Айрин Серпента
Жизнь точки на карте
– Указывать тебе на твоё хамство? И ты ещё упрекала меня за дурные манеры! Знаешь что, Марианна…
Хилари взвизгнула:
– Не смей называть меня так!
– Я буду называть тебя так, как мне заблагорассудится! – рявкнул в ответ Хантер. – А сейчас будь добра извиниться перед Трикси.
– Я и не подумаю…
– Что?!
– Я и не подумала бы, – поправилась мисс Орти, – сделать это по твоему приказанию. Но я извинюсь, потому что не права. Прости меня, Трикси, – она ласково прикоснулась к плечу секретарши, – я сорвалась. Обещаю, что подобного не повторится.
– Ни… ничего, мисс Хилари, – Трикси икнула. – Простите и вы нас. Мы так шумели, что, должно быть, помешали вам заниматься с бумагами.
– Всё в порядке, дорогая. Давай вернемся к работе. Мне нужно продиктовать тебе письма. А мистера Хантера, – глава корпорации выразительно посмотрела на зарвавшегося переводчика, – мы попросим вернуться к его обязанностям.
Не испытывая никаких угрызений совести, Крис только пожал плечами.
Глава 29
Молчаливая конфронтация сторон с прохладными приветствиями по утрам и настороженными паузами после них продолжалась не более календарной недели. Крис Хантер всем своим поведением стремился к примирению с начальницей, и это замечали все подчинённые мисс Орти, за некоторое, на их взгляд, излишнее усердие даже присвоив ему малопочётное звание лизоблюда. Подчиняясь давно высказанному желанию, Крис больше ни разу – ни в присутствии посторонних, ни наедине – не назвал её Марианной. Только лишь выражал восхищение умом, образованностью, щедростью и дипломатичностью мисс Хилари Орти. Сама же руководительница не делала ни одного встречного шага. Она даже ни разу не показала, что выделяет Хантера среди прочих сотрудников, разве что в отрицательном смысле. Он получал больше выговоров и придирок, чем все остальные работники, мисс Орти почти постоянно была им недовольна. По её поведению иногда казалось, что она задалась целью за как можно более малый срок продемонстрировать Хантеру все отрицательные стороны своей натуры; и вопросительные взгляды, бросаемые временами сотрудниками на начальницу, постепенно сменялись понимающими. Затем в город прибыл давно ожидаемый японский магнат, и в суматохе приветствий, банкетов и встреч отношения переводчика и хозяйки слегка нормализовались. Хилари отдавала распоряжения, всеми жестами причисляя Хантера к своей собственности, Крис покорно выполнял их. Тема более близких контактов в их кратких обменах мнениями благоразумно не всплывала, а потому увлечённая сложным ходом переговоров Хилари не сразу отметила повышенный интерес к её личному переводчику дочери высокопоставленного визитёра…
– Кит! Кит, – она насильно втянула его в зал, – мне надо поговорить с тобой.
– Нина, здесь ваш отец, не забывайте.
– Кит, – она обвила руками шею мужчины, прильнула всем телом к его груди, – я люблю тебя.
Губы Хилари скривила презрительная улыбка; на разговор был достаточно интересным, и она подошла ближе к неплотно закрытой двери. За стеной Крис продолжал увещевать японку, вообразившую себе, что влюблена:
– Послушайте, Нина, вы молоды, слишком молоды для тридцатилетнего мужчины.
– Что для нас разница в двенадцать лет?
– Нина, «нас» не существует. Я не давал вам основания испытывать ко мне какие-то чувства. И не забывайте, ваш отец с мисс Орти прибудут с минуты на минуту. Если я не ошибаюсь, вы помолвлены с этим молодым человеком, секретарём вашего отца, Хокуто Танасаки.
– Мне он безразличен! – кричала импульсивная уроженка Страны Восходящего Солнца, показывая хорошее знание английского языка, но не наличие соответствующих манер. – Я люблю тебя, Кит. И ты меня полюбишь. Я скорее француженка, чем японка – у меня есть скромная квартирка в Париже. После того, как отец наиграется тут в свои игрушки, мы можем поселиться вместе там. Я даже не потребую жениться на мне, – выпустила она последний заряд по неприступному форту.
– Нина, об этом и речи не может быть.
