Анна Константинова
Спирас. Книга 1
– … драка в школе… знаешь, что будет…
Тупой бугай молча потянулся вслед за ней, сделав вид, что гордо удаляется. Люций тоже не отказался бы удалиться вслед за этой… Сейчас он разглядел еще, что у красотки голубые глаза. Это при черных, как смоль, длинных волосах. Ядерное сочетание! Такое ощущение, что ее создавали специально, чтобы гипнотизировать весь мужской пол.
– Товарищи, спасибо вам! – жуткое желтенькое платье и блеклые хвостики пытались трясти руку Люция, но он еще некоторое время видел только ожившие бедра и пару стройных ног. Потом проморгался.
– Первокурсники! А сейчас я проведу экскурсию! Я покажу вам все кабинеты… И все интересное тут! – голос Барбары каким-то образом сразу доставал до мозга.
– Пошли на экскурсию? – улыбнулась Алиса.
– Не могу пропустить. Тут ведь масса интересного, особенно кабинеты, – вздохнул Люций.
– Ой! – завопила вдруг над его ухом Барбара. – А вы двое, не хотите вступить в ряды школьного совета?
Люций содрогнулся. Кажется, это будет долгий день. И куда, интересно, делся брат-предатель? Надо быть начеку.
***
15.12.1953 год.
Первый мир, Княжество Везувиан
17 лет до начала революции
07:15 (вторник)
Аластер
Красная полоса на земле приковала взгляд Аластера. За ней заканчивался привычный мир и начинались необъятные пустынные земли, заросшие непроходимыми лесами и населенные монстрами. Человечество сумело отвоевать у них всего-то седьмую часть суши, и что творилось на остальном пространстве – не знал никто. Только здесь Аластер вдруг понял, что седьмая часть – это очень-очень мало.
Вокруг белел снег, и красная полоса на земле была похожа на полосу крови… Кто знает, а вдруг это и была кровь Бога? Ведь это он сотни лет назад спас оставшееся человечество и построил для них безопасную обитель. Вполне возможно, что границы своей империи он окропил собственной кровью.
Интересно, а как выглядят монстры? Это ужасные твари с горящими глазами и острыми клыками?.. Они иногда прорывались в их мир, и тогда Император вновь приходил, чтобы спасти всех. Но о том, как выглядят монстры, Аластер не имел представления. Возможно, вид их таков, что в свои десять лет он просто не может этого узнать, не потеряв рассудок от ужаса?
– Я тоже помню, как много лет назад увидела границу впервые.
Аластер вздрогнул. Он совсем забыл, что Элизавет тут. Впервые он забыл о ней, находясь рядом!
– Я тогда подумала, насколько же хрупок наш мир, раз от полного уничтожения его отделяет всего лишь тонкая красная полоса на земле.
– А это сложно? – решился Аластер на вопрос. – Как думаешь, Императору сложно поддерживать границу?
– Думаю, его божественную сущность не так легко постичь, но я даже боюсь представить, с каким грузом ответственности ему приходится жить каждый день.
Когда Цесаревна говорила об отце-императоре, Аластер слышал в ее голосе обожание и благоговение, – точно те же чувства, что и сам испытывал к Богу.
– Досточтимая Цесаревна… – раздалось сзади.
Элизавет закрыла на мгновение глаза.
– Да, Клаус.
– С вашего позволения, нам уже пора выдвигаться, иначе вы можете опоздать.
Цесаревна развернулась к распорядителю и улыбнулась, как умела только она, одними губами.
– Клаус, перестань прикрывать страх ложными обстоятельствами. Я же прекрасно знаю, ты боишься останавливаться на границе. Неужели сомневаешься в силе своего Императора?
Элизавет показала рукой на чащу леса за алой полосой. Аластеру стало не по себе, ему действительно померещилось странное шуршание… там… Он сглотнул и приложил немало усилий, чтобы не перейти на сторону Клауса и не просить поскорее уехать.
– Досточтимая Цесаревна, я ни на мгновение, ни единой своей частью, ни коим образом не смею даже помыслить о том, чтобы… усомниться в… Императоре…
Последние слова распорядитель произнес уже шепотом.
Аластер встретился взглядом с Клаусом и улыбнулся, чтобы приободрить, но распорядитель рывком перевел взгляд на Цесаревну.
– Но нам действительно пора в путь!
Цесаревна вздохнула.
– В таком случае, отправляемся.
Белоснежный экипаж сливался со снегом, когда летел по бескрайнему зимнему полю. На этот раз Элизавет отправилась в экипаже цвета Божественного величия. Внутри он, впрочем, ничем не отличался от ее черной кареты для тайных выездов.
Цесаревна зашла в роскошную золотую гостиную, главную комнату экипажа, и села в кресло у окна. Аластер присел на свое, теперь уже свое собственное, место. Рядом с ней.
Белые поля за окном пришли в движение. Далекие деревья начали чуть сдвигаться.
В этот раз Аластер с нетерпением желал оказаться в Черном Городе, ведь они ехали в княжество Везувиан, чтобы посетить Празднование Выбора.
Аластер был счастлив, что Элизавет позвала его с собой, тем более, что они еще сделали остановку у Алой Границы! По возвращению в Адамант он обязательно расскажет об этом Нэнси и матери с отцом, если у них появится интерес. Они наверняка не были на границе и не смотрели в темную чащу лесу пустынных земель, из которых вот-вот мог вырваться монстр.
А вдруг… мало ли, его позовут в этом году на бал Последнего Захода Солнца? Этот праздник устраивали для тех, кто навсегда покидал Адамант и убывал в особенное место – княжество Эмбер. Аластер знал теперь, что это место вечной тьмы – там никогда не всходит солнце, зато растут прекрасные солнечные цветы. Там живут, в вечном отдыхе и благоденствии, все достойные сыны и дочери Адаманта, удалившиеся на покой. Такой бал даже его родители ни разу не посещали. А что, если он будет достоин? Вот было бы здорово!
Аластер не смог сдержать улыбки и восторженно посмотрел на Цесаревну… но она грустила. Интересно, почему? Ведь все так хорошо.
– Элизавет, а почему ты грустишь?
Не отрывая взгляда от пейзажа за окном, девушка произнесла:
– Ты спрашиваешь, потому что в четырнадцатом пункте твоих обязанностей прописано интересоваться о душевном состоянии досточтимой Цесаревны?
– На самом деле… да. Но мне, и правда, хочется узнать, вдруг я смогу помочь…
– Это вряд ли, маленький человек…
Она замолчала. Аластер решил, что она больше ничего не скажет, но спустя несколько минут Элизавет прошептала:
– Мне не нравится то, каким становится этот мир.
Аластер не ожидал подобного. Такое говорить нельзя! Это плохие слова… очень плохие слова
– А почему? – переспросил он.
– Дело в людях. С каждым годом, с каждым новым поколением они теряют те сокровища, которые хранили столько лет и считали их бесценными. Теперь же они выбросили их как бесполезный мусор и растоптали. Традиции, мировоззрение, культура, меняющиеся и подстраивающиеся под новое общество, показывают новую личину человека, и мне она не нравится. Человечество превращается в ничто.
– Прошу тебя, Элизавет… такое нельзя говорить, – прошептал Аластер испуганно. – Если Император узнает о твоих словах…
Цесаревна удивленно глянула на него.
– Отец знает. Я несколько раз беседовала с ним по этому поводу. Высказывала свое мнение.
– И что? Он не гневался?
Аластер не мог себе представить, чтобы кто-то посмел критиковать Бога! Даже его собственная дочь. Хотя, наверное, ей можно, она ведь тоже Богиня.
– Он не гневался, – продолжала она. – А к чему ему это? Какая разница, какого я придерживаюсь мнения? Единственную ответственность, возложенную на меня, ты скоро увидишь. Я ни на что в этом мире не влияю и повлиять не могу. Так что и мое мнение не имеет значения.
Аластеру стало не по себе. Сколько еще он будет неловко отводить взгляд, не понимая смысл происходящего? Когда, наконец, сможет все осознать? Когда вырастет… или когда поймет, наконец, кто такой Друг?
