 12.12.1953 года. Настоящим докладываю, что Аластер Рикмор, именуемый Ребенком, назначается на формальную должность «Друг Ее Божественного Императорского Высочества Государыни Цесаревны Великой» в звании Маленького Человека. Список обязанностей прикреплен в приложении. Ознакомьтесь, пожалуйста.
Управляющий протянул отцу конверт, но тот не двинулся с места. Какое-то время он не говорил ни слова, но потом спохватился и быстро вскрыл пакет со множеством печатей.
– Должность… должность… А что означает «формальная должность»?
– Распоряжение не утверждено Императором, и входит в силу как полуофициальное, поэтому должность носит вид формальной. Ознакомьтесь, пожалуйста, с приложением.
Отец, наконец, вышел из ступора и начал читать бумаги. Придворный откланялся и перед уходом уточнил:
– Цесаревна желает видеть молодого господина завтра к семи утра. Мои глубочайшие поздравления…
Когда он ушел, в комнате повисла гробовая тишина. Родители смотрели друг на друга пустыми глазами, а Аластер не мог до конца осознать происходящее.
Получается, у него теперь есть настоящая должность при дворе? Кажется, это хорошо. Или даже отлично!
Самым потрясающим было то, что завтра его опять ждут в божественных покоях. А, значит, можно будет не присутствовать на казни!
Но как же он будет стоять на должности, смысла которой не понимает? И, главное, – как к завтрашнему дню узнать, кто такой Друг?
Глава 6.
31.08.2016 г.
Первый мир, Княжество Цирит
46 лет после Революции
19:17 (Среда)
Люций
У крыльца одиноко стоял экипаж с гербом княжества Эмбер на дверцах. Сейчас Стивен наболтается с мерзким стариканом, выйдет из здания и со всеми удобствами поедет домой… Люций сжал кулаки и еще раз прогнал в голове свой чудесный, только что сформированный план: Потерпеть – Выпуститься – Послать Всех Подальше.
Рядом с каретой, прямо на земле, громоздились его дорогущие чемоданы. Каждый, наверное, дороже всего этого клоповника. Из экипажа выглянул слуга.
– Мой князь, куда прикажете нести багаж?
«Тут бросьте, сам потом заберет!»
Люций оглядел высокие ободранные стены.
– Без понятия…
Резкий скрип процарапал уши – это распахнулись двери школы. На пороге показались двое детей. Мальчик и девочка. Одеты по-дурацки, типа изображают привратников. Люций прищурился, разглядывая глупый маскарад. И откуда тут дети?
Парочка махала руками, зазывая его внутрь.
– Пошли скорее, мы отведем тебя в комнату, – воскликнул пацан.
Лакеи начали выбираться из кареты и подхватывать чемоданы.
– А вам в школу нельзя! – погрозила девочка. – Посторонним вход воспрещен.
– Скажите, где спальня князя Люция? – спросил старший слуга, пропустив предупреждение мимо ушей. Про детей он знал только то, что они должны слушаться старших.
Остальные лакеи потянулись следом, нагрузившись тяжелым багажом. Детки улыбнулись и расступились, пропуская их вперед. Однако стоило первому слуге переступить порог школы, как он вдруг споткнулся и упал назад, повалив, словно домино, позади идущих товарищей. Все скатились с лестницы и оказались почти на исходной точке, у кареты.
– Ой, ну как же так? – с волнением спросил мальчик.
Девочка присела на корточки и погладила одного из упавших. Тот, придавленный огромным чемоданом, судорожно пытался освободиться и толкал остальных. Некоторое время никто не мог подняться. Потребовалось несколько минут, чтобы эта куча дорожной клади и голов в цилиндрах смогла разобраться.
– Не повезло… А давайте, вы еще раз попробуете, с вами так весело! – воскликнули дети.
– Что за фокусы? Это вы устроили? – пропыхтел старший лакей и протянул товарищу защитные темные очки, которые тот потерял при падении.
– Ну конечно! Мы же сказали, посторонним вход воспрещен, – ответил мальчик, пожимая плечами.
– Кто вы такие? – спросил Люций.
– Мы-то? Кто мы? Нет, ну кто же мы! – ни с того ни с сего развеселились мелкие поганцы. – А ты дай нам сладость, и узнаешь.
Они прыгали и смеялись. Люций понял, кем бы они ни были, если это – охранники адской школы, посторонние действительно не зайдут. Придется играть по их правилам. Кажется, детишки хотят, чтобы он тащил свои вещи сам, руками, как простолюдин. Вот только они не учли одного. Он, в недавнем прошлом наследник князя, был не ровня той деревенщине, с которой они тут имели дело. Из «Сияния» даже недоучившиеся выходили с базовым набором магических умений и навыков. Что ж, придется им продемонстрировать кое-что.
