Айрин Серпента
Жизнь точки на карте
– Я встретила её сегодня днем в лифте. С мужчиной, таким высоким и красивым, почти как вы. О, подружки мне не поверят, когда я скажу, что Джек Строумер пригласил меня в свой номер!
В её молодом голосе прорвалось такое ликование, что мужчина встревоженно глянул на закрытую дверь. Конечно, особые обстоятельства, но с его стороны верх глупости находиться с девицей наедине, без свидетелей. Потом ей ничто не помешает забеременеть и обвинить его в своём интересном положении. К тому же у таких бойких девчушек отцы или дяди всегда почему-то оказываются начальниками местной полиции.
– Забудьте все подобные мысли, малышка, – на всякий случай Джек открыл дверь. – Я уже пойман в брачную ловушку. Так что, сведения о моей жене были предлогом, чтобы на спор проникнуть сюда? Но как вы узнали, что Хилари…
– Нет, – девушка разом растеряла свой нагловатый юный задор. – Я её действительно видела. И даже спросила: правда ли, что она мадам Строумер? Она сказала, да.
– Ну разумеется, – Джек с трудом сдерживал своё беспокойство. Хилари ни за что не стала бы хвастать перед посторонними «звёздным» мужем без особой на то причины. – А что за мужчина был с ней?
– Я же сказала, – Ивель раздражённо глянула на него. – Высокий и красивый.
– Но это чертовски субъективное мнение, мадемуазель. Не могу же я подходить к каждому встречному мужчине и спрашивать, считает ли он себя красивым! Мне нужны более определённые приметы: цвет волос, глаз…
– На нём был надет светлый плащ, очки и шляпа, натянутая по самые уши.
– Имя, если Хилари называла его. На что это было похоже: как будто она по своей воле с ним уехала или он заставлял её?
– Он её ударил, – сразила Джека дополнительной информацией Ивель. – Он думал, что я не вижу, а я всё видела. Он стукнул американку…
– Австралийку, – машинально поправил Строумер.
– …вот сюда, – француженка положила пальчики на его мускулистый торс, нащупала сквозь вискозный свитер солнечное сплетение и слегка нажала. Мышцы, защищающие уязвимую точку, толкнули её пальцы назад. Ивель приготовилась в восхищении закатить глаза, но вспомнила, что ещё не договорила.
– Да, он ударил её, чтобы она не говорила со мной, потому что он совсем не понимал по-французски. Как можно не понимать самый прекрасный язык? – мимоходом удивилась Ивель. – Он так разозлился, когда она сказала: «Передайте Жаку, что меня увез Мишель»… Это, наверное, вам, если Жаку, правда? – девица кокетливо взмахнула ресницами.
Кумир, к её удивлению, безмерно разволновался.
– Мишель? Она сказала «Мишель»? Кто же это? По-английски это имя звучит как Майкл. Неужели Ондрада? – Строумер схватился за голову. – Она так боялась его…
– А кто это? – мило встряла мадемуазель.
Кумир рассеянно посмотрел на неё, посмотрел ещё раз и вдруг спохватился:
– О, я совсем забыл про вас, Ивель! Прошу прощения. Ваша информация очень полезна для меня… наверное. Взамен я разрешаю рассказать самую романтическую историю, как мы застряли в лифте и вышли оттуда уже помолвленными.
Девушка неуверенно хихикнула.
– Вы шутите, Жак, да? Я не буду рассказывать, я же не фантазёрка. Я очень практичная леди.
– Безусловно, – обняв девушку, Джек нежно поцеловал её в щёку, – я не могу выразить свою благодарность вам, Ивель. Жаль, что другой информации, куда этот человек мог увезти Хилари, нет.
– Почему нет, есть, – француженка скромно, но торжествующе улыбнулась. И помахала листком бумаги, вырванным из записной книжки. – Номер автомобиля, на котором уехал этот красивый злюка Мишель.
Женщина лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и старалась ни о чём не думать. Проблема состояла в том, что она уже выспалась; молодой организм наотрез отказывался впадать в сонное оцепенение, чтобы быстрее прошло время. «Время не переносит грубости, – вертелись в голове строчки из кэрроловской «Алисы в Стране Чудес». – Но если вы ведёте себя вежливо, оно сделает всё что угодно. Например, допустим, было девять часов утра, как раз время начала уроков – стоит вам только шепнуть ЕМУ, и часы полетят один за другим. Раз – и уже половина второго, время обедать!