– Это всё из-за неё, да? – разозлилась миниатюрная черноволосая японка, сверкая глазами, полными ярости.
Кристофер Хантер оставался спокойным в центре этого урагана.
– Я не понимаю, о ком вы.
– Эта австралийка, мисс Орти! Признавайся, ты влюблён в неё!
Брови Хилари, скрывавшейся за дверью, поползли вверх. Влюблён? Вот ещё! Эта глупышка не видела, как они грызутся почти постоянно, оставаясь наедине. Но мысль была интересная. Не слишком ли долго этот наглец Хантер демонстрирует свою неприступность? Даже после того, как поцеловал её… Любопытно, кстати, зачем он это сделал?
Ответ Хантера ситуацию для неё не прояснил.
– Нина, откуда такие мысли? Я не люблю мисс Орти, но это верно, что у меня есть другая женщина. У меня есть моя жена.
– Не ври мне! – дочь Якомото вся дрожала, чувствуя, как ускользает от неё желанная добыча.
Хантер мечтательно улыбался.
– Её зовут Дайана, у нас две дочери, и я её люблю.
Нина произнесла что-то грубое по-японски, Крис рассмеялся, мягко заговорил на её языке, утешая девчонку. Беседа на непонятном наречии потеряла для Хилари свою актуальность, тем более что дверь в её кабинет приоткрылась, в холле слышались голоса. Женщина мгновенно сориентировалась, надавила спиной на двери в конференц-зал. А затем с непринуждённой улыбкой направилась к посетителям:
– Мистер Якомото, мистер Танасаки, вы вовремя – это замечательное качество бизнесмена. Мисс Якомото сегодня не сопровождает вас?
Величественный, словно лев, Якомото с внушительной гривой седых волос, больше похожий на европейца, чем на восточного человека, улыбался. Всё время. Говорил он немного, исключительно по-японски. Те из его слов, которые предназначались для ушей собеседников, переводил его секретарь, аккуратно одетый низкорослый японец совершенно не запоминающейся внешности. По-английски он говорил очень правильно, без акцента, но с какой-то чрезмерной тщательностью выбирая слова, словно никогда не уверенный в их подлинном смысле. И ещё Хилари заметила одну развлекающую её особенность. Когда Танасаки говорил от лица своего начальника, его глаза теряли всякое выражение, стекленели, довольно твёрдых очертаний рот выражал только угодливое подобострастие. «Пуговичный робот-переводчик», – насмешливо окрестила его Хилари.
– Доброе утро, мисс Орти. Погода в вашем благословенном городе сегодня просто чудесная. Мы с удовольствием прогулялись по улицам вместо того, чтобы ехать из отеля.
Женщина мило улыбнулась, склоняя голову. Её поклон в сторону делового партнёра был глубже, чем если бы на её месте был мужчина; но в то же время менее подобострастным, чем обычной женщины – подчинённого существа в японском обществе.
– Приветствую вас, Якомото-сан. Господин Танасаки, – различными формами обращения Хилари Орти подчеркнула различие социального статуса посетителей. – Вы слишком добры к этому городу, своими красотами он, безусловно, уступает величественному Токио.
Якомото бледно улыбался. Он выглядел слегка встревоженным.
– Что-то случилось, Якомото-сан?
Японец вздохнул.
– Моё непокорное дитя, избалованное парижским климатом, с утра умчалось в не известном мне направлении.
Хилари вежливо подождала, не добавит ли гость ещё что-нибудь, потом тепло успокоила встревоженного отца:
– Мисс Якомото, должно быть, ещё находится в нашем маленьком музее сувениров – отец привозил их из всех своих деловых поездок. Её сопровождает мисс Денвер, мой секретарь, – Хилари так и подмывало добавить что-нибудь едкое об оставшейся в неприкосновенности девичьей чести Нины Якомото. Но, во-первых, она не была в этом уверена до конца, а во-вторых, впитала деловой этикет с молоком матери.
Дверь в её кабинет приоткрылась, в щель проскользнуло тоненькое, хрупкое и изящное, как фарфор, тело японской девы.
– Вот и сама мисс Якомото! – с преувеличенной бодростью воскликнула Хилари.
Юная соблазнительница чужих мужчин, не поднимая глаз, поклонилась отцу, чуть менее глубоко – Хокуто Танасаки. И не произнесла ни слова.
Отец смерил её пустым взглядом, что в исполнении Ясунари Якомото означало нешуточный гнев. Хилари попыталась разрядить обстановку.
– Надеюсь, вам понравилось в нашем музее, мисс Якомото? Как вы находите те вазы из севрского фарфора? А гобелен с видом острова и восходящего солнца мой дед привёз из Японии. В коллекции есть уникальные вещи, – женщина жёстко сжала рот. У неё эта маленькая хищница не вызывала никакой симпатии.
Японка слегка вызывающе поклонилась ей, храня молчание.
Дверь опять начала открываться, Хилари устремила в ту сторону взгляд. Крис нагло улыбался ей, стоя у косяка. Он сделал шаг внутрь, учтиво поздоровался со всеми, поцеловал руку Нине – та побледнела, вместо того, чтобы покраснеть.
– Надеюсь, я не опоздал.
– Опоздали, – Хилари критически оглядела его, не обнаружив ни одного недостатка: волосы аккуратно зачёсаны назад, но непокорные пряди уже падают на лоб светлыми змейками, костюм без единого пятнышка и с губ тщательно удалены все следы ярко-алой помады страстной мисс Якомото. А голубые глаза смотрят в её лицо всё с той же насмешкой, как показалось Хилари. – Садитесь, Кристофер. Я без вашей помощи – как без рук.
Хантеру было достаточно перекрестить взгляд с её собственным. Усаживаясь за стол переговоров, он коснулся плечом плеча хозяйки:
– Опять тема аморального поведения?
Мисс Орти утвердительно кивнула.
– Угу. Коалы могут позавидовать моим ушам. Готовьтесь расплачиваться, Хантер.
Мужчина ослепительно, самоуверенно улыбнулся. Лёгкий звук со стороны мисс Якомото оба проигнорировали.
Глава 30
В который уже раз, сделав болезненную гримасу, Хилари напрягла мышцы ног, не глядя протянула назад ладонь, и Хантер вложил в неё свой собственный «паркер» – его замечательная начальница постоянно забывала пишущие средства там, где до этого была.
– Спасибо, Кристофер, – сухо поблагодарила она, водя пером по тексту контракта, поставила широкий росчерк HOrtie. Невольно мелькнула мысль, что пора бы ей уже и задуматься о смене фамилии. Возможно, она оставит девичью фамилию после замужества, но мужа ей завести определённо пора. И женское естество требует ребёнка. Если повезёт, это заставит Майкла от неё отвязаться.
Сияя расчётливо обольстительной улыбкой, Хилари помахала документом в воздухе, чтобы просушить чернила, посмотрела на не менее неё утомлённого бизнес-схваткой японца.
– Якомото-сан, ваша мудрость сияет для скромной ученицы подобно солнцу, – она поклонилась, не вставая со своего места. – Прошу вас оказать высокую честь мне и моим служащим присутствием на торжестве сегодня вечером. Вас и господина Танасаки, и мисс Якомото, разумеется.
Японец согласился, принимая приглашение как должное. Спустя десять минут, заполненных обменом комплиментами, гости отбыли. Отель, выстроенный корпорацией Орти не так давно на перешейке, разделяющем залив Woolloomooloo-Bay, и названный в честь покойной матери Хилари, готов был принять их в любую минуту в свои дорогостоящие объятия. А для Хилари отъезд обоих Якомото и Танасаки означал хотя бы кратковременный отдых.
– Налей мне чего-нибудь выпить, – войдя в кабинет, она хлопнула дверью, отобрала в папку несколько бумаг из числа лежащих на столе, подняла свою накидку из горностая. – Мне что-то нехорошо, знобит. Наверное, от возбуждения. Я всё-таки провернула это дело!
– А может быть, от того, что ты подслушивала? – стоя у бара, Хантер задумчиво хмыкнул. – И как, понравилось?
– Не говори глупости, – Хилари села в кресло, придвинула к себе бумаги. – Мне нет никакого дела до твоего глупого флирта с девочкой Якомото. Особенно после того, как ты перебрал всех женщин в корпорации, и даже мою секретаршу. Когда только ты успокоишься, Хантер?
– Никогда, – Крис ей улыбался, и было заметно, как сильно его забавляет эта беседа. – Да ты, никак, ревнуешь, моя Марианна?
– Вот ещё! – Хилари фыркнула, но не очень уверенно. Она сама поняла это и разозлилась. – Ну, где моя выпивка, Хантер?
– Пей, – встав позади её кресла, Крис поднёс край бокала к приоткрывшимся навстречу губам. В лучших традициях истинной леди Хилари тут же передумала.
– Больше не хочу. Лучше поцелуй меня, Хантер.
Брови Криса изумлённо поползли вверх.
– Да ты ли просишь меня об этом, Марианна? А мне казалось, что ты отрицательно прореагировала на мою дерзость в прошлый раз.
– Тогда ты поцеловал меня без разрешения, – в улыбке сверкнули белые зубы женщины, она смотрела на него снизу вверх, положив затылок на спинку кресла. Губы её соблазнительно блестели. – А сейчас я прошу сама…
– Бартер.
– Что? – она удивлённо взмахнула ресницами.
– Обмен.
– Я знаю, что такое «бартер», – нетерпеливо прервала его Хилари. – Во сколько ты оцениваешь свой поцелуй?
– В несколько битов информации, радость моя.
– Валяй. Журналисты любят меня за мою способность говорить много и долго, ничего не сказав по существу.
– Мне скажешь.
– Ты в этом уверен?
– Более чем. Ты ведь не хочешь получить формальный поцелуй?
– Ладно. А предоплата?
Он так легко и быстро прикоснулся к её губам, что Хилари не успела отреагировать.
– Мошенничество, – проворчала она.
– Ты находилась в кабинете, когда я был, – Крис кивнул вбок, – там?
– Конечно же нет, Хантер. Мы все были в галерее: я, ты, Якомото, Танасаки, японская шлюшка.
– Хилари!
– Ладно, не притворяйся возмущённым. Я слышала ваш разговор – эта влюблённая дурочка излагала тебе свои чувства до отвращения громко. Но ты обрезал её интересно, – одобрительно добавила она.
– Мне действительно неприятно, что так получилось…
– А, брось! Все мы когда-то совершаем поступки, о которых потом не хочется вспоминать. И как легко ты воспользовался наличием жены! Вспомнил наконец-то?
– Прошу тебя, Хилари, не надо. Я хорошо отношусь к своей жене.
– Так ты сознаёшься! – глаза женщины нецивилизованно сверкнули. – У тебя есть жена! Почему ты никогда не говорил мне…
Лицо Криса приняло холодное и замкнутое, отчасти даже враждебное выражение.
– Ты никогда меня не спрашивала, дорогая. Да, у меня есть жена. Пока есть, я полагаю… – голос его задрожал. – Я надеюсь…
– Не поняла.
– Дайана больна. Неизлечимо. Она находится в хосписе и со дня на день… – замолчав, он закрыл лицо ладонью.
Хилари против воли тоже разволновалась.
– Тогда ты должен быть с нею рядом!
– Я был, – безучастным голосом отозвался Крис. – Был рядом, держал её за руку, пока ей это не стало безразлично. Я ведь тоже не железный, дорогая… И у меня не было ни одной женщины, кроме жены, со дня моей свадьбы с Дайаной. Восемь лет.
– А Трикси? – Хилари удивилась. – И… и другие женщины?
– Не было, – раздельно и чётко повторил Крис.
– Но я видела…
– Ты видела то, что хотело видеть твоё воображение… Господи Иисусе! – Крис еле слышно выругался, что, конечно, было не лучшим соседством с именем Господа. – Неужели, моя дорогая, твоё свинское поведение в последнее время было связано с тем, что ты ревновала? – высказал он неожиданную догадку.
Мисс Орти только стиснула в ответ зубы и зарычала. Крис начал смеяться. Хилари долго ждала окончания его приступа, но смех звучал всё веселее и жизнерадостнее, всё нарастал.
– Я тебе врежу, – пригрозила Хилари, отводя назад кулак.
– Глупая, глупая… – Крис задыхался.
– Глупая?!
– Забавная всё же штука – судьба. Хилари, дорогая, ведь единственной женщиной, которая едва не заставила меня забыть о моем обете верности Дайане, была именно ты.
– Я? – это признание женщину озадачило. – Но почему я этого не почувствовала?
– Потому что это не было для меня счастьем, а только лишь наваждением, которое я старался забыть. Это нечестно по отношению к Дайане…
– И сейчас стараешься?
– Что? Да, конечно…
– Ну и зря. Потому что я тебе не позволю. Я хочу тебя.
– В каком смысле? – Крис удивился. – Как любовника или ещё и душу?
– Всё, – Хилари ослепительно улыбнулась. – То, что принадлежало Дайане, и Трикси, и Нине плюс то, что не было отдано никому.
Её жадность явно произвела впечатление.
– А чем ты лучше Нины?
– Нина Якомото – папенькина дочка, – презрительно отозвалась Хил. – И на самом деле она любит Танасаки – человека, близкого ей по духу. Она мечтает готовить для него, стирать и встречать с работы. И поймёт это, как только перебесится. Зато мои финансы не контролирует никто, кроме меня самой.
– Ты собираешься купить мою любовь за деньги? – улыбаясь, Крис склонился ниже. Она оттолкнула его.
– Покупать принадлежащее мне? – её уверенность была восхитительна. Поцелуй Криса доказал, что он оценил это. Стройное тело деловой женщины оказалось у него в руках, её губы целовали его страстно. И, раздразнив, отстранились так же неожиданно. На глазах всё ещё не пришедшего в себя Хантера Хилари занялась самым обычным делом для дамы – обновлением яркой помады на губах. Глядя на нового фаворита через плечо, она улыбнулась.
– У тебя есть платок?
– А что, ты собираешься теперь поплакать?
– С чего бы это? Я победила. Просто у моей косметики слишком ядовитый цвет для вас, мистер блондин. Я имею в виду помаду – она тебе не идёт. Кроме того, нельзя же так безжалостно разрушать мечту малютки Нины…
Глава 31
Закинув ноги на стол, она смотрела старые записи «Queen» на видео, когда дверь с грохотом распахнулась от удара по ней ногой. Хантер с видом, достойным самой большой грозовой тучи, прошёл по ковру, одним движением смёл на пол бумаги и уселся на расчищенный таким первобытным способом угол стола. Вперился в экран взглядом.
– Так, так… я там схожу с ума над переводом, а она расслабляется! Вот уж точно – «She's a killer queen, gunpowder, gelatine…» – издевательски пропел он вслед за Фредди Меркури рефрен знаменитой песни. Протянул к стене руку с пультом и привёл технику в нерабочее состояние. – Что тебе нужно?
Хилари безмятежно улыбалась в ответ, глядя на все его манёвры.
– И за что только я люблю тебя, Хантер? Ты обожаешь командовать… Значит, ты занимался делом – один из немногих? По-моему, остальные сотрудники обмывают договор в ресторане. Хоть Трикси на месте – и то хорошо.
– Интересно, зачем же она нужна тебе – чтобы петь «Богемскую рапсодию» на шесть голосов?
– На семь, – с ангельским выражением поправила его Хил, – ты же здесь… Ну, не ворчи, не ворчи. Она позвала тебя и сделала тем самым полезное дело. А ещё заказала для нас билеты на самолёт на вечер.
– Куда? – Крис от удивления застыл с раскрытым ртом.
– В Швейцарию, – Хилари сделала пальцами небрежный жест, перечеркнув все разделяющие материки морские и сухопутные мили. – Мне тут пришло в голову, что я никогда не каталась на горных лыжах, хотя, естественно, слышала про них. Хочу в горы! Мы все тут устали, умащивая Якомото. А тебе корпорация в моём лице выражает таким способом благодарность – в первую очередь, за очень дипломатическое обращение с заезжей дамой.
Крис слегка покраснел – похоже, пылкая Нина навсегда останется для Хил удобным поводом для нападок на него.
– Но я не рассчитывал…
Хилари повелительно взмахнула рукой:
– Это приказ, а не предложение. Я оплачиваю всё время, которое ты посвятишь мне в этой поездке. В конце концов, имею я право на маленькое удовольствие за свои деньги? Крис, – немного мягче добавила она, – ты обещал мне. У нас не было времени только для нас.
– О, Кристофер, какая прелесть! – лыжная маска слегка приглушала её звонкий голос. – Готова поспорить на сотню долларов, ты никогда не рискнёшь съехать с этой горы!
– Ты проиграла, – без всякого страха или осторожности он оттолкнулся палками, бросил их и ринулся вниз – прямо на трамплин, видневшийся на склоне горы.
Хилари завизжала:
– Сумасшедший, я пошутила!
– А я – нет! – вызывая вновь к жизни полузабытые воспоминания, ветер хлестал ему лицо, защищённое одной лыжной маской. Он чувствовал себя птицей, умопомрачительная скорость была единственным лекарством от хандры. После одной из размолвок с Дайаной Крис запил, порой целые дни проводя в дурмане, но алкоголь не приносил желаемого результата – успокоения. Он уехал, увлёкшись мыслью о путешествиях, новых открытиях, артефактах. Героем его второго романа стал старатель из Сьерра Пилада, а Крис всегда очень придирчиво относился к прорисовке деталей. И он отправился туда. Но тропический ад долго выносить невозможно, и, получив кое-какой опыт, он бежал назад в Швейцарию от лихорадки, вечной спутницы гиблых малярийных болот.
Впервые на лыжи Крис встал, когда ему уже минуло двадцать пять лет, и сразу же ошалел от сумасшедшего коктейля из ветра и скорости, сопроводившего первый спуск с гор. Его не смутило тогда, что половина спуска была проделана лицом в снег. Так продолжалось неделю, другую, месяц… Его тренер, пожилой победитель местных соревнований, орал на него нещадно на обоих языках – французском и немецком, которые знал в равной степени, и лексикон его был разнообразен; после его уроков Криса Хантера признали бы своим в любом борделе Цюриха, Берлина или Марселя. Однако Джеми Хайнц научил его и самому главному – умению стоять на лыжах до конца, сливаться в единое целое с этими стошестидесятисантиметровыми чудовищами и испытывать вновь и вновь незабываемые ощущения в полёте на них. Прошло два года, и в межкантонных соревнованиях по фристайлу его технику оценивали семеро судей: при скорости около 60 километров в час тройное сальто получилось почти безупречным – фигура в воздухе потянула на 118 баллов, приземление – на самый высший – три. Ли Торнтон – последний раз, когда он пользовался своим настоящим именем – стал серебряным призёром соревнований. И, пресытившись славой, через два дня таинственно исчез…
Трамплин толкнул его вверх, в безупречно чистое морозное швейцарское небо; но скорости оказалось недостаточно для повторения прошлого подвига. Одинарное сальто – и Крис Хантер уверенно встал на лыжи вновь. Остановившись посреди укатанной площадки, он посмотрел наверх – и сердце его упало: Хилари Орти намеревалась последовать его примеру.
– Не смей! – заорал он, напрягая все силы своих лёгких.
– Ты смог, и я смогу, – упрямо прокричала в ответ Хил. Её длинные тёмные волосы бились по ветру, а лыжная маска беспечно болталась на груди. Крис успел жестами заставить её натянуть эластичную и плотную чёрную ткань на лицо, но больше ни одному его указанию отчаянная австралийка не последовала.
Резкий ветер вызвал слезы на её глазах, трамплин вскинул вверх слишком быстро и сильно; прежде чем успела сориентироваться, она падала вниз, потеряв одну из лыж, лицом в снег. Стремительное, неудержимое движение по склону горы остановил Крис. Опустившись на колени, он помог отстегнуть оставшуюся лыжу с левой ноги молодой женщины, поднял Хилари, отряхнул от снега костюм и печально потрогал обвисшие мокрые пряди тёмных волос:
– Твоя причёска погибла, детка. Хорошо, хоть голова цела.
Продолжая выплёвывать изо рта снег, которым она едва не подавилась, Хилари находила силы и выражать своё возмущение.
– Я оскорблена! Почему у тебя получилось, а у меня – нет?
– Ты сумасбродное создание, Марианна. Никогда не думал, что смогу полюбить в тебе эту черту. Я ни разу не говорил тебе, что занимался фристайлом профессионально?
– Правда?
– И даже получал награды.
– Верю, – любовница Хантера опустила голову, но глаза её подозрительно блестели. – Ты способен на это. Ты такой же сумасшедший, Кристофер Хантер, как и я.
– Сомнительный комплимент, – Крис хмыкнул. – Быть похожим на вас, Хилари Орти, означает подвергать смертельной опасности свою жизнь.
Хилари поёжилась.
– Не смешно. Может, хватит на сегодня?
– Для тебя – несомненно. Меня совсем не радует перспектива сидеть в компании с тобой и воспалением лёгких, а потом транспортировать твой труп в Сидней. У меня есть более неотложные дела. Мы возвращаемся в гостиницу.
Небольшой и очень уютный трехэтажный отель «Rufende im Schnee» – «Зовущая среди снегов» – изнутри в холле выглядел сверхсовременно: чёрная кожа, мрамор… Бронзовая табличка за спиной портье ненавязчиво предупреждала «This Hotel Is Under the Protection of The International Consolidated Agencies Ltd Inc.» – что означало: гостиница пользуется услугами специального сыскного агентства, обеспечивающего розыск скрывшихся от оплаты счёта клиентов.
Но не наличие современных удобств в «Rufende» пленило Хилари и Криса, а внутренняя обстановка смежных номеров – и особенно огромный камин, на ковёр перед которым коридорный каждый день в их отсутствие аккуратно складывал дрова. По вечерам в камине они пахли смолой и хвоей, создавая необыкновенную атмосферу домашнего уюта, интимности; именно об эти дрова и споткнулась обессиленная Хилари Орти в ужасно неудобной, тяжёлой и мокрой после получасовой лыжной прогулки одежде.
– Зараза! – невольно вырвалось у неё, едва нежная кожа лица пришла в соприкосновение с ковровым ворсом. Проще всего оказалось остаться в таком положении.
Вошедший следом Крис присел рядом, заинтересованно дотронулся до её плеча.
– Ты же не собираешься умереть прямо здесь, Хилари? Герр Хальценброк этого не перенесёт.
– Не надо меня носить, – сонно забормотала Хилари, расслышавшая только последние слова. – Я останусь спать здесь и в этой одежде.
– Ещё чего! – в одно мгновение Крис превратился из нежно поддразнивающего друга в злобно ощетинившегося врага. – Она будет спать здесь в ледяной одежде! А потом ко мне полиция: «Герр Хантер, мы не понимаем, как вы могли позволить такой хорошенькой молодой женщине скончаться и не оказали ей помощь». Разве им объяснишь, что хорошенькая молодая женщина – элементарная мазохистка? – продолжая говорить, Крис прошёл в ванную и пустил струю горячей воды. Хилари отбивалась, как слепой котёнок, не в силах ни проснуться до конца, ни убежать.
– Не буду я мыться. Я спать хочу.
Проблема раздевания Хилари волновала Криса недолго: он опустил её в ванну, сняв только куртку и ботинки.
– Продолжения не будет, детка, – объявил он. – Пора вставать.
Хилари вздохнула, сонно почмокала, как ребёнок, потерявший материнскую грудь, и продолжала спать с коварной улыбкой на невинном лице. Крис повёл себя более сдержанно, чем она ожидала: в ответ на провокацию он не присоединился к ней, но начал медленно снимать одну за другой интимные детали её туалета. Добравшись до трусиков, он остановился.
– С меня на сегодня хватит острых ощущений, малыш. Спи, пока вода не станет ледяной, если хочешь, – он вышел, закрыв за собой дверь. Хилари Орти парой слов выразила своё разочарование – ей пришлось вставать…
Глава 32
Свернувшись на коврике у камина, Хилари сонным взглядом наблюдала за мерцанием языков пламени за решёткой. Камин затопила ещё горничная, как только пошёл снег, и в маленькой уютной гостиной было тепло. Женщина засыпала.
Она обожала такие вечера – спокойные, домашние, без телефонных звонков, желательно с любимым – но только ведущим себя тихо! – мужчиной под боком. Хилари Орти пока не знала, может ли она отнести Криса Хантера к этой категории. Он вёл себя необычно – то страстно, то холодно, словно хотел её близости, но эта близость обжигала ему руки. Хилари понимала его сложности: у него была жена, любимая, но умирающая, не способная подарить мужу тепла и ласки. Хилари понимала, что это не значило, что она соглашалась отступиться. Она хотела Криса Хантера со всеми его потрохами – телом, душой, пустым банковским счётом, трауром по жене и детьми. Впрочем, насчёт детей она не была так уж уверена. Прежде следовало познакомиться, ведь бывают такие дети, которые умеют заставить мачеху пожалеть о поспешно принятом решении. Тем более что приёмные дочери Криса уже не маленькие…
– А у них тяжёлый характер? – вырвался вопросом плод её размышлений.
Завоёвываемый мужчина тихо сидел на диване в другом конце комнаты, перелистывая рекламный журнал. Странный вопрос удивил его, и Крис поднял голову.
– Что?
– Ох, прости, – спохватилась Хилари. – Я задумалась.
– Я понял, – немедленно парировал Крис. – Так у кого там тяжёлый характер?
– Это был вопрос, а не утверждение. У тебя есть две дочери, да?
Лицо Хантера переменилось в одно мгновение, стало холодным, как толща дорогих ему альпийских снегов.
– А зачем тебе это знать?
«Я хочу за тебя замуж» – Хилари уже раскрыла рот для чистосердечного признания. Но вовремя остановилась. Все его мысли пока с Дайаной, его женой.
– Так, интересно… – уклончиво ответила она. – Вдруг мне доведётся когда-нибудь с ними встретиться?
– Не думаю, – Крис пожал плечами. – Но если уж тебе так хочется послушать о Филлис и Мейбелл… Филли – старшая, ей в феврале исполнится семнадцать…
– Крис, это твои дети? – перебила его Хилари.
Было заметно, как Хантер внутренне ощетинился.
– Мои.
– Я имею в виду, ты – их биологический отец?
Хантер замялся.
– Ты, чёрт бы побрал твою наблюдательность, умная женщина, Хилари. Я бы и рад сказать «да», но мне не было даже пятнадцати лет, когда Дайана родила Филли. Но другого отца у девочек нет. Я никогда не брошу их, не отправлю подальше от себя, даже если женюсь во второй раз. Моей жене придётся полюбить их и привыкнуть.
– А они? Готовы они искать общий язык с мачехой?
– Ты спрашиваешь так, словно очень в этом заинтересована, – Крис не мог отвести взгляда от горящих глаз Хилари.
– Может быть, – Хилари немного смутилась. Она переменила положение ног, встала, устроилась на диване, положив голову на плечо Хантера. Крис машинально погладил её волосы, начиная пропускать тяжёлые чёрные пряди через пальцы.
– Ну, насчёт Филлис я не сомневаюсь, – продолжил он. – Филлис – милая девочка, ласковая, доброжелательная. С Мейб сложнее. Так получилось, что Дайана подверглась нападению, когда была беременна Мейбелл, и малышка родилась раньше положенного срока в результате этого нападения. Думаю, что Дайане она всегда напоминала о пережитом тогда страхе, поэтому своим вниманием жена дочку не баловала. Мейбелл похожа на маленького зверька – настороженного, всегда готового нападать. Она очень ранимая… и, в общем-то, довольно противная, – Крис рассмеялся, потом с интересом взглянул на Хилари. – Ты все ещё хочешь попробовать?
– А чего ради? – женщина хмыкнула. – Я даже не знаю пока, каков ты в постели…
– А это важно?
– Ну… я бы сказала, да. У тебя, конечно, могут быть и другие способности, это не запрещается. И кстати, – она подняла голову, чтобы продемонстрировать свои расширенные от удивления глаза, – я никогда бы не подумала, что ты не способен…
– Чертовка! – Крис взъерошил её длинные волосы так, что они закрыли женщине лицо. – У тебя не язык, а змеиное жало.
Мисс Орти изобразила притворное раскаяние.
– Прости, если я была дерзка…
– Я накажу тебя! – зарычал Крис, наклоняясь, чтобы укусить её за ухо. Но по пути передумал, и губы его сначала нежно поцеловали её нос, а потом спустились ниже. Поцелуй был и страстным, и нежным одновременно, а Хилари так истосковалась по этим ощущениям. Ей не везло на счастливые романы, а может быть, она сама разрушала всё прекрасное, попадающее ей в руки. Мужчин она заставляла мечтать о богатстве, недвижимости, акциях, мести и ненависти – но только не о любви. А в поцелуях Криса пока чувствовалась любовь…