– Уложите чемоданы в ряд и свяжите между собой, – распорядился он.
Слуги поспешили выполнить приказ, благо в экипаже нашлась веревка.
Люций спокойно и достойно подошел к поклаже и припомнил простейшее магическое умение перенаправления веса. Плохо, конечно, что без тренировки, но на уроках у него по этой теме проблем не возникало. В качестве откатного предмета можно взять… да хоть саму карету. Это проще всего, так как чемоданы долгое время там пролежали. Он пока не делает такие вещи удаленно, но и воздействие первого уровня – с тактильным контактом к обоим объектам – выглядело довольно эффектно.
Он прикоснулся одной рукой к первому чемодану в связке и собрал ощущения, как его учили. Почувствовал, что вес чемоданов через пальцы перетек в руки, они стали неподъемными. Ох, опять он забыл, что лучше сразу прикоснуться и к откатному предмету. Главное – показать, что все по плану! Сила гравитации грозила раздавить пальцы. И чего он в эти чемоданы наложил? Волоча оттянутые к земле руки, Люций шлепнул ладонью по экипажу и вздохнул с облегчением.
Карета заметно просела на один бок. Резковато, конечно, получилось, как будто вся тяжесть резко упала сверху, еще и скосил он изрядно, ну да ничего. Зато связанные чемоданы гордо взмыли вверх, он едва успел ухватиться за кончик веревки. Вот был бы смех, если бы улетели.
Лакеи с уважением смотрели на молодого князя. Люций еще раз подумал, что проживет он, на самом деле, и без их особенной семейной магии – вон, и так неплохо справляется, обычными методами.
Он перехватил веревку покрепче и потянул связанный багаж к крыльцу. Получилось вполне достойно. Мерзкие детишки глазели на летящие по воздуху чемоданы, открыв рот.
Люций притянул левитирующую поклажу пониже, чтобы не зацепиться за притолоку двери, и крайне неудачно оказался в момент прохода точно под чемоданами. Как только связка пересекла порог, магия тут же со свистом вернулась назад. Карета подскочила вверх, а все чемоданы посыпались вниз, прямо на Люция. Это было больно!
На ступеньках раздался детский смех.
– Вот это здорово!
– У тебя почти получилось!
– Давай еще раз!
Разъяренный Люций выкарабкался из-под груды и заорал:
– Немедленно объяснить, что тут происходит?
Мальчишка все еще заливался:
– Ой! Не зря ждали, и правда очень весело!
А девочка серьезно ему объяснила:
– Внутри школы нельзя колдовать, кроме как на занятиях. Но у тебя очень здорово получилось донести чемоданчики до дверей… Хотя мог бы этих дядей попросить!
Люций заскрежетал зубами.
Судя по всему, старикан директор еще не до конца с ума съехал, раз у него получилось такой сложный фокус провернуть. Интересно, как такое вообще можно сотворить, в принципе? Предположим, впечатляет! Однако перспективка складывалась неутешительная. Тащить вещи самому… руками? Он огляделся. Зрителей, кроме мерзких отродий и лакеев, пока не было, но это ничего не меняло. Надо было срочно искать варианты. Что-то эти демонята-привратники говорили про сладкое.
– А если дам вам по леденцу, вы слуг запустите в школу? – спросил Люций и тут же добавил, очаровательно улыбаясь: – По леденцу за каждого, конечно!
Дети радостно закивали.
– Да! Да! – они вытащили из карманчиков записные книжки и начали быстро-быстро писать.
– Вот столько сладостей дашь, тогда пусть проходят.
Люций фыркнул. На листиках было написано что-то вроде 99999999999999999991.
– Это что, в штуках конфет?
– Не! – замотали детки головами. – В килограммах. Столько дает нам дедушка, а ты должен дать плюс одну штучку… за каждого, конечно!
– Плюс одну штучку… – повторил Люций. – Я так понимаю, в школе вообще посторонних не бывает?
– Ага, – грустно ответили дети и хором, – не бывает. Ну что, еще раз вместе пойдете или поколдуешь? – В тонких голосках звучала надежда.
– Нет уж, спасибо. А то чья-нибудь голова пострадает.
– Конечно пострадает! – закивали жизнерадостные привратники.
– А что, тут всегда такой запрет на магию? – уточнил Люций на всякий случай.