Прошло много-много часов с тех пор, как Майкл Ондрада приходил к ней в последний раз. Вопреки своим клятвам, Майкл больше не допытывался о подробностях смерти сводных братьев и сестры; все его силы уходили на то, чтобы заниматься с пленницей любовью. Хилари сама не могла определить, что это было – любовь или чистый секс, или даже насилие. Она не испытывала отрицательных чувств к Майклу Ондраде, и его ласки, очень нежные, деликатные, не вызывали в ней желания сопротивляться. Тем более, что Майкл больше не ставил на ней таких жестоких экспериментов, как в первый день – возбуждение без удовлетворения. Впрочем, рук пленницы он так и не развязал, опасаясь, возможно, что она попытается покончить с собой, выбросившись в окно или перерезав осколком стекла вены. Хилари Орти не стала ему говорить, что в том состоянии крайней апатии, которое охватило её, он мог бы ничего не бояться. По своей воле она даже не собиралась вставать, хотя длина верёвки, которой она была привязана к кровати, позволяла это сделать.
Где проводил ночи её похититель, Хилари не знала. К ней в комнату он входил два-три раза в сутки, молча добивался желаемого и покидал, чтобы спустя какое-то время принести еду. В основном, это были блюда, продающиеся в китайских ресторанах на вынос. Хилари ничего не имела против их вкуса. Когда пустой желудок давал о себе знать, она сползала с кровати, перемещалась к столу в трёх шагах от окна и ела связанными вместе руками, не обращая внимания на их чистоту. С левой стороны под кровать был подсунут ночной горшок. Каждое утро Майкл с бесстрастным лицом убирал за своей пленницей, мыл ей руки и протирал тело влажной губкой, после чего Хилари долго не могла согреться, лёжа на постели в таком же виде, как она появилась на свет из чрева матери. Функцию одеяла брал на себя Ондрада, согревая женщину своим телом и своим семенем.
Прошёл ли уже день с тех пор, как он последний раз приходил к ней? Хилари не знала. Темнота за окном для неё ничего не значила. Женщина засыпала, когда закрывались глаза, и пробуждалась, когда организм заявлял – достаточно. Других развлечений, кроме сна и еды, у неё не было.
Нельзя сказать, чтобы невольное заключение её тяготило; но спустя какое-то время пленница открыла глаза, услышав шум внизу. Оказалось так приятно увидеть выбитую Крисом дверь и его самого, с озабоченным видом стоящего у двери.
– Хилари, милая, любимая моя! – Крис бросился к кровати, на которой лежала пленница, вытащил из кармана складной нож, перерезал удерживающую верёвку.
– Раг, дружище, задержи народ! – крикнул он через плечо. Завернул обнажённое тело женщины в покрывало и поднял на руки.
– Держись, дорогая, я отвезу тебя к врачу! – шепнул ободряюще.
Губы Хилари шевельнулись, но из горла, разучившегося издавать звуки, вылетел только хрип. Женщина не сдалась, только облизала губы и попробовала ещё раз.
– Поедем в отель, Крис, пожалуйста! – она обессиленно опустила голову на крепкую мужскую грудь.
Строумер внимательно посмотрел на неё.
– Как скажешь, любимая. Только два момента: называй меня Джек. И скажи, если знаешь, где эта мерзкая гадина – мистер Ондрада.
– Не знаю, – Хилари закрыла глаза. – Он ушёл. Давно. Отвези меня домой.
Строумер подхватил её поудобнее и перешагнул порог, бросив последний, полный отвращения взгляд на убогую комнату, где его любимая провела семь ужасных дней. Они ещё вернутся к вопросу о местонахождении Ондрады.
За дверью дома их встретил гул приветственных голосов. Хилари чуть приоткрыла глаза, отвыкшие от дневного света, долго моргала, прежде чем расплывчатые пятна начали превращаться в силуэты людей. Вместе с её избранником спасать её явилась добрая треть команды «Вильямс Рено», в толпе мелькнула улыбка Герхарда Бергера, из рук Джека драгоценную ношу принял симпатичный норвежец – Раг Торсун, и Хилари внезапно почувствовала себя так, будто у неё снова появилась семья. И тут её тело сделало то, чего не позволяло себе со дня смерти Джилберто и Сайсели Орти: распахнуло слёзные каналы. Женщина беззвучно заплакала, солёные капли стекали по её лицу, и Джек Строумер, держа её на коленях на заднем сидении автомобиля, вытирал слёзы своим платком.
– Всё будет хорошо, моя дорогая, – шептал он, прижимаясь губами к чёрным волосам. Убеждал свою невесту и сам пытался поверить в это. Будет, обязательно будет…
Глава 44
Вымытая и переодетая с помощью личного брата милосердия, Хилари дремала не больше часа, всё время чувствуя на себе взгляд Джека Строумера. Потом он кормил её с ложечки, отвергая все возражения, что Хилари не парализована и не умерла, сидел рядом, стараясь предупредить любое желание; но этот синий настороженный взгляд, постоянно преследующий её, был едва ли не хуже пренебрежения Майкла.
– Милый! – вспомнив, как она делала это раньше, Хилари придала своему голосу властность. – Восемь часов более чем достаточно. Твоё молчание для меня хуже, чем любой упрёк. Давай поговорим.
Джек неохотно кивнул.
– Ну, если ты считаешь себя готовой…
– Я более готова, чем индейка в духовке в День Благодарения. Садись.
Джек Строумер нерешительно посмотрел на край кровати и придвинул кресло – совсем как Майкл в день, когда всё начиналось. Поймав себя на этом сравнении, Хилари почувствовала, как вся её наигранная смелость улетучивается через приоткрывшуюся щель. И вновь решительно сжала губы, поклявшись, несмотря ни на что, быть мужественной. Даже если Крис Хантер собирается расстаться с ней из-за того, что она теперь «опозорена». Решение было очень хорошо в теории…
Видя, что Крис открывает рот, Хилари опередила его:
– Как ты нашёл меня? Тебе помогла та девушка?
Любимый мужчина моргнул от неожиданности, но не смутился.
– Да, мадемуазель Ивель. Фамилии её я не узнал, да мне она без разницы. Главное, что девочка дала кое-какое описание Ондрады и номер автомобиля, на котором он увёз тебя. Хотя в итоге это оказалось неважным.
– Неважным? – тупо переспросила Хилари.
– Да. В том смысле, что машина была арендована на вымышленное имя и несуществующий адрес в Ле Ларвотто. Благодаря связям моих друзей удалось узнать в аэропортах, что в тот день подозрительная пара в Австралию не улетала. Потом детективы, которых нанял Фрэнк Вильямс, распечатали из журналов фотографии Ондрады и начали прочёсывать окрестности Монте-Карло. Сегодня утром вышли на человека, у которого Ондрада арендовал этот дом с правом продления договора на неопределённый срок. Мерзавец рассчитывал держать тебя там так долго, сколько удастся. Хилари… он касался тебя?
– Что ты имеешь в виду под словом «касался»? – тусклым голосом уточнила мисс Орти. – Бил? Нет. Почти нет.
– Он тебя изнасиловал?
– Это не самое страшное, что может случиться с женщиной, – Хилари отвернулась.
– Что тогда? – Строумер был неумолим.
Но Хилари неожиданно проявила не меньшую твёрдость духа.
– Извини. Я не буду говорить об этом. Это останется между Ондрадой и мной. Я отомщу ему за пережитое по его вине унижение.
– Надо заявить на мерзавца в полицию. Ты – известный человек, такое дело не замнут. Пусть посидит за решёткой года три и подумает.
– Я понимаю твои чувства…
– А ты чувствуешь что-то другое? – возмущённо перебил Хилари Джек.
– …но нет. Полицию я вмешивать не буду.
– Почему, чёрт побери?!
– Не сердись, не сердись, – протянув руку, женщина погладила защитника по щеке. – Пойми, если сейчас я заострю внимание на этом инциденте, Майкл станет ещё опаснее.
– А так он, конечно, кроток, словно ручная змея.
– Крис, Джек, Лоуренс, любовь моя! Ты не можешь понять того, что навсегда связало нас с Майклом, точно так же, как я не смогу что-то понять в твоей жизни. Если мы хотим быть вместе, каждому из нас придётся научиться на определённые вещи закрывать глаза.
– Угу, – взгляд Строумера выражал мрачное смирение. – Я попытаюсь. Но этот человек не оставит тебя в покое.
– Я знаю, – Хилари озабоченно нахмурилась. – Только потому, что мы были когда-то помолвлены, он считает меня своей собственностью. Ума не приложу, как заставить его не вылезать за определённые рамки…
– Если мы не можем остановить его цивилизованным способом – тюрьмой, то…
– Не предлагай мне нанять киллера!
– …попробуем другой путь, ещё более цивилизованный. Проверим, знаком ли Ондрада с десятой заповедью11*.
Хилари Орти обдумала сказанное, и медленная, радостная улыбка предвкушения расплылась по её лицу.
– Значит, так?
– Да, именно так, – в руке Строумера раскрылась маленькая, обтянутая бархатом коробочка, весело заискрились три крупных бриллианта в окружении россыпи голубых сапфиров. – Хилари Анжелика Орти, окажешь мне честь стать моей женой?
– Даже не сомневайся, – Хилари, не удержавшись, хихикнула. – Только один довольно важный вопрос: как мне всё-таки называть моего будущего супруга?
Глава 45
Они отправились в предсвадебное путешествие на следующий же день. На самолёте пересекли расстояние от Монако до Индианы, в Ренселере Крис, оставив невесту на полчаса, добыл где-то шикарную машину с открытым верхом, и они прокатились с ветерком до частной пристани, где даму на умопомрачительной скорости перегрузили в просторную лодку, напоминающую гондолу, с итальянской надписью на боку. Новенький «мазератги» Крис оставил у пристани без присмотра, с ключами в замке зажигания, уронив беспечную и таинственную фразу: «Её заберут». Если уж это не волновало его, то Хилари тем более не желала терять времени на размышления о сохранности машины; всё её внимание было отдано переплетающимся зарослям вдоль канала, по которому они плыли, цветущим и благоухающим, в иных местах образующим над каналом подобие арки. Нежно-розовые цветы вьюнков свисали с неё и задевали Хилари по лицу, оглушая её своим ароматом. Где-то невдалеке, старательно выводя трели, пела птица.
– Как красиво! – воскликнула женщина, нарушая царящую тишину. – Настоящий рай… Я могла бы прожить в этих местах всю жизнь и ни разу не пожалеть об оставшемся вдалеке Сиднее.
Крис – с момента их помолвки он попросил Хилари называть его Лоуренс или Ларри, чтобы не вызывать ненужных вопросов – сидел позади, возле мотора, и взглядом ласкал плечи своей невесты.
– Этот вопрос мы с тобой, милая, ещё не обсуждали. Будем жить там, где ты захочешь. Мне всё равно, был бы ноутбук рядом.
Хилари встревоженно обернулась.
– Кри… э-э, Ларри, ты по-прежнему будешь ездить по всему миру в поисках сюжетов?
– Может быть, время от времени, солнышко. Тебя это беспокоит?
– Не беспокоило бы, если бы в мире не было так много других женщин, – пробормотала Хилари. Из-за рычания мотора Лоуренс Торнтон, к счастью, не расслышал.
– Мы обсудим до свадьбы и это, и ещё тысячу и один вопрос! – прокричал Ларри. – Ты ведь тоже не собираешься отказываться от работы, правда?
– Мы уже ссоримся? – язвительно уточнила Хилари.
Избранник бросил на неё странный взгляд.
– Если тебе хочется, дорогая.
Лодка пристала к мраморной лестнице, ступени которой спускались прямо к воде. Лоуренс привязал её к какому-то колышку, торчащему сбоку, подал Хилари руку. Женщина покинула лодку, присела на корточки, осматривая царапины на туфлях; а когда подняла глаза вверх, наткнулась взглядом не только на пропылённые дорòгой серые джинсы Ларри, но и на другую пару ног в строго отглаженных, со стрелочками, угольно-чёрныхбрюках, повыше которых начинался край смокинга. Хилари распрямилась; седовласый мужчина, по всем признакам – настоящий британский дворецкий, наблюдал за нею со сдержанным, слегка неодобрительным по поводу её одеяния любопытством.
– Лэндрит, – коротко представил их друг другу Лоуренс. – Мисс Хилари Орти.
– Мадам, – тот поклонился и адресовал хозяину дома подобное же приветствие. – Сэр.
– Как дела, Лэндрит? – молодой мужчина улыбнулся.
Дворецкий отчитался с чопорным видом:
– За время вашего отсутствия ничего не изменилось, сэр. Сэр Джон и сэр Кристофер в Неаполе, леди Марджори дома, леди Гизела и мисс Мейбелл отправились на самолёте в Париж. Добро пожаловать домой, сэр.
– Благодарю, Лэндрит, – небрежно кивнул Лоуренс.
Хилари подошла к жениху вплотную, попросила жестом немного нагнуться. Дворецкий тут же отступил на два шага.
– Я никого из них не знаю, – зашипела Хилари.
– Мою семью? – громко удивился Лоуренс.
– Тише!
– А почему ты должна их знать? Вечером я познакомлю тебя со всеми, кто окажется дома. Только они все ужасные непоседы, только и ищут возможности сбежать. Слышала же – отец и брат в Италии, невестка с моей дочерью отправились в Париж. Наверное, у Гизелы закончились запасы «Шанели» номер пять… Дома сидит одна моя милая мамуля, хранительница семейного очага.
– Ещё мисс Филлис, сэр, – добавил через разделившее их расстояние Лэндрит. – А теперь вот и вы… и…
– Лоуренс, – совершенно обыденным голосом проговорила Хилари, – если ты немедленно не объяснишь мой статус мистеру Лэндриту, я тебя убью.
Запрокинув голову назад, Ларри Торнтон громко захохотал. Он не мог успокоиться до тех пор, пока Хилари довольно сильно не ударила его локтём под рёбра.
– Я утоплю тебя прямо в этом канале, – видоизменила свою угрозу она. Потом отвернулась и начала спускаться по ступенькам к лодке, делая вид, что собирается уехать.
– Эй! – догнав в два прыжка, жених поймал её в объятия и крепко поцеловал под неодобрительным взглядом старого слуги.
– Куда ты теперь от меня денешься, Хил? – с прежними смешинками в голосе проговорил он. Слегка приподнял молодую женщину над землёй и покружил её.
– Ты моя, моя навеки, и никакой Майкл Ондрада не сумеет изменить этого.
Хилари поморщилась – воспоминания о неделе, проведённой в Ля Кондомэн, были ещё свежи.
– Лэндрит! – прижимая любимую женщину к себе, Лоуренс обернулся и отыскал взглядом дворецкого.
В знак своего внимания тот немного наклонил голову.
– Сэр?
– Мисс Хилари Орти, эта прелестная молодая дама – по правде говоря, самая замечательная на целом свете, Лэндрит…
Дворецкий слегка улыбнулся.
– …моя невеста, и скоро станет второй леди Торнтон. Мы обручились два дня назад.
– Мадам, – взгляд слуги потеплел не меньше чем на десять градусов.
Хилари смущённо улыбнулась.
– Я, конечно, могу ещё посомневаться… но да, наверное, стану миссис Торнтон.
– Леди Торнтон, – деликатно, но твёрдо поправил её Лэндрит.
– И никаких вариантов, любовь моя, – шепнул ей на ухо Лоуренс.
– Отнести вещи мадам в коттедж, сэр? – снова становясь до невозможности официальным, Лэндрит обшарил взглядом пристань и лодку в поисках чемоданов.
– У мисс Хилари практически нет багажа. Мы совершали небольшую туристическую поездку и решили заглянуть сюда по пути.
«Мисс Хилари» только закатила глаза, прикинув расстояние, отделяющее Сидней от Индианы.
– Да, совсем небольшую, – весело подтвердила она. – Так, пересекли парочку океанов.
Лоуренс снова засмеялся, и Хилари поймала себя на мысли, до чего же ей нравится этот сочный низкий звук. Раньше её избранник смеялся не так уж часто.
– Я тебя люблю, – повернувшись к нему, проговорила Хилари одними губами.
Неописуемая нежность преобразила лицо Лоуренса.
– А я давно уже отдал тебе в полное распоряжение своё сердце, – шепнул он в ответ. – Только будь с ним поосторожнее, прошу тебя.
Когда Лоуренс и Хилари, сопровождаемые по пятам дворецким, подошли к скрытому в глубине сада двухэтажному коттеджу, они сразу заметили подозрительно приоткрытую дверь. Глаза Торнтона мальчишески заблестели.
– Ш-ш… – оборачиваясь к своим спутникам, он приложил палец к губам. И, наступая только на носки, протиснулся в щель. Хилари оглянулась на Лэндрита, тот неодобрительно хмурился. Но ей так хотелось посмотреть, чем Ларри занят внутри! А, наплевать, будешь слишком сладкой – слижут. Подражая конспиративной походке жениха, Хилари пробралась в дом.
Внутри было темно и пусто – мебель расставлена вдоль стен, накрыта чехлами в ожидании возвращения хозяина, слабый огонёк мерцал в комнате слева. При свете становилось понятно, что в коттедже находится гость.
– Я возьму это, и это, и это… Где же он хранит Фрейда? Почему Лоуренс до сих пор не научился вести каталог? – отбирая книги, негромко рассуждала сама с собой невысокая женщина с густой сединой в пышной причёске. Небольшой ночник за её спиной тускло моргал, угрожая погаснуть в любое мгновение. Дом сына был уже далеко не нов, и всякого рода потрескивания являлись в нем обычным делом; леди Марджори к этому давно привыкла. Но когда привидение хватает тебя сзади ледяными руками, приподнимает в воздух, и ты слышишь клацанье его зубов – это уже совершенно иное… Леди Торнтон взвизгнула. Призрак громко рассмеялся в ответ:
– Ну что ты, мам, я, конечно, изменился, но ты же никогда не боялась меня.
Леди Марджори вырвалась, вздыхая от пережитого шока и облегчения, обняла младшего сына:
– Лоуренс, Лоуренс, как же ты напугал меня! Откуда ты взялся здесь, чёрт побери?
Лицо сына приняло то искусственно-ханжеское выражение, которое леди Марджори не раз замечала, когда сын собирался позабавиться.
– Миледи, – полным страдания голосом, с британским акцентом, превосходно копируя Лэндрита, произнёс Ларри, – позвольте напомнить вам о стиле беседы, принятом в вашем кругу.
– Пошёл к чёрту, дурачок! – снова обхватывая сына руками, леди Марджори поцеловала его. – Как я давно тебя не видела, милый! Мы все так скучали…
Выражение её лица резко изменилось.
– Ты знаешь… про Дайану?
– Да, – ответ Ларри был короток, и это могло навести леди Марджори на некоторые размышления. Но она не собиралась останавливаться так сразу.
– Это было ужасно, но в то же время такое облегчение и для тебя, и для девочек. Я попросила Гизелу увезти Филли и Мейб за границу.
– Мама, – Лоуренс чувствовал себя неуютно, – если тебе так хочется, давай поговорим об этом, когда мы будем одни.
– А мы не одни? – удивилась леди Марджори. Она вгляделась в темноту неосвещённого холла. – Кто там мнётся у двери, Лэндрит?
Из полумрака донеслось неопределённое мычание.
– Мм… не совсем так, мадам… мистер Лэндрит остался на улице.
– Ларри, включи свет, – тоном приказа попросила леди Торнтон, которая едва доставала сыну до плеча.
Лоуренс сделал шаг назад и растаял за границей света, образованной мерцающим ночником. В темноте послышалось шуршание и яростные возражения шёпотом.
– Куда ты собралась? Если уж нарушила запрет и вошла, теперь оставайся.
– Ты мне не запрещал!
– Но и не приглашал внутрь, пока я не разберусь с ужасным взломщиком, проникшим в мой дом.
– Спасибо, дорогой! – громко проговорила леди Марджори. – Ты случайно не забыл про мою просьбу включить верхний свет?
– Извини, мама, – миролюбиво отозвалась голосом сына темнота, и щёлкнул переключатель.
– Лоуренс, убери руку с моей задницы! – это была ещё реплика ночи. При ярком свете молодая женщина, стоявшая у двери, отчаянно смутилась, покраснела так, что розовой стала даже её шея.
Торнтон засмеялся, вывел её на середину комнаты и удержал под оценивающим взглядом леди Марджори.
– Мама, позволь тебе представить мисс Хилари Орти из Австралии. Она моя невеста.
– Лоуренс! – на лице старшей женщины отразилась растерянность. – Опять, так скоро?
Хилари прикусила изнутри верхнюю губу и почувствовала, как сводит судорогой её скулы. Неужели отношения с матерью Ларри не заладятся у неё с самого начала? Но пожилая женщина тут же перевела взгляд на неё и приветливо улыбнулась.
– Мисс Орти, добро пожаловать в наш дом… дом Лоуренса, – сразу поправилась она. – Извините мою невежливость, я просто растерялась. У Ларри сложные семейные отношения…
– Я знаю, – девушка робко улыбнулась, как-то бегло и испуганно. – Его жена только что умерла.
– Совершенно верно, – леди Марджори Торнтон кивнула. – Но вы наверняка не в курсе, насколько тяжело…
– Мама, – предостерегающе проговорил Ларри, – это ни к чему. Что было можно, я рассказывал Хилари, а подробности болезни Дайаны никого не интересуют.
– Я всего лишь хотела сказать, что надеюсь, ты будешь счастлив, – робко пробормотала мать Ларри.
– И перестанешь мотаться по всему свету, как какашка в канализации! – вызывающе добавила она и бросилась наутёк, пока сын открывал рот для очередной нотации о хороших манерах.
Лоуренс Торнтон сердито смотрел ей вслед. Хилари, не сдерживаясь, хохотала. Теперь у неё не осталось никаких возражений по поводу того, что леди Марджори Торнтон станет её свекровью.
Глава 46
В течение недели Хилари Орти в ее новом статусе была представлена всем возвращающимся по очереди членам семьи. Сэр Джон Лоуренс Торнтон, отец Ларри, удивительно напоминал своего сына азартным блеском синих глаз, светлыми непокорными волосами – у сэра Джона они были седыми – и неуёмной жаждой всё сделать, увидеть и всё познать. Могла ли Хилари не испытать симпатию к человеку, так похожему на её избранника? Сэр Кристофер Торнтон, старший брат Лоуренса и наследник семейного антикварного бизнеса, выглядел вялым, скучающим человеком. Необычайно высокого роста – почти два метра, худой, Кристофер тоже имел фамильные синие глаза, но у него они выглядели бледно-голубыми, какими-то выцветшими. Леди Гизела Дрейкмен Торнтон, его жена, тоже высокого роста, всем своим видом наводила на мысль о её цыганском происхождении; но в первые же десять минут общения с леди Гизелой становилось понятно, что супруга сэра Кристофера Торнтон родилась и воспитывалась в самом обыкновенном доме средних американцев. Несмотря на отмеченную несколько недель назад десятую годовщину своего бракосочетания с настоящим, хотя и укоренившимся в США, британским лордом, леди Гизела по-прежнему употребляла в своей речи упрощённые обороты и сленговые выражения. Впрочем, одевалась она дорого и модно, имела хорошую фигуру и, похоже, слыла завидной клиенткой среди парижских кутюрье. Достопочтенная Мейбелл Голуэй Торнтон, старшая из приёмных дочерей Ли Лоуренса, старалась во всём подражать своей тётке – в одежде, в разговоре, в манере поведения. Мейбелл уже исполнилось семнадцать, она очень гордилась приставкой «honorable» перед своим именем и высоко задирала носик по этому поводу. А также по любому другому, и таких поводов у неё набиралось до полусотни каждый день. Достопочтенная мисс Филлис, её сестра на год младше, была довольно симпатичной, но не столь бойкой девочкой, и из-за этой черты характера она всегда оставалась в тени сестры-заводилы. Так же по-разному девочки повели себя при известии, что Хилари станет их мачехой. Мейбелл демонстрировала раздражение, досаду и нетерпимость, вела себя грубо и вызывающе до тех пор, пока на её выходки не обратил внимание Ларри. Он говорил с приёмной дочерью наедине, но по тому, как присмирела Мейбелл после этой беседы, стало понятно – Лоуренс Торнтон довёл до её сведения, что в случае необходимости выбирать предпочтёт свою невесту юной задаваке, к тому же не родной ему по крови. Филлис не стала ставить отца перед таким выбором – или, может быть, ей было безразлично. Хилари расстраивалась, натыкаясь на спокойную вежливость девочки, которая, несмотря на форму, была не менее надёжной преградой на пути к сердцу Филлис, чем вызывающая агрессивность Мейбелл.
Леди Марджори старалась успокоить ещё молодую мачеху, не имеющую практического опыта в обращении с детьми. «Дорогая, просто дай им время привыкнуть к тебе. Когда Мейб и Филли поймут, что ты не заставишь Лоуренса разлюбить их, они станут помягче». – говорила она. Хилари только вздыхала в ответ. Она привыкла управлять взрослыми, хорошо знающими меру своей ответственности; а взрослых в этом поместье осталось не так уж и много. Ларри начал писать новую автобиографическую книгу о себе, любимом, под названием «Весь мир у моих ног», и с ним стало практически невозможно общаться. Тело его находилось возле компьютера, а мысли витали недостижимо далеко. Выходил он из творческого транса только ради того, чтобы в очередной раз обменяться со своим агентом, Грегом Чалмерсом, оскорблениями, стимулирующими их обоих; эти беседы выводили Хилари из себя. Женщина вообще впадала в раздражённое состояние всё чаще, и сменялось оно только на более худшее – беспросветную депрессию. Сначала Хилари по два-три раза в день звонила в Сидней; но дела у «Орти инкорпорейтед» под руководством Джеда Макмиллана шли хорошо и не требовали её пристального внимания. Лоуренс предлагал ей заняться подготовкой к свадьбе. Однако Хилари отказалась от пышной церемонии, а самые необходимые приготовления заняли у неё и леди Марджори всего неделю. Хилари Орти и Ли Лоуренс Торнтон должны были пожениться в последнее воскресенье декабря. Разрешение на брак было получено, платье невесты сшито, гости приглашены. Не находя объяснения злости и неудовлетворённости, переполнявшей её, Хилари Орти записалась на приём к психоаналитику. А тот порекомендовал ей заодно обратиться и к специалисту другого профиля.
Нет, сегодня ему определённо не писалось. Даже сюда, за закрытые двери кабинета, просачивалась удушливая атмосфера, заполнившая дом. Всеми членами семьи овладело довольно странное, по правде говоря, настроение. Нельзя сказать, чтобы они отрицательно относились к предстоящему бракосочетанию одного из них, совсем нет. Или что им, например, не нравилась невеста. Хилари легко наладила контакт с каждым – недаром она приобрела первые навыки менеджмента, будучи шести лет отроду. Но улыбки всё равно оставались натянутыми, а радость – вымученной; и Ларри не видел способа это исправить. Пытаясь развеселить всех, он сам себе казался шутом на похоронах, главной плакальщицей на которых была сама Хилари. На вопросы о самочувствии она отделывалась объяснениями, что у неё болит голова, в постели невеста была скучной и неинтересной, засыпая сразу, как только Ларри отодвигался от неё. Кроме того, Хилари начала много есть, и всё это вместе взятое беспокоило Ларри. Когда у него находилось достаточно времени, чтобы подумать о своей невесте.
Нарыв прорвался во вторник после обеда, когда в дверь кабинета сына постучала леди Марджори, настолько обеспокоенная, что даже нарушила главное правило – не мешать Лоуренсу в «запойные периоды».
– Ларри, – остановившись возле стола, леди Марджори терпеливо ждала, пока не произойдёт метаморфоза – пустые глаза медленно заполняло тепло возвращающейся бог знает откуда мысли.
– Ларри, у нас проблемы, – не переводя дыхания, она доложила, что Хилари, похоже, основательно принявшая «для храбрости», плачет в своей комнате и заталкивает вещи в чемоданы, собираясь вернуться в Австралию.
– Она говорит, что ты совершенно не уделяешь ей внимания, и если тебе интересно моё мнение по этому поводу, я думаю, что…