Черный Город княжества Везувиан был вовсе не таким процветающим как в Авантюрине. Здесь все напоминало Аластеру то поселение, где жили бабушка и дедушка. Он старался не смотреть в окно до тех пор, пока они не подъехали к божественному Храму.
– Досточтимая Цесаревна, позвольте доложить вам график на сегодня…
Аластеру показалось, что Клаус выглядит даже более надутым и важным, чем обычно. Похоже, ему нравится, что они участвуют в таком важном мероприятии.
– … С 16 до 18 часов будет произведен отбор кандидатов. С 18 до 19 – сама церемония Выбора. Ровно в 20 часов мы отбываем в следующее княжество.
– Благодарю, Клаус. Ну что ж, идем, Аластер.
Он уже во второй раз заметил пристально-злой взгляд распорядителя. Точно ревнует! Но ничего страшного, потерпит. Это он, Аластер, – Друг Цесаревны, чтобы это ни значило. Это его должность, так что пусть злые взгляды не пускает.
Аластер тоже зыркнул на Клауса и только потом сообразил, что ведь это – досточтимый взрослый, распорядитель самой Цесаревны. И что теперь? Аластер тоже уже почти взрослый.
Экипаж Императора стоял здесь же, совсем рядом. Вероятно, Бог уже в Храме! Туда они с Элизавет и сворой ее слуг и направились.
Церемония Выбора проходила в большом белокаменном зале с золочеными колоннами. Все просторное помещение было заставлено самыми разнообразными диковинами – теми произведениями искусства и науки, что кандидаты изготовили для этого дня. Аластер с интересом смотрел вокруг себя, столько необычного: музыкальные инструменты, статуи, загадочные металлические агрегаты, книги, ткани, яства – все было расставлено по залу.
Элизавет ходила между рядами и оглядывала представленные шедевры. Каждый из них был попыткой одного из жителей Черного Города получить право приблизиться к Богу и поселиться в Адаманте. Цесаревна должна была отобрать сейчас несколько наиболее интересных произведений, чтобы затем сам Император мог избрать достойнейших.
Похоже, это и была та самая обязанность, про которую Элизавет только что сказала: "Единственная ответственность, возложенная на меня". Аластер запоздало поразился, почему она так странно говорила об этом. Данное дело казалось ему наиважнейшим на свете и невероятно ответственным. Сейчас, на самом деле, решалась судьба двух десятков людей.
Следом за Цесаревной семенил Клаус со списком всех представленных вещей. Как только Элизавет что-то интересовало, он тут же подсказывал имя кандидата, возраст и количество рожденных им детей.
– Как это называется? – поинтересовалась Элизавет, указывая на непонятную деревянную штуковину со струнами и трубками.
– Итак, экземпляр номер… 152, соединение духового и струнного инструментов. Наименование: Скриба. Создатель: Клаус… уф эм… тезка… Клаус Розельфорт. Возраст: 35 лет, зачал 12 детей.
Элизавет несколько минут рассматривала Скрибу.
– Интересно послушать, как он звучит. Запиши создателя на демонстрацию, хотя… 12 детей… вычеркни из списка.
Аластер вначале держался следом за Цесаревной, потом немного отстал. Вокруг столько необычного! Все пестрело и смешалось в голове. Вначале было интересно, но вскоре наскучило. Он поднял небольшую книжицу, пролистал ее, не вчитываясь в слова, и пошел к концу залы. Большинство предметов были черными… Кроме картин. Это хорошо, а то стояли бы одни черные квадраты. Красивый пейзаж, портрет женщины и черном одеянии, а вот эта… тоже… интересная…
Аластер остановился у самой дальней стены. Здесь, на отшибе, прислоненная к стене, стояла картина в простой деревянной раме.
Художник изобразил главную площадь Черного Города и Храм. Белые стены, золоченые башни, черные домишки вокруг, снующие туда-сюда люди и небо…
– Белый… – задумчиво протянул Аластер, касаясь рукой искусно нарисованной стены Храма. – Интересно, где же он взял белую и золотую краски?..
Он глядел на картину и пытался оценить, насколько нарисованная копия похожа на оригинал. Вот-вот, и миниатюрные люди поспешат по своим делам, а по небу продолжат свой бег облака, а Храм… белокаменный Храм откроет широкие двери и поглотит… да, точно, поглотит его… потому что внутри Храма обитало зло. Оно опаснее тысячи монстров, оно готово сожрать все на своем пути…
– Ну как, Аластер, нашел что-нибудь интересное?
Он вышел из оцепенения и уставился на Цесаревну.
– Эта картина… очень странная. Посмотри, она как будто живая.
Какое-то время Элизавет сосредоточенно всматривалась в полотно. Клаус закатил глаза, как будто говорил: «Нашел, чем отвлечь нас от важного дела», но на картину тоже посмотрел. Вскоре его взгляд изменился, сделался удивленным. Аластер не смог сдержать ухмылки.
– Надо же, – прошептала Элизавет, тепло улыбнувшись. Кончиками пальцев она осторожно провела по выпуклым мазкам. – Как давно я не видела живых картин! И где только белую краску нашел? Вот так порадовал! Зачитай, что имеется по этому экземпляру.
Клаус тяжело дышал и никак не мог отвести глаз от картины.
– Это же… это же Храм… виноват, досточтимая, мгновение, – он пересилил себя и принялся листать бумаги. – Итак… это… это вот, экземпляр 13, называется просто «Картина», имя создателя: некто Ферроу, имя это или фамилия – неизвестно, возраст 42 года, количество детей… ноль? То есть ноль, досточтимая Цесаревна.
– Запиши его в списки кандидатов.
Клаус закусил губу и неохотно вывел что-то на бумаге.
– Досточтимая Цесаревна, позвольте еще раз акцентировать Ваше внимание… число детей – ноль…
– Да, я услышала. Аластер, ты хоть раз в жизни видел живую картину?
Аластер отрицательно покачал головой.
– Вот, а раньше практически каждая картина умела быть живой, и не только картины – песни, книги, танцы, все имело душу и рассказывало о себе на своем языке. А потом…
Аластер впервые понял, что хотела сказать Элизавет. Вероятно, потом люди стали другими и разучились делать картины живыми.
– Отец оценит это, он давно хотел увидеть что-то подобное, – Элизавет казалась счастливой. – Я точно знаю!
Аластер не был уверен, что Император обрадуется этой картине. Она, конечно, была живой и поэтому доносила свой смысл так, будто рассказывала его на ухо. Вот только, что это был за смысл? Картина впервые нашептала ему, что слова «белый», «храм» и «зло» могут стоять рядом.
Глава 9.
01.09.2016 г.
Первый мир, Княжество Цирит
46 лет после Революции
15:30 (Четверг)
Деймос
– В последнее время Барбара совсем с катушек съехала.
– Ага, и не говори. Как думаешь, скоро до нее дойдет, что всем плевать на ее студсовет?
– Думаю, никогда не дойдет, она же двинутая.
Две девчонки рассмеялись и стали подниматься на третий этаж. Деймос же остановился на втором, напротив кабинета господина Рикмора.
Ему не хотелось заходить, не хотелось разговаривать с директором, но делать было нечего. Деймос еще немного потоптался на месте, собираясь с мыслями, и постучал.
В душе он надеялся, что директор не ответит и можно будет со спокойной душой уйти, однако из-за двери тут же раздалось хриплое "Да!"… Ладно, этого разговора все равно было не избежать.
– Господин Рикмор, разрешите? Вчера вы сказали мне зайти завтра, то есть сегодня, вот я и пришел.
Директор полулежал в кресле у стола, запрокинув голову.
Деймос отметил длинный шрам на старческой шее. Интересно, когда он его получил? Наверное, во время Революции. Он же герой!
Этот старый, измученный человек, что прикрывал душевные раны эксцентричным поведением и алкоголем, вызывал восхищение. Сколько он прошел за свою жизнь, сколького достиг, и даже теперь, на старости лет, не мог найти себе покоя! Деймос всегда именно таким и представлял Аластера Рикмора.
– Да, вчера и так от посетителей отбоя не было. Заходи, молодой Винтер.
– Теперь Стивс, Дэниел Стивс. – Деймос снял очки. – Позволите присесть?
Господин Рикмор махнул рукой.
– Садись, раз приперся. Забавно, что ты пришел в один год с ней. Ирония или судьба?
– В один год с кем, простите?
– Он ведь часто говорил, что судьба – это барышня, считающая, что у нее хорошее чувство юмора.
Деймос молчал. Директор говорил не с ним, а сам с собой. Может, и просто выпендривался, поддерживая образ двинутого старичка.
– Ладно уж, чего приперся?
– Эм… но вы же вчера сами велели зайти после собрания…
– Я не об этом. Зачем ты приперся в мою школу?
Деймос опустил взгляд.
– Отец ведь писал вам?
– Да, писал. И из письма я понял, что ты принципиально не хочешь использовать Силу Тьмы. Ваша семейная магия не так проста, а? Тот еще подарочек! – Господин Рикмор усмехнулся. – Ну, предположим, я могу тебя в этом понять. Ты решил, что всю жизнь будешь свой дар, так скажем, игнорировать. Так вот, повторяю свой вопрос. Зачем ты ко мне приперся?
Деймос молчал. Прозорливый старик смотрел в самый корень ситуации. Есть ли смысл что-то от него скрывать? Все равно обо всем догадается.
– Из письма я понял, что происходит с твоим старшим братом. Сложный жизненный момент. Слетел с катушек, всеми брошенный и нелюбимый. Во всем разочаровался… Альтаир просит сделать из него нормального человека. Что ж, постараемся. Но что насчет тебя? Я никак не могу понять, зачем ты притащился следом за братцем, с которым сейчас не в лучших отношениях, и хочешь что-то… а, кажется, я понял.
Деймос одновременно испытывал и волнение, и восторг. Директор запросто ковырялся в его душе. Что же он увидит в нем, о чем догадается?
– Поправь меня, если я ошибаюсь, дело было так: Сила перешла к тебе… трудно сказать почему, ее поведение выше нашего понимания… брат тебя возненавидел, бла, бла, бла, слетел с катушек. Ты решил, что даже не притронешься к этой, так сказать, «силе раздора». Альтаир пытался тебя обучать, но ты артачился и говорил, что просто будешь не замечать Магию Тьмы, будто ее и нет, наивный мальчишка. А потом отец предложил тебе поступить в мою школу – мол, я когда-то выучил его самого, выучу и тебя – но ты наотрез отказался. Люций все больше срывался с цепи, чуть не загубил себя… здоровье и все остальное… Я думаю, это тебе пришла в голову гениальная мысль послать его на перевоспитание. Это ты просил отца отправить его ко мне, а разумный Альтаир решил одним ударом пристрелить двух зайцев…
Господин Рикмор выглядел воодушевленным. Он выпрямил спину, скрестил пальцы перед собой, прищурил глаза, которые вдруг загорелись… Вот же он – тот самый герой, который был способен возглавить целое войско и одолеть старую власть. Вовсе он не спился! Сидит сейчас прямо перед Деймосом, в самом расцвете своих преклонных лет.
Директор все продолжал:
– Альтаир, вероятно, поставил условие, что отправит ко мне Люция, но только вместе с тобой, если ты согласишься учиться у меня. Хех… Есть, что дополнить?
Деймос уважительно склонил голову.
– Вы на редкость прозорливый человек. Ошиблись лишь в одном. Я не притронусь к Силе не потому, что она разлучила меня с братом. Я считаю огромным счастьем, что уберег его от этого… семейного проклятия.
– Тогда что же это, банальный страх?
Деймос видел, что директору досадно – его предположения оказались не на сто процентов верны.
– Можете называть как угодно. Эта Сила мне не нужна. Я не настолько уверен в своих моральных и волевых качествах и вряд ли смогу с ней совладать. Отец смог, а я – не знаю. Я не могу так рисковать. Вы же знаете, что случается с волшебниками тьмы? Вы видели моего дедушку? Я так не хочу. Мне это не нужно. Спасибо, господин Рикмор, что приняли Люция. Я надеюсь, что вы сможете ему помочь. А я не отступлюсь от своего решения. Во всяком случае, пока мой ответ нет.
Деймос встал и собрался уйти. Директор окликнул его негромко:
– Сядь! Эх, копия Альтаира. Меня даже ностальгия пробрала. Адская штука! Слушай, а почему ты не расскажешь все брату?
– О том, что это я его сюда заслал?
Господин Рикмор покачал головой.
– Нет, о том, от какой напасти его защищаешь. О том, что героически жертвуешь собой.
Деймос не совсем понял, был ли в последней фразе сарказм, а старик продолжал:
– Неужели ты принял всерьез это ваше дурацкое семейное правило – мол, о Силе Тьмы должен знать только тот, кто ею владеет?
Деймос вспомнил, сколько раз он хотел, как мечтал поведать брату правду. Как ему бывает сложно и больно смотреть в глаза Люция и видеть в них слово «предатель».
– Не думаю, что запрет настолько строг. Вам же отец в свое время все рассказал.
– Я – особый случай, – с важным видом произнес директор. – Если бы он этого не сделал, я бы его тогда убил.
Деймос усмехнулся.
– Да, отец рассказывал… Люцию нельзя знать. Вообще-то, он мне и не поверит. А если и поверит, то… нельзя ему знать…
Господин Рикмор тяжело вздохнул.
– Столько сомнений, тревог, забот, страхов. Слушай сюда, мальчик. Ты сейчас противоречишь самой логике: боишься, что не сможешь управлять этой силой, но почему-то уверен, что сможешь ее подавить.
– Если долгое время не обращаться к ней и не…
– Не сможешь, я тебе гарантирую. И когда ты сорвешься, а ты, поверь мне, сорвешься, она поглотит тебя всего, без остатка. Она будет мстить и распотрошит твою душу, затем выкинет пустое тело-контейнер и будет ждать следующего носителя.
По спине Деймоса пробежал холодок. Он понимал, что господин Рикмор частично прав, но только частично.
– У меня есть своя точка зрения на этот счет, и я буду ее придерживаться, – ответил он твердо. – Ее же будут придерживаться те, что придут после меня. Все, что вы мне сказали, я уже слышал от отца.
Повисла пауза, за которую собеседники буравили друг друга взглядами. В конце концов директор откинулся на спинку стула и развел руки в стороны.
– Упрямый мальчишка, поступай как знаешь. Можешь идти. Ты мне больше не интересен.
Деймос поднялся и чуть случайно не выполнил поклон, как при прощании с отцом. Он вовремя себя осадил и повернулся к двери.
– Эй, шкет, смотри, – окликнул его напоследок директор и указал на запись в тетради, сделанную красными чернилами.
– Это дата?
– Да, это дата и время, когда ты от меня ушел. Через тире тут будут стоять дата и время, когда ты ко мне вернешься.
– При всем уважении, господин Рикмор, но это вряд ли.
***
01.09.2016 г.
Первый мир, Княжество Цирит
46 лет после Революции
17:40 (Четверг)
Алиса
Она вряд ли смогла бы объяснить, отчего так взъелась на этого тупого парня, Руфуса. Наверное оттого, что сама всю жизнь мечтала о несбыточном и слишком хорошо понимала, каково это, когда над твоей мечтой смеются. Да и потом, то идеальное учебное заведение, о котором рассказывала Барбара, было одновременно и ее, Алисы, мечтой. Она стремилась сюда и попала. Пусть, быть может, эта школа магии не самая элитная, зато точно настоящая, а эта тупая скотина заявляет, что здесь отстой и никакого будущего.
Сколько она сама встречала на своем пути таких вот Руфусов! Им всем тоже было дело до Алисы и ее странной мечты. И что? Где они сейчас со своим смехом и издевательствами? Остались в мире без магии. Когда-нибудь она вернется туда и посмотрит на их тупые рожи!
– Я твое агрессивное настроение улавливаю в вибрациях воздуха, – надменно, как всегда, процедил Лука.
Вот он тоже молодец, мог бы и не вмешиваться… Хотя, конечно, спасибо, что вмешался. Алиса скосила глаза на стоящего рядом парня. Все-таки он подозрительно смахивает на того, вчерашнего придурка.
Она, может, и недавно в этом мире, но ежу понятно, что люди в одинаковых темных очках, имеющие трости и цилиндры, должны быть из одного княжества. То есть, Лука и Дени, скорее всего, приехали на том самом экипаже, что стоял во дворе. И чопорный мужик из кабинета директора тоже оттуда. Тогда зачем ночью было говорить, что он немного заплутал и директор попросил вывести его во двор? Ага, как же, директор на втором этаже, а эти придурки ей встретились на третьем. Проводили пьяному в стельку аристократу экскурсию по ночной школе?
В общем, Алиса про себя решила, что парни мутные, что-то скрывают, и что вчерашний грубиян, как, биш, его… Люций – это Лука. Люций – Лука, да они боги маскировки! Алиса себя разве что по лбу не хлопнула, догадавшись. Хотя, если это тот же парень, то почему у него другое лицо? Местная магия на такое способна? А зачем так делать?
Она остановила свои мысли на полном скаку. Стоп! Все имеют право на свои секреты. Она и сама кое-что скрывает, так что не ей судить, это уж точно. Примем их правила игры и не будем вмешиваться!
Барбара уже битый час стояла у доски с объявлениями и все никак не могла успокоиться. Вот как можно про расписание рассказывать сорок минут? После каждой такой остановки они теряли двоих-троих экскурсантов, и теперь рядом с ними топтались несчастные четыре первокурсника. Самые стойкие, или им тоже почему-то жизненно важно получить о школе хоть такие, первичные, представления?
– У меня не агрессивное настроение, – ответила Алиса, наконец, выпав из своих мыслей. – Просто Руфус, придурок, взбесил. Такое ощущение, что он специально сидел со своей группкой и поджидал, речь заранее подготовил, козел! Может, это у него что-то личное?
Лука пожал плечами.
– Меня больше интересует, сколько мы еще тут проторчим.
– А тебе что, не интересно узнать, в чем же глобальная разница между предметами «История», «История магии» и «История магических откатов»?
– Поверь, я это и так прекрасно знаю. Могу прямо сейчас все экзамены за второй курс сдать, вообще элементарно.
Алиса закатила глаза. Никаких сомнений, это точно тот, вчерашний.
– Молодец, но не все же такие гении, как ты, – пробурчала она, сдерживая улыбку.
Наконец Барбара сжалилась и повела учеников дальше.
Порой она говорила и полезные вещи. Например, рассказывала про тонкости здешней жизни и про то, как найти подход к преподавателям. Однако некоторые ее советы шокировали. Что, например, значит «Никогда не спорить на деньги с господином Лудо» или «Никогда не упоминать при господине Морту слова, связанные со смертью, и не сдавать деньги на его похороны, если он будет их собирать»? Полный бред!
Алиса, конечно, хотела узнать побольше об этом мире, но это была немного не та информация. Ей бы пока со светом в комнате разобраться!
– А вот библиотека! Сейчас мы все вместе получим книги!
Кто бы сомневался, что в небольшой и полутемной библиотеке за стойкой опять стояли все те же самые дети. А может, их на самом деле много?
– Учебников по истории совсем нету! – гордо отрапортовала девочка. Теперь она нацепила на себя очки на цепочке, а хвостики на голове закрутила в два смешных бублика.
– Как это нет? Все разобрали? Так быстро? – зашумели первокурсники.
– Да не, – отмахнулся мальчик, – их все Горгашмыга сожгла.
Барбара тут же подскочила к детям.
– Я сколько раз повторяла, что нельзя профессора Горгаш называть Горгашмыгой.
– Но она не обижается, – сказала девочка, состряпав умилительные глазки.
Барбара продолжила отчитывать детей, ее одноклассники получали учебники, которые никто пока не сжег, а Алиса пошла осматривать библиотеку.
Маленький зал со стойкой и всего двумя читательскими столиками хранил на полках многовековые залежи пыли. Алиса попыталась на открытых полках найти хоть какие-то книги о местном быте, но, разумеется, не нашла.
«Справочник-определитель фантомных проекций», «Теория всеобщей магии», «Откатные животные, особенности их содержания и питания с учетом магической нагрузки»… вряд ли тут будут простейшие сведения о том, как, елки-палки, зажечь этот долбаный свет.
Алиса глянула в окно. Скоро опять уже вечер, а она так и не разобралась с этим простейшим вопросом. Не у Луки же спрашивать!
Однако тут она, наконец, нашла хоть что-то стоящее. В углу, засунутый подальше, стоял немного покосившийся глобус. Пыльное чучело земли изрядно покачивалось на подставке и грозило укатиться, но Алиса просто прилипла к нему. Хоть с географией разберемся!
Глобус выглядел очень странно… хотя все знакомые континенты, вроде, значились на месте: очертания Африки, Евразии и двух Америк узнавались без проблем… вот только почему-то все континенты были синими! У нас синий на картах и глобусах – это цвет воды… а тут моря и океаны наоборот – бежевые…
Алиса покрутила глобус, ничего не понимая, и вдруг застыла, заметив знакомое слово. ЭМБЕР! Где-то она тут слышала название такого княжества.
Однако буквы были написаны там, где у нас расположено Балтийское море, то есть, Эмбер – это название моря? Или…
Алиса рассматривала глобус со всех сторон. Она хотела найти Цирит, потому что знала, Цирит – это точно княжество. Она стоит сейчас на земле… Цирита… нашла… Как раз между Европой и Северной Америкой, там, где в привычном ей мире находится Атлантический океан. Вот это приехали!
У Алисы закружилась голова. Что же получается? Там, где у нас моря и океаны, тут, в волшебном мире, суша. И наоборот. Ну ничего себе!
Была и еще одна странность. Маленькие буковки с названиями областей сгрудились в одном месте: Берилл, Вьюрцит, Адамант и немного других скучковались там, где у нас плещется Атлантика. Все вместе обведены ярко-красной чертой. Вместо Балтийского моря – Эмбер, но больше на глобусе не нашлось ни одного княжества. Вся остальная суша этого мира оставалась девственно-чистой, даже гор и рек не помечено. Возможно, всему виной те самые монстры, о которых она слышала? Выходит, Первый Мир такой маленький, а все остальное – это земли монстров, и они даже не исследованы!
После посещения библиотеки Барбара, наконец-то завершила свою экскурсию. Возможно, только потому, что продолжать ее с пачками книг было бы совершенно невозможно. Председатель студсовета с сожалением оглядела «экскурсантов», будто хотела прямо сейчас залезть с ними на самую высокую точку школы, но передумала в последний момент.
– Все-таки подумайте о моем предложении! – крикнула она на прощание Луке и Алисе. – Нам очень нужны активные и ответственные люди. Алиса покивала ей в ответ, но не настолько приветливо, чтобы обнадежить.
Ее угнетала мысль о свете. Надо срочно с этим вопросом разобраться! Остальной быт пока, в целом, ясен, а вот тут почему-то пробел. Наверняка в блоке девочек уже все комнаты заняты приехавшими ученицами. Вечером к ней начнут заглядывать соседки: «Ой, а почему у тебя темно? Не можешь выключатель найти? Ты что, с луны свалилась или из другого мира?» Алиса почувствовала подступающую панику и попыталась взять себя в руки.
Так! Если бы дома она обнаружила, что свет не включается, что бы сделала? Ответ очевиден – попросила бы соседа дядю Лешу глянуть, он ей частенько помогал с такими мелочами, когда отец был… не в форме… Теперь, к сожалению, дядя Леша далеко…
– Лука, слушай, а у вас в комнате свет нормально горит? Мой что-то барахлит (дурацкое слово, это же не холодильник!).
Однако надменный и холодноватый парень отреагировал нормально… для себя.
– Не удивлен! Тут все разваливается на глазах.
– Да уж, – крякнула Алиса в ответ.
– Могу тебе наш мешочек отдать! – великодушно предложил новый друг. – Мы же видим в темноте, а здешние мешки слишком яркие, регулируются плохо.
– Эхм-м-м, – ответила Алиса.
– Пошли, сразу возьмешь!
Они как раз поднялись на третий этаж и должны были сейчас разойтись направо и налево – каждый в свой коридор. Здесь царила суета. Все ученики только что заселились в комнаты и теперь бегали, хлопали дверями, знакомились или общались со старыми друзьями.