– Нет, конечно, – возмутились дети.
– Ага! – обнадежился он. – А когда все изменится?
– Первого сентября! – гордо ответили детишки. – Начиная со второго колдовать нельзя и во дворе тоже, и в саду.
– На лето дедушка послабление делает, пока никого нет! – пояснили они охотно.
– Понятно!
Люций пришел к выводу, что эти дети вовсе не так просты, какими кажутся на первый взгляд. Интересно, кто они такие?
– Ладно, – сказал он, обращаясь к лакеям. – Дальше я сам. Можете возвращаться в экипаж.
– Оставляем вас с превеликим почтением, юный князь, – попрощались слуги и радостно попрятались от солнца под защиту кареты.
Люций остался наедине с чемоданами и странными детьми. Он подумал, что ходить несколько раз туда-сюда, словно посыльный, будет точно позором. Когда твое достоинство и так потрепано, подобные мелочи приобретают особенное значение. Поэтому, нагрузившись не хуже грузового верблюда, он чудом поднял все вещи разом. Испытал точно такие же точно ощущения, как во время своего магического упражнения, и переступил порог ненавистной школы.
– А сколько сладостей нужно, чтобы вы донесли мой багаж до спальни? – пропыхтел Люций, оглядывая гулкий темный холл. Изображать презрительный взгляд из-под груды поклажи было нелегко, но он постарался.
Дети тут же начали оживленно что-то писать.
– Во! – протянули они блокнотики, в которых было написано: 9999999999999999999999999991.
– Я так понимаю, столько сколько дает вам дедушка, и еще одна штучка.
– Надо же, а как ты узнал? – удивился мальчик.
– Интуиция. А вы считать-то умеете? – поинтересовался Люций.
– Ты что? – возмутилась девочка. – Мы еще маленькие.
– А хотите, я вас научу?
– Да не, нам и так хорошо, – заявили дети и заторопились: – Пошли скорее, а то скоро тут корни пустим.
Взявшись за руки, они запрыгали вверх по лестнице. Люций застонал:
– Что, еще и второй этаж?
– Ты чего? – возмутился мальчик. – Третий, конечно!
И Люций поволок все свои чемоданы. Сначала – через холл до лестницы. Потом вверх до третьего этажа – несколько минут на каждую ступеньку, под ободряющие комментарии детей. Затем он получил ценные сведения, что «Вот тут надо не ошибиться коридором. Мальчики налево, девочки – направо». И, наконец, спустя немыслимое время, маленький караван затормозил у грязной двери в самом конце невероятно длинного и узкого прохода, который и коридором-то назвать было слишком лестно. На двери, на одном расхлябанном гвозде, болталась тусклая медная шестерка.
– Вот и твоя комната. Номер девять. Самая лучшая! – воскликнул мальчик.
– Я ее украсила цветочками, – скромно отметила девочка.
– Жить вы будете вдвоем! – радостно сообщили дети, будто лучше этой новости и на свете-то не было.
– То есть, как это вдвоем? – возмутился Люций.
– Вдвоем – это когда ты и еще один, не ты…
– Да я понимаю! Хотите сказать, у меня будет сосед?
После подъема по лестнице Люций думал, что уже не способен возмущаться, однако его организм изыскал скрытые резервы злости. Обширные и горькие, как желчь.
– Да, точно. Хотим и говорим. Ну пока!
Ужасающие дети скрылись, оставив Люция одного перед грязной дверью. Он вздохнул и попытался взять себя в руки. Тупая ручка никак не могла найтись. В конце концов он пнул дверь ногой, и она отворилась, жутко заскрипев на старых петлях. Прокрутившись по кругу, шестерка на мгновение стала девяткой, но потом решила, что это слишком сложно, и звякнула назад.
Цветочки, о которых говорила девочка, Люций заметил сразу. Они валялись по всей комнате, правда, вместе с корнями и землей.
– Да уж… – выдохнул он, оценивая обстановку.
Пространство микроскопическое, стены противно-серые, скорее всего это не краска, а грязь. Одно окно, платяной шкаф тоже один, как и письменный стол, две табуретки (какая щедрость!). Две кровати. На одной из них кто-то спал, укрывшись одеялом с головой.
Люций начал запихивать внутрь комнатушки чертовы чемоданы, понимая, что никакие силы мира не помогут ему разместить здесь все свои вещи. Нужно будет разложить хотя бы самое необходимое, однако он и брал с собой только самое необходимое…
Спящий храпнул и зевнул. А потом вдруг, ни с того ни с сего, выпрыгнул из одеяла:
